- Вы ужасно определяете звуки, это никуда не годится, - процедила сквозь зубы Надежда Валентиновна, хлопнув по столу своей розовой ладошкой с длинными ногтищами красного цвета, - пишем диктант ещё 1 страница

«Легато»

I часть.

- Вы ужасно определяете звуки, это никуда не годится, - процедила сквозь зубы Надежда Валентиновна, хлопнув по столу своей розовой ладошкой с длинными ногтищами красного цвета, - пишем диктант ещё раз! Бездарные дети!

Каштановые кудри большого диаметра ровными кольцами громоздко расположились на её маленькой головке. Очки, казалось, она стянула со своего папочки, который был в два раза больше её самой. Линзы в огромной оправе, как светофоры на железнодорожном переезде блестели бликами на солнце новым, запрещающе-прозрачным сигналом, расположившись на маленьком остром носике злючки. Тонкие губы, словно гитарная струна, постоянно смыкались и размыкались, извергая нервные аккорды. Они хорошо вписывались в интерьер её физиономии и были обильно смазаны бордовой помадой, которую она, явно, выбирала, расхаживая по рынку со своей престарелой мамашей. От неё пахло дорогим, но вместе с тем и отталкивающим ароматом цветочных духов. Всегда яркая, одетая «с иголочки» маленькая, хрупкая женщина вызывала ужас у всех детей, за некоторым исключением. Симпатичных и одарённых, по мнению Надежды Валентиновны мальчиков, её гнев, почему-то обходил стороной.

- Я сказала, пишем диктант! – повторила сердито она и повернулась на крутящемся стуле лицом к фортепиано, - Итак, начали! - она кивнула головой и принялась стучать ногтями правой руки по клавишам, закрывая при этом нотной тетрадкой клавиатуру левой рукой, чтобы ученики не могли видеть передвижения её пальцев.

Взгляд учительницы сольфеджио был пронзительный и вредоносный. Она «сверлила» глазами беззащитных юных музыкантов, давая понять, что в случае чего, им не поздоровиться. Двойка, а то и "кол" ждали всех, кто каким-то образом ухитрялся подсмотреть, как их величество перебирает костлявыми ледяными пальчиками. Это ещё что! Можно было и по лицу получить той же тетрадкой, которой она шифровала свои этюды. Ко всему прочему, в этот момент случалось открыть для себя сногсшибательную новость: что оказывается, ты всё это время был собакой и не собачье это дело, подглядывать за несравненной учительницей. Услышать такое для детей было самым унизительным из всех наказаний, придуманных маленькой злющей преподавательницей.

- Так! Закончили, сдаём тетради. Колесникова, сдаём, сказала, чего глаза вытаращила? Не поняла меня? Перед смертью не надышишься.

-Я, Надежда Валентиновна, я…, - пробормотала девочка Аня.

- Я, я,- передразнила её Надежда Валентиновна, скорчив при этом своё лицо, - я – это знаешь что? Сказала бы я тебе сейчас, да ты умом не вышла, не поймёшь, - и она рассмеялась, возгордившись своей находчивостью.

Девочка покраснела, понимая, о чем идёт речь, и закрыла тетрадь.

- Я хотела дописать одну ноту, я не успела, - стала объяснять свою медлительность ученица.

- Кто не успел, тот опоздал. Допишешь, когда двойку в свидетельство получишь. Передавай тетрадь ко мне на стол, я сказала! И закрой свой рот, а то муха залетит, - гордо произнесла учительница, довольная своим острым языком.

Прозвенел звонок, и ребята стали собираться.

- Кто разрешал? А ну, сели быстро на свои места! – тон Надежды Валентиновны резко сменился. Она повысила его на две октавы, и стала визжать так, что всем сразу захотелось заткнуть уши.

- Так звонок же был, - сказал её «любимчик» Артур.

- Звонок, Артурчик, у нас для кого звенит? Правильно, для учителя. А вы кто? Правильно – никто, - нежно, с ехидцей, заворковала в ответ учительница в узкой юбке, уверенно стоявшая на восьми сантиметровых каблуках, - поэтому, будьте добры, заткнитесь и садитесь на места. Тебя Артур это тоже касается. Продолжим урок.

Видимо, ей доставляло удовольствие, когда дети пресмыкались и подчинялись. Она держала всех в напряжении и страхе. Никто из ребят не любил Надюху. Так они называли деспотичную командиршу. А об уважении и подавно речи быть не могло. Ученикам хотелось побыстрее смыться с глаз долой этого надзирателя, но никто не смел ему перечить.

Все неохотно уселись на свои места и уставились молящими взорами на преподавателя.

- Расслабьтесь, записывайте домашнее задание. Не собираюсь вас тут держать. Не очень то и хотелось на вас своё драгоценное время тратить, - великодушно вымолвила она и принялась диктовать страницы, которые дети должны были выучить к следующему уроку, - Не забудьте: ё – ле – ви – на – зо – ра – ти, что бы от зубов отскакивало! Вам ясно?

Все ученики закивали головой и стали боязливо улыбаться. Лишь Колесникова Анна и Артур Рейн сидели равнодушно, без заискивающих выражений на лицах.

- Свободны, - скомандовала Надежда Валентиновна и принялась ковыряться в своём миниатюрном клатче. Она вывалила на стол всё его содержимое и выбрала то, что искала. Дети ещё не успели выйти, как она, не обращая на ребят никакого внимания, быстрыми движениями принялась наносить боевую раскраску, зашпаклёвывая каждый сантиметр своего крохотного лица. Девочки поглядывали на неё из под лобья, стараясь не вызывать лишних вопросов от угнетательницы к угнетённым. Запретный плод до того привлекал их, что будущие женщины не могли справляться со своим любопытством. Учительница так ловко жонглировала орудиями красоты, что смотреть на неё было одно удовольствие.

Когда, Надюха была в полной боевой готовности, она кинула молниеносный взгляд на юных зевак и язвительно заметила:

- Что, Матрёны Ивановны, нравиться? – и подмигнув, добавила, - вот, учитесь! А то быть вам серыми мышками всю жизнь. Так и простоите на задворках, никому не нужные, завывая унылый мотивчик, - она затянула русскую народную песню на удивление всем девочкам:

Что стоишь, качаясь,

Тонкая рябина,

Головой склоняясь

До самого тына?...

Задушевное пение не могло оставить равнодушным ни одного ребёнка, который слушал её выступление. Она варьировала голосом так умело, что все, кто знал текст песни, по неволе стали подпевать. Дойдя до последнего куплета, почти все девочки расчувствовались и даже немного «полюбили» своего учителя. Допевали песню уже все хором.

...Но нельзя рябине

К дубу перебраться,

Знать судьба такая, -

Век одной качаться.

Голос Надежды Валентиновны был настолько мелодичен, что от сомнений в её музыкальном таланте не осталось и следа.

Никогда раньше она не исполняла детям подобные произведения. Ребятам удавалось слышать от неё лишь нудные гаммы и распевки типа: ё, ле, ви, на, зо, ра. ти, ё. Поэтому, в этот миг, они были поражены артистичностью и вокальными данными строгой учительницы, отчего и растрогались до глубины души, не понимая того, что певица пыталась «уколоть» девчонок таким образом. Анюта и Артур не входили в число поклонников народного творчества, поэтому они быстро собрали свои папки и вышли в коридор. Пока длился концерт Надежды Валентиновны, подростки, стоя на балконе, верхнего этажа музыкальной школы, во всю обсуждая недостойное поведение учителя.

- Интересно она замужем? – задумалась Аня.

- Ха, ты что? Кто ж такого командира в юбке будет терпеть? Нет, конечно! – предположил Артур, насмешливо качая головой.

- Может поэтому она такая злая? – стала рассуждать девочка, которой было тринадцать лет. - Оттого что её замуж никто не берёт?

- Не думаю, - ответил мальчик на год постарше, - наверное, её просто родители плохо воспитали.

Раздался звонок и Артур сказал:

- Ладно, я побежал, у меня ещё специальность сегодня. Препод мой не любит, когда я опаздываю. Ты домой или ещё есть урок?

- Нет, у меня на сегодня всё. Куда ещё? Итак уже пол дня проторчала здесь. Всё подряд сегодня было,- и она стала перечислять, загибая пальцы, - и хор, и муз. литра, и специальность. Ещё и под конец это "кошмаросольфеджио". – Аня завела глаза в потолок и выдохнула с облегчением. – Ладно, пока, ещё увидимся.

Дети разошлись в разные стороны и на балконе, где они только что стояли, воцарилась тишина. Все учащиеся обычно разговаривали в пол голоса в этом музыкальном храме. Стоило повысить тон, как тут же эхо раздавалось по всем коридорам. А если шёл урок, то из каждого кабинета норовили выскочить блюстители тишины и спокойствия, для того, чтобы сделать замечание. Часто детям, у которых возникало «окно» между занятиями, приходилось выжидать по часу, а то и больше, чтобы не ехать домой, а потом обратно. «Музыкалка» стояла на краю города, и добраться до неё было не просто. Когда свободные от занятий дети собирались кучками в коридорах, то по всей школе раздавался гул, как от пчелиного роя, который с одной стороны прерывался барабанными установками, с другой аккордеонами, с третьей балалайками, скрипками, домбрами и так далее. Это было настоящее подводное царство разливанной музыкальной жизни. Как реки, переплетаясь, впадают в огромное море, так и звуки, доносившиеся с разных концов аудиторий, сливались в один неразборчивый единый музыкальный "шедевр".

Девочка Аня жила в обычной семье, состоявшей из четырёх человек, в небольшой двухкомнатной квартире. Её родители много работали, и поэтому им пришлось перевести старенькую бабушку из деревни, чтобы она приглядывала за Нюрочкой. Бабушка души не чаяла во внучке и всегда беспокоилась за своё сокровище. Она так гордилась девочкой, что всем соседям, которые плохо отзывались об её громком музицирование на фортепиано, говорила так: «Наша Нюрочка скоро станет великим композитором. Она не может играть тихо, это ж пианино, а не дудочка какая-нибудь».

Потом просила извинить за беспокойство и угощала соседей карамельками, чтобы не ругались лишний раз.

А Нюрочка совсем даже не хотела стать великим композитором. Напротив, она бы с удовольствием забросила музыкальную школу куда подальше. Она завидовала своим подружкам, которые бегали по улицам, играя в разные игры. На их предложение присоединиться, Нюша отвечала: «Не могу, мне к зачёту по музыке готовиться надо». После этого несчастное создание садилось за свой инструмент играть гаммы и арпеджио. С улицы доносился смех ребятишек, звуки машин, разговоры людей, но Нюша, играя на фортепиано,постепенно углублялась в музыку и уже не слышала ничего. Она заполоняла всё пространство звуками, чистыми, как звон натёртого до блеска хрусталя. Отрицательный настрой к обучению резко менялся, и она полностью растворялась в своём мире.
Подходил к концу пятый год обучения. Оставалось сделать последний рывок для того, чтобы эта эпопея с «музыкалкой» закончилась. Год учёбы, сдача экзаменов и всё, девочка может гулять на все четыре стороны.

У Ани изредка случались приступы забастовок, и тогда она запираясь в комнате, кричала: «Не пойду я в эту дурацкую музыкалку. Все дети, как дети, одна я страдаю из-за этого чёрного блестящего чудовища!» Чудовищем Нюша обзывала своё фортепиано, которое когда-то готова была облизывать, вытирая каждую секунду пылинки фланелевой тряпочкой. Тогда она была ещё маленькая и не понимала, что выучиться игре на фортепиано – это великий, тяжкий труд. Ей представлялось всё в розовом цвете. И уж точно, она не рассчитывала на то, что какой-то комиссар в юбке в лице Надежды Валентиновны будет унижать её достоинство. В семь лет она умоляла маму отдать её в музыкальную школу и обещала закончить её с золотой медалью, как минимум. А как максимум, стать великим композитором, о чем и известила в свое время любимую бабушку, и та, в срочном порядке бросила все хозяйство и переехала жить из деревни в город, чтобы караулить талантливую внучку.
А периодические забастовки девчушки длились до тех пор пока мама доходчиво и внятно не объясняла всю полезность происходящего. Твердила, что это пригодиться дочери в будущем, и что осталось уже совсем немного потерпеть и всё будет хорошо.
- Анюта, ну зачем бросать школу, если ты её уже практически закончила? - повторяла она, - посмотри какая ты умничка, как у тебя хорошо получается песенки играть!
Песенками она называла известные произведения великих композиторов: Чайковского, Шопена, Глинки, Бетховена, которые Анна Колесникова уже виртуозно исполняла. Мама Ани не разбиралась в музыке, поэтому ей сложно было объяснить разницу между песенками и шедеврами мировой классической музыки. И хотя терпение девочки было на пределе, прислушиваясь к маминым словам, она продолжала упорно заниматься.

После уроков сольфеджио в ней всегда бушевал боевой дух и рабочий настрой. Она не считала себя бездарной ученицей, и постоянное вдалбливание этой мысли со стороны Надежды Валентиновны настраивало её на ответный удар. Ей хотелось доказать обратное, показать, что она одарённая, и убедиться в этом "сольфеджемучительница" должна была первой. Анна, на зло остроязычной тётке, хотела достичь небывалых высот, чтобы потом сказать ей: «Я знаю что такое «Я"! Я - человек с большой буквы, а вы всего лишь несчастная невоспитанная женщина и мне вас жаль». В тринадцать лет амбиции у Анны росли день ото дня. Она во что бы то ни стало, хотела доказать всему миру, что ей всё по плечу. Она совсем ещё не разбиралась в людях, однако поведение учителя оскорбляло её...

На занятие Надежда Валентиновна вновь опоздала. В ответ на нерешительные возгласы детей, что они ждут её не дождутся, преподавательница изрекла в очередной раз,
- Не ваше собачье дело, когда мне являться.
И, несмотря на то, что учеников возмутил ответ, преспокойно продолжила вести урок. Она велела мальчику, сидевшему за первой партой раздать тетради, которые собрала на прошлом уроке, а сама тем временем стала поправлять свою причёску, похожую на кучу старых шин. Видимо ей казалось, что не расправленные кудряшки смотрятся намного эффектней. Пошлёпав губами, как лягушка, разглаживая помаду и издавая при этом характерные звуки, она перешла к распоряжениям.

- Тетради открыли, живо! Диктуем свои оценки, - сказала она, открывая журнал, - итак, Артанова.

- Три.

- Андреева.

- Четыре.

- Большаков.

- Три.

Когда Аня увидела двойку в своей тетрадке, похожую на шикарного красного лебедя, то сердце её тут же спустилось туда, откуда иногда доносилось голодное урчание. Жизненно необходимый орган шлёпнулся гораздо ниже своего естественного месторасположения и стал ритмично отбивать чечетку. В лицо стремительным вихрем направился поток огненного жара, отчего цвет кожи приобрёл красно-бордовый оттенок. Когда очередь диктовать оценку дошла и до Ани, то она уже плохо понимала, что вообще происходит. Двойка в журнале означала для неё крах всех надежд на будущую успешную жизнь. Горе уже вдоль и поперёк разгулялось по её измученной голове, и мозг примерной девочки безжалостно подписал свой вердикт: «Всё пропало. Я – отстой!»
В общеобразовательной школе, она училась на «отлично», была незаменимой помощницей и безотказной ученицей. Никто и никогда не слышал от Колесниковой Анечки отказа. В очередь на списывание домашнего задания к ней вставали те ребята, которые не могли справиться самостоятельно. Её тетрадь по алгебре шутливо называлась «из рук в руки» из-за того, что иногда даже не успевала дойти до законного владельца, когда начинался урок. Тогда учитель принимался стыдить Аню за «медвежью услугу», которую она оказывает двоечникам...

- Колесникова, - монотонно произнесла Надежда Валентиновна, и, не услышав незамедлительного ответа, какой следовал от всех детей, она переспросила, - Колесникова? Ты уснула что ли? Оценка, живо!

Аня не отвечала. У неё не поворачивался язык произнести ужасное слово «два». Перед её глазами уже плыли алые лебеди, которые с невероятной скоростью размножались на белом полосатом озере нотной тетради. Сосед ткнул девочку в бок, и она тут же пришла в себя.

- Два, - произнесла Аня, и из её глаз потекли слёзы градом. Капли физиологического раствора побежали по щекам прямо на крылатую птичку. Растворяясь, она превращалась в страшного жирного голубя.

- Вот! Что и следовало ожидать. Прохлопала глазами целый урок, вот тебе и результат! Испортила себе годовую оценку, - злобно бурчала себе под нос бессердечная Надежда Валентиновна.

– О чём ты только думала? Конечно, куда уж тебе? Если не дано, значит - не дано, знать судьба такая!- добавила она, добивая своими словами и без того расстроенную Аню.

И тут девочка не выдержала и закричала:

- Да заткнитесь вы, наконец! – и сама, не ожидая от себя подобной наглости, решила продолжать, раз уж начала. – У меня в тетради нет ни одной ошибки! Вы поставили двойку за то, что я не дописала одну ноту? Но я же просто не успела, вы же знали об этом.

- Закрой свой рот, нахалка! – хлопнув по столу кулаком, приказала учительница, - ты, бездарный ребёнок, не смеешь так со мной разговаривать! Дневник на стол, живо, напишу родителям, чтобы пригляделись получше, кого они вырастили!

Аня встала, вытерла слёзы и, глядя прямо в глаза несправедливой женщине, заявила:

- Вы лучше на себя посмотрите, кто из вас получился? Не женщина, а терминатор какой-то. – Она демонстративно собрала свои вещи и вышла из кабинета, проигнорировав приказ учителя.

Все дети сидели с открытыми ртами и мысленно гордились поступком Ани Колесниковой, считая, что она одним махом отомстила за оскорбления, которые им пришлось выслушивать от «мучительницы». Даже Артур, который был любимчиком Надюхи, не мог не восхититься смелостью скромной девочки. С этого момента он решительно заинтересовался персоной юной пианистки.

II часть.

Аня, не успев переступить порог своего дома, сразу объявила бабушке:

- Бабуля, садись на стул, а то сейчас упадёшь. Я принесла тебе подарочек, - и Нюрочка жалобно посмотрела на бабушку, - вот полюбуйся, - сказав это, Аня открыла нотную тетрадь. – Я больше не пойду в «музыкалку», и даже не уговаривай.

Аня со злостью швырнула папку с которой ходила на занятия в дальний угол, и выскочила из дома.

- Нюрочка, Нюша, постой, - закричала в след разочарованная старушка, - куда же ты?

А внучка, тем временем, мчалась на волю!Она бежала радостная вдоль дворовой улицы и трепетала от того, что наконец избавилась от мучений.
-Вот она, свобода! - кричала она.
Ей скорее хотелось рассказать всем подружкам, что теперь - то она сможет тусить с ними, проводить всё свободное время с друзьями, и не разучивать целыми днями мазурки да симфонии. Ей так надоела эта вечная спешка: из школы за уроки, уроки сделала – за фортепиано, разучила этюд – надо бежать в музыкальную школу. И так каждый божий день. Она с восторгом представляла себе, как теперь изменится её жизнь, как сможет она ходить в кино, когда захочет, в гости к кому захочет. Списку многочисленных радостей не было предела. «Приглашать к себе девчонок в любое время – это просто великолепно, потрясающе», - размышляла Аня, подбегая к заброшенному дому, стоявшему на окраине частного сектора.
Подружки как то рассказали ей о том, что они частенько там собираются и довольно интересно проводят свободное время. Сочиняют всякие небылицы, гадают на картах и ещё много чего интересного делают тайком от родителей.

Чем же они там занимаются? Этот вопрос давно уже интересовал юную пианистку, но увидеть воочию всего действа ей не представлялось возможным. В тринадцать лет, подружки Ани уже вовсю интересовались мальчиками и поэтому разговоры их всегда сводились к одному: "любовь – морковь". Но загруженной заботами ученице двух школ некогда было присоединиться к своим одноклассницам, и она довольствовалась мимолётными откровениями подружек на переменах.

Подойдя поближе к дряхлому забору, Аня открыла калитку двумя пальчиками и, побрезговав ещё раз дотронуться до неё, прикрыла деревянную дверцу пяткой с обратной стороны. Вокруг дома стояли корявые засохшие деревья и кусты. Территория за забором напоминала дремучий лес. У девочки сразу появилось нехорошее предчувствие, но из любопытства она шла всё дальше и дальше, и не собиралась останавливаться.
Нюша стала подбадривать себя всяческими размышлениями. В голове начали крутиться разные мысли, но отчего- то все они были связаны с музыкальной школой. В тот момент, когда она проходила в пустой дверной проём, термины вплотную атаковали её мозг. «Аллегро, стаккато, форте, пиано», - одно за другим, всплывали в памяти итальянские слова, обозначающие темп музыки. Она перешагнула через высокий порог, остановившись на слове «Легато» и тут же повторила его вслух. Вдруг, перед глазами предстала умопомрачительная картина. В центре пустой комнаты, полуразвалившегося дома стоял старый пошарканный рояль, за которым сидела незнакомая ей девочка. Аня никак не могла сообразить, кого напоминает эта непонятная музыкантша. Откуда вообще здесь мог появиться рояль? Ведь подружки никогда не говорили ей о нём. К тому же эта девочка! Откуда она взялась?
Девочка - призрак тихо исполняла прелюдию Шопена, которую Нюша очень любила. Часто, когда на душе было тоскливо, и детское сердце изнывало от воображаемых неурядиц, она брала ноты и мысленно перемещалась туда, где всегда легко и хорошо, в мир своих фантазий и грёз. Это было полезным занятием, как считала юная исполнительница. Заодно, с успокоением от музицирования, она оттачивала своё мастерство.

Аня на секунду замешкалась, но потом всё-таки вошла и поздоровалась с незнакомой пианисткой.

- Привет, - тихо сказала она, - а где все остальные?

- Привет, - ответила девочка и, поднеся указательный палец к губам, прошептала, - тише, тише - и продолжила играть на рояле.

Аня огляделась по сторонам и, никого больше не обнаружив, подошла чуть ближе, не обращая внимания на то, что творилось вокруг нее. Аня заметила, что лицо новой знакомой походило на физиономию учительницы сольфеджио. Она даже начала думать, что это могла бы быть её дочь. Но каким же странным образом та очутилась здесь? Потом, поразмыслив немного, напуганная девочка решила, что этого и вовсе не может быть. Аня стала внимательно рассматривать нос, глаза и все остальное. Тонкие полоски, тесно примкнувших друг к другу губ, смотрелись так, будто девочка с силой сжала свой рот. Выражение лица от этого делалось чрезвычайно озабоченным и напряженным. Все черты в точности совпадали с чертами ненавистного лица тетки, которая недавно обидела её. Одно маленькое несовпадение свисало тонкими сальными нитями на костлявые плечи любительницы Шопена. Природа, наверняка, раздавая волосы людям, пожадничала и обошла девочку стороной. Лёгкое ситцевое платьице смотрелось слишком старомодно и не актуально. «Такие вещи, вероятно, носила моя мама в детстве» – подумала Анна, и её взгляд пополз под звуки прелюдии Шопена вниз. Он плавно опустился и остановился на заношенных босоножках, в которых маленькие ножки периодически надавливали на педали инструмента.

Пока Нюрочка испуганно, но вместе с тем и увлечённо разглядывала странную девочку, та искромётно завершила произведение, и, слегка наклонившись положила руки на колени. Она уселась неподвижно, потупив взор на черно-белые клавиши.

- Ты кто? – спросила у неё Аня, после непродолжительной паузы.

- Я Надя, а ты?

- А я Нюша, вернее Аня. А бабуля называет меня Нюра, – ответила на встречный вопрос любопытная бунтарка, - а где все остальные девчонки? Куда все подевались?

- Здесь никого нет, кроме меня. Мама на работе, а папа… он нас бросил. Мы живём одни. Каких девчонок ты имеешь в виду?– поинтересовалась хозяйка «графских развалин».

- Странно, ведь это заброшенный дом. как здесь можно жить? И вообще, это место посиделок моих одноклассниц. Они мне рассказывали, что постоянно собираются здесь в свободное время. - ответила неуверенно Нюша и попятилась назад, - Эта какая-то ошибка, – и, уже совсем испугавшись, понимая, что на ее глазах твориться какая-то неразбериха, хотела было сбежать, но спина предательски упёрлась во что-то твёрдое. Она резко обернулась и обнаружила, дверь, которая, к её сожалению, была заперта.

- Ой, мамочки, выпустите меня отсюда, - стала кричать и стучать кулаками по двери взволнованная Аня.

Вокруг стояла гробовая тишина, словно её поместили в вакуумную упаковку. Девочка не могла сообразить, что происходит. Картинки менялись прямо на глазах. В доме постепенно начали появляться предметы мебели: столы, полки, стулья, шкафы. Всё происходило так, будто художник взял в руки кисть и непринуждённым взмахом руки, проведя по всему периметру комнаты, в мгновенье ока сотворил живописное полотно. Надя, издалека протягивала ей руку, зазывая подойти, при этом уродливо улыбаясь.

- Иди сюда, иди, - заговорила она. Голос её стал искажаться, постепенно превращаясь из детского во взрослый. - Я научу тебя играть на рояле.

Аня заподозрила, что с ней происходит нечто ужасное. Ей казалось, что девочка, которая только, что блестяще исполнила партию на старинном инструменте, внезапно заболела. «Может, у неё началась ангина? - подумала гостья несуразного дома. Девочка с женским голосом стала приближаться к Анне, все так же уговаривая её:

- Хочешь, я научу тебя играть на рояле? Иди ко мне, я покажу тебе, как нужно правильно исполнять произведение Шопена, - она тянула свои тонкие мерзкие ручонки, постоянно поправляя кончики спутавшейся чёлки, которая при каждом следующем шаге падала ей на глаза. От этого призрачная хозяйка отвлекалась и спотыкалась.

Аня вжалась в дверь так, словно хотела просочиться в маленькую щелку, чтобы скорее выбраться наружу. Когда маленькая хозяйка заброшенного дома была в шаге от цели, напуганная девочка поняла, что голос, так же, как и все черты лица чудовища был позаимствован у преподавательницы сольфеджио.

Наблюдать за поведением клона в миниатюре становилось для Ани подобным получению сорока пяти двоек одновременно.

- Ничего я не хочу, отстань от меня, выпусти меня отсюда! – потребовала пленница.

- Пойдём, я покажу несколько тактов в прелюдии, которые нужно исполнять «Легато», - торопилась настоять на своём захватчица.

- Не надо, не хочу я никакое легато, - произнесла Аня.

После этих слов вся мебель вдруг стала растворяться, лопаясь, как мыльные пузыри.

- Легато! – ещё раз повторила тонкая фигурка, - никто, кроме меня не знает, как нужно чувственно исполнять... - и не успев закончить свою пламенную речь,«маленькая женщина» испарилась вместе с инструментом.

В тот же момент, исчезла и дверь, в которую до этого всеми силами упиралась Аня. Вывалившись наружу, она угодила прямо под ноги своим подругам.

- Анька, привет! Что это ты здесь делаешь? А как же твоя «пианина», ась? – «затрещали» одноклассницы, удивившись появлению отличницы в не традиционном для неё месте.

- Я, я… Там, девочка…Она, - Аня не могла ничего внятно объяснить.

- Да что с тобой происходит? – спросили подруги в один голос, после чего переглянулись.

Рита и Лана слыли по всей округе девочками без комплексов и вели себя зачастую так, будто им предстоит пойти в первый класс, а вовсе не как подобает девочкам-подросткам. Однако это было всего лишь напускное. По сути своей девочки были не такими уж и беспечными, как казалось их сверстникам.

- Там девочка… она живёт в этом доме, - мямлила Аня с выпученными глазами.

- Нет там никакой девочки. С ума сошла? Это захолустье может привлечь только бродячих собак, да и им здесь нечем поживиться, - задорно смеясь, ответила Рита.

- Вставай, Анька, чего расселась, пошли, мы тебе кое-что покажем, - сказала Лана и помогла подняться неадекватно реагировавшей на всё, испуганной подруге.

- Я не хочу опять туда, спасибочки, я только что оттуда и мне там не понравилось что-то – "отрезала" Нюша, напрочь отвергая предложение подруг.

- Да ладно, тебе, не дрефь! Ой, какая ж ты у нас неженка! Си-бемоль мажор, до диез минор. Ля, ля, фа, фа, - перечисляя это, Марго пафосно помахала ладошкой у лица, будто веером.

- Ну, ну, - обиженно заявила Аня. - Зайдите туда и посмотрите сами, что там творится.

Её подруги, не минуты не медля, одна за другой проследовали в помещение. А примерная ученица никак не могла взять себя в руки после недавних событий, и вновь переступить порог злополучного дома. Девочка приняла решение подождать подружек снаружи. Забеспокоилась Аня уже спустя две минуты, когда подумала, что пора бы девчатам дать о себе знать.

- Эй, где вы там? – боясь заглянуть внутрь, прошептала Нюша. Никто не ответил ей. - Ну, что? Я же вам говорила! – чуть громче произнесла Аня, подумав о том, что недоверчивые хохотушки застыли и онемели от удивления.
Но тишина не прерывалась. Ещё раз поприсутствовать на концерте призраков было выше её сил. Тогда она подумала, что хорошо бы позвать кого-нибудь на помощь. Приготовившись стартовать за подмогой, Нюша остановилась. Из-за косяка вдруг выглянула чья-то голова, и стала кричать о помощи:

- Спасите, помогите, там привидение!
После этого последовал бурный смех одноклассниц. Рита вышла на поклон и подмигнула Анне. Раздались бурные аплодисменты Ланы.

Обиженная и оскорблённая чудачка, не слова не сказав о том, что она думает о бессердечных девочках, побежала прочь, подальше от этого ужасного места. По дороге домой, она плакала и хотела только одного: поскорее рассказать обо всём своей любимой бабуле.

- Нюрочка, детонька моя, куда ты убежала? Ну, зачем ты бабушку расстраиваешь? – сказала старушка, раскрывая заплаканной внучке свои объятия.- Что с тобой, внученька? Рассказывай скорей.

- Бабуля, почему люди такие жестокие? – взахлёб рыдая, вопрошала Нюша, - И взрослые, и дети. Отчего они все делают такие гадкие поступки?

- Расскажи, дочка, успокойся. Всё по порядку. - Уговаривала её бабушка, обнимая трясущиеся плечики и гладя длинные блестящие каштановые волосы.

Нюша, немного заикаясь, принялась выкладывать всё, что с ней приключилось. Бабушка не перебивала её. Когда девочка докладывала очередную новость, она кивала и говорила протяжно: «Так, так…». Когда красочный рассказ впечатлительной школьницы подошёл к концу, старушка позволила себе некоторые высказывания:

Дата добавления: 2015-10-21