- Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, сын мой. Но знай – это последняя наша встреча. Больше я вас не потревожу…
- Стой! – одернул я его. – Скажи мне, что стало с Томом? Ну, с моим Томом…
- Он ушел, ты же сам все прекрасно знаешь. Не бойся. Теперь он в раю, и с ним все хорошо. Он сделал все, чтобы вы были счастливы…прощай…
И Пророк ушел. Я закрыл глаза и увидел перед собой Тома. Мои губы шепнули:
- Спасибо, любимый…я никогда тебя не забуду…
-34-
POV Bill
Самое страшное – для любого существа, будь то оборотень, вампир или еще кого-либо – остаться одному. Да еще и не просто одному, а наедине со своими самыми потаенными мыслями, которые грызут это самое существо изнутри.
То же самое произошло и со мной. Я не могу сказать, что мои мысли – это что-то сверхъестественное, нет. Мои мысли – это мысли обыкновенного вампира, которому уже пошло второе тысячелетие. И все они направлены в одну конкретную сторону: в сторону Тома Каулитца.
С другой стороны, чем же он меня покорил, надо задать этот вопрос, в первую очередь, самому себе. Только вот ответа я на него не получу. Достаточно вспомнить карие глаза цвета спелого лесного ореха или сильные крепкие руки, которые прижимают к себе, и тебя резко начинает бросать то в жар, то в холод.
«Сам того не ведая, ты заставил меня снова почувствовать, что такое любовь. Ты заставил меня переоценить это чувство и вкусить его по-новому. Теперь оно значит для меня совсем иное. Это не просто радость от того, что рядом с тобой человек, без которого твоя жизнь уже не имеет никакого значения. Это желание дарить свою жизнь, пусть в чем-то никчемную, но жизнь, тому, ради которого тебе кажется, что ты живешь…а я живу ради тебя, Том…»
Страшнее всего то, что Томас ушел. Исчез. Но теперь, по данным Пророка, он в Раю, с ним все хорошо. Он заслужил это после всех тех страданий, которые он вытерпел от отношений со мной. Теперь его ждет покой, равновесие, тишина и свет. Он больше не будет страдать в темноте и пустоте, которые практически равносильны между собой, но вместе создают неповторимый тандем кромешного одиночества, через порог которого удается переступить немногим.
Я не могу поверить в то, что Том полюбил существо с каменным сердцем, полюбил меня. Вполне возможно, что он просто хочет развлечься, но…не знаю, почему-то трудно поверить в это сейчас, когда все счастье можно разделить на двоих, когда больше нет преград для него.
Вокруг меня снова несется пространство, мир вращается вокруг своей оси, и день сменяет ночь. Может быть, сейчас, когда этот оборотень спокойно спит, положив голову на подушку, мне можно спуститься в мир людей и посмотреть на него, хотя бы одним глазком? Господи, Билл, что за мысли приходят тебе в голову!
Наверное, все, о чем я думаю, просто вызвано криком одиночества – я стал слишком одинок, потеряв сразу двоих самых близких, любимых и родных людей во всей своей никчемной жизни. Да и то, можно ли назвать это жизнью? Существование, да и только!
Но делать нечего, я решил. Медленно – иначе нельзя – опускаюсь в мир людей, прохожу в знакомую квартиру и смотрю на кровать, в которой лежит Том. Он спокойно спит, и это вызывает у меня улыбку – такой он милый и прекрасный сейчас.
Опускаюсь неслышно рядом с ним на кровать и убираю в сторону кончик одеяла, закрывающего миловидное лицо Каулитца, который так прекрасен во сне. Его ресницы слегка подрагивают во сне, а с губ срывается теплое дыхание.
- Господи, что ты со мной наделал, - неслышно шепчу я в страхе разбудить спящего оборотня, который не должен знать, что я был здесь, что я пришел, что мы могли…о Господи, думать о последнем вообще страшно в моей ситуации. – Что ты со мной наделал, дурак…мы же не должны быть вместе, особенно после того, как ты согласился быть оборотнем…Черт подери, Каулитц…
Не выдерживаю, наклоняюсь к этим пухлым губам, испорченными маленькой серебристой сережкой, и впиваюсь в них нежным и в то же время страстным поцелуем. Плевать. Если проснется, плевать. Хватит думать о всех законах, надеждах, мечтах, судьбе. Нужно думать о будущем, которое мы в силах построить своими собственными руками.
Как я и думал, просыпается и смотрит на меня недоумевающим сонным взглядом. Надо сказать, смотрится это весьма мило. Улыбаюсь и провожу рукой по слегка небритой щеке. Колючий, но такой милый.
- Ты пришел…- неожиданно он понимает, что я не плод его извращенного воображения, хватается за мою ледяную руку и прижимает как можно крепче к своей щеке.
- Пришел, - утвердительно киваю, продолжая смотреть ему в глаза.
- Билл, я так виноват….Мне столько…столько тебе надо рассказать, объяснить…- смотрит на меня, как будто боясь, что я могу исчезнуть.
- Потом все расскажешь и объяснишь…- шепчу и наклоняюсь к нему, чувствуя, как он прижимает меня обеими руками как можно крепче к себе и начинает целовать мои губы сам, ничего не боясь. Да и чего можно теперь бояться? Все страхи позади. Для нас обоих…
Откидывает одеяло, и я вижу, что мой мальчик лежит, что называется, в чем мать родила. Кусаю губу и вопросительно приподнимаю бровь, продетую маленьким колечком:
- Ты ждал меня?
- С той самой ночи, - жарко заверяет меня и резко кладет мою ледяную руку на свой член, и я чувствую, как буквально под моими тонкими длинными пальцами начинает медленно возбуждаться и затвердевать плоть. – Ты чувствуешь, как реагирует мой организм, когда ты рядом?
- Каулитц, ты самый настоящий пошляк…- мягко улыбаюсь и расстегиваю на себе черную рубашку. Нарочно медленно – хочу помучить его, хочу, чтобы он потомился, чтобы понял, как долго я сам ждал этой встречи, ждал, что смогу законно, без запретов и предрассудков, коснуться его обнаженного тела, вкусить его аромат и прожечь собственную кожу насквозь его теплом.
- Скажи еще, что ты не за этим пришел…о Боже, Билл, что ты со мной творишь, дьявол…- зарычал Том, глядя на то, как я нарочно медленно и искусно аккуратно расстегиваю одну за другой пуговицы рубашки. Он резко сорвал ее с меня одним движением через голову. Прощайте, дорогие пуговицы! Я уже слышу, как вы покатились по ламинату. Кого я обманываю? Мне совершенно наплевать на это сейчас, когда он рядом, когда он так нежен…
Одной рукой Том крепко прижал меня к себе, а вторую опустил вниз и припал губами к моей бледной ледяной коже. Он начал покрывать грудную клетку поцелуями, каждый из которых сопровождался моим коротким утробным стоном, ибо терпеть ЭТО молча было просто невозможно. Но Том решил, что этого мало. Почувствовав теплый мягкий язычок, обводящий ровную окружность вокруг моего соска, я выгнулся в его руках. Надо сказать, я и не заметил, как Том оставил меня без джинсов и боксеров. Получается, он раздел меня одной рукой. Животная страсть накапливалась с каждой секундой мучительных, но таких откровенных, страстных и желанных ласк.
- Томас…- шептал я его имя. – Томми…прошу тебя…сделай уже что-нибудь…я сейчас с ума сойду…
- Тише, - успокоил он меня, и я поразился его спокойствию. Как можно оставаться таким, казалось бы, равнодушным ко всему происходящему, когда я извиваюсь в его руках, постанываю от страсти и жажду его тела. – Тише, маленький…что с тобой? Я еще ничего особенного не сделал…
«НИЧЕГО ОСОБЕННОГО!?»
Да я был готов кончить даже без малейшего его прикосновения к моей истекающей смазкой плоти. Судя по всему, он услышал мои мысли, потому что его сильная мужественная рука тут же легла на мой возбужденный орган и начала медленно совершать поступательные движения, сильно сжимая при этом член.
- О Боже…- выдохнул я при очередном таком движении рукой и посмотрел в глаза Каулитца затуманенным от страсти взглядом. – Том…- я почувствовал, что вот-вот не выдержу и кончу в руку Каулитцу.
- Какой же ты все-таки нетерпеливый, - мягко улыбнулся тот, но, по выражению его лица, я заметил, что он уже сам с трудом держится.
- Какой есть, - ухмыльнулся я и провел ноготком от груди к паху парня и невинно посмотрел в любимые ореховые глаза.
- Самый лучший, - заметил Том. – А теперь давай…раздвинь ножки, как следует…
Недолго думая, я сделал так, как он попросил, но ему показалось этого мало. Том развел мои ноги широко в стороны, наклонился и начал целовать внутреннюю сторону моего бедра, заставляя меня выгибаться и теребить рукой собственный до ужаса возбужденный член.
- Еще одно движение, и я тебе его оторву, - рявкнул на меня Томас, порядком меня испугав. – Вот так. Умница. А теперь расслабься…
Не было ни растяжки, ни ее замены в виде банального римминга. Но его член мягко скользнул в меня – наверное, из-за переизбытка смазки – и начал совершать ритмичные движения.
- Да…Том…
- Билли…мой мальчик…
Мы стонали в два голоса, были единым целым. Это было так естественно, что у меня даже закружилась голова, и перекрыло дыхание. Все же мы оба слишком долго терпели, и теперь конец чувствовался так близко, отчетливо.
- Вместе? – спросил меня Том, взяв меня за руку и посмотрев в мои обезумевшие от страсти глаза.
- Вместе, - твердо кивнул я.
Звезды посыпались из глаз у обоих, одновременно. Я почувствовал, как внутри меня разливается горячая вязкая сперма Каулитца, а его грудь и живот становятся такими же горячими и липкими, от моей собственной.
- Люблю тебя…- одновременно прошептали мы и прижались друг к другу.
- И давно ты меня? – поинтересовался я и улыбнулся, глядя на то, как он облизывает пересохшие губы.
- Давно. А ты меня? – поинтересовался Том в ответ.
- Давно, - кивнул. – С Сотворения Мира.
Мы крепко обнялись. Я почувствовал искреннее счастье, спустя столько лет.
- Моя последняя жертва…- прошептал я и поцеловал заснувшего от усталости Тома в щеку.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |