— Все понятно. — Хладнокровно кивнула Карина, ощущая новую волну бурлящей злости.
— Хорошо.
Кивнув, Соболев просто вышел.
Словно бы было нормой то, что она будет выбирать прислугу для его дома, ориентируясь на собственное удобство! Издевается он, что ли?
Возмущение достигло в ней точки, когда хотелось что-нибудь разбить. Но Карина прошла прекрасную школу сдержанности. Развернувшись, она пошла в сторону кухни, собираясь заварить еще чая.
Решение созрело тогда, когда Карина по второму разу просматривала папку с резюме, отобранными владелицей кадрового агентства. Сама эта владельца, полная, представительная дама с поразительно длинным маникюром, определенно, искусственного происхождения, сидела тут же, в столовой, перед ней.
Сидела, пила чай маленькими глоточками. И нервничала. Нервничала так очевидно, что, наверное, будь на ней блуза, а не жакет из плотной ткани — подмышками уже проступили бы мокрые пятна. Хотя, кто знает, судя по маникюру, дама могла колоть «Ботокс» — и никаких тебе пятен, как не нервничай и не потей.
Карину почему-то позабавила такая вероятность. Учитывая габариты директорши, сколько же ей надо всего, чтобы не потеть? Нервозность этой, явно не бедной и состоявшейся женщины — удивляла. Чем ее Карина настолько испугала? Непонятно.
Шлепко тоже был здесь. Тоже пил чай. Только крупными глотками, уже третью чашку опустошил. И тоже нервничал. Но этот-то, хоть понятно отчего — как поняла Карина, именно Максим нанимал Валентину Васильевну, и раз Соболев ту уволил — значит, Шлепко прогадал. А ошибся раз, может ошибиться и второй. Соболев же, вероятно, ошибок своим людям не особо прощал. Думая, наверное, именно об этом, Максим периодически вскакивал со своего стула, прохаживался туда-сюда, от стола к окну, и с надеждой смотрел на то, как Карина листает страницы резюме. Правда, нельзя было не заметить, что к тому времени, как Карина пошла на второй круг, надежды в глазах Шлепко почти не осталось. Видимо, парень отчаялся и окончательно поставил крест на себе и своей карьере. Что же, интересно, ему сказал Соболев, что этот Максим так нервничает?
Улыбнувшись краешком губ, Карина и сама отпила чая. Поставила чашку на стол, и аккуратно закрыла папку, отодвинув ту к директорше.
Дама побледнела, вцепилась своим холеным маникюром в пластик обложки и затравленно глянула на Максима. Тот, в свою очередь, сосредоточенно посмотрел на Карину.
— Никто из кандидатов не вызвал интереса? — Шлепко вернулся от окна к столу. — Мы могли бы организовать несколько собеседований, может быть, личная встреча будет предпочтительней изучения файлов? Что скажите, Карина?
Парень не отчаивался и старался найти вариант, который устроит всех. Карина была не прочь, чтобы так и вышло. Она не знала, какой черт дернул ее, толкая к такой идее. Отдавала себе отчет, что у всего есть предел, и у терпения Соболева — тоже.
Но в том-то и было дело. Она его НЕ ПОНИМАЛА!
А должна была понять, выяснить ту роль, которую он отвел ей в этом. Она должна была сделать все, чтобы максимально быть готовой. А вот к чему — это Карина и хотела выяснить. Потому, спокойно улыбнувшись Шлепко, она кивнула и заинтересованно посмотрела на все еще нервничающую владелицу агентства.
— Я совершенно не против встреч, — заметила Карина, рассеянно водя пальцем по стеклянной поверхности стола. — Но не с этими людьми. — Поспешила она притушить, вспыхнувший в глазах собеседников энтузиазм. — Эти кандидатуры, — она кивнула головой в сторону папки. Меня не устраивают по простой причине. Я точно знаю, какой человек мне нужен, а здесь такого резюме нет.
— Тогда, расскажите мне свои требования, и я обязательно подберу вам нужного человека! — Воодушевилась владелица. — Я же не знала, что у вас есть конкретные требования. Сложно работать, когда лично не знаком с клиентом. Вы меня понимаете? — Дама смотрела на нее с проснувшейся радостью.
Карина кивнула в ответ. А что, и правда, трудно, она понимала это не хуже других.
— Я отобрала тех, кто имеет самые хорошие рекомендации, но это же, все равно, не то, что персонально подобранный человек. — Продолжила владелица. — А у нас очень большая база людей, уверена, мы обязательно найдем того, кто вам нужен. Вы мне только скажите ваши требования. — И она с тем же воодушевлением посмотрела на Карину.
Шлепко, так же, смотрел на нее.
Что ж.
Карина озвучила свои требования и с интересом посмотрела на их реакцию.
Владелица агентства смотрела уже ошарашено, и отчаянно старалась глотнуть чай, который успела отпить из чашки.
— Карина. — Шлепко как-то напряженно дернул узел галстука, словно парню стало душно. — Вы… Вы уверены? — Хрипло уточнил Максим, поглядывая на нее как-то нервно и насторожено.
И куда только делась сосредоточенность. Парень-то, похоже, струхнул.
— Уверенна. — Подтвердила она, и выжидающе посмотрела на пышную даму.
Та моргнула пару раз, а потом, промокнув салфеткой губы, стала задумчиво смотреть в окно. Словно в уме прокручивала базу данных собственного агентства. Карина ее не торопила.
— Знаете, — наконец, «включилась» владелица. — А я могу вам кое-кого предложить. — Она искренне радовалась. — Конечно, у нас не столица, там, на волне последней моды на такие кадры, выбор больше, само собой. Но и у меня кое-кто есть на примете. Одну минутку.
И эта дама, весьма проворно и даже грациозно для своих габаритов, подхватившись со стула, схватила мобильный и принялась кому-то звонить.
— Карина. — Тон Шлепко стал еще более скорбным. И скорбел тот, похоже, именно о себе. — Может, все же, встретитесь хоть с кем-то, из этих людей. — Парень тоскливо оглянулся на позабытую всеми папку. — Константин Олегович может не понять…
— Константин Олегович предоставил выбор мне, не так ли? — Отстраненным тоном напомнила Карина.
— Совершенно верно. — Тут же согласился Шлепко, и не думая продолжать спор.
Зато, когда еще через час ожидания, нервного для ее «гостей» и полного предвкушения для нее, кандидат на должность экономки был доставлен охраной — Шлепко извинился и вышел в коридор. Карина очень хорошо был слышен его истеричный хохот. Максим продолжал сдавленно хохотать и тогда, когда вернулся, чтобы наблюдать за тем, как они с полной дамой проводят собеседование. Им же обеим, напротив, смешно не было. Даже интересно, пожалуй. К тому же, немного взволнованный претендент приятно удивил, оказавшись, куда более подходящим, чем Карина думала.
Работы было море. А надо было как-то так все разгрести, чтобы вернуться домой хотя бы к восьми. И это при том, что он все утро провел у психотерапевта. Как успеть? Константин понятия не имел, зато испытывал стойкое желание послать все к черту. К счастью, он такую возможность имел. Может, и правда, махнуть на все рукой и поехать домой? Его присутствие там не будет лишним. Именно об этом не раз и не два повторял Валентин Петрович на протяжении всей их непростой беседы. К концу которой, маленькая кухня продымилась от сигаретного дыма настолько, что резало глаза.
Они говорили долго, подробно. Константин ощущал почти физическую боль в желудке просто пересказывая то, что Карина прожила. И ужасался про себя, чего ей могла стоить собственная сдержанность. А такой спокойный и благожелательный поначалу Валентин Петрович, к концу его рассказа позвонил секретарю, чтобы отменить всю запись на сегодня, разбавил кофе коньяком и тяжело опустился на соседний табурет. Он предложил свой коньяк и Соболеву, но тот ощущал себя еще не настолько паршиво, чтобы пить подобную муть.
Валентин Петрович, определенно, нервничал. То ли из-за его предупреждения боялся, что, не сумев помочь, навлечет на себя такую же кару, то ли просто, оттого, что услышал. Но, несмотря на нервозность, честно признал, что встречается с подобным случаем впервые и гарантировать ничего не может. Тем не менее, приложит все силы, чтобы помочь, хотя им обоим понадобится очень много времени. Как понял Костя, психотерапевт имел в виду его и себя. Что ж, он и сам уже понял, что понимающей беседой с Кариной за чаем или вином здесь не обойтись. Сроки его не пугали, главное, чтобы был результат.
Пока Валентин Петрович предложил ему просто проводить больше времени с Кариной, показать ей, что он рядом, что ее мнение и интересы важны для него. Возможно, даже, какое-то время отдавать тем приоритет. И главное — не давать ей отстраняться, не позволять вести себя так, как она привыкла, низводя все до отношений содержанки и покровителя. А еще, быть готовым к тому, что она специально будет отталкивать его и пытаться спровоцировать на привычное и «нормальное», в ее понимании, поведение для мужчины.
«Сказать легко», думал Соболев, возвращаясь днем домой. «А попробуй понять, что именно и когда надо делать, чтобы не вызвать еще одного срыва или ухудшения»
Психика Карины, или Даши, как предпочел именовать ее Валентин Петрович, обоим напоминала минное поле, оставшееся после войны. Когда о том, где именно мины — уже никто не может вспомнить, но в том, что они есть — никто и не думает сомневаться. И их задачей было не подорвать эти «мины», а обезвредить. Причем так, чтобы Карина смогла жить нормально.
Очертив границы стоящей перед ними задачи, Валентин Петрович несколько потерянно поинтересовался, а понимает ли Соболев, за что взялся? Уверен ли в том, что готов к тому, что его ждет? И не передумает ли посреди дороги? Потому как, если есть хоть какое-то сомнение — и начинать не стоит. Проще тогда, сразу, дать Дарье пистолет и предложить таким образом решить все свои проблемы. Так как, если Костя сумеет завоевать хоть частицу ее доверия, добьется того, что она впустит его хоть в самый крохотный уголок своей души, а потом — устанет от борьбы, она сломается. Сломается окончательно и бесповоротно. И уже ничего нельзя будет исправить и возродить. Здесь, как и на том минном поле, второго шанса нет. Особенно, для Карины.
В ответ на это, Костя предложил подарить пистолет психотерапевту и больше не задавать ему таких вопросов. Валентин Петрович решил расценить это как полное осознание ответственности принятого Соболевым решения. От пистолета отказался.
Соболев отложил очередной договор, в котором не увидел ни строчки, и усмехнулся. В принципе, психотерапевт его устроил. Карецкий с советом, вроде бы не ошибся.
Посмотрел в окно кабинета, где давно опустилась на город темнота, и решил, что все-таки, стоит поехать домой. Ну их, эти дела. Подождут еще день. Он собирался делать то, что советовал Валентин Петрович.
И, чтобы там кто не думал, ни психотерапевт, ни сама Карина — не собирался отступать или опускать руки. Соболев, вообще, никогда не отступал. Не с ней, тем более.
Карина была его человеком. Не с позиции подчинения. Она была его женщиной. Той, кто просто был частью его.
Ему не надо было тратить месяцы и годы на то, чтобы сначала отрицать, а потом заставить себя признать очевидное. Поступай Соболев так — давно бы подох, если не в Афгане, то в реалиях отечественного бизнеса. Его прошлое научило Константина молниеносно принимать решения, и признавать истину не тратя время на глупости. Потому и сейчас, все поняв и приняв, он не собирался отступать.
Телефон завибрировал, когда он уже выходил из кабинета. Звонил Никольский.
— Да? — Захлопнув дверь, Костя махнул охраннику, разрешив тут все закрывать.
— Шамалко объявился. Похоже, наконец, сломал код. — Сообщил Борис.
Соболев нахмурился. Не от новостей, которых ждал все это время, и думал услышать раньше, если честно. А от тона помощника.
— Что именно смешного было в предложении Виктора? — Поинтересовался он, уже садясь на заднее сиденье автомобиля.
— Ничего, — бодро отрапортовал Борис. — Там все так, как ты и предполагал. Мы выдвинули ему встречный «привет», пока только из того, что нарыли сами. Как ты и велел, чтобы не подставлять Карину. — На последнем слове Никольский просто заглох.
— Чего ты тогда ржешь? — Соболев нахмурился, слушая в трубке задыхающегося от смеха Бориса.
— Ничего. Так, просто. — Борис зашелся в новом приступе хохота.
— Боря. — Константин почувствовал раздражение. — Уймись. Ты по делу можешь отчитаться, или напился?
— Да. Нет. — Никольский едва не задыхался. — Прости. Это сильнее меня. Отчитаться могу. Не напивался. Но, давай, я лучше к тебе подъеду, там и отчитаюсь. — Предложил Борис каким-то непривычным тоном.
— Я собирался Карину в ресторан вести, ужинать. Разве что, после десяти. — Соболев что-то сегодня совсем не понимал помощника.
— Не надо в ресторан. — Борис опять начал придушенно хихикать. — Ужин тебя и дома будет ждать. Она нашла… экономку. — Никольский перестал сдерживаться и откровенно заржал.
— Так… — Соболев побарабанил пальцами по подлокотнику. — Ты поэтому ржешь, как конь?
Ответить Борис не смог.
— Хоть опиши мне, чтоб я знал, к чему готовиться. — Константин не мог не усмехнуться, слушая веселье Бориса. Судя по всему, Карина опять решила его позлить или проверить.
— К этому нельзя подготовиться, поверь мне. — Никольский почти подвывал от смеха. — Это надо видеть.
— Ты хоть кандидатуру проверил? — Уточнил Соболев. — Сюрпризов из Киева нам сейчас не надо, а те могут сработать быстро.
— Проверил. — Заверил его Борис. — Чисто. Да и, сомневаюсь, чтоб Картов или Шамалко могли бы такое сработать, тем более, за эти сроки.
— Боря, ты можешь конкретно сказать, а не хохотать? — Опять попытался Соболев.
— Нет, я лучше приеду и посмотрю на твою реакцию. — Ответил тот, продолжая смеяться. — И потом, не хочу портить ей сюрприз. — Никольский отключился.
А Соболев задумчиво поднес телефон к подбородку и попытался догадаться, что же там еще учудила Карина? А потом — махнул рукой на эти попытки. Чего там гадать, и правда, через десять минут сам увидит.
Но вот что он не мог не отметить — Никольский стал на ее сторону, даже вопреки его требованию рассказать. Он попытался понять Карину. Может и сам не понял, но старался позаботиться о ней и сделать приятное. Не по его, Соболева приказу, а по собственному желанию. И это было приятно ему, черт побери.
Хоть Соболев никогда и не сказал бы этого вслух, он уважал и ценил Бориса. Дорожил его мнением. И прекрасно понимал, что тот давно стал не просто помощником, а другом. Потому и был рад, что Борис принял Карину.
Для него не играло бы роли, реши Никольский относиться к ней отчужденно после всего, что узнал. Константин заставил бы его уважать Карину. Но то, что теперь Никольский, определенно, решил стать другом для его женщины, было хорошо. Карине нужны друзья, даже если сама она считает не так.
Глава 18
Надо было заставить Борю рассказать. Определенно, надо было. Сейчас бы не приходилось прилагать титанические усилия, чтобы не захохотать так же, как недавно смеялся в трубку Никольский. Заставляя себя сохранять на лице каменное выражение невозмутимости, Костя рассматривал открывшуюся картину.
Карина сидела за столом, что-то снова рисуя, пока он не зашел в столовую. Теперь же, с таким же невозмутимым выражением, как и у него самого, наблюдала за реакцией Константина, сдвинув листы в сторону. Интересно, хочется ли ей так же рассмеяться, как ему самому? Шутница.
Хорошо, все-таки, что он опередил Никольского. Если бы сейчас тут еще и ржущий Борис сидел, Костя не сумел бы сдержаться. А так, еще ничего, пока получалось.
Решив, что овладел собой достаточно, Соболев сосредоточился на…этом.
Перед ним, определенно волнуясь и нервничая, стоял парень. Во всяком случае, Костя так думал. Хотя, не стал бы закладываться.
Но, ладно. Условно решил обозначить сие явление мужским полом. Парню было, судя по всему, больше двадцати лет, но вряд ли, чтоб перевалило за тридцать. Парень был черным. Это первое, что бросалось в глаза. А на гладко выбритой голове, переливался ярко-рыжими и малиновыми оттенками то ли чуб, то ли «оселедець». Это было вторым, на что взгляд притягивался после оттенка кожи.
И где это она чернокожего последователя козаков-то выкопала? Или это новое веяние в моде стрижек, о котором Соболев, ясное дело, понятия не имел, да и не стремился иметь? Ладно, где она, просто, негра достала? У них же не Киев, все-таки, не так и много иностранцев. Или это потомство социалистического прошлого и тесной дружбы народов на почве образования? Надо будет расспросить Бориса о биографии этого… этой… «эконома», в общем.
Константин решил, что может гордиться собой.
Какие там политические интриги? Какой-там теневой бизнес? Это все детские шалости. То, что он до сих пор не согнулся в три погибели и не ржал во все горло — вот истинный показатель его хладнокровия и выдержки. Однозначно!
Следующим, на что против воли натыкались глаза при осмотре этого потомка «запорожцев», были огромные очки в пестрой, массивной оправе. То ли парень видел плохо, то ли это еще что-то, из раздела непознанного и непонятного для Константина, модно-гламурного мира нетрадиционно-ориентированной части населения.
То, что парень был геем, не вызывало никаких сомнений. Даже он, как-то, никогда не стремящийся разбираться в этом, не сомневался в своем выводе. При чем, настолько колированным геем, настолько утрированным, что просто не верилось.
Соболев не удивился бы, столкнись с таким явлением природы где-то, на одном из перекрестков Манхэттена или в пабе Лондона. Кажется, даже, действительно, видел там подобный типаж. Но здесь, в родном городе? В своей столовой…
Да уж, Карина, явно, пошла в отрыв и решила не размениваться на мелочи.
Пестрый свитер, с какими-то леопардовыми мотивами, и насыщенно-фиолетовые джинсы, в которые было облачено сие нервничающее явление, дополняли картину. Парень молча стоял под его изучающим взглядом и нервно пританцовывал на месте.
Потратив на изучение, как он понимал, своего нового «эконома», около трех минут, Константин чуть обернулся и, приподняв бровь, невозмутимо глянул на Карину.
— Это — Филипп. — Она поднялась со своего стула и приблизилась к ним. — Уверена, он справится со своими обязанностями лучше, чем Валентина Васильевна.
Костя снова посмотрел на Филиппа. Он такой уверенности не испытывал, но, с другой стороны, что он знал о геях? Тем более, в роли экономки?
— Оперативно. — Скупо заметил он, не уверенный, что способен выдать более длинное предложение и сохранить серьезное выражение лица.
— Ты сказал, что не любишь ресторанов. — Легко пожала плечами Карина.
Соболев все-таки позволил себе улыбку, глядя на нее. И, особенно, на внимательный взгляд Карины, выискивающий в нем подвох. Очень сдержанную улыбку. Тут нельзя было расслабляться, а то потом не остановишься.
— А ты, как и обычно, стремишься удовлетворить любое желание. — Заметил он, вплотную приблизившись к Карине.
Смотреть на нее было безопаснее для его выдержки, да и куда приятней.
— Разве я не для этого здесь нахожусь? — Парировала она с елейной улыбкой.
— Совсем не для этого. — Уже искренне усмехнулся Соболев.
Карина посмотрела на него с тревогой.
Филипп за его спиной что-то пробормотал про двадцать минут, через которые будет готов ужин, и шустро испарился из столовой. А что, может она и права, парень куда лучше разбирается в субординации, похоже. И в уместности своего присутствия, кстати. Точно чувствует, когда ему стоит удалиться. И никаких намеков не надо.
Поняв, что они остались в столовой одни, Костя чуть ли не рухнул на ближайший стул и, дав себе волю, искренне, от души рассмеялся.
Ее тревога начала трансформироваться в настоящий испуг. Он чертыхнулся и заставил себя снова успокоиться.
— И где ты это чудо выкопала? — Поинтересовался Костя, потирая подбородок ладонью, и все еще посмеиваясь. Остановиться полностью, сейчас, было выше его сил.
— Его резюме имелось в агентстве, которое твой Шлепко описал мне, как лучшее в области, а не только в городе. — Она держалась настороженно.
Ему это не нравилось.
— Что ж, Макс, наверное, разбирается. — Задумчиво заметил Костя, внимательно изучая ее. — Но ужина целых двадцать минут ждать, Валентина Васильевна сразу бросалась меня кормить. — Попытался он поддеть Карину.
Она пожала плечами, но не расслабилась.
— Фил уже успел накормить охранников, при том, что я его взяла на работу только два часа назад. Если б ты позвонил и предупредил, что приедешь так рано, и твой ужин уже был бы готов.
— Хочешь? — Костя усмехнулся и, протянув руки, обхватил ее талию руками, потянув, чтобы приблизить к себе. Она подошла не дрогнув. Но его не устраивала ее отработанная невозмутимость. — Буду теперь тебе звонить и сообщать о своих планах и передвижениях. — Ничуть не смущаясь тем, что смотрит снизу вверх, с веселой иронией предложил Костя.
А она вздрогнула. Он ощутил эту дрожь своими руками, так и лежащими на ее талии. Попыталась высвободиться и отступить, отведя глаза, из которых никуда не исчезло настороженное, испуганное выражение.
Константин вздохнул. Смеяться расхотелось. Он не позволил ей отойти и пристально посмотрел в глаза, удерживая взгляд Карины своим.
— Почему меня? — Наконец, спросил Костя сдержанным голосом.
Она отвернула лицо в сторону. Но вопрос поняла, он в этом не сомневался. Другое дело, захочет ли ответить. В тишине прошло минуты две.
— Ты — ненормальный. — Вдруг, негромко заметила она. А сама вся как-то напряженно сжалась.
— Я? — Так же спокойно уточнил Костя. — Не вот этот наш новый… эконом, а именно я ненормальный? — Он совершенно не сердился, и хотел, чтобы она, наконец, признала то, что не хотела замечать и видеть. То, отчего сейчас отворачивалась. — Я, а не Картов или Шамалко? Именно я ненормален, Карина? — Уточнил Соболев.
Он поднялся со стула, но не перестал ее обнимать. Только поднял одну руку, чтобы повернуть ее лицо и смотреть в глаза Карине.
— Почему ты меня боишься? — Снова спросил он, не позволяя ей отвернуться.
— Я тебя не понимаю! — Бросила Карина ему в лицо почти со злостью. — В какие игры ты играешь? Зачем? Какую роль в этом всем отводишь мне? Зачем я тебе, Костя? И не надо говорить мне о дружбе! Я не вчера на свет родилась, а уж в вашем круге столько лет живу, что на троих хватило бы. Ты ведешь себя неправильно! — Она это крикнула.
Словно бы, и правда, обвиняла его. Как еще биться не начала. Косте показалось, что ей очень даже хочется его ударить. Скорее всего, действительно, от непонимания происходящего. И от беспомощности, которую это непонимание, наверняка, заставило ее ощущать.
— А как было бы нормально, Карина? — Спокойно и тихо спросил он у нее, мягко погладив пальцами щеку. — Чтобы я разозлился? Чтобы избил тебя за такого Фила? Решил бы, что ты надо мной издеваешься и силой указал бы тебе на твое место? Это было бы нормально, по-твоему?
— Да! — Она вдруг гордо вскинула голову и с вызовом посмотрела ему в глаза. — Это было бы, по крайней мере, честно по отношению ко мне! К тому, кто я. Я это знаю. Ты это знаешь. Это всем известно. Как и то, что ты — Соболев, царь этого региона. Захотел бы, стал бы и Президентом. А я — шлюха. И я знаю правила. Знаю свое место. Так зачем ты устраиваешь эти представления?! — Под конец она снова повысила голос, похоже, не очень справляясь с контролем.
Он подозревал, что в том была повинна его близость. Карину та, определенно, нервировала.
— Нет, Карина. Ты знаешь то, что тебе показывал Картов, чему он тебя учил, и что подтверждали такие же ненормальные, как он. Меня с ними не равняй. Не надо. — Костя говорил твердо, но сохранял спокойный и ровный тон. — Я не буду тебя бить. И не потому, что играю с тобой в какие-то игры. Я — не они. И это не моя реакция неправильная. А тебя приучили к неправильной, ненормальной жизни.
Он вновь не дал отвести ей глаза, требуя, чтобы Карина смотрела на него. Чтобы действительно поняла, что именно он говорит.
Она ехидно скривила губы.
— Нормальность устанавливают по поведению большинства, разве не так, Соболев?
— Не так, Карина. — Жестко возразил он. — Нет большинства, нет Картова, нет его правил для твоей жизни. Есть ты, и есть я. Все.
Карина растерялась. Просто стояла и с непониманием, настоящей растерянностью смотрела на него. Как на что-то совершенно необъяснимое и непонятное, а оттого — невозможное. И на какое-то мгновение он увидел в ней нечто, всего лишь на крохотный миг. Какое-то выражение в глазах Карины, которого еще не видел.
Это был не страх, не ее профессиональная личина. И не отстраненность, не та пустота, с которой она смотрела на него вчера вечером. Что-то такое, чего Карина еще никогда ему не показывала. Да и сейчас, вряд ли, чтоб хотела ему открыть это неуверенное, растерянное обличье. Он сомневался, что она осознавала, как именно смотрит на него в эту минуту. Костя всматривался, но не мог его понять. Старался, но не удавалось уловить ее мыслей в огромных синих глазах.
За ее спиной тихо открылась дверь, на пороге столовой возник веселый Никольский. Застыл, за секунду оценил обстановку и так же тихо исчез, аккуратно и бесшумно закрыв двери. Карина его даже не заметила. Она продолжала смотреть на Соболева с тем же выражением, что-то выворачивающим у него внутри.
И вдруг он понял.
И это открытие настолько его дезориентировало, что и сам Костя на какое-то мгновение замер, подобно ей. Просто стоял и смотрел. А потом осторожно притянул ее к себе и крепче обнял, закрыл глаза, прижавшись щекой к ее волосам.
Она дернулась, попыталась что-то сказать, оттолкнуть его. Но Костя просто продолжал спокойно обнимать, не выпуская. ЕЕ. Дашу.
Сейчас, он действительно увидел разницу. И это его ошеломило.
Нет, он даже на миг не поверил, что она вдруг, в один момент, поверила ему и потому открылась. Скорее, Константину просто удалось ее совершенно сбить с толку, настолько поколебать устои ее реальности, что она растерялась. И позволила на мгновение заглянуть туда, куда, наверняка, никому не позволяла.
Он знал, что сейчас это пройдет. Еще один удар сердца, и все исчезнет. Она вернет себе контроль. Но в это мгновение он просто испытывал необходимость обнимать ее. Потребность, не нуждающуюся в словах, обоснованиях или объяснениях.
— Мне надо поговорить с Борисом. — Он знал, что должен сейчас уйти. Должен оставить ее и дать ей время вернуть свою оболочку, защиту. — Позовешь, когда этот твой Фил накроет на стол.
Она не ответила. И не пошевелилась.
Легко скользнув губами по ее волосам, Костя быстро вышел из столовой, даже не попытавшись опять посмотреть в ее глаза. Если он сейчас не был уверен в том, как к этому относиться, что про нее, наверняка, можно говорить? Окликни она его, он не знал, как бы назвал ее, обернувшись. И не был уверен, что эта женщина сейчас готова услышать, как он называет ее настоящим именем.
Честно говоря, у него уже порядком замерзли пальцы. Да и лицо почти онемело от холода. Но это никак не мешало продолжать неподвижно сидеть на выбранном месте и следить за домом. Потертый, побывавший с ним не в одной переделке бинокль, не подвел и в этот раз. Хорошо, что когда-то он не пожалел денег и потратил на такие вот необходимые мелочи едва ли не весь гонорар за убийство одного криминального авторитета в столице. Все эти приспособления не раз, и не два облегчали ему и жизнь, и выполнения заданий и заказов. Но сейчас он наблюдал за домом Соболева не по чьему-то поручению. У него здесь имелся личный интерес.
Это злило его, но, как назло, никто не рисковал заказать Соболева. Никто не порывался пока убрать такую мощную фигуру с арены. Этот гад умел вертеться так, что всем оказывался куда полезней живым. Слишком многие люди были в нем заинтересованы и повязаны делами. Даже Шамалко хотел лишь иметь возможность надавить на Соболева. Заставить сотрудничать.
Падла. Живучая падла. Он всегда умел крутиться и раньше всех увидеть, где что-то цапануть. Вон, сколько отхапал. Живет в хоромах. Не подступиться к нему, не подобраться. И никто не пытается от него избавиться. Никто не видит, что Соболев должен умереть.
Только он.
Но, ничего. Еще будет время все изменить
Уж Соболеву-то, наверняка, не приходилось валяться в грязи и холоде, выслеживая объект сутками. Этот гад имел все, что только можно пожелать с рождения.
Как же его бесил этот Соболев! Всегда, с самого начала! Соболев был квинтэссенцией всего, что он ненавидел в людях. Но никто не разделял его чувств. Соболевым восхищались, с ним стремились дружить. Это было прибыльно и выгодно. Он тоже пытался проникнуть в круг его близких. Но Соболев, этот гад, словно нюхом чуял, что не все чисто, и никогда не подпускал его достаточно близко.
Но, ничего. Ничего. Он дождется. Дождется одной-единственной ошибки. Больше не надо. Одной оплошности будет достаточно. Только вот, все то время, что он следил за Соболевым, ни тот, ни его охрана не допускали таких ошибок.
И это злило. Бесило. Приводило в ярость. Заставляло срываться и самому совершать оплошности. Да. Не следовало тогда позволять своему бешенству вырваться на волю. Это было большой ошибкой. Очень большой.
Однако, похоже, что на последствия никто не обратил особого внимания. И это хорошо. То, что у всех нашелся иной объект вины. Хорошо.
Больше он так не облажается. Нет. Он будет собран и хладнокровен. Так же, как этот гад. Он дождется одной ошибки и сделает свой бросок. И этот бросок будет таким же смертельным, как нападение кобры. Таким же беспощадным и неожиданным. О, да. Совершенным.
А пока, пока он будет наблюдать. Тем более что сейчас было за чем следить.
За каким чертом Соболев притащил к себе в дом эту шлюху? Непонятно. Он специально навел о ней справки. Очень дорогая проститутка. Даже не так. Экстра-класс. Женщина для самых избранных. Специализация на пытках и жестокости. Причем, не как доминанта. А жертва суперкласса. Если верить его источнику, а тому можно было верить, то эта Карина ценилась на вес золота у людей, знающих в этом толк.
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |