Папа учит ругаться, а крутой Уокер - драться

В один из дней в реабилитационном классе творилось что-то невообразимое для человека со стороны, но, к сожалению, не редкое для детского отделения психиатрической больницы: была драка, сопровождаемая чудовищной руганью. Я подозвала к себе самого младшего, который ругался матом грубее, чем самый старший. Стоит он передо мной — такой маленький, симпатичный.

— Как тебя зовут?

— Андрей.

— Сколько тебе лет?

— Восемь.

— Почему ты так скверно ругаешься?

— Нравится! — отвечает он с бравадой. — И чтобы не лезли (старшие — Авт.)

— А как еще можно защититься? — спрашиваю я.

— Можно дать в морду!

— А еще как можно?

— Можно просто убить!

— Где ж ты этому научился?

— Материться — от моего папы. А драться — «по телику», от Уокера (телесериал «Крутой Уокер: правосудие по-техасски», — Авт.).

— Андрей, — говорю я ему с тревогой, — тебя надо срочно показать хирургу! У тебя во рту гной, и поэтому ты материшься! Надо вырезать тебе гной, и тогда и не будет матерных слов. Операцию тебе надо сделать!

— А это больно? — испуганно спрашивает он.

— Еще как! — отвечаю я. — Зато ты потом материться не будешь.

Андрей засунул палец в рот, что-то там ковыряет, долго стоит передо мной с открытым ртом и выпученными глазами. Потом убирает палец и говорит:

— У меня там ямка! Гноя уже нет... Я больше материться не буду!

— Хорошо, — ответила я, — будем наблюдать несколько дней...

Два дня Андрей не ругался. Для нашего контингента это очень трудно, потому, что «отборным матом» ругаются практически все дети.

Когда Андрея приехали навестить папа и тетка, я рассказала о случившемся. Тетя мне отвечает: «Мат — это у нас система общения», — и показывает на папу. Папа признается: «Я грешу этим». Я говорю им:

— Кто у вас в семье следит за тем, что смотрит по телевидению ваш ребенок и как он понимает увиденное?

Молчание в ответ. А разве не родители должны уметь вовремя побеседовать с ребенком, проверяя и корректируя то, как он воспринимает получаемую информацию? Ведь если этого не происходит, то его психические и мировоззренческие реакции могут приобрести патологический характер с самого раннего детства, если не с младенчества. Вот и Андрей поступил в отделение с тем, что дерется, занимается онанизмом, сквернословит. И не так уж трудно разобраться, чему и у кого он научился.

Через неделю приехала мама Андрея и рассказала: — Мой муж неделю молчал. Так молчал, как никогда! Я ничего не понимаю, спрашиваю: «Что тебе доктор сказала?» И он признался, о чем вы с ним говорили. У нас состоялся большой разговор. Мы будем поправлять положение. Мой муж — хороший человек, хороший рабочий, обеспечивает семью, только очень сквернословит. Он сказал, что будет исправляться. И мы решили, что я уволюсь с работы, буду смотреть за детьми. Зарплаты мужа на скромную жизнь хватит.

Когда они забирали Андрея, то невольно стали свидетелями того, как некая мама привезла своего 13-летнего сына «на повторное лечение» в гораздо худшем состоянии, чем то, с которым он прибыл в больницу прошлый раз. Этим ребенком родители не занимались, плохим примером был для него родной отец. Может быть, в семье Андрея что-то изменится в лучшую сторону?

История Иры, которую мама "бросила в приюте в 5 лет"

Ире 14 лет, она ученица 7 класса школы-интерната. В больницу ее доставили сотрудники школы. Здесь ей поставили диагноз: «патохарактерологическое Формирование личности; задержка психического развития».

Школьная характеристика заставляет удивиться: «Программный материал усваивает успешно. На уроках активна. Любит петь, плясать, хорошо рисует, шьет, вяжет. Но за последний год девочка сильно изменилась. Появился комплекс неполноценности в связи с маленьким ростом. Начала требовать, закатывать истерики, чтобы ее отвезли на лечение в психиатрическую больницу, так как она считает, что там дети растут. Переубедить ее невозможно. Бывает спокойна, работает неплохо, но подвержена быстрой смене настроения. В течение нескольких дней отказывается кушать, бросает все, что попадает под руку, совершенно не

думает о последствиях. С детьми дерется, требует, чтобы дети ей подчинялись. Становится агрессивной. На замечания взрослых не реагирует. Ругается. Несколько дней на уроках не работает. Внимание неустойчивое. Заинтересовать ничем не возможно. Бросается куда-то бежать, откуда-то выпрыгивать. Во время гнева не понимает ситуации и не умеет критически оценивать свои поступки».

В раннем, дошкольном возрасте Ира попала в детский дом, затем ее переводили из одного интерната в другой. Ее родители были лишены родительских прав по причине алкоголизма, разврата и воровства. Ира действительно очень мала ростом, и поэтому над ней часто смеются и оскорбляют ее.

В ответ Ира научилась драться. Она подралась с самым сильным мальчиком в интернате и победила его. Впрочем, позже он ей отомстил. Этот мальчик оказался нашим пациентом и именно он внушил ей, что здесь она «подрастет».

Девочка искренне была убеждена в том, что в психиатрической больнице могут увеличить человеческий рост. Оказывается, она даже не представляла себе, какая это больница и какие здесь пациенты. Ира очень страдает от своего маленького роста. По ее словам, бывает так, что от этого ее «берет зло», и тогда она не помнит, что делает.

Мы с Ирой работали ежедневно индивидуально и в группе почти два месяца. Однажды, когда мы были вдвоем, я прочла ей рассказ «Неизлечимая болезнь» из книги «Непридуманные рассказы». Речь шла о больной девочке, которая не могла ходить, но была сильна духом и очень верила, что посещение святых мест может принести ей выздоровление, в которое уже никто не верил, даже мама. Заканчивается рассказ тем, что девочка выздоровела, потому что у нее была очень сильная и искренняя вера.

Я говорила Ире, что Бог любит всех людей и что Ему мерзок не рост человека, а зло в его душе, — то самое зло, которое люди сами поселяют в себе и сами же им наказываются.

На следующий день Ира пришла в кабинет какая-то преобразившаяся. Она тихо села на диван и сказала почти шепотом: «Со мной что-то произошло. Мне было так жалко ту девочку! А потом во мне какая-то радость стала, и сердце как будто очистилось».

Такие «взрослые» высказывания детей потрясают.

Ира вела себя тихо, неагрессивно. Однажды страшный драчун Дима начал провоцировать ее на драку, но Ира — тоже умелая драчунья! — только защищалась. Дима сразу же отступил и сказал: «Ух ты! какая малая, — а как дерется!» И больше к ней никто не приставал.

Из интерната за Ирой не только долго не приезжали, но даже не звонили. Девочка очень болезненно это переживала: я часто видела ее заплаканные глаза, хотя она никогда не жаловалась. Мы вместе учились терпеть, не обижаться, понимать, смиряться. Я подарила ей много книг, но одну — «Непридуманные рассказы» — дала лишь почитать и просила вернуть при выписке. Эта книга для меня очень ценна и была только в одном экземпляре.

Так получилось, что Иру выписали в мое отсутствие, и книгу я не нашла. Кто-то сказал мне: «Вы им верите!.. Наши дети способны только украсть...»

... Через несколько дней одна девочка призналась, что Ира передала книгу через нее, но она спрятала передачу под матрасом и не хотела ее передавать мне, но потом все же выполнила Ирину просьбу.

Самыми тяжелыми и болезненными воспоминаниями были для Иры ее дом и семья. Родители постоянно пили, отец умер от водки. Мать и отчим продолжают пить. Когда пьяный отчим гонялся за детьми с топором, пятилетняя Ира с двухлетним племянником прятались под стол и плакали.

Ира говорила: «Меня мама бросила в приюте в 5 лет. Когда была жива бабушка, я на каникулы ездила домой. Я люблю рисовать, вышивать, вязать, летом люблю полоть грядки. Бабушку я любила! Она умерла, и меня домой уже никто не берет. У мамы другой мужчина. Они вместе про-

пивают все, что есть в доме. Потом они буянят. Он бросал в нас топором, мама била меня кипятильником».

• • •

Через полгода Иру привезли опять, но уже во взрослое отделение, потому что ей исполнилось 15 лет. Вскоре мне пришлось встретиться с директором и завучем интерната, в котором жила Ира, и я узнала причину, по которой она вновь попала в психиатрическую больницу:

Пришло лето, Ира очень хотела домой в деревню. Руководители интерната через РОНО узнали, что в деревне все ее родственники — пьяницы, и Ире не к кому ехать. Как вы думаете, кому они решили доверить страдания ее души? — Совершенно верно: врачам психиатрической больницы.

Но проблема развития этой девочки — это отсутствие с раннего детства материнской ласки, любви и заботы. Душу Иры «питали» своим зловонием пьянство, мордобой и опять пьянство, сквернословие, взаимная патологическая ненависть всех ко всем. У Иры — лицо старухи. Серые тусклые выплаканные и выскочившие наружу глаза со страшным колючим блеском.

Но во время нормального общения Ира преображалась.

— Ира, у тебя жизнь, ад или рай?

— Ад.

— А рай — это что?

— Это, когда доброта.

— Ты хороших людей встречала?

— Да, когда везли в интернат, одна тетя дорогу показывала. И когда меня люди к себе домой брали.

Ира откликается на доброту. И боль души ее можно лечить любовью и добротой.

История Виталика, у которого "нет совести,

потому что все о нем так говорят"

Виталику 13 лет, ученик 6 класса. Рослый мальчик. В больницу привела мама. Мама жалуется, что Виталик не

хочет учиться, грубит, курит, дерется с одноклассниками, «влезает во всякие дурные компании». Поведение его вызывающее.

Диагноз больницы: патохарактерологическое Формирование личности.

У Виталика внешний вид какой-то особенный... и эта черная майка со страшной инфернальной символикой...

Я приглашаю Виталика к себе в кабинет. Он идет за мной развязно и о чем-то бурчит. В кабинете начинает говорить первым, при этом весьма дерзко:

— Да, совести у меня нет! Да, я — сатанист! Я был, когда церковь жгли, и бутылки со смесью бросал!

Я молчу.

Виталик продолжает, но постепенно его пыл угасает, и он даже начинает успокаиваться.

— Потом видел, как один парень, который тоже бросал бутылки со смесью, со своей девушкой на мотоцикле с моста слетел — и насмерть!

Виталик тараторит, что попало, а я только слушаю.

— Я на станции спасательной работал летом и тренировался там, мы спасали утопающих. Однажды я вытащил женщину с ребенком! Это была такая история: мать обняла своего ребенка и утонула. Я вытащил. Со мной такое было...

Когда он, наконец, умолкает, то молчит долго, наклонив голову. Вижу, — слезы вытирает, и вдруг произносит:

— Тут такие нервы нужны!.. Я говорю:

— Если ты многое понимаешь, то почему говоришь, что у тебя совести нет?

— Потому, что все про меня так говорят! И пусть говорят! Значит, ее и нет! Нет у меня совести! Ну, убил я кота, — так он всё равно был паршивый! А я потом сам ночь не спал, всё думал, как я мог это сделать... Ведь я собаку спасал!

Его внутренние проблемы основаны на недостатке обычного человеческого общения, и в первую очередь — в семье. Виталик считает, что его младший брат «хорошенький», и всё в доме достается ему. С младшим родители лучше раз-

говаривают, его больше любят. А в школе, оказывается, Виталика тоже не любят. Вот потому он так себя и ведет.

У Виталика с собой книга Папюса «О магии». Он ее читает очень внимательно, пытаясь во всем разобраться. Ночью «духов вызывает», детей пугает. И в этот момент он в своих собственных глазах — «герой». Взрослые, в кругу которых проходит его детство, не понимают опасности подобного чтения для психического здоровья не только ребенка, но и взрослого человека.

Виталик со мной был открыт, ходил в группу с удовольствием. В группе ему хотелось любым путем выделиться и быть первым. И я предоставляла ему такую возможность. Когда мы читали рассказы, я подбирала их с учетом ситуации: в первую очередь, такие, из которых мальчики могли бы увидеть, что не только первые бывают хороши, но и последние. А также мы учились различать, в чём быть первым — хорошо, а в чём — плохо.

Внутренний конфликт Виталика развивался с раннего детства на почве дефицита добра и нормального общения. Сегодня же его внутреннюю проблему пытаются решить переводом мальчика на домашнюю Форму обучения, лечением в психиатрической больнице. А что же родители? Или они совсем не способны быть одинаково добрыми по отношению к самим себе и к своим сыновьям?

... После наших бесед книгу «О магии» Виталик забросил. У него появилось желание быть добрым, но своих сил у него, конечно же, было недостаточно. А потом он возвратился в ту же среду, где его спасение видели только в услугах психиатра.

Дата добавления: 2015-08-09