— Мы почти не общались. Она живет с вами?
Мадам сверкнула глазами.
— Недавно переехала. Хочет независимости, а я места себе найти не могу — волнуюсь. Вот организовала stage. Дочь училась в Сорбонне, но хотела заниматься модой. — Мадам Антуан опустила взгляд на безупречные руки. — Может, мы были не правы, когда настояли на классическом образовании… Даже не знаю.
— Она такая красивая! — проговорила девушка. — И очень усердно работает.
— Да, красивая. — Мадам Антуан смотрела на швею, словно не решаясь ей довериться. — Мне всегда казалось, что я перед ней виновата, — внезапно проговорила дама.
— Виноваты?
В любопытных глазах Моник не было ни капли притворства, и мадам Антуан осмелилась продолжить:
— Я боялась, что Софи достанется меньше любви и внимания, чем моим родным дочерям.
Зазвонил телефон. Мадам Антуан подошла к нему, сняла трубку и прикрыла рукой.
— Моник, поговорим в следующий раз. Вижу, ты устала. Bonsoir. [53]
По дороге домой юная швея предалась размышлениям. Сможет ли она подружиться с этой гордячкой? У них ничего общего, кроме моды…
На следующий день Моник прихватила на работу свои зарисовки. В первый раз (боялась, что коллеги узнают о мечте стать дизайнером и засмеют). Софи всегда уходила из дома на обеденный перерыв. Моник обогнала девушку и ухитрилась уронить перед ней свой альбом, рассыпав рисунки по лестнице. Софи остановилась и нагнулась, чтобы поднять эскизы.
— Спасибо огромное, — проговорила Моник, притворяясь взволнованной.
— Твои работы? — Софи взглянула на листы, затем на Моник.
— Да.
Скромница из Анжера протянула руку, но дочь мадам Антуан продолжала рассматривать рисунки.
— Занимаешься дизайном? — удивленно спросила она. — Очень здорово.
— Ничего особенного. — Моник отмахнулась от похвалы, хотя положила в альбом свои лучшие работы.
Софи отдала папку Моник.
— Я тоже моделирую одежду. Ты всегда выходишь на обед?
Девушки спускались по лестнице. Моник достала из сумки яблоко.
— Ем это и немного прогуливаюсь.
— Позволишь пригласить тебя на кофе?
Софи отвела новую подругу в свое любимое кафе на площади Мадлен.
— Я видела, как ты здесь обедала, — робко призналась Моник.
— А почему не поздоровалась?
— Не хотела отвлекать тебя от… грез.
Софи рассмеялась.
— Это мое обычное состояние, отвлекать даже полезно. Ты откуда?
— Из Анжера.
— Нравится Париж?
— Конечно, это же столица мира высокой моды!
— Да-да. Восхищаешься Шанель? В смысле стилем?
— Безупречная элегантность. Ни капли вульгарности.
— Как говорит Баленсиага, немного вульгарности не помешает. Уверена, он не имеет в виду, что женщина должна казаться вульгарной… Все дело в смелости.
— Не смею критиковать своих кумиров, — нахмурилась Моник. — А это как раз Шанель и Баленсиага.
Софи разломила напополам багет и протянула Моник.
— Угощайся. Я не голодна.
Этот жест умилил Моник. Она приняла хлеб.
— Где ты живешь? — спросила стажерка.
— Арендую мансарду в Шатле у двух сестер-модисток.
— Как необычно! — Софи засмеялась, потом пристальнее посмотрела на собеседницу. — Как тебя зовут?
— Моник.
— Я — Софи.
Девушки пожали друг другу руки.
— Тебе не нравится в мастерской? — спросила Моник.
Софи состроила гримасу.
— Если я собираюсь стать модельером, то должна научиться шить. — Она указала на свой костюм.
— Превосходная вещь, — сказала Моник. — Его сшила я.
— Безупречная работа, — восхитилась Софи. — Можем прямо сейчас организовать собственный maison de couture.
— Но на это нужно много денег! — удивилась Моник.
— У меня есть кандидат на роль спонсора. Его только надо убедить, что дело того стоит.
— По твоим словам, все так просто, — засмеялась Моник. — Я даже не мечтала о своем доме мод.
— Не ограничивайся, — посоветовала Софи. — У тебя отличные задумки.
Она прикурила и с жадностью затянулась.
Воодушевленная перспективами, ночью Моник не сомкнула глаз. Она еще ни разу не общалась с кем-то столь уверенным в себе и равнодушным к мнению других. Рядом с Софи девушка сама себе казалась серой мышкой.
— Здесь я буду встречать английских и американских модных журналистов, — Саманта встала у входа в «Деланж», когда к салону начали подтягиваться журналисты и редакторы.
Шел второй день показа, и к трем часам в доме собралась пресса. У Кристофера внутри все перевернулось, когда он взглянул на женщин, которые будут оценивать его работы. Элегантностью отличалась лишь пара-тройка редакторов, остальные были одеты совершенно безвкусно, некоторые — даже вычурно. У одной дамы на голове красовался омар — в знак hommage [54]к Эльзе Скиапарелли. Молодого дизайнера поразило, что самопровозглашенные прорицатели моды не всегда одевались хорошо и отнюдь не выглядели ухоженными, словно не желали соперничать с красивыми манекенщицами. Они уже просмотрели уйму моделей: по семь-восемь коллекций за день. Одурманенные красотой, пресыщенные изысканной французской едой и превосходным вином, как смогут они отличить хорошее от плохого?
Кристофер наблюдал, как Саманта встречала представителей «Вог». Юноша узнал редактора британского «Вог» — женщину приятной наружности, из среднего класса, напрочь лишенную вкуса. Редактор французского «Вог», как и следовало ожидать, оказалась стройной, высокой, элегантной, ухоженной и неглупой на вид.
— А редактор американского «Вог»? — шепнул он подруге.
— Еще не пришла!
Некоторые из собравшихся слишком задирали нос, другие и вовсе выглядели отталкивающе. Кучка мужчин чересчур важничала. Все боролись за позолоченные стулья, огрызаясь и даже хныкая, если не доставалось места в почетном первом ряду.
— И эти люди будут меня оценивать? — спросил Кристофер Саманту.
— Не оценивать, аплодировать! — Девушка едва успевала отвечать на воздушные поцелуи.
Дизайнеру льстило, что Саманта нарядилась в его короткое белое платье-рубашку, наспех сшитое для нее на прошлой неделе. «В такой день я просто не могу надеть „Шанель“ — одежду конкурирующего модельера», — решила для себя американка.
Часы на церкви Святой Магдалины пробили три раза.
— Пора начинать, — поторопил всех Кристофер.
— Без Ее Модного Величества? — выпучила глаза Саманта.
— Кого еще?
— Дианы Вриланд, редактора американского «Вог»!
Вдруг люди у входа засуетились — и по залу уверенно прошагала удивительная женщина в окружении трех помощниц. Черные волосы дамы были сильно залакированы, щеки — ярко нарумянены. Она прошла прямиком к центральному стулу в первом ряду, словно тот принадлежал ей по какому-то божественному праву.
— Миссис Вриланд, — благоговейно пролепетала Саманта, приседая в реверансе, и протянула Ее Величеству пресс-релиз, который вручила помощница.
Затем directrice подала знак, и показ начался.
Кристофер заменил обычные для коллекций «Деланж» атлас, тюль и креп бежевого, темно-серого и коричневого тонов на шерсть, трикотаж, твид и габардин смелых основных цветов и нежных пастельных оттенков. Отказался от шляп и перчаток, чтобы яркие цвета выделялись, а приятные для глаз пастельные оттенки сверкали. Использовал много белого: шероховатую матовую шерсть, винил, кружево. Для вечера — черный полупрозрачный шифон, обнажающий женское тело больше, чем можно увидеть в «Бешеной лошади», известном стриптиз-клубе.
Но сейчас, стоя за кулисами, которые отделяли cabine манекенщиц от подиума, юноша внезапно осознал, что его коллекция — огромная ошибка. Он воображал, что первая модель — незатейливое белое платье из винила — вызовет в зале тишину изумления, а потом — взрыв аплодисментов. Парень оказался прав лишь наполовину: тишина в салоне растянулась на целую минуту. Казалось, аплодировать никто не собирается. Дама из «Харперз базар» [55]сначала разглядывала ногти, потом выудила из сумочки какую-то папку. Сидящий рядом джентльмен на мгновение задремал и резко дернулся, проснувшись. Лишь леди с шелковым омаром на голове — уважаемый итальянский редактор Клаудия Фонтана — выглядела впечатленной.
На следующее платье — та же реакция. И на следующее…
Саманта подошла к Кристоферу.
— Может, слишком радикально? — пробормотала она.
Британец потрясенно наблюдал за показом. Он хотел совершить революцию в моде, используя новые покрой, образ, плотные сияющие ткани и отказавшись от роскошных бальных платьев. Его одежда была непринужденно-повседневной. В подобном наряде девушка могла бы, например, спешить на автобус. Но теперь, наблюдая за реакцией журналистов, юноша осознал, что молодежь, которая ездит на автобусах, не покупает одежду от-кутюр.
«Я неверно оценил ситуацию!» — запаниковал он. Возможно, женщины еще не готовы к столь резким изменениям.
Нахмурившись, модные журналисты пытались подобрать слова, чтобы описать дерзкие наряды скульптурного кроя.
Последняя модель по традиции — свадебная. Кристофер не стал игнорировать каноны, но его невеста появилась в дерзком коротком белом платье из винила, без фаты. Остальные модели присоединились к ней на финальный выход. После скудных аплодисментов Саманта вытолкнула Кристофера на самый быстрый поклон за всю историю моды. Раздался резкий хлопок, манекенщицы наполнили пластиковые стаканчики шампанским и подняли тост за автора коллекции.
Саманта стояла перед выходом, слегка ссутулившись и опустив голову, словно готовая к бою.
Модные редакторы, которые недавно всеми силами и способами пробивались внутрь, теперь рвались обратно, чтобы успеть на следующий показ. Некоторые подходили к Саманте и передавали список моделей для фотосъемок.
— Они будут великолепно смотреться на страницах журналов, — с сомнением проговорил какой-то редактор. — Но вот в жизни… вряд ли.
— Мнения противоречивы… — Directrice кивнула Кристоферу. — Это хорошо. Главное, что о коллекции говорят.
Сложив губы бантиком, Шанталь Деланж подошла к юному модельеру для традиционного поцелуя после показа.
— Женщины либо полюбят твою одежду, либо возненавидят, — прошептала она, подталкивая парня к себе в офис. — Сегодня большинство зрителей выбрали второе.
— Спасибо, — весело произнес британец. — Думаю, я их шокировал, но в этом ведь суть моды.
— Мода не должна быть слишком эксцентричной, — поправила она. — Я позволила тебе экспериментировать, хотя и сомневалась в результате. Пытаюсь понять, кто будет носить эту одежду. Определенно не наши постоянные клиентки. Да, стоило настоять на нескольких более продаваемых моделях. Vendeuses нуждаются в «хлебе и масле».
— Дом «Деланж» был целиком и полностью «хлебом и маслом»! — воскликнул Кристофер. — Ваш модный пульс затих. А теперь извините, мне нужно встретиться с несколькими редакторами.
Британец ушел и вскоре натолкнулся на ищущих его дам.
— Вы обогнали во времени других дизайнеров! — Леди с омаром на голове схватила его за руку. — Клаудия Фонтана, итальянский «Вог». Вы провидец моды. Это именно то, что женщины будут носить… лет через пять!
— Футуристический взгляд, — согласилась ее спутница. — Но запомните, юноша, забегать вперед слишком далеко так же опасно, как и тащиться позади.
— Как раз начинаю это постигать, — улыбнулся Кристофер.
Саманта быстро увела его от оракулов моды.
— «Вог», «Элле» и «Базар» уже выбрали модели, — доложила она. — Вот если бы они ничего не фотографировали — тогда, считай, катастрофа. Но «Элле» пообещал обложку!
Манекенщицы столпились вокруг дизайнера. Подливали шампанского, целовали парня и выкрикивали: «Успех, успех!»
К ним подошла Диана Вриланд и положила руку Кристоферу на плечо.
— Мои поздравления, юноша. У вас большое будущее!
— Спасибо. — Он поклонился.
— Ричард Аведон [56]сфотографирует очаровательное белое платье под номером один, — сообщила она. — Уже вижу этот наряд на Катрин Денев!
Перед тем как уйти, женщина многозначительно посмотрела на парня. Через пару мгновений он побежал вслед за ней.
— Миссис Вриланд! — крикнул «британский ангел».
Дама удивленно обернулась.
— Могу я присутствовать на фотосъемке? — спросил Кристофер. — Обожаю работы Аведона!
Она просияла.
— Дику нравится веселая атмосфера. Почему бы вам не привезти платье самому, скажем, сегодня вечером? Он в студии на Монтень-авеню.
Юноша наспех записал адрес, чувствуя, как сердце рвется из груди.
Вечером, к половине восьмого, он привез платье, уложенное в коробку «Деланж», на такси в студию Аведона. Блестящий зеленый плющ создавал на улице Жана Гужона волшебную атмосферу. Из небольшого прямоугольного здания в глубине улицы доносилась громкая музыка. Очевидно, это и есть студия Аведона. Сквозь затянутые белыми шторами окна сверкали яркие огоньки.
Кристофер стоял рядом с домом, зажав под мышкой коробку и вдыхая ночной воздух Парижа. Настал момент, которого британец так долго ждал. Он вошел в студию.
— Я привез платье от Деланж, — сказал парень дружелюбной американке.
Ричард Аведон за столом на помосте перебирал фотоотпечатки.
— Привет! — Аведон спрыгнул с помоста и пожал Кристоферу руку. — Слышал, ты показал сегодня блестящую коллекцию. Миссис Вриланд под впечатлением. То самое платье?
— Мистер Аведон, я ваш преданный поклонник… — начал юноша.
— Зови меня Дик. Катрин в раздевалке… Хочешь увидеть ее в этом платье?
Вещь отнесли внутрь. Через десять минут из раздевалки выглянула мадемуазель Денев.
— Давай, Катрин, выходи, — позвал Аведон. — Не стесняйся.
Она ступила на большой лист белой бумаги. Кристофер, вылупив глаза, смотрел на звезду в его наряде.
— Катрин, это тот самый модельер. Англичанин! — воскликнул Аведон.
— Да? — Актриса улыбнулась парню. — C'est trés original! [57]
Заиграл джаз. По всей студии под серебристыми зонтиками засверкали лампы-вспышки. Кристофер зачарованно следил за происходящим. Вот они, секреты мастерства знаменитого фотографа!
Аведон несколько раз велел модели быстро пройти по белому полотну — фотографировал в движении. Кристофер не отрываясь смотрел на Катрин. Невысокая актриса послушно выполняла указания. Не зная Денев, британец вряд ли заметил бы ее на улице. Чем-то женщина напоминала Софи. Мелкие, но пропорциональные черты лица звезды увеличивались под прицелом объектива.
Серебристые зонтики, сверкавшие повсюду, вознесли Кристофера в модный рай. Лучший модный фотограф делал снимки знаменитейшей актрисы Франции — в его платье. Сотни тысяч читателей увидят фотографии. О чем еще мог мечтать простой английский парень?
Дом Камиллы Деланж оказался в центре внимания модной прессы. Заголовки гласили: «А вы наденете это?»
Представителям «четвертой власти» нравилась сама мысль, что молодой англичанин оживит образ закоснелого парижского дома. Выходило множество статей в духе «Англичанин покоряет Париж!».
Но покорил ли Кристофер этот город? Семья Деланж сильно в этом сомневалась: частных заказов было не так уж много.
— Продажи духов возрастут, — заверила Саманта Шанталь. — Не поэтому ли вы поддерживали дом на плаву все эти годы? Новый образ оживит его.
— Но принесет ли он прибыль?
Саманта вздохнула.
— Я найду священника, который объявит полупрозрачные платья «грешными». Тогда о Кристофере заговорят.
— Нам нужны заказы, — фыркнула Шанталь.
Саманта постаралась успокоить ее.
— Заказы будут. Людям всегда нужно время привыкнуть к новому.
Как-то вечером спустя две недели после показа коллекции Кристофер наконец-то дозвонился Софи домой. По крайней мере, она ответила.
— Я так хочу увидеться с тобой! — сказал юноша.
— Ты, кажется, огорчен, — задумчиво проговорила она. — Знаешь «Куполь»?
— Конечно.
— Буду там через полчаса. — Девушка повесила трубку до того, как он успел хоть что-то ответить.
Кристофер сбрызнул водой лицо и волосы, добавив немного «Eau Sauvage», [58]набросил пиджак и выбежал на улицу.
Благодаря лихому таксисту через двадцать пять минут парень уже был на людной террасе кафе. Софи пришлось ждать еще двадцать минут. Француженка неторопливо подошла к нему. Она надела облегающее шелковое платье цвета лаванды и накинула белую шаль, связанную крючком. Софи еще не определилась, быть сегодня Капризной Богатой Парижанкой или Модной Хиппи. Она обула босоножки на высоком каблуке, нанесла безупречный макияж, волосы собрала наверх, как всегда выпустив соблазнительную прядь. Кристофер вскочил и поцеловал девушку.
— «Кир рояль», — заказала она.
— Мне тоже, — добавил Кристофер. — Из чего он состоит? — спросил парень, когда официант ушел.
— Crème de cassis [59]и шампанское. — Девушка повернулась к нему. — ЧТО у тебя стряслось?
— На коллекцию — ни единого заказа. Что делать?
— Я видела фотографии. Très avancé. [60]
— В этом-то и проблема.
Кристофер взволнованно посмотрел на Софи.
— Девушкам вроде тебя мои модели нравятся. Как и некоторым редакторам авангардных журналов. Но пожилые дамы — постоянные покупательницы «Деланж», которые держат дом на плаву, — их не заказывают. Как привлечь новых молодых клиенток?
— У моей матери есть пара элегантных молодящихся подруг… — начала Софи.
— И конечно же, она рекламирует им «Шанель»?
— Да, но Коко боготворят не все. Для молодежи она слишком консервативна, даже банальна. Я попрошу мать направлять подруг к тебе. Если хотя бы одна из них что-нибудь закажет, остальные, как обезьянки, потянутся следом.
— Ты сделаешь это для меня? — Кристофер заглянул девушке в глаза.
— Да. — Софи достала сигарету и прикурила. — Сделаю.
Парень подался вперед.
— Почему?
— Потому что ты мне нравишься.
— Просто нравлюсь?
— Ну не будь таким настойчивым! — рассмеялась Софи. — Это вопрос моды, а не жизни и смерти!
— Для меня это то же самое! — воскликнул юноша. — Я постоянно думаю о тебе. Почему мы не вместе каждую ночь? Почему не занимаемся любовью? Ты сказала, что научишь меня!
— Кристофер, это Париж! — расхохоталась девушка. — Здесь все флиртуют, обманывают, играют.
Британец покачал головой.
— Я не играю ни в какие игры, а говорю что думаю. Кажется, я люблю тебя.
В этот момент появился официант с напитками. Софи растерялась, не зная, что сказать. Наивное, искреннее признание Кристофера совсем выбило ее из колеи. Из всех мужчин, с которыми она когда-либо заигрывала, никто ни разу не говорил столь простых и прямолинейных слов. Она глотнула коктейля, взяла сигарету и глубоко затянулась.
— Еще рано.
— Но почему, если я это чувствую?
Девушка положила руку на колено Кристофера. Ее выразительные зеленые глаза, полные сомнений и коварства, неотрывно глядели в его честные голубые очи. Юноша был невозмутим.
— Ты знаешь, чего хочешь, — удивленно прошептала Софи.
А потом одним глотком допила коктейль, встала и потянула парня за руку.
— Пойдем, — промурлыкала еле слышно. — Пойдем ко мне!
На улице она сказала таксисту адрес и добавила:
— Мы очень торопимся!
Говорить такое парижскому таксисту опасно, особенно жарким летним вечером. Машина, визжа тормозами, стремительно неслась по улицам, будто нарисованным масляными красками, к Клебер-авеню. На заднем сиденье Кристофер скользнул руками под платье Софи, нашел груди и нежно потеребил соски. Рука девушки ритмично двигалась у него между ног. Парень застонал. Они слились в поцелуе. Водитель воодушевился, увидев «кино для взрослых». Он то поглядывал на дорогу, то с интересом смотрел в зеркало заднего вида.
Кристофер и Софи выпрыгнули из такси и через секунду оказались в душном, ободранном лифте. Всю дорогу наверх они не выпускали друг друга из объятий. Софи расстегнула ширинку и просунула внутрь руку. Они продолжали целоваться, даже когда девушка открывала дверь. Она долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Потом влюбленные ввалились в квартиру, сорвали друг с друга одежду и упали на кровать. Кристофер снова оказался в ее спальне, снова наслаждался ее изящным телом и ненасытными губами. «Слава богу, я вечером принял душ», — подумал парень, зарываясь лицом между ее ног. Софи застонала, когда он нежно провел там языком, затем напряг его, доставляя девушке невероятное удовольствие. Француженке захотелось большего, и она притянула юношу, прогнулась и позволила войти в себя.
— Медленнее, медленнее… — шептала она.
Как и в прошлый раз, Софи скрестила ноги на его спине, позволяя проникнуть глубже. Ощущения переполнили Кристофера, и он до боли закусил губу, пытаясь обрести над собой контроль. Девушка теребила мочку уха парня и легонько дула туда, а он покрывал поцелуями ее лицо, почти не двигаясь. Софи с силой билась об него, стоная так, словно близился пик ее наслаждения… И вдруг вскрикнула. Кристофер тоже закричал. Они — редкое удовольствие — одновременно достигли вершины, разделили друг с другом силу блаженства, задыхаясь от стонов, будто испытывали невероятные муки.
— Люблю тебя, люблю, люблю… — шептал Кристофер, пока внутри его затихали сладостные отголоски.
«Такие ощущения могут и заставить влюбиться», — подумала Софи. Почти! Но ей стоит воздержаться от эмоций. Она не готова полностью довериться «британскому ангелу» ни телом, ни душой. Ладно, пускай телом — его она часто отдавала. Но не больше. Кристофер любит ее! Девушка знала: он ожидал услышать в ответ то же самое. Софи гладила любовника по голове, захватывая пряди густых белых волос. Ей нравилась свежесть его тела, и француженка вдохнула этот соблазнительный аромат юности, похожий на утреннюю росу.
Кристофер был опьянен не только вином, но и запахом кожи любимой, всегда надушенной, одурманивающей, вызывающей желание прикоснуться к ней языком. Он нежно поцеловал Софи. Самые сладкие, удивительные поцелуи après-sex! [61]Они могли значить лишь одно — любовь. Пусть Софи не осмелилась произнести это вслух, Кристофер и так все понял. Трудно не заметить волшебства, окутавшего их искристым светом.
Коллекцию «Шанель» показывали в совершенно иной атмосфере, чем прошел дебют молодого англичанина. Клиенты не хотели и не ждали изменений. Они пришли отдать дань уважения стилю дома, преклонить колени перед алтарем Шанель — да, это стало почти религией. Преисполненные трепета Коко-наркоманы жаждали полугодовую дозу. Они рассматривали мельчайшие детали defilé, [62]не сомневаясь, что найдут незаметные для неопытного взгляда изменения, отличительные знаки моделей этого сезона: чуть более свободная юбка укоротится на сантиметр, слегка расширится шелковая тесьма по краю пиджака, а на манжетах, возможно, будет не четыре пуговицы, а пять.
В газетах писали: «Еще больше неизменности в „Шанель“» или «„Шанель“, как всегда, элегантна». Но волшебство моделей дома крылось в том, что они никогда не становились demodé (это пугающее французское словечко означает «вышедший из моды, старомодный»).
Дамы из высшего света Парижа, актрисы и другие богатые особы жаждали носить именно эту одежду. Заказы текли рекой. Мастерская Гая работала в полную силу.
Однажды, через два месяца после демонстрации коллекции и выполнения первого потока заказов, Моник увидела, что Софи торопится уйти на перерыв, словно у нее срочные дела. «И что здесь может быть такого подозрительного?» — подумала девушка. Интуиция подсказала выждать, а не навязываться. Падчерица directrice непредсказуемая и скрытная. Мадам Антуан намекала, что будет трудно. Может, просто нужно время, чтобы они стали подругами?
И вот в один прекрасный выходной день Софи все-таки пригласила Моник к себе на обед.
Морозным осенним утром, надев замечательный костюм из серой шерсти и новый плащ от Бёрберри, Моник прошла пешком весь путь до места, где жила Софи, — образцового района недалеко от площади Этуаль, сплошь застроенного домами девятнадцатого века.
Хозяйка красиво уложила еду на большую тарелку и поставила на круглый стол около дверей, выходящих на крохотный балкон. Ее пес лежал там и иногда прибегал за лакомыми кусочками.
— Я не видела настоящих родителей, — проговорила стажерка. — Хочется узнать, кем они были…
— Должно быть, это тяжело, — кивнула Моник. — Я обожала отца. Он умер, когда мне было двенадцать. До сих пор тоскую…
— А твоя мама?
Моник вопросительно посмотрела на новую знакомую.
— Может ли мать ревновать дочь к мужу?
Софи засмеялась.
— Некоторые матери и дочери ненавидят друг друга.
— Дело не в ненависти, — задумчиво произнесла Моник. — Она унижала меня, не позволяя ощутить себя красивой. Называла бедняжкой.
— Непростительно! — фыркнула Софи. — Матери должны говорить дочерям, что они красавицы.
Она налила вина.
— Должно быть, моя мама погибла. Несчастный случай или что-то еще… В голове не укладывается, что родители бросили меня.
— Мадам Антуан никогда не рассказывала о ней?
— Она говорит, что ничего не знает.
Софи задумчиво отпила из бокала. Моник наблюдала за ней.
— Ты очень смелая.
— Меня никогда не называли смелой, — Софи поставила бокал, подалась вперед и поцеловала Моник в щеку.
После обеда хозяйка продемонстрировала гостье несколько собственноручно сшитых нарядов: простого покроя, из хорошей ткани. Наметанный глаз Моник заметил изъяны, но девушка не стала о них говорить.
— Отличные задумки, — сказала она. — Ты точно собираешься стать модельером?
— А чем еще заниматься? — спросила Софи. — Может, я и не очень целеустремленная, но хочу заниматься модой. Всегда хотела.
Моник ушла от Софи часов в пять. Одним глазком заглянув в другой мир, она шла по Елисейским Полям словно во сне, воодушевленная всем тем, что Париж мог ей предложить. Ее место здесь. Вряд ли она вернется в Анжер.
Моник пришла домой и в своей комнате обнаружила письмо от сестры.
«Почему ты бросила меня здесь? — так оно начиналось. С каждым новым прочитанным словом Моник испытывала все большие угрызения совести. — Когда я смогу приехать к тебе? С maman очень сложно. Пожалуйста, навести нас поскорее. Когда ты здесь, моя жизнь веселее и проще».
Конечно, Моник чувствовала, что виновата. Она так жаждала уехать в Париж, что совсем не подумала о Катрин. И теперь осознала, как сестре трудно.
До знакомства с Софи Моник считала, что красивых девушек судьба балует. Она думала, что стройная симпатичная Катрин пойдет по жизни легко и весело, и совсем не понимала, что их эгоистичная мать постоянно будет совать нос не в свои дела. Стоило поискать квартиру и позвать сестру к себе.
ГЛАВА 9
С первого показа коллекции «Деланж» прошло уже много времени. Ее продолжали демонстрировать по три раза в неделю в три часа дня. После выхода невесты vendeuses оживленно подавались вперед, держа наготове книги заказов, но клиентки проходили мимо, улыбаясь и помахивая им.
В конце концов Кристофера вызвали в кабинет Шанталь Деланж. Когда юноша вошел, мимо него пролетели журналы с фотографиями его моделей на обложках и врезались в стену.
— Пресса — oui! Клиенты — non! — закричала начальница.
Британец сердито глянул на нее.
— Если бы попали в меня… — начал он, затем развернулся и вышел.
— Кажется, она не понимает, что твои модели на фотографиях выполняют свое предназначение, — сказала Саманта за обедом в «Ла Кетш». — Это замечательная реклама. Каждая обложка журнала обеспечивает большие продажи духов. Неважно, что одежда не пользуется таким спросом.
— А для меня как раз это и важно, — возразил Кристофер. — Я хочу, чтобы женщины покупали и носили мои модели. Меня не волнует, сколько духов продает «Деланж».
Directrice не поверила своим ушам.
— Продажи духов оплачивают твою работу. И не только твою!
Моник достигла такого уровня мастерства, что могла за день подготовить костюм к первой примерке. Она была тактична с клиентками, выслушивала их и внимательно изучала отражение в зеркале cabine. Важнее всего для девушки стало идеально подогнать одежду по фигуре. Vendeuses обожали Моник. Клиентки просились на примерку именно к ней. Даже выстраивались в очередь. Точнее, записывались. Моник уверенно двигалась к должности главы мастерской.
Мадам Антуан снова позвала ее. На этот раз директриса заказала две маленькие чашки эспрессо из кафе на первом этаже.
— Спасибо, что подружилась с моей дочкой, — сказала она, наблюдая, как девушка кладет сахар в свою чашку.
— Но разве Софи нужна такая подруга, как я? — удивленно спросила Моник.
Синие глаза проницательно посмотрели на нее.
— У тебя есть редкое для мира моды качество. Ты, видимо, даже не осознаешь, насколько уникальна. Ты настоящая. С тобой ее жизнь станет… гармоничнее.
— Она говорила, что хочет основать свой модный дом, — улыбнулась Моник.
— Софи всегда торопится. Для начала ей нужно занять свою нишу здесь. Слышала, ты продвигаешься по карьерной лестнице удивительно быстро. Таких успехов в нашем доме не добивался никто и никогда.
На следующий день Софи пригласила Моник пообедать в «Ле Драгстор» на окраине Елисейских Полей. Дочь мадам Антуан заказала два огромных гамбургера.
— Зачем моя мать вчера вызывала тебя к себе в кабинет?
— Она намекнула, что я могу стать главой ателье. Только не говори никому.
— Здорово! Будешь хорошо зарабатывать. Ты это заслужила. — Софи улыбнулась. — Ты так усердно трудишься.
— В следующий раз повысят тебя. — Моник попыталась подбодрить подругу.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |