Соединённые штаты Америки, штат Делавэр, Уилмингтон 2 страница

-Не исключено. Америка – слишком опасная страна в наше время, Эмили.

Лиам отпил еще чая, чувствуя, как по пальцам пробежало тепло. Брэндан сидел все это время молча, похлебывая чай и не сводя глаз с малютки.

- Но тогда куда же? В Европу? В Германию? Францию? Россию?

- Нет, только не в Германию и Россию. Напряжение в этих двух странах уж велико, особенно в России, не исключено, что в ближайшее время Россию ждет кардинальная смена власти непосредственно революционным путем. В Германии напряжение также растет, она уже захватила фактически всю Европу. И возможно, скоро и очень скоро война неизбежна в двух этих державах. В Испании и Италии тоже не все в порядке с политикой, а раз с политикой, то и с народом, разумеется. Между странами опять же назревает конфликт, многие люди репрессированы. И конечно, на что мы обрекаем крохотную девочку, вывозя ее...

- Мы можем и не вывозить девочку за пределы Америки, - вмешался Брэндан, - можно выслать ее из штата Делавэр в любой другой. Аризону, например, или Мичиган, Детройт, Канзас...

Лиам посмотрел на помощника так, словно тот говорил до крайности неприличные вещи, которые в обществе говорить вовсе не положено.

- С ума сошел?! Перевозить ее туда, где больший шанс того, что ее найдут?

- Не факт, сэр Зэтчбетт. Как ни странно, но сокровища тогда сложно найти, когда они находятся у вас под самым носом.

Парень протянул руку и осторожно погладил кончиками пальцев белесые кудрявые волосики девочки, а Лиам даже не нашел, что возразить. Он с нескрываемым восхищением смотрел на своего младшего помощника, вслух не говоря, но в душе признавая, что он, без всяких сомнений, прав. Да-а, парнишке всего двадцать лет, а он уже соображает лучше, чем он сам, опытный полицейский. Но дабы не показывать свое недовольство и не выплескивать все возмущение, накопившееся внутри него, старик, освобождая уже давно согревшиеся руки от массивной шубы, решил все-таки пойти на компромисс.

-Возможно, ты и прав..., - протянул он, задумчиво смотря на чашку уже с остывшим чаем. – Время покажет... Но мы должны обезопасить малышку. Завтра же пересмотрим все возможные варианты.

-А что с этим гнусным убийцей семьи? Вы поймали его? – с нескрываемым презрением и в то же время с неподдельным страхов в голосе едва слышно прошептала Эмили. – Вы его поймали?

Лиам покачал головой. Он понял, что он просто не может ничего сказать в оправдание. Да и слова здесь были лишними. Вместо него решил высказаться Брэндан:

-Нет, миссис Зэтчбетт, ему удалось скрыться. Мы просто немного поздно прибыли на место преступления... Это наша вина...

-Но ничего, мы найдем, найдем эту тварь, - прошептал Лиам, резко отодвигая от себя чашку так, что все оставшееся содержимое расплескалось по всему столу.

И с этими словами Лиам Зэтчбетт встал, полностью скинув с себя шубу и направился в холл, где, преодолев дюжину ступенек, скрылся за темными стенами верхнего этажа. Эмили, тяжело вздохнув, подошла к огромному окну в зале, обрамленному темными и тяжелыми бархатными шторами, всмотрелась в этот черный и устрашающий зимний пейзаж. За толстым стеклом было слышно, как беспрестанно гудит ледяной зимний ветер, нещадно обдирая все то, на что он наталкивался на своем пути. Было где-то около трех часов ночи, однако в сторону окраины города ехало множество черных полицейских машин. На иссиня-черном небе тусклым пятном выделялась круглая луна и маленькие, но блестящие, словно кристаллы, звезды. Наблюдая за ними, можно было бы выявить свой причудливый узор или созвездие на темном небосклоне, понятное лишь тебе одному, однако Эмили почувствовала, как слипаются ее глаза и как тяжело ей стоять на ногах. Поэтому поплотнее задернув шторы, она удалилась по ступеням наверх, прижимая крохотный сверток к своей массивной груди. Она успела влюбиться в этого ребенка и теперь Эмили всем сердцем желала обезопасить малышку от любых бед и жестокости мира.

Лиам же решил задержаться у окна и обдумать все то, что случилось сегодня ночью. Сзади к нему неслышно подошел Брэндан с двумя новыми порциями горячего чая. Одну кружку он протянул старому полицейскому. Тот буркнул что-то невнятное в знак благодарности и одним большим глотком осушил почти полчашки. Лиам обжег себе губы и язык, однако даже это не могло вывести его из тех размышлений, в которые он успел погрузиться с головой. Они долго стояли и молча наблюдая за страшным и унылым одновременно зимним пейзажем. Ни один из них не проронил ни слова, казалось, что даже ни единого вздоха не исходило ни от одного из них – так тихо было вокруг.

Наконец, Брэндан не выдержал.

- Сэр, а вы знали…. – спросил он робким голосом, стараясь вспомнить причудливую португальскую фамилию, - знали этого… человека? Вальверде, кажется…

Лиам молчал с минуту или две, все так же непрерывно смотря в окно. Наконец он ответил, отпив из своей чашки еще немного:

- Да. Да, я знал этого человека. Криштиан Вальверде был одним из самых честных, верных и преданных своему делу людей, которых я когда-либо знал. К тому же это был удивительно добрый человек, который видел в людях исключительно положительное, даже тогда, когда, казалось, оно вовсе в них отсутствует.

Брэндан передернул плечами и тоже глотнул теплый напиток. Это было явно не то, что он предполагал услышать.

- А чем он занимался?

Лиам нахмурился, его лицо приняло сердитый и угрюмый вид. Он явно не хотел продолжать этот разговор.

- Много чем. Однако я точно знаю, что он не сделал абсолютно ничего, чтобы получить столь страшную смерть.

- Почему же тогда его…

- Потому что его подставили, - Лиам довольно резко переложил чашку в другую руку, так, что остатки чая расплескались во все стороны, - он скрывался в течение трех лет в самых разных уголках мира, однако по неизвестным мне причинам он вернулся. И сдается мне, что не просто так. Кто-то втерся к нему в доверие, сообщил о том, что здесь в Дэлавэре ему с семьей будет безопаснее всего. Однако здесь его поджидали. Он знал, что Вальверде появится именно здесь, в Уиллмингтоне, Он даже знал наверняка улицу и дом. И наверняка действовал не в одиночку. Нашлась зараза, которая выдала не только Вальверде, но и его жену с ребенком. И я найду эту заразу. Я должен сделать это ради Криштиана и его жены. И ради малышки Вэлори. Я не успокоюсь до тех пор, пока вся эта шайка не сляжет в могилу.

Лиам развернулся и быстрыми шагами пошел вслед за женой, оставив Брэндана в полном одиночестве. Молодой полицейский допил чай и посмотрел в окно, сжимая в руках пустую кружку, тем самым надеясь как можно дольше сохранить пальцы в тепле. Однако унылый уличный пейзаж не отличался особой привлекательностью, ибо все осталось прежним: скользкая дорога, ободранные сучья развесистых толстых или же тоненьких деревьев и кустарников и черные дома с белоснежными крышами, с которых изредка слетали горсти кристальной пыли, подгоняемой студеным и безжалостным ветром. И все же в нем было что-то зловещее, неприятное ему. Ровно как и убийство Вальверде.

И каким это образом мог португалец оказаться в Америке? Чем он занимался и почему его убили? Вопросов накопилось достаточно, однако Брэндан знал, что ни на один из них он не может дать ответ, а Зэтчбетт и вовсе не позволил себя расспрашивать. Парень решил, что раз старик не хочет или же не желает нужным рассказать ему обо всем этом, то он узнает сам. Брэндан закрыл глаза и попытался вспомнить жену убитого Вальверде. Сам он только мельком увидел ее тело, когда медсестры выносили ее на стужу, однако все полицейские судачили о ней, о том, как она была красива. Молодой полицейский решил вспомнить ее лицо – очень белое, ясное и прекрасное, но не мог. «Если бы у меня была такая жена, - с внезапной горечью подумал Брэндан, - то я сидел бы сейчас в какой-нибудь Австралии или в Японии на другом конце света и не совался бы сюда ни под каким предлогом».

С кухни выползло чудовищных размеров существо. Брэндан вскрикнул и полез было за револьвером, однако в следующий миг на его лицо упали лучи яркого света, исходившие от керосиновой лампы, и он увидел, что никакое это не чудовище, а всего-навсего кухарка Эмбер. Чудовищем она показалась лишь потому, что напялила на себя огромный овчинный тулуп. Она сказала, что время уже чертовски позднее и что спать ей осталось лишь несколько часов. Довольно-таки в грубом тоне она попросила Брэндана уйти, чтобы можно было запереть дверь, тот кивнул и отдал ей пустую кружку.

«В следующий раз я специально не стану допивать чай, чтобы выплеснуть остатки тебе прямо в лицо – чтоб людей не пугала больше, корова ты эдакая», - думал Брэндан, спускаясь по скользкой лестнице и на ходу потеплее закутываясь в свой толстый шерстяной плащ.

Казалось, что будто бы стало теплее. Полицейский оглянулся вокруг – ни одной живой души, даже звук полицейских сирен стих. Однако в следующее мгновение налетел такой сильный порыв ветра, который, словно холодная рука любовницы, проник прямо под одежду, оставив за собой улики в виде гусиной кожи и сильного тремора. Поежившись, Брэндан чертыхнулся, залез в машину и, заведя звонко ревущий, словно бык перед бойней, мотор, укатил в одном ему только известном направлении.

Глава II

Соединённые штаты Америки,штат Нью-Йорк, Рочестер

Апрель, 1916 год

- О, Господи, как же жарко сегодня! Джеймс, надеюсь, ты прихватил с собой хоть немного воды? А то я просто умру от жары!

- Всё в порядке, мам, не волнуйся!

- Боже мой, дорогой, ты же весь вспотел! Ведь так можно и простудиться!
- Ну ма-а-ам...

- Аннабель, ей-богу, оставь парня в покое. Он ведь не трехлетний ребёнок!

- Грегори, за тобой самим нужно присматривать как за трёхлетним! Не забывай, у нас завтра гости, так что нам необходимо будет вернуться в Нью-Джерси, как минимум, сегодня вечером! И желательно с ребёнком!

- Дорогая, сейчас только десять часов утра, я думаю, мы как-нибудь управимся...

В черном «Паккарде» по главному шоссе Рочестера неслась на всех парах семья магната-миллиардера мистера Грегори Артсвуда Эванса, известного в определенных местах человека лет тридцати с небольшим, делового, солидного, однако в то же время доброго, мягкого и чересчур рассеянного. После скоропалительной смерти своего отца он стал хозяином всего семейного добра, а также наследником довольно крупного состояния, заключавшегося в двух огромных замках и нескольких ювелирных магазинов. Мистер Эванс гордо восседал за рулем новоприобретенного авто, и несмотря на адскую жару, старался как можно медленнее продвигаться вдоль тротуаров, заполненных людьми, дабы продемонстрировать свое явное превосходство. Слева от него на переднем сиденье сидела жена мистера Эванса миссис Аннабель Эванс, урожденная Дуэрто Каратти. Это была худенькая, небольшого роста миловидная женщина с густыми темно-каштановыми волосами и светло-карими глазами. Казалось, что в ее родословной побывали люди всех национальностей – от негров до эскимосов. Аннабель имела латинские, восточные и индийские корни, ее бабушка была родом из Бразилии, а мать – урожденная колумбийка, которая вышла замуж за американца с французскими, немецкими и индейскими корнями. Этим и объяснялся темный и загорелый отлив кожи миссис Эванс. Когда Аннабель исполнилось девятнадцать лет, родители отравили ее учиться в Америку, думали, что их девочка сможет выбиться в люди. Они словно обладали даром предвидения – на молодую и красивую студентку колледжа обратил внимание один из самых богатейших людей всей Америки. Грегори Эванс был безумно увлечен девушкой, и после трех долгих лет ухаживаний он предложил красавице руку и сердце. Аннабель и самой нравился красивый, правильный и красноречивый юноша, она успела полюбить его и потому с радостью согласилась. У них была роскошная и пышная свадьба в Нью-Йорке, на которую съехалась почти половина Америки. Но молодожены не хотели оставаться жить в этом шумном и душном городе, и поэтому они переехали в Рочестер, городок на северо-востоке Америки, расположенный на самом берегу моря. Вскоре Аннабель забеременела, и для Грегори, уже давно хотевшего ребенка, это была несказанная радость. Однако после рождения сына у миссис Эванс возникли серьезные проблемы со здоровьем, были приложены все силы на ее лечение и восстановление ослабленного иммунитета. К счастью, все обошлось, Аннабель поправилась и посвятила все свое свободное время на новорожденного сына. Казалось, родителей более любящих, чем мистер и миссис Эванс не найти. Джеймс Грегори Эванс рос в атмосфере обожания и любви, родители были всегда готовы исполнить любой, даже самый малейший его каприз. Когда миссис Эванс узнала о беременности во второй раз, то не на шутку испугалась, ведь, по предписаниям врачей, рождение еще одного ребенка могло стоить ей жизни.

Вот тут-то и встал наисложнейший вопрос – что делать? Мистер Эванс, дабы не потерять любимую супругу, настоял на скорейшем избавлении от ребенка. Горю Аннабель не было предела, почти полгода она ходила словно мумия, не понимая, зачем она живет и для чего. Грегори, видя, как его жена буквально тает на глазах, предложил ей взять малыша из приюта и растить его как своего собственного ребенка. Сначала Аннабель эта идея показалась полным безумием, но спустя какое-то время, загоревшись идеей, она сама стала упрашивать своего мужа об этом. И вот, наконец, выбрав наиболее свободный от работы день, вся семья решила посетить местный городской приют и выбрать нового члена для своей семьи.

Машина неспешно катила по улице, и, казалось, их путешествию не будет конца. Грегори уже пожалел о том, что выбрал автомобиль черного цвета, ибо казалось, что он словно впитывает в себя все солнечные лучи, нагреваясь изнутри и постепенно поджаривая сидящих внутри пассажиров.

«Как жарко, просто безумие какое-то! Интересно, как скоро мы прибудем?» - размышляла миссис Эванс, обмахиваясь пушистым перьевым веером. Ее изящная шляпка с искусственными цветами сползла на бок, тугие букли начали постепенно распрямляться, а на шелковом платье из темно-синей парчи появились небольшие, неприятно пахнущие пятна. Больше всего Аннабель хотелось выпрыгнуть из этой машины и броситься в море не раздеваясь, чтобы смыть с себя пот, грязь и пыль дороги. Но она подумала о ребенке, о том, что вечером будет прохладнее и она будет ехать вот так же, но уже домой и с маленьким ребенком на своих руках. Это придало ей сил и заставило улыбнуться.

Аннабель решила озвучить вопрос о прибытии вслух, чтобы муж услышал, однако вовремя себя одернула, увидев усталую и вялую мину, отражавшуюся на лице мистера Эванса. Видно было, что ему было жарко и душно, как и ей, по лицу катилась тоненькая, словно серебряная нить, едва уловимая струйка пота. Грегори был весь на взводе, он плохо переносил жару и потому не знал, куда деть лицо, чтобы хоть как-то охладиться. Так что Аннабель решила, что излишние дотошные вопросы будут действовать мужу на нервы. Поэтому, глубоко вздохнув, женщина облокотилась на сидение и стала терпеливо ждать.

Приблизительно через полчаса, когда терпеть уже не осталось сил, Грегори произнес:

- Все, кажется, мы прибыли.

Аннабель выбралась из машины, с невероятным облегчением вдыхая свежий воздух (конечно, если воздух в самом центре города можно считать свежим). Грегори Эванс помог сыну выбраться из машины, и они втроем вошли в старое, но красивое здание, построенное из темно-серого камня и украшенного ядовито-зеленым, запутанным и вьющимся плющом. Три огромные горгульи украшали алую, как кровь, крышу заведения, и Аннабель отметила про себя, что это немного напоминает Нотр –Дам де Пари, который она видела только на картинке. В целом, здание не выглядело таким уж устрашающим, но, несомненно, определенную атмосферу оно на окружающих наводило.

Грегори дернул за тяжелую железную ручку двери, сделанную в форме головы льва, и вся троица вошла внутрь темного и прохладного здания городского приюта. Пройдя по длинному коридору, они увидели дверь с надписью «Кабинет директора» и постучали. Когда прозвучало негромкое «Войдите!», семья Эванс увидела за большим деревянным столом немолодую и совершенно некрасивую женщину с длинными ногтями, торчащими в разные стороны, и редкими, седыми волосами, убранными в тугой пучок. Она была похожа на обритую крысу, ну или, по крайней мере, полысевшую от времени, потому что, судя по внешнему виду, пятьдесят лет ей исполнилось еще в прошлом веке. По всей видимости это и была хозяйка приюта, миссис Маргарет Прюитт.

Кабинет нельзя было назвать роскошным, но он был настолько чист и ухожен, что создавалось впечатление посещения зала заседания городского суда. На темно-коричневых стенах висело несколько довольно древних картин в тяжелых деревянных рамах, с высокого потолка свисала огромная хрустальная люстра, однако, несмотря на свой довольно внушительный размер, сделана она была довольно скромно и без всяких излишеств. Весь кабинет был обставлен тяжелой древней мебелью из темно-коричневой мебели, потрескавшейся или облупившейся в тех местах, которые использовались чаще всего, и все это, в сочетании со стенами, наводило на всех присутствующих здесь довольно мрачную и угнетенную обстановку абсолютной сдавленности.

Миссис и мистер Эванс с удивлением рассматривали весьма интересный интерьер, совершенно забыв о цели своего визита. Из состояния отчужденности их вывел негромкий кашель со стороны хозяйки дома. Миссис Прюитт улыбнулась, обнажив ряд ровных и блестящих железных зубов и противным, скрипучим, словно ржавые качели, голосом обратилась ко всем членам семьи:

- Да-да-да, здравствуйте, очень приятно, очень приятно... Чем обязаны столь почтенным людям?

- Здравствуйте, миссис Прюитт, - вежливо, как и полагается настоящему джентльмену, представился Грегори, протягивая старухе руку для поцелуя, хотя, судя по выражению, возникшему на лице мистера Эванса, он отдал бы многое, чтобы этого не делать, - Я Грегори Эванс, это моя жена Аннабель и наш сын Джеймс. Весьма рад, наконец, представиться вам... гм...официально.

-Да-да-да, конечно, очень-очень приятно, взаимно, да-да,- немного ворчливо пробормотала хозяйка, протягивая ему свою сухощавую когтистую руку и перевела взгляд на остальных членов семьи Эванс. Аннабель вежливо улыбнулась и склонила голову набок в знак приветствия, а Джеймс, увидав обезображенное лицо старухи, не на шутку испугался и поспешил спрятаться за спину матери. Аннабель понимала чувства своего сына и даже не стала ругать его. Будь ее воля, она бы предпочла закрыт лицо веером ну или же вовсе не входить сюда и не видеть хозяйку – настолько страшной она была.

- Хм, да-а-а, что уж тут... – опять что-то бессвязно пробормотала миссис Прюитт, прищурив один глаз и продолжая глядеть на мальчика, всем своим видом показывая, что она не одобряет такого поведения с его стороны по отношению к ней. Шурша длинной юбкой темно-зеленого, словно состоящего из полусгнившей болотной тины, платья, она подошла к шкафу и принялась доставать какие-то бумаги. Было видно, что ее длинные ногти ей только мешают, что заметила и сама миссис Прюитт, несколько раз довольно крепко выругавшись. Аннабель смущенно прочистила горло, однако либо хозяйка приюта либо не расслышала ее, либо просто пропустила мимо ушей. Достав нужную кипу бумаг, она вернулась за стол и, плюхнувшись,словно вяленая груша, на скрипучий стул, который, судя по скрипу и визгу сюда завез еще Христофор Колумб, вопросительно посмотрела на мистера Эванса:

- Извините, но собственно, могу ли я узнать цель вашего визита?

Мистер Эванс изменился в лице. Такого он явно не ожидал. Было видно, что он растерялся и поэтому обернулся к жене, мысленно ища у нее поддержки. Миссис Эванс чувствовала, что эта страшная и к тому же ничего не помнящая бабка начинает действовать ей на нервы. Она снова вспомнила о ребенке – эта мысль всегда давала ей силы и уверенности в себе. Аннабель как ни в чем не бывало перевела взгляд на старуху:

- Я отправляла телеграмму два дня назад по этому адресу, мэм, и...

- Э-э-э, да-да, разумеется, я получила вашу телеграмму... Надеюсь, поездка прошла успешно и без осложнений? – задала миссис Прюитт неожиданный и ничем не связанный с данной темой вопрос.

Миссис Эванс, в отличие от мужа, нашлась сразу.

- Бесспорно, мэм, ни разу на улице не наблюдалась такая жара, сидеть в машине было очень уж тяжко, но, к счастью, все хорошо.

Хозяйка продолжала сидеть и смотреть поочередно то на Грегори, то на его жену, изредка похлопывая своими маленькими и бесцветными глазенками. По ее виду было понятно, что она не только до сих пор не понимает, кто эти люди, стоящие перед ней, но и с трудом может вспомнить, как зовут ее саму и что она вообще делает в столь неподходящем для нее месте.

Миссис Эванс решила, однако, держаться до последнего вежливо:

- Мы проделали долгий путь сюда, мэм, нам хотелось бы взять на воспитание малыша, по возможности маленького, скажем, от шести месяцев и до двух лет…

Старуха продолжала глазеть на нее, беззвучно шевеля губами. Теперь же на помощь вконец растерявшейся жене пришел мистер Эванс:

- Так, хм, мы можем...

- Посмотреть на детишек? Конечно, конечно, ну разумеется, вы можете! Я скажу Гаррету, он вас проводит...

С этими словами ее когти потянулись к небольшому серебряному колокольчику, лежавшему на краю стола и несколько раз позвонила в него, сначала тихо, вопрошающе, а затем громче, более требовательно.

Не прошло и десяти секунд, как дверь приоткрылась, и из-за нее высунулась курчавая голова, а затем показался и весь её хозяин. Гаррет, как выяснилось, был внуком Маргарет Прюитт, хозяйки детского дома и, похоже, единственным ее родственником. Это был тощий и угловатый парень весьма приятной наружности, он приветливо улыбнулся присутствующим и протянул руку мистеру Эвансу, а затем и миссис Эванс. Потом он вопросительно посмотрел на бабушку, которая, прищурившись, наблюдала за ними. Казалось, эта странная женщина, напрочь лишенная хороших манер, рьяно наблюдала за тем, чтобы их отсутствие компенсировал донельзя вежливый и культурный внук. Наконец она прокаркала:

- Гаррет, внучок, покажи этим весьма-весьма уважаемым господам детишек. Обеспечь их, при необходимости, всей информацией о каждом ребенке. Если, конечно, твоя глупая головенка хоть что-то смогла запомнить и не перепутать.

«Возмутительно так обращаться к своему внуку, прилюдно позорить его», - подумала миссис Эванс, которой окончательно разонравилась хозяйка приюта.

Гаррет, однако, ничуть не обиделся на тираду своей злобной бабки. Улыбнувшись еще раз, он повел их за собой на широкую, укрытую темно-синим ковром лестницу, которая вела на второй этаж. Стены были недавно перекрашены, и от них до сих пор веяло запахом краски. Окна были большие, но очень уж грязные, отсюда казалось, что солнечный свет и вовсе не проникает внутрь.

Миссис Эванс очень сильно волновалась, поэтому поделилась своими страхами с Гарретом.

- А что, если мы не найдем того, кого искали?

- Не беспокойтесь, мэм, я уверен, что найдёте, – голос парня был мягкий и очень ободряющий.

- Да, но... Но как мы узнаем, который из них-наш?

- Узнаете, мэм... Слушайте своё сердце, оно вас не обманет. Кроме того, я уверен, у нас вы сможете найти того, кто вам нужен.

«Какой приятный молодой человек», - подумала миссис Эванс, глядя на улыбающегося юношу, - «эта бабка и сама не подозревает о том, как ей повезло иметь такого чудного, культурного юношу».

Его слова заинтересовали и миссис Эванс, и мистера Эванс, который был взволнован не меньше супруги. Джеймс, однако, выглядел совершенно спокойно и с большим интересом поглядывал своими большими глазёнками из стороны в сторону.

Наконец они дошли до середины коридора, и Гаррет открыл большую тяжелую дверь. За ней находился огромный и просторный зал, в котором бегали, играли и резвились сотни детей всех возрастов. Мистер и миссис Эванс удрученно переглянулись... Да-а, похоже всё-таки непросто будет подобрать себе малыша... Гаррет, заметив их замешательство, вежливо поинтересовался:

- А вам кто-то конкретный нужен? Мальчик, девочка? Малолетний или же повзрослее?

Миссис Эванс объяснила ему, что им нужен маленький ребенок, пол которого не имеет значения, желательно годовалый, чтобы они могли воспитывать её как свое собственное дитя. Гаррет задумался и повёл семью вглубь огромной просторной комнаты. Все дети притихли и смотрели на Эвансов с нескрываемым интересом. Они прошли еще в одну комнату, здесь были дети поменьше – от годика и до трех лет.

- Тут уж я вам помочь не могу, я не имею права выделять детей, для меня они все равны, -сказал Гаррет и отошел в сторону, стараясь не мешать будущим приемным родителям.

Мистер и миссис Эванс стали внимательно изучать детей, находившихся в этой комнате. Вот одна девочка, лет трёх, сидит и играет с огромным плюшевым медведем, два маленьких мальчика катают друг другу машинки, две девочки – близняшки мирно сопят в маленькой деревянной кроватке... Они все были милые, всех хотелось забрать в семью... Миссис Эванс тяжело вздохнула и пошла к кроваткам под внимательными взглядами нянек. Их тут было, по крайней мере, человек пять, они сидели в разных углах комнаты. На каждую няньку приходилось определенное количество людей. Видя, что миссис Эванс неудобно делать выбор под таким чутким руководством, Гаррет решил отвлечь нянек, за что получил благодарный взгляд от мистера Эванса. Дети же переключили своё внимание на Джеймса, который с радостью стал играть с ними, в то время как мистер Эванс подошел к жене.

- Ах, Грегори, они все такие чудные! И всех их без исключения мне так жаль!

Казалось, она вот-вот расплачется.

-Да, Ан, и мне тоже. Но нам все-таки надо что-то решать, иначе мы будем ходить здесь до старости. А ну-ка, посмотри на этого крепыша!

Мистер Эванс указал на пухлого розовощёкого карапуза, который с интересом следил за ними. Грегори протянул ему руку и хотел погладить малыша, однако тот ловко извернулся и довольно больно укусил его своими молочными зубками.

- Дикость какая-то, - пробормотал Грегори, обматывая платком укушенный палец.

-Нет, Грегори, я не совсем уверена, что это именно тот, кто нам нужен,- неуверенно пролепетала миссис Эванс, в то время как Грегори с плохо скрываемым ужасом смотрел на ребенка-людоеда,- и кроме того, как ты и сам только что понял, он явно с какими-то проблемами. Не хватало мне еще Джеймса по кусочкам зашивать.

Мистер Эванс приобнял расстроенную жену за плечи.

- Не торопись, дорогая. У нас полно времени, для того, чтоб узнать, какой из них наш, необходимо познакомиться с каждым из них.

- Ах, Грегори, я боюсь, что мы так и до старости не выберем!

Они еще долго ходили между детскими кроватками, в которых лежали совсем еще крохи. Миссис Эванс приглянулась одна такая малышка, но едва она взяла ее на руки, как девочка начала истошно вопить. На ее крики и плач сбежались все дети, но тут подоспел проворный Гаррет в сопровождении нескольких нянек, которые унесли ревущего ребенка в другую комнату, а Грегори, Аннабель и сам внук хозяйки принялись успокаивать всех новорожденных детей, которые от этого истошного крика принялись плакать.

- Грегори, возьми этого ребенка, а то они меня покусает!- кричала миссис Эванс, держа на вытянутых руках кусачего малыша.

- Погоди, Эн, я занят!- кричал в ответ Грегори, у которого на руках было по два орущих ребенка, которых он пытался успокоить.

- Без паники! - этот голос принадлежал Гаррету, который летал между кроватками словно привидение, рассовывая соски и покачивая кроватки. В следующее мгновение он подбежал к миссис Эванс и забрал у нее орущего ребенка. – А-а-а, да, это наш самый опасный детский образец - Локки. Он покусал уже не одну няньку, когда те пытались засунуть ему соску, поэтому мне приходится справляться с ним самому. Да, я обещал вам не выделять детей, но поверьте – такого мальчугана вы точно не вынесете.

Успокоив, наконец, всех орущих младенцев, Аннабель удрученно вздохнула, переглянулась с мужем и грустно зашагала вдоль многочисленных кроваток, внимательно всматриваясь в маленькие детские личики. Она дошла до конца последнего ряда и всмотрелась в лицо последнего лежащего там ребенка.

Крохотная девочка, которой от роду было не больше года6сладко спала, сжав свои маленькие ручки в кулачки и иногда мило посапывая. Аннабель не могла не заметить, что этот маленький ребенок очень красив: хоть и детское, но правильной формы личико обрамляли густые золотистые локоны, которые причудливыми завитками переливались и рассыпались золотистыми ниточками по белой подушке. Маленький и аккуратный носик, пухлые и алые губки, которые то и дело скатывались в трубочку от ее безмятежного младенческого сна... От этой девочки невозможно было оторвать глаз! Сзади к жене подошел Грегори, Аннабель посмотрела на него и глазами показала на кроху. Тут девочка закряхтела, зевнула и открыла глаза. Аннабель ахнула. Огромные, темно-синие глаза с лиловой дужкой вокруг зрачка, с косым, печальным разрезом, обрамленные густыми и длинными ресницами выражали какую-то совершенно непонятную для младенца взрослость и серьезность, они излучали какое-то совершенно необъяснимое невидимое сияние, которое притягивало, безудержно манило к себе.

Девочка внимательно смотрела на незнакомых ей людей, а стоило только Гаррету подойти к ним, и малышка, завидев парня, радостно загукала и улыбнулась так по-детски искренне, что у Аннабель сжалось сердце. Девочка засмеялась, задергала ножками и протянула к Гаррету свои маленькие ручки. Юноша осторожно подхватил малышку, отчего та еще больше заулыбалась и посмотрела на мистера и миссис Эванс уже не так серьезно, а абсолютно новым, лучистым и теплым взглядом.

Дата добавления: 2015-11-04