Роман Глушков Стальная петля 17 страница

В этот раз биомех обошелся со мной гораздо почтительнее. Я практически не почувствовал боли, когда он разжал когти и опустил меня на крышу. А затем отошел в сторонку, сложил винты, поджал лапы и улегся на брюхо. После чего повернулся ко мне мордой и замер, подобно выползшему на сушу сытому аллигатору.

Стараясь не делать резких движений, я принял сидячее положение и, прислонившись к торчащему из дырявой кровли швеллеру, уставился на своего зловещего и удивительного спасителя. Мы находились на круглой площадке диаметром в два десятка шагов, расположенной в полусотне метров от земли. Стоило лишь дракону махнуть хвостом, и я снова отправлюсь в полет, только теперь безо всякой надежды на удачное приземление…

Ладно, отставить панические мысли! Несмотря на свою мощь, монстр уже доказал, что способен при необходимости проявить аккуратность. А также человеколюбие, как бы немыслимо это ни звучало применительно к дракону. Вот только где находятся пределы его гуманизма, поди-ка угадай. Впрочем, то обстоятельство, что после моего пребывания в драконьих когтях моя голова все еще оставалась на плечах, уже могло считаться громадным достижением. Трудно поверить, что передо мной – тот самый биомех, который вчера стрелял по мне из пушки и ракетных установок. И тем не менее глаза меня не обманывали – так оно и было.

– Марга, ты меня слышишь? – неуверенно поинтересовался я у замершего без движения монстра.

На мутных, деформированных стеклах вертолетной кабины, которые я принял за глаза дракона, замельтешила рябь непонятных помех.

– Файс-с-с… семзаг-г-г… загр-р-р!.. Вос-с-с… сек-к-к!.. – хрипло произнес «шестнадцатый». Не слишком похоже на Железную Леди. Но у меня не осталось сомнений в том, что со мной говорила именно она. Даже по прошествии стольких лет я сразу опознал Маргу по голосу, хоть он и звучал теперь донельзя искаженно.

– Прости, но я тебя не понимаю. – Я виновато развел руками. Очевидно, звуковой процессор биомеха не был приспособлен к общению с человеком и мог генерировать лишь простые слова, а при обработке фраз испытывал затруднения.

Дракон проурчал что-то совершенно непереводимое, после чего, однако, не счел за труд продублировать свой ответ. И, надо отдать ему должное, теперь его речь зазвучала на порядок вразумительнее.

– Файл… с-семья… заг-гружен! – повторил биомех. Судя по напряженному дребезжанию его голоса, общение со мной отнимало у «шестнадцатого» немало сил. – Вр-ремя проигр-рывания файла: восемь с-секунд!

Мерцание помех в «глазах» чудовища заметно ослабло, и за их полупрозрачной рябью проступило изображение. Разделенное на два канала – по одному на каждый монитор, – оно представляло собой тот самый короткий видеоролик, где Лиза и Аня провожают меня в полет…

Если бы сейчас кто-то подкрался ко мне сзади и двинул палкой по темечку, я, наверное, никак на это не отреагировал бы, поскольку и так сидел ошарашенный, с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью. Лишь поневоле задрожавшие руки и подбородок выдавали, что я нахожусь в сознании и не обратился в истукана, как те сталкеры, что попадали в ловушку «Голубой огонек».

Я ожидал от нашей встречи с драконом всевозможных сюрпризов, но только не этого. Каким образом выжженная Узлом память монстра умудрилась сохранить заложенные в нее еще до Катастрофы воспоминания? Очередная невероятная загадка для ученых. А мне приходилось лишь констатировать факт: мои знания о диковинной технофауне Пятизонья являлись далеко не полными, а суждения – предвзятыми.

Кое в чем мутация техноса была сродни сталкерской: биомехи менялись и внешне, и характером поведения. Но где-то в глубинах своей механической души они, как и люди, тоже оставались прежними. И стоило только хорошенько напомнить им об их прошлом, как тут же в ностальгическом порыве они исполнялись миролюбия. Если, конечно, им, как Марге, было что вспоминать. Все-таки вряд ли кто-то другой на моем месте сумел бы так быстро освежить дракону память. Дракон с наибольшей вероятностью освежевал бы этого храбреца куда раньше.

– Спасибо, Марга, – вымолвил я спустя минуту севшим от волнения голосом. Это была не та награда, которой заслуживал «шестнадцатый», но больше мне его отблагодарить было нечем.

– Добр-рый вечер, лейтенант, – сказала Железная Леди, исполнив нашу с ней, как выяснилось, отнюдь не забытую предполетную традицию. Заикание у Марги мало-помалу пропадало. Видимо, по ходу нашего общения она продолжала регулировать звуковой процессор, приближая его рабочие параметры к прежним стандартам. – Довожу до вашего с-сведения, что официально вы еще ч-числитесь моим пилотом, хотя сегодня я не зап-программирована на выполнение ваших п-приказов.

– А чьи приказы ты теперь выполняешь? – осведомился я.

В глазах-экранах биомеха за пеленой помех мелькнула непонятная картинка: не то причудливая маска, не то какая-то абстракция. Или у меня всего лишь разыгралось воображение, тем более что Марга это никак не прокомментировала, ограничившись скупой отговоркой:

– Информац-ция недоступна.

– Понимаю. – Я не стал упорствовать, побоявшись нарушить наше шаткое взаимопонимание, и предпочел зайти с другого боку. – Но ты все-таки подчинилась моему приказу там, на берегу. Почему?

– Офиц-циально вы еще числитесь моим пилотом, – повторил дракон. – Директиву оберегать ваши жизнь и зд-доровье никто не отменял. Поэтому приношу свои извинения за то, что была вынуждена вчера стрелять в вас. Я наход-дилась под несанкционированным дистанционным контролем. К тому же плохая видимость не позволяла мне идентифицировать с высоты вашу личность. У вас есть право обжаловать мои халатные действия, подав рапорт команд-дованию. Я обязуюсь взять всю вину на себя и подтвердить, что у вас не было ни малейшей возможности предотвратить данный инцидент.

– А, ладно, забудем, – поспешил отмахнуться я. – В нынешние времена всякое может случиться. Да и где оно сегодня, наше командование?

– Информация недоступна.

– Вот и я о том же… – Я тяжко вздохнул, помолчал и решил больше не ворошить былое. После чего перешел к животрепещущим насущным вопросам, коих перед нами стояла целая уйма: – Ты мне лучше объясни, что мы с тобой дальше делать-то будем?

– Уточните, что вы имеете в виду, лейтенант, – попросила Марга.

– Хотелось бы выяснить: если, считаясь твоим пилотом, я не могу отдавать тебе приказы, то каким же тогда образом мне… э-э-э… исполнять свои пилотские обязанности? – Я старался формулировать вопросы подчеркнуто дипломатично, ибо продолжал побаиваться своего нового – или, вернее, вновь обретенного старого – биомеханического товарища.

– Ваш вопрос понятен, – ответил дракон. – Ответ на него таков: вы не можете управлять «бортом шестнадцать». Во-первых, у вас нет сегодня на это полномочий. А во-вторых, у данного вертолета больше нет пилотской кабины и привычных вам органов управления. Теперь он – полностью автономная боевая единица, характер выполняемых задач которой, впрочем, принципиально не изменился.

– И директива, предписывающая тебе заботиться о пилоте, вшита в самую важную – боевую – часть твоего электронного мозга! Ту, которую нынешнее командование «борта шестнадцать» предпочло оставить без изменений! – осенило меня. – Вот, значит, в чем кроется корень парадокса под названием «пилот беспилотного вертолета»!

– Информация недоступна, – отрезала Марга, чем фактически признала мою правоту.

– Ну хорошо, – продолжал я, – управлять тобой я не могу, что, в общем-то, меня и не удивляет. А если огорчает, то самую малость, ибо на роль повелителя драконов я не претендую. Однако, раз уж ты меня не убила и вдобавок избавила от врагов, значит, я могу рассчитывать на твою помощь и впредь, верно?

– Так точно, – подтвердила Железная Леди. – Теперь вы можете на это рассчитывать, лейтенант. С учетом кое-каких оговорок, разумеется.

– И отсюда следует, что обращаться к тебе с просьбами мне все-таки дозволено?

– Просьба – это не приказ, – резонно рассудил «шестнадцатый». – Если ваше предложение не будет противоречить ни одной из полученных мною директив или же являться для меня заведомо невыполнимым, скорее всего, я постараюсь удовлетворить вашу просьбу.

– А вдруг твое командование, разузнав про это, возьмет и сотрет у тебя из памяти директиву, согласно которой ты обязана мне помогать? – не унимался я.

– Тогда, вероятнее всего, мне придется вас уничтожить, – заявила Марга с феноменальной прямотой, присущей, наверное, лишь драконам да электронным штурманам-стервам. – Поэтому на всякий случай заранее примите мои извинения и соболезнования. Знайте: служить под вашим командованием было для меня большой честью. И если насчет вашей казни не поступит никаких особых инструкций, будьте уверены: я убью вас быстро и без мучений. В знак величайшего почтения, какое я всегда к вам испытывала…

Хотите верьте, хотите нет, но я действительно почувствовал себя польщенным и тронутым до глубины души. Я уже упоминал, как редко нам – пилотам – удавалось получать от Железных Леди благосклонные отзывы. И как дорожили мы каждой их скупой похвалой; дорожили не меньше, чем собственными заслуженными в боях орденами и медалями. Вот почему в последнем ответе Марги – существа, которое не умеет лгать в принципе, – я расслышал прежде всего слова благодарности и лишь потом – все остальное. И это «остальное», клянусь, показалось мне столь несущественным, что о нем не стоило и думать, пускай даже оно являлось, по сути, неприкрытой драконьей угрозой.

– Что ж, так или иначе, но я рад, что мы прояснили самое главное, – сказал я, довольный услышанной правдой, суровой и прямой, будто смертный приговор. Хотя почему «будто»? Это и есть самый настоящий приговор, разве что его исполнение отложено до поры до времени. – И раз уж я и ты сидим сегодня на этой крыше, грех было бы не задать тебе еще дюжину-другую вопросов… Ты, случаем, никуда не спешишь?

– Человек, несанкционированно установивший надо мной контроль, подверг меня внеплановой переброске, – ответил дракон. Под переброской он, очевидно, подразумевал свою вынужденную телепортацию из Курчатника в Сосновый Бор. – Чтобы вернуться обратно, я должна дождаться… кажется, вы называете это явление пульсацией Узла. Это значит, что мне придется пробыть здесь еще двое суток. Все это время вы можете мною всецело располагать.

– Так, значит, вы – биомехи – на самом деле знаете точное время пульсаций, – отметил я доказанную невзначай правдивость одного из сталкерских домыслов. – Весьма полезная информация. Учту на будущее. Однако в данный момент меня интересует вот что: когда ты находилась под контролем того человека… Ипата, тебе удалось запомнить, где он был и что делал? Вчерашний день меня не интересует – только подробности сегодняшнего. Полагаю, поскольку эти люди держали тебя в плену, ты ведь не станешь их покрывать, так?

– Могу ли я, в свою очередь, спросить, лейтенант, с какой целью вы интересуетесь этими сведениями? – задала встречный вопрос Железная Леди. Ее, служившую сегодня иным, неведомым мне силам, видимо, беспокоило, не выпытаю ли я у нее исподволь какие-нибудь секреты.

– Хочу с твоей помощью проведать о судьбе одного нужного мне человека, – уточнил я, не став скрывать от помощницы свои планы. – Ипат пришел на берег по моим следам со стороны церкви, а значит, он наверняка виделся с приором Глебом.

– Информация доступна. Встреча Ипата с группой, которой командовал некий брат Глеб, действительно состоялась сегодня в пятнадцать часов сорок шесть минут возле здания церкви, – подтвердила Марга.

– Замечательно, – обрадовался я. – В таком случае меня интересует, присутствовал ли в составе той группы некий брат Георгий и в каком он пребывал статусе: равноправного члена или пленника.

Я не сомневался: если Дюймовый выжил при штурме Неопалимой Купины, к трем часам пополудни он уже должен был прийти в сознание. А вот как бывшие собратья поступили с Жориком дальше, а особенно после их встречи с Ипатом, я мог лишь догадываться. Одно было ясно: после всего случившегося ренегату точно не приходилось рассчитывать на прощение.

– Перед встречей с братом Глебом Ипат приказал мне держаться от них на расстоянии и не протоколировать это мероприятие, – сообщил «шестнадцатый». – У меня в памяти осталось лишь тридцать фотоснимков, сделанных системой поиска и распознавания целей. Воспроизвести вам эти файлы?

– Да, окажи любезность, – кивнул я, но уже без особой радости.

Упомянутая Маргой система не была предназначена для ведения визуальной разведки. Она лишь фиксировала на карте попадающих в радиус ее действия людей, а также все подозрительные объекты, сохраняя на всякий случай в бортовом журнале их фотографические образы, качество которых оставляло желать лучшего, поскольку за день они накапливались там тысячами. И, будучи востребованными лишь при разборе полетов, также тысячами удалялись затем автоматически с цифровых накопителей. На этих снимках можно было отличить человека от бота-андроида или же мужчину от женщины, но опознать их личности – а особенно если вы не знали, кого конкретно ищете, – удавалось с большим трудом.

Пелена помех на мониторах вновь стала полупрозрачной, и за ней проступили нечеткие изображения. Железная Леди меняла их по моей команде, демонстрируя снятых с одного ракурса (судя по всему – с крыши расположенной неподалеку от церкви многоэтажки) сталкеров в рыцарских доспехах. Снимки делались по мере того, как Марга фиксировала новых людей, едва те попадали в зону ее видимости. Принимая во внимание, что на момент съемки почти все узловики покинули церковь, бронезавры им больше не угрожали. А отсутствие в фотоотчете беглых праведников, не заметить которых с высоты дракон попросту не мог, говорило о том, что к этому сроку они уже слиняли далеко от тех мест.

Я наконец-то обнаружил того, кого искал, когда просмотрел примерно две трети представленных фотографий. Опознать на нечетких снимках Жорика в окружении дюжих узловиков в таких же, как у него, доспехах было сложно. Понятия не имею, удалось бы мне это в итоге или нет, если бы не приор Глеб. Поначалу – а все фотографии шли в строгой хронологической последовательности – он и примкнувший к нему Ипат стояли и беседовали отдельно от остальных собратьев. Так продолжалось до тех пор, пока брат Глеб не вытянул руку и не указал пальцем на самую большую группу сталкеров, столпившуюся в отдалении от приора и гостя. После чего действие на презентуемом мне слайд-шоу заметно оживилось, и я сумел воссоздать для себя по смазанным, отрывочным кадрам дальнейшую участь брата Георгия.

Пустить приору пыль в глаза и выдать себя за кого-либо другого он явно не мог. Жорику доводилось бывать в Сосновом Бору, а значит, его здесь хорошо знали. Придя в сознание и выяснив, что с ним стряслось, Дюймовый наверняка сумел изобрести какую-нибудь правдоподобную легенду о том, что с ним приключилось. Если не растерялся, вероятно, соврал, что шел по следу Дьякона и угодил впросак. Или же, ничтоже сумняшеся, просто выдумал себе кратковременную амнезию. Подобная напасть иногда случалась у сталкеров, переживших синдром «долгого невозвращения».

Почему я так уверен, что у Жорика не было настоящей амнезии? Это более чем очевидно. Когда у церкви нарисовался Ипат, Дюймовый явно почуял неладное и ретировался за спины братьев, надеясь, что бывший командир не заметит его в толпе. Мнемотехник, возможно, и впрямь не заметил бы, как, впрочем, и я не сумел вычислить своего компаньона на первых фотоснимках. Но когда приор Глеб направил в сторону спасенного им собрата свой указующий перст, судьба вновь перестала благоволить бедолаге Жорику.

Разумеется, приор устроил ему подлянку отнюдь не нарочно. Больше походило на то, что Глеб решил поведать гостям о том, почему он и его бойцы захватили церковь, и без задней мысли указал на виновника недавнего переполоха. После чего, надо думать, был обескуражен бурной реакцией Ипата, когда тот взбеленился и, замахав руками, тоже взялся тыкать в Дюймового пальцем.

Нечеткие фотографии не могли в полной мере передать всю силу ярости мнемотехника. Но у меня хватило воображения, чтобы представить, как он, брызжа слюной, орет на растерявшихся братьев, чтобы они не мешкая хватали коварно затесавшегося в их ряды изменника. Также было нетрудно вообразить и посуровевшее лицо приора, который, рискуя собой и своими бойцами, самоотверженно пришел на выручку, как выяснилось, гнусному предателю.

Вскорости – или, говоря точнее, на следующем снимке – двуличный ренегат был пойман, повален наземь и скован наручниками. Иными словами, вернулся в то стреноженное состояние, в каком он провел половину минувшей ночи и все сегодняшнее утро. История повторилась, однако вопреки наблюдению классика фарсом она и близко не пахла. Конечно, если только не считать за фарс купание в дерьме, из которого Жорик в минувшие двое суток почти не вылезал. А выныривал он оттуда лишь затем, чтобы глотнуть воздуха и снова окунуться с головой в засасывающую его зловонную трясину.

На последнем показанном мне Железной Леди изображении Дюймовый был еще жив и следовал под конвоем в сторону резиденции приора Глеба вместе с ним и его людьми. Гости же, взяв небольшое подкрепление, двинули по следу, оставленному гнавшимся за мной бронезавром. Который был подбит Маргой три часа назад, когда только что прибывшие в Сосновый Бор Ипат со товарищи и их дракон пробирались из «тамбура» к здешней штаб-квартире Ордена. В тот момент я находился от них не более чем в двухстах шагах и, не скрывай меня бурелом, точно попался бы на глаза барражирующему в небе биомеху.

Брату Георгию опять крупно не подфартило. Крутой нрав приора Глеба был в Пятизонье притчей во языцех, и он мог без лишних церемоний расстрелять ренегата прямо у стен Неопалимой Купины. Но теперь, когда Жорика препроводили в орденскую резиденцию, я почти не сомневался, что обманутый мной приор удумал сполна отыграться на Дюймовом за свое унижение.

Это значит, что вместо банального расстрела Жорика ожидала особенная экзекуция. И я был почти на сто процентов уверен, что знаю, какая именно. О да, знаю! И уж лучше бы Дюймовый принял смерть от руки Дьякона, ибо тот убивал пусть мучительно, зато наверняка. А злостные отступники Ордена, согласно его традиции, отправлялись исполнять особую миссию туда, откуда им возврата уже не было. Что в равной степени обещало им и верную гибель, и вечные муки, подобные тем, какие мы испытываем при телепортации.

Поэтому, если назавтра у приора Глеба не было запланировано иных, более важных и неотложных дел, ему предстояло торжественно провожать брата Георгия на поиски Священного Узла. И путь, которым было суждено пройти Жорику, начинался отнюдь не в Андерсенграде – у здешнего «тамбура», – а намного западнее. Прямо в мутных водах Финского залива…

Именно там, а не в Неопалимой Купине было суждено навеки кануть тайне, которую компаньон мне так и не раскрыл. Разве только он выдаст ее приору Глебу, попытавшись выменять у него на Грааль собственное помилование. Последнее я был, к сожалению, не в силах предотвратить, а вот спасти Жорика от смертельного купания мог попробовать. Все зависело лишь от того, как на это посмотрит мой винтокрылый помощник.

– Помнишь, Марга, тот день, когда мы впервые очутились в Зоне? – спросил я, закончив просмотр драматичного слайд-шоу. – И тех людей, которых мы попытались тогда спасти, но ничего у нас не получилось?

– Так точно, – отозвалась Железная Леди и не преминула уточнить: – Но если вы требуете предоставить вам подробный отчет о той операции, должна вас разочаровать: большая часть моих данных за тот временной период уничтожена и не подлежит восстановлению.

– Теперь это не имеет значения, – отмахнулся я. – Дело в другом. Скажи, ты сожалеешь о том, что нам не удалось помочь группе капитана Баграмова?

– В тот день мы столкнулись с незнакомым и многократно превосходящим нас по силе противником, – сказала Марга, – и потому потерпели закономерное поражение. И хотя, анализируя его, я не нахожу в нем нашей вины, оно вынуждает меня признать несовершенство моих технических систем и вооружения. И, как следствие этого, мою полную непригодность для осуществления подобных боевых операций в будущем. Мне неизвестно, что такое настоящее сожаление или огорчение, но факт, что я оказалась неспособной оказать помощь группе «Альфа-12», накладывает отпечаток на весь модельный ряд вертолетов «Ка-85» «Пустельга». Что чревато для нас множеством негативных последствий, какие я также не в состоянии предотвратить. Это обстоятельство почти укладывается в смысловые рамки толкования слова «сожаление». А значит, я могу ответить на ваш вопрос положительно: да, мне жаль, что мы не сумели спасти капитана Баграмова и его людей.

– Завтра или в крайнем случае послезавтра у тебя и у меня будет шанс доказать, что нас еще рано списывать со счетов, – заметил я. – Человек, которого я собираюсь избавить от возмездия тех негодяев, которые держали тебя под несанкционированным контролем, владеет крайне ценной для меня информацией. Да хоть и не владей он ею, все равно было бы несправедливо, имея возможность спасти ни в чем не виноватого человека, не воспользоваться этим. Ведь на самом деле не он предал своих братьев, а они обошлись с ним самым гнусным и недостойным образом. У нас с тобой не хватило сил прикрыть группу спецназа, так давай попробуем защитить хотя бы одного безмозглого остолопа, тем более я тоже причастен к той неприятности, в какую он угодил… Но сначала, будь другом, загрузи, пожалуйста, еще раз файл «Семья». А то, не ровен час, опять с тобой рассоримся, и кто еще подарит мне потом в этом гадюшнике столь дивный вечер ностальгических воспоминаний?..

Глава 14

Пятью годами ранее

Будь я матерым шпионом, возможно, мне удалось бы засечь «хвост» сразу, как только я покинул госпиталь на машине покойного Чертухова. Тем более что следовавший за мной огромный черный внедорожник «Тигр-1000» особо и не таился. Но я был настолько вымотан и издерган, что совершенно не догадался оглянуться и проверить, все ли в порядке. А подозрительный джип, похоже, «пас» меня от самых госпитальных ворот. По выезде из них я вроде бы заметил краем глаза припаркованный у тротуара точно такой же автомобиль. Заметил и не придал этому значения, за что в скором времени едва не поплатился жизнью как своей, так и моих близких…

Точнее сказать, изначально внедорожник следил не за мной, а за капитанской «Ладой-Каприфолью», поскольку вряд ли мои преследователи ожидали, что я сбегу из госпиталя живой и на своих ногах. Зато они вполне могли караулить кого-либо из уничтоженной мною шайки вымогателей. Это означало, что ехавшие в «Тигре» ублюдки были в курсе того, что нынешней ночью с территории госпиталя будет вывезен крайне ценный груз и кто именно должен его вывезти. Очень даже вероятно, что сразу после этого Кукуеву, Чертухову и Коркину предстояло передать алмазы людям в черном джипе, с которыми у них заранее была такая договоренность.

Какая награда ожидала затем моих несостоявшихся убийц – денежный куш или экстренная отправка вслед за мной в чистилище, – также осталось загадкой. Не исключено, что они на самом деле могли выжить и разбогатеть. Я сужу об этом по тому обстоятельству, что преследователи довольно долго не решались наброситься на меня. Иначе говоря, вели себя так, будто думали, что, прежде чем затребовать расчет, Чертухов решил увести их подальше от госпиталя, где вот-вот могла разразиться тревога. Уверен, терпение покупателей иссякло бы гораздо раньше, планируй они отнять товар силой.

А пока они пребывали в заблуждении, я безнаказанно забрал семью, живущую неподалеку от Измайловского парка, и доехал с нею до Реутова. И лишь после того, как миновав его, мы рванули окольными путями к Балашихе (я не рискнул делать это напрямик, по запруженному войсками шоссе Энтузиастов), движущийся за нами по пятам «Тигр» решил, образно говоря, оскалить зубы…

Как ни старался я не напугать своим ночным вторжением Лизу и Аню, они все равно изрядно переволновались. Не стану тратить время, описывая, ценой каких нечеловеческих усилий я сохранял спокойствие, рассказывая жене об инциденте в госпитале и двух убитых мною преступниках. Скажу лишь, что вспоминать о случившемся было столь же мерзко и жутко, как творить эти непотребства в реальности.

И все-таки очень кстати, что это произошло именно теперь, а не, к примеру, на полгода раньше. Во времена, когда мы еще надеялись на то, что медицина и наука мне помогут, я ни за что не убедил бы Лизу вот так, с бухты-барахты, собрать среди ночи вещи и ехать черт знает куда на угнанной машине, хозяину которой я вдобавок отстрелил голову. Сегодня все было иначе. Проведав о моих планах, отчаявшаяся не меньше меня Лиза лишь утерла слезы и, молча кивнув в знак согласия, покорно отправилась складывать чемодан и будить Аню…

Через четверть часа мы уже мчались сквозь ночь на восток, сопровождаемые пока не замеченным нами эскортом. И когда на одной из подмосковных улочек громадный внедорожник внезапно вынырнул из темноты и начал подрезать мне дорогу, я, разумеется, поначалу сильно растерялся. Но когда спустя несколько секунд смекнул, что имею дело не с шутниками, а с очередными охотниками за алмазами, рассвирепел. И хорошо, что праведный гнев проснулся во мне до того, как «Тигр» вытолкнул бы нашу «Ладу» на обочину, а иначе весь пройденный мною сегодня кровавый путь оказался бы напрасным.

– Пригнитесь! – грозным голосом приказал я расположившейся на заднем сиденье семье. – И заткните уши! Как можно крепче!

Некогда было проверять, успела позаботиться Лиза о себе и дочери или нет. Схватив засунутый между передними сиденьями «кольт», я высадил его рукояткой стекло водительской дверцы, а затем, приставив револьверный ствол к стеклу правой передней дверцы приблизившегося джипа, спустил курок…

Впоследствии мне доведется выпустить из этого револьвера сотни пуль, но свой первый выстрел из него я запо

Дата добавления: 2015-10-21