— Прости. Черт… черт. – Я поздно понял, что опять начал просить прощения и крепко зажмурился, ожидая, что на меня снова накричат.
Джи только обнял меня, прижав головой к своей груди и ласково погладив по макушке:
— Ты слишком добрый для этого мира…
Часть 24
Вечно кипящая и кропотливая работа муравейника нашей редакции завершилась удачным выпуском нового журнала. Сотрудники, как кроты, выползали из своих душных, как на подбор серых кабинетов, образуя в холе галдящую бесформенную толпу. Позже мужчины уже сливались в одно большое бело-черное пятно благодаря своей офисной одежде, и лишь изредка это пятно разбавлялось однотонными платьями женщин, которые так же не отличались какой-либо пестротой или смелостью в образе.
С точки зрения профессионала, я решил, что моя клетчатая рубашка сильно испортит строгую композицию цветов наблюдаемой мною картины, поэтому я просто остался стоять в стороне. По правде говоря, имела место и другая причина: мне довелось проработать в коллективе чуть больше месяца, а я еще не до конца познакомился со всеми сотрудниками нашего издательства. И именно поэтому на таких летучках кровь в моих ногах густела до состояния бетона, а взгляд застывал в отрешенности. Возможно, я все еще чувствовал, что мне здесь не место. Конечно, кто-то пытается со мной подружиться, как это делает Джамия, Алисия, Рэй или Майки, но в основном я вижу лишь безмолвные неприязнь и недоверие, и лишь только Молко при любой подходящей возможности демонстрирует их с отборной прямолинейностью. Даже сам Нью-Йорк, кажется, тоже пытался вытеснить меня сегодня: солнце плавило стекла высотных зданий, асфальт грозился задымиться и забурлить грязно-серой кашей, воздух, словно горячий жир, стекал густыми струями на землю, от чего, поглядев в окно, можно было подумать, что он осязаем.
Сейчас Брайан незатейливо припарковался возле стены, прямо возле меня, и глядел в пространство с таким же безынициативным взглядом. Он игнорировал мое присутствие уже несколько дней, но сейчас, то ли от удушливой жары, плавящей мозг, как мороженое, то ли от скуки, решил все-таки обратиться напрямую ко мне:
— Это стадо оскорбляет взгляд профессионального стилиста. Я уже молчу о том, что в такую жару одеваться в плотную ткань крайне глупо.
Я сначала несколько раз повертел головой, дабы удостовериться, что Брайан говорит со мной, а не с кем-то еще. Как выяснилось, сказанное было адресовано мне.
— А мне нравится композиция, - сказал я, жестом изобразив рамочку из пальцев и увлеченно, оценивающе взглянув сквозь нее, - как гармонируют цвета. А какой контраст бело-серых стен и потных тел!
Молко неожиданно увалился мне на плечо и тоже устремил усталый взгляд сквозь мою “рамочку”.
— Ну, если убрать растекшееся по полотну грязное людское пятно, то вполне получится знаменитая картина Сальвадора Дали.
Наконец, Майки привлек внимание сотрудников:
— Господа. Коллеги. В последние полгода мы делаем хорошие успехи. Журналы расхватывают как горячие пирожки. Хотя, сегодня вряд ли кому-то нужны горячие пирожки, - он усмехнулся и продолжил, - Я бы хотел поздравить вас с окончанием рабочего месяца. К сожалению, Джерард по кое-каким причинам сегодня не в офисе, однако, он напомнил мне, что сегодня заканчивается испытательный срок нашего нового художественного редактора. Поаплодируем ему за старания.
— Джерард напомнил, - передразнил Брайан, скептически закивав и похлопав меня по плечу.
Я мысленно отметил, что Майки иногда не следит за языком. Толпа аплодировала и искала меня взглядом. Я не сразу сообразил, что надо делать в такие моменты, поэтому просто помахал ладошкой, как только сотрудники обнаружили мое местонахождение. Молко заржал и послал публике воздушный поцелуй.
— Ладно, похоже, Фрэнки не настроен разговаривать, - весьма точно отметил Уэй-младший, опустив глаза в свои бумаги и задумчиво почесав переносицу. Он резко вернул взгляд к толпе и коварно, вызывающе усмехнулся. – А теперь угадайте, какую сумму нам всем выплатят в качестве премии.
Помещение наполнилось радостными возгласами, улыбками, аплодисментами, безудержными криками. У меня почти получилось заразиться атмосферой, но мой коллега даже в этот момент умудрился меня погасить:
— А можно я тоже буду называть тебя Фрэнки?
***
Вечер. Все уже толпились возле бара. Я отошел подальше, чтобы позвонить Джерарду.
— Джи, ничего не могу поделать. Меня тащат отмечать.
— О, Фрэнк. Когда эти пьянки заканчивались хорошо? – Джерард не протестовал, а пытался отговорить.
— Джи, ну Джамия уже уболтала меня. Я совсем немного выпью. Постараюсь поздно не приходить.
— Ну… Фрэнк.
— Джи, пожалуйста, - протянул я, ожидая, что он сдастся хотя бы из-за моего вымогательского тона. – Приходи тоже.
— Не могу. Я сказал Майки, что заболел. Он исклюет мне зад, если узнает, что я симулирую, а ему пришлось делать за меня работу. Я сегодня лягу спать рано. Не задерживайся.
Я сидел за одним столиком вместе с Джамией и Молко, который, мягко говоря, приклеился к нам банным листом. Собственно, я был не против его компании, потому что он тоже принимал участие в нашем приятельском разговоре. Музыка сегодня не была столь отвратительна, как было в прошлый раз, но это было вследствие того, что на дворе еще вечер. Самая звериная тусовка начиналась к ночи. Джамия увлеченно рассказывала о том, как в детстве ее укусила маленькая дворняжка и с тех пор ей приходится бороться с собой, чтобы не шарахаться от каждой сумочной болонки. Я хотел было рассказать о том, что у меня дома несколько собак, но разговору помешали Рэй и еще какой-то высокий тип, которого я не знал.
— О, глядите. Белоснежка и два гнома.
Молко громко и презренно фыркнул:
— Шутник от бога!
Я поддержал:
— Невероятно смешная шутка!
Джамия во весь голос рассмеялась, обнажив ряд ровных, белых зубов.
— Ребята, но вы действительно одного роста.
— Что?! – Брайан вскочил с места и с силой дернул меня встать следом. – Посмотрите на этого карапуза и на меня! С кем вы меня сравниваете?
Возникло неловкое молчание, длящееся до тех пор, пока девушка снова не пустилась в хохот. Рэй отметил:
— Но вы серьезно одного роста.
Джамию уволокли куда-то в центр. Сначала они делали попытки утащить еще и меня, и Молко, но мы недолго разбавляли компанию нашей редакции. Да. Я все еще надеялся, что мы с коллегой сможем найти общий язык, но объединила нас лишь возможность наблюдать со стороны за танцующими парочками, отпуская над ними шуточки. Хотя, это больше было похоже на комментирование хоккейного матча.
Через несколько часов алкоголь и жара разморили меня. Вокруг битком столпился народ, снова стало тошнотворно накурено, музыка становилась громче с каждым часом. Я стал терять из виду всех знакомых. Кажется, даже моя темноволосая приятельница куда-то ушла. Я даже не замечал, что Брайан умудрился задремать у меня на плече. Вот. Кажется, пора уходить, пока тут не начали проявляться все прелести бурной ночной жизни Нью-Йорка. Этот бар сейчас больше напоминал какой-то дешевый молодежный клуб, где каждый ищет, чем бы швырнуться. Я тихонько окликнул Брайана, но тут возле нашего стола возник какой-то странный, худощавый мужик с кольцом в носу. Молко сразу же воскликнул:
— Боже, Марк! Сколько зим!
— О, Бри. Не ожидал снова тебя встретить здесь, - странный тип присел к нам за стол. – Да еще и с парнем.
— Бри? – пискляво переспросил я, на что “Бри” больно отдавил мне ногу.
— Это не мой парень. Это – Фрэнки, коллега, - представил он меня незнакомцу. – Фрэнки, это – Марк.
Марк протянул мне руку, и я нехотя пожал его ледяную, худую ладонь. Появление этого парня совсем не радовало меня, поэтому я уже было засобирался уходить, но подвыпивший коллега потянул меня за рукав, усадив на место. Я был не менее пьян, поэтому сил сопротивляться у меня не было.
— Как насчет того, чтобы по-старинке? – подмигнул Марк.
Лицо Брайана затянуло задумчивостью. Он где-то минуту обмозговывал свой ответ, после чего тихонько уточнил:
— По одной? У тебя с собой?
— Обижаешь. Зачем я, по-твоему, хожу в такие заведения? Тут есть на ком поживиться. Посмотри на них. – Он кинул взгляд на всбесившуюся толпу молодежи в самом центре помещения. Их танцы были больше похожи на судороги, движения были неестественны, чересчур развязны, я бы даже сказал, распутны. Моя голова заболела от одного только вида этих извращений над своим телом.
— Ты хочешь, чтобы я так же слетел с катушек? – усмехнулся Молко.
— Нет. Мы же оба знаем, что ты умеешь принимать в меру.
— Что принимать? Это какая-то трава? – отрешенным, пьяным голосом поинтересовался я.
Марк, прищурившись, поглядел на меня.
— А что делать с этим ангелочком? Он нас не выдаст?
— Он ничего не вспомнит. Наверное. Но лучше не давай ему это. Он не принимал никогда.
У меня было такое чувство, будто я лежу под наркозом на операционном столе и лишь изредка слышу короткие фразы хирургов, решающих, что и как мне зашивать.
— Брось. Ему сейчас в самый раз.
Брайан развернул меня к себе, изучающе уставившись в мои помутневшие глаза. Я сощурился, дернув головой.
— Нет. Не думаю. Он и так уже перебрал, - снова голос Брайана, на которого я уже практически увалился.
Я услышал шаги. Надо мной кто-то наклонился, приподняв за подбородок и заставив снова посмотреть в глаза. Меня изучали серые, с красными жилками глаза Марка. Он сладко протянул заманчивую фразу, которая еще некоторое время эхом раздавалась у меня в голове:
— Хочешь встряхнуться, Фрэнки? Тебе сразу станет лучше. Голова перестанет болеть.
Не знаю, что произошло. Я лишь слышу музыку. Она давит на меня, как пресс, будто я стою у огромной колонки, звуковая волна которой оглушает до дрожи в ногах. Я вижу яркие вспышки света, чувствую, как руки хватаются за кого-то, но я не чувствую рук. Я не чувствую ног. Я не слышу своих мыслей. Я слышу только музыку, чьи-то крики. Я вижу расплывчатые лица людей, будто в замедленной съемке танцующих подле меня. Они пытаются за меня ухватиться. Я слышу собственное дыхание так отчетливо, будто сам на себе использую специальный слушательный аппарат. Глаза жжет, тело немеет, пошатывается. Оно не слушается меня…
Я сижу на кафельном полу, ухватившись за голову. Я не соображаю, где я. Я просто выравниваю дыхание. Мне страшно.
— Фрэнк, - раздался голос недалеко от меня.
Я не реагирую, только продолжаю громко дышать.
— Фрэнк! – Кто-то влепил мне пощечину, от чего я сразу же частично прихожу в себя.
Рядом со мной на коленях сидит Брайан. Я так же, как и он, сижу на кафельном полу, подпирая собою стену. Судя по тому, что рядом со мной умывальники, - это отсек туалетной комнаты, где обычно просто моют руки.
— Брайан. Боже, - с отвратительной хрипотой в голосе шептал я, - что произошло?
— Фрэнк. Не переживай. Это просто была таблетка. Все хорошо. Сейчас я помогу тебе встать и провожу до дома, - виновато, однако уверенно сказал он, потянув меня за руку. Я отдернул руку.
— Нет. Не провожай. Только не домой. – Я закрыл лицо руками. В моей голове стоял жуткий гул посторонних звуков, которых в природе даже не существовало.
— Что такое? Почему? – Он осторожно убрал мои ладони от лица.
— Он убьет меня, - не задумываясь, выпалил я.
— Кто? – Молко сначала не сообразил, но потом его голос прозвучал как приговор: - Ах. Да. Джерард.
— Уходи. Уходи. Не трогай меня, - в беспамятстве лепетал я, снова пытаясь закрыться руками. Я почти ничего не соображал. Только то, что мне теперь попадет.
— Нет. Ты что. Я не оставлю тебя тут, - старался успокоить меня Брайан. – Слушай. Тогда переночуй у меня.
— Тогда он убьет меня с особой жестокостью! – отчаянно выкрикнул я, но тут же схватился за лоб от нахлынувшей боли.
— Тише. Ты чего. – Брюнет обернулся назад, окинув взглядом дверь. За ней все еще играла громкая музыка. Он снова повернулся ко мне, но я не смотрел ему в глаза. – Фрэнк, я не думаю, что Уэй такой изверг. Пойдем домой.
— Как мы дойдем до моего дома? – Я даже всхлипнул, но это оттого, что голова грозилась разлететься на куски, как та самая ваза Джи. Джи…
— Я вызову тебе такси, хорошо?
Он помог мне подняться. Я что-то тихо промямлил, даже не соображая, обдумывал ли сказанное мой мозг. Молко тяжело вздохнул, закинув мою руку себе на плечо, помогая тем самым опереться на него. Он вытащил телефон и тихо прошептал куда-то в пространство:
— Ох, Фрэнки, прости меня.
Часть 25
Я открываю глаза и с невыносимым удушливым хрипом откашливаюсь, сдавлено хватая ртом отяжелевший, на вкус холодный, как океанский айсберг, воздух. Я переворачиваюсь на другой бок, безнадежно пытаясь заставить легкие работать, на что они лишь барахлят, точно старый кондиционер в машине. Как только приступ кашля прекращается, я пытаюсь поднять голову с подушки. Первая попытка не увенчалась успехом: боль от головы отдавала даже в пальцы на ногах. В глазах помутилось на добрые три секунды. Руки судорожно задрожали. Создавалось ощущение, что вчерашняя “вечеринка” проводилась не в помещении, а у меня в черепушке, только там по сей день еще кто-то тусуется. Я закрываю лицо ладонями, с головой врастая в подушку. Послышалось восторженное тявканье Ричи. Она заметила, что я зашевелился. Я впервые ловлю себя на мысли, что готов прибить собственную собаку, лишь быть только она не голосила так громко. “Джерард” – от этой мысли мои нервы сжались в маленькие ледяные комочки.
Все события вчерашнего дня в моем сознании слиплись в бесформенную массу. Я не помню решительно ничего существенного. Я не помню, как так вышло, что я принял таблетку. Я не помню, почему не ушел вовремя. Я не помню, как оказался наедине с Брайаном. Я не помню, как добрался до дома. Я не помню, зачем я, черт подери, вообще поперся туда. Меня душило отвращение к самому себе.
Я поднимаюсь с кровати и ковыляю умываться в ванную, хватаясь за любые предметы, способные не дать мне упасть на пол. Нужно покормить собак. Как только я открываю холодильник, за моей спиной начинает скулить Берт. Я беру в руки пачку холодного молока и бурчу – “Успокойся, сейчас я тебя покормлю”.
— Я уже покормил.
Я резко оборачиваюсь на голос и от удивления вздрагиваю. Джерард сидит за столом, рядом с ним сидит Берт, которого он с неестественно серьезным видом чешет за ухом. Мой пес выглядит таким же напуганным, как и я.
— Джерард, - в панике промямлил я, крепко сжимая в руках упаковку, - почему ты здесь?
— А где мне быть? – суровым тоном бросает он.
Я ловлю себя на мысли, что если сейчас не поставлю эту упаковку молока куда-нибудь, то от давления в моих руках она лопнет. Я ставлю ее на стол, не отрывая взгляда от Джи. Конечно, он сейчас устроит разборки. Он уже успел подготовить меня к этому своим видом. Черт, я даже не знаю, что ему отвечу.
— И давно ты здесь? – выдавливаю я.
Он, не на секунду не переставая буравить меня взглядом, перестает чесать собаку и складывает свои бледные ладони вместе на уровне лица.
— Где-то часа три.
— Черт, - вырвалось у меня. Я сел за стол, чтобы ни в коем случае не показывать, как сильно меня ломает после вчерашнего.
— Именно. “Черт”, - сухо повторил он. На мгновение его лица коснулась кривая, вымученная улыбка. – Знаешь, что самое “чертовское”? Я не знал, что и думать. Сначала я поверил тебе и решил не перезванивать и не проверять, где ты и с кем ты. Ты ведь взрослый человек, да? С головой на плечах. Я был уверен в этом где-то до четырех утра. Потом с твоего телефона мне начал писать какой-то увалень. Я не сразу сообразил, что это просто обдолбанный Молко. Он обычно всякую сатану вытворяет, когда принимает наркоту. Я уже было хотел успокоиться. Какое мне дело, в какое дерьмо он опять влез, так? Но тут меня как током поразило. Он пишет с твоего телефона. Значит, мой милый Фрэнки в еще более ущербном состоянии. Нет. Я, конечно, успокаивал себя сначала. Но после сообщения “твой щенок сегодня будет хорошей сучкой” мне ясно представилось, что ты там вытворяешь.
— Что?! Он писал с моего телефона?! – из всего сказанного я был больше всего шокирован этим. – Но… Но я ничего такого не…
— Заткнись, - рявкнул он. Я вздрогнул так, словно сейчас мне выносят смертный приговор и не хотят слушать хоть что-то в оправдание. – Так вот. Конечно, я стал паниковать, ведь мне не дозвониться до тебя, а спрашивать этого ненормального, тем более в таком состоянии, не очень хорошая идея. Я собрался уже поехать туда, но вспомнил, что забыл заправить машину. Когда я пришел к тебе, ты уже был дома. Я был, мягко говоря, ошарашен твоим состоянием. Я до последнего хотел верить, что ты не опустился до наркоты.
Мое дыхание участилось, а глаза стали невольно избегать осуждающего взгляда Джи. Что я еще ожидал услышать? Противнее всего, что он видел меня в таком состоянии. Он не стал будить меня. Не стал говорить со мной. Он просто ждал, пока мой мозг снова обретет способность синхронизировать мысли и слова. Но даже с этой способностью я не мог выудить ни одной связной фразы в свое оправдание. Все потому, что мне нет оправдания.
— Ты так и будешь молчать? Может быть, тогда я задам тебе вопросы? – Блондин поднялся и медленным шагом направился ко мне.
Я замер, в ожидании уставившись на него. Я чувствовал себя загнанным в угол оленем без рогов. Моя голова отказывалась вырабатывать ложь, поэтому я не мог даже попытаться смягчить свою вину. Я мог говорить только правду, которая плавала на поверхности, как тина в болоте.
— Что.. Что ты хочешь услышать от меня? – Я невольно поднялся со стула, отступая по мере того, как Джерард приближался ко мне. – Кроме того, что я принял эту дрянь, больше ничего не случилось.
— Ты что, боишься меня? Я чего-то не знаю? – Его голос раздавался эхом у меня в голове по нескольку раз.
Сейчас это выглядело как вызов. Я вдруг понял, что совершенно не знаю, как Джерард себя поведет, что он сделает, чего он ждет от меня. Я мысленно поставил себя на его место и понял, что убил бы за такое. Я вдруг понимаю, что мне некуда отступать, и по наивной простоте бросаюсь бежать, но Джи хватает меня за руку уже в гостиной, толкнув к стене и с силой прижав к ней спиной. Берт залаял. Блондин решил лишний раз не играть с огнем и прикрыл дверь в кухню.
— Ты что, собрался убегать от меня в квартире или что? В чем был твой план?! Сигануть в окно?! – Теперь он не скрывал раздражения в своем тоне. Он прижимал меня к стене, вцепившись в мою футболку; как и тогда, когда это случилось в первый раз, я ни секунды не сомневался, что он способен ударить.
— Джи. Перестань, - старался успокоить его я, как и тогда, уместив ладони на его напряженных запястьях. – Джи, я не хотел. Я хотел уйти. Клянусь, я этого не хотел. Я не помню, как это произошло.
— Кто тебе дал эту дрянь? – Голос уже накалялся яростью.
— Это был не Брайан. Я не знаю, кто это был. Я не помню. Не помню.
— Ты идиот! - выпалил он, крепче вцепившись в мою футболку, словно давая понять, что не собирается отпускать меня, как бы я не старался. – Что ты вообще помнишь?!
— Не помню я! – выкрикнул я, пытаясь вырваться. Я не мог спокойно отвечать, когда он совершенно перестает чувствовать грань. - Ничего не помню!
Джерард замахивается, другой рукой продолжая держать меня. Я успеваю это только заметить, но предпринять что-то - едва ли. Только спустя несколько секунд его удар отдается невыносимой болью в голове. А ведь это только пощечина. Всего лишь пощечина, которая с его стороны равносильна самой бесчеловечной казни. Я инстинктивно хватаюсь за щеку, теперь уже находя в себе смелость взглянуть Джи в глаза. Эти, казалось, родные глаза теперь переливались самыми ядовитыми оттенками зеленого. Я заслужил?
— А теперь скажи мне, - дрожащим от напряжения голосом продолжил он, - откуда это? – Он указал на что-то над моей ключицей. Я невольно подумал, что там какая-нибудь новая татуировка за ночь наколдовалась.
— Что? – Я проморгался, надеясь, будто так я серьезно что-то увижу.
— Фрэнк, - отвечал он с поразительной выдержкой, - это красное пятно на шее подозрительно четко напоминает засос, вот только не я его тебе оставлял.
— Это аллергия на что-нибудь, - не задумываясь, ответил я.
— Это аллергия на твое вранье. – Он вдруг снова дернул меня за футболку и повысил тон, а я снова инстинктивно начал вырываться, на что меня схватили за волосы, теперь уже головой прижимая к стене.
Я от неожиданности и возмущения даже зашипел и зажмурился. Я чувствовал себя ужасающе беспомощным: у меня ломит каждый сустав, голова грозится растрескаться, как штукатурка в заброшенной больнице, я не могу ничего сообразить, вдобавок еще и Джерард пытается физически воздействовать на мои ответы.
— Может быть, мне не стоит ничего у тебя спрашивать?! Я ведь, сука, люблю тебя, а ты так со мной поступаешь! – Он теперь уже беспричинно тянул меня за короткие прядки волос на затылке, вынуждая тем самым задирать голову и еще сильнее жмуриться. Каждое прикосновение по боли было равносильно порезу ножа. – Я не хочу верить, что ты вдобавок ко всему еще и шлюха!
— Нет! – Меня бросило в дрожь. – Я не изменял тебе! Да. Я принимал наркоту. Да, твою мать, я не сдержал обещание. Да, я все равно связался с Брайаном. Да! Я понял, почему ты просил меня с ним не связываться! Я ошибся. Да! Но я никогда бы не стал тебе изменять, даже если бы был под слоновьей дозой опиума!
Джи смотрел на меня в общей сложности секунд пять, будто в моих глазах прокручивалась пленка с записью вчерашнего дня. Я не мог полностью открыть глаза, потому что он все еще дергал меня за пряди и причинял боль. Я знал, что, возможно, заслужил ее. Знал, что, возможно, ее даже не достаточно, но чертовски больно, когда это делает человек, которому ты доверяешь больше, чем себе, которого ты любишь больше, чем себя. Но в миллион раз больнее то, что этот самый человек не верит тебе.
— Почему я должен доверять тебе, если ты даже не помнишь, что вчера было? Где вероятность того, что сейчас ты просто не помнишь этого? – Он отпустил мои волосы, дав возможность снова опустить голову, но мне уже этого не требовалось. Я смотрел ему в глаза.
— Ты серьезно думаешь, что я способен изменить? Но тогда зачем ты вообще… со мной…
— Стрелки не переводи. – Джерард оскалил взгляд.
— Ты просил не связываться с Бри, потому что он хорошо разбирается в людях и подмечает до ужаса отвратительную правду вслух? – Теперь я знал, чем дать отпор. Видимо, моей и без того больной голове надоело, что кто-то еще больше усугубляет ее страдальческое положение.
— Да блять. Не может быть. Что он наплел тебе, идиот ты наивный?
— Знаешь, я знал, что ты так отреагируешь. – Я на всякий случай снова попытался зафиксировать свои ладони на его запястьях, чтобы заранее предвидеть удар. - Но он сказал, что ты не тронешь меня, если только тебе нужен не любимый человек, а просто послушный и предсказуемый мальчик, которого можно еще и трахать.
Несмотря на все мои предостережения, я все-таки получил еще одну пощечину. И в сопровождение к ней Джи сказал, что я полный идиот, если верю в это. Но я не сказал, что верю.
***
POV Gerard
Я, уже мысленно привязывая Брайана к дереву посреди горящего леса, влетаю в кабинет. Всю дорогу я мечтал о том, чтобы ему врезать, но вместо него в кабинете стоял брат, читающий какие-то документы у Фрэнка на столе. Сначала он вздрогнул, будто я застукал его за каким-то неприличным делом, но, осознав, что это я, сощурился и пробормотал:
— Что случилось?
— Где этот ублюдок? – выпалил я.
— Какой именно, - удивленно спросил Майки, - Айеро или Молко?
— Я здесь. – Я резко оборачиваюсь на голос и встречаюсь глазами с невозмутимым Брайаном. – Только прежде чем ты поставишь мне фонарь, позволь хоть немного прояснить ситуацию.
Майки сразу понимающе покидает кабинет, некоторое время пожирая Молко взглядом. Как только он хлопает дверью, я хватаю парня за ворот его белоснежной рубашки, прижимаю к стене и приподнимаю над полом. Так же, как я делал это с Фрэнком, ибо мне нужно смотреть в глаза. В эти обнаглевшие глаза, в которых очень трудно разглядеть отчаянную ложь. Брайан, так же как и Фрэнк, страхуется, фиксируя ладонь на моих запястьях, однако он не боится: его взгляд холоден и непоколебим.
— Какого хрена ты себе позволяешь, мерзавец?! – Я не стал себя контролировать. Меня взбесила невозмутимость. – Думаешь, если ты такой несчастный, нужно, чтобы кто-то еще пострадал вместе с тобой?!
— Воу, - наконец, сказал он. На секунду мне показалось, что он дразнит меня кривой ухмылкой. – Это ты так разозлился, что твой мальчик оказался непослушным? А я должен был следить, что он там берет в рот?
Я замахнулся, целясь Брайану в нос, но он успел закрыться руками. Видимо, он уже далеко не в первый раз оказывается в драке.
— Прекрати выделываться, увалень! – вспылил я. – Ты уже поперек горла у меня стоишь! Мне надоели твои выходки! Я не знаю, зачем ты это делаешь, но все это тебе вернется, я обещаю! Какого хрена ты втянул его в это дерьмо? Какого черта ты наговорил ему! Он же наивный.. Он…
— Я наговорил?! – громко возмутился он, отталкивая меня от себя, что у него, кстати говоря, почти получилось. – То есть я виноват, что ты не можешь фильтровать слова, которые выходят у тебя изо рта?! Я виноват, что ты распиздел ему про мое прошлое?! Я виноват, что ему стало меня жалко, что он таскается теперь за мной, как за еще одной бездомной собачкой?! Ты нанимаешь на работу своих шлюшек, а потом я еще что-то тебе должен?!
Я оторопел. Я впервые вижу этого парня таким возмущенным и громким. У меня было ощущение, что на меня сошла лавина ненависти и теперь я барахтаюсь в ней, как раненый птенец. Молко вырвался из захвата, презренно отряхнул свою рубашку и с выжиданием уставился на меня.
— То есть, это была твоя месть за то, что я утолил его любопытство? – Мой тон снизился, надломленный изумлением и ужасом. – Но… Брайан… Он ведь просто не хотел верить, что ты всегда был таким мерзавцем. Он искренне считает, что не бывает плохих людей… Он просто считал, что за своими издевками ты лишь прикрываешь запекшиеся раны, тем самым предотвращая новые. Знаешь… Даже когда я хотел задушить тебя, он остался при своем мнении. Он просто хотел помочь. Он не искал выгоды. Ему не нужна была даже твоя благодарность. Ничего от тебя ему не нужно было. Он лишь хотел помочь тебе… Просто… помочь…
Брайан изменился в лице:
— Зачем?
— Не было никакой причины, идиот, - вымученно продолжил я. – У него просто безумно доброе, чистое сердце. Безумно понимающее и безумно искреннее. Он верит, что настоящий человек не пройдет мимо разбитого и проклятого. И, знаешь, Бри, он хотел помочь тебе еще до того, как я рассказал твою историю. Я ведь помню, каким ты был. Я все еще помню, слышишь, козел? Вот только я отчаялся пытаться помочь, хотя мы с тобой были друзьями. А Фрэнк хотел. Хотел, даже несмотря на то, что ты с первого дня пытался его обидеть.
Теперь парень смотрел на меня испуганно. Так, словно впервые видит меня. В его глазах промелькнуло что-то ясное, будто само солнце пыталось его ослепить.
— Я не хотел. Я не хотел…
— Может быть, - горько усмехнулся я. – Если тебе станет легче, я не принимал его на работу. Его принял Майки. Я, наверное, не принял бы его, потому что ненавидел. Он ничего не сделал тебе… Ничего… А ты пытался испортить ему жизнь. Скажи, зачем?
Я ждал ответа, но Брайан только отвел взгляд.
— Твой отец просил меня помочь тебе. Мы все пытались тебе помочь, но ты думаешь, будто в этом мире только ты один страдал. Ты зациклился на прошлом, висишь на нем, как на виселице. Один очень хороший человек просто хотел протянуть тебе руку помощи. И чем ты ему отплатил? Ты просто затащил его в грязь, в яму, которую сам себе копаешь. – Я снова выдержал паузу, наблюдая, как учащается дыхание парня, как он начинает дрожать. - Что бы сказал твой отец, если бы увидел, во что ты превратился? Что бы сказала Хелена?
После этих слов Брайан болезненно вздрогнул и поднял глаза. Я разглядел в них невыносимую тоску, тень воспоминаний, мольбу, чувство вины – целый океан эмоций отражался в этих, казалось бы, совершенно потускневших и обреченных глазах. У меня пересохло в горле. Я понял, что задел слишком больно.
— Джи, я не хотел. – Он закрыл лицо руками, облокотившись о стену и медленно сползая по ней на пол. – Я не хотел, чтобы Фрэнк принимал. Эти люди, которые были там, они просто преступники. Мне уже попадало от них. И я вынужден улыбаться, чтобы меня в конечном итоге не зарыли. Однажды их сдал кто-то. Теперь они подозревают каждого, кто подозрительно ведет себя. И писал я тебе все эти провокации, чтобы ты приехал. Я не мог просто попросить тебя, потому что они сидели рядом. Я хотел, чтобы ты забрал Фрэнка, пока он чего-нибудь не натворил. Потом я понял, что ты меня игнорируешь, а когда пришел в себя, решил сам забрать его. Он не хотел ехать домой.
— Ну и идиот ты. – Я тяжело вздыхаю и присаживаюсь на пол возле Брайана, так же подперев собою стену.
— А что с Фрэнком? – шмыгнув носом, спрашивает он.
— Даже не спрашивай…
Часть 26
Я ощущаю стремительно подступающую тошноту, как только дохожу до двери в квартиру Фрэнка. Самая обычная лакированная дверь, в которую я так спокойно входил несколько месяцев, теперь заражала панической тревогой, удушливой виной, бездонным сожалением – нельзя точно сказать, от чего меня тошнило в большей степени. Я не решаюсь открыть дверь своим ключом: одолевает предчувствие, что теперь я вообще не смею распоряжаться тем, что принадлежит Фрэнку. Я стою возле квартиры где-то несколько минут и отчаянно пытаюсь воодушевить себя хотя бы прикоснуться к дверному звонку. Я почти уверен, что больше всего на свете Фрэнк пресекает физическое воздействие. Я знал это, но не стал останавливаться. Я толком даже не могу выудить для себя хоть какое-то ничтожное оправдание. Что я ему скажу? Может быть, мне просто обнять его? Просто обнять и попросить прощения. Я понимал, что Фрэнк виноват не меньше, чем я. Но меня сейчас не волновала та проблема, из-за которой мы повздорили (если это можно было так назвать), меня больше всего тревожило то, что я вывалил на него шквал отвратительных обвинений, в которых даже грешно обвинить такого светлого человека, как мой Айеро.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |