Голую кожу мыло жгло еще сильнее, но ради того, чтобы снова стать чистой, я готова была вытерпеть любой зуд. Едва я намылилась, все тело защипало, а кожу головы как будто ошпарили кипятком. Синяки и ссадины были более чувствительны, чем остальная кожа, – должно быть, еще не сошли. Я с облегчением положила едкое мыло на каменный бортик и принялась смывать его, снова и снова – так же, как поступила с одеждой.
Я пробиралась обратно со странным чувством облегчения и сожаления. Купаться было очень приятно, так же, как, несмотря на жжение, было приятно почувствовать себя чистой. Но я слишком устала от полной слепоты и воображаемых опасностей, которые якобы таились в темноте. Я пошарила вокруг, нашла сухую одежду, быстро ее натянула и сунула сморщившиеся от воды ступни в туфли. В одной руке я несла мокрые вещи, в другой – обмылок, осмотрительно держа его двумя пальцами.
Джеб засмеялся, глядя на злополучное мыло.
– Жжется, да? Мы пытаемся это исправить. – Он обернул руку полой рубашки, и я вложила мыло в его протянутую ладонь.
Я не ответила на его вопрос, потому что мы были не одни; за ним выстроилась молчаливая очередь – пять человек, все с полевых работ.
Иен стоял в очереди первым.
– Выглядишь лучше, – сообщил он мне, то ли удивленно, то ли с раздражением – по его тону сложно было понять.
Он протянул к моей шее длинные белые пальцы. Я отшатнулась, и он быстро отвел руку.
– Извини, – пробормотал он.
Непонятно, за что Иен извинялся: за синяк или за то, что меня напугал? Вряд ли он просил прощения за то, что пытался меня убить. Наверняка он все еще желал моей смерти. Впрочем, спрашивать его я не собиралась. Я пошла дальше, и Джеб устремился следом.
– Что ж, все прошло не так уж и плохо, – сказал Джеб по пути через темный коридор.
– Ага, – пробормотала я. В конце концов, меня пока не убили. А это всегда плюс.
– Завтра будет лучше, – пообещал он. – Мне всегда нравилось заниматься огородом: просто чудо, сколько жизни таит в себе мертвое с виду семечко. Вот так смотришь и думаешь: а может, и ты, старый хрыч, на что сгодишься? Хотя бы на удобрение! – Джеб рассмеялся своей шутке.
Мы добрались до пещеры с большим огородом, и Джеб повел меня не на запад, а на восток.
– Только не говори, что ты не проголодалась, пока мы копали, – сказал он. – Обслуживанием номеров я не занимаюсь. Придется тебе есть вместе с остальными.
Я потупилась и, скорчив гримасу, послушно последовала за ним на кухню.
Хорошо, что еда была такой же, как всегда, потому что, если бы неким волшебным образом передо мной вдруг материализовался бифштекс или пакетик с чипсами, я бы все равно не заметила бы разницы. Я с трудом заставляла себя глотать – боясь издать хоть звук в мертвой тишине, встретившей мое появление. Народу на кухне было немного – с десяток человек стояли у стоек, поедая черствые булки и жидкий суп. При моем появлении все стихли. Интересно, сколько еще это будет продолжаться.
Как оказалось, ровно четыре дня.
И ровно столько же времени у меня ушло на то, чтобы понять, чего добивается Джеб, какие мотивы стоят за его превращениями из гостеприимного хозяина в ворчливого надзирателя и обратно.
На следующий день после рыхления я помогала засеивать и поливать то же поле. Теперь рядом с нами работали другие люди – судя по всему, тут существовали специальные смены. В эту группу входила Мэгги и женщина с шоколадным загаром – ее имени я не помнила. Все работали молча, в неестественной тишине – молчаливый протест, вызванный моим присутствием.
Иен работал с нами, явно не в свою смену, и мне это не нравилось.
Обедать снова пришлось на кухне. Неловкое молчание нарушил Джейми, который обедал с нами. Он наверняка заметил, как все стихли, но нарочно вел себя так, кроме нас – Джейми, Джеба и меня, на кухне никого не было. Джейми болтал без умолку: рассказывал об уроках Шэрон, гордо заявил, что ему попало за ответ вне очереди, и пожаловался, что в наказание Шэрон слишком много ему задала. Джеб слегка его пожурил. В отличие от меня у них неплохо получалось делать вид, что ничего не происходит. Джейми стал меня расспрашивать, как прошел день, но я лишь уткнулась в тарелку, отделываясь односложными ответами. Он, похоже, расстроился, но давить на меня не стал.
Ночью все повторилось с точностью до наоборот: Джейми забрасывал меня вопросами до тех пор, пока я не взмолилась, чтобы он дал мне хоть немножечко поспать. Джейми заявил права на свою комнату, заняв сторону кровати, где раньше спал Джаред, а мне отдал свою половину. Все снова стало почти как раньше, в воспоминаниях Мелани, и ей это нравилось.
Джеб тоже был не против.
– Теперь не придется искать охранника. Не забывай, всегда держи ружье под рукой, – сказал он Джейми.
Я снова запротестовала, но они отказались меня слушать. По ночам Джейми клал ружье рядом с собой, на другую сторону кровати, а меня из‑за этого мучили кошмары.
На третий день я работала на кухне. Джеб показал мне, как замешивать тесто из грубой муки, как оно должно подниматься и как лепить из него булки, а позже, когда стемнело, научил разводить огонь под большой каменной печкой.
В разгар дня Джеб ушел.
– Схожу за мукой, – пробормотал он, теребя ремешок, крепивший на поясе ружье.
Три молчаливые женщины, которые месили тесто рядом с нами, не поднимали глаз.
Я по локти завязла в липком тесте и принялась его оттирать, порываясь пойти за Джебом. Джеб улыбнулся, бросил взгляд в сторону потупившихся женщин, покачал головой и выскочил из кухни, не дав мне опомниться.
Я замерла и, затаив дыхание, уставилась на блондинку, которую встретила в купальне, женщину с седой косой и мать с заспанными глазами. До них вот‑вот дойдет, что они спокойно могут меня убить: ни Джеба, ни ружья, мои руки по локоть в кадке с липким тестом – в общем, никаких препятствий. Однако женщины продолжали месить и лепить, словно не осознавая бросающуюся в глаза истину. Я долго стояла не дыша и в конце концов вернулась к работе, пока они не смекнули, что к чему.
Джеб отсутствовал целую вечность. Наверное, муку ему пришлось молоть, и потому он так долго не возвращался.
– Долго же тебя не было, – сказала женщина с седой косой.
Теперь я точно знала, что Джеб вернулся, и что это не игра моего воображения. Он с глухим стуком уронил мешок на пол.
– Тяжело ведь! Сама попробуй, Труди.
Труди хмыкнула.
– Наверное, частенько останавливался передохнуть.
– А то! – ухмыльнулся Джеб.
Мое сердце, которое колотилось, как у птахи, забилось чуть ровнее.
На следующий день мы мыли зеркала в помещении с кукурузным полем. По словам Джеба, эту работу приходилось выполнять ежедневно: из‑за влажности и пыли, оседавшей на зеркалах, свет становился слишком тусклым и не мог питать растения. Иен снова работал с нами: он забрался на деревянную лестницу, которую должны были удерживать мы с Джебом. Это оказалось непросто, учитывая вес Иена и шаткость самодельной лестницы. К концу дня мои руки онемели и отнимались от боли.
По дороге на кухню я заметила, что Джеб без ружья. Коленки у меня подогнулись, как у испуганного жеребенка, я вздрогнула и остановилась.
– Что с тобой, Анни? – невинным голосом спросил Джеб.
Я бы ответила, если бы рядом, не спуская с меня внимательного взгляда живых синих глаз, не стоял Иен. Поэтому я просто укоризненно посмотрела на Джеба и снова пошла рядом, удивленно качая головой. Джеб фыркнул.
– В чем дело? – обратился Иен к Джебу, как будто меня тут не было.
– А я почем знаю? – заявил Джеб; он лгал, как умеют лгать только люди: гладко, как ни в чем не бывало.
Такая умелая ложь наводила на мысль, что он нарочно забыл сегодня ружье, оставил меня одну вчера и так упорно навязывал мне человеческое общество – ведь это очень удобный способ убить меня, не запачкав руки. Неужели и его дружба всего лишь притворство? Очередная ложь?
Вот уже четвертый день я обедала на кухне.
Джеб, Иен и я зашли в длинную жаркую комнату, смешались с толпой людей, негромко обсуждающих произошедшее за день, – и ничего не произошло.
Ничегошеньки.
Не было внезапной тишины. Никто не замолчал, не наградил меня уничижительным взглядом. Нас словно вообще не заметили.
Джеб подвел меня к пустующей стойке и отправился за хлебом для нас троих. Иен расположился рядом, небрежно повернувшись к сидящей напротив девушке, уже знакомой мне блондинке – он называл ее Пейдж.
– Как дела? Справляешься без Энди? – поинтересовался он.
– Все хорошо, только переживаю очень, – ответила она, кусая губы.
– Он скоро вернется, – сказал Иен. – Джаред всегда всех приводит. У него талант. С тех пор как он здесь, у нас не было никаких происшествий, никаких проблем. С Энди все будет в порядке.
Как только он упомянул Джареда, у меня проснулся интерес, и Мелани, в последнее время дремавшая, встрепенулась – но Иен больше ничего не сказал, похлопал Пейдж по плечу и повернулся к Джебу за своей порцией.
Джеб уселся рядом со мной и удовлетворенно оглядел комнату. Я тоже осмотрелась, пытаясь взглянуть на все его глазами. Наверное, тут всегда так было в мое отсутствие. Сегодня на меня не обращали внимания. Скорее всего, им надоело на меня отвлекаться.
– Все потихоньку налаживается, – прокомментировал Иен, обращаясь к Джебу.
– Я так и знал. Мы же разумные люди.
Я тихонько поморщилась.
– В данный момент да, – сказал Иен. – Пока мой брат далеко.
– Вот именно, – согласился Джеб.
Интересно, Иен причислил себя к разумным людям. Заметил ли он, что Джеб не вооружен? Я сгорала от любопытства, но рисковать, указав ему прямо, не решалась: вдруг он все‑таки не заметил?
Обед продолжался так же, как и начался. Очевидно, ко мне привыкли.
После обеда Джеб сказал, что я заслужила небольшой отдых. Он снова проводил меня до самой двери, разыгрывая из себя джентльмена.
– Приятного тебе вечера, Анни, – сказал он, коснувшись воображаемой шляпы. Я глубоко вдохнула, набралась смелости и…
– Джеб, погодите.
– Да?
– Джеб… – Я замялась, решая, как бы повежливее это сказать. – Я… ну, может быть, это глупо, но мне‑то казалось, что мы друзья.
Я всматривалась в его лицо в поисках малейшей перемены, которая означала бы, что он собирается мне соврать. Доброта в его чертах казалась искренней, но, кто знает, может, это хитрая уловка?
– Конечно же, друзья, Анни.
– Тогда почему вы хотите, чтобы меня убили?
Его косматые брови удивленно нахмурились.
– Так, и с чего ты взяла, милая?
Я перечислила доказательства:
– Вы не взяли с собой ружье. А вчера оставили меня одну.
– Мне казалось, ты ненавидишь оружие, – улыбнулся Джеб.
Я ждала ответа.
– Анни, если бы я желал твоей смерти, ты бы и одного дня не прожила.
– Знаю, – пробормотала я смущенно. – Я уже запуталась.
Джеб залился смехом.
– Нет, я не желаю твоей смерти! В том‑то и дело. Я старался, чтобы к тебе привыкли и потихоньку, сами того не понимая, смирились с твоим присутствием. Это как варить лягушку.
Я наморщила лоб: непонятное сравнение.
– Если бросить лягушку в кипящую воду, она оттуда выпрыгнет, – объяснил Джеб. – А вот если посадить ее в кастрюлю с прохладной водой и поставить на медленный огонь, лягушка не догадается о том, что происходит, пока не станет слишком поздно. Вареная лягушка. Простой пример, как постепенными действиями добиться своего.
Я надолго задумалась. Сегодня в столовой люди перестали обращать на меня внимание. Джеб добился своего: ко мне привыкли. От этой мысли во мне проснулась надежда. Казалось бы, нелепо в моей ситуации, но я вновь надеялась, и мир вокруг вдруг заиграл новыми красками.
– Джеб?
– Да?
– А кто я: лягушка или вода?
Он рассмеялся.
– А вот тут уж думай сама. Иногда полезно покопаться в своей душе. – Он снова рассмеялся, на этот раз громче, и собрался уходить. – Прости за каламбур.
– Постойте… можно еще вопрос?
– Само собой. Я бы сказал, теперь твоя очередь, после всех наших расспросов.
– Почему вы решили стать моим другом?
Он поджал губы, раздумывая над ответом.
– Знаешь, я ведь любознательный человек, – начал он, и я кивнула. – Так вот, я часто наблюдал за вами, Душами, но ни разу с вами не разговаривал. А вопросы все скапливались и скапливались… К тому же я всегда считал, что при желании можно найти общий язык с кем угодно. И мне хотелось опробовать свои теории на практике. И тут подвернулась ты – очень милая девушка. Мне было интересно подружиться с Душой, и я горжусь, что у меня это получилось.
Он подмигнул мне, отвесил церемонный поклон и удалился.
Оттого что Джеб рассказал о своих планах, легче мне не стало.
Он больше никогда не брал с собой ружье. Я не знала, куда оно делось, но была признательна, что Джейми, по крайней мере, больше не приходится класть его себе под бок. Конечно, я переживала, что Джейми остался без защиты, и все‑таки без ружья опасности было меньше. Так мальчик не представлял собой угрозы, никто не причинил бы ему вреда. Да и за мной больше не приходили.
Джеб начал давать мне мелкие поручения: «Сбегай на кухню за хлебом, я что‑то проголодался. Принеси ведро с водой, эту грядку нужно полить. Забери Джейми с урока, мне надо с ним поговорить. Как там шпинат, взошел? Сбегай посмотри. Помнишь дорогу через южные туннели? Отнеси доку послание».
Всякий раз, как я выполняла эти простые задания, меня бросало в дрожь от страха. Я старалась незаметно проскочить через большие помещения и темные коридоры и едва не бежала, липла к стенам и смотрела в пол. Иногда, как раньше, разговор обрывался при моем появлении, но чаще всего меня просто не замечали. Всего лишь раз мне показалось, что моя жизнь висит на волоске: я зашла за Джейми и прервала урок Шэрон, которая взглянула на меня так, словно была готова броситься на меня и растерзать. Я кое‑как пролепетала свою просьбу, Шэрон кивнула и отпустила Джейми. Джейми взял мою дрожащую руку и объяснил мне, что Шэрон всегда так смотрит на тех, кто осмеливается прервать ее урок.
Тяжелее всего пришлось, когда Джеб послал меня за доктором, потому что Иен вызвался показать мне дорогу. Наверное, я могла бы отказаться, только вот Джеб принял предложение Иена, а это значило, что Джеб доверяет ему мою жизнь. Мне ни капельки не хотелось проверять, насколько оправданно подобное доверие, но проверки было не избежать. Если Джеб ошибался в Иене, тот все равно очень скоро добился бы своего. Поэтому я пошла в темный длинный южный туннель вместе с Иеном, как на расстрел.
Я пережила первую половину пути. Док получил послание. Он, похоже, не удивился, увидев маячившего позади меня Иена. Возможно, у меня разыгралось воображение, но, по‑моему, они обменялись многозначительными взглядами. Я ждала, что меня вот‑вот привяжут к одной из кушеток дока. От одного вида медицинского кабинета меня тошнило.
Док поблагодарил меня и отправил обратно, сославшись на занятость. Непонятно, над чем он работал: рядом с ним лежало несколько раскрытых книг и ворох бумаг с какими‑то рисунками.
На обратной дороге любопытство пересилило страх.
– Иен, – сказала я; впервые назвать его по имени оказалось не так‑то просто.
– Да? – Казалось, он удивлен, что я обратилась к нему.
– Почему ты до сих пор меня не убил?
Он фыркнул.
– Вопрос в лоб.
– Ты же мог. Джеб разозлился бы, но вряд ли бы тебя застрелил. – Что я несу? Я его уговариваю? Пришлось спешно прикусить язык.
– Знаю, – спокойно сказал он. Стало тихо, только звук наших шагов, тихий и приглушенный, эхом отдавался от стен туннеля. – Это не совсем честно, – наконец заговорил Иен. – Я много думал, и мне непонятно, что изменится, если тебя убить. Не казнить же рядового за военные преступления какого‑нибудь генерала. Так вот, я не верю в безумные теории Джеба – хотелось бы верить, но, как бы заманчиво они не выглядели, правды в них от этого не прибавится. Прав он или нет, ты, похоже, не желаешь нам зла. Судя по всему, ты искренне привязана к мальчику. Странно наблюдать, и все же… В общем, до тех пор, пока от тебя не исходит опасность, убивать тебя кажется… жестоким что ли. Ну, одной неприкаянной Душой будет больше, что с того?
Я задумалась. «Неприкаянная» – это определение как нельзя лучше ко мне подходило. Найду ли я когда‑нибудь, где‑нибудь свое место?
Как странно, что именно Иен оказался таким добрым человеком. Я и не догадывалась, что слово «жестокость» имеет для него отрицательное значение.
Пока я размышляла, он молчал.
– Если ты не собираешься меня убивать, то почему сегодня пошел со мной?
Иен ответил не сразу.
– Я не уверен, что… – Он осторожно подбирал слова. – Джеб считает, что все улеглось, а я не совсем с ним согласен. Есть тут люди… В общем, мы с доком решили присматривать за тобой по возможности. На всякий случай. Мне кажется, отправлять тебя одну в южный туннель было рискованно. Впрочем, Джеб любит риск, он всегда испытывает удачу на прочность.
– Вы… вы с доком пытаетесь меня защитить?
– Чудной мир, верно?
– Самый чудной из миров, – помедлив, ответила я.
Глава 25
Принуждение
Прошла еще неделя или две – точно не знаю, время здесь не имело никакого значения, – но отношение ко мне по‑прежнему оставалось странным.
Я работала с людьми каждый день, не обязательно с Джебом. Иногда со мной был Иен, иногда – док, а иногда – только Джейми. Я полола грядки, месила тесто и прибиралась на кухне. Носила воду, готовила луковый суп, стирала одежду в дальнем конце темного водоема и жгла руки, лепя едкое мыло. Все вносили свою лепту, а поскольку у меня не было права тут находиться, я старалась работать в два раза усерднее остальных. Я знала, мне никогда не заработать себе место, но старалась хотя бы не быть в тягость.
Прислушиваясь к разговорам, я немного лучше узнала людей, которые меня окружали, и запомнила их имена. Лили, женщина с карамельным загаром, попала сюда из Филадельфии. У нее было отличное чувство юмора, и она ладила со всеми, потому что никогда не злилась. Уэс, юноша с лохматой темной шевелюрой, все время на нее смотрел, а она делала вид, что ничего не замечает. Ему было всего девятнадцать, и он сбежал из городка Юрика в штате Монтана. Мамашу с заспанным взглядом звали Люсина. Старшего ее сына звали Исайя, а младший родился уже здесь, в пещерах, и ему дали имя Фридом, «свобода». Роды принимал док. Я не слишком часто видела этих троих: похоже, мать старалась держать сыновей подальше от меня. Джефри, лысеющий краснолицый муж Труди, не расставался со своим другом детства, Хитом. Труди, Джефри и Хит сбежали все вместе, как только началось вторжение. Уолтер, бледный седовласый мужчина, был нездоров, но док не мог определить болезнь. Без лаборатории и анализов диагноза не поставишь, да и нужных лекарств все равно не было. По мере того как появлялись новые симптомы, док все больше склонялся к мысли, что речь идет об одной из форм рака. Я с болью наблюдала, как несчастный страдает от заболевания, которое проще простого вылечить. Уолтер быстро утомлялся, но всегда выглядел жизнерадостным. Седеющую блондинку, которая разносила воду в мой первый день работы в поле, звали Хайди – темный цвет ее глаз резко контрастировал с оттенком волос. Трэвис, Джон, Стенли, Рид, Кэрол, Виолетта, Рут‑Энн… по крайней мере, я знала всех по именам. Колония состояла из тридцати пяти человек, шестеро из которых, включая Джареда, участвовали в вылазке. В пещерах осталось двадцать девять человек и один нежеланный пришелец.
Я также разузнала побольше о своих соседях.
Иен с Кайлом обитали в пещере недалеко от моей, в той самой, с двумя настоящими дверями. В знак протеста против моего присутствия Иен поначалу ночевал в комнате Уэса, в другом коридоре, но уже через две ночи вернулся обратно. Остальные пещеры по соседству тоже временно пустовали. Джеб сообщил, что их жильцы боятся меня, чем немало меня позабавил. Двадцать девять гремучих змей боялись одинокой полевки?
Пейдж вернулась в соседнюю пещеру, где она жила со своим гражданским мужем Энди, который ушел вместе с Джаредом. Пейдж очень скучала по Энди. Лили и Хайди занимали первую пещеру, с занавесками в цветочек; Хит жил во второй, со скрепленной клейкой лентой картонкой; в третьей, занавешенной полосатым одеялом, обитали Труди и Джефри. Пещера Рида и Виолетты располагалась чуть дальше по коридору, и на входе в нее висел потрепанный и покрытый пятнами восточный ковер. Четвертая пещера в этом коридоре принадлежала доку и Шэрон, а пятая – Мэгги. Впрочем, эти трое возвращаться, похоже, не собирались.
Док и Шэрон жили вместе, и Мэгги – в те редкие моменты, когда у нее возникала охота пошутить, – со свойственным ей сарказмом подтрунивала над дочерью: любая мать мечтает видеть в зятьях врача, но понадобилось, чтобы вымер весь род людской, и лишь тогда Шэрон подыскала себе идеальную партию.
Шэрон ничем не походила на девушку из воспоминаний Мелани. Может статься, годы, прожитые вдвоем с угрюмой Мэгги, превратили Шэрон в несколько улучшенную версию матери? Их отношения с доком зародились уже после моего появления, но поведение Шэрон нисколько не смягчилось.
О неожиданном романе Шэрон и дока мне рассказал Джейми – Шэрон и Мэгги при мне старались не разговаривать. Они сопротивлялись сильнее других, демонстративно меня игнорировали и открыто проявляли враждебность.
Я спросила у Джейми, как Шэрон и Мэгги попали сюда – правда ли, что они самостоятельно отыскали Джеба, опередив Джареда и Джейми? Похоже, мальчик понял, что меня на самом деле интересовало – неужели все усилия Мелани оказались напрасными?
Джейми поведал мне, как Джаред показал ему последнюю записку Мелани, как объяснил, что она не вернется… На этом Джейми запнулся, и по его лицу видно было, как тяжело им это далось. После этого они сами отправились на поиски Шэрон. Джареду пришлось объясняться с Мэгги под наставленной на него старинной саблей.
Мэгги и Джаред быстро расшифровали головоломку Джеба, и все четверо добрались до пещер еще до моего переезда из Чикаго в Сан‑Диего.
Как ни странно, говорить с Джейми о Мелани оказалось несложно. Пусть Мелани почти нечего было сказать, но она всегда включалась в наши с ним беседы, смягчая его боль, сглаживая мою неловкость. Мелани редко подавала голос, и он звучал приглушенно; время от времени я даже сомневалась, действительно ли его слышу, или это лишь мое представление о том, что она может подумать. Впрочем, хоть она и молчала, мы оба чувствовали ее присутствие.
– Почему Мелани притихла? – однажды ночью спросил меня Джейми.
В кои‑то веки он не расспрашивал меня о Пауках и Огнеедах. Мы весь день собирали морковь и оба выбились из сил, а у меня скрутило спину.
– Ей сложно разговаривать, куда сложнее, чем нам с тобой. Видимо, то, что она хочет сказать, не стоит таких усилий.
– Чем она занимается столько времени?
– Думаю, слушает. А вообще‑то не знаю.
– А сейчас ее слышно?
– Нет.
Я зевнула, и Джейми умолк – заснул, наверное. Меня тоже клонило в сон.
– Как думаешь, она уйдет? Исчезнет насовсем? – вдруг прошептал Джейми. На последнем слове его голос сорвался.
Я не умела лгать, а если бы и умела, вряд ли бы смогла солгать Джейми. Я старалась не думать о том, что стояло за моими чувствами к нему. Если уж я испытала самую большую любовь моих девяти жизней, первое ощущение настоящей семьи, материнский инстинкт к чуждой инопланетной жизненной форме, то какая, в сущности, разница? Я спрятала эти мысли подальше.
– Не знаю, – призналась я и искренне добавила: – Надеюсь, что нет.
– Она тебе так же симпатична, как и я? А раньше вы друг друга ненавидели?
– Она мне нравится, но по‑другому. И я никогда по‑настоящему ее не ненавидела, даже в самом начале. Я очень ее боялась и злилась, что из‑за нее не могу быть как все. Но я всегда восхищалась силой, а Мелани – сильная личность, я таких еще не встречала.
– Ты ее боялась? – рассмеялся Джейми.
– Думаешь, твоя сестра не способна никого напугать? Помнишь, однажды ты забрался на самый верх каньона и поздно вернулся домой – по словам Джареда, она накинулась на тебя как бешеная?
Джейми хихикнул. Я была рада, что мне удалось отвлечь его от непростого вопроса.
Я из кожи вон лезла, чтобы поддерживать мир с новыми соседями: мне казалось, что ради хорошего отношения я пойду на все, соглашусь на любую, самую сложную, самую грязную работу… Как выяснилось, я ошибалась.
– Я тут подумал… – сказал Джеб недели через две после того, как все «устаканилось».
Я уже начинала ненавидеть этот его любимый зачин.
– Помнишь, я говорил насчет того, чтобы ты поработала тут учителем?
– Да, – сухо ответила я.
– Ну так как?
Времени на раздумья не потребовалось.
– Нет.
Мой отказ неожиданно вызвал резкий укол вины. Прежде мне не доводилось изменять Призванию. Я почувствовала себя эгоисткой. Хотя… тут была совсем другая ситуация. Все равно что попросить меня о самоубийстве…
Он нахмурился, похожие на мохнатых гусениц брови сползлись вместе.
– Почему нет?
– Думаете, Шэрон это понравится? – ровным голосом спросила я: один, но, вероятно, самый весомый аргумент.
Все еще хмурясь, Джеб кивнул: он понял мою точку зрения.
– Это для общего блага, – проворчал он.
Я фыркнула.
– Для общего блага? Пристрелить меня – это вы называете общим благом?
– Анни, ты слишком узко мыслишь. – Джеб завел спор, как будто мой ответ тянул на серьезную попытку его переубедить. – Нам представилась редкая возможность узнать много нового. Было бы непростительно ее упускать.
– Вряд ли кто‑то захочет посещать мои лекции. Я еще могу побеседовать с вами или с Джейми, но…
– Мне плевать, кто тут чего хочет, – гнул свое Джеб. – Им будет полезно. Как брокколи вместо шоколада. Чем больше мы узнаем о Вселенной, тем лучше – не говоря уже о новых жителях нашей планеты.
– Что это изменит, Джеб? Думаете, я подскажу вам способ уничтожения Душ? Помогу переломить ситуацию? Все давно кончено, Джеб.
– Пока мы здесь, ничего не кончено. – Разумеется, он снова меня поддразнивал. – Я не жду, что ты станешь предателем и выдашь нам секрет какого‑нибудь супероружия. Просто, на мой взгляд, нам нужно больше знать о мире, в котором мы живем.
Я вздрогнула при слове «предатель».
– Я не могла бы выдать секрет супероружия, даже при желании. У нас нет никаких слабых мест, ни одной ахиллесовой пяты: ни врагов в глубинах космоса, способных прийти вам на помощь, ни вируса, который стер бы нас с лица земли, не затронув вас. Простите.
– Ладно, не парься. – Он сжал руку в кулак и шутливо ткнул меня в плечо. – Знаешь, тут чертовски скучно. Так что не удивляйся, если люди вдруг захотят послушать твои рассказы.
Я знала, что Джеб так просто не отстанет – он не умел смиряться с поражением.
За обедом я обычно сидела с Джебом и Джейми, если тот не учился и не выполнял каких‑нибудь поручений. Иен всегда усаживался рядом, хоть и немного в стороне. Я с трудом воспринимала его в новой роли добровольного телохранителя. Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – а значит, с человеческой точки зрения, тут таился некий коварный замысел.
Как‑то раз за ужином ко мне подсел док – через несколько дней после моего отказа учить людей «для их же блага».
Шэрон осталась сидеть на своем обычном месте, в самом дальнем углу. Сегодня она ужинала в одиночестве, без матери. Доктор направился ко мне, но она даже не обернулась. Огненная грива Шэрон, собранная в пучок на затылке, открывала напрягшуюся шею и сгорбленную спину, застывшую в немом упреке. Мне тут же захотелось встать и уйти, чтобы не давать ей повода.
Джейми заметил паническое выражение в моем взгляде и взял меня за руку. У него развилась сверхъестественная способность чувствовать мой испуг. Я вздохнула и осталась на месте. Слишком уж покорно я потакала всем желаниям этого мальчишки, это наводило на тревожные мысли.
– Как дела? – непринужденно спросил док, скользнув за соседний стол.
Иен, сидевший неподалеку, развернулся вполоборота, как бы показывая, что он с нами.
Я пожала плечами.
– А мы сегодня варили суп, – объявил Джейми. – До сих пор глаза щиплет.
Док вытянул вперед ярко‑красные ладони.
– Мыло.
Джейми рассмеялся.
– Твоя взяла.
Док шутливо поклонился и повернулся ко мне.
– Анни, можно задать один вопрос… – Он умолк.
Я подняла глаза.
– Я вот думаю… Из всех планет, где ты побывала, какой вид физиологически ближе всего к людям? – Док наклонился вперед, подперев подбородок ладонями.
Я заморгала.
– Почему вы спрашиваете?
– Биологическая особенность вида такая – любопытство. Меня заинтересовали ваши Целители… Где они научились «излечивать, а не маскировать симптомы» – кажется, ты так выразилась? – Мягкий голос доктора разносился дальше, чем обычно. Несколько человек посмотрели в нашу сторону: Труди, Джефри, Лили, Уолтер…
Я покрепче обхватила себя руками, стараясь сжаться, стать незаметной.
– Это уже два вопроса, – пробормотала я.
Док улыбнулся и жестом пригласил меня продолжить. Джейми сжал мне руку. Я вздохнула.
– Вероятно, Медведи с планеты Туманов.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |