Два таких разных монстра

Его нос болит так, словно в нём взорвалась граната, и дело даже не в том, что болевой порог Эрика Картмана оставляет желать лучшего, - это Твик врезал, что называется, от души. Секунда, и шокированную тишину пронзает отчаянный вопль боли:

- Ме-е-ем!!!

Никто не смеет вмешаться. Все стоят, пригвождённые к месту, и смотрят на Твика. Он шумно и неровно дышит, и от этого его грудь часто поднимается и опускается, что производит крайне отталкивающее впечатление на окружающих. Многим кажется, что вот-вот последует продолжение банкета: разъярённый кофеман доведёт расправу над жиртрестом до конца, и тогда всё, пиши-пропало. «Да здравствует избавление от ненавистного всем Эрика Теодора Картмана! Яху!»

Обильно вытекающая из его ноздрей кровь способствует головокружению, и он, не удержав равновесие, оседает на пол. В глазах периодически темнеет, и силы пугающе быстро покидают его тело. Эрик на грани обморока, и шум класса постепенно затихает для него. И он утих бы совсем, если бы не голос:

- <i>Картман!</i>

Он изумлённо хлопает ресницами и приподнимает голову, силясь сфокусировать взгляд, хотя и так знает, кому принадлежит падающая на него тень.

Как ни странно, а за хныкающего и зовущего мамочку жиртреста, заступается не кто иной, как Кайл Брофловски, гневные крики которого заставляет притихнуть некоторых одноклассников, смеющихся над получившей по заслугам (по их мнению) жертвой избиения.

Одного взгляда на Твика достаточно, чтобы понять: он вообще не понимает, что происходит, так он ошеломлён собственной внезапной вспышкой. Он смотрит в зелёные глаза Кайла, как зачарованный, не в силах оторваться от них, и продолжает сжимать кулаки. Злоба на Картмана ушла, но то, что осталось – гораздо хуже. Ведь во взгляде стоящего перед ним парня не только укор и злоба, но и нечто более заметное: беспокойство за своего друга.

Где-то неподалёку Стэн сжимает пальцами переносицу, против обыкновения не вмешиваясь и предоставляя Брофловски возможность самому разобраться, Кенни же, как всегда, с интересом ждёт разрешения конфликта, а Баттерс присаживается рядом с Эриком на корточки и протягивает ему платок, чтобы тот вытер кровь, но виновник инцидента не обращает на предлагаемую помощь блондина никакого внимания. Он, как и все (кроме всезнающего Марша), не понимает одной простой вещи: какого чёрта Кайл Брофловски, столько раз дерущийся с Картманом и всегда выходящий победителем, злится теперь, когда кто-то другой разбил лицо известного всему городу ненавистнику евреев и хиппи?

Вокруг них – Твика, Кайла и Картмана – образовалось кольцо из людей, во взглядах которых можно безошибочно прочесть любопытство, предвкушение и толику страха. Среди мелькающих тут и там лиц Твик не с первого раза находит то, чьё он хочет увидеть сейчас больше всего. Оно попадает в поле его зрения только тогда, когда вместо зелёных глаз перед ним возникают серые, смотрящие в его без единого намёка на осуждение. Вообще без какого-либо выражения. Затем он видит темноволосый затылок Такера, который, встав к Твику спиной, прячет его от беснующегося Брофловски.

- Держи своего психованного приятеля на коротком поводке! – с этими словами, кольнувшими Твика, Кайл помогает Картману подняться и, схватив за руку, тащит к выходу из класса.

Зеваки, разочарованные таким более или менее мирным исходом событий, возвращаются к своим делам, и кольцо людей вокруг Твика рассеивается, но данный факт почему-то не приносит ни капельки облегчения.

- Крейг, я… - начинает он и тут же замолкает, заметив стоящих тут же, подле них, Клайда и Токена. – Знаете, я просто вышел из се-…

- Ничего, Твик. Тебе не надо ничего нам объяснять, - неожиданно холодно произносит Крейг.

В этот момент Твику кажется, что все вокруг настроены против него. Даже Крейг Такер.

Тем временем в медпункте, по закону жанра, не оказывается медсестры, и вспыльчивому защитнику слабых приходится самому обрабатывать раны Картмана. Он вот уже около пяти минут придерживает голову пострадавшего, который по каким-то неизвестным причинам не в состоянии сам держать свою «тупую башку» в нужном положении, дабы кровотечение прекратилось. Пальцы Кайла касаются мягких тёмных волос, и это успокаивает Эрика, но лишь отчасти. Его до сих пор волнует один очень важный вопрос. Он смотрит на нахмуренные рыжие брови и, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно более кротко, начинает всё же в своей обычной манере:

- Эм… Ка-айл?

- Заткнись, - беззлобно говорит рыжий, пресекая таким образом расспросы, и как бы между делом замечает: - У тебя ещё и губа разбита.

С этими словами он прикладывает ко рту Картмана смоченный какой-то скверно пахнущей жидкостью платок и присаживается напротив него на стул. Эрик вертит изрядно затёкшую шею и обращает своё внимание на Кайла. Тот прячет глаза, думая о своём. Эрик смотрит на опущенные ресницы еврея и его пылающие щёки. Некоторое время оба молчат, но затем любопытство шатена всё-таки берёт верх, и он, заключив, что от ещё одного удара особо хуже всё равно не станет, спрашивает у явно ещё не успокоившегося Брофловски:

- Почему ты заступился за меня?

- Откуда мне знать? – к его удивлению, следует незамедлительный ответ всё тем же необычно беззлобным голосом.

- Я думал, евреи всё знают, - по привычке язвит Картман.

- Надо же, ты <i>думал</i>, - не остаётся в долгу Кайл, невольно улыбнувшись.

Когда их взгляды встречаются, поведение обоих резко меняются. Так и просятся какие-то слова, но парни, не зная, как их лучше подать, молча ломают голову над вставшей перед ними задачей. Как ни странно, первым соображает Картман:

- Спасибо, Кайл, но с твоей точки зрения, которая мне хорошо известна, ты…

- Поступил неправильно, я знаю, - пристыженно соглашается он.

- И?

- И я должен извиниться перед Твиком.

- Как приятно быть правым, - ухмыляется Эрик.

- Пошёл ты! Это дерьмо случилось исключительно по твоей вине, так что не смей строить из себя!..

- Ладно, ладно, неуравновешенный ты еврей, только не набрасывайся на меня с кулаками, мне и так больно… - Для большей убедительности он прикладывает пальцы к разбитой губе и морщится. – Мог бы и подольше побыть таким ласковым, как несколько минут назад, - бурчит он себе под нос, вспоминая, как Кайл вёл его за руку по коридору, словно ребёнка.

- Чего?

- Ничего. – Картман еле подавляет желание сказать: «А я и не знал, что ты такой собственник, мой дорогой Ка-айл. Что, не нравится, когда кто-то другой ввязывается со мной в драку?»

- Ладно, раз твоя рожа снова имеет такое довольно выражение, из этого следует, что ты в порядке, - говорит Кайл, поднимаясь. – Я возвращаюсь в класс. Возьми, - он протягивает Эрику несколько пластырей, - на случай, если ранка в уголке губ откроется. Давай.

Нарочито небрежно хлопнув Картмана по плечу, Кайл так же нарочито спокойно покидает медкабинет. Оказавшись в коридоре и закрыв за собой дверь, он шумно вздыхает и спрашивает себя, подражая ненавистному сопернику: «Ну и какого хрена это было, Ка-айл?» Кайл не знает.

Решив сперва извиниться и успокоить свою совесть, он отправляется на поиски Твика и его друзей.

- Ты всегда так добр ко мне, Кайл, - оставшись один, тихо произносит Картман, улыбаясь своим мыслям. Убирает пластыри в карман рубашки. – Мой маленький монстр.

Прежде чем Твик набросился на Картмана, Крейг, с самого начала наблюдающий за ними, собирался было вмешаться, дабы защитить своего друга, но всё вышло в точности да наоборот. Защищать потребовалось Картмана, и на роль героя вызвался человек, иметь дело с которым брюнету хотелось бы меньше всего, потому что Кайл Брофловски – это тебе не спокойный и рассудительный Стэнли Марш, не беспечный Кенни Маккормик и уж тем более не дружелюбный Баттерс Стотч. Он – нечто непредсказуемое, независимое и совершенно не управляемое. Кроме того, по уровню «умения попадать в неприятности» данный субъект, по мнению Такера, стоит наравне с Эриком Картманом, что означает – хуже не придумаешь, потому что произошедшее касается этих двоих, таких странных и совершенно не понятных обычному человеку.

«Всё это неправильно, - думает он, пропуская мимо ушей диктуемый учителем материал. – Картман повёл себя неправильно, Твик повёл себя неправильно, Кайл тем более, и, самое главное, я тоже повёл себя неправильно. Какого чёрта сразу же после того, как Брофловски и жирдяй свалили, я так холодно говорил с Твиком, отказываясь взглянуть ему в глаза?

Блять. К чему эти вопросы, ведь я и так всё знаю сам: Твик ни на шутку напугал меня. Он походил на вырвавшегося на свободу монстра, о существовании которого я прежде не подозревал.

Всё неправильно.

И Клайд тоже хорош, дебил! Это ж надо было ляпнуть расстроенному Твику: «Жалко, что ты его не прибил!» То же мне, разрядил обстановку! Правильно повёл себя только Токен. В общем-то, как всегда. Отвёл Твика в сторону, наверняка провёл с ним одну из своих успокоительных и вселяющих уверенность в себе бесед, после чего Твик если не приободрился полностью, то хотя бы не выглядел так, будто вот-вот разревётся. А я? Что сделал я?

<i>Ничего, Твик. Тебе не надо ничего нам объяснять.</i> Ну просто охуенно сказано!

Чёрт…

А эти двое ведут себя как ни в чём не бывало. Снова срутся прям на уроке и швыряются друг в друга записками. Смотреть противно. Жирный хохочет, прикрыв рот ладонью, а рыжий краснеет от злости и бросает короткие взгляды на Твика. Что он задумал? Неужели, Кайл хочет сделать что-то моему?.. Так, стоп…

А всё-таки, порой мне кажется, что отношения этих двух идиотов гораздо прочнее наших с Твиком. Не знаю, с чего вдруг взялся сравнивать нас. Может, из-за того, что данное отличие слишком уж бросается в глаза? А оно таково: Картман и Кайл говорят друг другу то, что думают на самом деле. По большей части. Ну, мне так кажется…»

Подперев рукой щёку, он смотрит на усердно строчащего что-то в своей тетради Твика. Его сердце замирает, когда он замечает, какие покрасневшие и потухшие у Твика глаза.

<i><b>Запись в блокноте Твика, который он носит с собой в школу:</b>

Эта аура враждебности и опасения убивает меня. Впервые в окружении стольких людей я чувствую себя таким одиноким.

А ещё мне очень стыдно и страшно. Это уже второй раз, когда я теряю над собой контроль. Такими темпами я…</i>

Он откладывает ручку в сторону и, не успев опомниться, поспешно стирает с щеки несколько слезинок.

<i>Такими темпами я распугаю всех близких мне людей и снова останусь один.</i>

Как только звенит звонок с урока, он вскакивает с места и спешит покинуть класс. На полпути к уборной его догоняет Кайл Брофловски.

- Погоди! Да стой ты!

На прошлой перемене этот чудик заставил его побегать, да и сейчас всё никак не успокоится, стремясь скрыться от посторонних глаз, но терпения Кайлу не занимать (и спасибо за это столь ценное качество стоит сказать Картману, чёрт бы его побрал), так что он от своего намерения поговорить с Твиком не откажется.

Блондин вздрагивает, но всё-таки останавливается и оборачивается. Смотрит на запыхавшегося Брофловски своими огромными грустными глазами и молчит, ожидая дальнейших действий от него, Кайла. Последний не заставляет себя долго ждать.

- Прости меня за те слова. Мне очень жаль, правда. Я сказал это сгоряча, потому что… - И тут он заходит в тупик. - Картман… - И всё. Одного этого слова достаточно, чтобы помешать ему мыслить рационально. - Я не в своей тарелке, когда его бьёт кто-то другой. Ведь ты действительно был настроен…

- Ты правду сказал, - пожав плечами, перебивает его Твик каким-то не своим голосом. – Я действительно чёртов псих, и меня следует держать на коротком поводке.

- Не говори так! – горячо восклицает Кайл, заметив, как дрожат губы его собеседника. – Это я чёртов псих, а не ты.

- Нет, я. Ведь ты просто защищал своего друга…

- Этот дебил мне не друг! То есть… - Он вздыхает и неловко улыбается Твику. – Всё это слишком сложно. В общем, что бы там ни сделал тебе Картман, уверен, он сам напоролся, поэтому я прошу прощения за нас обоих. Мир? – он протягивает Твику ладонь для рукопожатия. – Не хочу, чтобы у тебя на душе остался осадок из-за всего этого.

- Да ты уже его вконец утомил своим трёпом, - раздаётся рядом с ним раздражающий голос, когда невротик пожимает протянутую ему руку.

- Вали отсюда! – тут же ощетинившись, велит рыжий, метнув в шатена испепеляющий взгляд. - Всё только пошло на лад! Чего тебе тут вообще надо?

- Меня бесит, что ты решаешь за меня. Ты ведь наверняка извинился за нас обоих?

- И что?

- А, может, я не хочу извиняться? Ты об этом ведь не подумал, эгоист несчастный, - откровенно потешается Картман, подмигивая Твику, который, наблюдая за этой странной парочкой, не знает уже, что и думать.

- Слушай, я тебе сейчас въебу, - грозно говорит Кайл.

- Вот, видишь, Твик, не один ты тут психованный. Этот еврей тебе ещё фору даст, так что не переживай. Подумаешь, губу человеку разбил, с кем не бывает? Этот вон, - он показывает на рыжего, - не поскупился бы мне ногу сломать, так что твоя выходка для меня – ещё цветочки.

- Аргх! – злобно шипит Брофловски, еле удерживаясь от исполнения своей недавней угрозы.

- Твик, отойди от них! – слышат они комично панический голос Крейга, который, оказавшись у своего друга, загораживает его собой от «сумасшедшей парочки». – Что вам надо от него?

- Не то же самое, что тебе, так что не пережив-ааай! Кайл, блять! Больно же!

- А нехер потому что чепуху нести!

Не вдаваясь в подробности, Крейг уводит Твика подальше от столь взрывоопасной парочки «друзей-врагов». Так как сейчас большая перемена, и все спешат в столовую, коридор второго этажа пуст, что очень даже кстати для предстоящего разговора.

- Они просто извинились, - говорит было Твик, дабы рассеять возникшую неловкость, но тут же оказывается прижатым к стене, таким образом лишившись права голоса. Становится ясно, что говорить собирается Крейг, твёрдо настроенный быть выслушанным.

По обе стороны от его головы – руки Крейга, который не позволяет его отвернуться или уйти. Он изумлённо смотрит в лицо брюнета. Оно так близко к его собственному, что, стоит только привстать на носочки… Он сглатывает, опустив глаза на губы Такера. Не верится в то, что прямо сейчас делает с ним человек, которому посвящены все его мысли, чувства, желания, стихи и даже рисунки. Вот его руки опускаются на плечи Твика, и он, легко коснувшись сбившейся набок чёлки блондина, поправляет её, и говорит:

- Прости, что так по-свински повёл себя. Не плачь больше.

Однако данная фраза имеет прямо противоположный эффект. Слёзы крупными каплями катятся по его щекам, и остановить их не представляется возможным. Дабы не наделать ещё больших глупостей, Твик решает промолчать. Да и какой смысл что-то говорить в такой ситуации?

- Хреновый из меня… - горько говорит парень, неправильно истолковав молчание Твика.

Все его решения тут же отменяются.

- Нет, ты самый лучший!

Прикусить язык он не успевает.

Снова неловкое молчание, а затем...

Картман, выглядывая из-за угла, уже не слушает поднадоевшие нотации Кайла, так как всё его внимание занимают обнимающиеся одноклассники. Он не сразу замечает, что, прямо скажем, залип на созерцании этой картины, пока на его плечо не ложится рука человека, прикосновение которого он узнает из тысячи других, не глядя и с первой попытки. Безошибочно.

- Пойдём, - говорит он серьёзным голосом, не терпящим возражения. – Неправильно стоять тут и... – Он кивает в сторону Твика и Крейга. – Сам понимаешь.

Эрика хватает только на то, чтобы кивнуть. И вот он безвольно следует за Кайлом, проводя аналогию между ним и Твиком. Оба вспыльчивы и неуравновешенны, чересчур эмоциональны и… Есть что-то ещё.

Если мысленно поставить их рядом друг с другом, то можно увидеть…

«Двух таких разных монстров, - осеняет Картмана. – Один из них защищает меня, а что касается другого… - Он вспоминает Твика, такого дикого и полного отчаяния во время нанесения удара. Кому из них ещё было больнее? На самом деле Картман не злится на блондина, потому что логичную в данном случае злость перебарывает другое чувство – жалость. - Не хотел бы я лишний раз к нему приближаться. Также я не хотел бы, чтобы к нему приближался Кайл.»

- Ну ты идёшь, жирный? Мне ли тебе говорить, что такими темпами мы пропустим обед?

- Да иди ты уже нахуй, еврей надоедливый!

«Хотя, впрочем, не думаю, что кто бы то ни было способен одолеть моего монстрика.»

Все-все, не считая двух обнимающихся подростков, идут на обед. И их друзья – не исключение. Почти.

Ему требуется несколько шагов, чтобы принять окончательное решение.

- Иди без меня, - говорит Клайд Токену. – Я тебя догоню.

- Что-то забыл?

- Ага, кошелёк, - отзывается он, уже устремившись обратно в класс.

Но это ложь. Кошелёк мирно покоится в кармане джинсов, и если бы Блэк был внимательней, то даже заметил бы его. Но подобное ему и в голову не приходит, ведь, казалось бы, зачем Клайду врать? Однако причина есть. Заключается она в том, что Клайд в курсе причины конфликта Картмана и Твика. Последний не хотел отдавать какую-то тетрадь. Или блокнот, не важно. Он разглядел лишь столбец строчек. Видимо, стихи. Шатен интуитивно догадывается, что в написанном – ответы на многие интересующие его вопросы касательно Твика.

По воле случая именно в этот день Твик опоздал на автобус и сел не на своё обычное место, с Крейгом, а рядом с Клайдом и перед Картманом. И вот что из этого вышло.

Оказавшись в классе, Клайд подходит к парте Твика и вытаскивает из неё блокнот, который тот носит с собой в школу с самой первой четверти.

Одной страницы хватает для того, чтобы всё прояснить и пролить свет на скрытые чувства ничего не подозревающего Твика.

Дата добавления: 2015-08-13