Это почти все. Земляничка попытался помочь мне. Он произнес замечательную речь о дружбе и взаимопомощи, которые так естественны для животных.
– Животные, – говорил он, – не ведут себя так, как люди. Они дерутся, когда надо драться, и убивают, когда надо убить. Но они никогда не обернут всю свою природную находчивость и сметливость лишь на то, чтобы изобрести новый способ искалечить жизнь другого живого существа. Они никогда не теряют чувства собственного достоинства и животности.
Но все было впустую. Мы, наконец, замолчали, и Генерал Дурман объявил: «Совет и так потратил на вас слишком много времени, мне придется приказать вашему Капитану самому разъяснить вам все правила. Вас определят на Правый Фланг в подчинение Капитана Анхуза. Мы еще не раз встретимся, и вы увидите, как мы внимательны и благосклонны к тем, кто понимает, что от них требуется».
Потом ребята из Ауслы отвели нас на Правый Фланг. Капитан Анхуз, видимо, был слишком занят, чтобы нас встретить, а я старался не попадаться ему на глаза – я боялся, вдруг он решит сразу поставить нам свои знаки. Но я очень скоро по-настоящему понял смысл слов Хизентли о том, что теперь вся система стала работать хуже. В норах было тесно, по крайней мере, по нашим понятиям. И провести кого-нибудь там не так уж и трудно. Даже кролики одного подразделения не знают в лицо всех. Мы устроились в одной из нор и попытались выспаться, но, как только наступила ночь, нас разбудили и велели идти в «силфли». Я думал, что, может быть, ночью нам удастся улизнуть, но повсюду стояли часовые. Кроме часовых, Капитан держал подле себя двух скороходов, готовых кинуться по тревоге со всех ног.
Мы поели и сразу вернулись обратно. Кролики слушались и подчинялись почти мгновенно. Мы, конечно, решили удрать при первой возможности и потому избегали всех, чтобы никто ни о чем не догадался. Но как я ни старался, план побега придумать никак не удавалось.
В следующий раз нас вывели на кормежку утром, ближе к «на-Фриту». Время тянулось невыносимо. Наконец – день, наверное, шел уже к вечеру – я пристроился к кучке кроликов, которые слушали сказку. И знаете, это была сказка «О королевском салате». Рассказчик оказался не хуже нашего Одуванчика, но я слушал, просто чтобы хоть чем-то занять себя. Когда же он дошел до места, где Эль-Ахрайрах занялся маскарадом, а потом прикинулся доктором и попал во дворец, меня осенило. План был рискованный, но я решил, что он может удаться уже потому, что в Эфрафе все привыкли выполнять приказы беспрекословно. Я отыскал Каптала Анхуза, и меня поразило, до чего он обыкновенный, симпатичный парень, добросовестный и задерганный приказами, которых намного больше, чем сил у этого горемыки.
В ту ночь нас вывели в «силфли», и пошел дождь; стояла кромешная тьма, но и Эфрафе на такие пустяки просто не обращают внимания и рады уже просто выйти на свежий воздух да поесть. Мы подождали, пока не прошло все Подразделение, и поднялись наверх последними. Капитан Анхуз сидел на обрыве, а рядом с ним двое часовых. Наши закрыли меня от него, а потом я вылетел вперед и подскочил, как будто задыхаясь от быстрого бега.
– Капитан Анхуз?
– Да, – сказал он. – В чем дело?
– На Совет, сейчас же.
– Как, почему? – спросил он – За что?
– Вам непременно объяснят, зачем вас хотят видеть, – отвечал я. – Но на вашем месте я бы не стал заставлять их ждать.
– А вы-то кто? – сказал он – Вы не вестовой Совета Я всех их знаю. Покажите ваш знак.
– Я здесь не для того, чтобы отвечать на ваши расспросы, – сказал я. – Может быть, мне лучше вернуться и сказать, что вы отказываетесь идти?
При этих словах он заколебался, а я сделал вид, будто собираюсь уходить. Тут он вдруг решился.
– Ладно. – Бедняга страшно перепутался. – А кто здесь будет дежурить вместо меня?
– Я. Это приказ Генерала Дурмана, – ответил я. – Но не задерживайтесь. Я не желаю болтаться тут полночи.
Он ускакал. А я обернулся к оставшейся парочке и сказал:
– Оставайтесь тут, да не дремать у меня. Я обойду посты.
Наша четверка кинулась в темноту, но, конечно, не успели мы отбежать подальше, как наткнулись на двух часовых, которые попытались нас остановить. Мы ринулись прямо на них. Я думал, они побегут, но не тут-то было. Они дрались, как сумасшедшие, и один разодрал Алтейке нос сверху донизу. Но все-таки нас было четверо, и, в конце концов, мы прорвались и понеслись прямо в чисто поле. Мы понятия не имели, куда бежать в этой тьме, под дождем, – мы бежали, и все тут. Погоня запоздала, конечно же, потому что бедняги Капитана не оказалось на месте и некому было отдать приказ. Во всяком случае, поначалу нас никто не преследовал. Но вскоре мы услышали топот, и, что хуже всего, он приближался.
С эфрафской Ауслой шутки плохи, можете мне поверить. Там псе как на подбор – сильные, рослые, – им пробежаться в потемках по мокрой траве раз плюнуть. И они так боятся своего Совета, что на все остальное им просто чихать. Я не сразу понял, в какую мы влипли переделку. Патруль, который шел по нашему следу, догонял нас быстрей, чем мы удирали, и вскоре они оказались совсем рядом. Я уже собирался сказать, что теперь ничего не остается, только остановиться и принять бой, как вдруг мы выскочили на высокий крутой склон – мне даже сначала показалось, что он уходит куда-то в небо. Склон был круче нашего обрыва и такой правильный, словно его сделали люди.
Но тогда у нас не было времени размышлять, и мы просто кинулись вверх. Склон порос кустами и жесткой травой. Я не знаю точно, какой он высоты – по-моему, с самую большую рябину, но, может быть, и выше. Наверху были насыпаны маленькие светлые камешки, и они зашуршали у нас под ногами. Это нас совсем доконало. Потом пошли какие-то плоские, широкие деревянные бруски и две длиннющие неподвижные металлические палки, которые издавали в темноте звук, похожий на жужжание. Я только успел сказать самому себе: «Это все-таки дело рук человека», как тотчас покатился на другую сторону. Я не заметил, что вершина этого склона – ровная узенькая полоска, а за ней такой же крутой спуск. Я кувырком полетел вниз и зацепился за куст бузины.
Падуб остановился, замолчал словно обдумывая свои слова, Наконец он произнес:
– Мне трудно описать, что произошло потом. Мы и сами ничего не поняли. Я скажу только чистую правду. Лорд Фрит послал одного из своих великих Помощников, чтобы спасти нас от Ауслы Эфрафы. Со склона скатились все – кто где. Алтейка, полуослепший от собственной крови, прокувыркался дальше всех. Я кое-как поднялся и посмотрел наверх. Света было достаточно – и я увидел гвардейцев. А потом… потом случилось нечто невероятное – я понятия не имею, что это было: что-то огромное, словно тысяча «храдада», – да нет же, еще больше! – вдруг выскочило из темноты. В нем был огонь, дым, свет, оно ревело и колотилось о металл так, что земля заходила ходуном. И оно разделило нас и гвардейцев, как сто тысяч громов и молний. Клянусь, я даже не испугался. Я просто прирос к месту. Рев и вспышки словно раскололи ночь. Я не знаю, что сталось с гвардейцами: либо они убежали, либо погибли. Но вдруг все прекратилось, мы услышали, как оно стучит уже где-то далеко-далеко: стук-бамм, стук-бамм. Мы остались совсем одни.
Долго я еще не мог двинуться с места. Наконец поднялся и в темноте, одного за другим, отыскал своих. Никто не сказал ни слова. У подножия мы нашли что-то похожее на тоннель, который вел на другую сторону. По нему мы и вернулись обратно. Потом долго бежали по полям, прежде чем я решил, что мы все же вышли за пределы Эфрафы. По пути нам попалась канава, мы забрались в нее и проспали – все четверо – до утра. Почему на нас никто тогда не напал, я не знаю, но мы чувствовали себя в полной безопасности.
Поразительно, но нас спас своей властью сам лорд Фрит. Хотел бы я знать, случалось ли еще с кем-нибудь такое? И скажу я вам: это было пострашнее погони гвардейцев. Ни один из нас никогда не забудет, как лежали мы под дождем на том странном склоне, а над головами неслось огненное чудовище. Почему оно нам помогло? Этого мы никогда не узнаем.
На следующее утро я немного пробежался и быстро сообразил, в какой стороне дом. Вы же знаете, как это бывает. Дождь прекратился, и мы двинулись в путь. Но идти назад было куда труднее. Мы выбились из сил в первый же день – все, кроме Серебряного. Не знаю, что бы мы без него делали. В первый день и первую ночь пути мы почти не отдыхали. Единственное, чего нам хотелось, – добраться до дома, и как можно быстрее. Сегодня утром, пока мы не увидели лес, я уже ковылял, как в дурном сне. Боюсь, я выглядел не намного лучше бедного Землянички. Он ни разу не пожаловался, но отдыхать ему теперь, по-моему, долго, да и мне тоже. А Алтейка второй раз серьезно ранен. Сейчас, правда, ему получше, Но то, что случилось здесь, всего страшнее – мы потеряли Ореха. Кто-то меня уже спрашивал, не хочу ли я стать Старшиной. Я рад, что вы мне доверяете, но сейчас я настолько измотан, что не могу принять этой чести. Я сейчас как осенний дождевичок – пустой, пересохший, который вот-вот разлетится от малейшего ветерка.
28.
У ПОДНОЖИЯ ХОЛМА
Как счастлив он был, что вернуться смог —
Один, но все же не одинок;
Познать страдание, мрак, а потом
Увидеть свой дом.
Вальтер де ла Мар. «Пилигрим»
– Ты сможешь пойти с нами в «силфли»? – спросил Одуванчик. – Сейчас самое время сменить обстановку. Если мой нос не ошибается, вечер замечательный. И если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, когда нельзя помочь – лучше не вспоминать.
– Но прежде, чем мы разойдемся, – произнес Шишак, – я хочу сказать тебе, Падуб, что не знаю, кто еще сумел бы выбраться из такого ада живым и вывести своих.
– На все воля Фрита, – ответил Падуб – Потому нам и удалось вернуться.
Он повернулся, чтобы вслед за Плющиком подняться в лес, и увидел рядом Ромашку.
– Вам, должно быть, в новинку выходить из дому, чтобы подкормиться, – сказал он – Но вы привыкнете. Я твердо верю, Орех-рах был прав, когда говорил, что на воле лучше, чем в клетке. Пошли со мной, я покажу, где растет замечательная молодая острохвостая травка, если, конечно, Шишак не слопал ее всю, пока меня не было.
И Падуб увел Ромашку. Она показалась ему сильнее, смелей, чем Самшит и Соломка, и изо всех сил сама стремилась привыкнуть к вольной жизни. Будут ли у нее дети, Падуб, конечно, не знал, но вид у крольчихи был неплохой.
– Нора мне понравилась, – сказала Ромашка, когда они вышли на свежий воздух. – Она очень похожа на клетку, только еще темнее. А вот есть здесь, на открытом месте, мне пока страшно. Мы ведь не привыкли к свободе, не умеем бегать, и просто не знаем, что делать. Вы делаете все так быстро, что я даже понять не успеваю, что к чему. Так что, если вы не возражаете, я далеко не пойду.
Они медленно двигались в лучах закатного солнца, на ходу обгрызая траву. Вскоре Ромашка целиком ушла в это занятие, а Падуб время от времени останавливался, принюхиваясь к тишине пустынного склона. Заметив Шишака, который уставился на какую-то точку на севере, он немедленно повернулся в ту же сторону.
– Что это? – спросил он.
– Это Черничка, – с облегчением ответил Шишак.
Высоко подскакивая в траве, Черничка довольно медленно спускался по северному крутому склону. Он, кажется, устал, но, едва завидев своих, припустил вовсю и скоро уже стоял перед Шишаком.
– Где ты был? – спросил Шишак. – И где Пятик? Разве он ушел не с тобой?
– Пятик с Орехом, – сказал Черничка. – Орех жив. Он ранен – трудно сказать, насколько серьезно, но жить будет.
Три кролика попросту потеряли дар речи. Наслаждаясь произведенным впечатлением, Черничка ждал.
– Орех жив? — переспросил Шишак. – Ты уверен?
– Еще бы, – сказал Черничка. – Сейчас он у подножия холма, в той самой канаве, где сидел ты, когда пришли Падуб и Колокольчик.
– Ушам не верю, – сказал Падуб. – Если ты не шутишь, то это лучшая новость, какую мне только приходилось когда-нибудь слышать. Ты серьезно, Черничка?
– Его нашел Пятик, – ответил Черничка. – Он заставил меня вернуться почти к самой ферме, а потом прошелся вдоль канавы и нашел там в дыре Ореха. Там почва просела. Орех очень ослаб от потери крови и сам бы оттуда не выбрался. Нам пришлось вытащить его за здоровую ногу. Он даже развернуться не мог.
– Но, силы небесные, Пятик-то откуда узнал, где он?
– А кто знает, откуда он что узнаёт? Спроси его сам. Когда мы вытащили Ореха, Пятик осмотрел ему ногу. Рана скверная – рваная, но кость не задета. Мы все вычистили, как могли, и потащили Ореха домой. Весь день на это ушел. Можете себе представить – день, мертвая тишина, и хромой кролик, от которого за версту несет свежей кровью. Счастье, что сегодня был самый жаркий день за все лето – даже мыши попрятались. Время от времени мы останавливались в зарослях бутня, чтобы спокойно передохнуть. Я вертелся как на угольях, а Пятик – ну просто как мотылек на камешке. Останавливался, поднимал уши и говорил: «Не огорчайся. Нечего волноваться. Время у нас есть». После того, что я увидел, я бы пошел за ним, даже если бы он позвал охотиться на лис. Но когда мы добрались до подножия холма, Орех окончательно выдохся и не смог подняться. Они с Пятаком спрятались в заросшей канаве, а я пошел рассказать обо всем вам. И вот он я.
Падуб и Шишак молчали, переваривая новость. Наконец Шишак спросил:
– Они проведут там всю ночь?
– По-моему, да, – ответил Черничка. – Орех наверняка не сможет взобраться по склону, пока не окрепнет.
– Тогда я пошел вниз, – сказал Шишак. – Помогу им устроиться поудобней, да и Пятику в компании, наверное, будет веселей присматривать за Орехом.
– На твоем месте я бы поторопился, – сказал Черничка. – Солнце уже скоро сядет.
– Ха! – фыркнул Шишак. – Если мне попадется ласка, пусть поостережется, вот так-то! Принесу вам парочку па завтрак? – С этими словами он сорвался с места и исчез за склоном.
– Пошли, надо собрать всех, – сказал Падуб. – Давай, давай, Черничка, тебе нужно рассказать им все с самого начала.
Пройти под палящим солнцем три четверти мили от «Орешника» до подножия холма стоило Ореху стольких страданий и сил, что не передать. Если бы не Пятик, он бы так и умер в дыре. Когда в его потемневшее, угасающее сознание ворвался голос брата, Орех поначалу не захотел даже отзываться. Остаться там, по другую сторону мук, казалось намного легче. Потом, уже очнувшись в зеленом сумраке канавы, увиден Пятика, который осматривал раны и твердил, что Орех в состоянии встать и двигаться, он и тогда никак не хотел поверить и свое возвращение. Разодранная нога горела, боль поднялась такая, что Орех едва не терял сознание. Голова кружилась. Ни звуков, ни запахов он толком не различал. Наконец до него дошло, что Пятик и Черничка рискнули среди бела дня вернуться на ферму только лишь для того, чтобы найти его и спасти ему жизнь. И Орех заставил себя подняться, заковылял вниз по склону к дороге. Перед глазами все плыло, и он то и дело останавливался. Если бы не Пятик, который подбадривал его всю дорогу, он плюнул бы на все и лег. У дороги Орех не смог перелезть через бортик, и пришлось тащиться по обочине до ворот. Там, стоя у столба, Орех вспомнил о заросшей канаве под склоном холма и дал себе слово дойти до нее. В канаве он сразу лег и, измученный, вновь провалился в сон.
Когда Шишак сбежал вниз, он сразу увидел Пятика, который торопливо обгрызал стебельки высокой травы. Речи не могло идти о том, чтобы рыть Ореху норку, еще раз его потревожив, и всю ночь приятели провели рядом с ним в тесной канаве.
Перед рассветом в сереньком сумраке Шишак выбрался наверх, и первым, кого он увидел, был Кехаар, который клевал что-то в кустах бузины. Шишак забарабанил, чтобы привлечь его внимание Кехаар, сделав один лишь взмах, плавно опустился рядом.
– Местер Шишак, ты нашел местера Ореха?
– Да, – ответил Шишак, – он здесь, в канаве.
– Не умер?
– Нет, но он ранен и очень ослаб. Ты же слышал, его подстрелили фермеры.
– Вы досталь черные камешки?
– Что это ты имеешь в виду?
– От рушья всегта легат черные камешки. Никогта не фидел?
– Нет, я ничего не знаю о ружьях.
– Надо вынуть черные камешки, станет легше. Дафай сейшас, а?
– Посмотрим, – сказал Шишак.
Он спустился в канаву и увидел, что Орех проснулся и разговаривает с Пятиком. Шишак сказал, что прилетел Кехаар, и Орех кое-как выбрался наверх.
– Эти паршивые рушья, – сказал Кехаар. – Они ранят маленькими камешками. Тай, я посмотрю?
– Неплохо бы, – сказал Орех. – Боюсь, мне еще очень плохо.
Он лег, а клюв Кехаара засновал над ним туда-сюда, словно поморник в бурой шерстке Ореха искал своих слизняков. Кехаар внимательно оглядел рваную рану на боку.
– Тут камешков нет, – сказал он. – Так-так, не останавливаться. Посмотрим твою ногу. Мошет быть польно, но недолго.
Две дробины застряли в мышце бедра. Кехаар нашел их на ощупь и выдернул, как пауков из щели. Орех и вздрогнуть не успел, а Шишак уже обнюхивал на траве дробины.
– Будет опять крофь, – сказал Кехаар – Сиди и шди, мошет, день, мошет, два. Потом – карошо, как раньше. Фон те кролики наферху, фсе штать местера Ореха. Я скашу им спуститься. – И прежде чем они успели что-то сказать, он улетел. Орех просидел под холмом еще три дня. Жара не спадала, и большей частью он дремал в кустах бузины, как одинокий «хлессиль», чувствуя, что к нему возвращаются силы. Пятик оставался с ним, чистил раны и следил за выздоровлением. Иногда они по целым часам не произносили ни слова, лежа рядышком в теплой жесткой траве, пока тени не начинали вытягиваться, пока последний здешний дрозд, распушивши хвостик – скок-скок, – не прятался в гнездо. Ни слова не сказали они и о ферме, но Орех дал понять, что больше он никогда не заставит брата тратить много времени на уговоры.
– Малыш, – однажды вечером сказал Орех, – что бы с нами было без тебя? Ни один из нас не дошел бы сюда. Тут появились Черничка и Падуб.
– Ну, Падуб, – сказал Орех, – мы, похоже, вернулись к тому, с чего начали? Вы совершили подвиг и вернулись ни с чем, а налет на ферму, боюсь, оказался дурацкой забавой, которая мне обошлась недешево. Настоящего дома у нас как не было, так и нет.
– Говоришь – забава? – ответил Падуб. – Но, Орех, у нас теперь две крольчихи, и они – единственное, что у нас есть.
– Да будет ли от них толк?
– Пока трудно сказать, – отозвался Падуб. – Они так стараются здесь обжиться, особенно Ромашка. Похоже, она очень способная. Но как же они беспомощны – никогда такого не видел! – и, боюсь, в холода им придется туго. Может, им удастся пережить эту зиму, а может, и нет. Но когда вы собирались на ферму, вы ведь не знали, что так получится.
– Если нам повезет, дети могут родиться и до зимы, – сказал Орех. – Я знаю, что так не должно быть, но у нас пока все наперекосяк, и никогда ничего не угадаешь. Еще никто не попытался обзавестись парой?
– Нет, крольчихам не до того. Но могу себе представить, какая потом начнется драка.
– Вот тебе еще одна забота. Нужно искать новых подружек.
– Откуда же их взять?
– Откуда? Я знаю откуда, – ответил Орех. – Не знаю только – как. Надо вернуться в Эфрафу и вывести крольчих.
– С тем же успехом ты можешь решить увести их с Инле, Орех-рах. Боюсь, я не сумел объяснить тебе толком, что это за племя.
– Нет-нет, я все понял. У меня кровь стыла в жилах. Но это необходимо.
– Это невозможно.
– Невозможно, если рассчитывать увести крольчих либо честно, либо силой. Значит, нужно придумать какую-нибудь хитрость.
– Поверь, никакие хитрости не помогут. Эфрафцев намного больше, чем нас, они прекрасно организованы. Я не преувеличиваю: каждый из них умеет драться, бегать, брать след не только не хуже – намного лучше нас.
– Эта хитрость, – сказал Орех, оборачиваясь к Черничке, который все это время молча жевал и слушал, – эта хитрость должна помочь нам решить три задачи. Во-первых, выманить крольчих из Эфрафы, во-вторых, уйти от погони. Потому что погоню они пошлют непременно, а второго чуда ждать не приходится. Но это не все. Надо так замести следы, чтобы их не нашел никакой Внешний Патруль.
– Да, – с сомнением в голосе произнес Черничка. – Да, согласен. Чтобы дело закончилось успешно, пришлось бы как-то со всем этим справиться.
– Вот-вот. Вот ты как раз и придумаешь такую хитрость.
Сладкий запах гниющих бузинных ягод заливал воздух, и над густыми белыми зонтиками, низко нависшими над травой, в лучах вечернего солнца жужжали насекомые. Два оранжево-коричневых жучка, потревоженных кроликами, поднялись с травинки и улетели вдвоем куда-то вдаль.
– Даже у жуков есть пары, только у нас нет, – наблюдая за их полетом, сказал Орех. – Хитрость! Придумай эту хитрость, Черничка. Чтобы дела наши уладились раз и навсегда.
– Я еще мог бы попробовать выманить крольчих, – отозвался Черничка. – В конце концов, тут я и сам бы справился. Хотя риск большой. Но вот что делать дальше, представления не имею. Мне нужно сначала потолковать с Пятиком.
– Чем скорее мы с ним вернемся домой, тем лучше, – сказал Орех. – Рана уже почти зажила, но до завтра, по-моему, лучше еще посидеть. Падуб, старик, скажи всем, пожалуйста, чтобы ждали нас рано утром. Мне очень не хочется досидеть здесь до тех пор, пока Шишак и Серебряный передерутся из-за Ромашки.
– Послушай, Орех, – сказал Капитан. – Мне совершенно не по душе, что ты задумал. Я в Эфрафе был, ты – нет. Ты совершаешь серьезную ошибку, и она может стоить жизни всем нам.
Вместо Ореха ответил Пятик.
– Вполне возможно, – произнес он, – но почему-то мне так не кажется. Я уверен, у нас все получится. Во всяком случае, Орех прав, другого выхода нет. Пожалуй, надо все обсудить.
– Не сейчас, – ответил Орех. – Я хочу отдохнуть, пошли спать, Пятик. А вы, может, еще застанете солнышко наверху. Спокойной ночи.
29.
ВСТРЕЧА И ПРОВОДЫ
Кому охоты нет сражаться, может
Уйти домой; получит он и пропуск,
И на дорогу кроны в кошелек.
Я не хотел бы смерти рядом с тем.
Кто умереть боится между нами.[24 - Пер. М. Лозинского]
Шекспир. «Генрих V»
На следующее утро перед рассветом кролики выбежали на травку и с волнением поджидали Ореха. За прошедшие дни Черничке несколько раз приходилось повторять, как они с Пятиком вернулись на ферму и нашли в канаве Ореха. Кто-то предположил, что Ореха, наверное, на самом деле заметил Кехаар, а потом потихоньку шепнул Пятику. Но Кехаар сказал «нет», а когда на него чересчур насели, сердито проворчал, что вообще никогда не залетал в ту сторону. Что же до самого Ореха, то вся команда решила, будто в нем есть нечто сверхъестественное. Один Одуванчик не оценил по достоинству всей этой истории. Намного больше он восхищался отвагой, с какой Орех выскочил из канавы, чтобы спасти друзей от фермеров. Никому и в голову не пришло назвать этот налет пустым безрассудством. Орех привел в городок двух крольчих, теперь он и сам вернется, а вместе с ним вернется удача.
Перед самым рассветом Плошка и Плющик первыми заметили, как внизу по сырой траве скачет Пятик. Они кинулись навстречу и с ним вместе ждали Ореха. Орех хромал, поднимаясь на холм явно с трудом, но наверху немного передохнул, подкрепился и помчался в сторону «Улья» ничуть не хуже других. Его окружили со всех сторон. Каждый хотел потрогать живого Ореха. Его нюхали, толкали, катали по траве, пока Ореху не стало казаться, что он отбивается от врагов. Люди в таких случаях обычно задают множество вопросов, а кролики просто скачут от восторга. Нашим друзьям хотелось убедиться – потрогать, понюхать, – что это и в самом деле Орех-рах. Ореху же ничего не оставалось, кроме как перетерпеть эти грубоватые игры.
«Интересно, что было бы, если бы я не выздоровел, – подумал он. – Выгнали бы меня, наверное. Старшина-калека не нужен никому. И встреча эта – тоже проверка, даже если они сами этого не понимают. Но и я вам, паршивцы, устрою!»
Он стряхнул со спины Алтейку и Плющика и помчался к деревьям. На обрыве сидели рядышком Самшит и Земляничка, и Орех, пристроившись сбоку, принялся умываться, а потом залюбовался восходом.
– Хорошо, что здесь есть хоть несколько воспитанных кроликов вроде тебя, – сказал он Самшиту. – Посмотри на этих грубиянов, они едва меня не доконали! Как тебе у нас, нравится?
– Нам, конечно, все тут в новинку, – ответил Самшит, – но учимся понемножку. Земляничка мне здорово помог. Мы как раз сейчас проверяли, сколько запахов я уже могу различить в воздухе. Это, оказывается, самое трудное. На ферме, знаете ли, запахов очень много, но когда живешь за проволочной сеткой, на них просто внимания не обращаешь. А на воле, насколько я понял, запахи – самое главное.
– Ты поначалу будь поосторожней, – сказал Орех. – Держись поближе к норам, не уходи один далеко. А ты как, Земляничка? Тебе лучше?
– Более-менее, – отвечал Земляничка, – я почти все время сплю или греюсь на солнце, Орех-рах. Я от страха чуть не лишился рассудка. Меня несколько дней трясло. Все казалось, что я в Эфрафе.
– А как там, в этой Эфрафе? – спросил Орех.
– Я бы скорей умер, чем вернулся туда, – ответил Земляничка. – Я и близко к ней не подойду. Не знаю, чего там больше – тоски или страха. – Он помолчал немного, потом добавил: – И все же даже в Эфрафе есть кролики, которые ничем бы от нас не отличались, если бы им позволили жить обыкновенной жизнью, как наша. Они бы сбежали, если бы смогли.
Прежде чем спуститься в нору, Орех успел поговорить с каждым. Он не ошибся – все тяжело переживали провал Падуба и возмущались неслыханным обращением с послами. И почти все боялись, что из-за двух ручных крольчих может случиться немало неприятностей.
– Нам их нужно не две, а намного больше, – сказал Шишак. – Мы же глотки друг другу перегрызем. Но я не знаю, что делать.
Позднее, после полудня, Орех собрал всех в «Улье».
– Я все обдумал, – начал он. – Знаю, все вы горюете оттого, что несколько дней назад на ферме вам так и не удалось от меня избавиться. Поэтому я решил отправиться чуть подальше.
– Куда это? – спросил Колокольчик.
– В Эфрафу, – отозвался Орех, – если, конечно, кто-нибудь из вас захочет составить мне компанию. Мы уведем оттуда столько крольчих, сколько душе угодно.
Раздался изумленный ропот, а потом Плющик спросил:
– Но как?
– У нас с Черничкой есть план, – ответил Орех. – Правда, я не стану рассказывать о нем сейчас, и вот почему. Вы знаете, как опасно туда идти. И если кого-то поймают и отведут к Генералу, его могут заставить все разболтать. Ничего не скажет лишь тот, кто и сам ничего не знает. Потом, когда придет время, я все объясню.
– Сколько кроликов тебе нужно, Орех-рах? – задал вопрос Одуванчик. – Я-то было послушал Падуба и решил, что всей нашей команды не хватит, чтобы справиться с эфрафцами.
– Я хочу обстряпать все потихоньку, – ответил Орех. – Но кто знает, как обернется. Ясно одно – с крольчихами быстро домой не вернешься, и если вдруг нас заметит Внешний Патруль, сил на драку должно хватить.
– Нам нужно будет пробраться в Эфрафу? – робко спросил Плошка.
– Нет, – сказал Орех, – мы…
– Я никогда не думал, Орех, – прервал его Падуб, – что наступит такой день, когда я стану с тобой спорить. Но хочу я сказать одно – это будет полный разгром. Я знаю, на что ты рассчитываешь: Генерал Дурман никогда не сталкивался с умными кроликами вроде Пятика или Чернички. В этом ты, наверное, прав. Так оно и есть. Но беда в том, что никто – ни крольчиха, ни кролик – не сумеет покинуть Эфрафу. Вы ведь знаете – я всю свою жизнь провел в таких вот «внешних патрулях». Но с эфрафскими гвардейцами мне не тягаться, и я не стыжусь в этом признаться. Они догонят и вас, и крольчих и убьют всех. Фрит небесный! Рано или поздно каждый все равно найдет себе подругу! Я понимаю, хочется как лучше, но будьте благоразумны, выбросьте это из головы. Поверьте, самое лучшее, что тут можно придумать, – это держаться от Эфрафы как можно дальше.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |