Глава 9 1 страница

«Если завтра война»

Агрессия германских войск во Францию, Бельгию и Нидерланды 10 мая 1940 года положила конец «странной войне».

Для оккупации территории Голландии согласно плану «Гельб» танковые дивизии не годились из-за обилия водных преград. Все аэродромы и железнодорожные мосты должны были занять методом «посадочного десанта» 22-я пехотная дивизия, и оснащенная как воздушно-посадочная дивизия, и 7-я авиадесантная дивизия под общим командованием генерал-полковника К. Штудента. Армаду военно-транспортных трехмоторных самолетов Ju-52/3m встретили 46 голландских Фоккер D.XXI и G.1. В течение одного дня ими было уничтожено 157 немецких самолетов вместе с десантниками. Люфтваффе в дальнейшем потеряли в воздушных боях еще 29 истребителей и бомбардировщиков. В теоретической непогрешимости прогрессивной идеи «посадочного десантирования», заимствованной у незаслуженно репрессированных теоретиков из НКО СССР, при полном превосходстве в воздухе немецкой авиации обнаружилась обратная сторона. Захват острова Крит через год оказался громкой, но пирровой победой Штудента. К. Типпельскирх признал, что «высадка воздушных десантов из состава 22-й пехотной дивизии в районе между Роттердамом и Лейденом не везде прошла успешно, а в некоторых местах даже потерпела полную неудачу и привела к тяжелым потерям»[954].

Английский историк Л. Дейтон пишет, что «во французской авиации было много устаревших са­молетов, но в количественном отношении она не уступала Люфтваффе. Всего в двух немецких воздушных флотах было 2670 самолетов, из них около 1000 истребителей. Французские ВВС насчитывали 3289 самолетов современных типов, из них 2122 истребителя.… После начала массированных бомбардировочных налетов большинст­во авиационных эскадрилий генерал Вейган приказал перебросить из опасных районов и разместить на учебных и гражданских аэродромах в глубоком тылу, при этом в большин­стве случаев никаких данных в архивах не сохранилось. Очевидцы утверждали, что в аэропорту Тура они видели не меньше 200 боевых самолетов, в основном истребителей. К момен­ту подписания перемирия около 4200 французских боевых са­молетов находились в зоне, не подвергшейся оккупации. Среди них было много устаревших машин, но, по оценкам специалистов, свыше 1700 самолетов были боеспособ­ными. Итальянская контрольная комиссия обнаружила в Северной Африке 1648 французских боевых самолетов совре­менных типов. Среди них было около 700 совершенно новых истребителей»[955]. Несмотря на необъяснимые перемещения боевых полков, французские летчики на фронте воевали храбро и умело. Знаменитый немецкий ас, командир истребительной эскадры JG.51 «Шлагеттер» В. Мёльдерс был сбит молодым аспирантом Помье-Лерагом из истребительного полка GC.III/7, покинул свой самолет с парашютом и попал в плен[956].

«Французская армия имела 3 тысячи современных танков и 800 бронеавтомобилей. У немцев их было не больше, но в соответствии с планом [Генерального штаба] у нас они были рассредоточены по отдельным участкам фронта. К тому же по своей конструкции и вооружению они совершенно не годились для того, чтобы выступать в качестве маневренной силы. Даже те несколько бронетанковых дивизий, которыми мы располагали, были введены в бой изолированно друг от друга. Три легкие механизированные дивизии, направленные с целью разведки к Льежу и Бреда, были вскоре вынуждены отступить и занять оборону. 1-я бронетанковая дивизия, которую придали армейскому корпусу и 16 мая бросили в контратаку западнее Намюра, была окружена и полностью уничтожена. В тот же день части 2-й бронетанковой дивизии, переброшенные по железной дороге в район Ирсона, по мере их выгрузки вовлекались в поток общего хаоса. Силы только что сформированной 3-й бронетанковой дивизии сразу же были распределены между батальонами одной из пехотных дивизий и еще накануне увязли в безуспешной контратаке южнее Седана. Если бы эти бронетанковые дивизии были заранее объединены, то даже при всем их несовершенстве они могли бы нанести захватчику тяжелые удары. Но они действовали изолированно друг от друга, и уже спустя шесть дней после начала немецкого наступления под натиском германских танковых колонн от них сохранились лишь жалкие остатки»[957]. На этом закончилась история боевого применения французских легких «кавалерийских» танковых дивизий[958].

Боевые действия продолжались 44 дня до подписания Компьенского мира правительством маршала А.Ф. Петэна. «Блицкриг» был осуществлен благодаря действиям трех воздушных флотов Люфтваффе и трех танковых групп вермахта. «Вряд ли могут возникнуть сомнения в том, что исход кампании решили немецкие танковые войска, блестяще поддержанные авиацией, - пишет генерал-майор Ф.В. Меллентин. - Пожалуй, следует подчеркнуть, что хотя мы и придавали главное значение танковым войскам, однако в то же время мы отдавали себе отчет в том, что танки не могут действовать без непосредственной поддержки моторизованной пехоты и артиллерии. …Однако успешные действия танковых групп в разгроме французской армии состоялись благодаря организации взаимодействия именно с авиацией, поскольку пехотные соединения отличались недостаточной подвижностью и низкой боеспособностью»[959]. К моменту выхода 1-й мотомеханизированной группы генерал-полковника Э. фон Клейста к Сен-Кантену и к побережью Ла-Манша, танковые дивизии оторвались от пехоты на 150-200 км, остались без поддержки общевойсковых соединений и лишились средств подвоза боеприпасов. Пополнение топливом происходило за счет брошенных складов ГСМ, которые противник не уничтожал. Только из-за нерешительности англо-французского командования, неверной структуре противовоздушной обороны и разобщенности автобронетанковых взводов по пехотным батальонам, вырвавшиеся далеко вперед группы легких немецких танков не были уничтожены встречным контрударом бронетанковых подразделений союзников. Их противотанковая артиллерия была рассредоточена по пехотным дивизиям. Французская бомбардировочная авиация вообще не оказала им реального противодействия, поскольку летчики не имели элементарных навыков борьбы с танками, а горстки английских самолетов героически бомбили мосты и порты!

Разгром вермахтом англо-французской армии в июне 1940 года радикально изменил геополитическую обстановку в Европе[960]. С капитуляцией армий Франции, Дании, Бельгии, Нидерландов, Дании и Норвегии «третий рейх» многократно увеличил свои вооруженные силы, экономический потенциал и приобрел солидную сырьевую базу. В распоряжение вермахта попало стрелковое и артиллерийское вооружение 92 французских, 22 бельгийских, 18 голландских, 12 английских и 6 норвежских дивизий. Только во Франции гитлеровцы захватили в качестве трофеев 4930 танков и пушечных бронеавтомобилей, 1500 военных тракторов и транспортеров, 3000 военных самолетов и 3 быстроходных эскадренных миноносца типа «Фантаск». После оккупации Норвегии немецкие флаги Кригсмарине поднялись на трофейных броненосцах береговой обороны «Харальд Хаарфагре» и «Торденкёльд», 3 эсминцах типа «Стег», 3 минных заградителях типа «Трюгвассон» и 35 сторожевых кораблях и торпедных катерах. Они позже активно применялись против союзных «полярных конвоев»[961].

Открытым оставался вопрос о дальнейшей судьбе Средиземноморского военно-морского флота Франции. Согласно § 8 франко-германского Компьенского соглашения о прекращении военных действий, заключенного в конце июня 1940 года, французские корабли должны были прибыть в порты, определенные Главным морским штабом Кригсмарине, и там под контролем немецких и итальянских представителей провести разоружение кораблей и демобилизацию команд. Несмотря на то, что правительство Виши во главе с маршалом А.Ф. Петэном и командующий флотом адмирал Ф. Дарлан неоднократно заявляли, что ни один корабль не достанется Германии, английское правительство рассматривало возможность их захвата немцами. Появление такой силы во главе с новейшими линейными кораблями «Дюнкерк», «Страсбург» и «Ришелье» под флагом Кригсмарине на морских коммуникациях поставило бы Британскую империю если не на грань военной катастрофы, то заставило бы ее преодолевать усилившуюся морскую экономическую блокаду.

От имени короля Соединенного Королевства Георга VI и парламента 3 июля 1940 года премьер-министр У. Чёрчилль предъявил ультиматум бывшим союзникам. В нем он требовал, чтобы французские военные корабли либо проследовали в английские порты для дальнейших действий в составе сил «Свободной Франции», либо, соблюдая требования договора о перемирии, запрещавшего участие французских ВМФ в действиях против Германии и Италии, перешли во французские порты в Вест-Индии, либо были затоплены командами. В противном случае англичане оставляли за собой право «использовать любые средства, чтобы не допустить захвата судов немецкой стороной». Французы отказались выполнить эти условия. Тогда они были атакованы английскими линейными кораблями и крейсерами при поддержке авианосцев «Арк Ройал» и «Гермес» в североафриканских портах. Сосредоточенным артиллерийским огнем в Дакаре был взорван линкор «Бретань». Тяжелые повреждения получили линкоры «Жан Бар» и «Прованс», и новейший линейный крейсер «Дюнкерк». Чтобы не опрокинуться, корабли выбросились на мель. Во время боя, прорвав заслон окружавших гавань Дакара английских судов, линкор «Ришелье» ушел в море. Линейный крейсер «Страсбург», флагман военного флота Французской Республики на Средиземном море, который участвовал в уничтожении немецкого рейдера «Граф фон Шпее» вместе с английскими крейсерами, был поврежден в порту Мэрс-эль-Кабир линкорами Великобритании. Объятый пламенем крейсер все же прорвался в Тулон, где вынужден был встать на длительный ремонт. «Дюнкерк», «Страсбург» и «Прованс» были затоплены командами в ноябре 1942 году, когда немецко-фашистские войска полностью оккупировали Францию[962]. Линкор «Ришелье» сумел уйти в Вест-Индию.

Ночью англичане захватили французские корабли, находившиеся в Портсмуте – новейшую подводную лодку «Сюркуф», 2 броненосца береговой обороны «Париж» и «Курбе», 2 эсминца, 8 торпедных катеров и 5 подводных лодок. В Александрии команды дредноута «Лоррэн», 4 крейсеров и нескольких эсминцев добровольно перешли под знамена «Свободной Франции». Авианосец «Беарн» был интернирован властями США в Мартинике. Генерал Ш. де Голль вспоминал, что «4 июля радио и газеты сообщили, что накануне английский средиземноморский флот совершил нападение на французскую эскадру, стоявшую на якоре в Мерс-эль-Кебире. Одновременно нам стало известно, что англичане внезапно захватили французские военные корабли, укрывшиеся в английских портах, и насильно высадили на берег и интернировали — не без кровавых инцидентов — офицеров и матросов. Наконец 10 июля было опубликовано сообщение о торпедировании английскими самолетами линкора «Ришелье», стоявшего на рейде Дакара. Корабли в Оране не были в состоянии сражаться. Они стояли на якоре, не имея никакой возможности маневра или рассредоточения.… Наши корабли дали английским кораблям возможность произвести первые залпы, которые, как известно, на море имеют решающее значение на таком расстоянии. Французские корабли были уничтожены в неравном бою. Лондонские газеты и официальные коммюнике стремились изобразить эти агрессивные действия как победу, одержанную на море. Было ясно, что у английского правительства и морского министерства страх за будущее, отзвуки старинного соперничества на море, обиды, накопившиеся с начала битвы за Францию и особенно обострившиеся в связи с перемирием, заключенным правительством Виши, вылились в один из тех диких порывов, когда долго сдерживаемый инстинкт этого народа ломает все на своем пути»[963].

В ходе операции «Катапульта» англичанами было потоплено, повреждено и захвачено 7 линкоров и линейных крейсеров, 4 крейсера, 14 эсминцев и 8 подводных лодок ВМС Франции. «Устранение французского флота, как важного фактора, почти единым ударом, с помощью насильственных мер, - писал У. Чёрчилль, - произвело глубокое впечатление во всех странах. Это сделала Англия, которую многие сбросили со счетов, думая, что она беспомощна; Англия, которая, как полагали иностранцы, трепещет на грани капитуляции... Англия нанесла жестокий удар по своим вчерашним друзьям и обеспечила себе временное бесспорное господство на море. Стало ясно, что военный кабинет ничего не страшится и ни перед чем не остановится»[964].

Надежды гросс-адмирала Э. Рёдера на значительное усиление немецких ВМС за счет французских военных кораблей не состоялись. Когда в октябре 1939 года немецкая подводная лодка U-81 вышла на дистанцию торпедной атаки по линейному крейсеру «Дюнкерк», Гитлер в последнюю минуту отменил приказ командира субмарины. Этот быстроходный артиллерийский корабль тогда считался лучшим кораблем своего класса, превосходившим немецкие линкоры «Гнейзенау» и «Шарнгорст», и фюрер рассчитывал его получить после капитуляции Франции, чтобы усилить немногочисленный военно-морской флот Германии[965].

Современным историкам-моралистам, вероятно, всегда будет трудно повествовать об этой операции, когда английские моряки уничтожили беззащитный флот будущего собрата по оружию.

Великобритания, эвакуировав свои войска из Дюнкерка, оставила все свои тяжелые вооружения на берегу Ла-Манша, в том числе и 333 исправных «пехотных» танка «Матильда» Mk.II. Их дальнейшая судьба неизвестна по официальной версии они были отправлены на переплавку. Однако командиры дивизий, часто не уведомляя высокое начальство в Берлине, негласно включали их в танковые полки, так как были о «матильдах» очень высокого мнения из-за качества и толщины брони[966].

Новый премьер-министр У. Чёрчилль начал унизительные для мировой империи переговоры с правительством США о закупке там артиллерийских орудий, самолетов, танков и эскадренных миноносцев для обороны побережья. Англичане, эвакуируя остатки своей, французской, бельгийской и голландской армии из Дюнкерка, лишились 6 британских и 3 французских эсминцев, а 19 кораблей этого класса получили настолько серьезные повреждения из-за непрерывных атак бомбардировщиков Люфтваффе, что ремонту не подлежали. Из 45 транспортных судов затонули 8 кораблей, и 9 судов были разрушены непосредственно в английских гаванях авиабомбами. Такой высокой ценой из северной Франции были вывезены через Ла-Манш в Англию 366 162 военнослужащих разгромленных союзных армий[967].

В арсенале армии США имелось к этому времени всего 62 разнотипных легких и 20 средних экспериментальных танков М3А-1 «Генерал Грант», и на хранении находилось 178 не принятых на вооружение машин. Боевые самолеты США по всем своим характеристикам уступали немецким серийным моделям. Тем не менее, Конгресс немедленно предоставил Великобритании солидный кредит для их приобретения, а авиационные компании получили средства для переоборудования непопулярных среди американских коммерческих авиакомпаний магистральных пассажирских самолетов в бомбардировщики Локхид А-28 «Хадсон», Мартин А-22 «Мэриленд» и А-30 «Балтимора» для Королевских военно-воздушных сил. Их перегоняли американские летчики по «воздушному мосту» из Бостона через Рейкьявик в Глазго. На туманный Альбион на транспортах первых «атлантических конвоев» отправилась большая партия армейских истребителей Кёртисс Р-36 «Могаук» и Р-40 «Томахок», которая предназначалась для Франции, Китая и Голландских колоний на Тихом океане. Главный маршал авиации Н.Р. Доудинг согласился приобрести даже признанные неудачными командованием военно-морского флота США палубные истребители Брюстер F2A «Буффало». До прибытия американских самолетов англичанам пришлось устанавливать пулеметы на спортивных пилотажных самолетах Майлс М.20 с неубирающимися шасси и переоборудовать в тяжелые истребители скоростные бомбардировщики Бристоль «Бленхейм» для борьбы с вражеской армадой[968]. Началась грандиозная воздушная «битва за Британию», которая во всем мире расценивалась как прелюдия немецкого вторжения на непокорный архипелаг.

Гитлер после падения Парижа публично объявил о подготовке операции «Морской лев». Но, в действительности, немецкие войска никаких реальных приказов по этому поводу не получили. Это была тщательно спланированная акция по принуждению Соединенного Королевства к заключению мира. «Подготовка к проведению этой операции, целью которой было вторжение в Англию, – яркое свидетельство того, что у нас вообще отсутствовало планирование данной военной кампании. Ни в политической, ни в военной области не были предприняты скоординированные приготовления к войне против Англии. Существуют четкие доказательства того, что даже осенью 1939 года, когда решение о проведении кампании на западе было уже принято, наши подготовительные шаги ни в коей мере не предусматривали вторжения в Великобританию. Даже с учетом того, что в данном случае Верховному командованию вермахта и Гитлеру явно не хватало дальновидности, и он не рассчитывал на легкую и быструю победу над западными державами, явное игнорирование ими необходимости такого вторжения, очевидной для любого военного, не поддается логическому объяснению. Все видели, как скрупулезно Гитлер готовился к другим кампаниям и пытался предугадать их возможный исход, и неизбежно приходили к выводу, что он стремился избежать открытого конфликта…. Я знал, что в своих действиях фюрер руководствуется как политическим предвидением, так и тайным расположением к англичанам. Как-то во время встречи с Гитлером в 1943 году, когда я положительно отозвался о военных достижениях англичан, он расправил плечи и, глядя мне прямо в глаза, сказал: “Разумеется, они ведь тоже германцы”»[969]. Гросс-адмирал Э. Рёдер вспоминал, что осенью 1940 года «Гитлер сам признал, что вторжение не может быть осуществлено в запланированные сроки и поэтому должно быть перенесено на более позднее время. По причинам психологического воздействия на народ Англии решение о переносе вторжения не было оглашено, так что угроза его да еще воздушные атаки на Лондон должны были держать англичан в постоянном напряжении.… Внешне вся подготовка к нему продолжалась до 12 октября, когда Гитлер неофициально информировал нас, что эти меры будут продолжаться в течение всей зимы, но только с целью оказания военного и политического давления на Англию. …Я думаю, Гитлер никогда искренне не хотел операции “Морской лев”. Возможно, это объясняется тем, что он рассматривал приготовления к ней лишь как средство оказания мощного морального и психологического давления на противника. Ими да еще авиационными налетами на британскую столицу он рассчитывал склонить Англию к переговорам о мире»[970].

Немецкие газеты трубили о готовящемся спуске на воду крупнейших линкоров «Бисмарк» и «Тирпиц» и об окончании работ по строительству тяжелых авианосцев «Граф Цеппелин»[971] и «Петер Штрассер». Однако вице-адмирал К. Дёниц откровенно писал: «Летом 1940 года мы не располагали даже приблизительно достаточными военно-морскими силами, при помощи которых могли бы противостоять Англии на решающем театре военных действий — в Атлантическом океане»[972]. Этот факт отчетливо осознавали и в Народном комиссариате ВМФ СССР.

Ослабленная Великобритания вела военные действия с немецкой и итальянской армией в Северной Африке, Греции и в небе над Англией. В «битве за Британию» налеты германской авиации отражали 55 эскадрилий Бомбардировочного командования, 35 эскадрилий Истребительного командования и 19 эскадрилий Командования береговой обороны Королевских военно-воздушных сил, но только половина авиационных подразделений была перевооружена современными самолетами. Потери английских истребителей были несоизмеримо велики – за полгода тяжелейших воздушных боев было сбито и тяжело повреждено примерно ⅔ всех самолетов, дислоцированных в Англии. Скоростные истребители с мощным пулеметно-пушечным вооружением превратились в ключевой фактор воздушной мощи современной армии.

Современных военных самолетов Комитету начальников штабов Соединенного Королевства не хватало даже для усиления авиационных эскадрилий в Греции и в Египте, где итальянские войска наступали на Афины и Каир. Там применялись устаревшие истребители-бипланы Глостер «Гладиатор», польские монопланы ПЗЛ Р.24, устаревшие истребители Бристоль «Бульдог» и Хоукер «Фьюри». Бомбардировочную авиацию представляли древние французские бипланы Бреге Bre.19 и тихоходные одномоторные бомбардировщики «бэттлы». Их пилотировали отважные английские летчики. Эти самолеты в силу низких летно-тактических качеств могли применяться только против итальянской пехоты в качестве штурмовиков. Приобретенные накануне войны во Франции несколько современных истребителей Марсель-Блок МВ.152 и Потез Ро.631 греческие летчики не успели освоить.

«Харрикейны» впервые появились в Северной Африке в октябре 1940 года в количестве трех самолетов. Но в течение первого боя английские асы сбили сразу три бомбардировщика и два истребителя, что угнетающе подействовало на итальянских пилотов[973]. Это свидетельствовало о том, что многочисленным советским ВВС на огромном фронте придется нелегко обеспечивать господство в воздухе в случае воздушного германского вторжения. Однако большинство английских летчиков, подбитых над своей территорией, остались в живых, в то время как многие опытные немецкие и итальянские пилоты, сбитые над Англией, попали в плен, где находились вплоть до окончания второй мировой войны в Европе. Это впоследствии ослабило воздушный германский натиск на СССР[974].

Незаурядный политик И.В. Сталин мгновенно оценил новую международную ситуацию: Красной армии следовало готовиться к отражению неизбежной немецко-фашистской агрессии. Политическая сиуация в Прибалтике осложнилась. Президент Литвы А. Сметона в феврале 1940 года начал секретные переговоры с президентом рейхстага Герингом о переходе Литовской республики под протекторат Германии. Он получил гарантии лично от Гитлера, что соответствующее решение будет принято 1 сентября. Вдохновленный его обещаниями Сметона даже предложил на заседании правящего кабинета 14 июня 1940 года объявить войну СССР[975].

В июне 1940 года, в Эстонии, Латвии, Литве и Молдавии при поддержке советских войск произошли бескровные «народные революции», приведшие к конституционному низложению буржуазных правительств прогерманской ориентации.

Литовский президент накануне бежал с семьей в Кёнигсберг. Внеочередные выборы стали результатом принятия ультимативных требований Кремля, опубликованных в трех Сообщениях ТАСС. Главным поводом явилось то, что в декабре 1939 года и в марте 1940 года для оформления военного союза состоялись две конференции глав трех прибалтийских государств, после чего последовало усиление связей генеральных штабов Латвии, Эстонии и Литвы, осуществляемых втайне от СССР. Кроме того, было принято решение о создании в феврале 1940 года официального печатного органа Балтийской Антанты «Baltic Review», издаваемого на английском, французском и немецком языках в Таллинне. Упомянутые и некоторые частные антиконституционные действия органов внутренних дел прибалтийских республик были расценены Совнаркомом СССР как неприемлемые. Требования ко всем правительствам современной Балтии сводились к двум основным условиям:

1) немедленно сформировать такие правительства, которые были бы способны и готовы обеспечить честное проведение в жизнь пактов о взаимопомощи;

2) немедленно обеспечить свободный пропуск на их территорию советских воинских частей для размещения их в важнейших центрах в количестве, достаточном для того, чтобы обеспечить возможность осуществления пактов о взаимопомощи и предотвратить возможные провокационные действия против советских гарнизонов.

В отношении Литвы существовало дополнительное требование: «немедленно предать суду министра внутренних дел г. Скучаса и начальника департамента политической полиции г. Повелайтиса как прямых виновников провокационных действий против советского гарнизона в Литве»[976].

Эти требования были выполнены, так как прежние руководители прибалтийских республик подали в отставку, и оппозиция в Вильнюсе, Риге и Таллинне сформировала новые демократические правительства. На указах о новых назначениях и выборах стояли подписи премьер-министра Литвы, президентов Латвии и Эстонии. Таким образом, смена власти совершилась в странах Балтии с соблюдением всех формальных международных юридических процедур. Коммунисты в их составе получили лишь несколько второстепенных министерских постов. И, хотя моральными и идейными принципами во внешней политике обычно прикрываются самые безнравственные международные преступления, они сегодня очень популярны среди представителей так называемой «новой истории». Во время второй мировой войны они были фазисами борьбы СССР с Германией за военные плацдармы на балтийском побережье. Сталин вынужден был повторить сценарий создания коллаборационистского правительства в Норвегии, созданного Гитлером. «На войне как на войне!».

Вооруженные силы Эстонии, Латвии и Литвы были преобразованы в Народные армии в составе Белорусского Особого военного округа, а затем – в территориальные стрелковые корпуса, которые подчинялись штабу нового Прибалтийского Особого военного округа.

В составе Латвийской Народной армии имелось 4 пехотных дивизии, 6 артиллерийских полков, 1 кавалерийский полк, 1 инженерный батальон, 1 автотанковый полк и 8 авиационных эскадрилий – 90 военных самолетов. Она комплектовалась на контрактной основе и насчитывала 25 168 кадровых военнослужащих. Все ее подразделения имели постоянные места расквартирования. Кроме того, в Латвии существовала военизированная организация «Айзсардзе», подразделявшаяся на 19 уездных полков национальной самообороны, 1 железнодорожный и 1 вспомогательный авиационный полки, или 60 тысяч человек. Латвийский военно-морской флот состоял из подводных лодок «Спидола» и «Ронис», тральщиков «Вирсайтис», «Иманта», «Виестурс» и гидроавиадивизиона из 5 самолетов[977].

В Литовской Народной армии было 3 пехотных дивизии, 1 кавалерийская бригада, 3 авиаотряда, которые имели на вооружении 80 военных самолетов. Личный состав составляли 28 138 военнослужащих. В Литве существовала военизированная патриотическая организация «Шаулю Саюнга», подразделявшаяся на 20 полков и батальонов, насчитывавшая 40 тысяч человек[978].

Эстонская Народная армия состояла из 4 пехотных дивизий, полка бронепоездов, автотанковый полка, караульного и саперного батальонов, батальона связи и химической роты. Военно-воздушные силы включали 3 отдельных авиационных дивизионов, авиационной базы и прожекторной команды. В стране имелось 12 аэродромов, и еще 5 строилось и 8 посадочных площадок. Военно-морские силы включали гидроавиаотряд и морской дивизион. Всего в армии насчитывалось 70 боевых самолетов. В составе морского дивизиона находились миноносец «Сулев», подводные лодки «Лембит» и «Калев», 2 канонерские лодки, 2 минных заградителя, 3 тральщика, 4 сторожевика, 7 вспомогательных судов и 5 ледоколов. Чудская озерная флотилия состояла из 3 вооруженных буксиров и 5 моторных катеров. Кроме того, в Эстонии существовала военизированная организация «Вабс» («Союз участников освободительной войны»), состоящая из 15 «боевых дружин». Ее численность к концу 1934 года достигала 100 000 человек. Она финансировалась Германией и была связана с немецкими и финскими разведывательными ведомствами. В 1935 году члены «Вабса» попытались совершить государственный переворот и установить в Эстонии фашистскую диктатуру. Однако заговор был раскрыт, и деятельность «Вабса» была формально запрещена. По настоятельному требованию Риббентропа после подписания советско-эстонского договора о взаимопомощи она вновь перешла на легальное положение. Под ружьем в Народной армии Эстонии находилось 20 129 человек солдат и офицеров[979].

После «народных революций» 643 офицера Литвы, Латвии и Эстонии подали в отставку. Однако офицерский корпус Народных армий остался прежним, и приказы из Минска под предлогом наличия языкового барьера никогда не исполнялись должным образом. Командующий БОВО генерал-полковник танковых войск Д.Г. Павлов по этому поводу 21 июня 1940 года направил наркому обороны С.К. Тимошенко секретный меморандум:

«Существование на одном месте частей Литовской, Латвийской и Эстонской армий считаю невозможным. Высказываю следующие предложения:

1) армии всех трех государств разоружить и оружие вывести в Советский Союз.
2) после чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом – допускаю возможность на первых порах – в ближайшее время использовать для войны части Литовской и Эстонской армий вне БОВО, примерно – против румын, афганцев и японцев. Во всех случаях латышей считаю необходимым разоружить полностью.

После того как с армиями будет покончено, немедля (за 48 часов) разоружить население всех трех стран. За несдачу оружия расстреливать.

К вышеперечисленным мероприятиям необходимо приступить в ближайшие дни, чтобы иметь свободу рук, для основной мобилизационной и организационной подготовки округа. Для проведения вышеуказанных мероприятий БОВО готов, лишь прошу приказ по мероприятиям дать за 36 часов до начала действий»[980].

Радикальные предложения генерала Д.Г. Павлова в условиях продолжающейся мировой войны были неприемлемыми, поскольку могли нарушить зыбкое равновесие политических сил в Восточной Европе и окончательно подорвать авторитет СССР как государства социалистической демократии. Существование «пятой колонны» в регионе не заметить было невозможно, но предлагаемые средства были неприемлемыми. Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП (б) от 17 ноября 1938 года деятельность всех чрезвычайных внесудебных органов прекращалась, тем более что аресты военнослужащих в мирное время разрешались только с санкции военной прокуратуры. НКО ограничился постепенной заменой командного состава под предлогом повышения квалификации офицеров народных армий.

Из Берлина впервые после подписания советско-германского Договора о ненападении не последовало обязательной приветственной телеграммы по поводу добровольного вступления Прибалтики и Молдавии в состав СССР.

Дата добавления: 2015-08-05