Генри Киссинджер дипломатия 61 страница

Чем больше росла военная роль Америки в Южном Вьетнаме, тем настоятельнее делался упор на политической реформе. И чем настойчивее вел себя Вашингтон в отношении внутренних перемен, тем заметнее американизировалась война. Во время своего первого обзорного выступления по вопросам обороны 28 марта 1961 года Кен-

Дипломатия

неди вновь подчеркнул фундаментальное положение своей программы: независимо от мощи американских стратегических вооружений, ее могут медленно теснить на периферии «посредством подрывной деятельности, инфильтрации, запугивания, косвенной или скрытой агрессии, внутренних революций, дипломатического шантажа, партизанской войны» — то есть при помощи опасных ситуаций, выходом из которых в конечном счете могли бы стать только политические и социальные реформы, которые бы позволили потенциальным жертвам оказать помощь самим себе.

Администрация Кеннеди воспринимала как трюизм то, что потом станет одной из множества неразрешимых дилемм, связанных с Индокитаем; настоятельное требование одновременного осуществления политических реформ и достижения военной победы создавало порочный круг. Партизаны в широких пределах имели возможность самостоятельно определять степень интенсивности боевых действий, а следовательно, и уровень безопасности, который в краткосрочном плане совершенно не зависел от темпов реформ. Чем меньшим был уровень безопасности у сайгонского правительства, тем тяжелее становилась его рука. А чем больше Вашингтон воспринимал успехи партизан как результат, пусть даже частичный, отставания с проведением реформ, тем более расширялась для Ханоя свобода маневра, с тем чтобы увеличить со стороны Америки давление на сайгонское правительство, которое Северный Вьетнам жаждал и стремился взорвать. Очутившись в западне между идеологами-фанатиками в Ханое неопытными идеалистами в Вашингтоне, правительство Дьема постепенно стирало с лица земли.

Даже политический руководитель, в меньшей степени подвластный мандарински традициям, чем Дьем, счел бы для себя опасным строительство плюралистическо демократического общества в разгар партизанской войны, да еще в стране, раздро ленной на регионы, секты и кланы. Все это предприятие неуклонно подрывало дов рие к Америке, и не столько потому, что ее руководители обманывали обществен ^ мнение, сколько потому, что они обманывали самих себя относительно собственн возможностей, включая предполагаемую, по их мнению, легкость перенесения зна мых институтов в среду иной культуры. В основном администрация Кеннеди пр ряла в жизнь вильсонианские аксиомы. Точно так же, как Вильсон полагал, У американское понимание демократии и дипломатии можно пересадить в ЕвроП^шИТЬ средством «Четырнадцати пунктов», администрация Кеннеди стремилась прИ°оЖН0 вьетнамцев к истинно американским правилам самоуправления. Если на Юге м ^ будет свергнуть деспотов и привести к власти порядочных демократов, то конФ бушующий в Индокитае, угаснет сам собой. да п0.

Каждая новая американская администрация стремилась поставить Увели^"4 году; мощи в зависимость от проведения реформ. Эйзенхауэр поступил так в '^ н0^ Кеннеди добивался того же в 1961 году еще более настойчиво, увязывая мае ^^ расширение объемов помощи с предоставлением Соединенным Штатам советни роли на всех уровнях управления. Как и следовало ожидать, Дьем отказаЛСЯ'е^ивШИй борьбы за независимость редко видят выгоду в опеке. Сенатор Мэнсфилд, посе знаВ) Вьетнам в конце 1962 года, пересмотрел свое прежнее суждение (см. гл. 25), пр ^ что правительство Дьема «скорее отходит от представления об ответственном (? родом и ответственно действующем правительстве, чем приближается к нему»

Вьетнам: на пути к отчаянию; Кеннеди и Джонсон

Это суждение было верным. И все же ключевой вопрос заключался в том, сложилась ли подобная ситуация в силу неадекватности правительства как такового, вследствие наличия культурного разрыва между Вьетнамом и Америкой, или из-за разрушительных набегов партизан. Отношения между администрацией Кеннеди и Дьемом ухудшались в течение всего 1963 года. Информация из Сайгона, до того всецело поддерживавшего американскую вовлеченность в Индокитае, становилась враждебной. Критические замечания не касались целей Америки, как это будет позднее, но ставили под сомнение возможность возникновения некоммунистического демократического Южного Вьетнама при наличии во главе его столь репрессивного лидера, как Дьем. Дьема даже стали подозревать в поисках компромисса с Ханоем, то есть в выборе того самого" курса, за отказ от которого подвергнется осуждению последующий южновьетнамский президент Нгуен Ван Тхиву.

Окончательный разрыв с Сайгоном был вызван конфликтом между южновьетнамскими буддистами и Дьемом, правительство которого издало распоряжение, запрещающее публичное использование собственных флагов сектам, религиозным группам и политическим партиям. Выполняя приказ, войска обстреляли буддистскую демонстрацию протеста, убив несколько человек в Гуэ 8 мая 1963 года. У протестующих были реальные поводы для жалоб, вскоре подхваченные международными средствами массовой информации, хотя отсутствие демократии в их число не входило. Буддисты, столь же авторитарные, как и Дьем, отказались назвать условия, на которые должен был бы согласиться Дьем, будь у него к этому наклонность. В сущности, вопрос стоял не о демократии, а о власти. Парализованное партизанской войной и неадекватностью собственной деятельности, правительство Дьема на уступки пойти отказалось. Вашингтон многократно усилил давление на Дьема, настаивая на отстранении от власти его брата, Нго Динь Ню, стоявшего во главе сил безопасности, причем Дьем воспринял этот демарш как силовые игры, имеющие целью отдать его на милость врагам. Окончательный разрыв произошел 21 августа, когда агенты Ню произвели налет на ряд пагод и арестовали 1400 монахов.

24 августа вновь прибывший посол Генри Кэбот Лодж получил инструкции потребовать от Дьема устранения Ню и передать ему предупреждение, что в случае отказа Соединенные Штаты «могут оказаться перед лицом невозможности сохранения у власти самого Дьема». Сайгонских военных руководителей следовало официально предупредить, что будущая американская помощь зависит от устранения Ню с поста, а вьетнамские собеседники Лоджа поняли это так, что Дьема следует свергнуть. Кеннеди и Макнамара постоянно повторяли публично, по существу, одни и те же требования. А чтобы генералы поняли намек получше, им сообщили, что Соединенные Штаты обеспечат их «непосредственной поддержкой в течение любого переходного периода на случай слома централизованного механизма государственного управления»19. Южновьетнамским генералам понадобилось почти два месяца, чтобы собрать воедино всю свою отвагу и действовать согласно настойчивым намекам союзника. Наконец 1 ноября они свергли Дьема, причем в ходе переворота и он и Ню были убиты.

Поощряя свержение Дьема, Америка сделала свою вовлеченность во Вьетнаме необратимой. Любая революционная война в конечном счете ставит под сомнение легитимность правительства; подрыв законной власти является основной целью партизан.

Дипломатия

Свержение Дьема оказалось бесплатным одолжением Ханою. Следствием i характера системы управления при Дьеме явилось то, что устранение Дьема повлияло на все звенья гражданской администрации вплоть до уровня отдельной деревни, Структуру власти следовало восстанавливать снизу доверху. А история учит железному закону революций: чем более всеобъемлющий характер носит устранение существующей власти, тем более ее преемники должны полагаться на голую силу в целях самоутверждения. Ибо, в конце концов, легитимность включает в себя признание власти без дополнительного принуждения; а отсутствие легитимности превращает любое соперничество в силовой поединок. До совершения переворота хотя бы теоретически существовала возможность того, что Америка откажется от непосредственного участия в военных операциях, как это сделал Эйзенхауэр, когда остановился у опасной грани десятилетие назад в связи с Дьенбьенфу. А поскольку оправданием переворота явилось требование обеспечения более эффективного ведения войны, самоустранение как политический вариант поведения Америки теперь уже исключалось.

Устранение Дьема не сплотило народ вокруг генералов, как на то надеваю'Вашингтон. Хотя «Нью-Йорк тайме» восхваляла переворот, как обеспечивающий возможность «прекращения дальнейшего коммунистического внедрения на всем пространстве Юго-Восточной Азии»20, произошло как раз противоположное. Плюралистическое общество немыслимо без консенсуса основополагающих ценностей, что четко ставит границы претензиям соперничающих личностей и группировок. Следу начать с того, что во Вьетнаме такого рода консенсус был слаб. Переворот разрУ структуру, создаваемую на протяжении целого десятилетия. Вместо нее вознИ группа соперничающих генералов, не имеющих ни' политического опыта, ни по вателей/

За один лишь 1964 год правительство менялось еще семь раз, и ни одна из^ ^ перемен не повлекла за собой возникновения даже подобия демократии, ибо все были результатом того или иного переворота. Преемники Дьема, лишенные его тижа как националиста и не представляющие собой фигуры отцов нации в мандТ,и. ском понимании, не имели иного выбора, кроме как вверить ведение войны а канцам. После свержения Дьема справедливо утверждалось: «вопрос будет чаться не в том, как способствовать появлению в Южном Вьетнаме режима, к° бы поддержала Америка, а в том, как найти такой режим, который будет подд вать Америку в борьбе против ликующих коммунистов».

Поклонники силы в Ханое мгновенно ухватились за предоставившуюся ность. На заседании Центрального Комитета Коммунистической партии в ли,иЛЬ, принята новая стратегия: партизанские подразделения следовало усилить, а ^ трацию на Юг ускорить. Что самое главное, это решение, принятое в декабре ^ да, предусматривало также подключение регулярных частей: «Настало время вера увеличить помощь Югу, Север должен с еще большим старанием игр революционной базы для нации в целом»22. Вскоре после этого Триста дваддат северовьетнамская регулярная дивизия начала передвижение на Юг. До ne|V хсЯ в инфильтрация с Севера проводилась в основном силами перегруппировав пде_ 1954 году южан; после этого число северян стало неуклонно расти, а после н мцЫ, ния в праздник Тэт 1968 года почти все инфильтраторы уже были северовье

Вьетнам: на пути к отчаянию; Кеннеди и Джонсон

1 А когда в дело были введены регулярные северовьетнамские армейские формирования, каждая из сторон перешла-свой рубикон.

Вскоре после свержения Дьема был убит Кеннеди. Новый президент Линдон Бэйнс Джонсон воспринял вмешательство в конфликт регулярных северовьетнамских частей как классический случай неприкрытой агрессии. Разница заключалась в том, что Ханой следовал определенной стратегии, а Вашингтон имел в своем распоряжении соперничающие друг с другом теории, ни одна из которых не была доведена до логического конца.

Находясь в подвешенном состоянии между желанием одержать победу невоенным путем и предвидением военной катастрофы, Америка очутилась в центре трагической головоломки. 21 декабря 1963 года Макнамара докладывал новому президенту, что с точки зрения безопасности положение в Южном Вьетнаме весьма и весьма тревожно. Америка долее не может уклоняться от выбора, который уже давно напрашивался сам собой: либо драматическая эскалация военной вовлеченности, либо падение Южного Вьетнама. Администрация Кеннеди опасалась вступать в войну на стороне недемократического союзника; администрация Джонсона в большей степени опасалась оставления нового недемократического сайгонского правительства на произвол судьбы, чем участия в войне.

Если оглянуться, то последний момент, когда Америка могла уйти из Вьетнама, заплатив терпимую, хотя и достаточно высокую цену, был перед самым свержением Дьема или сразу же после него. Администрация Кеннеди была права в своих оценках относительно невозможности победы при наличии Дьема. Администрация Джонсона вводила себя в заблуждение тем, что верила, будто можно одержать победу при его преемниках. В свете последовавшего переворота для Америки было бы легче самоустраниться и дать Дьему пасть вследствие собственной неадекватности или, как минимум, не стоять на пути переговоров, которые, как подозревали, он планировал вести с Ханоем. Кеннеди оказался в аналитическом смысле совершенно прав, отвергая любые планы подобного рода на том основании, что воплощение их на практике неизбежно приведет к захвату власти коммунистами. Проблема заключалась в том, что Америка не была готова как глядеть в лицо последствиям спасительных решений, так и смириться с возможными осложнениями в случае пуска дела на самотек.

Кое-кто из бывших членов администрации Кеннеди утверждал, будто после президентских выборов 1964 года президент, с которым они работали, собирался полностью вывести американские войска, численность которых пока что увеличивалась. Другие столь же высокопоставленные лица это отрицали. Можно сказать только одно по поводу обсуждения задним числом намерений Кеннеди: каждое последовательно направляемое подкрепление во Вьетнам ужесточало возможности выбора, причем последствия как полной вовлеченности, так и ухода становились все более тяжкими и болезненными. И с каждым месяцем ставки поднимались все выше, поначалу лишь в военном отношении, но вскоре и с точки зрения международного положения Америки.

Убийство Кеннеди сделало уход Америки из Вьетнама еще более затруднительным. Если до Кеннеди действительно дошло, что страна следует невыгодным для себя курсом, то ему предстояло отменять лишь свое собственное решение; Джонсон же вынужден был бы выбрасывать за борт очевидную для всех политику высокочтимого

Дипломатия

падшего предшественника. Это особенно подчеркивалось тем обстоятельством, что ни один из советников, унаследованных от Кеннеди, не давал рекомендации самоустраниться (заметным исключением был заместитель государственного секретаря Джордж Болл, который, однако, к ближайшему кругу не принадлежал). Требовался руководитель, исключительно уверенный в себе и обладающий огромными знаниями, чтобы предпринять отступление подобного масштаба сразу же после занятия должности, А когда дело касалось вопросов внешней политики, Джонсон чувствовал себя исключительно неуверенно.

В ретроспективном плане новому президенту в высшей степени следовало бы произвести анализ, достижимы ли вообще военные и политические цели, во имя которых Америка положила на алтарь уже много, какие для этого нужны средства и в течение какого отрезка времени, — в общем и целом верны ли были исходные предпосылки, породившие эти обязательства со стороны Америки. Но, даже не говоря о том, что Джонсон получил от многомудрых советников, унаследованных от Кеннеди, единодушную рекомендацию пытаться одержать победу во Вьетнаме (и вновь исключением оказался Джордж Болл), представляется сомнительным, что, если бы и предприни мался упомянутый тут анализ, результат бы был существенно иным. И это при то > что министерство обороны под руководством Макнамары и аппарат Белого дома по руководством Банди были прямо-таки любителями всевозможных анализов и что руководителя были людьми исключительно сообразительными и рассудительными, у них отсутствовали критерии оценки вызова, столь разнящегося с америка опытом и американской идеологией.

(Исходной мотивацией вовлеченности Америки было представление, будто ы теря Вьетнама приведет к катастрофе во всей некоммунистической Азии и заст Японию смириться с коммунизмом. В рамках подобного анализа Америка, за Южный Вьетнам, вела войну ради себя самой, независимо от того, был ли Вьетнам демократической страной и способен ли он когда-либо стать таковой. ко такого рода анализ был бы для американцев чересчур геополитичен и ч р сориентирован на соотношение сил, и потому его заменил вильсонианский Ш ^ Одна администрация за другой ставила перед собой двуединую задачу, j*31^ оМ частей которой, взятая по отдельности, была и без того трудновыполнимо и. Р ^ партизанской армии, обладающей безопасными базами по обширной периф Р демократизация общества, где отсутствуют традиции плюрализма. caMblM

Во вьетнамском «котле» Америке следовало познать, что есть пределы даЖ6итьсЯ с священным верованиям. Ей предстояло под давлением обстоятельств смир ^ тем, что существует разрыв между силой и принципами. И именно потому, ч*сторИ. рика с крайней неохотой усваивала уроки, противоречащие ее собственному чй. ческому опыту, она обнаружила, что уменьшить число собственных потерь и ^ ^ тельно трудно. Испытанная боль разочарования была результатом лучши > ^ ^ худших качеств страны. Отказ Америки от восприятия национальных интерес ^ честве фундамента внешней политики пустил страну в дрейф по волнам унив р применяемых моральных истин. скаДРеН'

В августе 1964 года предположительно северовьетнамское нападение на э^ ^^ ный миноносец «Меддокс» повлекло за собой американский ответный удар п

Вьетнам: на пути к отчаянию; Кеннеди и Джонсон

ному Вьетнаму, почти единодушно одобренный сенатом посредством так называемой «Тонкинской резолюции». Резолюцией этой пользовались и ранее, за несколько месяцев до этого, чтобы оправдать воздушные рейды возмездия. В феврале 1965 года нападение на казармы американских советников в расположенном на Центральном нагорье городе Плейку повлекло за собой совершение ответного американского воздушного налета на Северный Вьетнам, что быстро превратилось в систематическую бомбардировочную кампанию под кодовым названием «Надвигающийся гром». К июлю 1965 года американские боевые части были полностью введены в действие, а число американских военнослужащих стало расти, составив в начале 1969 года 543 тыс. человек.

Позднее вопрос о том, была ли администрация Джонсона целиком и полностью откровенна с американским народом относительно нападения на «Меддокс», стал частью весьма острых и едких дебатов по Вьетнаму. Целью их было дискредитировать «Тонкинскую резолюцию» и участие Америки в непосредственных боевых действиях. По правде говоря, «Тонкинская резолюция» и впрямь не основывалась на всей совокупности фактов, даже с учетом того, что в суматохе боя сбор их был затруднителен. Но эта резолюция и не была основополагающим фактором, побудившим Америку к участию в наземных боевых действиях во Вьетнаме. Она скорее была маленьким шажком по дорожке, ведущей Америку в тот же пункт назначения при условии, что все руководящие личности убеждены в правильности избранного пути.

Методы, при помощи которых было обеспечено принятие «Тонкинской резолюции», сегодня были бы отвергнуты, ибо американская демократия тоже извлекла из этого уроки на будущее. В то же время тактика и решимость Джонсона не отличались в значительной степени от соответствующих качеств Франклина Делано Рузвельта, когда тот подтолкнул Америку к участию во второй мировой войне, — к примеру, не совсем откровенный рассказ Рузвельта о торпедировании эсминца «Грифер» стал предлогом вовлечения Америки в морскую войну в Атлантическом океане в 1941 году. В каждом из упомянутых случаев президент в одностороннем порядке определял, чего Америка не потерпит: германской победы в 40-е годы, захвата Индокитая в 60-е годы. Оба президента оказались готовы преградить при помощи вооруженных сил собственной страны дорогу злу и дать ответ, если это зло и на самом деле столкнется с ними, что было вполне вероятно. В каждом из этих случаев окончательное решение вступить в войну базировалось на соображениях гораздо более широкого плана, чем сами эти инциденты.

Кошмар Вьетнама заключался не только в способе вступления Америки в войну, но и в самом факте этого вступления, не подкрепленном более выверенными оценками возможных издержек. Нация не должна направлять полмиллиона молодых людей на далекий континент, ставить на карту свой международный престиж и внутреннее единство собственного народа, если ее лидеры не способны вразумительно раскрыть свои политические цели и предложить реалистическую стратегию их достижения, как это позднее сделал президент Буш по поводу войны в Заливе. Вашингтону следовало задаться двумя основными вопросами: возможно ли более или менее одновременно установить демократию и добиться военной победы? И добавить еще один, гораздо более важный: стоит ли овчинка выделки? Президенты и президентские советники,

Дипломатия

которые вовлекли Америку в сухопутные военные действия во Вьетнаме, считали положительный ответ само собой разумеющимся.

Успешное ведение партизанской войны требует тонкого объединения военной и политической стратегии. Американские военные руководители, однако, чувствовали себя неуютно, подчиняя военные цели политическим. На протяжении всей Вьетнамской войны средства для достижения заданных целей оказывались недостаточными, а пойти ради этого на еще больший риск Вашингтон никогда не был готов.

Одним из основных уроков, который следовало бы извлечь из войны в Корее, был такой: продолжительные, не приводящие к бесспорному результату вбйны разрушают единство американской нации. Но, похоже, Вашингтон извлек из этой войны урок совершенно противоположного свойства: причиной неудовлетворительности результатов войны в Корее будто бы явилось продвижение Макартура к реке Ялу и его стремление к победе всеобъемлющего характера. В свете этого исход Корейской войны истолковывался как успех, благодаря которому удалось не допустить китайской победы. Американская вовлеченность во Вьетнаме оказалась сознательно обусловлена подобной же задачей: не провоцируя китайское вмешательство, продемонстрировать Северному Вьетнаму, что ему не будет позволено захватить Южны Вьетнам, и, следовательно, единственным выбором являются переговоры. Пере воры — но с какой целью? Особенно если учесть, что противник отождествляет компромисс с поражением. Американские руководители наверняка позабыли, чт последние два года войны в Корее и весь период маккартизма американское о ство было почти что разорвано на части из-за неопределенности сложившегося ложения.

Теоретически в период партизанской войны имеют шанс на преобладание ли два варианта стратегии. Один — целиком оборонительный, целью которого явля ^ лишить противника возможности контроля над населением. Такого рода cTpaTeQro предполагает обеспечение практически стопроцентной безопасности для достато количества населения, с тем чтобы успехи партизан среди остальной его частиi ок. лись несопоставимы со сложившейся у их противников политической базой, le ^ Максвелл Тейлор, по-видимому, имел в виду именно этот вариант стратегии, ^ рекомендовал создать цепь анклавов, защищенных американскими войсками, та южновьетнамской армии не придется для предотвращения консолидации четко ^ ченной коммунистической зоны день и ночь удерживать каждый заштатный Р _ Вторым возможным вариантом стратегии являлись бы атаки на цели, которые пр ^ заны вынуждены были бы защищать, - такие, как, к примеру, убежища, С1СЛ „ базы на собственной территории: к примеру, если бы наземные силы пере^сК!<(. «тропу Хо Ши Мина» и блокировали как северовьетнамские, так и камбодж порты, обслуживающие лагеря-убежища. Такая стратегия — по крайней мере к ^ туально — возможно, сделала бы войну на истощение относительно коротко. ^ так жаждали американские военные, и вынудила бы в итоге враждебную сторону ти на переговоры. аЧ„

Зато заведомо не могла сработать стратегия, на деле принятая Америкой: пр ^ ное обеспечение стопроцентной безопасности на ста процентах территории стр ^ попытки измотать партизан операциями поиска и уничтожения. Независимо

Вьетнам: на пути к отчаянию; Кеннеди и Джонсон

ленности экспедиционных сил, их всегда окажется недостаточно для борьбы с врагом, линии снабжения которого находятся за пределами Вьетнама и у которого имеются обширные лагеря-убежища и железная воля. В конце 1966 года северовьетнамский премьер-министр Фам Ван Донг заявил Гаррисону Солсбери из «Нью-Йорк тайме», что хотя Соединенные Штаты неизмеримо сильнее в военном отношении, они в конце концов проиграют, ибо умереть за Вьетнам готовы гораздо больше вьетнамцев, чем американцев, причем вьетнамцы готовы воевать так долго, как это потребуется, чтобы «пересидеть» американцев. Эта оценка оказалась верной.

Джонсон решительно отвергал какое бы то >ни было «расширение» масштабов войны. Вашингтон убедил себя, что четыре государства Индокитая являются самостоятельными политическими единицами, несмотря на то, что коммунисты в течение двух десятилетий трактовали их как единый театр военных действий и координировали собственную стратегию применительно ко всем им, взятым в совокупности. Более того, оценка Вашингтоном конфликта в целом в более широком международном аспекте заставила его чересчур много думать о возможности китайского вмешательства, не обращая внимания на заявление Линь Бяо относительно того, что китайские армии не отправятся за рубеж, причем это положение было подтверждено Мао в беседе с американским журналистом Эдгаром Сноу, симпатизировавшим китайским коммунистам: Мао заявил Сноу, что у Китая нет войск за пределами собственных границ и что у него нет намерений сражаться с кем бы то ни было, если на его территорию не будет совершено нападение 4. Случилось так, что в продолжение двух отдельных войн, отстоящих друг от друга на полтора десятилетия, Америка заплатила соответствующую Цену за то, что не воспринимала китайские заявления всерьез: в Корее она проигнорировала китайские предупреждения и промаршировала до самой Ялу, спровоцировав китайское вмешательство; во Вьетнаме она не снизошла к заверениям китайцев о том, что они не собираются вмешиваться, и это заставило Америку отвергнуть единственную стратегию, которая, возможно, обеспечила бы ей победу.

Опасаясь китайского вмешательства, будучи преисполнен решимости добиться ослабления напряженности с Советским Союзом, а также желая сохранить консенсус в отношении внутриполитической программы создания «великого общества», Джонсон пошел по пути полумер, что поставило на карту международный престиж Америки, не обеспечив достижения поставленных целей. Пытаясь увязать задачу отражения глобального заговора и желание избежать глобального конфликта, Америка умудрилась проводить такую политику, которая выставляла ее на посмешище.

Войны на истощение не могло получиться, коль скоро партизаны были в состоянии выбирать, когда и где сражаться. Воздушные операции против Северного Вьетнама, задуманные как источник прогрессивно нарастающих неприятностей, оказались бесцельными, ибо транспортная система Северного Вьетнама находилась в рудиментарном состоянии, и па этой простой причине бомбардировки с воздуха не могли вывести ее из строя. А поскольку она не играла существенной роли в жизни страны, из-за ее состояния ни у кого не болела голова. Патовая ситуация была на руку Ханою — особенно такая, которая бы ограничивалась территорией Южного Вьетнама и влекла за собой рост американских потерь. Все эти разочарования дали толчок росту оппозиции войне внутри Америки — оппозиции, призывавшей прекратить эту самую бом-

Дипломатия

бардировочную кампанию, смысл которой как раз и заключается в том, чтобы убедить Ханой, что победить он не в состоянии.

Вашингтон пытался доказать, что агрессия не оправдывает себя и что партизанская война вовсе не является характерной чертой будущего. Он, однако, не сумел понять, что его противник умудрился трезво подсчитать прибыли и убытки. Джойсон полагал, что выход заключается в демонстрации умеренности, в проявлении готовности успокоить Ханой, предложив ему компромисс. Но все эти действия скорее вызывали у Ханоя желание проявлять все большую настойчивость и по ходу дела преподать Америке урок, заключающийся в том, что за поражение вследствие проявления умеренности и сдержанности наград не дают. Джонсон же разъяснял цели Америки следующим образом:

«Мы не собираемся стирать с лица земли Северный Вьетнам. Мы не собираемся менять там систему управления. Мы не пытаемся получить на постоянной основ базы в Южном Вьетнаме...

...Мы находимся там, потому что пытаемся заставить коммунистов из Северного Вьетнама прекратить стрелять в своих соседей... продемонстрировать, что партизан екая война, развязанная одной нацией против другой нации, не может никогда пр успеть... [Мы] должны стойко стоять на своем до тех пор, пока коммунисты в Сев р ном Вьетнаме не поймут, что цена агрессии чересчур высока, — и либо согласятс мирное урегулирование, либо прекратят борьбу...»25 ть

Он хотел, чтобы коммунистические лидеры в Ханое поняли: «...стоит вам осозн\, что военная победа исключается, и отказаться от использования силы, как вы на ^ нас готовыми ответить взаимностью... Мы хотим почетного мира во Вьетнаме. ших руках ключ к этому миру. Вам надо лишь его повернуть». и.

Джонсон не заслужил ненависти и насмешек, последовавших за подобнь1МИтйНЬЬ зывами. Он всего лишь в очередной раз повторял американские прописные ис^^ Но ни он сам, ни его общество не обладали концептуальным пониманием про ка, для которого подобные заверения выглядели насмешкой; противника, для ^ ^ го, кроме всего прочего, американское понимание компромисса ассоцииров призывом к капитуляции во время битвы за дело всей жизни. ^илЬ,

Для неуступчивых, преданных своему делу лидеров из Ханоя кониеПЦИЯб^олИсь, ности не имела оперативного смысла. Всю свою сознательную жизнь они Р ^ чтобы победить, вначале против Франции, теперь против одной из свеР*аеР ить ео-имя коммунизма они навлекли неисчислимые страдания на свой народ.<<Ост 6ыЯи седа в покое» было как раз той самой вещью, на которую ханойские лид "никогца органически не способны. Бисмарк как-то сказал, что германское едиНСТВ°тоЧНОсти не будет достигнуто путем разговоров, но лишь «кровью и железом», что в соответствовало точке зрения Ханоя на вьетнамское единство. бы ^

Американцы всех вероисповеданий беспрестанно обращались к Ханою, ^ д0, принял участие в поиске какого-либо демократического выхода из создавш ^ ^ ложения, и ломали голову над разработкой действенных схем выборов. И в^ т в одно из направлений американской мысли в области международных отнош малейшей степени не привлекало Ханой, разве что в качестве инструмента,^ ^ мощи которого можно было бы сбить американцев с толку. Создав одну

Дата добавления: 2015-11-04