московский государственный университет 15 страница

При анализе аргумента защиты отечественного производства важно также принимать в расчет и то обстоятельство, что тари­фы на импорт, искусственно поддерживая неэффективные кон­курирующие с импортом отрасли, косвенно подрывают и экс­порт вследствие сокращения спроса на него со стороны стран, импорт товаров из которых усердно ограничивается. Выгода за счет других стран от защиты своего малоэффективного произ­водства недолговечна и неустойчива, развращающе действует на производителей и при защите всего и вся оборачивается страте­гическим проигрышем — неэффективностью национальной эко­номики.

Дилемма в этом случае заключается не в противопоставлении «мы — они», а в выборе между эффективностью экономики, бла­госостоянием нации в целом и защитой интересов отдельных ее малоэффективных секторов. Впрочем, некоторые из секторов, например авиапром, сохранили достаточно высокий потенциал и поэтому могут получить поддержку государства, но не обязательно лишь в виде протекционистской защиты, а с использованием и других методов, в частности субсидий производителям. Хотя суб­сидия как средство поддержки национальных производителей тоже требует затрат и связана с появлением потерь, однако потери в этом случае гораздо меньше, отставание отрасли не увековечивается и, как показывает, в частности, европейский опыт субсидирования самолетостроения, в обозримые сроки преодолевается. В целом аргумент тотальной защиты всего национального производства от иностранного с помощью протекционистских мер сегодня в мире мало популярен, и даже российский менталитет, деформирован­ный многолетним изоляционизмом, избавляется от таких пред­ставлений довольно быстро. • Аргумент защиты молодых отраслей — это более живучая разновидность предыдущего аргумента. В гл. 4, посвященной анализу экономии на масштабах, отмечалось, что потенци­ально конкурентное производство иногда сталкивается с про­блемой относительно высокого стартового уровня издержек (рис. 4.6). В таких случаях появляется соблазн прибегнуть к аргументу защиты зарождающейся отрасли, имея в виду, что под временной защитой импортного тарифа молодая отрасль сможет понизить издержки массового производства и укре­пить свои конкурентные позиции. По мере роста эффектив­ности тарифная защита, утверждают сторонники этого ар­гумента, может ослабевать и со временем в ней не только не будет необходимости, но и сама она станет производить то­вары на конкурентоспособный экспортный рынок. Этот ар­гумент особенно привлекателен для развивающихся стран, пытающихся проводить свою промышленную политику, и на первый взгляд достаточно логичен.

Однако и этот аргумент подвергается серьезной критике. По той причине, что не существует способа определения отрасли, которая действительно проявит в будущем свои сравнительные преимущества или станет способной генерировать экономию масштаба. Существует много примеров того, что страны в рас­чете на это поддерживали какие-то одни отрасли, а преимущества сложились совершенно в других. Другая причина критическо­го отношения к этому аргументу состоит в том, что не суще­ствует способа определить, когда выбранная отрасль достигает стадии зрелости, допускающей ослабления или снятия защиты. Обычно парниковые условия становятся привычными и отрасль не способна выйти из «детского возраста» (infant industry), так как стимулов к повышению эффективности не приобретает. На­конец, как и в случае более общего аргумента защиты нацио­нальных производителей, молодые отрасли также могут полу­чить более эффективную и прямую поддержку государства, не связанную с искажением производства и потребления, в виде субсидий или налоговых льгот. Даже если учесть, что пошли­на дает поступления в бюджет, а субсидии или льготы связаны с бюджетными расходами, прямая поддержка действительно вре­менна и имеет гораздо менее выраженный развращающий эф­фект. Таким образом, при некоторой привлекательности аргу­мент защиты молодых отраслей так же не убедителен, как и ар­гумент просто защиты.

• Аргумент улучшения условий торговли — еще один аргумент в пользу применения мер торгового регулирования. Расчет при этом делается на увеличение покупательной способности эк­спорта, т.е. на увеличение стоимости импорта за ту же вели­чину экспортных доходов. Теоретически это возможно в случае экспортного или импортного тарифа в его оптимальном ва­рианте, когда, как это указывалось в предыдущей главе, со­ответственно либо иностранные покупатели вашего экспорт­ного товара, либо иностранные поставщики вашего импорта оплатят часть тарифа в пользу вашего бюджета. Однако, как уже отмечалось, большинство стран такой тариф применить не могут в силу малой экономики, а страны с большой эко­номикой, как правило, избегают это делать из-за опасений вызвать ответные меры. По этой причине данный аргумент носит, скорее, гипотетический характер.

• Аргумент дефектов рыночного регулирования. Сторонники протекционистских мер, как уже говорилось, весьма изобре­тательны и нередко предлагают меры защиты с целью ком­пенсировать с их помощью так называемые провалы рынка, проявляющиеся в несовершенстве рынка и рыночного регу­лирования. Несовершенство рынка труда может, например, породить идею квотирования или тарифного ограничения импорта изделий, производителям отечественных аналогов которых грозит безработица, вполне реальная, скажем, в случае их концентрации на градообразующих предприятиях. Точно так же несовершенство рынка капиталов может привести к соблазну использовать рычаги внешнеторгового регулирования для защиты прав собственности, для защиты права предпри­ятия получить доход от внешнего позитивного эффекта при­менения им новой технологии (или, наоборот, для защиты от отрицательных внешних эффектов, возникающих, напри­мер, от загрязнения окружающей среды), для защиты обще­ственных выгод и т.д. Здесь мы имеем дело с ситуацией, когда недостаток или невозможность провести какие-то меры эко­номической политики для решения задачи внутреннего ре­гулирования заменяются привычными и более простыми на первый взгляд мерами внешнеторгового регулирования.

В такой ситуации оказываются чаще всего правительства раз­вивающихся стран и в этих случаях использование рычагов внеш­неторгового регулирования лучше, чем ничего, однако экономи­ческий эффект их применения весьма сомнителен. Выгоды от применения таких мер чаще всего не превышают издержек по их применению, хотя издержки, как правило, неочевидны и поэтому не берутся в расчет. Более эффективным было бы ис­пользование мер, направленных на то, чтобы воздействовать непосредственно на проблему, поискать меры, лежащие, если так можно сказать, ближе к источнику ее возникновения. Например, можно выделить субсидию для переобучения и адаптации лю­дей, оказавшихся перед угрозой потери работы вследствие при­тока импорта. Но размеры субсидии, как и трудности ее полу­чения, легко просчитываются, а издержки в виде потерь от вве­дения тарифа или квоты, гораздо более значительные, не только не явны, но еще и маскируются аргументом дополнительного дохода в бюджет.

Здесь мы имеем дело с типичным случаем, который описы­вается концепцией «второго лучшего», объясняющей ситуации применения рычагов внешнеторгового регулирования для ком­пенсации несовершенства внутреннего функционирования эко­номики. Любое несовершенство такого рода является следстви­ем того или иного дефекта рыночного регулирования. Дефект рынка — реальный аргумент в арсенале сторонников протекци­онизма, но к внешней торговле он имеет весьма косвенное от­ношение. Использование этого аргумента лишь прикрывает под­мену трудноосуществимых мер экономической политики други­ми — по видимости легче достигаемыми, но и менее эффективными — мерами внешнеторгового регулирования. Как и в любом другом деле, универсальность инструмента не есть повод для его использования не по назначению. • Аргумент увеличения доходов государственного бюджета — на первый взгляд действительно безотказный аргумент сторон­ников протекционизма. Многие страны имеют низкую фи­нансовую дисциплину, неразвитую базу налогообложения и слабую налоговую службу. В то же время расходы на соци­альные нужды, на поддержание внутреннего порядка, обо­рону и управление часто предопределены. Это заставляет государства таких стран использовать универсальные инст­рументы внешнеторгового регулирования и для мобилизации в бюджет дополнительных доходов, компенсируя таким об­разом слабость системы налогообложения. К тому же орга­низовать сбор таможенных платежей легче, чем налогов. Однако фискальная функция тарифа, если она доминирует, искажает цели и задачи внешнеторгового регулирования,

которое не может заменить систему налогообложения, так как не обеспечивает полного охвата всех хозяйствующих субъектов и заведомо менее эффективно в сравнении с налогообложе­нием. Практически это частный, но используемый в больших масштабах случай «второго лучшего»: пошлины в качестве орудия фиска лучше, чем ничего, но лишь вынужденная мера. К ней прибегают развивающиеся страны, не располагающие эффективным государством, и страны с переходной эконо­микой в начальный период зарождения рынка.

• Аргумент улучшения торгового баланса. Этот аргумент появил­ся в последние годы скорее как предмет теоретических спо­ров, чем как обоснование практического применения тари­фа для сокращения импорта и улучшения таким образом тор­гового баланса. Аргумент мог бы стать привлекательным для стран с устойчивым дефицитом баланса. Но будучи меркан­тилистским по своему существу, он не учитывает всех отри­цательных последствий для торговых партнеров, которые, столкнувшись с ограничением своего экспорта, ответят вза­имным сокращением импорта ваших экспортных товаров для избежания негативных последствий для своей собственной страны, а именно сокращения экспортного потенциала и устранения угрозы стабильности курса национальной валю­ты, цен и занятости. Устойчивый торговый дефицит — про­явление фундаментального макроэкономического дисбаланса, свидетельствующего о том, что страна живет не по средствам. Для решения этой проблемы тариф — слишком легковесное средство, здесь нужны более весомые меры либо по увели­чению национального дохода, либо по сокращению расходов, а скорее всего по их комбинированному применению.

• Аргумент противостояния недобросовестным приемам тор­говых партнеров служит обоснованием применения компен­сационной пошлины при субсидировании партнером своего экспорта или антидемпинговой пошлины при доказательстве использования им практики демпинга. При всей «праведно­сти» этих мер они представляют собой скорее средство веде­ния торговых войн, чем надежное средство защиты торговых интересов. Субсидированием экспорта экспортер наказыва­ет прежде всего себя и интересам стран-партнеров не вредит (проигрывают поставщики-конкуренты, выигрывают поку­патели), и лучше всего было бы выждать и посмотреть, чем закончится практика предоставления субсидий: улучшением условий импортных поставок или разорительным отступле­нием субсидирующего свой экспорт партнера. Что касается антидемпинговых пошлин, то сами они и связанные с ними антидемпинговые расследования представляют собой барь­ер при использовании партнерами своих сравнительных пре­имуществ. Как и обычная пошлина, они приводят к потерям как своей страны, так и партнера, сопровождаясь при этом серьезным осложнением торговых отношений. • Внеэкономические аргументы. К ним традиционно относят­ся аргументы защиты безопасности, обороноспособности, престижа, самобытных традиций, культурного наследия и дру­гих ценностей. Эти аргументы выдвигают чаще всего лоббисты неконкурентоспособных отраслей, пытающиеся «патриоти­ческими» аргументами замаскировать свои интересы. Сегодня трудно сказать, какие отрасли не имеют отношения к обес­печению безопасности, а невызывающая сомнений необхо­димость иметь на случай чрезвычайных ситуаций стратеги­ческие резервы или мощности — задача более широкого плана, чем внешнеторговый протекционизм, и решаться должна с использованием более широких и эффективных средств, в частности субсидий, активного участия в международной конкуренции по производству средств защиты и т.п. В обеспечении национальной безопасности ключевое значе­ние имеет эффективность, а эффективность, как мы уже знаем, не совместима с протекционизмом. Что касается традиций, то и здесь лучшим способом их поддержания является не их кон­сервация за протекционистскими заборами, а развитие с целью достижения большей привлекательности в глазах других. Если дело сохранения культурных ценностей оставить протекциони­стам, стараниями последних они быстро могут превратиться в ценности недоступные. Таким образом, внеэкономические ар­гументы в пользу протекционизма столь же не бесспорны, что и вышеприведенные экономические.

Итак, существуют аргументы в пользу свободной торговли, ассоциируемые с открытостью национальных экономик, и аргу­менты в пользу протекционизма. И хотя последние не всегда выдерживают критического взгляда, косвенно подвергая тем самым преимущества свободной торговли, внешнеторговая по­литика всегда есть комбинация тех и других. Конфигурация со­отношения аргументов «за» и «против» свободной торговли по­стоянно видоизменяется под влиянием самых различных обсто­ятельств, оставаясь в то же время весьма различной для разных групп стран. Для группы развитых стран, при всем своеобразии каждой из них, в целом характерна направленность на все бо­лее свободный обмен, хотя, когда речь заходит о весьма значи­мых интересах, они прибегают к решительной протекционист­ской защите. Общий вектор при этом остается все же неизмен­ным. Поскольку национальное предложение этих стран прочно стало неотъемлемой частью предложения мирового рынка, а спрос удовлетворяется всем мировым рынком, беспрепятственное про­хождение товарами национальных границ стало таким же необ­ходимым, как и их внутреннее движение. Рост доли внутриот­раслевой международной торговли усилил это переплетение на­циональных экономик. Свободная торговля стала императивом хозяйственной жизни этой группы стран, и именно им она при­носит больше всего и быстрее всего выгоды и преимущества.

В общем виде это суждение может быть применимо и к группе развивающихся стран. Но имея менее эффективные экономики, они с меньшей эффективностью участвуют и в мировом товаро­обмене. Отсюда и другая структура их интересов, следователь­но, отличная от развитых стран конфигурация аргументов «за» и «против» свободной торговли.

7.3. ОСОБЕННОСТИ ТОРГОВОЙ ПОЛИТИКИ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН

Принадлежность к группе из примерно 130 развивающихся стран определяется более низким в сравнении с развитыми стра­нами показателями подушевого ВВП, более низкой долей город­ского населения, более высокими темпами роста населения, высокими показателями детской смертности и меньшими сро­ками средней продолжительности жизни людей. Группа весьма неоднородна и включает в себя, с одной стороны, страны с уров­нем подушевого ВВП, приближающимся к среднему уровню развитых стран, а с другой — крайне бедные страны. Поэтому средние показатели уровня развития мало пригодны для выяв­ления и анализа особенностей торговой политики развивающихся стран. Деление с этой целью группы развивающихся стран на более дробные подгруппы по интервалам показателей также не дает возможности выделения специфики торговой политики раз­вивающихся стран.

Между тем за четыре последних десятилетия, когда начался отсчет независимого развития этой группы стран, накоплен та­кой опыт и произошло столько событий, а также предпринято столько попыток осмысления этого опыта и этих событий, что они вполне позволяют назвать наиболее существенные особен­ности в этой области. В ряду этих событий безусловно следует назвать попытку установления в 1970-х гг. Нового международ­ного экономического порядка (НМЭП), когда все развивающиеся страны и сразу по всему кругу вопросов пытались навязать ми­ровому сообществу правила игры, отличающиеся от рыноч­ных правил регулирования экономических отношений. Однако развитые страны отказались пойти на поводу требований уста­новления НМЭП и с приходом к власти в начале 1980-х гг. кон­сервативных сил в ряде развитых стран направили эти требова­ния в русло диалога «Север—Юг», который окончательно завер­шился в середине 1980-х гг. Одним из позитивных следствий этого диалога является то, что развитые страны стали прислушивать­ся к проблемам «третьего мира» и более активно анализировать их. То обстоятельство, что в этих странах проживает почти ³/₄ населения мира, при этом около 2 млрд человек находится в условиях абсолютной бедности, лишь подчеркивает важность этих проблем.

Одной из проблем такого рода, определивших особенность внешнеторговой политики развивающихся стран, стала нестабиль­ность экспортной выручки. Складываясь у многих стран из дохо­дов от экспорта сырья, она подвергается значительным годовым колебаниям вследствие нестабильности предложения сырья на экспорт, нестабильности спроса на него из-за колебаний конъ­юнктуры мировой экономики и нестабильности цен. Монокуль­турный характер экспорта многих развивающихся стран приво­дит к тому, что мировая конъюнктура влечет для них более тя­желые последствия, чем для развитых стран. При высокой степени открытости экономики, измеряемой отношением стоимости эк­спорта к ВВП, эти колебания напрямую воздействуют на вели­чину ВВП и бюджета, ставя в уязвимое положение само суще­ствование государства. Нестабильность экспортной выручки происходит на фоне долгосрочной тенденции ухудшения усло­вий торговли, т.е. уменьшения ее покупательной способности. Эта тенденция действует вследствие ряда причин, например из-за более низкой эластичности спроса на сырье в сравнении с эластичностью спроса на готовые продукты, более высокой сте­пени конкурентности рынка сырья в сравнении с рынком гото­вой продукции, нередко олигополистическим, что также ведет к асимметрии цен. К числу других причин можно отнести по­явление заменителей сырья, широкую практику использования ТНК трансфертных цен и др.

Все это заставляет развивающиеся страны вносить в свою торговую политику меры по стабилизации объемов экспорта, цен и покупательной способности экспортной выручки. К числу та­ких мер можно отнести попытки создания экспортных картелей; международных буферных запасов сырья; заключение междуна­родных соглашений об экспортных квотах; создание фондов, компенсирующих падение объемов экспортной выручки за счет средств, получаемых в годы благоприятной конъюнктуры; мер по диверсификации экспорта, по созданию интеграционных объе­динений с целью унификации торговой политики и др. Перечис­ленные меры получили воплощение во многих десятках различных инициатив, предполагавших согласование или прямое подчинение торговой политики этим инициативам, однако последние лишь в редких случаях имели частичный успех из-за разногласий ин­тересов стран-участниц и несовпадения их с интересами разви­тых стран.

Другой отличительной чертой торговой политики развиваю­щихся стран стало подчинение ее стратегическим целям экономи­ческой политики. Формирование группы развивающихся стран пришлось на период, когда определяющим признаком и крите­рием успеха в экономическом развитии было наличие промыш­ленности и само развитие ассоциировалось с его индустриаль­ной стадией. Преодоление отставания в уровнях экономическо­го развития от промышленно развитых стран в общественном сознании ассоциировалось с ускоренной индустриализацией раз­вивающихся стран, и индустриализация логично рассматривалась ими как ключевое звено всей стратегии и долгосрочных планов экономического развития. На индустриализацию возлагалось решение вопросов занятости, повышения технического уровня экономики, изменение ее отраслевой структуры, выгодного вклю­чения в мировой торговый обмен и целого ряда других задач.

В начальный период ориентации на промышленное развитие последнее мыслилось как развитие собственного производства широкого круга промышленных изделий для своего рынка. Ры­нок сбыта для них представлялся существующим, суверенитет гарантировал его защиту, развитые страны представлялись не­исчерпаемым источником капитального оборудования. Лишь спустя годы, где-то в первой половине 1960-х гг., пришло по­нимание того, что выбранный путь индустриализации есть путь импортозамещения, который не столь однозначно простой. Ибо появились трудности замещения более сложных изделий, оче­видной стала узость внутренних рынков, а защита от внешней конкуренции обернулась отсутствием стимулов к эффективнос­ти. Возникла и стала популярной идея противоположной — внеш­ней ориентации индустриализации, которая нашла отражение в концепции экспортно-ориентированного развития. На первый взгляд она позволяла преодолевать недостатки импортозамеще­ния, ибо снимала проблему узости рынков сбыта и давала сти­мулы к повышению эффективности. Но сразу становилось оче­видным, что на внешних рынках завоевать позиции трудно из-за конкуренции развитых стран и их протекционистской политики в отношении экспортных товаров развивающихся стран.

В результате большинство стран сохранило импортозамеще­ние как главный вектор экономического развития, разделившись, правда, на две подгруппы по критерию сильной и умеренной ориентации на внутренний рынок, и лишь примерно пятая часть развивающихся стран избрала экспортно-ориентированное раз­витие, по большей части умеренное. Гонконг, Сингапур, Тай­вань и Южная Корея, выбрав путь безусловной экспортной ори­ентации, стали спустя десятилетие—полтора первым эшелоном новых индустриальных стран. Как бы там ни было, сегодня пред­ставляется, что у развивающихся стран было два альтернативных пути индустриального развития с противоположными целями и задачами торговой политики. Экспортная ориентация оказалась более эффективной, но она вряд ли была достижима сколько-нибудь более значительным числом стран. Импортозаменяющая стратегия оказалась менее эффективной, но она позволила, тем не менее, многим странам добиться выполнения целого ряда дру­гих задач. Включение в мировой товарообмен для них не закрыто, особенно для стран с умеренной ориентацией на импортозаме­щение, которая может быть относительно безболезненно пере­ключена на умеренную экспортную ориентацию. С конца 1980-х гг., по мере признания глобализации как феномена ми­ровой экономики, многие развивающиеся страны, взяв курс на либерализацию внешней торговли, объявили о торговых рефор­мах, в том числе о пересмотре важнейших постулатов импорто­замещения.

Определенное своеобразие торговой политике развивающихся стран придает характерный для многих из них дуализм экономики. Контраст между современной и традиционной экономикой на­блюдается не только при сравнении развитых стран с развиваю­щимися, но и внутри развивающихся стран, где анклавы совре­менной экономики соседствуют с традиционным окружением. Экономический прирост в этих странах связан не только с пре­образованием традиционного хозяйства, но и с появлением ос­тровов современных предприятий. Современный сектор эконо­мики отличается более высоким уровнем технического оснаще­ния, более высокими зарплатами и, конечно, большей выработкой на одного работающего, или большей эффективностью. В изве­стном смысле эта ситуация отражает некий «разлом» рынка или свидетельствует о наличии рыночного дефекта. Торговая поли­тика защищает современный сектор, который, как правило, яв­ляется сектором промышленных предприятий, от конкурирую­щего импорта, поощряя в то же время импорт ими капитально­го оборудования и экспорт готовой продукции. Сама торговая политика в сущности становится дуалистичной и непоследова­тельной. Еще более противоречивой она становится в том слу­чае, когда современные предприятия представлены филиалами ТНК, интересы которых не всегда совпадают с национальными интересами развивающихся стран. Необходимость адаптировать торговую политику к императивам, вытекающим из самого факта наличия ТНК на территории развивающихся стран, может рас­сматриваться и как еще одна специфическая черта торговой по­литики развивающихся стран.

В литературе иногда развивающиеся страны объединяются со странами переходной экономики, что призвано, по-видимому, подчеркнуть схожесть хотя бы части их параметров развития и проблем. Однако, даже если такое сходство существует, это объе­динение не совсем корректно, ибо переходное состояние ожи­дается исторически менее длительным, чем состояние слабораз­витое™, да и характер трансформаций здесь качественно иной. Важно отметить, что общим вектором изменений в торговой политике стран с переходной экономикой стал отказ от государ­ственной монополии на внешнюю торговлю, ее либерализация в соответствии с требованиями открытости экономики.

7.4. ОСОБЕННОСТИ ТОРГОВОЙ ПОЛИТИКИ

РОССИИ

Рыночные преобразования в России 1990-х гг. начались с большим запозданием: почти все предшествующее десятилетие было потрачено впустую в поисках путей заставить работать эко­номику, ничего в ней не меняя. Назревшая кризисная ситуация потребовала решительных рыночных реформ, но начинать их пришлось с внешнеторговой сферы, которую надо было буквально «распахнуть», чтобы за счет импорта снять остроту неудовлет­воренного спроса населения, а внезапное сужение в целом внут­реннего спроса компенсировать экспортом ставшего излишним предложения. В первой половине 1990-х гг. до 60% спроса на потребительские товары пришлось удовлетворять за счет импорта, а экспорт позволил предотвратить на 20% дальнейшее сокраще­ние промышленного производства (МЭ и МО. 1997. № 1. С. 11; Внешнеэкономический бюллетень. 2001. № 12. С. 45). Можно сказать, что благодаря внешней торговле удалось избежать еще более глубокого кризиса. А еще точнее будет сказать, что преж­де чем начать рыночное реформирование экономики, ее нужно было открыть внешнему рынку. Рыночные отношения с зарубеж­ными партнерами у предприятий сложились намного раньше, чем между собой.

Реформирование экономики в целом с тех пор приняло за­тяжной характер, поэтому внешнеторговая либерализация в из­вестном смысле опережает общий ход реформ. Такая асинхрон-ность порождает целый ряд проблем и придает своеобразие внеш­неторговой политике страны. Так, степень открытости экономики, измеряемая экспортной квотой, составляет в насто­ящее время около 40%, что лишь свидетельствует о высокой степени зависимости экономики от внешних рынков, особен­но если учесть сырьевую специализацию экспорта. Для преодо­ления негативных последствий внешней торговли на экономику государство вынуждено применять жесткие меры контроля, поэтому открытость чередуется со спонтанными администра­тивными мерами.

По этой причине торговая политика страны в значительной мере переключилась на регулирование экспорта, которое поро­дило обилие мер экспортного квотирования, лицензирования, экспортных пошлин, налогов и других экспортных ограниче­ний, которым в сложившихся условиях, в отличие от других стран, отдается предпочтение перед мерами стимулирования эк­спорта. Только по экспортным тарифам в марте 2003 г. в стра­не было, например, 878 позиций (Финансовые известия. 2003, 12 марта).

Обращает на себя внимание ставшее устойчивым преобладание «доходной» функции торговой политики над регулирующей, от­сюда гипертрофированность фискальной роли внешнеторгово­го регулирования. Таможенные сборы обеспечивают около 40%

доходной части федерального бюджета, при этом на экспортные платежи приходится почти три четверти таможенных сборов (Сегодня. 2001, 27 янв.; Независимая газета. 2001, 25 окт.). Со­гласно газетным сводкам, в 2002 г. прирост перечислений в до­ход федерального бюджета составил 9% по сравнению с 2001 г., на 2003 г. задание по сбору платежей увеличено на 14,4%, что в общей сумме составит 638,09 млрд руб. Однако уже в октябре 2003 г. было сообщено, что поступления составят 750 млрд руб. (Известия. 2003, 10 окт.). Структуру платежей можно предста­вить в виде диаграммы (рис. 7.2). Либеральная газета «Сегодня» назвала это положение вещей «синдромом развивающейся страны» (2001, 27 янв.).

Во внешнеторговом регулировании весьма значительную роль играет ведомственный интерес — остаточное явление хорошо известного из социалистического прошлого «ведомственного феодализма». Будучи наделенным (до 01.01.04 г.) не только фис­кальными, но и правоохранительными полномочиями (более 3000 уголовных дел в 2001 г. — Сегодня. 2001, 27 янв.), Тамо­женный комитет постепенно начал жить по логике собствен­ных интересов, и меры по либерализации некоторых сторон внешнеторговой практики в связи с предстоящим присоедине­нием к ВТО воспринимать как противоречащие интересам стра­ны. Примечательна в этом отношении статья в газете «Извес-

Источник: Финансовые известия. 2003, 25 февр.

тия» «Не убивайте доброго слона» (2000, 16 нояб.). В пылу по­лемики по поводу этих мер некоторые газеты назвали тамож­ню «уникальной коррупционной машиной» и даже «устойчи­вой преступной группировкой» (Сегодня. 2001, 27 янв.; Неза­висимая газета. 2001, 25 окт.). Авторы учебника не разделяют этих обвинений, однако согласны с высказанной журналом «Эк­сперт» (2003. № 35) точкой зрения, что вступивший в силу с 1 января 2004 г. Таможенный кодекс удобен не столько бизне­су, сколько самой таможне. В любом случае стране крайне важно развивать и другую составляющую экспортного регулирования — поддержку и стимулирование развития экспорта, что, конечно, предполагает меры по облагораживанию его структуры. По мере переключения на эту составляющую описанные черты экспорт­ного регулирования в значительной мере потеряют свое значе­ние и актуальность.

В общем смысле и для России верно утверждение: какова экономика, такова и внешняя торговля. Резкое снижение ВВП в первые годы кризисного положения страны предопределило падение внешнеторгового оборота. Из первой десятки стран мира Россия по этому показателю переместилась в третью, а удель­ный вес в мировой торговле упал с 2,6% в начале десятилетия почти до 1%. Структурный кризис экономики отразился на структуре внешнеторгового оборота: более 80% экспорта при­ходится на сырьевые товары, а импорт приобрел ярко выражен­ный потребительский характер (²/₃ импорта). Непоследователь­ность экономических реформ определяет противоречивость торговой политики, в которой романтическая вера в принци­пы внешней торговли на уровне политики сочетается с неуме­ренным прагматически-бюрократическим протекционизмом практиков, а регулирующее предназначение внешнеторгового регулирования уступило место фискальным целям типично ве­домственного исполнения. Выгодами открытости переходная экономика в полной мере еще не пользуется, а возросшая вслед­ствие ее уязвимость от внешних факторов преодолевается лишь мерами сокращения открытости. Внешняя торговля России сегодня все еще скорее оборонительная линия, чем катализа­тор рыночных реформ. Сама по себе внешнеторговая полити­ка изменить это положение вещей не может, но она многое может, если в стране начнет проводиться динамичная эконо­мическая политика, направленная на преодоление ее застойного и однобокого характера.

Дата добавления: 2015-10-21