Глава 37. Такого кошмара Джеймсу в жизни видеть еще не приходилось

Такого кошмара Джеймсу в жизни видеть еще не приходилось. Дух захватывало от масштаба разразившегося бедствия — исполинские силы природы без труда низвели до ничтожной малости военный конфликт человечества со всеми его бомбами и снарядами. Страха Джеймс не испытывал. Он был весь в магической власти происходящего. В нем взметнулся какой-то странный позыв ринуться в самую гущу, увидеть, что же это на самом деле такое.

У самого подножия горы за Toppe Аннунциата Джеймс погрузился в нечто похожее на плотный туман, какой случается зимними вечерами в Англии. На мгновение показалось, будто повалил снег; не сразу Джеймс понял, что легкие серые хлопья, крутившиеся вокруг, не снег, а пепел. Резко затормозил, едва не наскочив на женщину, выскочившую на дорогу в одной сорочке спасать развешанное на веревке выстиранное белье. «Мэтчлесс» занесло, мотоцикл рванулся и выскользнул из-под Джеймса. Надо быть осмотрительней, сказал себе Джеймс, поднимаясь с земли и вновь седлая мотоцикл; он не предполагал, что пепел может быть таким скользким.

Из серой мглы выплывали фигуры беженцев, кидающих на повозки свои пожитки. Из всеобщего хаоса вычленялись отдельные сцены: ковыляющий на костылях ребенок; дряхлый старик, которого дочери запихивали в тачку; свинья вместе с граммофоном в старой детской коляске; семейство, пытавшееся запрячь перепуганного мула в повозку. В тот момент, когда Джеймс проезжал мимо, мул грохнул на землю и уволок за собой тачку со всем ее грузом. Все вокруг было усыпано черепками битого фарфора.

Чем ближе подъезжал Джеймс к месту извержения, тем невообразимей становилось столпотворение. Поток беженцев тек рекой; с перекошенными от ужаса лицами люди стремились вырваться из ревущего облака дыма и пепла, которое, розовея снизу от жара кратера, подобно гигантскому пульсирующему кораллу, нависло теперь прямо над их головами. Под облаком была сплошная темень. Уже покрытые толстым слоем пепла фары «Мэтчлесса» едва ее пробивали.

У Эрколано Джеймс нагнал медленно ползущую колонну грузовиков. Это были те самые, которых Эрик вызвал из Черколы. Они безнадежно сбились с пути. Джеймс взялся указать им дорогу, и грузовики потянулись по извилистой тропе вслед за ним.

Сверху посыпалось что-то вроде песка. Сперва Джеймс решил, что это с грузовиков. Но, присмотревшись, увидел, что помимо серого пепла теперь с неба падают крохотные черные кусочки песчаника — легкие, невесомые частички, каждая не крупней спичечной головки. Однако поток черного песчаника становился все напористей. Джеймс чувствовал, как песчинки барабанят по кителю, проникая за ворот, в ботинки. Самые крупные были полые внутри, как конфеты с ликером, и, падая, отсвечивали красным.

Тропа сделала очередной изгиб, и тут Джеймс впервые по-настоящему увидел лаву. Она стекала по крайней мере двумя отдельными потоками — извивающиеся языки пламени пробивались вниз на север и на запад, на своем пути через сосновые рощи отставляя дымящееся пепелище. И еще Джеймс услышал какой-то гул. Сначала ему показалось, будто от мотора, но вскоре он понял, что гул исходит от самой горы, — она звучала невообразимо глубокой нотой, ниже всех возможностей органа, настолько глубокой, что даже отдавалась болью в животе.

В своем стремлении вниз один из рукавов лавы тек прямо перед ними через дорогу, полностью ее перекрыв. Джеймс остановился примерно в ста ярдах от лавы. Даже с этого расстояния жарило невыносимо. Джеймс ожидал встретить потоки расплавленных камней, но это скорее напоминало стекающий с высоты около двадцати футов оползень раскаленных углей, беззвучно вибрирующий спереди, подталкиваемый сзади вниз еще более мощной массой раскаленных углей. Лаву сверху покрывало что-то наподобие корки, похожее на припечку поверх рисового пудинга. Вероятно, от соприкосновения с воздухом лава уже слегка остыла. Впрочем, корка не производила впечатления вовсе застывшей, — по мере того, как лава медленно стекала по склону, на поверхности корки поминутно вскрывались красные жилы, а временами и ярко посверкивали золотистые трещины, выставляя напоказ огнедышащий жар внутри.

Джеймс развернулся и указал ползущим за ним грузовикам свернуть на другую дорогу. От страха за Ливию у него непрерывно ныло сердце, но он старался сейчас о ней не думать. Он тотчас, как только сможет, отправится за ней, но сначала надо убедиться, что ближайшие городки и военные базы эвакуируются в надлежащем порядке.

В Сан-Себастьяно его ожидало феноменальное зрелище. Лава стеной в двадцать футов медленно наползала на город, прокатываясь сквозь дома дымным и белым, как бинт, катком. По переднему краю лавы можно было разглядеть крутящийся слом — ствол дерева, воспламененный, как головешка; каменный остов окна, даже что-то похожее на горящую коровью тушу. Чуть позади купол церкви, снесенный с основного здания, плыл поверх лавы, как крышка на вырвавшейся из кастрюли каше.

Перед глазами Джеймса очередной дом принял на себя удар стремительной лавы. На мгновение показалось, что дом сможет устоять: но вот раздался громкий треск, стены рухнули и рассыпались, камни влились в поток углей, горящие балки и брус скрючились, как обгорелые спички.

Жители Сан-Себастьяно в каких-то пятидесяти ярдах от наступавшей лавы сгрудились, коленопреклоненные, вокруг священника в белом одеянии, воздевшего к небу гипсового святого Себастьяна из церкви. Священник тянул молитву на латинском, его слова практически тонули в треске огня и грохоте извержения. Головы многих прихожан покрывал подвязанный у подбородка цветочный горшок или кастрюля. Джеймсу не составило труда сообразить, зачем. Песок сыпался теперь не так густо, но отдельные камешки становились все крупней. Камень величиной с кулак ударился в землю прямо у ног Джеймса и лежал, отчаянно дымясь. Если подобная штука угодит по В-25, эффект будет не меньший, чем от снаряда зенитки. Джеймс прикинул: на аэродром пока еще не обрушилась каменная буря: она нагрянет постепенно из самого центра облака, как дождь, как гроза. Если он сумеет предупредить, возможно, им удастся перегнать бомбардировщики в безопасное место.

Колонна грузовиков за его спиной выкатила на площадь.

— Эвакуируйте всех, кого сможете, — сказал Джеймс водителю первой машины. — Первым делом женщин и детей. Мне надо в обсерваторию.

— Вот, возьмите, — водитель протянул ему котелок.

Джеймс нахлобучил его себе на голову, заправив ручку за ворот, чтоб лучше держался. Благодарно махнул водителю и развернул свой мотоцикл.

Теперь камни падали повсюду. Несколько угодило ему по шаткому шлему, и когда наконец из мглы выплыли очертания обсерватории, Джеймс испытал некоторое облегчение. Камни грохотали и били по крыше. Внутри обсерватории группа солдат сгрудилась вокруг радиопередатчика.

— Слава Богу! — вырвалось у Джеймса, едва он, шатаясь, вошел внутрь.

Солдаты изумленно уставились на него. Джеймс сообразил, что выглядит, должно быть, несколько странно с котелком на голове. Он окинул взглядом свою форму: та была густо покрыта серым пеплом.

— Я офицер, — сказал он. — Капитан Гулд. Мне необходимо послать сообщение на аэродром в Терциньо.

— У нас радио молчит, — сказал один из солдат. — Как все началось, так связь сразу пропала.

— Черт!

Делать было нечего; надо было самому ехать к аэродрому. Джеймс повернулся, чтобы уйти.

— Сэр! — остановил его солдат.

— Да?

Тот беспомощно развел руками.

— Нам-то что делать?

— Пытаться связаться с Терциньо. Если прорветесь, скажите, чтоб поднимали в воздух самолеты.

Джеймс покатил обратно через Сан-Себастьяно, где эвакуация проходила в относительно четком порядке. Кто-то где-то уже явно реализовывал его план: пожарные машины тушили наиболее яростные пожары, военная полиция регулировала продвижение колонн грузовиков, солдаты, встав живой цепью на пути лавы, вызволяли имущество из домов. Джеймс, не останавливаясь, свернул на дорогу, огибавшую гору. Облачный столб вился теперь прямо над ним, едва видимый сквозь сыплющийся сверху пепел. Джеймс вспомнил, что сейсмолог говорил, будто Плиний находил в этом облаке сходство с кроной сосны, но здесь, оказавшись прямо над головой, оно скорее напоминало громадную, во все небо, голову Горгоны Медузы, лицом обращенную в сторону Неаполя.

Прямо перед Джеймсом с высоты медленно сползал вниз другой поток лавы. Отсюда казалось, будто он еле движется, но вскоре стало очевидным, что на самом деле он распростерся уже довольно широко. К несчастью, Джеймс поехал извилистой дорогой, тогда как лава плавно ползла по скату, следуя рельефу ландшафта. Если на пути случался внезапный спад, лава лениво, как патока с ложки, стекала с него, возобновляя свой путь вниз.

Джеймс завернул за угол и потерял ее из вида. Очередной поворот…. Он ударил по тормозам.

Всего в десяти футах впереди дорога тонула в пламенеющей реке огня и дыма. «Мэтчлесс» вырвался из-под него. Джеймс кувырнулся вбок, самодельный шлем частично принял на себя удар, но опрокинувшийся мотоцикл по инерции продолжало нести в сторону лавы. Джеймс услышал треск лопающихся шин на раскаленных углях. Языки пламени уже охватили раму. Джеймс отчаянно пытался отползти подальше от жара. Внезапно за его спиной с легким хрустом взорвался бензобак.

Джеймс медленно поднялся на ноги. Слава Богу, хоть сам уцелел. Вокруг воцарилась зловещая тишина, если не считать легкого перестука падавших камешков и ни на секунду не прекращавшегося гула.

Чтобы попасть в Терциньо, необходимо опередить лаву. Джеймс трусцой припустил вперед.

Когда жители Фишино поняли, что началось извержение вулкана, это вызвало такую же панику, как и повсюду. Люди носились взад-вперед, лихорадочно собирая свои пожитки. Едва с вершины горы повалил дым с пеплом, некоторые ринулись бегом по дороге в Боскотреказе. Но большинство осталось в тревожном ожидании: что же будет дальше.

В темноте над ними кромка вулкана от внутреннего жара сияла, раскалившись добела. Постепенно белое сияние стало тяжело переливаться через край, и первые потоки лавы потянулись вниз через леса. Один язык, похоже, метил в сторону Фишино, хотя точно сказать было трудно. Жители деревни не переставали молиться.

Шли часы, лава вилась из стороны в сторону, но каждый раз, едва казалось, что она минует Фишино, лава тут же меняла курс и текла именно туда. Через восемнадцать часов от начала извержения перепуганные жители обнаружили, что лава, вившаяся с верхушки горы, как пламенеющая золотом тропа, уже всего в какой-нибудь четверти мили от деревни. Теперь уже можно было с полной вероятностью утверждать, что она идет прямо на деревню.

Сквозь рев извержения пробился шум мотора. Колонна грузовиков союзных войск тянулась вверх по дороге от Боскотреказе, притемненные фары едва светились во мгле. Первый грузовик остановился, не заглушая двигателя, из кабины выглянул солдат.

— Мы за вами, эвакуировать, — выкрикнул он. — Запрыгивайте по-быстрому! — Он махнул в сторону кузова. — Rapido, molto rapido![60]

Несколько деревенских кинулись к грузовику, протянутые руки втянули их в кузов.

— Постойте! — крикнула Ливия. — Если мы сейчас уедем, деревня будет сметена!

— Ничего не поделаешь, — кротко сказал Дон Бернардо. — Нам остается только молиться, а это мы можем и в более безопасном месте.

— Надо рыть траншею! — сказала Ливия, оглядывая окрестности. — Ров, чтобы отвести лаву. Разве не стоит попытаться? Иначе сгорят наши дома.

— Ливия дело говорит, — поддержал Нино. — Можно попытаться.

— А как же молиться? — спросил кто-то.

— Будем рыть и молиться.

— Нам тут недосуг с вами торчать, — заметил водитель грузовика. — Нам надо в Черкола. Хотите эвакуироваться, давайте — либо сейчас, либо никогда.

— Мы все же рискнем остаться, — сказал Нино.

Водитель грузовика не заставил себя упрашивать.

Оставшиеся жители, вооружившись кирками и лопатами, полезли в гору, к виноградникам.

— Здесь! — сказала Ливия, указывая на небольшую лощину. Она тянулась прямо по склону, но слегка под углом.

— Если удастся прорыть достаточно глубокий и широкий ров, он, может быть, отведет лаву в сторону от домов.

Разметили колышками траншею шириной в двадцать футов.

— За дело! — сказал Нино, поплевав на руки и берясь за кирку.

Ливия взмахнула мотыгой, выбив комочек каменистой земли из грунта. Сколько же потребуется сил? Она копнула снова и снова, кирка сверкала в отблесках пожара, — одна из дюжины других, вздымаемых жителями Фишино, вступившими в схватку с горой.

Копали все — мужчины, женщины, дети, хотя их осталось от прежнего числа всего горстка. Дело продвигалось медленно. Земля была каменистая, работать было тяжело.

Они копали, а небо поливало их потоками мелких камней. Выпрямившись, чтобы утереть заливавший глаза пот, Ливия с ужасом убедилась, что лава теперь уже всего в нескольких сотнях ярдов, так близко, что чувствовался запах горевших сосен.

— Траншея недостаточно глубокая… — растерянно проговорила она.

— Несите матрасы! Что-нибудь, чтоб преградить путь! — выкрикнул ее отец.

Ливия кинулась к сараю, впрягла Пришиллу в тачку, нагрузила тачку доверху матрасами и стульями. Толкать перепуганное животное, чтобы тянуть груз к лаве, оказалось делом нелегким, и потом немало страха натерпелась Ливия за несколько минут, пока укладывала груз по краям рва. Другие подтаскивали камни и ветки, отчаянно пытаясь поднять кромку повыше.

А над ними лава уже подошла к полям на окраине Фишино. Наползла на каменный коровник и раздавила его, как картонную коробку. Фруктовые деревья воспламенялись одно за другим, пламя ревело меж ветвей, оголяя их, оставляя ненасытной лаве лишь почерневшие стволы. Ливии жаром палило прямо в лицо, в горле першило от дыма. В считанные минуты жар сделался невыносимым. Один за другим люди сгонялись со своих мест под напором стены раскаленного угля, сметавшей все на своем пути.

Искры плясали в воздухе. Их были тысячи, подобно крохотным горящим стрелам, каскадом летящих на деревню. Сеновал, в котором Ливия и Энцо впервые слившись, катались в сене, со страшным треском подняло на воздух, и ярко-желтое пламя вспыхнувшего сена контрастом взвилось на фоне темно-красной лавы. Над горящей крышей взметнулся новый фонтан искр, они грянули на землю, огнем занялась сухая трава. Крестьяне пытались сбить огонь на земле лопатами, старыми мешками, даже своей одеждой, но язычки пламени, как шустрые котята, проскальзывали между ног. Люди бежали с ведрами к колодцу, вставали живой цепью, чтобы тушить огонь, но через мгновение раздался крик — кто-то плеснул себе на руку водой из ведра. Вода жгла кожу. Еще пара минут, и сам колодец опустел, из его глубин оглушительно зашипело: гора, всосав в себя всю воду, исторгла из себя лишь дым и пар.

Теперь нам уже ничто не поможет, сказала себе Ливия.

Но тут лава словно замедлила свой ход. Стена огня, дойдя до траншеи, замерла, помедлила мгновение, и полилась в узкий ров, заполняя его. Радость прорвалась в нестройных криках измученных людей. Но вот огненно-красный язык взметнулся у ближайшего края траншеи и перетек через край внутрь. В основном ров устоял, рухнул лишь крохотный отрезок, всего футов в шесть длиной, но через него, как по носику кастрюльки, лава ручьем потекла прямо на людей.

— Тачку! — выкрикнул Нино. — Катите тачку!

Пришилла все еще была впряжена в нее. Ливия помогла отцу снять упряжь с перепуганной буйволицы. Упершись спинами в тачку, отец с дочерью попытались подпихнуть ее к прорехе в траншее. К ним присоединились другие. Подкатившись к траншее, тачка занялась огнем. Все отскочили назад. Кроме Нино, толкнувшего тачку прямо на огонь и лишь на миг опоздавшего от нее оторваться.

Внезапно, на глазах у Ливии, ее отца как будто подкинуло в огонь. Пламя крыльями взметнулось у него за спиной, черный дым взвился над головой. Ливия услыхала душераздирающий вопль, и поняла, что кричит она сама. Обе они с Маризой кинулись вытаскивать отца из огня, пробиваясь сквозь вставший плотной стеной невыносимый жар. Своими телами дочери пытались заслонить отца от пламени.

Тачка с минуту ярко полыхала, потом красный огненный каток неумолимо перевалил через нее и, набирая скорость, устремился прямо к центру деревни.

Лишь через час измученный, тяжело дыша, добрался Джеймс до аэродрома в Терциньо. Сначала охрана приняла его за беженца, которому требовалась медицинская помощь: и лишь слегка счистив пепел и грязь с формы, Джеймс смог убедить их, что он офицер и что ему необходимо срочно видеть начальника авиабазы.

К моменту, когда его провели к командующему, Джеймс внешне уже вполне владел собой, хотя тревога в нем нарастала с каждой утраченной драгоценной минутой. Нелегко было убедить этого человека, что начавшийся с неба легкий камнепад на самом деле способен вывести из строя все имеющиеся военно-воздушные силы, и когда Джеймсу наконец это удалось, оказалось, что еще трудней организовать подъем в воздух восьмидесяти восьми бомбардировщиков, многие из которых не имели даже радиосвязи. К моменту, когда первые бомбардировщики стали выруливать на взлетную полосу, с неба проливным дождем грянул поток легких камешков, бомбардируя жестяные крыши временных аэродромных построек, отскакивая от крыльев В-25-х, выстроившихся в очередь на взлет.

— Вроде не так уж и сильно валит, — сказал командир, косясь на Джеймса. — Но, пожалуй, лучше перестраховаться, чем потом жалеть…

— Это только начало, — сказал Джеймс. — Через четверть часа посыплются камни раз в десять крупней.

— Ну, тогда бы мы… — начал командир, но внезапно его слова были заглушены громкой какофонией теперь уже лавиной грянувших камней.

Джеймсу показалось, что вот-вот их погребет заживо, — будто металлический барак, в котором они находятся, всего лишь крохотная коробочка в огромной норе, и чья-то гигантская рука засыпает ее сверху громадными пригоршнями камней. Разговаривать было практически невозможно. Снаружи на взлетном поле еще один самолет попытался подняться в воздух, его крылья на глазах сотрясались под градом камней величиной с грецкий орех. Сначала камни усыпали взлетную полосу: потом первый слой плотно лег черным ковром, впитывая последующие потоки камней, быстро увеличившие его толщину. Выстроившиеся на взлет самолеты резко затормозили, один, бешено забуксовав, справляясь со скоростью, уткнулся носом в землю.

Командир распахнул дверь. Тотчас с полдюжины камней влетело внутрь. Мигом захлопнув дверь, он наклонился, поднял один.

— Легкий, как пинг-понговый шарик! — буркнул он.

И вмиг разжал пальцы.

— Горячий, сволочь!

По всему полю экипажи В-25 разбегались по постройкам, руками прикрывая головы от вездесущих камней.

— Можете одолжить мне какой-либо транспорт? — проорал Джеймс. — Мне необходимо снова вернуться на гору.

Командир авиабазы взглянул на него, как на сумасшедшего:

— Куда? — изумленно выкрикнул он.

— Там люди, хочу проверить, что с ними.

Командир махнул рукой в сторону черного шлакового ливня.

— Не валяйте дурака! И десяти ярдов не пройдете. Сквозь такое ничто не прорвется.

— Все же я должен попытаться.

— Никуда вы не денетесь, пока это не прекратится. Это приказ.

Жителям деревни ничего не оставалось, как просто ждать приближения лавы. Соорудили носилки, чтобы перенести Нино, к счастью потерявшему сознание, в безопасное место, где Мариза, как сумела очистила ему обгоревшее, покрытое коростой тело. Даже дышать ему было больно: казалось, огонь глубоко поразил легкие. Потом люди организовали живую цепь, чтобы спасти самое ценное из домов, находившихся под угрозой. Ливия вынесла из остерии пару матрасов, одежду, кое-что из снадобий Маризы, и блюдо, принадлежавшее еще матери Агаты, на котором та всегда подавала воскресное рагу.

Последние две сотни ярдов лава прошла за двадцать минут. Сперва занялись виноградные лозы, оплетавшие террасу; листья, ссыхаясь от непомерного жара, буквально испарялись на глазах. Потом пламя охватило двери и оконные рамы соседского дома. Лизнув угол остерии, лава, как наплывающая на берег волна, потянулась вдоль стены. На миг показалось, что дом может устоять под ее напором: но вот вибрирующие и скачущие раскаленные угли величиной с булыжник все же пробили его стены. Дом качнулся, зашатался; крыша с хрустом упала; лава вывернула с фундамента кухонную стену. Та рухнула вниз каскадом рухнувших камней и мебели, и все это кануло в огне лавы, неукротимо ползущей вниз по склону.

Через считанные минуты камнепад с неба внезапно усилился, покрывая все вокруг — лаву, горящие дома, лес, притихшие деревни, — плотным слоем шлака. Жители вынуждены были прятаться в домах, но одна лишь милость была дарована небом: подобно песку, сыплющемуся на огонь, пламя горящих домов тотчас засыпалось слоем мелкого гравия.

Сестры стояли в дверях соседского дома, глядя на происходящее. Мариза положила руку на плечо Ливии.

— Мы сделали все, что могли, — тихо сказала она. — Теперь наше дело — выхаживать отца.

Дата добавления: 2015-08-18