Последняя поездка за город

Джесси засмеялась тоненьким испуганным сме­хом.

Эмили стояла в растерянности, не в силах выдавить из себя ни слова. Неужели это не дур­ной сон?

Джесси резко оборвала смех.

— Что я наделала! — сказала она, крутя мишкину голову левой рукой, а туловище — правой. Из дырок торчали серые клочья ватина.

— Я нечаянно, честное слово! — Джесси смот­рела на Эмили, пытаясь понять, верит она ей или нет.

Эмили не верила.

— Ты понимаешь, что оторвала голову Мак­су?! — произнесла она наконец.

Неожиданно для нее самой интонация как-то смягчилась и вышло, что она будто не сердится, а просто задает бессмысленный вопрос.

— Я же говорю, что нечаянно, — настаивала Джесси.— Я только взяла его за голову... Ты что, не веришь мне, да?

Большие голубые глаза впились в Эмили, слов­но хотели внушить: все было именно так, как утверждает Джесси.

Эмили не ответила.

На солнце наползла туча. В комнате вдруг потемнело. Эмили охватило жуткое ощущение, будто темноту принесла с собой Джесси. Эмили поежилась, внезапно почувствовав озноб.

Все это, конечно, был вздор. Но образ Джесси, сидящей в сумраке на ее, Эмили, кровати с растерзанным мишкой в руках, надолго останется в ее памяти.

Тень вдруг исчезла, и снова стало светло.

— Эй, девчонки! — В комнату вошла Нэнси. Она прижимала к груди десяток кассет.— Ну, как вы тут? Тебе вернуть это, Эм? Я откопала их на прошлой неделе...

Она оборвала фразу.

— Ой, что с Максом?

— Я нечаянно... Нет, правда нечаянно! — вос­кликнула Джесси, готовая занять круговую обо­рону.

Вскочив с кровати, она подошла к Нэнси и про­тянула ей останки Макса.

— Я не хотела...— Голос ее дрожал.

Нэнси положила кассеты на письменный стол, взяла мишку.

— Может, еще починим? — посмотрела она на Эмили.

— Надо попробовать,—с сомнением отозва­лась та,

— Послушай, твой брат всегда такой приби­тый? — обратилась Нэнси к Джесси, возвращая беднягу Макса Эмили.

— Есть немножко,— сухо ответила Джесси.— Говоришь, прибитый? В один прекрасный день ты убедишься, что в тихом омуте черти водятся.

Джесси и Нэнси засмеялись. Только Эмили все еще было не до смеха.

«Какая же Джесси все-таки! — думала она.— Только-только встретились, а она уже успела об­смеять своего брата».

Впрочем, Эмили решила, что смешно быть та­кой подозрительной. Джесси пошутила, только и всего. И голову у мишки открутила случайно. Ведь он уже давно дышал на ладан. И вообще, нельзя думать плохо о Джесси сейчас, когда нужно помочь ей обжиться, почувствовать себя как дома.

«Джесси теперь член нашей семьи, — уговарива­ла себя Эмили,—Придется с ней как-то ужи­ваться».

— Ричу, наверное, будет нелегко, — дружелюб­но заметила Эмили.—Начинать все с нуля, в но­вой школе...

— Что я, не знаю, что ли, — вздохнула Джес­си и тут же нервно хихикнула: — Но Рич, я наде­юсь, быстро войдет в колею. Мы не из тех, кто лю­бит болтать. Правда, с ним и вовсе трудно близко сойтись. Рич живет в своем собственном мире. Вечно погруженный в какую-нибудь книжку ужасов. Он, наверное, самый большой поклонник Стивена Кинга в мире. Даже письма ему стро­чит.

В комнате снова потемнело. Небо заволокло серыми тучами. Мир вокруг поблек.

— Вот уж кого особо никогда не любила, так это Стивена Кинга, — сказала Нэнси.— Тем более сейчас, в выпускном классе. Совершенно нет вре­мени читать. Только учебники. И пособия для кол­леджа, естественно...

— Ты сегодня куда-нибудь идешь? — перебила ее Эмили.

Ей не хотелось, чтобы Нэнси завела свое «как трудно учиться в выпускном классе, как много надо заниматься». Об этом ее сестра могла говорить часами. Порой Эмили казалось, что у Нэнси больше времени уходит на разговоры об упорных занятиях, чем на сами занятия. А когда она не жаловалась на занятость, сетовала на свою личную жизнь.

— У тебя сегодня вроде свидание с Гарри Брандтом?

Он позвонил и отменил его.— Нэнси пожала плечами.— Сказал, что простужен. Даже не потру­дился шмыгнуть в трубку носом разок-другой для приличия. Заболел, но бездоказательно... Давай не будем надоедать Джесси деталями моей личной жизни.— Нэнси натянуто улыбнулась.— Она у ме­ня вся пошла сикось-накось с тех пор, как...

— С тех пор, как Джош тебя бросил и стал встречаться со мной,— заученно закончила Эмили.

Джесси переминалась с ноги на ногу, чувствуя себя крайне неловко.

— Может, я пойду вниз? — Она вопросительно посмотрела сначала на Эмили, потом на Нэнси.— Если вы собираетесь выцарапать друг другу глаза...

— Нет, нет! — воскликнула Эмили.— Мы с Нэнси обсуждали это уже тысячу раз.

— Две тысячи,— подтвердила Нэнси, откиды­вая назад свои медные волосы.

«Она делает это точь-в-точь, как мама»,— поду­мала Эмили, а вслух сказала:

— Нэнси, ты ведь не перевариваешь Джоша! Ты же сама говорила, что хочешь бросить его, помнишь?

Эмили отметила про себя, что ее опять так и тянет оправдываться. Зачем? Перед кем?

Нэнси вспыхнула. Ей было явно неприятно обсуждать столь интимный вопрос в присутствии Джесси.

— Ты права, Эм, Ты права как никогда. Не по­нимаю, что ты в нем нашла? Он такой про­тивный! — Нэнси засмеялась, пытаясь все обратить в шутку.— Знаешь, как он наряжается на свида­ние? Выворачивает грязный свитер наизнанку!

— Фу, так же нечестно! — возмутилась Эмили.

Джесси и Нэнси захохотали.

И чего Джош сестре не даёт покоя? Эмили была удивлена. Нэнси вроде бы уже и думать о нем забыла. Она сама миллион раз говорила, что ей все равно, с кем он теперь встречается.

— Все, я проголодалась и пошла вниз,— ска­зала Нэнси.— Вы идете или нет?

— Сейчас спустимся. — Эмили положила обе части игрушки на стол.

— Мне нравится твоя сестра, — сказала Джес­си, как только Нэнси вышла. — Она такая краси­вая. А ты и в самом деле отбила у нее парня?

— Да они встречались без году неделю,— вспыхнула Эмили. Ей хотелось переменить тему.

— А как насчет кровати? Значит, я ложусь у стены? — напирала Джесси.

— Ну...— замялась Эмили.

«С какой стати, ведь это моя кровать!»—воз­мутилась она про себя.

— Тогда надо передвинуть тумбочку! — И, не дожидаясь реакции Эмили, Джесси начала делать перестановку.

— Подожди, я хоть вещи свои уберу,— покор­но сказала Эмили.

«Она что, пытается меня подчинить? Или собирается во всем настаивать на своем? Хочет командовать мною в моем же доме?» — недоуме­вала Эмили.

В ее доме. Но с сегодняшнего дня этот дом

должен был стать родным и для Джесси...

* * *

— Ай да праздник! — Миссис Уолнер лучезар­но улыбалась во главе стола.

Мистер Уолнер тоже пробормотал что-то одо­брительное. На его строгом лице появилась до­вольная улыбка.

Эмили и Нэнси украсили гостиную на славу: над дверью и по стенам развесили ленты из цвет­ной гофрированной бумаги. Большие буквы между окнами складывались в приветствие: «Добро пожаловать!» Стол вместо повседневной желтой клеенки был застелен белой льняной скатертью. В центре красовалась большая ваза из граненого стекла с двумя дюжинами белых и красных роз. Эмили не помнила, чтобы их старый дом когда-нибудь вы­глядел так празднично.

— Кто скажет тост? — спросила она, наливая себе кока-колу и пытаясь забыть о неприятных разговорах наверху. Потом она передала бутылку Джесси.

— А содовой случайно нет? — обратилась та к миссис Уолнер.— От колы полнеешь.

Миссис Уолнер посмотрела на нее с удивле­нием.

— Уж не хочешь ли сказать, что тебя беспоко­ит лишний вес? Да если ты хоть немного похуде­ешь, тебя же в микроскоп не разглядеть!

Мистер Уолнер громко захохотал.

— Джесси чрезвычайно заботится о своей фи­гуре,— сказал он и повернулся к Ричу, который, не проронив пока ни слова, сидел в конце стола.— Как делишки, приятель?

— Нормально,— пожал плечами Рич.

— Может, все-таки уберешь книжку и заме­нишь ее на торт?

Рич захлопнул книгу.

— Тебе положить мороженого? — спросила миссис Уолнер.

Рич что-то пробормотал.

— Говори громче. Не бурчи себе под нос! — начал терять терпение отец.

— Да, конечно, и мороженого тоже, пожалуй­ста, — ответил Рич громче. На слове «пожалуйста» он дал петуха.

Мистер Уолнер засмеялся:

— Мальчишечье сопрано!

Рич залился краской и опустил глаза.

— Перестань дразнить его, папа,— резко бро­сила Джесси.

— Я не дразню. Просто шучу.

Мистер Уолнер отправил в рот большущий ку­сок ванильного торта и отхлебнул из чашки кофе.

— Шучу, шучу,— еле слышно передразнил его Рич, не поднимая глаз,

— Ты что-то сказал? Опять бормочешь себе под нос?

— Папа, оставь его в покое! — с нажимом сказала Джесси.

Рич встал, с шумом отодвинув стул.

— Можно я пойду наверх почитаю?

Не дожидаясь разрешения, он взял со стола Кинга и, сутулясь, вышел из комнаты.

— И что я такого сказал? — недоуменно раз­вел руками мистер Уолнер, похожий на большого наивного ребенка.

— Зачем ты ставишь его в дурацкое положе­ние? — нахмурилась Джесси.

— Я что? Я ничего! — ответил мистер Уолнер с набитым ртом.— Сейчас доем торт, поднимусь к нему и извинюсь.

— Он что, читает книжки вроде «Кладбища домашних животных»? Говорят, это что-то ужас­ное, да? — спросила миссис Уолнер.

— Ну любит человек Кинга,— защищала брата Джесси.

— Рич — настоящий книжный червь,— Мистер Уолнер подлил себе кофе.— Не то что его ста­рик отец. Кажется, я со школы не брал в руки книгу.

Эмили и Нэнси переглянулись: нашел чем гор­диться! Как же мистер Уолнер отличался от их отца!

Эмили разглядывала отчима. Желтая майка без рукавов, широкие коричневые брюки на резинке...

Как же элегантно всегда одевался отец! Дэн Кейси был детским врачом. Он носил темные, строгие костюмы, белые крахмальные рубашки и неяркие галстуки. Выглядел он очень молодо — на двадцать с небольшим,— поэтому пытался придать себе более солидный вид, чтобы родители его малень­ких пациентов чувствовали к нему больше дове­рия.

Эмили прекрасно помнила, что он глотал по две-три книги в неделю, причем самых разных. Любил обсуждать прочитанное с дочерьми. Вот уж кто бы никогда не похвастался, что давненько не брал в руки книг!

Как мама могла выйти замуж за человека, столь не похожего на отца? Мистер Уолнер рабо­тал управляющим на мебельной фабрике и галсту­ков не носил.

«Наверное, мама чувствовала себя одинокой,— пыталась понять Эмили.— А теперь ее жизнь устроена...»

Разве забыть тот ужасный день на озере? Воспоминания о нем были столь же мучительны, сколь и неизгладимы. Они настигали Эмили в шко­ле, на экзамене, в кино, на свидании, за обеден­ным столом, как сейчас; они наплывали на нее, за­ставляя вновь и вновь пережить те страшные ми­нуты...

Отец обожал поездки за город. И заразил этим всю семью. Порой, даже не дождавшись хо­рошей погоды, они брали напрокат прицеп и уез­жали на субботу и воскресенье в лес, мирясь с не­удобствами ночевки в спальных мешках под тен­тами.

В тот раз они избрали своей целью необитае­мый остров Страха в центре озера. Маленький, но покрытый густым лесом. Погода' была бодряще- свежей, чтобы не сказать — холодной. Порывистый ветер превратил обычную водную гладь в нечто пенистое и бурлящее.

Брезентовые тенты хлопали на ветру. Костер долго не разгорался, а потом ветер разметал пламя во все стороны.

Пахло сосной. Даже Нэнси, которую вытащили в эту поездку буквально силком, так как у нее было назначено свидание с Джошем, поддалась на уговоры: манил и сам лес, и тревожное ощущение отрезанности от мира, когда на многие мили во­круг не встретишь ни души.

Воспоминания о том дне были так ярки. Но Эмили почему-то никак не могла вспомнить, зачем они вдвоем с отцом сели в лодку, куда направля­лись и почему решили вступить в борьбу с разбу­шевавшимися волнами.

Может, именно последнее обстоятельство и за­ключало в себе главный секрет? Может, они с от­цом просто решили бросить вызов ветру и волнам? Может, им захотелось острых ощущений? Им не впервой было вот так испытывать судьбу.

Эмили хорошо помнила, как Нэнси и мама ма­хали им с берега. Помнила их тоненькие светлые фигурки на фоне темных, качающихся деревьев. Помнила рев мотора, отчаянную пляску лодки на воде, сладкое чувство слабости в коленках. Ей было холодно, брызги летели прямо в лицо. Длин­ные мокрые волосы развевались за спиной.

Она посмотрела на отца. Тот улыбнулся ей. Струйки воды стекали по его голубой куртке. Мотор ревел. Их маленькая лодка словно летела над бурлящей водой. Это было чудесное ощущение, и оба они отдавались ему.

Но тут случилось нечто ужасное.

Эмили протянула отцу термос с ароматным го­рячим кофе. Рука у нее была мокрая — термос выскользнул и упал в воду.

Отец резко нагнулся за ним.

И тут налетел этот шквал. Неимоверный, неис­товый.

Казалось, мир перевернулся.

Еще секунда — и лодка опрокинулась.

Ледяная вода не отрезвила Эмили. Все это ка­залось диким, страшным сном.

Да она и теперь не могла поверить, что все это произошло на самом деле.

Эмили ушла под воду. Пытаясь всплыть на по­верхность, она старалась понять, что случилось.

— Папа! Папа! Где ты?!

Волна обрушилась на нее. Она стала захлебы­ваться. Перевернутая лодка качалась в нескольких метрах. Эмили поплыла к ней, но была отброшена назад. Сплевывая воду, Эмили еще раз попыта­лась достигнуть лодки.

— Папа, где ты?!

Борт лодки оказался очень скользким. Каким- то образом ей удалось уцепиться. Новый шквал ед­ва не оторвал ее от лодки.

— Папа! Папа!

Где он?

Она оглянулась.

Может, он уже поплыл к берегу?

На сером небе виднелась темная полоска.

— Папа!!!

Не мог же он бросить ее одну!

Они оказались слишком далеко от острова. Ему не доплыть. Да еще при такой волне.

Где же он?

Эмили помнила охватившую ее панику, сжи­мавшую грудь, мешавшую дышать.

Паника сковала все ее тело, словно приморо­зила к перевернутой лодке.

Казалось, прошли часы.

На самом деле пролетели секунды.

И тут она увидела его.

Он медленно плыл мимо. Лицом вниз. Его свет­ло-каштановые волосы покачивались на поверхно­сти воды, словно водоросли.

Дата добавления: 2015-07-20