Макс, - выдохнула я, - я... я...
Ладно, все нормально, Катена. Я желаю тебе быть счастливой. Ты - потрясающая женщина. Жаль, что не моя...
Он поднялся и направился к выходу, но у самой двери остановился и добавил:
Я не особо умею дружить с женщинами, тем более с такими сексуальными, как ты, но если тебе что-то понадобится от меня как от друга - обращайся. Мне было хорошо с тобой, не грусти, все пройдет.
И он уехал. Прошло минут десять, после того, как стих шум его удаляющегося авто, прежде чем я тихо прошептала:
Прощай, Макс.
На следующий день я вернулась в мамину квартиру.
. Мороженое продают везде, а мобильные телефоны не только для того, чтобы звонить.
Отрезая от себя всех своих любовников, как садовник отрезает старые ветки у деревьев, я становилась свободнее. Терять мне уже было нечего. Врать самой себе я уже перестала. Максимально острую боль я уже пережила. Я отдала ей все внутренние запасы моего оптимизма и на данный момент я являла из себя смесь ироничного сарказма с роковой обреченностью. Шансов выжить не было. Врач сказал в морг - значит в морг.
Сложно было только разобраться со своими желаниями. В этом признаться я себе не могла. Я не могла себе позволить хотеть Кота. Нет, не просто переспать с Котом, а быть с ним. Утром, ночью - всегда. Это я бросила его. Это я его оттолкнула. Я не обращала внимания на его боль, когда все это все произошло, потому что во мне тогда боли было больше. И еще была злость. А теперь злость прошла, я все простила ему с высоты прожитых лет, но чувство гордости сейчас не позволяло мне признать свою... ошибку?!? Получается, что я ошиблась, когда ушла? Нет, не может быть! Ни за что ни признаю это решение ошибкой. НИ ЗА ЧТО!
А как же хочется его увидеть. Теперь, когда я свободна, когда за спиной нет никаких отношений, даже искусственных. Все как тогда: я для него, он для меня. Только он никогда не простит измены. Измены в общепринятом смысле этого слова: секса с кем-то другим. 'Я мужчина - мне можно, ты женщина - тебе нельзя'. Ага, помню, помню. Вот он камень преткновения, о который разбиваются все мои желания. Это была точка невозврата. Я никогда не смогла бы вернуться к нему, потому что у меня были другие мужчины. Он никогда не захочет меня принять, потому что знает об этом. Точка. Дискуссии бесполезны, компромиссов не будет.
Пожирать себя бесполезным самоанализом я считала бессмысленным занятием. Я скучала по Коту. Оказавшись дома ранним утром, я тут же набрала его номер. И он сразу ответил:
Привет, Киска. Как дела? - он улыбался, когда говорил это, я чувствовала.
Уже намного лучше, - мурлыкнула я в трубку.
Я скучал по тебе...
А я нет, - засмеялась я.
Как насчет пообедать в городе?
А Маша?
Уехала к матери на дачу. Ксюша простудилась, когда купалась. Машка помчалась к ним. Так что ты в отпуске, и я тоже.
Нууу, давай пообедаем в таком случае.
Я заеду за тобой, как только дела закончу.
Жду.
Я положила трубку и перевела взгляд на шкаф. Все заново. Мне нужна легкость и непринужденность. Я должна быть свободной, веселой и сексуальной. Я буду такой.
И я уже в который раз начала перебирать свои наряды, в поисках подходящего. Я разыскала его любимый парфюм, который в порыве моего бешенства едва не разбился. Я снова не одела белье под джинсы и майку. Я знала, что сегодня все пройдет по нашим правилам, секса не будет, но оргазмы будут, и мне нужно быть к ним готовой.
Когда Кот приехал, выглядел он вполне довольным собой, жизнью и мной. Мы какое-то время колесили по городу, подыскивая удобное место для обеда, где не было бы шансов наткнуться на общих знакомых. В конце концов, мы решили поехать поесть мороженого. Причем в Макдональдс. А учитывая, что ближайший находился в Москве (равно как и ближайшее метро - любимая шутка в нашем городе), мы отправились туда. 4 часа туда и 4 часа обратно: целая рабочая смена один на один с моим любимым в замкнутом пространстве. И нет ни Маши, ни этих лет, ни обид: ничего, кроме него и меня. И он снова такой, каким я его помнила: наглый, дерзкий, возбуждающий.
Он останавливал машину чуть ли не через каждые 15 минут. Парковался на обочине и набрасывался на меня. Жадно как голодный пес на кость. Вспоминал каждый сантиметр моего тела на ощупь. Пальцами, губами он ласкал меня. Глазами ел, руками воскрешал. Шептал на ухо, дышал неровно и глубоко. Мой. Весь мой. И я, отключив голову, растворялась в нем. Я отвечала на каждое его движение, на каждое слово, на каждое прикосновение. Я шептала его имя, настоящее имя. Говорила, что он мой, что он может сделать со мной все, что только пожелает, если еще хотя бы минуту удержит меня в этом невесомом блаженстве. Он рычал, ругался, отталкивал меня, смеялся, снова набрасывался...
Когда мы ехали молча, я сползала на своем сидении ниже, расстегивала джинсы и запускала туда свои пальчики. Закрывала глаза, облизывала губы и ласкала себя. Он с бешенством давил на тормоза, выворачивал руль и останавливался почти на краю дороги у самого обрыва. Рывком сажал меня на себя сверху, хватал за волосы и с силой до боли тянул к себе. И целовал. Жадно и горячо. Снова отталкивал, снова ругался и чертыхался, снова смеялся.
Снова останавливался. Вытаскивал меня из машины, сажал на раскаленный капот. Я обвивала его ногами, и мы снова целовались. Машины, проезжающие мимо, сигналили нам, как сигналят молодоженам в свадебном кортеже. А мы были друг в друге и ничего этого не замечали. Я ложилась перед ним на капоте и выгибалась как кошка. А он задирал мою майку, крепко держал меня за бедра и целовал мой живот. И я была так близко каждый раз, и каждый раз он снова останавливался и не давал мне кончить. Он играл со мной так профессионально, так жестко и так неповторимо, что я все больше и больше была готова заняться сексом прямо тут, на шоссе, среди бела дня, на глазах у дальнобойщиков и гаишников, пролетавших мимо нас и сигналивших изо всех сил...
Садись в машину, - приказал он мне в очередной раз.
Я послушно села и снова потянулась руками в пуговице на джинсах.
Не смей, - резко отрезал он и перехватил мои руки.
Затем он принялся что-то искать в бардачке. Издав довольный возглас. Когда нашел желаемое, он снова повернулся ко мне:
Ну-ка, дай сюда свои руки...
В его руках я увидела веревку. Интересно, зачем он ее возит в бардачке?.. В пару ловких движений мои руки оказались крепко связанными и отведенными за подголовник на моем сидении. Он закрепил их там достаточно сильно, и мне не удавалось пошевелить даже пальцем, чтобы освободиться. Я не сопротивлялась. Я молчала и ждала. Мне было не страшно.
Затем он завел свой лекс, и мы поехали.
Закрой глаза, - снова приказ.
Я закрыла.
Затем я почувствовал, как он просунул мне между крепко сжатых бедер что-то небольшое и гладкое.
Сожми ноги. Сильнее... - тон у него был такой, что я слушалась беспрекословно. - Глаза не открывай.
Я кивнула, еще сильнее зажмурила глаза и крепко зажала ногами этот странный предмет. А он чуть сильнее продвинул его туда, где на мне не было белья, и где толстый шов на моих джинсах с силой еще больше впивался в нежную и влажную кожу...
Он громко включил музыку и стал набирать скорость. Я это чувствовала. Меня вжимало в сидение со страшной силой. Сколько он несся? 120? 150? А, неважно!
И тут предмет, который я крепко сжимала ногами, завибрировал. Это был его мобильник. Мы неслись с бешеной скоростью, у меня были связаны руки, телефон вибрировал и я... кончила! Боже мой! Какой силы был этот оргазм! Я выгнулась, что было силы, до дикой боли в привязанных руках, с риском вывихнуть их.
Я дышала глубоко и сильно, губы были сухими, стоны срывались один за другим, слезы покатились сами собой, пока приятные судороги сотрясали мое тело...
А Кот смотрел на меня. Он смотрел и наслаждался тем, что делает со мной. Да. Я знала, что ему нравится не сам процесс, я знала, что он любит чувствовать свою силу и власть. Он любит наблюдать за тем, что происходит со мной, когда я оказываюсь в его руках. Таких умелых и сильных руках. И это только поездка на машине. А что он сделает со мной, когда мы окажемся в горизонтальной плоскости без одежды и других сдерживающих факторов, можно было только вообразить...
Открыла глаза я после резкого торможения и слова 'Приехали!' от моего мужчины. Прямо перед нами стояла машина ГИБДД, а довольный гаишник семенил в нашу сторону, активно махая своей полосатой палкой. Кот достал документы и вышел. Второй гаишник подошел к нашей машине и с любопытством меня разглядывал: Кот меня еще не отвязал. На лице гаишника проступила тупая и довольная улыбка. Он подошел к моему опущенному окошку, черканул пальцами под козырек, пробурчал свое звание и фамилию и, довольный до одури, дебильным голосом спросил:
Мадам, документики предъявите.
Я глянула на него исподлобья и язвительно ответила:
Не могу: у меня руки заняты.
Я вижу, - еще дебильнее улыбнулся он. - Что, муж наказал?
Он мне не муж, - отрезала я.
Может, помощь нужна? - дебилизм этого вопроса был апогеем нашего общения.
Спасибо, нет.
Ну, счастливого пути, мадам.
И он удалился к своему напарнику, который сидел в машине с Котом. Кот вышел оттуда буквально через минуту. На лице его ухмылка, но злости не было. Он был доволен. Когда он сел, то изрек, глядя на меня:
Киска, ты только что кончила на скорости 183 км/ч, и мне это стоило 10 000 рублей. Может, ну его, это мороженое? Его везде продают. Поехали обратно?
Сказано было вовремя, ибо мы были в паре километров от того места, куда так стремительно летели.
Может, уже развяжешь меня? - поинтересовалась я.
Неа. Сиди так. Так у меня приятное ощущение, что ты моя.
Да ради такого признания, я готова была еще и кляп во рту терпеть до самого дома! Ощущать меня своей ему приятно. Значит, все-таки я права? Значит что-то там у него ко мне еще есть, еще живо, еще дышит?
Ладно, - смягчился он, - иди сюда, развяжу. - Он стал теребить веревку, и его голос тут же изменился: - Девочка моя маленькая, прости, прости, прости, прости меня. У тебя руки совсем белые! Что же ты не сказала, что тебе больно?
Да, ладно, - усмехнулась я, высвобождаясь из веревки, - любовь это всегда немного больно...
Он отпустил мои руки, молча положил свои ладони на руль и уставился перед собой. Я поджала губы и осторожно посмотрела на него, ожидая реакции. Но реакции не было. Он просто замер на полминутки, а потом очнулся:
Ладно, поехали домой, Кисуля.
И мы поехали. И наш обратный путь отличался только тем, что телефон мы больше не использовали не по прямому назначению, а скорость старались превышать не так сильно. Хотя, если честно, мне хотелось, чтобы мы плелись со скоростью старой клячи, тянущей тяжелую телегу, чтобы продлить эти минуты и секунды рядом с ним. Я не знаю, сколько времени прошло, но точно знаю, что я способна была все измерять в секундах - настолько я ловила и ценила каждой клеточкой своей души каждое мгновение, проведенное с ним, с крепко сплетенными телами. Мало прошло времени, но мне этого вполне достаточно, чтобы утолить свою жажду. И теперь я вижу, что он растерян. Я уверена в этом. Я вижу, что это больше, чем обычное желание самца семейства кошачьих. А еще я вижу, что это не будет для него причиной для точки. Он не желает идти на попятную, он хочет продолжать. Для меня любой его выбор - это приговор. Но надежда - непонятная, неизвестно на что, призрачная, но такая сладкая - подняла свою низко опущенную голову.
Он не выпускал мою руку из своей ни на минуту. Он клал мою ладонь себе на ногу и крепко держал ее там. Иногда нежно поглаживал, иногда сильно сжимал, но в эти моменты я старалась не смотреть на выражение его лица, чтобы не спугнуть свою надежду.
. Как в том анекдоте, только не смешно.
Ты знаешь, что у Добряка день рождения в эту пятницу? - спросил Кот, когда мы остановились поздним вечером у подъезда моего дома. - Кузя тебя уже пригласила?
Вот черт! Я опять забыла про Кузю! Она меня убьет.
Нет, я ее неделю уже не видела. С того самого похода в кино. И, подозреваю, что она так на меня за это злится, что никуда не пригласит.
Я просто это к тому, что мы с Машкой идем... И если ты тоже придешь...
То что? - я уставилась на него, ожидая ответа.
Ну, может быть, тебе лучше не приходить...
Мне так будет лучше? Уверен, что именно мне?
Кать...
Не мне, а тебе будешь лучше. Что: не можешь на меня спокойно смотреть, когда Маша рядом? Кольцо на мозг давит?
Кот, зачем ты женился? - это вопрос меня мучил очень давно.
Не знаю, - он задумался. - Наверное, потому, что понял, что пора бы уже. И потому, что Машка понравилась.
Я смотрела на него и видела сейчас перед собой совершенно другого Кота. Казалось, что он снял какую-то маску, которая обязывает его быть таким брутальным, мужественным и сексуальным, что на самом деле он самый обыкновенный человек, способный испытывать к кому-то самую искреннюю привязанность, спокойный и немного уставший. Он редко бывал таким. Почти никогда. Но я точно знала, что такой он только рядом с тем, кого любит...
Ты ее любишь? - не удержалась я.
Кого?
Что значит 'кого'! Жену свою!
Он снова задумался. А я просто засияла изнутри. Он раздумывает, он не выпалил убойный положительный ответ. Он не уверен. Я поплыла от призрачного счастья. Черт с ним, если даже он уже не любит меня. Главное, что он не любит Машу!
Люблю, - последовал ответ после паузы.
Кольнуло. Не сильно, но холодно. Испугавшись за себя, за то, что сейчас я точно не сдержу слезы - такая сентиментальная сделалась за последнее время, хоть застрелись - я заторопилась домой. Да, он снова поцеловал меня, прежде чем я вышла из машины, но на душе было как-то неспокойно. Зайдя домой, я, не включая свет, встала в проеме балконной двери и закурила. Нет, я точно уверена, что все не так просто и односложно у него со мной. Я же вижу, что за словами 'я переживаю за тебя, за твое душевное спокойствие, за то, что ты вспомнишь, как мы были вместе и начнешь загоняться' стоят его собственные переживания. Я же чувствую, как он сам постоянно переворачивает в своей памяти ворох страниц из нашей с ним истории. Сейчас, минуту назад, когда он 'выключил' самца, он смог это сделать только потому, что чувствует, что рядом с ним родной человек. И не какая-то там Маша, а я! Он постоянно копается в прошлом, вытягивая оттуда все эти 'а помнишь, как тогда'. 15 лет прошло, а он помнит. Мужчины не сентиментальны настолько, чтобы помнить все маленькие пикантные моментики, все эти милые подробности так долго. Когда женщина исчезает из их жизни, они просто ее вычеркивают и идут к другой. Тем более, такие как он.
Мне нужно было как-то закрепить в себе эту мысль. Проверить. В конце концов, он тоже любит все эти 'проверки меня на вшивость', чем я хуже? И я уже знала, что делать.
Солнце уже село, но было еще светло. Такие летом ночи: не спрячешься. Только прятаться у меня не было необходимости. Я отправилась в гости, и я знала, что хозяин будет дома один. Причем я ехала к Коту не просто так. Я решила сама внести в наше общение немного этого 'а помнишь, как тогда', чтобы напрямую намекнуть ему, что я точно помню, вспоминаю и думаю об этом. И посмотреть на его реакцию.
Для визита мне необходимо было кое-что купить, и я отправилась в супермаркет. В тот, где меня считали икорной клиптоманкой. В этот раз я купила по одной упаковке шоколадных батончиков 'Nuts' и 'Sniсkers', а потом долго ковырялась на полках с DVD-дисками, отыскивая там какой-нибудь старый классический фильм из тех, на которых я сама выросла. На глаза попался 'Основной инстинкт'. То, что нужно!
Я поймала такси, назвала уже знакомый адрес и поехала с ночным визитом и подарками в гости. И такой джентльменский набор был со мной неспроста. Это были мои воспоминания, мои теплые душевные моментики.
Мы тогда еще учились: я в школе, в 11 классе, он в лицее, как вылетевший после 9-го класса своей элитной школы троечник. И мы оба прогуливали свою учебу. Утром я вставала, одевалась и уходила в школу как обычно. Так думала моя мама. Там, в школе, я встречалась с одноклассниками, курила с ними в закутке под лестницей дешевые сигареты, и когда звенел звонок, они шли в класс, а я шла к Коту домой. По пути я покупала шоколадные батончики 'Nuts' или 'Sniсkers' по 12 штук: 6 ему, 6 мне. Они тогда только недавно появились у нас в продаже, казались безумно вкусными нам - детям из СССР - и съесть их можно было сотню за раз.
Его родители к этому времени уже уходили на работу, а он спал, игнорируя все будильники и звонки в дверь. К счастью, у меня был ключ. Я входила в его квартиру, раздевалась и пробиралась к нему под одеяло. Он спал так сладко-сладко, мой нежный Котик, он был таким теплым и родным. Я обнимала его, прижималась, пытаясь согреться после промозглой, холодной осенней погоды или снежной зимней стужи на улице, а он просыпался.
И потом он любил меня. Физически. Тогда, в 16 лет, это был ни секс, эта была любовь в самом наичистейшем ее проявлении. Я была тогда счастлива. Такой мне уже не быть никогда. Нет, я могу быть счастливой, но настолько кристально-чистого, янтарного, теплого и настоящего счастья у меня не будет.
А после всех наших страстей, мы валялись с ним в кровати под одним одеялом, смотрели видео и ели шоколадные батончики. За окном светило солнце, шел дождь или падал хлопьями снег - мне было все равно. Мой мир ограничивался пространством между ним и мной. Пока он был рядом, я не замечала ничего вокруг. И казалось, что так будет всегда. Он для меня, я для него... Он был продолжением меня. Без него я тогда была всего лишь половиной человека. С ним было спокойно. Я ничего не боялась, когда он был рядом. С ним мне было хорошо, без него меня просто не было. Это было еще до того, как с ним мне было плохо. Я любила его... Люблю до сих пор... И понимаю, что этого уже не вернуть. Я другая. А он... Сейчас узнаю!
Он точно не ожидал меня увидеть на пороге своей квартиры. Не ожидал, но его лицо выражало что-то такое, что отдаленно мне напомнило его именно таким, каким я только его вспомнила.
Привет, Кисуля, - улыбнулся он мне. - Что-то случилось?
Соскучилась, - ответила я игриво и проскользнула в квартиру. - Да, кстати, я с подарками, - и я протянула ему шоколадки и диск. - Помнишь, как тогда?
Он усмехнулся, взял из моих рук все, что я принесла, и пошел за мной следом. А я шла по квартире, внимательно ее осматривая. В первый мой визит, было не до того.
Маши в этой квартире было много и одновременно ее не было вообще. Повсюду были ее фотографии и большие постеры. И везде она была одна. Красивая, конечно, но без мужа. Ни одной семейной фотки я не узрела. Такой, где он прижимает ее к себе, обнимая. Такой, где она бы положила голову ему на плечо или хотя бы смотрела на него с любовью и нежностью. Ничего подобного не было. Зато в спальне, прямо напротив кровати, вреди всех ее фотографий висела одна-единственная, на которой был Кот. Там он тоже был один, но объяснение этому было простое: это я его фотографировала. На карьерах, на пляже, жарким летом много-много лет назад. Он сидел там по-турецки, соединив ладони, в которые он набрал горсть песка, и песок сыпался из них. Он хитро щурился и улыбался, наклонив голову. Его тот самый характерный поворот, по которому я узнаю даже его тень. А на шее у него кулон в виде его знака зодиака - мой подарок. Я потратила на него тогда свою первую стипендию на 1 курсе университета. Всю до копейки спустила в ювелирном.
И вот, кажется, что в этой квартире живут 2 абсолютно чужих человека: она сама по себе, он тоже. Что заставило их объединиться, да еще и узаконить все это? Ведь этот дом не был домом. Это было похоже на холостяцкую квартиру. Нет, конечно, все было красиво, дорого и стильно, но очень холодно и неуютно. Не было никаких дурацких безделушек, которые появляются в доме мужчины, когда в него приходит женщина. Даже на комоде в их спальне не валялись ее вещицы, вроде расчески, флакона духов или чего то подобного. Что же они делают здесь? Это непохоже на семью. Это фарс? Но для кого?
Я смотрю, ты прямо как дома себя тут чувствуешь, - констатировал Кот, подпирая плечом дверной косяк, наблюдая за мной и жующего шоколадный батончик.
Нет, просто осматриваю твой прайд, котяра.
Здесь живет только одна самка, - заметил он в ответ.
О! - впечатлилась я, - тебе знакомо это слово? Только помимо самок в прайде еще и котята живут...
Он напрыгнул на меня неожиданно, как самый настоящий дикий огромный кот. Толчком придавил к стене, а при попытке отпихнуть его, он завел мне руки за спину. И он не улыбался.
Катя, у тебя своя жизнь, у меня своя. Ты это не забыла?
Нет, не забыла.
Зачем ты пришла?
Я же сказала, что скучала...
Не ври. У тебя все на лице написано. Заплакать хочешь? Не стоит. Я знаю цену твоим слезам. Зачем ты пришла?
Что с ним? Боже мой, что?! Он злой? Злится на меня? Или опять просто вымещает что-то... Сегодня был такой волшебный день, что же произошло? Почему он так изменился?
Отпусти меня, - мне почти удалось удержать предательскую слезинку на кончике ресницы и свое сознание на краю безумия.
Зачем ты пришла? - повторил он еще раз. - Ты все еще любишь меня, Кать? Ты притащила эти сникерсы: зачем? Хочешь знать, помню ли я, как ты приходила ко мне по утрам? Помню ли я, как ты пахла тогда морозным воздухом? Помню ли я, какой бархатной была на ощупь твоя кожа? Это ты хочешь знать?! Зачем? Просто скажи мне зачем, и я отвечу на твой вопрос.
Мне показалось, что ты опять сможешь соскочить, как тогда в Москве, помнишь? - я сказала это, призвав на помощь все свои силы, всю свою гадкую натуру, всю язвительность, на которую только была способна. - Ты сам слишком часто ковыряешься в нашем прошлом, а мы уже так близко. Чуть больше недели осталось. И мне не нравится то, что ты прячешься с Машей, когда я рядом, что тебя раздражают мужчины рядом со мной, что ты помчался за мной тогда, когда я уехала из ресторана с тем мальчиком! Я боюсь того, в чем ты обвиняешь меня! Я боюсь, что это ИМЕННО ТЫ меня все еще любишь!
И ничего. Ничего не последовало за этим мини-землятрясением в миллион баллов на одном квадратном метре, в котором мы с ним уместились, кроме того, что скрипнула входная дверь: Маша неожиданно вернулась с дачи.
Потом, пока я шла домой пешком, в моей голове рождались различные варианты для разумного объяснения моего присутствия в столь поздний час в ее доме, но в тот момент я вообще ничего не могла сообразить. Я просто метнулась в сторону балкона и спряталась под окном, присев на корточки. Хорошо, что разуваться не стала: все мое было при мне. Кот видел, где я скрылась, и сразу увел жену в другую часть квартиры. Они о чем-то говорили, но слов я разобрать не могла. Да, я и не хотела этого слышать. Я совсем не понимала, что происходит, но я точно знала, что я мертва. Я это чувствовала. Мне было так больно, что жить и дышать в данный момент не хотелось. Опять. Снова. Еще раз...
Я догадывалась, что при первой удобной возможности, например, когда Маша пойдет в ванную, Кот быстро выпустит меня из их дома, и мне нужно было просто подождать. И я стала ждать...
Балкон был большим. Он начинался у кухни и шел в сторону к окнам спальни. И там зажегся мягкий зеленоватый свет небольшого светильника. Учитывая, что при включенном свете, никто ничего не увидит в окне, я аккуратно подошла к нему и едва заглянула внутрь.
Да. Я точно была мертва. Потому что только труп может стоять и смотреть, как на мужчине, которого ты любишь больше всех на свете, соблазнительной лианой выгибается его собственная красавица-жена, мягко увлекающая его в их не убранную огромную постель, застеленную бельем противного холодного серого цвета. Просто стоять и смотреть.
Долго думать над этой идеей я не стала. Как только она мелькнула у меня в голове, я тут же сняла туфли и скинула их вниз с балкона. Затем перегнулась вниз, чтобы посмотреть, где мне было бы удобнее спуститься. Удобного места не было. Но я все равно перекинула ногу через балконные перила и, крепко держась за них руками, перелезла целиком. Перехватывая руками прутья перил, я натыкалась на неровности в их металлических сплетениях и сдирала кожу в кровь. Но мое желание убежать отсюда сию же секунду было неизмеримо. И я просто спрыгнула. Со второго этажа прямо на землю. Ударилась довольно сильно, но встать смогла. Нащупала в траве свои туфли, прижала их к груди и уверенным шагом зашагала прочь.
'Ты знаешь, что ты умерла, - шептала я сама себе. - Тебе уже нечего терять. Доведи это дело до конца, девочка моя, и беги отсюда'.
. Слушать, кивать и сочувствовать.
Я не тешила себя надеждой на сон: этой ночью я не смогу заснуть. До дома я дошла пешком и босиком. Минут через 40 после моего бегства зазвонил мой мобильный телефон. Звонил Кот. Я не стала ему отвечать, просто скинула вызов. Через минуту пришла смс 'С тобой все в порядке?'. Я коротко ответила 'ок' и со всей силы швырнула телефон об асфальт. Он разлетелся на кусочки.
Как-то странно, но было не так тяжело, как я думала. Наверное, просто потому, что мой запас эмоций закончился. Глаза были сухими, в груди было пусто. Ничто не ныло, кроме ободранных ладоней, ничто меня не волновало.
До самого рассвета я лежала в своей постели в одной позе без движения и какого-либо намека на сон. Когда солнце заглянуло в мое окно, я стала щуриться от его ярких лучей и постепенно повалилась в сон. Увы, он был недолгим. Звонок в дверь - долгий, нудный, нескончаемый - заставил меня вздрогнуть и открыть глаза: как будто и не спала вовсе.
Я поплелась открывать, даже не думая о том, кто может так настырно трезвонить. Тот, кто стоял у меня на пороге, заставил меня моментально прийти в себя. Прислонившись к стене и безвольно опустив голову, с банкой пива в руке, с взъерошенными волосами передо мной стояла Маша.
Я не испугалась. Я просто видела ее удрученный вид, и мне было жалко ее, потому я намеревалась ей сейчас ответить на все ее обвинения и претензии, рассказать ей все, что я думаю и чувствую.
Кать, ты одна? - последовал вопрос настолько робкий, что я поняла: Маша сюда пришла не за тем, чтобы выяснять со мной отношения. - Можно я к тебе зайду?
Входи, - ответила я, отступая в сторону и давая ей пройти внутрь.
Маша прошла на кухню и выбросила банку в мусорку. Пустая.
Что случилось? - сделала я попытку начать разговор.
Ничего необычного, - ответила она. - Ничего такого, к чему я не привыкла бы. Но все-таки все как-то по-другому в этот раз...
Что-то с Котом? Вы опять поругались?
Нет, не поругались... Кать, у тебя выпить что-нибудь есть? - она подняла не меня глаза полные слез.
Сейчас посмотрю, - ответила я, моментально отвернувшись. Не могла я почему-то смотреть ей в глаза. - Вино есть. Будешь?
Буду.
Я достала две чашки: пить мы будем вместе, ибо поводов предостаточно.
Что случилось то? - мне все-таки не терпелось.
Я хочу уйти от Кота, - выпалила Маша.
Почему-то радости у меня эта фраза не вызвала.
Почему?
Все очень сложно. Он не рассказывал тебе о нас? О том, как мы познакомились и как поженились?
Нет, ничего он мне не говорил, - ответила я вслух, а про себя подумала, что сейчас самое время мне об этом узнать.
А ты знаешь, что у него есть другая?
Вот тут мне пришлось изобразить весьма убедительное удивление:
Нет...
Я не знаю, как ее зовут. Я только знаю, что они очень давно встречались. Причем долго, больше четырех лет. Это она от него ушла. И я знаю, что время от времени они встречались...
Откуда ты все это знаешь?
Мне Светка рассказывала. Она ее тоже знает... А еще я чувствую, что он сейчас она где-то рядом... Он звонил ей... Этой ночью...
С чего ты взяла, что он звонил именно ей?
Дело принимало какой-то болезненно-странный оборот. Выслушать в лицо, что я тварь, разрушающая семью - это одно. Но слушать, как она рассказывает мне обо мне же самой, было отвратительно.
Тут Маша достала из своей сумки телефон Кота и сунула его мне в лицо:
Он звонил ей. Потом смс отправил. Он думает, что я не знаю, что это она у него записана в записной книжке как 'Холодильники. Прокат'. Странно, конечно, но, видимо, он думал, что это не подозрительно.
Ничего странного. У меня фамилия холодная - Метелица. А прокат - это то, что я его прокатила когда-то, оставив за бортом своей жизни. Это все он сам мне объяснял, когда я однажды, во время нашей очередной жизненной коллизии, случайно увидела это в его телефоне.
Я звоню по этому номеру все утро, но она недоступна.
Маш, - я забрала телефон из ее рук, положила его на стол, и сжала ее холодные ладони в своих руках. - Зачем ты ей звонишь? Что ты хочешь ей сказать? Чего ты хочешь от нее услышать?
Не знаю. Наверное, просто хочу убедиться, что она есть, что она живая, не призрачная. Что она реально стоит между нами. Чтобы я даже не сомневалась, что мне нужно разводиться. Кать, ты понимаешь, он меня не любит. И никогда не любил. И я его не люблю. Мы с ним познакомились и просто стали проводить друг с другом время. Вообще безо всяких обязательств и отношений. Он - кот. Он мягкий и пушистый. Его можно гладить, но удержать рядом с собой долго его не удастся. Я это знала и даже не рассчитывала на что-то с ним. Мы тупо трахались и бухали, ездили по клубам, летали на море... А однажды, вернувшись из Египта, я поняла, что залетела...
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |