Ю. А. ШИЧАЛИН 33 страница

С. В. МЕСЯЦ

«ТЕЭТЕТ» (Θεαίτητος η ттерХ επιστήμης, подзаголовок «О знании»), диалог Платона зрелого периода. Написан, видимо, позже «Парменида», но раньше «Софиста». Назван по имени члена платоновской Академии, скончавшегося в 369 до н. э. от ран, полученных в Коринфской войне. Диалог имеет вступление, в котором мегарский философ Евклид, под впечатлением от встречи с умирающим Теэтетом, рассказывает о беседе, которая некогда произошла между юным Теэтетом и Сократом. Вступление показывает, что диалог специально ориентирован на Мегарскую школу, сведения об учении которой, однако, довольно скудны, что затрудняет понимание платоновского замысла.

Собеседником Сократа выступает юный Теэтет, представленный как ученик математика Феодора из Кирены, также участника диалога. Согласно платоновской точке зрения, математика не является знанием в высшем смысле слова, а лишь предуготовляет ум к занятию высшей мыслительной деятельностью - диалектикой («Государство» 533d-534e, 536d). На примере беседы с Теэтетом Платон показывает, как подготовленный математикой юноша с помощью мудрого наставника переходит с низшей эпистемологической ступени на высшую, становясь из математика философом. Такой переход подразумевает осознание 1) объекта философской деятельности, 2) ее целей и 3) границ. Поэтому первая часть диалога посвящена наве-дениюна понятие сущности как объекта познания (142а-186с), центральная часть содержит разговор о цели познания как уподоблении Богу (172с-177b), a заключительная трактует о безграничности философского познания (202е-206е).

Сократ предлагает Теэтету определить сущность знания. Диалог строится вокруг обсуждения трех последовательно предложенных Теэтетом вариантов ответа на этот вопрос и распадается на две большие части, разделенные центром. В части I (143d—183с) Т. высказывает мысль, что «знание - это ощущение», направленное на вечно изменяющиеся свойства и качества окружающих нас предметов, что дает Сократу возможность возвести этот тезис к его главному защитнику - софисту Протагору, которого он делает своим мысленным оппонентом в этой части беседы с Теэтетом. Для того чтобы в будущем позиция юноши была нешаткой, С. приводит ему полный арсенал софистических доводов в поддержку теории об относительности чувственного восприятия как единственном критерии знания и опровергает их все, показывая бесполезность софистической позиции для философского познания. Его контраргументы содержат 1) доказательство от очевидного (157е-158Ь), 2) приведение к абсурду (161с—162d), 3) математическое доказательство на основании первоначально принятого предположения (ύόθ)

732 «ТЕЭТЕТ»

(163d-164c). Кроме того, привлекая к разговору Феодора, С. формулирует еще два решающих доказательства: 1) находит в утверждении Протагора внутреннее противоречие (169d-171b), 2) доказывает существование объективного знания с точки зрения его проверки «будущим» (178а—179Ь).

В промежутке между двумя последними тезисами расположен смысловой центр диалога (172с-177с): параллельная характеристика софиста и философа по отношению к цели жизни. Платон описывает софиста как человека с рабской, искаженной душой, который под влиянием мнимых опасностей и страхов вынужден прибегать к несправедливости и лжи, так что в итоге его ум не имеет ничего здравого и не способен ни на что высокое и серьезное, тогда как сам себе он кажется великим мудрецом (в этом заключена оценка всего того, что было сказано до сих пор от лица Протагора). Философ же привык взирать не на мелочную жизнь, а на всю землю в целом, и он странен и смешон толпе. На земле зло неизбежно, но среди богов его нет, поэтому надо как можно быстрее бежать отсюда туда. Бегство же - это «посильное уподобление Богу» (όμοίωσις θβω), которое заключается в том, что человек «становится справедливым и благочестивым с помощью разумения (φρόνησι,ς)» (176b).

В части II (183с—210d) Теэтет приходит к формулировке того, что познание осуществляется «душой самой по себе» (без помощи чувств) и направлено на невещественную сущность предметов (185d-186d). Дальнейшая беседа представляет собой скрытый диалог с родоначальником этого тезиса - Парменидом. Теэтет предлагает вторую попытку определить знание как «истинное мнение» (187Ь), что дает возможность Сократу поставить вопрос о природе «ложного мнения». Дело в том, что перед Платоном стояла задача, еще не осознанная Парменидом: объяснить возможность ошибки в сфере чистой мысли, имевшей в системе Парменида статус непогрешимого субъекта познания. Платон предлагает и отвергает три варианта решения этой проблемы: мнящий ложь либо 1) путает между собой два «знаемых» объекта; 2) путает два «незнаемых» объекта; 3) считает «знаемый» объект «незнаемым» или наоборот. Наиболее правдоподобными кажутся варианты 1 и 3, однако в области «чистой мысли», где мнить значит мнить правильно, т. е. знать, ни один из них реализоваться не может (189Ь-190е). Объектом ложного мнения не может быть и небытие, потому что небытия, как настаивает Парменид, нет (188с—189Ь). Ложное мнение могло бы возникнуть на стыке мысли и ощущения (191а-195Ь), но этот ответ также не решает проблемы, ибо ошибка бывает и в сфере чистой мысли. Теэтет впадает в апорию, выход из которой будет найден им в диалоге «Софист» (260Ь-264Ь). Достигнув своей цели, т. е. заставив Теэтета задуматься над проблемой ошибки в сфере мысли, Сократ опровергает предложенное Теэтетом определение «знание - это истинное мнение» (200е-201с).

В третьей попытке рассматривается определение знания как «истинного мнения с объяснением (= определением, греч.: λόγος)», с уточнением, что «вещи, лишенные определения, - непознаваемы» (20led). Объектом платоновской критики служит вторая часть тезиса. Соглашаясь с его первой частью (ср. «Менон» 98а, «Пир» 202а, «Федон» 76Ь, 78с), Платон считает, что, в философии ничто не может быть лишено объясняющего определения, для нее все, включая первоначала и первоэлементы, познаваемо, в противном же случае познание невозможно вообще (202е-206Ь). Ключевым,

«ТИМЕЙ» 733

т. обр., становится вопрос о том, что такое настоящее «определение» (206с). Платон отвергает несколько распространенных вариантов понимания термина «логос». 1) λόγος — это не просто речь, ибо она есть у всякого (206d); 2) λόγος - это не определение целого путем перечисления его частей (потому что первоначала, также познаваемые, несоставны) (206е-208Ь); 3) λόγος -это не определение отличительных особенностей предмета, потому что эти отличительные особенности известны нам еще до того, как мы «знаем» сам предемет, т. е. уже в ту пору, когда имеем о нем лишь «правильное мнение» (208с-209е). Ответ на вопрос о том, что есть истинное «определение» не дается в этом диалоге эксплицитно, но Теэтет должен сам придти к нему благодаря правильному пониманию того, что является объектом философского познания. Согласно Платону, определением является абсолютно адекватное вербализованное выражение невещественной сущности (идеи, эй-доса) вещи (ср. «Государство» 534Ьс; «Федр» 245е; Аристотель, «О душе» 403Ь2). Т. е. вопрос правильного определения - это прежде всего вопрос правильного постижения сущности вещи.

К диалогу «Теэтет» был написан самый ранний из сохранившихся платонических комментариев (папирусный текст Анонимного комментария к Платоновскому Теэтету сохранился к части диалога: Plat. Theaet. 142a-158a).

Рус. пер.: В. Н. Карпова (1879); [А. Добиаша] (1891); В. Сережникова (1936), Т. В. Васильевой (1968).

Текст: Plato. Theaetetus. Ed. J. Bumet, - Piatonis opera. Vol. 1. Oxonii, 1900 (repr. 1967); Теэтет. Пер. Т. В. Васильевой, - Платон. Собрание соч.: В 4 т. Т. 2. M., 1993², с. 192-274.

Лит. (переводы, комментарии): Cornford F. M. Plato's Theory of Knowledge. Transi, and commentary to the Theaetetus and Sophist. L. 1935; MacDowell J. Plato, Theaetetus. Transi, and comm. Oxf., 1973; Bernardete S. The Being of the Beautiful: Plato's Theaetetus, Sophist and Statesman. Transi, and comm. Chic. 1984; Bostock D. Plato's Theaetetus. Oxf., 1988; Burnyeat M. The Theaetetus of Plato. Transi, by M. J. Levett. Indnp.; Camb., 1990; Polansky R. Philosophy and Knowledge: A Commentary on Plato's Theaetetus. Lewisburg, 1992; Chappell T. Reading Plato's Theaetetus. St. Aug., 2004; Sedley D. The midwife of Platonism: text and subtext in Plato's Theaetetus. Oxf., 2004; Васильева Т. В. Беседа о логосе в Платоновском «Теэтете», - Платон и его эпоха. М., 1979.

Е. Д. МАТУСОВА

«ТИМЕЙ» (Τίμαιος η ттер! φύσ€ως, подзаголовок: «О природе»), диалог Платона, посвященный происхождению и устройству Вселенной - космогонии и космологии. Написан, вероятно, в 360-е-350-е годы; относится к числу поздних произведений Платона; входит в состав трилогии «Государство» - «Тимей» - «Критий». Название «Т.» носит по имени пифагорейца Тимея, от лица которого ведется рассказ. «Т.» - одно из немногих сочинений Платона, представляющее собой не диалог, а монолог, и притом не от имени Сократа. Это не случайно, ибо Сократ у Платона доказывает бесполезность космологии и физики и невозможность достоверного знания в этой области (см., напр., «Федон» 96а-99е). В «Т.» неоднократно подчеркивается, что и данное рассуждение об устройстве Вселенной есть «правдоподобный миф» (€Ϊκώς μϋθος - трижды), «вероятное сказание» (εΐκώς λόγος — десять раз), а не истина в последней инстанции. Именно поэтому рассказчик позволяет себе не искать истину апофатическим путем в диалектическом споре, а предложить догматическое учение. Ему предпослан

734 «ТИМЕЙ»

своего рода пролог (17а-27Ь), где собеседник Тимея и Сократа Критий рассказывает об Атлантиде.

Мир, согласно «Т.», существует не сам по себе, а сотворен благим и разумным Богом. Единственная причина его творения - то, что это хорошо. В этом пункте космогония Платона принципиально отличается от всех ее вариантов, принятых в Античности. Платон сознательно противопоставляет свое учение, с одной стороны, мифологической космогонии, где Вселенная мыслится как результат цепи рождений (см. у Гесиода: изначальный Хаос родил Землю, Ночь и Мрак, а они, в свою очередь, родили Небо, Свет и День и т. д., «Теогония», 117-128). А с другой стороны, натурфилософской космогонии, где мир мыслится результатом слепого взаимодействия необходимых и безличных сил - законов природы - и неодушевленного вещества. У Платона же возникновение Вселенной представлено как творческий процесс: разумное, вечное и доброе существо, Бог-демиург (по греч. «мастер», «ремесленник» или «художник») целенаправленно создает совершенное и «наипрекраснейшее произведение». Т. обр., космогонию «Т.» можно назвать «техноморфным креационизмом».

Творение заключалось в том, что Демиург «привел из беспорядка в порядок... все видимые вещи... пребывавшие не в покое, но в нестройном и беспорядочном движении» (Tim. 29e-30a). «Космос» (мир) означает на греческом языке «порядок, красота». Мир - единствен, ни двух, ни множества миров быть не может (доказательства см. ЗОе-31Ь). Наш мир - наилучший из возможных миров, «ибо невозможно... чтобы тот, кто есть высшее благо, произвел нечто, что не было бы прекраснейшим» (30а). (Что Бог, причина всякого бытия, есть именно высшее благо, доказывалось в «Государстве», кн. VI). Поскольку из всех видимых форм прекраснейшая - шар, то мир имеет форму шара. Поскольку «творение, наделенное умом, прекраснее лишенного ума, а ум отдельно от души ни в чем обитать не может», постольку мир есть одушевленное разумное шарообразное животное. Ему «надлежало быть телесным, а потому видимым и осязаемым» (31Ь). Тело его не подвержено болезни и дряхлению, поскольку вне его ничего нет и оно не принимает извне ни пищи, ни дыхания, а внутри себя оно находится в совершенном равновесии (ЗЗа-d). Вселенское животное смертно в принципе, ибо было однажды рождено; но никогда не умрет, ибо создатель его никогда не захочет его уничтожения в силу своей благости. Оно самодов-леюще и ни в чем не нуждается. «Из семи видов движения» мировое животное наделено лишь одним, «который ближе всего к уму и разумению:...оно равномерно вращается на одном месте, в самом себе». Оно весело и счастливо, ибо не одиноко, но постоянно общается с самим собой, познает самого себя и ведет с собой дружбу (в себе оно включает все мыслимые роды живых существ, подобных ему, т. е. состоящих из тела и души). Творец «даровал ему жизнь блаженного бога» (34Ь).

Мировая душа, созданная Демиургом прежде мирового тела (ибо она важнее, следовательно, старше, чем тело) имеет числовую структуру и создана из смешения рационального и иррационального начал. Она - источник движения космоса. Рациональное, правильное круговое движение мировой души видимым образом манифестируется движением небесной сферы -неподвижных звезд; а иррациональное - движением планет. Тело космоса помещается внутри души, которая облекает его снаружи. «В центре [тела]

«ТИМЕЙ» 735

Построявший дал место душе, откуда распространил ее по всему протяжению и впридачу облек ею тело извне» (34Ь). То обстоятельство, что душа -мира ли, человека, животного - помещается Платоном не глубоко внутри, в мозгу, в сердце, в шишковидной железе, где ищет ее Новое время, но снаружи, становится понятно, если вспомнить, что душа есть «форма» тела, его «вид» (и то, и другое по-гречески €Ϊ8ος).

Т. обр., наш мир, по Платону, есть разумное, блаженное, совершенное и самодовлеющее живое существо; он материален, следовательно, по природе смертен, но никогда не погибнет, ибо этого не хочет его Создатель; он един и единствен; вне его нет ничего, даже пространства; до него ничего не было, ибо время возникло вместе с ним; внутри него нет пустоты; он ограничен и имеет форму сферы, которая равномерно вращается вокруг своего центра. Центром мира Платон полагает Землю.

Тело космоса составлено из четырех первоэлементов, или стихий (στοιχ€ΐα), находящихся между собою в пропорциональных отношениях. Элементы - огонь, воздух, вода, земля, - имеют математическую структуру. Единица каждого элемента представляет собой правильный многогранник: земля - куб, огонь - тетраэдр, воздух - октаэдр, вода - икосаэдр; пятый из возможных правильных многогранников, додекаэдр, «бог определил для Вселенной» (55с; позднее Аристотель назовет пятый элемент, огонь небесной сферы, эфиром). Многогранники, в свою очередь, сложены из простейших элементов: треугольников двух видов, равносторонних и равнобедренных прямоугольных (53d-57d). T. обр., все тела имеют чисто математическую структуру, ибо ни треугольники, ни многогранники у Платона, по-видимому, не обладают плотностью, тяжестью или непроницаемостью - тем, что отличает математические тела от материальных в обычном смысле слова. Это вполне согласуется с тем, что Платон, впервые вводя в «Т.» понятие материи, характеризует ее как пространство (χώρα), а также с критикой Аристотеля, утверждающего, что Платон, как и пифагорейцы, сводит всю физическую реальность к числовым соотношениям и геометрии.

В «Т.» Платон впервые систематически излагает свою метафизику, или учение о началах (27d-28b; 48e-52d). «Есть бытие, есть пространство и есть возникновение; и эти три отличались друг от друга еще до рождения неба» (52d); бытие - это вечные, самотождественные умопостигаемые идеи, или «умопостигаемый космос», послуживший образцом (тгараббсу/ха), на который взирал Бог-Демиург, создавая наш мир. «Возникновение» (γένζσις) -это вся эмпирическая область, воспринимаемая чувствами, но не мыслимая умом; все зримые и осязаемые существа и вещи, рождающиеся и погибающие, но никогда не существующие в подлинном смысле слова. «Пространство» - это то, на чем, как на воске, отпечатлеваются идеи, в чем возникают эмпирические вещи; это их «Мать» и «Кормилица», субстрат четырех элементов, недоступный ни чувствам, ни уму, но лишь некому «незаконнорожденному умозаключению». Это платоновская материя, называемая также «необходимостью»; мировая энтропия, источник тленности и бессмысленности в эмпирическом мире, источник всего, что отличает наш дольний мир от его горнего вечного образца. В отличие от пространства, которое онтологически предшествует миру как его необходимое условие, время рождается позже космоса-неба, ибо время, в понимании Платона, есть вращение небесной сферы. Оно, как и сам чувственный космос, есть подо-

736 «ТИМЕЙ»

бие идеального образца - «подвижный образ вечности», «движущийся от числа к числу» (37d).

Вторая часть «Т.» посвящена частным естественнонаучным вопросам; в Новое время она менее популярна, но в поздней Античности и в Средние века считалась важным источником сведений по физике, алхимии, минералогии, медицине, мантике и магии. Сам Платон характеризует эти занятия как «безобидное удовольствие», в котором досужий исследователь может «обрести скромную и разумную забаву на всю жизнь» (59с). Здесь рассматриваются основные виды веществ, составляющих Вселенную, механизмы их взаимодействия и перехода друг в друга, их строение и соотношение с четырьмя первоэлементами («многогранники» - «молекулы» в физике Нового времени) и с простейшими треугольниками, из которых структурированы многогранники («атомы» в терминологии Платона и физики Нового времени) (56с-61с). Движение частиц вещества Платон объясняет упорядоченным круговращением Вселенной; постоянным беспорядочным колебанием материи; законом стремления «подобного к подобному» и механическим взаимодействием, которое носит универсальный характер, поскольку в мире нет пустоты - всякий момент движения передается все новым частицам. В «Т.» решительно отвергается теория дальнодействия - по Платону, никакого тяготения или притяжения на расстоянии быть не может; известные свойства магнита и янтаря («электрона») должны быть объяснены механической передачей движения частицами среды.

Далее предлагается систематическая эстетика - теория ощущений: зрения, слуха, осязания, обоняния и вкуса (61c-68d). Эта теория служит, в частности, дополнительным обоснованием чисто математического атомизма «Т.»: ощущения горячего и холодного, тяжелого и легкого, сладкого и горького, черного и белого объясняются взаимодействием определенных структур числовых отношений.

Антропология «Т.» (69Ь-81е) - это психология, физиология и анатомия человека, изложенная в занимательной форме: после того, как Демиург, создав мир, удалился на покой, младшие боги принялись за изготовление людей. Их первая и труднейшая задача - создание головного мозга; это - главная часть человеческого тела, вместилище души. Остатки мозговой смеси идут на спинной и костный мозг; затем месится раствор для костей (защита для мозга); затем плетутся сухожилия, ткется плоть и кожа и т. д. Человек создается по подобию Вселенной (он — «малый мир», микрокосм), поэтому форму ему придают круглую. Собственно, человек, по «Т.», - это голова. Все остальное - туловище, ноги и руки - служит ей подпорками и орудиями.

Медицинский очерк «Т.» (82а-89с) предлагает классификацию болезней тела и души, несколько отличную от той, что мы находим в корпусе Гипократа. Неустранимые причины телесных болезней - это сложность состава человеческого тела; его открытость и взаимодействие с изменчивой окружающей средой; наконец, запрограммированность его мельчайших соединений на определенное число лет жизни, по истечении которых сами частицы стремятся к распаду. Непосредственной причиной всех заболеваний является избыток или недостаток тех или иных веществ в организме; устранять его и призвано лечение. Душевные болезни («неразумие и порочность»), по Платону, всегда вызываются телесными расстройствами. Они бывают «двух видов — сумасшествие и невежество» (86Ь). Ни в безумии своем, ни в невежестве, ни в по-

«ТИМЕЙ» 737

роках сам человек не повинен, ибо «никто не порочен по доброй воле»; повинны в них врожденные «дурные свойства тела или неудачное воспитание». Отдельное рассуждение посвящено здоровью; Платон невысоко ставит медицину: важно не допустить развития болезни и ее перехода в хроническую форму; если это все же произошло, лучше отказаться от лечения, не затягивая жизнь в тягость себе и другим. Основа здоровья - гармония двух составляющих человека: тела и души. Как мощный разум в хилом теле, так и слабая тупая душа в теле крупном и сильном есть дисгармония и нарушение равновесия, ведущее к тяжелым заболеваниям. Корректировать его следует с помощью регулярных упражний менее развитой части.

Заключительный пассаж «Т.» (90е—92с) повествует о происхождении неразумных животных из выродившихся людей; здесь Платон следует пифагорейским сказаниям о переселении душ. Люди, оказавшиеся трусами и лжецами, дали начало «женской природе»; «растить на себе перья вместо волос и дать начало племени птиц пришлось мужам незлобивым, однако легкомысленным... А вот племя сухопутных животных произошло из тех, кто был вовсе чужд философии...» (9Id). Тон повествования и явная аллюзия на комедии Аристофана дают понять читателю, что воспринимать вторую часть «Тимея» следует с долей юмора, а не с благоговейной серьезностью.

Отчасти это относится и к вводной части диалога - сказанию об Атлантиде. Если естествознание, по Платону, в принципе не может претендовать на достоверность, и строго научным в нем может быть лишь метафизическое обоснование природы и ее математическая модель, то к истории это относится в еще большей степени. Свое понимание природы исторического знания Платон изобразил в «Т.» так: об Атлантиде здесь рассказывает 90-летний старик Критий; когда ему было 10 лет, он слышал это сказание от своего деда, тот слышал его в детстве от отца, а тот - от своего друга Солона. Солон в молодости посетил Египет, где услышал сказание от жреца богини Нейт в Саисе; жрец узнал его от своего предшественника, тот -от своего; первые египетские жрецы, в свою очередь, узнали его от древних афинян - вот «наука» история, предание, неизбежно искажаемое при каждом пересказе. Само сказание, начало которого помещено в прологе к «Тимею», а продолжение - в диалоге «Критий» (21 a-25d), повествует о войне, которую вели древние афиняне с жителями западного острова Атлантиды приблизительно девять тысяч лет назад (т. е. от 360 до н. э.). Остров этот располагался в море к западу от Геркулесовых Столпов (т. е. в Атлантическом океане к западу от Гибралтарского пролива) и был величиной больше Африки и Азиии вместе взятых. Жило на нем могучее и особенно просвещенное племя атлантов, потомков Посейдона; как все человеческие племена оно постепенно деградировало от изначальной добродетели и научной просвещенности к алчности, потребительству, невежеству и варварству, и в конце концов предприняло военное вторжение в Европу, где покорило все народы до Балкан, но было разгромлено в сражении афинянами. Впоследстии Атлантида (как и древние Афины) была разрушена природным катаклизмом — землетрясением и наводнением; остров погрузился на дно моря, и лишь немногие атланты спаслись, чтобы поведать о катастрофе.

«Т.» как наиболее систематическое и догматическое изложение платоновской философии возбуждал наибольший интерес комментаторов, начиная с античных и средневековых платоников. Самые известные ком-

738 ТИМОН

ментарии принадлежат Проклу, Галену, Калкидию и Гильому Коншскому). В 20 в. своего рода комментарий к «Тимею» написал известный физик В. Гейзенберг, провозгласивший, что после создания квантовой механики физика впервые за две с лишним тысячи лет вернулась к учению Платона о математической структуре материи-пространства.

Рус. пер.: В. Н. Карпова (1879), Г. В. Малеванского (1882), С. С. Аверинцева (1972).

Текст и переводы: Piatonis Timaeus, - Piatonis opera. Ed. J. Bumet. T. 4. Oxf., 1902 (repr. 1968); Plato. Timaeus with introd. and notes by R. D. Archer-Hind. L.; N. Y, 1888; Taylor A. E. A Commentary on Plato's «Timaeus». Oxf, 1928. 1962² (repr.: 1987); Cornford Κ M. Plato's Cosmology. The Timaeus of Plato transi, with a running commentary. L., 1937; Платон. Тимей. Пер. С. С. Аверинцева, - Собрание соч.: В 4 т. Т. 3. М., 1994, с. 421-500.

Лит.: Sachs Ε. Die fünf platonischen Körper. В., 1917; OlerudA. L'idée de macrocosmos et de microcosmos dans le Timée de Platon. Uppsala, 1951; Cherniss H. The Relation of the «Timaeus» to Plato's Dialogues, - AJPh 78, 1957, p. 225-266; Brisson L. Le même et l'autre dans la structure ontologique du Timée de Platon. Un commentaire systématique. P., 1974 (St. Aug., 1998³); Gloy K. Studien zur platonischen Naturphilosophie im «Timaios». Würzb., 1986; Interpreting the «Timaeus»-«Critias». Proceedings of the IV Symposium Platonicum selected papers. Ed. by T. Calvo, L. Brisson. S. Aug., 1997; Perger M. von. Die Allseele in Platons «Timaios». Stuttg.; Lpz., 1997; Wright M. R. (ed.) Reason and Necessity. Essays on Plato's «Timaeus». L., 2001; Miller D. R. The third kind in Plato's «Timaeus». Gott., 2003; Малеванский Г. В. Музыкальная и астрономическая система Платона в связи с другими системами древности, - Диалоги Платона «Тимей» и «Критий». Пер. с прим. Г. В. Малеванского. К., 1883, с. 1-36; Рожанский К Д. Платон и современная физика, - Платон и его эпоха. К 2400-летию со дня рождения. Отв. ред. Ф. X. Кессиди. М., 1979, с. 144-171; Григорьева Н. И. Парадоксы платоновского «Тимея»: диалог и гимн, -Поэтика древнегреческой литературы. М., 1981, с. 47-96; Бородай Т. Ю. Образ мастера и значение слова «демиург» в диалогах Платона, - ВДИ, 1983, 4, с. 119-130; Она же. Рождение философского понятия. Бог и материя в диалогах Платона. М., 2008, с. 13-130.

«Тимей» и последующая традиция: Claghorn G S. Aristotle's criticism of Plato's «Timaeus». Hague, 1954; Baltes M. Die Weltentstehung des platonischen «Timaios» nach den antiken Interpreten. T. 1-2. Leiden, 1976-1978; Rey dams-Schills G. Demiurge and Providence. Stoic and Piatonist readings of Plato's «Timaeus». Turn., 1999; Platons «Timaios». Beitrage zu seiner Rezeptionsgeschichte. Hrsg. von Α. Β. Neschke-Hentschke. Louvain; Leiden, 2000; Plato's Timaeus as cultural icon. Ed. by G. J. Reydams-Schils. Notre Dame (Indiana), 2002; Ancient Approaches to Plato's «Timaeus». Ed. by R. W. Sharpies, A. Sheppard. L., 2003.

Античные комментарии: Плутарх Херонейский: Plutarchi Chaeronensis De animae procreatione in Timaeo, - Plutarchi Moralia. T. VI, fasc. 1. Lpz, 1965; Гален: Galeni in Platonis Timaeum commentarii fragmenta. Ed. H. O. Schröder, - CMG Suppl. 1. Lpz., 1934, p. 9-26; Порфирий: Porphyrii in Platonis Timaeum commentariorum fragmenta. Ed. A. R. Sodano. Nap., 1964; Калкидий: Timaeus a Calcidio translatus commentarioque instructus. Ed. J H. Waszink, L.; Leiden 1962, 1975²; Прокл: Procli Diadochi in Platonis Timaeum commentaria. Ed. E. Diehl, vol. 1-3, Lpz., 1903-1906 (фр. пер. и комм. J. Festugiére, in 5 vols. P., 1966-1968). См. также лит. к ст. Платон.

Т. Ю. БОРОДАЙ

ТИМОН {Τίμων) из Флиунта (ок. 315-225 до н. э.), др.-греч. сатирический поэт и философ, последователь скептика Пиррона. Значимость Т. обусловлена тем, что его свидетельства о Пирроне (который сам ничего не писал) прямо или косвенно влияют на всю традицию античного пирронизма. В своем наиболее известном сочинении «Силлы» (Σίλλοι, «Сатиры» - ср. одноименное произведение Ксенофана, которому подражает Т.) он, по словам Диогена Лаэртия, «вышучивает догматиков с помощью пародии. В первой из них

«ТОПИКА» 739

он ведет речь от своего лица, во второй и третьей - в виде диалога: он будто бы расспрашивает Ксенофана Колофонского о каждом из философов, а тот ему отвечает» (D. L. IX 111); так обсуждается более 30 философов, из которых только Пиррон представлен с безусловным почтением. Авл Гелий сообщает, что в «Силлах» Т. «поносил философа Платона и обвинял его в том, что он за большие деньги купил книгу с изложением пифагорейского учения и скроил из нее знаменитый диалог «Тимей»». Несмотря на изрядное количество «злословия», популярные в Античности «Силлы» сыграли важную роль в самоопределении пирронизма и установления им своих философских истоков. Другая философская поэма Т. «Образы» ÇlvSaXfxoi) посвящена прославлению Пиррона, его нравственного совершенства. Т. написал также несколько прозаических сочинений: «Пифон», «О чувствах» и «Против физиков», где обсуждал технические вопросы скептического учения (утрачены).

Фрагм. и свидетельства: Di Marco M. (ed.). Timone di Fliunte: Silli. Introd., ed. critica, trad, e comm. R., 1989; Decleva Caizzi F. Pirrone, Testimonianze. Nap., 1981; Diels H. Poeta-rum Philosophorum Fragmenta. В., 1901, p. 173-206; Long Α. Α., SedleyD. N. The Hellenistic Philosophers. Vol. 1. Camb., 1987, p. 13-17.

Лит.: Brunschwig J. Once Again on Eusebius on Aristocles on Timon on Pyrrho, - Idem. Papers in Hellenistic Philosophy. Camb., 1994, p. 190-211; Long A. A. Timon of Phlius: Pyrronist and Satirist, - PCPS 204, 1978, p. 68-91.

Дата добавления: 2015-07-10