Через некоторое время Эль-Ахрайрах тихо позвал:
– Гав-Гавыч! О, Гав-Гавыч!
Пес ощетинился, навострил уши и огляделся.
– Кто здесь? – спросил он. – Кто ты?
– О, Гав-Гавыч! – произнес Эль-Ахрайрах, скорчившийся по другую сторону забора. – О, счастливый везунчик! Ты заслужил награду! У меня есть для тебя прекрасные новости!
– Что? – сказал Гав-Гавыч. – Кто тут? А ну, нечего дурака валять!
– Валять дурака, о Гав-Гавыч? – сказал Эль-Ахрайрах. – Ах, я вижу, ты меня не знаешь. Да и откуда тебе! Послушай меня, честный, умный пес. Я фея Тяф-Тяф, и меня прислала с Востока Королева Глупоманка. Далеко-далеко отсюда стоит ее дворец. Если бы ты только мог, Гав-Гавыч, если бы ты только мог увидеть все великолепие, всю роскошь ее королевства! На песке, сколько видит глаз, валяется мясо! А навоз, Гав-Гавыч! Полные ямы навоза! Ты бы просто запрыгал от радости, услышь хотя бы запах!
Гав-Гавыч поднялся на ноги и молча оглядывался.
– Твоя слава крысолова достигла слуха Королевы, – продолжал Эль-Ахрайрах. – Нам известно, почтенный, что ты самый великий крысолов на свете. Вот почему я и пришла сюда. Но, бедный, ты растерялся! Я вижу, как ты потрясен, но это естественно. Подойди, Гав-Гавыч! Подойди поближе к забору, и давай познакомимся получше.
Гав-Гавыч подошел к забору, а Эль-Ахрайрах просунул в щель черный «нос» и поводил им туда-сюда. Пес подошел вплотную и принюхался.
– Благородный охотник за крысами, – прошептал Эль-Ахрайрах, – это я, фея Тяф-Тяф, пришла по велению Королевы, чтобы наградить тебя.
– О фея! – воскликнул Гав-Гавыч, засуетившись и пуская слюни. – Ах, какое изящество! Какая аристократическая безупречность! Как пахнет от тебя дохлой кошкой! Какая прелесть этот оттенок – запах тухлой верблюжатины! О, роскошный Восток!
(– А что такое верблюжатина? – спросил Шишак.
– Не знаю, – отозвался Одуванчик, – но я так слышал. Наверное, какое-то животное.)
– О, счастливчик, счастливчик! – продолжал Эль-Ахрайрах. – Сама Королева Глупоманка пожелала изъявить свою милость и познакомиться с тобой. Но не сейчас, Гав-Гавыч, не сейчас. Сначала тебя следует наградить. Я должна одновременно испытать тебя и одарить. Слушай, Гав-Гавыч, на задах огорода лежит целая плеть мяса. Настоящего мяса, Гав-Гавыч, ибо хоть мы и феи, но храбрым и благородным псам вроде тебя приносим настоящие дары. Доверься мне, я покараулю дом за тебя. Это и есть испытание твоей веры.
Гав-Гавыч отчаянно проголодался, а холод пробрал его до самого нутра, и все-таки он колебался. Он не забыл, что хозяин приказал охранять дом.
– Ладно, – сказал Эль-Ахрайрах. – Как хочешь. Я ухожу. В соседней деревне живет пес.
– Нет, нет! – вскричал Гав-Гавыч. – Нет, прекрасная фея, не покидай меня! Я верю тебе! Я уже иду! Только не подведи, охраняй дом хорошенько!
– Не беспокойся, благородный пес, – сказал Эль-Ахрайрах. – Поверь слову Великой Королевы.
При свете месяца Эль-Ахрайрах смотрел, как Гав-Гавыч побежал в конец огорода и скрылся из виду.
– Пошли в дом, а, хозяин? – спросил Проказник. – Надо поторапливаться.
– Что ты! – возмутился Эль-Ахрайрах. – Как ты можешь предлагать мне смошенничать? Стыдись! Мы будем охранять дом.
Они молча ждали, и через некоторое время, урча и облизываясь, вернулся Гав-Гавыч. Нюхая воздух, он подошел к забору.
– Надеюсь, честный мой друг, – проговорил Эль-Ахрайрах, – найти мясо тебе было не трудней, чем крысу. В дом никто не проник, все в порядке. А теперь внемли. Я возвращаюсь к Королеве и расскажу обо всем, что здесь произошло. Ее Величество решила, если ты поведешь себя сегодня достойно и поверишь ее посланнице, она окажет милость и пошлет за тобой. Завтра она будет проезжать мимо по дороге на Праздник Северных Волков и прервет свое путешествие, чтобы ты получил возможность предстать перед ней. Приготовься, Гав-Гавыч!
– О, фея Тяф-Тяф! – вскричал бедный пес. – Я буду счастлив упасть к ногам Королевы, чтобы выразить свою преданность! Я буду счастлив ползать в пыли у ее ног! Я с восторгом стану ее рабом! Самым преданным рабом! Я докажу, что я верный пес!
– Я и не сомневаюсь в этом, – сказал Эль-Ахрайрах. – А теперь до свидания. Имей терпение. Терпеливо жди моего возвращения.
Он убрал свой резиновый нос, и очень тихо кролики убежали.
Следующая ночь выдалась еще холодней. Даже Эль-Ахрайрах не сразу решился выйти в поле из теплой норы. Кролики прятали «нос» под оградою огорода, и сначала они почистили его и привели в порядок. Убедившись, что человек ушел, Эль-Ахрайрах с Проказником тихонько проскользнули в цветник и подошли к забору. Гав-Гавыч бегал туда-сюда по дорожке перед задней дверью, а из пасти его вылетали клубы морозного дыхания. Услышав голос Эль-Ахрайраха, Гав-Гавыч припал к земле и взвизгнул от радости.
– Королева близко, Гав-Гавыч, – сказал Эль-Ахрайрах из-под своей маски. – С ней ее благородная свита – фея Заверевка и фея Нюхоноска. И вот тебе воля Королевы. Знаешь перекресток в соседней деревне?
– Знаю, знаю, – проскулил Гав-Гавыч. – Знаю, знаю! О прекрасная фея, позволь показать тебе, как униженно я могу…
– Ладно, – сказал Эль-Ахрайрах. – А теперь, о счастливейший из псов, беги на перекресток и жди Королеву. Она летит на крыльях ночи. Она летит издалека, и ты жди терпеливо. Терпение – это главное. Не разочаруй ее, и тебя ждет великая награда.
– Разочаровать Королеву? Нет, нет! – воскликнул Гав-Гавыч. – Я буду ждать ее, как червяк. Как нищий, о, фея Тяф-Тяф! Я ее попрошайка, ее дурачок, ее…
– Что ж, вполне справедливо, – заметил Эль-Ахрайрах. – Но поторопись.
Едва Гав-Гавыч убежал, Эль-Ахрайрах с Проказником обогнули забор, пролезли под лавровыми кустами и подошли к кухонной двери. Эль-Ахрайрах зубами сдернул ткань, закрывавшую дырку для сточной воды, и открыл дорогу на кухню.
На кухне было тепло, как сейчас в пашей норе, а в углу лежала огромная груда овощей, приготовленных к погрузке на «храдада», – простой капусты, брюссельской капусты и пастернака. Мерзлые овощи уже успели оттаять, и запах стоял такой, что просто сил нет. Эль-Ахрайрах с Проказником немедленно принялись наверстывать упущенное за все те дни, когда им приходилось довольствоваться мерзлой травой да корой деревьев.
– Какой славный, какой честный парень, – проговорил Эль-Ахрайрах с набитым ртом. – Как он будет благодарен Королеве за то, что она заставляет себя ждать. Как он рад показать ей всю глубину своей преданности, вот ведь в чем дело. Съешь-ка еще пастернаку, Проказник.
А в это время счастливый Гав-Гавыч ждал на перекрестке появления Королевы Глупоманки. Наконец он услышал шаги. Но это были шаги человека, а не собаки. Когда шаги приблизились, пес сообразил, что идет его собственный хозяин. Гав-Гавыч так оторопел, что даже не догадался спрятаться или удрать, а так и остался сидеть на месте, пока тот его не заметил.
– Вот так-так, Гав-Гавыч! – удивился человек. – Что ты тут делаешь?
Вид у Гав-Гавыча был дурацкий, он только крутил носом. Хозяин и сам растерялся. Потом сообразил.
– Ну, старина, ты, наверное, вышел меня встречать, – сказал он. – Ах ты умница. Пошли, пошли домой вместе.
Гав-Гавыч хотел сбежать, но хозяин уже крепко взял его за ошейник, нашел в кармане обрывок веревки, привязал и повел домой.
Они застали Эль-Ахрайраха и Проказника врасплох. Они так увлеклись кочаном капусты, что не слышали ничего до тех самых пор, пока не скрипнули дверные петли. Они только и успели, что шмыгнуть за корзины, когда на кухню вошли хозяин и пес. Гав-Гавыч, тихий и удрученный, даже не заметил кроличьего запаха, который, впрочем, перемешался с запахом печки и кладовой. Человек занялся приготовлением какого-то питья, а пес улегся на коврик.
Эль-Ахрайрах ждал случая, чтобы шмыгнуть к дырке. Но человек сидел, попыхивая своей белой палочкой, со стаканом в руке, и вдруг встал и огляделся.
Он почувствовал сквозняк. И к ужасу кроликов, взял мешок и плотно-плотно заткнул дыру. Потом допил свой стакан, подбросил угля в огонь и ушел спать, а Гав-Гавыча оставил в запертой кухне. Наверняка он решил не выгонять на ночь собаку из дому в такой мороз.
Поначалу Гав-Гавыч скулил и царапал дверь, потом вернулся на подстилку возле печки и лег. Эль-Ахрайрах потихоньку двинулся вдоль стены и в углу, под сливной раковиной, наткнулся на большой металлический ящик. В ящике лежали мешки, тряпье, ненужная бумага, и Эль-Ахрайрах сообразил, что за таким ворохом старья Гав-Гавычу его не рассмотреть. Он подождал Проказника и позвал.
– О, Гав-Гавыч, – прошептал он. Гав-Гавыч мгновенно вскочил на ноги.
– Фея Тяф-Тяф! – воскликнул он. – Неужели это ты!
– Да, это я, – сказал Эль-Ахрайрах. – Мне очень жаль, что все так вышло. Ты пропустил Королеву.
– Увы, это так, – ответил Гав-Гавыч и рассказал, что случилось на перекрестке.
– Ну, ничего, – утешил его Эль-Ахрайрах. – Не падай духом. У Королевы тоже были причины изменить планы. Она узнала, что всех нас подстерегает опасность – да-да, и серьезная опасность, Гав-Гавыч! Но Ее Величеству удалось спастись вовремя. А я рискуя жизнью, явилась сюда, чтобы предупредить тебя. Тебе повезло, что мы друзья, иначе добрый твой хозяин погиб бы ужасной смертью от чумы.
– От чумы? – удивился Гав-Гавыч. – Как это может быть, добрая фея?
– В царстве животных на Востоке живет много духов и фей, – сказал Эль-Ахрайрах. – Среди них есть друзья, а есть и заклятые враги, которые могут наслать ужасные несчастья. Самый злобный из них, Гав-Гавыч, – это огромный Крысиный дух, Суматрский великан, проклятие Селелины. У него хватает наглости все время уходить от открытого сражения с Королевой и действовать тайком; пользуется оно травами и болезнями. Вскоре после того как мы с тобой расстались, я узнала, что он послал сквозь тучи своих мерзких крыс-гоблинов, которые и несут болезнь. Я предупредила об этом Королеву, а сама осталась, Гав-Гавыч, чтобы предупредить тебя. Если крысы занесут чуму и сюда, заболеешь не ты, а твой хозяин и, боюсь, я тоже. Ты, и только ты можешь его спасти. Мне этого не дано.
– Какой ужас! – воскликнул Гав-Гавыч. – Нельзя терять времени. Что я должен делать, добрая фея?
– Болезнь насылают заклятиями, – сказал Эль-Ахрайрах. – Но если пес, настоящий, из плоти и крови, четыре раза с громким лаем обежит вокруг дома, заклятие будет снято и болезнь потеряет силу. Но, увы! Я забыла – ты ведь заперт, Гав-Гавыч. Что же делать? Боюсь, все пропало!
– Нет, нет! – сказал Гав-Гавыч. – Я спасу тебя, фея Тяф-Тяф. И тебя, и моего доброго хозяина. Предоставь это мне.
И Гав-Гавыч залаял. Лаял он так, что можно было и мертвеца разбудить. Окна задрожали. Уголь вывалился из печки на решетку. [33 - В Англии перед печкой ставят металлический ящик с решеткой, чтобы угли не падали на пол. (Прим. пер.)] Шум поднялся страшный. Наверху послышались шаги и сердитый голос хозяина. Но Гав-Гавыч не замолчал. Грохоча по лестнице, человек спустился вниз. Он распахнул окно, прислушался, нет ли воров, но ничего не услышал, отчасти и потому, что все заглушал несмолкающий лай. Наконец он взял ружье, распахнул дверь и осторожно выглянул, чтобы понять наконец, в чем же дело. В мгновение ока Гав-Гавыч выскочил во двор и понесся вокруг дома. Человек же пошел за ним, а дверь оставил открытой.
– Быстро! – сказал Эль-Ахрайрах. – Чтоб как из лука! Давай!
Эль-Ахрайрах и Проказник метнулись в сад и исчезли в лавровых кустах. В поле за огородом они на минуту остановились. Вдогонку неслись лай, войвперемешку с яростными криками хозяина: «Заходи, да заходи же, черт тебя побери!».
– Благородный пес! – сказал Эль-Ахрайрах. – Он спасает жизнь своему хозяину. Он всех нас спас. Пошли домой, пора выспаться хорошенько.
Всю оставшуюся жизнь Гав-Гавыч вспоминал ночь, когда он ждал появления Великой Собачьей Королевы. Жаль, конечно, что он так ее и не дождался, но ведь это всего лишь мелочь по сравнению с его собственным благородством и с тем, что он спас и своего хозяина, и добрую фею Тяф-Тяф от злого Крысиного Духа.
42.
ВЕЧЕРНИЕ НОВОСТИ
Закончив свою историю, Одуванчик вспомнил, что пора заменить на посту Желудя. Желудь дежурил неподалеку, на восточной оконечности леса, и Орех, который хотел посмотреть, как там у Самшита и Плющика движется дело с новой норой, решил пройтись вместе с ним до обрыва. Он уже спускался к норе, как вдруг увидел, что в траве бежит какая-то маленькая зверюшка. Это была мышь, которую он когда-то спас от ястреба. Орех рад был увидеть ее живой-здоровой и остановился перекинуться с ней парой слов. Мышка тоже узнала его, села, умыла мордашку лапками и запищала без умолку:
– Хорошая день, жаркая день. Нравится? Кушать много, тепло, спокойно. В долине хорошая урожай. Я ходить туда за зерном, но далеко. Я думала, ты уходить. Ты ведь недавно вернуться, а?
– Да, – ответил Орех. – Нас уходило много, но мы нашли, что искали, и вернулись теперь навсегда.
– Это хорошо. Теперь много кроликов, трава короткая.
– Какая тебе разница, короткая трава или нет? – спросил Шишак, который вместе с Блэкаваром пробегал мимо. – Ты ведь ее не ешь.
– Да понимаешь, ходить легче, – ответила мышь с такой фамильярностью, что Шишак раздраженно передернул ушами. – Бегаешь быстрее, но семян нет. У нас есть кроличий городок, а сегодня кролик приходить – новый городок. Новый кролик тоже друг, да?
– Да, да, все друзья, – отвернувшись от нее, сказал Шишак. – Вот об этом мы и хотели поговорить с тобой, Орех. Когда малыши выйдут из норы…
Но Орех замер и внимательно посмотрел на мышь.
– Подожди-ка минутку, Шишак, – сказал он. – Что ты сказала, мышка, о новом городке? Где это будет новый городок?
Мышка удивилась:
– Ты не знаешь? Не друзья?
– Откуда же мне знать, друзья они или нет, если ты ничего не говоришь. Что ты имеешь в виду – какие кролики и какой городок?
Голос у него был требовательный, настойчивый. Мышь разволновалась и, по своему обыкновению, сказала то, что, как ей казалось, понравится кроликам:
– Может, и никакой. Тут много кроликов, все мои друзья. Никаких больше кроликов. Мне не надо больше кроликов.
– Но каких кроликов?
– Никаких, никаких, сэр, все здесь мои друзья, спасли моя жизнь, без них я бы погибнуть, – задрожала мышь.
Орех раздумывал над ее словами.
– Идем, Орех, – сказал Шишак. – Оставь малышку в покое. Мне нужно с тобой поговорить.
Орех не обратил на него внимания. Он подошел к мышке, наклонил голову и сказал спокойно и строго:
– Ты много раз говорила, что ты наш друг. Если это правда, скажи – не бойся – все, что тебе известно о новых кроликах. Мышь смутилась:
– Я сама не видели их, сэр, но мой брат сказать, что вьюрок сказать, что на восточной стороне, на перевале, видеть много-много новых кроликов. Может, это чушь. Я говорить не то, вы больше не любите мышь, вы больше не друг.
– Нет, нет, все в порядке, – сказал Орех. – Не беспокойся. Но повтори-ка. Где, говоришь, эта птичка видела новых кроликов?
– Она сказала, на востоке. А я не видеть.
– Славная ты малышка, – сказал Орех. – Ты нам очень помогла. – Он повернулся к своим: – Ну, что скажешь, Шишак?
– Ничего, – ответил Шишак. – Слухи полевые. Эти маленькие создания все время что-то болтают и пять раз на дню забывают, о чем это они. Спроси ее после «фа-Инле», она тебе еще что-нибудь скажет.
– Может быть, ты и прав, – проговорил Орех: – Но я хочу разобраться, в чем дело. Кто-нибудь должен сбегать и посмотреть, Я бы и сам пошел, но с моей ногой много не набегаешь.
– Ну давай оставим до вечера, – предложил Шишак, – тогда можно будет.,.
– Кто-то должен сбегать и посмотреть, – твердо повторил Орех. – Хороший разведчик. Блэкавар, ну-ка позови ко мне Падуба.
– А я как раз тут как тут, – сказал Падуб, который пробегал по обрыву. – В чем дело, Орех-рах?
– Да ходят слухи, что с востока пришли чужаки, – отозвался Орех, – и мне бы хотелось знать об этом побольше. Не могли бы вы с Блэкаваром сбегать к перевалу и посмотреть, что там такое?
– Конечно, Орех-рах, – сказал Падуб. – Если там и впрямь чужаки, мы можем позвать их к нам, не так ли? Еще несколько кроликов нам бы не помешали.
– Все зависит от того, кто они такие, – ответил Орех, – Вот это как раз я и хочу выяснить. Падуб, отправляйтесь немедленно. Меня это беспокоит.
Не успели Падуб и Блэкавар скрыться из виду, как из норы выбрался Плющик. Все сразу заметили, какой взволнованный, торжественный у него вид, Он сел перед Орехом на задние лапы и молча огляделся, чтобы удостовериться, произвел ли он нужное впечатление.
– Закончил рыть нору? – спросил Орех.
– Да ну ее, эту нору, – ответил Плющик. – Не о ней я хотел сказать. У Ромашки появились крольчата. Прекрасные, здоровые малыши. Она говорит, три мальчика и три девочки.
– Взлетел бы на дерево да спел об этом, – сказал Орех. – Чтобы все услышали. Но никому пока не разрешай спускаться в нору и приставать к ней с поздравлениями.
– Вот уж не думаю, что кто-то попытается это сделать, – сказал Шишак. – Я бы не хотел даже видеть крольчонка – слепого, глухого, голого.
– А крольчихи могут и захотеть, – сказал Орех. – Ты же знаешь, они все разволнуются. И запросто могут довести Ромашку до того, что она еще съест кого-нибудь из малышей или что-нибудь в этом роде. А нам это ни к чему.
– Похоже, мы опять возвращаемся к нормальной жизни, как ты считаешь? – спросил Шишак, когда они шли назад вдоль обрыва. – Какое лето! Какая игра судьбы! Знаешь, а мне часто снится, будто я в Эфрафе. Надеюсь, все это позади. Правда, одну полезную мысль я и оттуда вынес – надо научиться хорошенько прятать все выходы. Как только городок начнет разрастаться, мы займемся этим, Орех. Но поступим умней эфрафцев. Если нас станет слишком много, мы отпустим всех, кто захочет.
– Только не тебя, – сказал Орех. – Иначе я позову Кехаара и велю за шиворот тащить обратно. Я очень надеюсь, что ты сумеешь вырастить нам настоящую Ауслу.
– Что ж, ради этого стоит остаться, – буркнул Шишак. – Взять команду из молодых, сбегать на ферму и, чтобы нагнать аппетит, погонять там кошек. Да, быть посему. Послушай, трава здесь сухая, как конский волос или колючая проволока. Давай сбегаем вниз в поле – ты, я и Пятик. Ты же знаешь, зерно убрали, там есть теперь чем поживиться. Скоро стерню подожгут, а пока еще там хорошо.
– Подождем, – отозвался Орех. – Я хочу послушать, что скажут Падуб с Блэкаваром, когда вернутся.
– Ну, их недолго ждать, – сказал Шишак. – Если глаза мои не врут, вон они – уже возвращаются. Прямиком по дороге! И даже не прячутся! Чего это ради они так несутся!
– Что-то случилось, – сказал Орех, вглядываясь в приближающихся разведчиков.
Падуб с Блэкаваром ворвались в лес с такой скоростью, будто за ними гнались. Шишак с Орехом ждали, что они остановятся у обрыва, но те неслись прямиком к норам. Падуб в последнюю секунду затормозил, огляделся и дважды пробарабанил. Блэкавар нырнул в ближайшую нору. Услышав стук, все, кто был наверху, кинулись в укрытие.
– Так, подождите-ка минутку, – сказал Орех, отталкивая в сторону появившихся из травы Дубка и Плошку. – Что за тревога, Падуб? Лучше скажи толком, пока ты не разнес тут все в пыль. Что случилось?
– Закрыть все норы! – выдохнул Падуб. – Всем в укрытие! Нельзя терять ни минуты! – Он таращил белые от страха глаза, а по подбородку стекала пена.
– Что случилось? Идут люди? Мы ничего не видели и не слышали. Успокойся и объясни, в чем дело, старина.
– Что ж, и объясню, – сказал Падуб. – Там, па перевале, эфрафцы.
– Эфрафцы? Беглецы из Эфрафы, ты хочешь сказать?
– Нет, это не беглецы. Там Дрема. Мы наткнулись па него и еще на нескольких офицеров – Блэкавар их узнал. Думаю, с ними и сам Дурман. Они явились за нами – не надейся, что это не так.
– Ты уверен, что это не патруль?
– Уверен, – ответил Падуб. – Мы учуяли запах и слышали шум. Нам стало интересно, откуда взялось столько кроликов, и мы решили подойти и посмотреть на них, как вдруг нос к носу столкнулись с Дремой. Мы оба остолбенели, но я понял, что пора уносить ноги. Он нас не преследовал – наверное, не было приказа. Но они доберутся сюда быстро.
Из норы выглянул Блэкавар, а за ним Черничка и Серебряный.
– Нужно немедленно уходить, сэр, – сказал Блэкавар Ореху. – Когда они появятся здесь, мы должны быть уже далеко.
Орех оглядел его с ног до головы.
– Кто хочет идти, пусть идет, – сказал он. – Я остаюсь. Мы сами построили этот городок – один только Фрит знает, чего это нам стоило. И теперь я не собираюсь бросать его.
– Я тоже, – сказал Шишак. – А если мне суждено уйти к Черному Кролику, я прихвачу с собой парочку эфрафцев.
Наступило короткое молчание.
– Падуб прав, надо закрыть выходы, – сказал Орех. – Это лучше всего. Мы тщательно, хорошенько засыплем их. Тогда Дурману придется сначала нас откопать. Норы у нас глубокие, да еще и под обрывом, который насквозь пронизан корнями. Сколько они смогут здесь продержаться, привлекая к себе всех элилей? Им придется оставить свою затею.
– Вы не знаете эфрафцев, – возразил Блэкавар. – Мать не раз рассказывала мне, что произошло в Ореховом лесу. Лучше уйти.
– Уходи, – ответил Орех, – Я тебя не держу. Но я остаюсь здесь. Здесь мой дом. – Он заметил Хизентли, которая в окружении молодых крольчих сидела у выхода из ближайшей норы и прислушивалась к разговору: – Как ты думаешь, далеко ли уйдет она? А Ромашка – мы что же, оставим ее одну?
– Нет, мы остаемся, – сказал Земляничка. – Я твердо верю: Эль-Ахрайрах спасет нас от этого Дурмана. А если нет, я в Эфрафу не вернусь – вот так-то.
– Закрыть выходы, – сказал Орех.
Солнце уже село, а кролики принялись рыхлить и подкапывать стенки тоннелей. Земля пересохла и стала твердой. Стенки держались крепко, а если и отваливался кусок, он рассыпался пылью, которой никак не завалишь проходы. Но Черничке пришла в голову мысль рыть снаружи и обвалить потолки на входах в «Улей», тогда стены завалятся сами. Один тоннель, выходящий в лес, решили оставить открытым. Это был тот самый тоннель, где отсиживался Кехаар, и в гнезде у входа все еще оставался помет. Проходя мимо, Орех подумал, что Генерал ведь не знает, где сейчас Кехаар. Он отскреб побольше помету и разбросал возле входа, Работы наверху еще не закончились, и Орех, выбежав на обрыв, стал вглядываться в потемневшее на востоке небо.
Мысли его были невеселы. Положение и впрямь отчаянное. Хоть он и держался перед товарищами, сам-то он понимал, что надежды почти нет. Эфрафцы ничего не делают наобум. И, конечно же, завалы для них не преграда. Слабо верилось Ореху и в то, что враги испугаются хищников. Почти все из Тысячи охотятся на кроликов, только лишь чтобы не погибнуть от голода. Ни лиса, ни ласка не съест больше, чем это необходимо. Разве что ей попадется сам Генерал Дурман. Иначе эфрафцы не уйдут, пока не добьются своего. Их ничто не остановит, кроме какой-нибудь катастрофы.
А что если самому сходить переговорить с Дурманом? Неужели нет никакой надежды воззвать к его здравому смыслу? Что бы там ни случилось в Ореховом лесу, не может же Генерал рассчитывать победить без потерь – и, быть может, тяжелых потерь. Он должен понимать это. Что если даже сейчас не поздно уговорить его принять решение – решение, которое устроило бы всех.
«Вполне возможно, – мрачно подумал Орех. – Все-таки это шанс, и боюсь, Старшина обязан им воспользоваться. А так как этому мерзавцу доверять ни в коем случае нельзя, Старшина должен пойти один».
Он вернулся в «Улей» и отыскал Шишака.
– Я иду поговорить с Генералом Дурманом, если, конечно, удастся до него добраться, – сказал он – До моего возвращения Старшиной остаешься ты. Скажешь об этом им сам.
– Но, Орех, – растерялся Шишак, – подожди минутку. Это опасно…
– Я скоро, – сказал Орех. – Я просто спрошу его, что ему надо.
Минуту спустя он, хромая, уже спустился с обрыва и бежал по дороге, то и дело останаваливаясь и озираясь в ожидании эфрафского патруля.
43.
БОЛЬШОЙ ПАТРУЛЬ
Что мир, солдаты?
Это я.
И бесконечные снега,
И северное небо,
Пустынный край, где до сих пор
Ступала наша лишь нога, —
Все я.
Вальтер де ла Мар. «Наполеон»
Когда ялик исчез на реке за завесой дождя, вместе с ним уплыла изрядная доля генеральского авторитета. Если бы Орех с приятелями поднялись над деревьями в воздух, и то вряд ли бы Дурман растерялся больше. До этого момента Генерал показал себя достойным противником. Его офицеры просто голову потеряли от неожиданности, когда на них налетел Кехаар. А он – нет. Наоборот. Он возглавил погоню и, несмотря на страх перед Кехааром, придумал, как отсечь отступление беглецов. Ловкий, изобретательный, он чуть сам не ранил поморника, когда тот бросился на него у деревянного мостика. И как раз в тот момент, когда беглецов удалось окружить, да в таком месте, где Кехаара можно было бы не бояться, чужаки тоже вдруг проявили изобретательность, к тому же намного превзошедшую его собственную, и оставили эфрафцев с носом. Гроза еще бушевала, когда погоня ни с чем возвратилась в Эфрафу, и Дурман услышал, как один офицер сказал другому это самое словечко – «торн». Тлайли, Блэкавар и крольчихи исчезли. Генерал пытался задержать их, но тщетно.
Почти всю ночь Генерал не сомкнул глаз, размышляя, что теперь делать. На следующий день он созвал Совет. И заявил, что в погоню вниз по реке нужно отправить только такой отряд, который справится с Тлайли. А это значит, придется снять с постов несколько офицеров и довольно многих гвардейцев. Тогда они рискуют допустить беспорядки дома. И развязка может оказаться совсем не такой, какой они ждут. К тому же вовсе не обязательно, что преследователи догонят Тлайли. Вдруг они потеряют след и где тогда его искать? Если это произойдет, вся Аусла окажется в дураках.
– Мы и сейчас выглядим по-дурацки, – сказал Дурман. – Нужно ясно отдавать себе в этом отчет. Вереск расскажет вам, о чем болтают в Подразделениях, – про белую птицу, которая загнала Дрему в канаву, про Тлайли, который призвал молнию на мою голову, и Фрит еще знает что.
– Самое разумное, – сказал старый Подснежник, – прекратить всякие разговоры. И все забудется само собой, Память у них короткая.
– Но одно сделать все-таки стоит, – сказал Дурман. – Нам известно, где мы уже засекли Тлайли вместе с его шайкой, только не сразу поняли, что к чему. Это где погиб Кровец. И если они появились там однажды, рано или поздно появятся и во второй раз.
– Но мы же не можем ждать их целым войском, сэр, – сказал Крестовник, – это бы означало, что придется рыть норы и жить там какое-то время.
– Согласен, – ответил Генерал. – Пока нужно отправить туда постоянный патруль, Они выроют норы. Сменяться будут каждые два дня. Если появится Тлайли, патруль проследит за ним, не выдавая себя. Когда нам станет известно, куда он увел крольчих, мы сможем что-то предпринять. И вот что я вам скажу, – произнес он, оглядывая собравшихся своими большими светлыми глазами, – если мы действительно узнаем, где он, я готов на любые жертвы. Я обещал Тлайли убить его. Может быть, он и забыл об этом, но я – нет.
Генерал сам повел первый патруль, прихватив с собой Крестовника, который показал место, где Кровец напал на след южан. Там в кустах, возле Пояса Цезаря, они вырыли норы и приготовились ждать. Через два дня надежды их поубавилось. Генерала сменил Вереск. А его через два дня – Дрема. К тому времени уже и капитаны Ауслы начали поговаривать, что Генерал становится просто одержимым. И нужно уговорить его отказаться от своей затеи, пока не поздно. На следующий день Совет предложил через два дня снять патрульных с поста. Генерал рычал и не соглашался. Разгорелся спор, и Дурман вдруг почувствовал мощное, как никогда, сопротивление. В самый разгар спора, как нельзя вовремя для Генерала, явился смертельно усталый Капитан Дрема со своими патрульными и доложил, что нашел Тлайли именно там, где и предсказал Дурман. Патруль незаметно проследил дорогу до городка противника, куда хоть и не близко, но все же (особенно если учесть, что времени на поиски тратить уже не придется) офицерский отряд доберется быстро. Городок невелик, и, возможно, удастся застать его врасплох.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |