Это волнение даже рисует на лице Бэкхёна улыбку, ему сразу становится понятно, что младший в курсе чувств Сехуна.
- Думаешь, я с ним сделал что-то? Я его не трахал и не пытался даже, если ты об этом. Это он насилует мой мозг, - с веселой ухмылкой. - С ним более-менее всё в порядке. Но он перенервничал и уснул буквально минут двадцать назад. Он позвонит тебе, как проснётся, ладно?
Кёнсу продолжает хмуриться и поджимает губы, взвешивая все «за» и «против» - в «за», правда, попадают довольно серьёзные аргументы, такие как честность и прямолинейность Бён Бэкхёна - поэтому друг Сехуна успокаивается и обещает прикрыть одноклассника.
Замирая посреди комнаты, Бэкхён прислушивается: среди тишины, изредка перебиваемой мерным сопением, он ничего не слышит, а это означает только одно…
- Гаён, дрянь ты мелкая, - беззлобно сдергивая сестру с кровати на пол, - быстро собирайся и в школу!
Девушка ворчит сквозь сон, возмущается и пытается пинаться. Но в итоге садится и щурит взгляд, смотря на брата:
- Вернусь со школы и побью тебя, ясно? Ащ! – сонно возмущается и лениво поднимается на ноги.
- Будто бы тебе хотя бы раз удалось, - Бэкхён возвращается в комнату и, меняя футболку на чистую и сухую, снова ложится на кровать рядом с Сехуном. Тот, словно котёнок, тут же льнёт к нему – старший не может сдержать улыбку и, убедившись, что паренёк спит, целует его в макушку.
<center>***</center>
Сехуну ничего не снится, он словно и не спит толком. Ощущение, что закрыл глаза и тут же открыл, правда, открывать было довольно сложно. Ресницы слипались и не слушались, а глаза щипало солнце - во всём виноваты слёзы. Только когда он окончательно приходит в себя после сна и понимает, что проснулся в объятиях Бэкхёна, снова чувствует накатывающую под веками влагу. Ему снова хочется рыдать, но теперь исключительно от счастья. Происходящее слишком невероятно - мальчишка успел сдаться окончательно, но стена, что выстроил старший, оказывается, в какой-то момент дала трещину и подарила Сехуну новую надежду и ещё один шанс.
- Ну что ты опять ревешь? – голос хриплый – от него бегут мурашки, прыгая с позвонка на позвонок - и звучит после сна приглушённо. Против воли Сехун вздрагивает, чем и вызывает усмешку. – Если ты всегда так будешь на меня реагировать, я буду зло шутить.
Стараясь выровнять дыхание, которое сбилось от волнения и клокотания кома в горле, Сехун поднимает опухшие глаза на старшего. Сейчас он выглядит не так привлекательно, как обычно, зато довольно мило и трогательно.
- Просто… Я… Мне не… Я счастлив, кажется.
- Да? От того, что на мою голову свалилось на одну проблему больше? – Бэкхён не улыбается, но в глазах пляшут смешинки, младший бы пнул его по коленке, но ещё не настолько осмелел. – Тем более мы пробуем, да? Нет гарантии, что недавно сказанное мной «да» станет чем-то более твёрдым и долгим.
- Да знаю я, - фыркает Сехун, упрямо утыкаясь в грудь старшему. - Я буду стараться не доставить неудобств.
- Пф. Ты, мальчишка, - Бэкхён приподнимает голову Сехуна чуть вверх, чтобы тот снова смотрел на него, - постарайся быть собой, ясно? Терпеть не могу фальшь.
Сехун качает головой, соглашаясь, и Бэкхён позволяет себе улыбку, которая впускает внутрь такие непривычные и почти неприятные свет и тепло. И там зарождается импульс, Бён думает погасить его, но вместо этого склоняется и касается губами щеки ошарашенного младшего. В этот миг сердце Сехуна замирает, а ресницы трепещут, губы начинают дрожать. Это просто касание, но он весь вспыхивает от него и хочет радостно скакать всюду, что очень не похоже на него. Ему очень жарко и ничего не слышно, словно на него вылили ушат воды. В голове что-то громко пульсирует, а глаза удивленно расширяются – на губах расцветает дурацкая, но счастливая улыбка.
Теперь, пряча голову в шее Бэкхёна под его тихий смех, он пытается справиться со смущением. Старший чувствует странный подъем: то ли счастье, то ли адреналин, это пока не понятно, но интригует. Он ловит азарт в том, чтобы почаще вгонять в краску этого серьёзного ребёнка.
- Щека не болит? - вдруг вспоминая об ударе, беспокоится Бэкхён, понимая, что раны они не обработали - вообще, он обычно не занимается этим, со своих костяшек он просто смыл кровь, но мало ли. – Синяка, как ни странно, нет. Тебе повезло.
Сехун мотает головой и удерживает скулеж, что хочет вырваться из-за стыда, всё ещё оставшегося после невинного поцелуя.
- Врешь, да? Удар у того ублюдка был тяжелым.
Сехун молчит, и Бэкхён запускает пальцы в его волосы, которые запомнились мягкостью шелка. И спустя какое-то время решает нарушить уютную тишину вопросом.
- Что для тебя отношения?
На этот раз Сехун не думает долго, отвечает быстро.
- Возможность быть рядом, - Бэкхён по-доброму усмехается.
- И всё?
- А мне большего не надо, - звучит твёрдо, наверное, Бэкхён всегда будет поражаться тому, как уверен в своих решениях этот мальчишка.
Ответ, на самом деле, засчитывается как правильный, но Бэкхён хочет ещё кое-что уточнить, просто убедиться в правдивости чужих слов.
- То есть если ты будешь рядом час в неделю, для тебя этого достаточно?
- Хоть час в месяц, - Сехун снова убедительно кивает.
Бэкхён улыбается, смотря в сторону окна. Какой интересный всё же этот Сехун.
- Я много работаю, много времени трачу на музыку и решение денежных проблем. Учеба и какое-никакое воспитание сестры тоже занимает важное место в моей жизни. Плюс тренировки по хапкидо. Я готов попробовать с тобой встречаться, хотя до этого мысли об этом были мне противны. Но.
Это «но» тревожит Сехуна, и он настоятельно против того, чтобы выдать тревогу своим взглядом, поэтому продолжает пялиться в белое пятно футболки и вдыхать исходящий от неё аромат стирального порошка.
- Понятия не имею, чего ты ждешь, я смотрю на отношения иначе, и со мной будет трудно, даже если ты считаешь, что часа в неделю на встречу будет достаточно. У меня скверный характер, я скуп на нежности, да и вообще все те, с кем я спал, называли меня ублюдком.
По телу Сехуна, по секундному оцепенению и вздрагиванию, становится понятна его реакция.
- Спать с тобой я не буду, не дрожи ты так.
И когда Сехун резко и почти недовольно замирает, Бэкхён снова смеётся и ворошит шоколадные волосы, превращая их в воронье гнездо. Этот мальчишка…
- Ладно, долго мы так валяться не можем. У меня есть дела, а тебе надо бы домой.
<center>***</center>
- Так вы теперь встречаетесь? – заталкивая в свой рот половину бутерброда, удивляется Кёнсу.
В столовой, как обычно, слишком громко, и запахи смешиваются друг с другом. Сехуну тут непривычно, он вечно отвлекается на чужие разговоры, но сюда пришлось идти из-за забывчивости До.
- Типа того, - самодовольно усмехается Сехун, беззастенчиво воруя второй бутерброд с подноса друга.
- То есть совет этого дебила был уместен? – друг проглатывает слова вместе с пережеванным хлебом и курицей, на что Сехун закатывает глаза.
- Нет. Это всё усложнило. Или… В общем, долгая история.
Сехун совсем неожиданно для себя чихает и морщится, прикрывая ладонью губы: ранка в уголке треснула.
- Это он тебя так? – скептически сводя брови, интересуется Дио.
- Нет, ты что? Это один из идиотов, которые хотели меня изнасиловать.
- Изнасиловать? – большие глаза Кёнсу становятся ещё больше, что веселит друга. – Кто? Как?
- Давай не будем об этом, - Сехуну хватает одного взгляда, чтобы Кёнсу понял, что тема считается закрытой. – А ты с Сухо ещё не говорил? Долго ведь бегать не получится, или ты собираешься бросать вокал?
От услышанного вопроса Кёнсу аж давится и начинает кашлять, в уголках глаз скапливаются слёзы, он принимается яростно стучать себе по груди, пока Сехун с аристократическим скепсисом смотрит на неаппетитный рис, приготовленный его мамой.
- Не собираюсь я его бросать, я ведь думаю дальше на музыкальное поступать. Открою джазовый бар и буду петь по выходным… - Кёнсу мечтательно улыбается, а краснота с его лица начинает сходить.
- А я думал, ты откроешь мейд-кафе* и, нарядившись Луффи, будешь пожирать… мясо? – у него не выходит сдержать усмешку, когда друг морщит лоб от недовольства.
- Зачем мне мейд-кафе? Лучше я… Ой, Исин-хён звонит, - резко завибрировавший телефон тут же оказывается в руках Кёнсу. – Да, сонбэ? Репетиция? Сегодня? О, через час? Но уроки… Ну хорошо. Да-да, я буду. Сехун? – парни одновременно посмотрели друг на друга, но Сехун и без вопросов понял, о чем речь, поэтому отрицательно помотал головой. Это его не интересует. – Он не сможет. Я буду. Да. До встречи, хён.
- В чём дело? – Сехун всё же рискует попробовать мамину стряпню – нужно же верить в лучшее, не так ли?
- Кажется, разговор с Сухо состоится сегодня… - Кёнсу со вздохом отбрасывает мобильный обратно на стол. – Ащ. Нас просят выступить, сроки снова сжаты. Так что сегодня на философии ты один. Будешь в одиночку унижать класс.
Рис оказывается пересоленным, и Сехун сплевывает всё в бумажную салфетку.
- Вообще-то, мистер Ким довольно хорош в философии. Я одуван-одуванчиком на его уроках, - после реплики улыбается самой снисходительной улыбкой, и спустя несколько секунд оба парня заходятся оглушительным смехом.
<center>***</center>
Отношения Сехуна с Бэкхёном почти не меняются: их как не было так и нет, есть только уверенность в том, что они встречаются. Старший ведь сам предложил попробовать, так ведь?
Сехун не из числа тех, кто требует к себе много внимания, даже если это человек, которого он так упорно добивался. Добился, а теперь можно успокоиться. Хотя, конечно, многое в его поведении окончательно изменилось. Теперь он постоянно носит с собой мобильник, и в контактах, помимо Кёнсу, классного руководителя и семьи есть номер Бэкхёна, куда он периодически шлёт сообщения. Не просто «я скучаю» или «когда мы можем встретиться?», а что-то типа:
«Сегодня читал о детях индиго. Как думаешь, это проделки существ с других планет? Кстати, я приверженец той идеи зарождения мира, где нас заселили инопланетяне. Идея Дарвина идиотская, на самом деле, как и теологическая версия сотворения мира. А что ты думаешь?».
Раньше Сехун не видел смысла обсуждать с кем-то новую информацию, а теперь это будто бы необходимо. Необходимо понимать, что их с Бэкхёном отличает друг от друга, а что, наоборот – общее. Да и просто знать его точку зрения интересно, ведь парнишка сразу решил, что парень, в которого он влюбился, отличается от других в первую очередь работающей серой жидкостью в черепной коробке. И Бэкхён время от времени отвечает, запоздало, бывает, через день, даёт краткий и лаконичный ответ и иногда спрашивает:
«Ты пытаешься произвести на меня впечатление взрослого ребенка?»
На что Сехун отфыркивается и психует иногда.
«Ничего подобного. Я часто думаю о таком».
Бэкхён же, который, казалось бы, всё ещё не может привыкнуть к тому, что его телефон дребезжит от новых смс, в которых нет перечня продуктов для покупки, забывает, что они с Сехуном встречаются. И ненавязчивость младшего, а также большая загруженность самого Бэкхёна тому виной. Поэтому спустя неделю или больше впервые звонит Сехуну, чтобы назначить свидание. Разговор только по теме, никаких отступлений, и нет того, что всегда бесило Бэкхёна в общении с теми, кто жаждал претендовать на его серьёзные намерения – «сюси-муси», грубо говоря, отсутствовали.
Выбирая место для первого свидания, они довольно быстро отсекли практически все варианты, в итоге сошлись на том, что Сехун придёт к Бэкхёну с приставкой и после фильма они устроят битву. Сехун долго собирался с мыслями, чтобы сказать «я скучал», на что получил понимающее «угу». В принципе, больше ему ничего и не было нужно.
Сехун приходит обычным: растрёпанные ветром волосы, любимая рубашка и чёрные джинсы, Бэкхён встречает его в домашней одежде: штаны и растянутая футболка. Неловко пряча взгляд, но привычно выдерживая прямую осанку, младший не знает, куда себя деть, что сказать и что делать – жизнь не истории из книг, это он уже понял.
- Почему ты не в шапке? Довольно прохладно уже, - Бэкхён, привалившись к косяку плечом, наблюдает за ним и призрачно улыбается, наблюдая розовые, покусанные холодом щеки.
- Не люблю шапки, - пожимая плечами. – И восприятие температур, на самом деле, зависит от нашей мозговой деятельности. Если мы думаем, что нам холодно – посылаем сигнал организму, и он тут же предпринимает защиту: тело сжимается и зубы стучать начинают от большого напряжения. И даже если не холодно, нам холодно. Главное просто расслабиться и…
Он замолкает резко, когда краем глаза улавливает движение, и замирает мгновенно, чувствуя, как чужие тёплые ладони - они словно обжигают сквозь ткань - обвиваются вокруг его талии и прижимают к телу. Бэкхён ловит каждое движение Сехуна, будь то незаметная дрожь или приоткрытые, чтобы дышать через рот, губы, и смотрит в глаза пронзительно и обаятельно – он так умеет.
Хочется схватиться за сердце, которое не хочет работать в стабильном режиме, и постучать по нему пару раз - оно не хочет отмирать, и Сехуну приходиться задыхаться от эмоций и ощущений. Когда они прощались в прошлый раз, касания между ними не были такими волнующими, а сейчас… У младшего даже ресницы начинают дрожать, ему словно не верится в происходящее, и веки рефлекторно сжимаются, чтобы моргнуть, а парнишка сопротивляется.
Его руки так и висят вдоль тела, он не может их приподнять - они словно бетонные. Бэкхён всё ещё не отвел взгляд и, кажется, улыбается, посылая светлячков из коньячной радужки, а потом проводит вдоль спины, и Сехун вдыхает воздух – старший смеётся, не вслух, уголками губ, но этого достаточно. Он только что вернул Сехуна обратно на землю и дал понять, что всё происходит на самом деле, а ещё, что немаловажно, подтолкнул мальчишку к действиям. От онемевших вмиг рук отступает холод, и они тут же укладываются на лопатки парня.
- Ты умный и серьёзный, - Бэкхён говорит тихо и вкрадчиво, игриво, - но безумно милый, знаешь? - и ожидаемая, вызываемая реакция не заставляет себя ждать – у парня от изумления чуть расширяются глаза, он даже моргает пару раз, а потом пытается спрятать алое лицо, только Бён так и не отступает и требует снова посмотреть на него.
Очаровательный мальчишка поджимает губы, чтобы не выдать улыбку, которая произвольно растягивается на пол лица.
- Сехун-а, - Бэкхён касается пальцами его скулы, заправляя прядь волос за ушко, - ты умеешь целоваться?
Сейчас оба пытаются не думать о том, что происходило в душевой сравнительно недавно по прошедшему времени и давно – по мироощущению, поэтому смущённый Сехун осторожно мотает головой: «нет».
- Я научу тебя, - он делает шаг назад и весело, но по-доброму смеётся и добавляет: - Потом. Идём, я приготовил пиццу.
Сехун спрашивает, где ванная, хотя отлично помнит её расположение, и закрываясь, долго смотрит на свою счастливую физиономию, а потом тщательно смывает это выражение с лица ледяной водой.
- Если ты решил там утопиться, - звучит после трех постукиваний пальцами, - то не сегодня, ладно? Мне нельзя на работу опаздывать, - у Бэкхёна явно чрезмерно хорошее настроение, раз он так много веселится.
<center>***</center>
- Почему ты отказался от нашего клуба? – спрашивает Бэкхён тогда, когда они уже расслабленно сидят на диване и старший устанавливает игровую приставку.
- Клуба? – Сехун отвлекается от анализирования цветовой гаммы дизайна зала и книг на полках, среди которых довольно много зарубежной литературы, но и отечественной достаточно.
- Реук-хён ведь звал тебя нам помочь, ты отказался. Почему? – разобравшись, он протягивает вторичный джойстик парню, а потом садится рядом и старается быть максимально близко – на самом деле, Бэкхён и правда изо всех сил старается.
- Мне это не нравится.
- А в прошлый раз ты из-за меня пришёл, да? – они оба поворачиваются друг к другу лицами, и Сехун кивает, а потом не слышит того, как Бэкхён оценивает его способности игры, просто подаётся вперёд – как тогда, в малом репетиционном зале, и касается влажными губами щеки, совсем рядом с уголком губы, где расположена та самая родинка, которую он хотел проверить на выпуклость. Он отрывается спустя мгновение, но память насыщается новым ароматом: больницей теперь не пахнет, только паприкой и томатами, всему виной пицца, наверное, - и всё тем же ощущением шелковой кожи. Когда слышится шорох – взмах руки Бэкхёна, Сехун неосознанно сжимается и опускает голову, будто бы готовясь к удару – старший вздрагивает от этого, чувствуя вину. Но всё равно, осторожно поглаживая шею парнишки, целует в ответ и тоже в щеку.
- Будем учить тебя целоваться? – усмехается, и не произнося ни слова больше, приближается, не давая отстраниться.
Сехун чувствует волнительное дыхание на своих губах, пугливо закрывает глаза и ждёт, ждёт, ждёт, и вот когда он собирается открыть веки и увидеть, что над ним снова смеются, чувствует горячее, почти жгучее прикосновение к губам – и пульс сходит с ума. Тело слабеет только сильнее, когда мягкие губы обволакивают его и чуть раскрывают. Почти ничего не делая из-за неверия, Сехун просто отдаётся Бэкхёну и своим чувствам. Даже пытается разобрать их по цветам и понять, какого цвета (внутри него) любовь, чтобы потом нарисовать и понять, как её описать. Но путаясь в хитросплетениях этой эмоции, понимает, что у него это сделать не получится, но он обязательно отразит в альбоме клубок-паутину и даже воспользуется красками. Сехуну удаётся, осмелев, напоследок кончиком языка коснуться родинки, запомнить, что она абсолютно гладкая, и растаять от эйфории. Его трясет. Ему хорошо. От этого, правда, хочется расщепиться на атомы.
Когда старший смотрит на опьянённого простым поцелуем подростка и на его слегка покрасневшие губы, то хочет выдохнуть имя какого-нибудь божества, потому что Сехун нереально красив и… зацепил. Окончательно, вынуждая Бэкхёна капитулировать перед его обаянием и открывать парню того себя, которого сам толком не видел. Страшно, волнительно, опасно, но не смертельно.
Они целуются ещё недолго, до тех пор, пока младший не начинает неуютно ёрзать от возбуждения, ему от него не по себе - и Бэкхён прерывается. Снова шутка, а потом долгожданный турнир, в котором должен был победить Сехун, но дрожащие пальцы отказывались вовремя бить по клавишам, и в итоге его уделали почти всухую.
- Я думал, - начинает младший, заинтересованно оглядываясь за спину, - что ты мой рисунок выкинешь.
Бэкхён прослеживает его взгляд и усмехается. Там в рамке тот самый рисунок и нахальная надпись сзади: «Моё упрямство не знает границ, я добьюсь тебя, Бэкхён-хён».
- Сестра обещала сломать мне кисть, если я это сделаю. Наша мать - художница, кое-что и нам перепало. У Гаён уж точно талант, хоть ей и нравится больше драться, вот она и увидела слишком много в этом рисунке. Он невероятный, - Сехун кивает, вспоминая, как работал над ним и с какими эмоциями это было.
- Кстати, - первым начинает Сехун: после череды поцелуев, он осмелел, - ты ведь выпускаешься скоро? Потом куда?
- Скорее всего, тут буду. Куда-нибудь поступлю – пока всерьёз не думал над этим. А что? – он облокачивается головой на диван и с интересом наблюдает все линии-черты Сехуна. Он и правда чертовски красив.
- Просто… Ну, я думал о перспективах. Думаю, что к твоему второму-третьему курсу я уже нагоню тебя в университете.
И, наверное, Бэкхён бы засмеялся, но О Сехун говорит абсолютно серьёзно, и это… умиляет?
- Хотя нужно будет обсудить с родителями, но…
- Давай не будем пока загадывать? – обрывать не хочется совсем, но приходится. Бэкхён не знает, что будет завтра, а Сехун уже планирует на три года вперёд. – Я работаю над новым треком, хотелось бы, чтобы ты послушал, - на самом деле, это срывается намного раньше, чем он успевает подумать, только Сехун слишком быстро соглашается, и старшему приходится исполнять предложение. Он впервые будет кому-то показывать свою «сырую» музыку.
========== Часть 10/2 ==========
<center>***</center>
В череде осенне-зимних дней, а после и весенних, парни встречаются так часто, как это только возможно. После первого свидания сразу же следует второе, третье, четвёртое и далее по порядку, пусть и интервалы между ними порой в десяток дней, но главное, что никто не закатывал истерик по этому поводу и оба успевали порядком соскучиться, даже Бэкхён.
И пусть первое время старший частенько намекал на то, что они только «дегустируют» друг друга в отношениях, но спустя месяц, после того концерта, куда звали и Сехуна, он понимает, что всё довольно серьёзно. Наверное, это было особо заметно по вокалу, пение стало настолько насыщенным чувствами, что отрицать было бы глупо. И нет, кричать о любви и даже признавать её он не собирался, но привычно прячась от чужих глаз в тот день, он целует Сехуна за ушком и говорит, что попытка имела успех.
- Ну ещё бы, - фыркнув, пожал тогда плечами Сехун - постепенно он учился контролировать свои эмоции, и ему почти удавалось, хотя через глаза улыбка всё же передавалась.
После этого Сехун поставил родителей перед фактом, что намерен окончить школу экстерном. Они, конечно, сначала пытались быть против, но потом махнули рукой: их сын был чуть ли не гением, и если он хотел в вуз раньше, значит, поступит. Но на самом деле отец был всегда на стороне рассудительного мальчишки и порой даже спрашивал совета, а мать не могла не нарадоваться тому факту, что Сехун снова принялся играть на скрипке, поэтому тоже особо не сопротивлялась. Если бы она узнала, что её сын снова держит в руках смычок только из-за своего парня, который любит игру на скрипке, то, вероятнее всего, была бы не настолько счастлива.
Фанаты от Сехуна отстали чудеснейшим образом – хотя он сам в это не верил, а Бэкхён не имел привычку много болтать. Правда, спустя несколько лет Чунмён всё же проболтался, что это была работа Бёна – удивить не вышло, но зато в ярких красках повествовал о том, что же произошло на самом деле. Только вот Бэкхён не был польщён, отмахнувшись, что тогда состоялся просто разговор, где он попросил Джиён – лидера фан-клуба - забыть о Сехуне, так как они родственники. Ну, плюсом он добавил то, что отец Сехуна прокурор и лучше не нарываться.
А Сехун всё же нагнал Бэкхёна в университете, тот был на третьем курсе, когда младший поступил, - и через семестр оказался уже на втором курсе лингвистики. Ему было почти семнадцать, и у них начали случаться недомолвки и недопонимая. Хотя время вдвоём они проводили на отлично, чаще просто разговаривали на многочисленные темы, разбавляя споры поцелуями, порой смотрели фильмы или писали вместе музыку, иногда даже рисовали или просто наблюдали за тем, как работает другой. Гаён к тому времени всё же смогла вступить в национальную сборную и съехала с командой в общежитие для удобства с тренировками. Поэтому именно в квартире Бэкхёна они и коротали вечера.
Ещё на втором курсе Бэкхён стал довольно известным и популярным диджеем и помимо клуба работал на радио - с деньгами теперь проблем не было. Хватало и для сестры, и на аренду, и на подарки в виде книг для Сехуна, плюс ещё откладывать удавалось. Следующим летом они вдвоём решили слетать в Европу, и как раз после этого Сехун начал часто уходить, не прощаясь.
Бэкхён отлично понимал, в чём дело, но ещё в самом начале их отношений он дал установку на то, что секса у них до определённого момента не будет, хотя на замену ему пришли всевозможные ласки – совсем недавно. И это всё же не устраивало Сехуна. Он хотел большего. А Бэкхён не хотел вестись на провокации.
Они любили друг друга. Сехун с полной отдачей, он отдавал всего себя Бэкхёну, пусть тот этого и не понимал до конца: паренёк был не из тех, кто будет вешаться на шею и клясться в вечной любви каждые пять минут, зато Сехун по просьбе Бэкхёна начал играть на скрипке, а ещё научился готовить и часто делал домашние задания за старшего. А ещё, что самое главное, он старался не быть таким снобом, и это получалось на ура. И всё, чего он хотел, - это быть уверенным в том, что эти отношения между ними не только иллюзорная магия, но и физика. Ему хотелось, чтобы Бэкхён наконец-то взял его как следует, по-взрослому, и перестал играть в заботливого родителя.
Бэкхён, в свою очередь, любил искренне. Он не был тем, кто может скрывать чувства от тех, кто ему дорог – эту фишку Сехун просёк довольно быстро. Бён Бэкхён, которого он знал, практически сразу же, пленённый его очарованием, поддался на уловки и был мягок. А вот на людях становился самим собой. И это берёг уже Сехун. У него был свой Бэкхён, тот, которого нужно хранить в шкатулке и никому не показывать – он и не показывал. Бэкхён ещё ни разу не произносил, что любит Сехуна – зачем говорить, если тут и так всё ясно?
В дни, когда Сехун оставался у него на ночь, он обязательно целовал мальчишку перед сном и утром. Смотрел любовно и восхищался красотой – тихо. Касался кончиками пальцев, скользил ими эфемерно и уходил подальше, с трудом признаваясь себе в любви к Сехуну.
<center>***</center>
Вечеринки стали неотъемлемой частью жизни – Бэкхён там работал, а Сехун приходил, занимал какой-нибудь уголок и читал книгу за книгой, профессионально отсеивая всех желающих познакомиться своей ледяной аурой, а если кто-то очень смелый подбирался ближе, использовал взгляд или колкую, насыщенную высокомерием фразу: «не интересует». Сухо называл Бэкхёна влюблённым дураком, когда замечал редкие, но такие многозначительные взгляды в сторону Сехуна.
Но это было и вправду прекрасно. Кругом цветное стекло алкоголя и его запахи, летающие в тучи из дыма кольца, пьяные тела, облаченные в клочки ткани; жара и капли пота на разгоряченных танцорах, мусор, крики, адреналин и громкая музыка. Все люди, что рядом, прыгают и скачут, а он лежит на диване в рубашке или свитере с узкой горловиной, в очках с чёрной оправой (чтобы зрение не портить) и с невозмутимым видом читает: глаза медленно плывут за нитями строчек, пальцы пролистывают страницу за страницей… Вечеринка продолжается, она пылает молодежным весельем, а Сехун всё читает, находясь за гранью этого мира.
Однажды Бэкхён сам не выдерживает. Несмотря на капризы Сехуна, случается это без требований «супружеского долга». Та вечеринка была небольшой, домашней и для узкого круга лиц, поведение Сехуна не менялось.
Они остаются одни после пати, что подарила после себя много мусора, проблем и алкоголя. Бэкхён зовёт Сехуна к себе, когда видит, как тот отвлёкся от Гёте и недоумённо смотрит на телефон; он слышит старшего, но не отзывается.
- Сехун-а, - Бэкхён вдруг начинает смеяться, а потом целует, приближаясь неожиданно.
- Ты пил? - интересуется, чуть отходя от излишне настойчивого поцелуя, что снова отзывается возбуждением - Сехун отказывается идти у него на поводу, он все ещё чувствует себя обиженным. Со вкусом поджимая губы, понимает – нет, и смотрит снова с вопросом, когда Бэкхён вдруг залезает на диван с ногами и нависает над ним.
- Сехун-а, - выдыхает в самое ухо, пуская сноп мурашек по всему телу, младший даже вздрагивает и внимательно смотрит, наконец понимая, что происходит, что будет происходить и что от него хотят. - Я скучал.
Скучал – это почти две недели без нормальных поцелуев, забудем и про интимные ласки и вспомним, насколько красив и соблазнителен Сехун, чтобы держаться настолько долго. У Бён Бэкхёна серьёзная, стальная сила воли.
Парень лениво снимает очки, откладывает книгу в сторону и вздёргивает одну бровь вверх - возможно, он и не знает, но в этом есть что-то жутко соблазнительное.
- Это до или после того, как ты лапал какую-то девчонку? - никакой ревности, Сехун просто пытается задеть Бэкхёна, это та черта характера, на которую просто нужно закрыть глаза. Бэкхён закрывает и целует снова в губы - просто касается, отстраняясь, опускает взгляд на всё ещё недовольного Сехуна и целует складку над переносицей, разглаживая нежными и горячими губами.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |