Золотые пески стирали бытие так же быстро, как усталые верблюды передвигались по жаркой пустыне. Длинный караван, словно рассыпавшаяся горсть драгоценных камней, черными точками виднелась птице, 1 страница

Золотые пески стирали бытие так же быстро, как усталые верблюды передвигались по жаркой пустыне. Длинный караван, словно рассыпавшаяся горсть драгоценных камней, черными точками виднелась птице, пролетающей над бескрайними песчаными просторами. С полудня прошло около двух часов и солнце нещадно палило, сжигая и без того раскаленные камни, делая погоду совершенно невыносимой для длительных путешествий. На всем пути странникам не попался ни один оазис, и они тратили почти свои последние запасы воды. Караван открывали несколько стражей на своих песчаных жеребцах цвета индийской ночи. Их смоляные бока лоснились от пота и блестели в ярких лучах, а сами стражники в белых одеждах были похожи на призраков, однако черные бусины глаз горели из прорезей их накидок. В руках они держали длинные копья с острым наконечником и красной кистью у рукояти. Копья держались строго вертикально и не опускались ни на секунду. Следом за стражей следовала повозка в виде небольшого шатра, который тащили на себе верблюды. Темный бархат купола, украшенного золотой росписью в виде солнц и прекрасных птиц легко колыхался, но внутри царила приятная прохлада и таинственный полумрак, а верный слуга обмахивал опахалом своего господина, беспокоясь лишь о его благополучии. Но таинственной фигуре в шатре еще будет уделена немалая часть моего рассказа. Весь шатер по периметру сторожили всадники на вороных конях, почти не двигаясь. Крепко держа копья в руках, они бдительным взором обводили окрестные земли, впрочем, ничего кроме дюн, они не видели. Бескрайние просторы океана открывались лишь в их воображении, но стражи умели держать контроль над своими миражами, так как были воспитаны в строгости и в высшей мере подготовлены к подобного рода путешествиям через пустыню. Высшим приоритетом стояла сохранность Господина и лишь один волос, упавший с его головы мог лишить их жизни. Поэтому воины мужественно терпели жару и недостаток воды.

Следом за повозкой с шатром следовал длинный караван с верблюдами, нагруженными всякими богатствами, которые принято преподносить в дар от одного правителя другому. Прекрасные золотые кубки с томными рубинами и мерцающими изумрудами, украшения, каменья в которых сверкали всевозможными цветами, персидские ковры, вытканные вручную в единственном экземпляре, пропитавшиеся потом и кровью тех, кто над ними работал – это была лишь малая часть тех богатств, что везли верблюды. И этот караван тщательно охранялся молчаливыми стражами, размеренно и синхронно двигавшимися по периметру всей длинной процессии. Замыкали ее все те же воины, которых было даже больше, чем то необходимо. Такая тщательная охрана была специально натренирована, что бы сопровождать Господина, и других таких хладнокровных и выносливых воинов нельзя было найти на всем восточном континенте.

Впрочем, объект охраны стоил того, что бы его охранять. Позвольте снова приподнять завесу бархатного шатра, внутри которого, вопреки всему, было прохладно и свежо. Сам шатер был весьма небольшим, и три человека могли бы поместиться туда вполне спокойно, и между ними оставалось бы еще некоторое свободное пространство. Сие убежище от палящего солнца имело форму круга и слегка покачивалось в движении. На мягких же подушках из нежнейшего шелка и бархата, украшенного кистями и искусной вышивкой, восседала темная фигура, с ног до головы закутанная в черные одеяния. Она не двигалась, словно была лишь скульптурой, но лишь яркие рыжие глаза, немного светившиеся в темноте, давали понять о реальности этого человека. Рядом с ним сидел его личный слуга, одетый как и все слуги в легкие штаны-шаровары и бархатную жилетку. Он легко взмахивал опахалом, озабоченный лишь состоянием своего господина, который держал в тонких пальцах, не скрытых тканью, бокал с красным вином, отпивая понемногу и держась прямо, словно сидя на троне. Слуга не говорил с Господином, потому что это было запрещено, но его раздирало любопытство, и как и все любопытные мальчики в возрасте пятнадцати лет, он желал узнать, что скрывается под черной чадрой с прорезями для глаз. ОН знал, что его Господин является мужчиной, но ему очень хотелось узнать, почему именно он носит эти черные одежды, скрывающие тело. Бедный мальчик сгорал от нетерпения, и его любопытство было вполне заметно и даже оправдано. Темная фигура шевельнулась, словно очнулась ото сна, и тонкая рука отставила в сторону бокал, а затем изящно коснулась края платка, потянув за него. Мальчик слуга сгорал от нетерпения, он понял, что Господин хочет раздеться. Рыжие глаза немного вспыхнули в темноте, но слуга не заметил того коварного огонька, что сверкнул в них на одно мгновение, ведь он следил за тем, как медленно сползают черные одеяния с хрупкого тела его господина. Он любовался его красотой, наблюдая как тонкие губы расплываются в улыбке. Он видел его всего лишь мгновение, но и тысячи слов не хватило бы, что бы описать то, что видел слуга сейчас. Он восхищенно открыл рот и замер, а улыбка на лице его господина становилась еще шире, пока мальчуган, наконец, не заметил…

Солнце по-прежнему палило, но клонилось к закату. Караван медленно двигался на восток, а тени от верблюдов становились все длиннее и длиннее. Стражи останоились, что бы сделать привал. Все происходило в жуткой, даже весьма неуютной тишине, но воины двигались так слаженно. Словно делали это уже тысячу раз. Начальник охраны подошел к шатру и оттуда высунулась тонкая рука, затянутая в темную перчатку. Это был условный знак и мужчина, легко поцеловав руку, зашел в шатер, а меньше чем, через минуту вышел оттуда, держа в руках небольшой сверток. С ним он и направился в сторону от каравана. Казалось, это было вполне обычное действо, ведь никто не обращал внимания на то, что происходило. Все молча готовились к ночлегу и к раннему ужину, ведь они вставали с рассветом, как только горячее солнце поднималось над океаном песка. А тем временем главный страж отошел на достаточное расстояние и встав на вершину большой песчаной горы, он бросил к ее подножию сверток, надеясь, что когда-нибудь его занесет песком и о нем забудут. Абсолютно спокойно стражник ушел обратно к каравану, а у подножия небольшой горы лежал тот самый сверток, развязавшийся в полете. Темно-зеленый платок обнажал абсолютно гладкие и до невозможности белые человеческие кости, которые медленно, но неотвратимо скрывались в глубине песчаной горы.

Тяжело садилось солнце над пустыней…

***

Длинный караван приближался к огромной каменной стене, которая возвышалась посреди пустыни, словно долгожданный оазис. Ее размеры можно было только представить, так как ей не было ни конца, ни края и лишь высокие ворота из красного дерева, укрепленные железными петлями и решеткой, давали понять, что за этой стеной что-то есть. Все это выглядело настолько величественно, что казалось не реальным творением, а скорее делом рук какого-то очень искусного гиганта. В стене не было ни единой зазубрины, она была идеально гладкой, но, тем не менее, она была сотворена людьми и в данный момент охранялась пуще зеницы ока. Полуденное солнце уже начинало клониться к закату, когда караван достиг въезда в город. С тяжелым скрипом поднялась решетка, и распахнулись тяжелые двери, впуская караван, словно своих повелителей. Навстречу им вышел начальник стражи и перебросился парой фраз со всадниками в караване, после чего получил небольшой мешок золотых монет и с низкими поклонами удалился.

Казалось, только стена разделяет город и пустыню, однако за ее чертой начиналась совершенно другая жизнь. Воздух наполнился говором и благовониями, сочившимися из каждой ели этого пестрого и шумного города. Караван двигался по прямой главной улице, которая вела прямо ко дворцу, стоявшему на возвышении. Что это было за сооружение, будет рассказано позже, а сейчас внимание стоит уделить жаркому городу пустыни, раскинувшемуся во всем своем великолепии.

На каждой улице раскинулись небольшие лавчонки, где каждый из торговцев пытался перекричать другого, что бы привлечь покупателя. В это время дня, когда солнце уже постепенно клонилось к закату и самое жаркое время уже прошло, люди высыпали на улицы, спеша по своим делам. Женщины, закутанные в разноцветные одежды, медленно передвигались по улицам, держа на головах большие корзины с фруктами или бельем, а то вовсе презрительно осматривали всех вокруг, сидя в повозках. Аромат пряных сладостей пьянил и почти сводил с ума, а алые, как кровь гранаты на прилавках привлекали своим цветом даже самого искушенного покупателя. Казалось, на караван мало кто обращает внимание, но если присмотреться, то можно было заметить, что люди побаиваются этой странной процессии, которая внезапно остановилась, повергнув присутствующих в ступор. Все разом словно замолчало, все перестали двигаться, даже мухи затихли и попрятались, когда остановился караван. Темное полотно шатра пошевелилось, и таинственный господин медленно вышел из повозки. Все тут же опустили голову, не желая встречаться с ним взглядом, однако некоторые осмеливались бросить взгляд на темноволосого юношу и очень не зря. Тот, кого все так боялись, был не очень высок ростом, но невероятно статен. При свете дня его глаза не светились странным зловещим светом, а напоминали скорее переливающееся теплое золото. Длинные черные локоны падали водопадом на его хрупкие плечи, покрытые мягкой красной тканью. Невероятная бледность его лица выдавала в нем человека, который вряд ли работал весь день в поле. Он был султаном. Тем, чье имя даже произносить боялись, кого считали самым жестоким правителем пустынной страны, но не решались даже взбунтоваться, боясь его кары даже больше самой смерти. Таинственную и скорее зловещую тишину прервал тихий детский писк, и в ту же секунду в султана врезался маленький мальчик в рваной рубашке. От неожиданности правитель чуть не упал, и лишь слегка взмахнул руками. Толпа все еще молчала, ожидая скорейшей кончины мальчика, ведь все были уверены, что правитель прикажет убить его без малейшего промедления. Все замерли, словно каменные статуи и затаили дыхание.

- Привет, - внезапно тихий и ласковый голос султана прорезал воздух, словно острый меч и поверг публику в глубокий шок. Султан тем временем осторожно поставил мальчика на ножки и даже отряхнул, вытерев грязь с его лица своим платком. Мальчик улыбался, с неподдельным любопытством наблюдая, как правитель совершенно не брезгливо его отряхивает.
- Меня зовут Джамир, – улыбнулся он ласково и коснулся смоляных волос правителя, смотря на него со всей своей детской непосредственностью в ясном взоре.
- Ахтар, - представился султан и осторожно вложил в ладошки мальчика несколько золотых монет. Затем парень встал и оправил свои одежды, выпрямляя спину и подходя к одной из лавочек.
- Мне финики. И вот эти гранаты, - сказал он тихо онемевшему продавцу, который даже боялся пошевелиться. Ахтар пожал плечами и спокойно взял все сам, оставив на прилавке деньги, за которые мог бы купить и этого продавца в свои личные рабы и всю его лавку.
Прежде чем скрыться в своем шатре, парень отдал один гранат маленькому Джамиру, а затем процессия снова двинулась к покоям его величества.

Улица тут же ожила и людей словно бы отпустил тот паралич и непонятный страх, который охватывал их каждый раз, когда рядом был султан. Страх, парализующий все изнутри, не дающий двигаться и заставляющий молиться о своем спасении всем богам сразу.

Тихо переносил ветер пыль по городу, а вместе с ней разлетались и слухи о том как кровожадный и жестокий султан Ахтар не убил мальчика, чуть не сбившего его с ног. В городе история обрастала слухами и вскоре мальчик уже стал наемным убийцей, пытавшимся зарезать султана, но отпущенным по милости государевой. Но это уже совершенно другая история, тысячи которых настолько древни, что уже сами стены нашептывают их пустынному городу.

***

Огромный дворец, возвышавшийся над городом, было очень сложно не заметить, ведь его золотые верхушки слепили, словно солнце, а белый мрамор выделялся на фоне серого камня домов. Весь дворец султана был искусно выточен лучшими мастерами в мире, и ни одна колонна не повторяла другую, рассказывая совершенно особенный сюжет из древних сказок. Обнесенный высоким забором, дворцовый комплекс таил в себе прекрасные сады с сочными плодами, заросли благоухающего жасмина и прекрасные купальни с прохладной речной водой. Этот дворец поистине был оазисом, и многие правители и высокопоставленные гости сочли бы за честь отдыхать в великолепнейшем дворце султана Ахтара, славившегося гостеприимством. Несомненно, подобную красоту повторить было нельзя. Высокие арки, под сводами которых красиво переливался на свету янтарь, пропускающий через себя солнечные лучи, играющий зайчиками на беломраморных стенах, украшенных причудливой мозаикой. У этого дворца не было ни конца, ни края и точное количество комнат знал, пожалуй, только главный страж султана, который лично отвечал за его безопасность. Иргиль был вечным спутником правителя и не отходил от него ни на шаг. Считаясь по праву сильнейшим в стране, он не обладал способностью выражать свои эмоции и не был склонен к разговорам, поэтому следовал безмолвной тенью за Ахтаром, выполняя все его приказания.

На этот раз султан был недоволен. Он вышел из своего шатра, который прибыл ко входу во дворец и отмахнулся от поданной ему руки. – Что это такое, Иргиль? – нахмурился он и посмотрел на своего слугу. - Если ко мне и младенец подобраться может, то сможет и любой убийца, пожелавший меня убить! – сказал султан и поправил свои одежды. – Или ты хочешь лишиться второй руки, Иргиль? – спросил парень и нахмурился.

- Я знал, что это всего лишь ребенок. Незачем поднимать шум из-за ребенка, – сказал тихо парень и низко поклонился султану. Казалось, эти слова успокоили Султана и тот пожал плечами. – Я лишу тебя второй руки, если на мне появится хоть царапина, - сказал он тихо и направился во дворец. – Подготовьте мне документы на подписание, и я желаю прочесть их в своих купальнях. Иргиль. Займись и возвращайся немедленно, – приказал Ахтар, наслаждаясь прохладным ветерком, гулявшим в арках дворца. Наконец, он вернулся из длительного путешествия, которое достаточно измотало его, ведь его белоснежная кожа не могла вынести постоянного палящего солнца, и он вынужден был сидеть внутри весь день, а мальчики, которые обычно его развлекали, так быстро закончились. Султан зашел в свои покои и прогнал всех слуг, пожелав остаться один до возвращения его верного слуги.

Иргиль шел по коридору замка, держа в руке папки с документам. Его искусственная ладонь покоилась на рукояти меча, висевшего на поясе у стража. Мужчина уже переоделся и теперь на нем был светлый мундир с золотыми пуговицами и черные перчатки. Казалось, главный страж о чем-то задумался, рассматривая картины на стенах, изображающие различные ночные пейзажи, к которым имел склонность султан. Иргилю казалось, что эта непроглядная ночная тьма на этих картинах так же мрачна, как и сердце Ахтара. И, тем не менее, страж собирался служить своему господину до последнего, так как еще давным-давно поклялся служить ему верой и правдой. А ведь если задуматься, то была такая же ночь…

Теплый воздух переносил по воздуху сухие лепестки жасмина. Как только огненное солнце скатилось за горизонт, город оживился и засиял вечерними огнями. Иргилю казалось, что все это случилось вчера, но на самом деле все это произошло множество лет назад. Настолько много, что эти истории стали байками в устах горожан, однако сам страж все помнил, словно это произошло вчера.

Вечерние огни освещали квартал и тонкие улочки, которые словно паутина, опутывали город и пронизывали своими тонкими нитями. Тогда он, всего лишь десятилетний мальчишка, шел с отцом за руку по праздной улице, освещенной красными фонарями. Мальчик не совсем осознавал, что это за улица и что тут происходит. Он видел красивых и не очень женщин, одетых в вызывающую одежду, он видел праздных и пьяных мужчин, которые касались своими руками их бедер и грудей, но мальчик слабо понимал, зачем все это нужно. Он крепко держал в ладони папину руку, хотя отец не обращал на сына внимание. Он, так же как и остальные, бросал похотливые взгляды на проходивших мимо ночных бабочек, усмехаясь. Иргиль тогда еще не знал, что эта ночь станет судьбоносной в его жизни. А тем временем народу на улице прибавлялось, и проходящий мимо бродяга толкнул мальчика, а он выпустил руку отца и упал в дорожную пыль. Казалось, его папа даже не заметил отсутствие сына и потому мальчик быстро потерял его из виду. Толпа обтекала Иргиля со всех сторон, он был слишком мал, что бы понять, как выбраться из этого места, но на отца он не надеялся – слишком уж он увлекся доступной любовью. Проходящие мимо люди не обращали на мальчика внимания и он, испуганный и потерянный, уже был готов заплакать, как тут чьи-то очень теплые и мягкие руки бережно подхватили его и вынесли из толпы. Иргиль не успел заметить своего спасителя, поэтому испуганно задергался и не знал, как реагировать. Но тут его поставили на землю, и он увидел перед собой самое прекрасное создание, которое он когда-либо видел в своей жизни. Для маленького мальчика десяти лет это было подобно чуду, и он лишь открыл рот, уставившись на того, кто стоял перед ним.

Его бледная кожа почти светилась в темноте, а огромные по-кошачьи рыжие глаза искрили какой-то добротой. Водопад из черных локонов обрамлял худое лицо с тонкими губами и острым носом, а его тонкие по-девичьи изящные пальцы держали в руках небольшой мешочек из атласной ткани. Худые плечи парня покрывало некогда красивое одеяние с выцветшим узором на подоле.

- Не испугался, малыш? Как тебя зовут? – мальчик не сразу нашелся с ответом, залюбовавшись красотой, но затем собрался и тихо пробормотал.

- Иргиль… - он хлопал глазками, а тем временем его спаситель нежно вытирал своим платочком грязь с его лица. – Ты потерялся, малыш? Меня зовут Ахтар, - улыбался юноша.

- Потерялся, - кивнул Иргиль, и тихо выдохнул. Ахтар взял мальчика за руку и повел через толпу, крепко сжимая его ладошку и посматривая на мальчика. – Мы найдем твоих родителей, или с кем ты пришел. Не переживай, все будет хорошо, - улыбался он очень нежно и ласково, поглаживая тонкими пальцами его ладошку.

Иргилю казалось, что Ахтар похож на прекрасную путеводную звезду. На его бледность, выделяющуюся среди толпы, обращали внимание и оборачивались, чем-то шепчась. Но, казалось, не было ничего, что могло бы расстроить этого парня или как-то задеть.

- А….что вы тут делаете? – спросил наивно Иргиль и весело запрыгал, словно зайчик. Настроение у мальчика было очень хорошим, а его новый друг нежно улыбался и он ему несомненно нравился.

- Малыш, тебе пока рано ходить на такие улицы, что бы знать, что тут делают люди, – сказал тихо Ахтар и добавил спустя несколько секунд задумчивости. – Малыш, запомни. Это улица отчаяния. Здесь нет ничего кроме отчаяния. Поэтому, как только мы найдем кого-нибудь из родителей, я тут же попрошу их вывести тебя отсюда.

- У меня только папа, – выдохнул тихонько Иргиь и прижался к Ахтару, словно маленький птенчик прижимается к маме, стремясь попасть под ее теплое крылышко. Ахтар тут же растаял и прижал к себе малыша, целуя в лоб. Иргилю казалось, что только в его объятиях он мог чувствовать себя так, словно был дома, откуда не надо убегать, каждый раз, когда отец пьян, где не надо голодать и где по вечерам мама обнимает тебя и шепчет колыбельную во тьме. Но нет, Иргиля выдернули из сладких мечтаний мощным рывком. Его спасителя жестоко пнули в живот и дернули вверх за волосы, а мальчик услышал тихий шепот от нападавшего, который держал его спасителя в своих огромных ручищах, сжимая так, что трещали кости. – Иди работать, шлюха. Подставляй свой худой зад клиентам, а не то урою.

Иргиль тогда расплакался, а железно-рычащий голос высокого мускулистого мужчины не давал ему покоя. Он стоял в ушах, резал слух, как и новое для мальчика слово «шлюха», о значении которого он уже узнал. Отец всегда называл этим словом его умершую маму, особенно, когда был не в духе.

Ахтар, с которым мальчик был знаком всего несколько минут, бросил на Иргиля грустный взгляд и осторожно помахал рукой ему на прощание, шагнув в толпу и, казалось бы, исчезнув навсегда.

***

Иргиль потряс головой, и обнаружил себя все еще стоящим перед картиной ночного города, сверкающего переливающимися огнями. Мужчина посмотрел на свою железную руку, с выгравированными на ней письменами и тихо вздохнул, продолжив свой путь к опочивальне султана. Когда он зашел внутрь, то застал Ахтара голым, красующимся перед самим собой в зеркале. Иргиль помнил каждый участочек этой бледной кожи, нежной, словно лепестки самых красивых роз в мире. Он помнил ее слабый аромат лилий, который следовал за султаном постоянно. Страж знал, что есть кое-что, что никогда не сотрется из памяти его обожаемого господина. Кусочек кожи, который доводил в свое время Ахтара до истерик. Да, страж помнил, как укутывал своего господина в одеяла и качал на руках, словно маленького ребенка, пока тот, в отчаянии пытался себя поранить. Он прошел с ним и этот период. На внутренней стороне бедра красовалось уродливое клеймо, выжженное раскаленным железом на белоснежной нежной коже. Уродливый шрам не давал покоя Ахтару, но сейчас он выглядел даже умиротворённым.

- Я принес документы, мой повелитель, - почтительно поклонился страж, стараясь не смотреть так долго на обнаженного Ахтара, который выглядел так, словно наслаждался ситуацией. Тем не менее, султан накинул алый шелковый халат на плечи и склонил голову, уставившись на своего слугу, – Я же сказал, что хочу прочитать их в купальнях, куда я, надеюсь, сейчас попаду, –недовольно сказал он и прошел мимо, прикрыв глаза. – Следуй за мной, Иргиль, – нахмурился султан.

Пар клубился по мозаичному полу купален. Прозрачная вода имела тонкий, едва уловимый аромат лилий и текла в огромную ванную через раскрытую пасть каменного льва. По воде плавали кувшинки, в серединке которых стояло по маленькой свече. Сами купальни поражали своей затейливой архитектурой и масштабами, хотя из всех купален это была самая небольшая. Высокие колонны были укрыты стеклянным потолком с редкими витражами, которые пропускали внутрь цветных солнечных зайчиков. Пар шел от горячей воды, словно от только что заваренного чая, а Иргиль все еще не решался зайти внутрь. Он тешил себя воспоминаниями о тех днях, когда только встретил своего султана. Как он думал о нём денно и нощно после той встречи на улице красных фонарей. Иргилю казалось, что они обязательно встретятся. Так и произошло, но об этом позже.

Тихий и ласковый голос Ахтара вывел стража из ступора, и он тут же поспешил зайти в купальни, где служанки осторожно намывали тело и волосы молодого господина, сохраняя при этом идеальное молчание.

- Не хочешь искупаться? – спросил тихо парень и усмехнулся, зная, что получит отрицательный ответ. – Дурак, такое упускаешь. А хотя, я приказываю. Раздевайся и ступай сюда, Иргиль. Ты не сможешь противиться моему приказу. А вы все, быстренько свалили отсюда, – усмехнулся он служанкам и те словно испарились. Приказы Повелителя исполнялись неукоснительно, ведь ему боялись даже смотреть в глаза.

Иргиль начал медленно расстегивать пуговицы на своем мундире. В отличие от султана, страж был гораздо крепче по телосложению и на голову выше. Широкие плечи и проступающий рельеф мышц выдавали в нем человека натренированного и опытного в бою, о чем так же говорили белые рубцы на его загорелом теле. Цвета молочного шоколада, его кожа была не такой гладкой, не такой идеальной, как у султана, а испещренной шрамами, особенно его изуродованное протезом плечо. Иргиль не считал себя красавцем, да и о внешности особо не задумывался, однако, не подозревал, что на самом деле его изумрудные глаза были похожи на драгоценные камни, переливающиеся теплым светом, а светлые седые волосы напоминали снег, которого никогда не видели в Пустынном королевстве. Белый мундир выгодно оттенял его кожу и страж выглядел еще более статно.

Вся одежда оказалась на полу, а Иргиль залез в купальни к своему господину, не решаясь приближаться. Он смотрел, как капли воды стекают по его шее и как вздымается его грудь от дыхания, а мокрые волосы липнут ко лбу. Страж наблюдал за изящными движениями господина, мечтая когда-нибудь вновь коснуться его кожи и позволить ему обнимать его до самого рассвета.

- Ты что-то задумчивый, - тихо сказал султан, рассматривая лицо своего стража и приближаясь к нему. – Я понимаю… - он осторожно коснулся железной руки Иргиля, словно боясь, и взял ее в свои ладони, поглаживая металлические пальцы. – Я…должен извиниться… - выдохнул он. – Руку я не могу тебе вернуть…но не было и дня, что бы я не пожалел о том, что произошло… - выдохнул Архат и в его глазах отразилась печаль всех прожитых им столетий.

- Я все понимаю, - коротко ответил Иргиль, мечтая снова касаться своего господина. Он провел пальцами здоровой руки по его щеке, так нежно и осторожно, что оба затаили дыхание, будто бы совершалось какое-то таинство. Между ними вспыхнуло тихое пламя, которое так недавно было залито и растоптано.

- Как…можно назвать то, что происходит с нами? – султан выглядел расстроенным, - Мы столько живем на свете, с того самого первого дня нашего знакомства…когда ты был мальчиком. А я всего лишь проституткой, с того дня прошли столетия, а мы все не можем разобраться в чувствах. Как малые дети… - Архат склонил голову. – Я…бы обменял бессмертие, если бы мог…избавиться от надобности делать то, что я делаю.

Иргиль все внимательно слушал. Он понимал своего султана лучше, чем кто-либо другой и ему не надо было ничего объяснять. Страж знал все, что ему нужно было знать и он не винил своего повелителя за отрубленную руку. Он просто хотел быть с ним снова, как и раньше, быть ему опорой… быть ему постоянной защитой, а не служить мальчиком для битья.

- Я…хочу быть с вами, господин. Мне не важно, что было до. Мы пережили то время, – сказал тихо страж и выдохнул. – Я защищу вас от любой напасти. От любого врага, – он убрал со лба Ахтара мокрые пряди волос и снова посмотрел ему в глаза. Сейчас он видел в них маленького напуганного ребенка, загнанного в угол и оставленного в безвыходном положении. И как тогда…Иргилю вспомнились те моменты, когда Ахтар задыхался от отчаяния, рыдал и кричал от боли, смеялся от радости и когда его звонкий громкий смех раздавался в сводах пустынного дворца, тогда он был таким живым. То, что осталось сейчас от его любимого султана напоминало его скудную тень, которая была подвергнута частым переменам настроения, но в целом, была лишена той жизни, что когда-то украшала веселого юношу с улицы красных фонарей.

Ахтар заметил, что его страж опять о чем-то задумался и осторожно обвил руками его талию, положив голову на грудь своему стражу, слушая его медленное сердцебиение.

- Нет никого лучше тебя, Иргиль. Нет никого вернее…Сегодня…помнишь…мальчика…Джамира? Мне кажется, его ждет великая судьба. Я готов подождать еще немного, – выдохнул он и провел пальцами по щеке своего стража, касаясь своими губами его губ. Иргиль замер, боясь испортить момент и спугнуть такое трепетное счастье. Он прижал к себе султана и уткнулся носом в его мокрые черные волосы, которые пахли лилиями. Он больше не хотел никогда отпускать его, хотел закрыть ото всех бед. Все, что ему было нужно, это ласковая улыбка его Ахтара. Только его мальчика с золотыми глазами.

***

Около трехсот лет назад.

Иргиль бежал по темным улочкам своего города, пытаясь разыскать ту самую улицу, куда водил его отец. Мальчик сбежал из дома, как только его родитель уснул, лелея робкую надежду найти того прекрасного юношу с золотыми глазам, который спас его. Сумрак уже накрыл город своим пологом, поэтому маленький Иргиль ориентировался по памяти, пытаясь вспомнить, куда и когда надо повернуть. Однако, узкие улочки все не заканчивались, а вокруг не было слышно ни музыки, ни смеха людей, как то обычно бывало по вечерам, когда город оживал после жаркого дня. В голове Иргиля роилось множество мыслей, в основном среди них были вопросы, не дающие ему покоя уже столько дней. Прошла ровно одна луна с тех пор как Ахтар спас его из толпы, но образ этой нежной улыбки и ощущение мягких нежных ру никак не покидали мальчика, вызывая странные сны по ночам, после которых было так трудно заснуть. Иргиль все бежал и бежал, надеясь, что его не хватится отец. Услышав шорох позади себя, он обернулся и тут же врезался в темную фигуру, отлетая назад и падая в пыль.
- Ох, мальчик…ты же тот самый мальчик? – раздался внезапно нежный голос и его подняли из пыли и легонько отряхнули. Иргиль наконец решился поднять глаза, так как голос был таким знакомым и отдался в сердце приятным трепетанием.

- Ох… ох…я искал вас…простите, - пробормотал он и стал любоваться Ахтаром. Юноша мягко улыбнулся и приобнял своего маленького друга, уводя его с темной улицы. – Здесь опасно находиться таким мальчикам как ты. Ты слишком милый, слишком наивный, что бы гулять тут самому по себе, - улыбнулся он, выходя на достаточно оживленную улицу.
- Я просто… очень хотел вас увидеть и поблагодарить за то, что спасли меня, - сказал он, ласково улыбаясь. – И еще… хотел спросить, почему с вами так обращались…. – выдохнул мальчик.
На лице юноши появилась грустная улыбка. Маленький Иргиль никогда еще не видел столько боли в одном лишь взгляде и поневоле вздрогнул, испугавшись, что задел чувства своего чудесного спасителя. Он уже открыл рот, что бы извиниться, как тут Ахтар начал говорить.

- Малыш…есть люди, рождение которых было нежеланным. Есть люди, которых родители не любили с самого рождения, есть даже те, кого выбросили вместе с помоями, надеясь, что ребенок умрет. Я знаю.. ты пока мал, но это такой мир. Такие люди, которых не принимали другие, которых гнали везде и унижали, потому что для выживания им приходилось питаться отходами… так вот… такие люди часто продавали себя, что бы выжить. Та улица, где всегда сияют красные фонари…на самом деле улица брошенных людей… улица тех, у кого нет другого выбора и продать нечего, что бы выжить. Нигде ты больше не увидишь столько грехов столько скорби, отчаяния и безысходности в одном месте, - прошептал тихо Ахтар, обнимая мальчика. Иргиль понимал все, о чем говорил его спаситель. Он сам не был нужен своему отцу, хотя сейчас даже чувствовал легкую благодарность за то, что тот его не выкинул.

Дата добавления: 2015-11-04