Девушка просияла, допивая кока-колу.
— Спасибо, что выслушал. А теперь подумаем, как превратить «Деланж» в самый шикарный дом на планете. Даже лучше «Шанель».
— Девушки, знакомьтесь, это Софи, — провозгласила глава ателье. — Она будет проходить stage [49]у нас.
Софи неуверенно зашла в мастерскую. Остальные работницы посмотрели на нее. Моник очень внимательно оглядела симпатичную новенькую — и внутри поднялась волна противоречивых эмоций. Одна из них — зависть. Скромница увидела в этой девушке угрозу.
Остальные с первого взгляда поняли, что Софи лучше одевается и красивее говорит: очевидно, испорченной богатенькой девочке понадобилась stage, чтобы подняться по карьерной лестнице.
Работницы садились на скамью, совсем новеньким приходилось протискиваться на незавидное место посередине. Чтобы забраться туда, Софи подняла изящную ножку, показав дорогие туфли.
«Неужели не понимает, что такая роскошь вызовет только зависть?» — подумала Моник. Она искоса наблюдала за Софи. Та присела рядом с Матэ из Алжира и спокойно занялась подкладками для юбки. Пахло от новенькой дорогими духами.
Мраморно-бледная кожа Софи, зеленые глаза, роскошные рыжие волосы, манера держаться так, словно она из другого мира, — Моник не могла оторвать от девушки взгляд. Она постаралась сосредоточиться на работе.
Софи глубоко вздохнула и начала шить. Она поступилась гордостью, попросив мать устроить stage. Хотя помочь начать карьеру — меньшее, что могла сделать мадам Антуан. Работать на «Шанель», даже бесплатно, интереснее, чем учиться в школе «Шамбр синдикаль». Она вошла в мир высокой моды! Только одно плохо: шитье подкладок оставляло слишком много времени на размышления.
В обед девушки убегали из мастерской, чтобы бросить металлические судки с едой, berlingots, в котел, полный горячей воды. Софи скинула рабочий халат и надела джинсовую куртку. Моник пошла за ней по служебной лестнице и дальше до площади Мадлен. Мужчины оборачивались Софи вслед. Если месье Гай безумно влюбится в нее, сможет ли Моник винить мастера? Будь она мужчиной, кого бы выбрала: себя или Софи? Соревноваться бессмысленно.
Моник всегда вела себя рационально, знала, что делает, но сегодня интуиция подсказала ей не упускать девушку из виду.
Софи не сделала ничего подозрительного: присела за столик уличного кафе и заказала сырный багет и кофе со сливками. Когда заказ принесли, принялась есть, то и дело поглядывая на часы. Очевидно, не привыкла к перерывам в сорок пять минут и не хотела опаздывать.
Моник сидела через несколько столиков от «объекта», прихлебывая кофе из крошечной чашечки. Она хотела во что бы то ни стало узнать побольше о незваной гостье, как окрестила стажерку с первого взгляда.
Держа в руках чашку, Моник время от времени откусывала от яблока, которое взяла из сумки. Софи расплатилась по счету, и «шпионка» проследила за ней до дома, держась позади на расстоянии двадцати шагов. Глупо паниковать только потому, что в ателье появилась хорошенькая швея! Моник стало стыдно.
Вторая половина дня за работой пролетела очень быстро. Софи велели переделать подкладку для юбки: та была неправильно сметана. Моник немного позлорадствовала про себя: «Просто кошмар, если бы эта девушка оказалась еще и хорошей работницей!»
Вечером, когда месье Гай отпустил их, Моник снова пошла на двадцать шагов позади рыжеволосой красавицы, на этот раз до ее дома. Увидев, где живет новенькая, «шпионка» сможет догадаться, почему та пришла в ателье.
Она изо всех сил старалась не отставать, когда Софи огибала медленно бредущих прохожих или сходила с тротуара, чтобы обогнать их. Они обошли площадь Согласия и повернули на Елисейские Поля. Моник никогда не нравились здешние огромные кафе и выставки автомобилей. К ее облегчению, Софи прошла мимо первой станции метро «Клемансо» и быстрым шагом добралась до конца проспекта. На площади Этуаль она повернула налево, пересекла два проспекта и пошла по Клебер-авеню. Вместо офисов появились жилые дома, множество продуктовых и цветочных магазинов. Истинно буржуазный район. Софи остановилась, нажала на звонок и, открыв большую деревянную дверь, скрылась в доме.
Моник пересекла проспект и подняла взгляд на здание. Через несколько минут на последнем этаже отворились окна, и Софи вышла на крошечный балкон. Вокруг хозяйки радостно прыгала маленькая собачка. Девушка погладила ее, подтолкнула обратно в квартиру и ушла следом. Моник ждала. Через некоторое время входная дверь открылась, и Софи вышла на улицу с собачкой на поводке. Походила вокруг дома. Моник сделала вывод, что девушка живет одна.
Моник вернулась домой поздно. Сестры старались сохранить ее ужин теплым. Девушка соврала, что задержалась на работе. Она не могла понять, зачем сделала то, что сделала. Поклялась себе больше не преследовать Софи. Если и наведается к ней снова, то лишь по приглашению. Только вот с чего вдруг богатенькая стажерка станет ее приглашать?
— Кристофер, пойдешь на марш протеста? — спросил Клаус как-то воскресным майским днем.
— Против чего?
— Пройдем по бульвару Сен-Мишель, потом вдоль Сены, требуя, чтобы президент Джонсон не посылал новые войска во Вьетнам, — терпеливо объяснил фотограф. — Надо, ради идеи!
— Я собирался делать эскизы… — вздохнул британец.
— Послушай, приятель. — Немец положил руку на плечо соседа. — Знаю, ты обожаешь моду, но это важнее. Если мы не покажем Америке, что думаем, то как остановим войны?
— Разве это наша работа?
— Конечно! Знаешь, как говорят? «Занимайся любовью, а не войной». Не прикрывайся модой! Вокруг большой и опасный мир! Наш долг — изменить его.
К парням подошла Саманта в свитере и джинсах. Девушка скептически посмотрела на свои черные сапоги.
— Не уверена, что обувь подходящая, — предупредила она Клауса, когда компания выходила из квартиры.
Они проехали на автобусе по Пон-Нёф, затем прошли пешком до бульвара Сен-Жермен в сторону Сен-Мишель. По всему маршруту выстроились грузовики с мрачными, неподвижными полицейскими в касках и с черными дубинками.
— Что они здесь делают? — Саманта указала на стражей порядка.
— Ждут приключений, — сообщил фотограф.
— Клаус, — предупредила девушка, — если кто-нибудь наступит на мои новые сапоги, я покажу, что такое настоящий протест!
Они подошли к перекрестку Сен-Мишель и Сен-Жермен. Толпа студентов с плакатами и американскими флагами ждала начала марша.
Кристофера накрыла волна противоречивых эмоций: радость смешалась с возмущением. Он приехал в Париж заниматься модой, а не политикой, но одухотворенные лица студентов и хиппи в расшитых кафтанах, с невообразимым макияжем и цветами в руках потрясли британца. Мода и бунт против системы встретились лицом к лицу — и слились воедино. «Одежда должна выражать протест, если этого требует время!» — осознал он. Наряд можно разорвать и перешить в более современный… Значит, то же самое можно сделать и с обществом. Молодежь потеснит закоснелую парижскую изысканность и построит новый порядок. А Кристофер будет с ними, поддержит революцию! Британцу так хотелось создавать одежду для девушек, а не пожилых клиенток «Деланж»! Но парень понял, что этим людям — будущему моды — его наряды не по карману. Их униформа — джинсы. Как он сможет переманить таких дамочек из джинсов в свои платья? Молодая красавица позвала его присоединиться к маршу. Британец толкнул Клауса в бок и высоко поднял плакат с надписью: «Занимайтесь любовью, а не войной».
— Это что, хиппи? — Саманта оглядела наряды протестующих и неодобрительно покачала головой. — Скорее «солянка с медальонами». Пожалуй, подожду вас в кафе.
Девушка остановилась у пустого столика на террасе.
— Саманта… — предостерегающе начал Клаус.
— Нет, правда, это не по мне. — Она подтолкнула парней на улицу и присела за столик. — Мальчики, напротестуйтесь вдоволь и возвращайтесь. Я пока понаблюдаю за людьми.
— Ты совершаешь ужасную ошибку. — Фотограф печально посмотрел на свою девушку. — Сегодня мы можем изменить мир!
— Я лучше переобуюсь. — Она пожала плечами. — Эти сапоги не такие уж и удобные!
Клаус сдался и отошел к Кристоферу.
— Да уж, не смог я пробудить ее политическое сознание, — фыркнул он.
Все ждали начала марша. Юному модельеру улыбнулась симпатичная американка, стоявшая рядом, и передала ему цветок. Британец принял его и поблагодарил девушку.
— Ты был прав, — проговорил Кристофер. — Протесты — вещь полезная!
— И… — поднял брови Клаус, — отличный способ познакомиться!
Толпа пошла по бульвару Сен-Мишель, и Кристофера снова накрыла волна эмоций. Он почувствовал, что приобщается к молодому, бесстрашному движению. Даже голова закружилась! Он тоже будет бороться за мир во всем мире! Юноша не мог дождаться момента, когда воплотит новые для себя ощущения в эскизах.
На площади Сен-Мишель людей остановил полицейский кордон. По плану, протестующие должны были повернуть налево, пройти вдоль Сены к Дому инвалидов и перейти на Правый берег. Толпа некоторое время ждала, а затем с негодованием потребовала освободить дорогу. Стена защитников правопорядка не собиралась двигаться с места. Молодежь кричала и пела. С чего вдруг на Правом нельзя митинговать? В стране демократия или как? В одно мгновение, как водится, толпа взбесилась. Кристофер как раз собирался попросить у американки номер телефона, когда ему в голову попал булыжник. Кто-то кинул в полицию, но промахнулся. По лбу британца побежала струйка крови.
— О боже, Крис, ты в порядке? — Клаус схватил его и оттащил в кафе, где сидела Саманта.
Завидев мужчин, девушка вскочила на ноги.
— Господи! Знала ведь, без неприятностей не обойдется!
— Я в норме… только посижу недолго. — Кристофер хватал ртом воздух.
Парень рухнул в плетеное кресло. Рядом сверкнул фотоаппаратом вездесущий папарацци. Какая-то девушка опустилась на колени перед «британским ангелом» и приложила платок к его лбу.
— Ты в порядке?
Он открыл глаза и увидел Софи: повседневная одежда, на голове — шарф, завязанный в стиле хиппи.
— Софи, ради всего святого, что ты здесь делаешь?
— Маршировала позади. Видела, как тебя ранили.
Она откинула с его лба растрепанные волосы и сильнее прижала платок.
— Все обойдется, — засмеялся парень. — Зачем ты здесь?
— Пришла вместе с друзьями из Сорбонны. Это все они устроили. Ну а ты какими судьбами?
— Клаус позвал. Как-то все случайно вышло. Клаус, Сэм, познакомьтесь, это Софи!
Саманта подалась вперед и внимательно оглядела француженку.
— Ты его девушка? — спросила она. — Актриса?
— Я не актриса, — засмеялась Софи. — И не люблю слово «девушка». Я свободная птица.
— Ба! — изумилась Саманта. — Работаешь в сфере моды?
— На первой ступеньке лестницы «Шанель», — кивнула Софи. — Прохожу stage в мастерской. Мечтаю стать модельером.
— Правда? — просияла американка. — Тогда тебе нужен хороший рекламный агент!
— Я пока даже не уверена, выдержу ли stage, — вздохнула Софи. — Монотонность сводит с ума.
Она нежно дотронулась до волос Кристофера и убрала платок, чтобы посмотреть на рану.
— Может, стоит наложить пару швов? — предложила Софи.
— Не знал, что ты так обо мне печешься, — улыбнулся раненый.
— Но булыжник был просто огромный!
— Спасибо за заботу. — Британец приподнялся, собираясь поцеловать ее. — Камень лишь слегка коснулся головы. Если бы попали точно, я был бы уже мертв.
Юноша прижался к губам француженки, сгорая от желания взять такси и поехать к ней на квартиру.
— Эти двое думают, что спасут мир! — захохотала Саманта, обращаясь к Софи. — Совсем свихнулись на этом глупом марше. Их же могли убить!
— Все было спокойно, пока нас не остановили flics, [50]а какие-то болваны не раздобыли булыжники, — сказал Клаус.
— Пусть пообещает тебе, что больше никогда не будет участвовать в подобных сборищах! — сказала Саманта Софи.
— В следующий раз пойдем все вместе. — Софи холодно посмотрела на нее. — Я тоже против войны. Ребята из Сорбонны планируют еще много маршей. Они хотят бороться с системой!
— Ты умница. — Кристофер положил руку на талию француженки. — Я теперь тоже за Мир и Любовь. Дитя цветов внутри меня хочет свободы!
Саманта до сих пор разглядывала Софи.
— Слушай, ты не думала стать моделью? — наконец спросила американка. — У тебя идеальное для современной моды лицо. На фотографиях ты бы смотрелась сногсшибательно. Что думаешь, Клаус?
Тот оглядел новую знакомую и кивнул.
— Никогда не задумывалась, — пожала плечами Софи. — Саманта, а почему ты не пошла на марш? Разве ты не за мир во всем мире?
— Да, это было бы здорово. Но эти сапоги отлично подошли к моему наряду. Я не хотела их испортить. Булыжник мог ведь упасть и мне на ногу!
Софи несколько секунд красноречиво смотрела на нее. Потом они с Кристофером переглянулись, и француженка сильнее прижалась к парню.
Пока все ждали напитки, Софи сбегала в pharmacie, [51]купила несколько лейкопластырей и аккуратно заклеила одним рану Кристофера.
По логике вещей произошедшее должно было сблизить их, но как только компания добралась до квартиры парней, Софи под каким-то предлогом ушла.
— Чего это она? — взорвалась Саманта.
— Ох, заставляет Кристофера страдать, — поведал ей Клаус. — Я уже несколько недель слушаю монологи об этой Софи. — Он повернулся к соседу. — Начинай уже встречаться с другими! Пришла твоя очередь строить из себя недоступного. А может, найдешь кого получше.
— Когда мы с Софи познакомились, — вздохнул Кристофер, — я сразу понял, что она моя единственная. У каждого на планете есть вторая половинка.
— Господи, прямо как в сказке! — ахнула Саманта. — Я так реагирую на костюмы от Шанель!
— Вы же видели, как она заботилась обо мне, — проговорил британец. — Просто ей что-то мешает…
— Твоя единственная просто притворяется недоступной, — пробормотал Клаус. — Думает, раз она красивая, то…
— Я подожду, — заявил модельер.
— Но не слишком долго, — посоветовала Саманта. — О таком, как ты, мечтает множество девушек!
— Ага, и он запал на единственное исключение из правила! — засмеялся Клаус.
— Может, хватит обсуждать мою личную жизнь? — оборвал его Кристофер, сверкнув глазами. — Давайте лучше расскажу, как сегодняшний день повлияет на мою первую коллекцию!
— В лучшую сторону? — заинтересовалась Саманта.
— Одежда будет демократичнее, покрой — проще…
Американка кивнула.
— Вообще-то Сен-Лоран анонсировал коллекцию «Богатый хиппи».
— Ну, значит, у меня будет «Бедный хиппи».
— И что на это скажет Шанталь Деланж?
— А не пошла бы Шанталь Деланж сами знаете куда!
— Она очень обрадуется!
ГЛАВА 7
— Нам такая реклама в прессе ни к чему!
Шанталь Деланж угрожающе размахивала журналом «Фигаро», вышедшим в понедельник. На обложке — ангельское лицо Кристофера: светлые волосы растрепались, по лбу струится кровь. Но выглядел он необычайно довольным: Софи придерживала платок.
И заголовок: «Модный протест: англичанин Кристофер Хатчинс, новый дизайнер модного дома „Деланж“, получил антивоенную травму. За ним ухаживает Софи Антуан, дочь Лорана Антуана».
— Марш должен был быть мирным, — сказал Кристофер.
Шанталь посмотрела на лейкопластырь на его лбу.
— Кристофер, мы платим тебе за дизайн, а не за протесты!
— Простите, но моя жизнь вне работы вас не касается! — воскликнул юноша. — Разве во Франции не демократия? У меня нет права высказывать свое мнение?
— Среди наших клиенток есть американки, — напомнила она. — Им не понравится, что наш модельер критикует политику их страны!
— Но я критикую не Америку, — нахмурился он, — а войну!
Парень шел к себе в кабинет походкой триумфатора. Митинг вдохновил его. В жизни есть вещи поважнее моды. Одежда должна отражать действительность. Кристофер достал несколько эскизов, нарисованных под влиянием субботних впечатлений. Теперь он преисполнился уверенности, что должен создавать новую одежду для недавно открытого для себя мира.
Кремовый костюм из шерсти с золотыми пуговицами, обшитый темно-синей тесьмой, — воплощение стиля Шанель — заставлял Моник вздыхать каждый раз, когда его возвращали с примерки. И грустить о том, что она не может его купить. Декоративная отстрочка на пиджаке из шероховатой эластичной шерсти повторяла линии тела. Строчки не были прямыми, но казались таковыми. Шелковую подкладку с ярким розово-фиолетовым цветочным рисунком отделали по краю плоской золотой цепочкой, утяжелявшей низ. Но в целом пиджак был легче воздуха.
Как-то днем, когда Гай вышел из мастерской, Моник решилась надеть пиджак. Он идеально подошел девушке. Она застегнула пуговицы, и остальные работницы ахнули, дивясь волшебству, которое может сотворить вещь от Шанель с одной из них. В мгновение ока простая швея превратилась в даму из высшего общества, женственную и утонченную. «Этот костюм — моя мечта», — подумала она. И вдруг услышала, как Матэ затаила дыхание. Месье Гай стоял в дверях и снисходительно улыбался.
— Тебе нравится этот костюм? — спросил портной на следующее утро, когда они с Моник остались в мастерской одни. — Если сможешь позволить себе два метра дорогого твида, разрешишь мне сшить для тебя такой?
— Ох, месье Гай, — просияла она. Затем нахмурилась: — Но где мне носить его?
— Почему бы не решить это, когда он у тебя будет? — усмехнулся мастер.
«Наверное, хочет показать, как он меня ценит», — подумала швея.
Метр великолепной британской шерсти стоил пятьдесят франков. А понадобится два. Роскошь… Но Моник не смогла устоять. Она представила, что наденет костюм на Рождество, когда поедет навестить семью. Девушка с нетерпением ждала момента, когда сможет носить собственный наряд от Шанель.
Они устраивали примерки в конце дня. Когда Гай помогал ей надевать пиджак, он проводил рукой по груди. И казалось, не замечал этого. А Моник изо всех сил старалась не выдать свои истинные чувства.
Одна работница сказала, что видела, как месье Гай целовался с манекенщицей на примерке. Другая девушка пошла дальше: пустила слух, что наблюдала, как портной занимается любовью с моделью на рабочем столе. Моник отказывалась верить сплетням.
Когда костюм был готов, девушка отнесла его в Шатле и показала хозяйкам и соседкам. Они ощупывали дорогую вещь, восторгаясь мастерством пошива и качеством ткани. Моник позволила каждой примерить пиджак. В своей комнате она повесила костюм на вешалку и, попивая вино, размышляла, куда надеть сокровище.
Девушка вспоминала примерки со счастливой улыбкой. Неужели мужская рука на талии или пристальный взгляд, задержавшийся на фигуре, вызвали такие желания и мысли?
Не один год она резала плотную мягкую ткань, сшивала детали, делала аккуратные стежки. Тысячи, а может, миллионы стежков… Усердная работа прогоняет мысли прочь. Моник отреклась от своей чувственности и знала это. Но теперь, глядя на костюм, напоминающий минуты, проведенные с Гаем, она вновь обрела ее. Когда мастер случайно касался девушки, ее тело оживало.
Примерки первой коллекции Кристофера начались в июне. Юноша как раз закалывал булавками платье на одной из моделей дома, когда в cabine ворвалась Саманта. Вся в слезах.
— Бобби Кеннеди! — всхлипнула она.
Британец перевел взгляд с платья на подругу.
— Что с ним?
— Его убили! Не будет еще одного президента Кеннеди в Белом доме.
Кристофер ошарашенно помотал головой.
— Мартина Лютера Кинга убили всего несколько недель назад!
Саманта кивнула.
— Что же творится в моей стране? Зачем кому-то вздумалось убивать еще одного Кеннеди? И почему убили первого?
Кристофер непонимающе покачал головой.
— Я так расстроилась, будто знала его лично. Обожаю семью Кеннеди! — Девушка хлюпнула носом и тяжело вздохнула.
— Я даже представить не мог… — Британец запнулся.
— Да, — заверила его Саманта. — Я заинтересовалась политикой в день, когда застрелили президента: узнала, что на Джеки Кеннеди был костюм от Шанель. Она тоже страстная поклонница Коко. Должно быть, она сейчас вне себя от горя.
— А как насчет его жены Этель?
— У нее детей штук сто, ей есть о ком заботиться. Мой кумир — Джеки, — вздохнула Саманта, смахивая с глаз слезы. — Я считаю себя похожей на нее.
Шесть недель спустя три vendeuse «Деланж», крохотные старушки в черном, сидели в салоне на позолоченных стульях, словно птицы на жердочке, и хмуро поглядывали на Кристофера, ожидая показа коллекции осень — зима'68. Чутье подсказывало им, что юноша отважился на дерзость.
— Посмотри на их лица. Они ненавидят новшества, — прошептал Саманте англичанин. — Им подавай только «хлеб с маслом», на который есть устойчивый спрос.
— Им нужны только деньги. Дашь старушкам немного pain et beurre? [52]— шепнула та в ответ.
— Не будет никакого pain et beurre, — засмеялся он. — Ни единой корочки!
Кристофер не стал обращать внимания на страхи Шанталь Деланж насчет его возраста. Парень верил, что дизайнер может смело моделировать что захочет. Последние две недели подготовки коллекции дорого обошлись всем. Манекенщицы падали в обморок. Критика доводила швей до слез. В голове юноши роилось слишком много идей, и все — на следующий сезон. И вот в субботу в половине одиннадцатого утра персонал «Деланж» собрался в основном салоне для генеральной репетиции.
Лучшие модели, которые работали только на первой неделе показа, сидели, задрав ноги на туалетный столик cabine, и ждали, когда одежду принесут прямо из мастерской. Девушки были накрашены ярко, как балерины в театре, — так нравилось Кристоферу.
Модельер стоял посередине салона. Он напряженно вздохнул и нахмурился. Рядом ассистентки держали на подносах перчатки, кольца, броши, бусы, серьги, цветы, перья, шарфы и сумочки. Вдохновленный Жак стоял возле горы шляпок.
«Решили, что я хочу украсить свои модели простого кроя невероятным количеством аксессуаров», — весело подумал британец. Но он не желал ломать безупречные линии нарядов шляпами, бусами, шарфами, сумочками или сережками. Разве что добавит простые жемчужные гвоздики.
Одна за другой появлялись модели в неукрашенных платьях и костюмах. Кристофер распределил простые серьги-гвоздики, не обращая внимания на подносы с перчатками, бижутерией и аксессуарами.
Слегка приоткрыв рот, vendeuses хмуро смотрели на незатейливую одежду. Дизайнер заметил это и рассердился.
— Mesdames? — Он остановил моделей и подошел к vendeuses. — Может, вы просто теряете здесь время? Уверен, вам есть чем заняться на выходных.
Старушки потрясенно посмотрели на юношу и зашептались.
Шанталь подбежала к нему и отвела в сторону.
— Vendeuses всегда смотрят показ коллекции, — начала она.
— Я не против, чтобы они смотрели, но не оценивали. Угнетающая атмосфера ни к чему. Хватит и внимания прессы.
— Ради всего святого, не строй из себя диву! — воскликнула Шанталь. — Мы избавились от Жюля, чтобы избежать подобного. Что не так с бижутерией, шляпами и перчатками? Мы зарабатываем деньги на этих вещах. Если покажем их в коллекции, больше продадим.
Кристофер мрачно посмотрел на начальницу.
— Они сводят на нет весь эффект.
Та сердито глянула на него, развернулась и пошла прочь.
Саманта увела модельера в сторону.
— Не срывай злость на vendeuses, — предупредила она. — Они лишь продают одежду. Тебе нужна их поддержка. Пожалуйста, извинись.
Девушка умоляюще посмотрела на друга. Кристофер вдохнул поглубже и вернулся к женщинам. Поклонился, поцеловал каждой руку.
— Mesdames, прошу прощения, я слишком разволновался. Пожалуйста, останьтесь, буду рад вашим отзывам.
Старушки переглянулись и приняли извинения. Кристофер посмотрел на Саманту.
— Хорошо, начинаем…
Модели начали проход. На мгновение Кристофер возликовал, позабыв обо всем: его проект воплощен идеально! Британец давал моделям указания: как двигаться по салону, где останавливаться, поворачиваться и идти обратно.
— Не улыбайтесь так широко, — скомандовал он. Девушки укололи его взглядами. Кристофер выбрал спортивных, подвижных манекенщиц не старше двадцати пяти лет, из лучшего агентства. Он немного изменил порядок показа. Послал за двумя главными портными ателье, чтобы они поправляли шов на платье, пиджаке или по краю. Серию моделей показывали группами по четыре. Платья и костюмы — незатейливые, без украшений. Твид, двусторонняя шерсть, даже винил! Яркие цвета, только кое-где — пастельные. Много белого. Чуть золота и серебра для вечера. Несколько черных платьев с перекрестными лямками или отделкой на плече.
Репетиция закончилась в семь вечера.
Обошлись малой кровью: только одна модель упала в обморок, только одна швея разрыдалась. Ассистентки понуро вернули в кладовую подносы с перчатками, шарфами, сумочками и бижутерией. Кристофер не использовал ничего.
Коллекция, от которой зависело так много, была готова к показу.
ГЛАВА 8
Женщина, заказавшая костюм в известном модном доме, ожидает чуда: работники будут суетиться вокруг, и она почувствует себя неповторимой. Но, увы, все знали (хоть это и не обсуждалось), что две «неповторимые» состоятельные парижанки рискуют случайно встретиться в одинаковых нарядах. В обязанности vendeuse входило со всей возможной тактичностью отговорить клиентку от какой-то модели, если ту уже заказала ее подруга или соперница.
Никто не предупреждал Моник, что в городе есть две мадам Вертер и обе — клиентки «Шанель».
В тот день девушка помогла мадам Вертер надеть шерстяной костюм лавандового цвета, который, как ей казалось, уже подгоняла две недели назад. Вот только дама сбросила вес и выглядела несколько иначе. Моник решила, что в тот раз слишком сосредоточилась на костюме и не обратила внимания на лицо клиентки.
— Мадам похудела с прошлого визита… нужно забрать в талии, — подметила девушка.
Женщина недоуменно уставилась на нее.
— Но я в первый раз надеваю это!
— Нет, мадам, — поправила Моник, не обращая внимания, что месье Гай толкает ее ногой, — мы примеряли на вас костюм две недели назад. Помню, я еще подумала, что этот твид замечательно вам…
Клиентка замерла.
— Гай, молодая леди путает меня с кем-то? — спросила она ледяным тоном. — Второй мадам Вертер пошили такой же костюм? Если это так, я отменяю заказ.
Она сняла юбку и с отвращением, будто дохлую крысу, протянула портному.
Назад в мастерскую Моник шла вместе с мрачным, как туча, начальником.
— Забыл тебе сказать, что мы никогда не говорим на примерках клиенткам о заказах других клиенток…
— Но, месье, я не знала… То же имя, тот же костюм…
Он мотнул головой.
— Я должен был предупредить. Прости. Не беспокойся, возьму вину на себя.
Гай несколько мгновений пристально смотрел на швею. У Моник сладко сжалось сердце. Он собирается пострадать из-за ее глупой ошибки. Он защищал ее, и ей нравилось это ощущение.
Вечером Моник робко постучала в незапертую дверь кабинета мадам Антуан. Тот скорее напоминал небольшую гостиную, нежели офис, софа напротив двух покрытых клетчатой тканью кресел, букет свежих цветов, свечи марки «Рига» наполняют комнату навязчивым ароматом духов «Шипр». Мадам Антуан сидела за антикварным письменным столом, заваленным номерами «Вог» и «Уименз веэ дейли». На журнальном столике лежали ежедневные газеты.
Директриса — глаза-сапфиры и пышные светлые волосы резко контрастировали с красной помадой на губах — сурово посмотрела на девушку. Мадам Антуан была слегка приземистой, но потрясающе изящной. Она носила лишь темно-синие наряды, словно других цветов не существовало. Казалась дамой строгих правил.
— Мы потеряли очень важный заказ. — Синие глаза нацелились на девушку, вызывая угрызения совести. — Два метра великолепной шерсти испорчено, ценная клиентка расстроена. Что вы ей сказали?
Моник покраснела.
— Всего лишь сделала комплимент по поводу сброшенного веса.
— Думая, что это первая мадам Вертер? Но это оказалась вторая.
— Мне никогда не приходило в голову, мадам, что у парижанина может быть две жены, — выпалила Моник.
Directrice замерла на несколько секунд, затем раздался серебристый переливчатый смех.
— Месье Гай берет вину на себя, — наконец произнесла она. — Говорит, не может запомнить мелких деталей парижского общества. Я не упрекаю тебя, но во время примерок лучше не открывай рот, пока не спросят.
— Да, мадам.
— Гай тобой доволен. Если возникнут проблемы с клиенткой — я всегда в своем кабинете, и дверь открыта.
— Да, мадам.
— Au revoir.
— Спасибо, мадам.
«И почему я поблагодарила ее за выговор?» — удивленно подумала Моник. Пришлось признать, что мадам Антуан умела манипулировать людьми.
Девушка успела сделать лишь несколько шагов по служебной лестнице, когда ее снова позвали.
— Ах да, Моник! — Мадам Антуан произносила ее имя как-то по-особенному очаровательно.
— Oui, мадам?
Directrice появилась в дверях.
— Я подумала… ты могла бы подружиться с моей младшей дочерью. Может, даже повлиять на нее. Видишь ли, у нее бунтарский характер.
— А чем она занимается?
Мадам Антуан потупила глаза-сапфиры и нахмурилась.
— Софи проходит stage в вашей мастерской. Знаешь ее?
Моник покраснела.
— Софи — ваша дочь? — запинаясь, спросила она.
— Падчерица. Приглядишь за ней? Буду очень признательна.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |