содержание. Это не значит, что люди, говорящие на разных языках, не могут выразить все многообразие
логических отношений; это значит только, что, в зависимости от того, что из логики мысли непосредственно
зафиксировано в грамматике языка разные задачи падают на долю речи.
'^На этот вывод толкает проведенное под нашим руководством исследование Л.И. Каплан; в пользу
этого положения говорят и данные Ревеша, которые он сообщает в своей статье "Denken und Sprechen"
(Acta psychologica (Amsterdam). 1954. Vol. X. N 1-2).
рующиеся в процессе мышления, возникают на базе слов, мыслятся посредством слов.
Неверно было бы, однако, на этом основании утверждать единство языка и
мышления как формы и содержания, если при этом разуметь, что мышление сводится
к содержанию языка, т.е. к значениям слова, а форма мысли к языку, к языковым
формам. Мышление имеет свою форму - логическую, а язык свое содержание -
значение слов, их фиксированную семантику, не изменяющуюся в результате каждого
мыслительного акта индивида, а образующую устойчивую основу, из которой исходит
и посредством которой осуществляется его мыслительная деятельность.
Семантика языка, значения слов, входящих в его словарный состав, представляют
собой фиксированный итог предшествующей мыслительной работы народа.
Каждый язык, фиксируя в значениях слов результаты познания действительности, по-
своему ее анализирует, по-своему синтезирует выделенные анализом в значении слов
стороны действительности, по-своему их дифференцирует и обобщает - в зависимости
от условий, в которых он формировался.
Различие в мере обобщения и дифференциации явлений в системе языка выступает
совсем резко, если сравнить языки, сформировавшиеся в очень разнородных условиях,
и взять в них слова, непосредственно обозначающие эти условия. Так, например, в
языке саами, как известно, имеется 11 слов, обозначающих холод, 20 разных слов для
обозначения различных форм и сортов льда, 41 слово для обозначения снега. Различие
в мере дифференциации явлений, фиксируемой в словарном составе языка, выступает
здесь особенно рельефной
Различный способ анализирования и синтезирования явлений выступает и на ряде
более частных примеров. Так, некоторые языки, например, русский, фиксируют в
самом словарном составе различие речи и языка, обозначая их разными словами; в
немецком же языке имеются слова "Sprache", "sprechen" и "Rede". Из них первое
означает язык, второе и третье относятся к речи, но одно из них (sprechen) значит
собственно говорить, а другое обозначает речь в смысле выступления (речь, произне-
сенную таким-то там-то по такому-то случаю). Русский язык не дифференцирует в
своем словарном составе речь как единичное выступление и речь как деятельность,
использующую язык для сообщения, выражающуюся в неограниченном числе
отдельных речей - выступлений и отдельных высказываний, но зато фиксирует в
самом языке приведенное выше различие речи и языка, нефиксированное в такой
общности в словарном составе немецкого языка.
Таким образом, в русском и немецком языках фиксированы различные линии
анализа языковых явлений. Совершенно очевидно, что это различие языков не
исключает возможности высказать те же мысли и провести ту же точку зрения на
соотношение языка и речи на немецком языке, какая здесь была высказана на
русском. Но в русском языке различие языка и речи зафиксировано в языке, на
немецком языке его надо провести в речи. Так конкретное соотношение языка и речи
по отношению к разным языкам складывается по-разному.
Значение слов в разных языках по-разному фиксирует и синтезирование явлений.
Так, например, русское слово <рука> объединяет, синтезирует в единое целое то, что
французский, немецкий и английский языки анализируют, расчленяя на две составные
части: bras и main; Arm и Hand. Это опять-таки, конечно, не исключает возможности,
говоря на русском языке, дифференцировать разные части руки, а говоря на
французском, немецком или английском языке, высказать нечто о руке в целом.
^ Изучая ход исторического развития познания мира человеком, зафиксированный в языках разных
народов, можно, мы полагаем, выявить различия не только в мере, но и в формах, вструктуре
обобщения, характерных для разных языков. Различия в форме и в мере обобщения, запечатлевшиеся в
разных языках, не означают, конечно, что народы, у которых в ходе развития сложилась та или иная
система языка, не могут, пользуясь им, мыслить сообразно логическому строю современного научного
знания. Им только нужно формулировать в речи результаты своего мышления, продвинувшегося на более
высокую ступень, чем та. которая зафиксирована в системе значений их языка.
Но этот анализ в первом случае и синтез - во втором надо будет осуществлять,
используя средства языка в речи, - тогда как в русском языке этот синтез, а во
французском, немецком и английском - соответствующий анализ дан уже фикси-
рованным в языке '^.
То же можно сказать и об обобщении. В русском и английском языках фиксировано
обобщенное понимание познавательной деятельности: в словах <знать> (по-английски
<know>) и <понимать> (по-английски <understand>). В немецком и французском языках
нет таких обобщенных обозначений знания и понимания. Вместо них для знания
имеются: по-французски - <savoir> и <connaitre>, а по-немецки - <wissen> и <kennen>; из
них первые означают знание в смысле знания, а вторые - в смысле знакомства.
Подобно этому, в немецком языке нет слова, которое по своей обобщенности
соответствовало бы русскому обобщенному <понимать> (французскому <comprendre> и
английскому <understand>). Вместо него в немецком языке имеются лишь более
частные - <verstehen> и <begreifen>; из них первое означает понимание с оттенком -
<уловить смысл>, второе - <постичь>. Это опять-таки не значит, что нельзя,
пользуясь любым из этих языков, сформулировать ту же теорию познания, высказать
те же мысли о природе знания и понимания, как в обобщенном, так и в
дифференцированном их понимании. Но обобщение и дифференциацию, которые в
одном случае зафиксированы в самом словарном составе языка, в другом надо в
результате дополнительной работы мысли, пользуясь средствами языка, сформули-
ровать в речи. На базе разных языков, в которых зафиксированы разные итоги
анализа и синтеза, дифференциации и обобщения, требуется разная дополнительная
работа мысли, формулируемой в речи.
Примеры подобного рода можно умножать без конца. Мы не станем этого делать.
Важен лишь и без того ясный общий в ы во д. В семантическом отношении язык
- это определенная, в ходе исторического развития народа фиксируемая система
анализа, синтеза, обобщения явлений. (Овладевая в процессе обучения речи родным
языком, ребенок в умственном отношении делает именно это приобретение -
осваивает определенную систему анализа, синтеза и обобщения явлений окружаю-
щего его мира'^).
В языке - в отличие от речи - заключен фиксированный результат
познавательной работы предшествующих поколений, результат предшест-
вующей работы мысли с фиксированно^в нем системой анализа, синтеза и обобщения
явлений. Мышление человека не ограничено отложившимися в языке результатами
анализа, синтеза и обобщения явлений действительности. Опираясь на них, мышление
людей непрерывно продолжает работу анализа, синтеза и обобщения, каждый раз по-
новому, все глубже ее осуществляет, оформляя результаты этой непрекращающейся
работы в речи'".
'^ Стоит отметить, что и числовой ряд анализируется и синтезируется в значениях слов в каждом языке
по-своему. Так, например, число 95 - по-русски - девяносто пять (т.е. 90 + 5), по-немецки - <fUnf und
neunzig> (т.е. 5 + 90), по французски - <quatre-vingt quinze> (т.е. 4 x 20+ 15). Таким образом, одно и то же
число выражено на разных языках разной системой словесных значений при одном и том же понятийном
содержании.
^ Безнадежна, таким образом, попытка современного семантического идеализма, как и всех его
предшественников (номиналистов и пр.), свести мышление к языку или к речи - к совокупности слов и
предложений, а эти последние - к лишенным смыслового содержания знакам и их сочетаниям. Нельзя
свести мысль к языку и таким образом отделаться от нее потому, что в самом языке мы опять-таки находим
мысль; в самом языке заключено познавательное содержание.
^ Частными выражениями вопроса о языке и мысли и о речи и мышлении являются вопросы о слове и
понятии и о предложении и суждении.
По первому вопросу см.: Галкина-Федорук Е.М. Слово и понятие в свете учения классиков марксизма-
ленинизма // Вести. МГУ, 1951. № 9. С. 105-125; Ее же: Слово и понятие. М., 1956: Беляев Б.В. О слове и
понятии // Учен. зап. 1-го МГПИИЯ. 1954. Т. 8. С. 201-216. Экспериментальная фонетика и психология
речи. 1954; Смирницкий А.Н. Значение слова // Вопр. языкознания. 1955. № 2. С. 79-89: Траиничек Фр.
Некоторые замечаания о значении слова и понятии // Вопр. языкознания. 1956. № I. С. 74-76.
Совершаясь на базе языка, мысль оформляется в речи. Мысль не существует без
языковой оболочки. Однако мышление и речь не совпадают. Говорить - еще не
значит мыслить. (Это банальная истина, которая слишком часто подтверждается
жизнью.) Мыслить - это значит познавать; говорить - это значит общаться.
Заключаясь в познании, мышление предполагает речь, в которой оно получает
языковую оболочку; заключаясь в общении, речь предполагает работу мысли:
речевое общение посредством языка - это обмен мыслями для взаимопонимания.
Когда человек мыслит, он использует языковый материал, и мысль его формируется,
отливаясь в речевые формулировки. Но задача, которую он, мысля, разрешает, - это
задача познавательная. Мышление - это работа над познавательным содержанием
мыслей, получающих в речи языковую оболочку, отличная от работы над самой
речью, над текстом, выражающим мысли. Работа над текстом, над речью - это
отработка языковой оболочки мыслей для превращения последних в объекты
осуществляемого средствами языка речевого общения как обмена мыслями в целях
общения и взаимопонимания.
В этой связи решается и вопрос о <функциях речи>. Рушится (сформулированная
особенно резко К. Бюлером)'^ концепция, согласно которой у речи несколько, по
крайней мере две рядоположные функции: 1) функция обозначения (или Darstellung),
вообще - семантическая функция и 2) коммуникативная функция - функция
общения'^. У речи одна функция, одно назначение: служить средством общения.
Но речевое общение, общение посредством языка специфично; специфика его
заключается в том, что оно - общение мыслями. Связь речи с мышлением - не особая
функция речи, а выражение ее специфической природы. С другой стороны у
мышления одна <функция>, одно назначение - познание бытия; связь его с
речью, с языком не прибавляет к мышлению новой <функции>, а выражает специфику
человеческого мышления как общественно обусловленного явления и создает новые
условия для мыслительной деятельности.
Анализ познавательного процесса от ощущения до мышления показывает, как в
специфических для каждой ступени формах реализуется решение гносеологической
проблемы, согласно которому гносеологическое содержание любого познавательного
процесса неотделимо от бытия - его объекта. Это положение имеет своим следствием
и предпосылкой преодоление субъективистского понимания психического, господст-
вующего в идеалистической, в частности, интроспективной, психологии.
Если принять в качестве исходного субъективистское понимание психического, т.е.
представить себе, что всякое психическое явление первично только как достояние или
деятельность обособленного субъекта, как замкнутое в особом внутреннем мире его
сознания и не заключающее в своем исходном определении, в своей внутренней
характеристике отношения к бытию, то затем дополнительно, внешним образом уже
никакими ухищрениями этой познавательной связи психических явлений с бытием не
По второму вопросу см.: Попов П.С. Суждение и предложение // Вопросы синтаксиса современного
русского языка. М., 1950. С. 5-35; Галкина-Федорук Е.М. Суждение и предложение. М.: Изд-во МГУ, 1956.
'^ Изложение учения К. Бюлера о функциях речи см. в следующих его работах: BUhler К. Uber den
Begriff der sprachlichen Darstellung // Psychologische Forschung. 1923. H. 3; Die Symbolik der Sprache //
Kantstudien. 1928. H. 3-4-, Zur Grundlegungen der Sprachpsychologie: Vlll-th International Congress of Psychology.
Groningen. 1927-, Die Krise der Psychologie, Jena, 1927 (2 Aufl. 1929); Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der
Sprache. Jena, 1934 (основной труд), Forshungen zur Sprachtheorie // Archiv fur die ges. Psychologie. 1936. Bd. 94
H.IV.
'^ В современной советской лингвистической литературе эта точка зрения представлена у Чикобавы.
См.: Чикобава А.С. Учение И.В. Сталина о языке как общественном явлении // Вопросы языкознания в
свете трудов И.В. Сталина. М" 1950. (См. особенно с. 47-50).
установить. История так называемого репрезентативного реализма дала тому
документальное доказательство. Репрезентативный реализм хотел утвердить себя как
реализм в гносеологии; он стремился доказать, что человеческое познание постигает
реальные вещи, но он исходил при этом из предположения о том, что психические
явления образуют по своей природе чисто субъективный мир, обособленный от мира
внешнего, материального. (Репрезентативный реализм в гносеологии был неразрывно
связан с интроспекционизмом в психологии; репрезентационализм и интроспекционизм
- две стороны по существу одной и той же концепции.)
Эта исходная предпосылка закрыла путь для разрешения поставленной им себе
гносеологической задачи. В своей полемике против Локка Беркли использовал
исходную посылку репрезентативного реализма, согласно которой познание имеет
дело лишь с идеями, якобы представительствующими реальность, для доказательства
невозможности выйти за пределы идей и прорваться в сферу материальной
реальности. Действительно, исходная предпосылка репрезентативного
реализма, обособляющего идеи от вещей, заранее делала неосуществимой его
претензию на то, чтобы на самом деле быть реализмом, обосновать познание
самих вещей.
Реализация в теории познания того положения, что мы познаем самые вещи, самое
объективную реальность, необходимо предполагает преодоление субъективизма в
понимании психических явлений. Вместе с тем именно таким образом - включением
гносеологического, познавательного отношения к бытию в самое определение, во
внутреннюю характеристику психического - субъективистское понимание психи-
ческого и преодолевается.
Положение, согласно которому психические процессы не образуют замкнутого в
себе мира <чистой> субъективности, обособленной от внешнего, материального мира,
относится не только к познавательным, но не в меньшей мере и к <аффективным>
процессам. Стремления и желания, эмоции и чувства возникают в силу того, что
отражаемые нами предметы и явления действительности затрагивают наши
потребности и интересы и выражают нашу связь с миром, нашу привязанность и тягу
к нему. Неверно даже для органически обусловленных влечений положение Фрейда,
что объект - <самый изменчивый элемент влечения, с ним первоначально не
связанный>T.
На самом деле, лишь связавшись со своим объектом, влечение из более или менее
неопределенной тенденции превращается в действенную силу. Еще значительнее роль
объекта в стремлениях и чувствах, не сводящихся к элементарным органическим
потребностям. Стремления и чувства человека детерминируются не односторонне
изнутри, а определяются взаимоотношениями индивида с внешним миром и пред-
ставляют собой не чисто субъективное состояние индивида, обособленного от
внешнего мира, а выражают отношение индивида к миру, связь с ним, образно говоря:
силы притяжения и отталкивания, возникающие между индивидом и явлениями
действительности в процессе их взаимодействия. Психическая деятельность в целом
является связью индивида с объективным миром, а не чисто субъективным выра-
жением обособленного субъекта, замкнутого в себе и уединенного от мира.
Исходные предпосылки для преодоления субъективизма в трактовке психичес-
кого должны быть заложены уже в понимании его природного происхождения.
Эти предпосылки заключены в том положении, что психические явления возника-
ют в процессе взаимодействия индивида с миром, в результате воздействия мира на
него. Вещи и явления действительности, таким образом, изначально причастны к
самому возникновению психических явлений, которые их и отражают. Эти
предпосылки дает рефлекторная теория психической деятельности. К ней и надо
обратиться.
'^ См.: Основные психологические теории в психоанализе. М.; Л" 1923. С. 108 (Курс. мой. - С.P.).
Глава. Ill
ПСИХИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И МОЗГ.
ПРОБЛЕМА ДЕТЕРМИНАЦИИ
ПСИХИЧЕСКИХ ЯВЛЕНИЙ
1. РЕФЛЕКТОРНАЯ ТЕОРИЯ
Рефлекторное понимание психической деятельности - необходимое связующее
звено между признанием психической деятельности деятельностью мозга, неотде-
лимой от него, и пониманием ее как отражения мира. Рефлекторным пониманием
деятельности мозга эти два фундаментальных положения объединяются в одно
неразрывное целое. Психическая деятельность мозга потому является вместе с
тем отражением мира, что сама деятельность мозга носит рефлекторный характер,
обусловлена воздействиями внешнего мира.
Рефлекторное понимание психической деятельности мозга предполагает, что она
детерминируется объективным миром и является отражательной по отношению к
нему. Вместе с тем познание мира человеком может осуществляться только в силу
того, что функционирование мозга заключается н е в простой рецепции
падающих на него воздействий, а в деятельности -в анализе и синтезе,
дифференцировке и генерализации этих воздействий. Внутренняя логика теории
отражения с необходимостью приводит к рефлекторному пониманию психической
деятельности.
Так же как внутренняя логика теории отражения диалектического материализма
закономерно приводит к рефлекторному пониманию деятельности мозга, так и
рефлекторная теория деятельности мозга естественно подводит к пониманию
психической деятельности как отражательной.
Рефлекторная теория деятельности мозга представляет собой, в первую очередь,
утверждение о ее детерминации. Признание психической деятельности рефлекторной
деятельностью мозга означает не сведение психической деятельности к нервной,
физиологической, а распространение рефлекторной концепции на психическую дея-
тельность. Рефлекторная теория есть, вместе с тем, в конечном итоге,
не что иное, как распространение на деятельность мозга принципа детер-
минизма.
Утверждение рефлекторной теории психической деятельности в настоящей ра-
боте означает собственно не что иное, как распространение принципа де-
терминизма в его диалектико-материалистическом понимании на отража-
тельную деятельность мозга, на психические явления. Определенному понима-
нию детерминизма отвечает и соответствующее понимание рефлекторной тео-
рии. Рефлекторная теория Декарта и его непосредственных продолжателей была не
чем иным, как распространением на деятельность мозга механистического
детерминизма, теории причины как внешнего толчка. Существенно иной явля-
ется рефлекторная теория, которая отвечает диалектико-материалистическому
пониманию детерминации явлений, их всеобщей взаимосвязи, их взаимодействию.
И.М. Сеченов и И.П. Павлов заложили основу для построения такой рефлекторной
теории.
Анализу рефлекторного понимания психической деятельности и детерминации
психических явлений мы предпосылаем здесь исторический очерк, посвященный
учению И.М. Сеченова и И.П. Павлова.
Ни И.М. Сеченов, ни И.П. Павлов, мировоззрение которых сложилось под
влиянием русских революционных демократов, не исходили в своей научной работе из
марксистской философии. Однако философский анализ созданной ими рефлекторной
теории показывает, что она по своей объективной внутренней логике идет по
пути конкретной естественнонаучной реализации в учении о мозге и его
деятельности основных методологических принципов диалектического материализма,
приближается к ней.
Принцип рефлекса, как известно, был впервые сформулирован Декартом (хотя
самый термин <рефлекс> у него еще отсутствовал). Представление о рефлексе у
Декарта носило яркий отпечаток его механистического мировоззрения. В дальнейшем,
в XVIII столетии, по-видимому, впервые у Асперуха Монпелье, появляется самый
термин <рефлекс>. Несмотря на то, что понятие <рефлекс> в физиологии имеет
длительную историю, есть все основания говорить о рефлекторной теории, основные
положения которой были сформулированы И.М. Сеченовым и получили дальнейшее
развитие и конкретную научную реализацию в учении И.П. Павлова, как о
принципиально новой концепции. И.М. Сеченов и И.П. Павлов создали новое понятие
рефлекса и, что особенно важно, распространили принципы рефлекторной теории на
психическую деятельность.
Характеризуя рефлекторную деятельность вообще, а значит, и деятельность
психическую, обычно отмечают то, справедливо подчеркнутое И.М. Сеченовым
положение, что источник ее лежит во вне, что посредством ее осуществляются
отношения организма с внешним миром. Однако рефлекторная теория Сеченова -
Павлова по своему методологическому смыслу не есть механистическая теория
внешнего толчка. Теория причины как внешнего толчка при объяснении явлений
органической жизни терпит явное крушение: одно и то же внешнее воздействие
вызывает разную ответную реакцию в зависимости от внутреннего состояния
организма, на который эти внешние воздействия падают. Внешние причины дейст-
вуют через внутренние условия. Это диалектико-материалистическое положение явля-
ется решающей методологической основой для построения любой научной теории.
Без раскрытия внутренних законов рефлекторной деятельности пришлось бы
ограничиваться лишь чисто описательными констатациями того, что за таким-то
внешним воздействием последовала в таком-то случае такая-то реакция, соотнося их
непосредственно по схеме: стимул - реакция. Это путь бихевиоризма, отвечающий
прагматической, позитивистической методологии, из которой исходят сейчас его
представители.
Рефлекторная теория деятельности мозга, строящаяся на методологической основе
диалектического материализма, является конкретным выражением того общего
положения, что всякое действие есть взаимодействие, что воздействие любой причины
зависит не только от нее, но и от того, на что она воздействует, что действие любой
внешней причины, любых внешних условий осуществляется через внутренние усло-
вия. Отсюда детерминизм рефлекторной теории в его подлинном
понимании. Деятельность мозга, в том числе и его психическая деятельность, имеет
свою причину, в конечном счете, во внешнем воздействии. Однако не существует
непосредственной механической зависимости между внешним стимулом и ответной
реакцией. Зависимость ответной реакции от внешнего воздействия опосредствована
внутренними условиями. (Сами эти внутренние условия формируются в результате
внешних воздействий. Таким образом детерминизм в диалектическом его понимании
выступает вместе с тем как историзм: он означает, что эффект каждого
моментального воздействия зависит от того, каким воздействиям подвергался
организм до того, от всей истории данного индивида и вида, к которому он
принадлежит.) Поэтому для построения рефлекторной теории деятельности мозга
необходимо раскрытие внутренних закономерностей рефлек-
торной деятельности мозга. Такими внутренними законами и являются открытые
И.П. Павловым законы иррадиации и концентрации возбуждения и торможения и их
взаимной индукции.
Все они выражают внутренние взаимоотношения нервных процессов, которыми
опосредствованы осуществляемые мозгом взаимоотношения организма с условиями
его жизни - их воздействие на него и его ответная деятельность в ее зависимости от
внешних условий.
Опосредствование эффекта внешних воздействий внутренними условиями заклю-
чено не только в характеристике и роли законов нейродинамики, но и во всем учении
об условно-рефлекторной деятельности коры, поскольку, согласно этому учению,
воздействие каждого условного раздражителя, поступая в кору, попадает в целую
систему образовавшихся в результате прошлого опыта связей. Вследствие этого
рефлекторный ответ организма, вызванный действующим в данный момент
раздражителем, обусловлен не только им, но и всей системой связей, которую он
находит у данного индивида. Раздражители получают переменное значение,
изменяющееся в зависимости от того, чтб они в силу предшествующего опыта,
отложившегося в коре в виде системы условных нервных связей, для данного
индивида сигнализируют. Детерминизм павловской рефлекторной теории независимо
от его отдельных формулировок, звучащих механистически, есть частное выражение
применительно к пониманию деятельности мозга общего философского принципа
детерминизма в его диалектико-материалистической трактовке.
Ядром рефлекторного понимания психической деятельности служит положение, что
психические явления возникают в процессе осуществляемого посредством мозга
взаимодействия индивида с миром; поэтому психические процессы, неотделимые от
динамики.нервных процессов, не могут быть обособлены ни от воздействия внешнего
мира на человека, ни от его действий, поступков, практической деятельности,
регуляции которой они служат.
Психическая деятельность не только отражение действительности, но и опреде-
литель значения отражаемых явлений для индивида, их отношения к его потреб-
ностям: поэтому она и служит регуляции поведения, практической деятельности.
Оценка явлений, отношение к ним связаны с психическим с самого его возникновения,
так же как их отражение. Эта оценка, сводящаяся у животных к биологической
значимости, приобретает у человека общественное содержание'.
Первой исходной своей естественнонаучной предпосылкой рефлекторная теория
имеет положение о единстве организма и среды, об активном взаимодействии орга-
низма с внешним миром^.
Уже у Сеченова с полной определенностью выступает положение не только о
взаимосвязи, о единстве, но и об активном взаимодействии индивида с
внешним миром в его специальном биологическом выражении - применительно к
организму и среде, к организму и условиям его жизни. Это положение составило
первую, общебиологическую, предпосылку открытия Сеченовым рефлексов головного
' Поэтому психические явления заключают в себе исходные предпосылки для развития у человека не
только познания как общественно-исторического процесса развития научного знания, но и для общественно
вырабатываемых этических норм поведения.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |