Глава 8 3 страница

Старые укрепления в Львове, Перемышле, Бресте, Ивангороде и Осовце представляли собой исторические памятники первой мировой войны. Профессоры Военно-инженерной академии имени Куйбышева комбриг Д.М. Карбышев и комдив С.А. Хмельков, командированные в Белорусский и Киевский военные округа, понимали, что их просевшие кирпичные стены и деформированные деревянные сводчатые перекрытия восстановлению не подлежат. Поэтому советские саперные части для их реконструкции не получили необходимой строительной техники. Для восстановительных работ привлекалось местное население. Основными рабочими инструментами были кирка, топор, лопата и телега. Строительный материал саперы добывали, разбирая пустующие складские помещения и брошенные помещичьи фольварки. Их капитальный ремонт производился исключительно ради психологического эффекта, рассчитанного на немецкую военную разведку. До запланированного окончания восстановительных работ на территории цитаделей создавались окружные госпитали.

Телефонно-телеграфная связь в Прибалтийском Особом военном округе представляла собой сеть, оставшуюся от Эстонии, Литвы и Латвии со всей ее материальной частью, узлами связи и обслуживающим персоналом. В зоне Западного Особого военного округа были задействованы польская телефонно-телеграфные линии и аппаратура. Да и на юго-западном направлении значительная часть стационарной системы связи осталась либо от прежней Польши, либо от Румынии. На территорию приграничных военных округов за несколько дней до вторжения были заброшены немецкие диверсионные отряды дивизии «Бранденбург-800» и батальон СС «Нахтигаль», которые быстро и легко привели ее в негодность. Они действовали в тесном контакте с местными многочисленными подпольными националистическими организациями.

В 1939 году по инициативе заместителя наркома обороны по вооружению и подготовке личного состава маршала Г.И Кулика и вновь назначенного начальника ГАБТУ РККА Героя Советского Союза комкора Д.Г. Павлова была создана Комиссия по реорганизации автобронетанковых войск. В ее состав вошли заместитель наркома обороны по кавалерии маршал С.М. Буденный, начальник Главного управления НКО по командному и начальствующему составу армейский комиссар 1-го ранга Е.А. Щаденко, командующий Киевским Особым военным округом командарм 1-го ранга С.К. Тимошенко, командующий Белорусским Особым военным округом командарм 1-го ранга М.П. Ковалев и командующий Ленинградским военным округом комкор К.А. Мерецков. Маршал К.Е. Ворошилов от имени Политбюро ЦК ВКП (б) поставил перед ними задачу обобщить положительный опыт и недостатки мобилизации войск военных округов в период «мюнхенского кризиса» и «уроки гражданской войны в Испании».

Главный Военный Совет Красной Армии 21 ноября 1939 года принял решение о расформировании механизированных корпусов. Было решено создать однотипную организацию отдельных танковых бригад, вооруженных либо быстроходными танками БТ различных модификаций, либо легкими Т-26. Бригады предусматривалось иметь 4-батальонного состава с общим количеством 258 машин. Бригады средних и тяжелых танков, как намечалось в плане, должны иметь по 156 машин. Имевшиеся четыре управления танковых корпусов подлежали расформированию. Этим же решением в организацию сухопутных войск РККА вводились новые виды автобронетанковых соединений: танковая бригада и механизированная дивизия.

Танковые бригады являлись в действительности переименованными механизированными полками, бригадами и корпусами, так как организационно-штатная структура этих соединений не претерпела существенных изменений. Подразделения, имевшие на вооружении танки БТ и Т-26, по-прежнему именовались легкотанковыми бригадами, а те, которые были укомплектованы танками Т-28 и Т-35, - танковыми и тяжелыми танковыми бригадами. Боевой состав легкотанковых бригад значительно усиливался за счет увеличения количества танков во взводе с трех до пяти. Такая бригада по штату должна была иметь 278 легких танков.

По штату танковая дивизия состояла из двух мотострелковых, танкового и артиллерийского полков, а также подразделений боевого, технического и тылового обеспечения. Дивизии полагалось иметь по штату 257 танков и 73 бронеавтомобилей различных типов, и в ближайшее время решено было сформировать 15 таких дивизий. К маю 1940 года реорганизация советских танковых войск в основном была завершена: в составе сухопутных войск Красной Армии имелись 4 мотострелковые дивизии, и 42 танковые и мотоброневые бригады. Это были полностью сформированные моторизованные и танковые соединения, обеспеченные материальной частью и подготовленными кадрами. Они могли быть использованы как для совместных действий с пехотой, так и для решения самостоятельных задач. Остальные 11 танковых дивизий и бригад все еще находились в стадии формирования.

Начальник ГАБТУ РККА Герой Советского Союза комкор Д.Г. Павлов, в принципе, рассуждал правильно. Пока советская промышленность не могла производить серийные танки определенного типа в необходимом количестве, механизированные корпуса приходилось делать громоздкими по причине сохранения в их структуре танковых полков «прорыва обороны», танковых полков «непосредственной поддержки пехоты» и танковых полков «дальнего действия». Теперь из них можно было формировать бригады, оснащенные машинами одного типа, и в нужном количестве. Необходимость сохранения корпусов прежнего состава объективно исчезла. Бригадный принцип комплектования автобронетанковых соединений облегчал управление ими и упрощал снабжение запасными частями, горюче-смазочными материалами и боеприпасами. В зависимости от тактико-технических характеристик танков, бригады можно было применять в соответствии с поставленными армейским командованием разнообразными задачами.

Прошедший непростую школу боев в Испании Павлов попытался взять все лучшее из того, что предлагали немецкие и итальянские теоретики в области применения танков. Танковые войска Германии на 1 сентября 1939 года имели 6 танковых дивизий и 4 легких пехотных дивизий, имеющих на вооружении бронеавтомобили. Практический опыт офицеров Панцерваффе он справедливо посчитал неудачей. Немецкая танковая дивизия во время «польской кампании» насчитывала 324 легких танков: один комплектовался пулеметными танками Pz.Kpfw.I, другой – пушечными танками Pz.Kpfw.II. Новые средние танки Pz.Kpfw.III распределялись по обеим дивизиям произвольно, а иногда из них формировался «ударный батальон», стоивший целой бронетанковой дивизии при прорыве обороны. Оставшиеся легкие танки применялись для полицейских акций, или оставались на стоянках. Дефицитный бензин расходовался не по назначению, или, иными словами, распродавался полковыми интендантами на «черном рынке». Любопытно, что в 1940 году Гитлер приказал уменьшить количество бронетанковой техники в танковой дивизии до 196-205 единиц при увеличении пехотных подразделений, то есть дивизия Панцерваффе практически соответствовала советской танковой бригаде, но отличалась от нее непреодолимым типовым разнообразием техники.

Кроме указанных соединений в РККА сохранялись танковые полки, входившие в состав кавалерийских дивизий, и танковые батальоны стрелковых дивизий[900]. В пехотных дивизиях танковые батальоны насчитывали по 20-30 плавающих, малых легких танков Т-37, Т-38 и Т-26. В состав взводов боевого обеспечения иногда входили и огнеметные танки. В небольших количествах в разных соединениях на вооружении находились самоходные артиллерийские установки БТ-7А и СУ-5. Широко были представлены легкие и средние бронеавтомобили. Их командиры поступили с танками и броневиками, с их точки зрения, дальновидно: они поровну распределили их между батальонами и эскадронами – в среднем по 10 единиц на подразделение. Аналогичным образом поступали старшие офицеры французских пехотных дивизий по указанию своего Генерального штаба. Все 3280 французских танков были сведены в 6 танковых бригад и 3 «кавалерийские» бронетанковые дивизии. В отличие от Панцерваффе танки одной бригады распределялись по 50 пехотным батальонам.

Тактика применения легкотанковых бригад видоизменялась. Танки должны были следовать рассредоточено в боевых порядках наступающих стрелковых подразделений, не маневрируя, чтобы не раздавить бегущих рядом красноармейцев, и в определенных шаговых интервалах. В боевых наставлениях четко и недвусмысленно определялись режимы их движения на экономических, малых скоростях при непосредственной поддержке пехоты и конницы, наступающей на укрепленные позиции противника. Из Устава исчез термин «механизированный корпус», а понятие «встречный танковый бой», как и в немецком уставе, исключалось[901].

Командование Панцерваффе не могло себе позволить роскоши двигать танки широким фронтом из-за сохранявшегося разнообразия типов танков вермахта. Они всегда наступали строем клина при обеспеченности флангов, или ромба при угрозе засад на маршруте атаки.

Тактическая выгодность такого построения казалась германским теоретикам бесспорной. Средние танки Pz.Kpfw.III или Pz.Kpfw.IV своей броней прикрывали весь боевой порядок легких танков и бронетранспортеров с пехотой и, двигаясь медленно, прощупывали противотанковую оборону противника. При встрече с малокалиберной противотанковой артиллерией или при обстреле осколочными снарядами, которые не могут нанести вреда броне, эти танки пропускали вперед все остальные машины, которые расходились веером, и атаковали обороняющиеся войска на предельной скорости. Впоследствии в 1943 году их заменили «тигры» и «пантеры», что породило устойчивую солдатскую легенду об их несметном количестве на фронте, которая затем перекочевала на страницы популярных романов «про войну» и многочисленных диссертаций постсоветского времени.

Принципы применения и дислокации боевых кораблей не менялись. Все крупные надводные артиллерийские суда располагались в Балтийском и Черном море. Корабли по-прежнему рассматривались в основном как средства «набегов» - огневой поддержки сухопутных подразделений, высадки десантов морской пехоты и доставки воинских резервов, боеприпасов и продовольствия на блокированные противником базы флота.

По устаревшему Уставу ВВС, утвержденному еще М.Н. Тухачевским и Я.И. Алкснисом, и неверно истолкованному опыту гражданской войны в Испании в военно-воздушных силах РККА постепенно ликвидировались немногочисленные специализированные по классам тактические истребительные и бомбардировочные авиационные бригады и тяжелобомбардировочные армии особого назначения, кроме подразделений ВМФ. В целях лучшей организации взаимодействия боевой авиации с сухопутными войсками все подразделения ВВС были подчинены командующим общевойсковых армий. В каждой общевойсковой армии создавалась смешанная авиационная дивизия (САД), включавшая в себя сразу три-четыре полка: истребительный, легкобомбардировочный или штурмовой, скоростной бомбардировочный и разведывательный, которая выполняла задачи непосредственной воздушной поддержки пехоты и кавалерии. Она стала называться армейской. Сохранялась лишь авиация Резерва Главного командования, позже - авиация дальнего действия, фронтовая и войсковая, то есть отдельные разведывательные, корректировочные и связные эскадрильи по одной на каждый стрелковый или кавалерийский корпус[902].

Маршал И.Х. Баграмян отмечал: «Наши …военно-воздушные силы на фронтах в организационном отношении были до предела раздроблены. Основная масса боевых самолетов фронтов входила в состав армейской авиации, действия которой планировались и управлялись главным образом командующими общевойсковыми армиями, исходя из оперативных задач, стоящих перед ними. В состав фронтовой авиации выделялось относительно небольшое количество самолетов. Такая организационная раздробленность во многих случаях крайне затрудняла возможность массированного их применения для решения наиболее важных задач операции. Другим крупным недостатком организационной структуры нашей авиации... являлся неоднородный, смешанный состав самолетов в авиационной дивизии»[903].

Эта организационная перестройка в РККА происходила на фоне заметных, хотя и далеко не бесспорных, успехов германской армии в Польше, где вермахт одерживал победы благодаря концентрации своих танков в крупные маневренные группы, а самолетов – в воздушные флоты, которые управлялись профессиональными штабными специалистами. А в западных военных округах Советского Союза «был ряд дивизий, которыми командовали капитаны, потому что все те, кто был выше по званию, были поголовно арестованы», - утверждал маршал А.В. Василевский в разговоре с писателем Константином Симоновым[904].

Агрессивные планы англо-французского руководства в отношении СССР были хорошо известны советскому Генеральному штабу, а о строительстве в Сирии 30 стационарных аэродромов с взлетно-посадочными полосами для бомбардировщиков большого радиуса действия и складами горюче-смазочных материалов и боеприпасов широко сообщалось в открытой печати.

Денонсация Советским правительством мирного договора с Финляндией была отчаянным, но вынужденным шагом, который должен был не допустить втягивания СССР во вторую мировую войну, когда позиция Германии оставалась еще достаточно туманной. И.В. Сталин 30 ноября 1939 года открыто заявил, что «Англия и Франция напали на Германию, взяв на себя ответственность за нынешнюю войну»[905]. Представляется, что эту фразу нельзя трактовать однозначно. В ней в сжатой форме Генеральный секретарь ЦК ВКП (б) выразил свое отношение к непоследовательной и лицемерной политике предводителей англо-французской коалиции, начиная с «мюнхенского сговора» и заканчивая созданием антисоветского военно-политического альянса, который спровоцировал советско-финляндский конфликт, чтобы за счет российских территорий, как ранее ценой польских земель, договориться о новом переделе мира с Гитлером.

Советско-финская война длилась 105 дней - с 30 ноября 1939 по 12 марта 1940 года, и вошла в историю под названием «зимней войны». В последние десятилетия в советской «перестроечной» и российской «демократической» публицистике она красочно рисовалась исключительно под углом зрения демонстрации агрессивных и оккупационных устремлений сталинского руководства в отношении небольших европейских демократических государств[906].

Финляндия после обретения реальной независимости в 1919 году оказалась в непростой внешнеполитической ситуации. Ее географическое положение требовало сохранять нейтралитет, который был выгоден по разным причинам и Советскому Союзу и государствам Северной Европы, и Великобритании. Талантливым архитектором вооруженных сил молодой суверенной республики стал российский генерал-фельдмаршал Карл-Густав Маннергейм[907]. В отличие от большинства старших офицеров русской армии, свысока смотревших на дипломатов и политиков и видевших в них низшую касту, он всегда интересовался историей международных отношений. Маннергейм не поддался призыву идеологов «белого движения» бороться с большевиками за единую и неделимую Россию.

После гражданской войны маршал Маннергейм начал исподволь создавать военно-стратегическую инфраструктуру суверенной Финляндии. В качестве общепризнанной парадигмы бралась Швейцария с той лишь разницей, что к ней добавлялся маневренный военно-морской флот. Убедительным свидетельством оборонительной доктрины Финляндии являлась «линия Маннергейма». Сам министр обороны в своих воспоминаниях из патриотических побуждений лукавил, когда писал, что «русские ещё во время войны пустили в ход миф о “линии Маннергейма”. Утверждали, что наша оборона на Карельском перешейке опиралась на необыкновенно прочный и выстроенный по последнему слову техники оборонительный вал, который можно сравнить с линиями Мажино и Зигфрида, и который никакая армия никогда не прорывала. …Оборонительная линия, конечно, была, но её образовывали только редкие долговременные пулемётные гнёзда, да два десятка выстроенных по моему предложению новых дотов, между которыми были проложены траншеи. Да, оборонительная линия существовала, но у неё отсутствовала глубина. Эту позицию народ и назвал “линией Маннергейма”. Её прочность явилась результатом стойкости и мужества наших солдат, а никак не результатом крепости сооружений»[908]. Она состояла из нескольких укреплённых оборонительных полос с железобетонными и деревоземляными огневыми точками, связанных ходами сообщения полного профиля, противотанковыми преградами. «Противник лучше был подготовлен к боям в этой климатической обстановке. Он оборонялся на заранее подготовленной, глубоко эшелонированной укрепленной линии с множеством долговременных огневых точек, сооруженных из железобетона и увенчанных броневыми колпаками. А для обороны, как известно, требуется в несколько раз меньше сил, нежели для наступления. Враг воевал на местности, которая была им отлично изучена. Он был в хорошей спортивной форме, предельно натренирован и фанатичен»[909].

В состоянии постоянной боевой готовности на «линии Маннергейма» находилось 74 старых постройки 1924 года пулеметных ДЗОТов фронтального огня, 48 новых и модернизированных ДОТов, имевших от одной до четырёх пулеметных амбразур фланкирующего огня, 7 артиллерийских ДОТов и один пулеметно-артиллерийский капонир. В общей сложности 130 долговременных огневых сооружений были расположены по ломаной линии длиною около 140 км от берега Финского залива до Ладожского озера. Наиболее мощные и сложные укрепления были сооружены в 1930−1939 годах. Их количество не превышало десяти объектов, и, поскольку их строительство обходилось дорого, назывались «миллионниками»[910]. Естественную глубину обороны «линии Маннергейма» обеспечивали сопки, болота и мелкие реки.

Конкретных планов ведения военных действий с нейтральной Финляндией у Генерального штаба РККА никогда не было, войска не были заранее отмобилизованы в пункты сосредоточения, а подвижных резервов попросту не было. Фактически вся ответственность за организацию наступательной операции легла целиком на командование Ленинградского военного округа, Краснознаменного Балтийского флота и Северной флотилии. Войска вводились в бой разрозненно, «по мере прибытия», а стрелковые дивизии и кавалерийские корпуса собирались буквально на марше, даже не имея сухого пайка и зимнего обмундирования. Танковые бригады двигались к линии границы без тыловых подразделений, служб технического обеспечения и, главное, без зимней смазки и высокооктанового бензина, необходимого в условиях низких температур для нормальной работы карбюраторных двигателей.

Регулярная финская сухопутная армия составляла 33 тысячи человек, или 3 регулярных пехотных дивизии. По мобилизации из резерва накануне конфликта были призваны 100 тысяч человек из военизированного Союза самообороны «Щюцкор», из которых были сформированы 9 полнокровных пехотных дивизий и 7 бригад. Председатель Союза Л. Мальмерт обязал 30 тысяч юношей и девушек допризывного возраста вступить в местные охранные отряды и получить стрелковое оружие со складов русской царской армии. По официальным данным число членов Союза превышало 1 млн. человек. В тыловые и вспомогательные части вступило 80 тысяч женщин – членов патриотического союза «Лагга Сваард».

К началу военных действий приведенные в боевую готовность вооруженные силы Финляндии имели в своем составе 140 тысяч человек, 400 артиллерийских орудий и минометов, 60 легких танков и 173 военных самолетов. В течение первого месяца конфликта отмобилизованная и укомплектованная по штатам военного времени финская армия превосходила в живой силе и военной технике авангард наступающих соединений 7-й армии ЛВО. В бои были вовлечены стрелковые полки 9-й армии, которая находилась в начальной стадии формирования, и имела строю два разведывательных батальона малых и плавающих танков и одну эскадрилью истребителей И-15бис. В январе 1940 года для их усиления в район советско-финляндского конфликта из Киевского Особого военного округа было направлено дополнительно 10 стрелковых дивизий, 7 танковых батальонов, 3 артиллерийских дивизиона, 3 танковых полка и 5 авиационных полков. Это, в общем, уравняло противоборствующие стороны в живой силе и позволило достичь несущественного количественного преимущества в военно-техническом обеспечении советских войск. По решению Комитета обороны СССР 1 февраля 1940 года был сформирован Северо-Западный фронт под командованием маршала С.К. Тимошенко. Войска фронта тогда насчитывали 266 880 тысяч штыков и сабель, 1915 артиллерийских орудий, 1131 танков всех типов и 1528 самолетов, включая легкие, пассажирские и транспортные.

В военно-воздушных силах Финляндии преобладали легкие многоцелевые самолеты, разведывательные гидросамолеты и истребители. Бомбардировочная авиация состояла из одного полка двухмоторных тактических бомбардировщиков. Авиационный завод в городе Тампере являлся сборочным предприятием, но его конструкторский и научно-технический отделы были представлены лучшими специалистами. При строительстве военных аэродромных узлов и резервных взлетно-посадочных полос всегда учитывались особенности ландшафта, радиус полета самолетов, заложенные запасы горючего и запасных частей, возможности своевременного подвоза боеприпасов и продовольствия с помощью местного населения. Командиры и красноармейцы, участники «зимней войны», вспоминали, что «бульдоги» (так они называли все финские истребители-бипланы) с синей свастикой своими постоянными атаками с малых высот и направлений все светлое время суток изматывали пехоту и кавалерию. Их летчики прекрасно ориентировались на местности. Создавалось впечатление, что у «белофиннов» их огромное количество. Советские истребители были бессильны что-либо противопоставить такой тактике. И в то же время попытки организовать массированные бомбардировки коммуникаций Красной армии успеха не имели из-за отсутствия у финских летчиков необходимого опыта и современных самолетов-бомбардировщиков.

Существенной особенностью финской военной авиации было то, что предпочтение отдавалось самолетам с двигателями воздушного охлаждения, которые могли эксплуатироваться в суровых зимних климатических условиях, Другие модели приобретались только при отсутствии предложения со стороны ведущих авиационных компаний. Даже неубирающееся лыжное шасси финских самолетов имело совершенную аэродинамическую форму, позволяющую снижать лобовое сопротивление. Финны заблаговременно рационально организовали свою систему ПВО, разместив свои зенитные батареи на вершинах высоких лесистых сопок. Так, высота бомбардировщиков при походе к цели оказывалась меньше расчетной, не дававшей возможности совершать противозенитный маневр, что приводило к потерям опытных экипажей[911].

Советская военная авиация по причине преобладания бомбардировщиков с рядными моторами большей частью простаивала на аэродромах или ремонтировалась. Боеспособными оставались истребители со звездообразными моторами и легкомоторные самолеты, которые использовали в качестве аэродромов небольшие замершие озера.

Лига Наций объявила СССР «государством-агрессором», и заморозила все советские финансовые авуары за границей. Государственный департамент США объявил «моральное эмбарго» на продажу вооружений и стратегических материалов Советскому Союзу, хотя этот документ не был утвержден американским президентом Ф. Рузвельтом, и юридической силы не имел.

Неумеренную активность в разжигании военного конфликта между Германией и Советским Союзом проявила фашистская Италия. Начальник Генерального штаба вермахта Ф. Гальдер в своем дневнике изложил содержание письма Б. Муссолини:

«11.01.40. 4-й обер-квартимейстер [докладывает]:

1) Предложение — найти путь к миру. Восстановление Польши. Границы открыты.

2) Предупреждение относительно наступления на Западе. Военные успехи возможны, но тем большая опасность расширения масштабов войны. Америка?

3) Прекратить пробольшевистскую политику. Еще полгода назад это был государственный враг № 1, теперь - друг.

“Я, как старый революционер, знаю, что невозможно ставить идеологию в зависимость от потребностей политики сегодняшнего дня”. Надо вернуться к борьбе против большевизма. [Муссолини] убежден, что борьба с Западом возможна только после уничтожения большевизма. Напоминание об общих могилах! [Муссолини] выказывает особую симпатию к финнам, несмотря на то, что в вопросе о санкциях он согласен с противной стороной. Специалистам дано задание выяснить, возможно ли военное вмешательство [итальянской армии], как в Испании. “Если Вы в своей политике по отношению к России сделаете еще один шаг дальше, может создаться страшная ситуация, которая вынудит Италию занять определенную позицию в этом вопросе”»[912].

Во Франции, Бельгии и Великобритании началась политическая кампания по преследованиям коммунистов и запрещения всех изданий Коминтерна. «Дух крестового похода повеял отовсюду... Раздавался один только клич “Война России!” Те, кто требовал полной неподвижности за “линией Мажино”, теперь умоляли послать армию сражаться к Северному полюсу... Горячка антикоммунизма достигла своего пароксизма и приняла формы эпилепсии»[913]. Английское правительство отозвало из Москвы своего посла, а МИД Франции объявил советского посла в Париже «персоной non grata», провоцируя тем самым разрыв дипломатических отношений с СССР. Финляндия была объявлена во французской печати «Фермопилами европейской цивилизации»[914]. В январе 1940 года в норвежский порт Нарвик прибыли 11 500 иностранных добровольцев из Англии, Швеции, Италии, Венгрии и США, из которых стали формироваться отдельные бригады волонтеров. Через шведских корреспондентов в Берлине Гитлер вскользь сообщил, что Германия не будет возражать против перевозок через Швецию военных материалов и добровольцев. Фашистская Италия открыто поставляла Финляндии оружие и бомбардировщики, причем последние получили право перелетать через территорию Франции[915]. За исключением летчиков, танкистов и артиллеристов, которые, как правило, были шведами, англичанами и американцами, остальные романтические защитники финской демократии записывались в пехотные батальоны. С началом военного конфликта в Финляндии Н. Чемберлен и Э. Даладье, по словам фельдмаршала А. Брука, с «азартом охотников на зверя» принялись за создание антисоветского фронта в Северной Европе[916].

Начальник Комитета начальников штабов Соединенного Королевства генерал-фельдмаршал Э. Айронсайд 28 декабря 1939 года отметил в своем дневнике: «Я думаю, что перед нами открылась возможность повернуть всё против русских и немцев. Но мы должны играть в наши карты очень осторожно и быть в состоянии действовать внезапно»[917].

Генералиссимус М. Гамелен 31 января 1940 года на совместном заседании начальников штабов Англии и Франции заявил, что «французское главное командование понимает, что политическим последствием прямой помощи союзников Финляндии было бы развязывание ими, по сути дела, военных действий против России, даже если бы ни с одной стороны не было формального объявления войны». Он был убежден, что лучшей помощью Финляндии станет отправка с Британских островов бомбардировщиков, которые, используя передовые базы в Норвегии, «смогли бы разбомбить цели в глубоком тылу России»[918]. Начальник французского Генерального штаба, видимо, не знал, что в составе английских Королевских воздушных сил не было необходимого количества дальних бомбардировщиков Армстронг-Уитворт AW.38 «Уиттли» большой грузоподъемности. Новые одномоторные бомбардировщики Виккерс «Уэллсли», которые 5-7 ноября 1938 года совершили рекордный беспосадочный перелет по маршруту Исмаилия (Египет) – Порт-Дарвин (Австралия), дислоцировались в Египте и Ираке. Фельдмаршал Э. Айронсайд не считал нужным посвящать своего темпераментного галльского коллегу в такие авиационные технические тонкости.

Основной задачей британского правительственного кабинета и Комитета начальников штабов Соединенного Королевства при формировании широкой антисоветской коалиции было стремление великой империи в одиночку вывести «третий рейх» из войны наименьшей ценой. Генетическая память о благородных пиратах-каперах, которые своими отважными морскими операциями отрезали Испанию от ее колоний и привели к гибели Великую Армаду, подсказала Чемберлену и Айронсайду простейший путь к решению этой проблемы. Следовало просто лишить Германию источников стратегического сырья, прежде всего железных и никелевых руд, которые она получала из Швеции и Финляндии. «Этими маршрутами мы получали жизненно необходимые нам материалы, - писал Э. Рёдер, - в особенности 10 млн. тонн ежегодно шведской железной руды для металлургической промышленности, которая была основой нашей военной индустрии, и без которой наше производство вооружений остановилось бы через две недели. Руда эта добывалась в шахтах на севере Швеции и поступала по Лапландской железной дороге в шведский порт Лулео и в норвежский порт Нарвик. В этих портах она грузилась в трюмы судов, идущих в Германию. Нарвик – незамерзающий порт на Балтике, порт Лулео, находящийся в самой северной части Балтийского моря, закрыт льдом с декабря по май. Поэтому около одной трети руды – от 2 до 4 млн. тонн ежегодно – поставлялось через Нарвик, где она грузилась в трюмы рудовозов, которые затем шли вдоль норвежского побережья в пределах норвежских территориальных вод. В этих водах они были ограждены от нападений врага до тех пор, пока союзники уважали нейтралитет Норвегии. У южной оконечности Норвегии рудовозы двигались уже в водах, контролируемых Германией… Адмирал Дарлан, командующий французским военно‑морским флотом, позднее рассказывал мне, что в декабре 1939 года союзники и в самом деле обсуждали возможность оккупации Тромсё, а также Нарвика в ходе разработки своих планов установления контроля над всем побережьем»[919]. Постоянное повторение слова «Нарвик» даже в тексте звучит как молитва во спасение.

Торговые германские караваны летом проходили через Балтийское море, а зимой - исключительно через норвежский порт Нарвик, связанный единственной железной дорогой со Швецией. Лондону нужен был любой благовидный предлог для оккупации нейтральной Норвегии, и таким поводом стало оказание помощи Финляндии в защите от большевистской агрессии. Такой сценарий был тайной только для союзной Франции. В Берлине премудрый замысел британского правительства поняли сразу. Гитлер считал, что Скандинавия «превратилась в сферу интересов решающего значения для обеих враждующих сторон»[920].

Дата добавления: 2015-08-05