Глеф
- Знаю, - юноша чуть отстраняется, звезды осколками хрусталя отражаются в прозрачных глазах. - Одной надежды недостаточно. Чтобы спасти что-то - неважно, что - нужны решения и действия... но без надежды и то, и другое не будет иметь смысла.
Надежда... трепет крыльев бабочки-огневки, искры, легкомысленно зароненной во мрак Адским Шутом, напитанной его чарами и его кровью. Вот каков был твой дар, Шут! То, что не подвластно ни долгу, ни рассудку, что заставляет вас, наделенных горячим сердцем Лордов, безрассудными бабочками вновь и вновь лететь на огонь и биться о стекло... то, что помогает преодолеть страх и сделать шаг вперед - сквозь отчаяние, равнодушие, пустоту.
Сожалею? Нет. Даже если потом - как виделось - ослепительно белой вспышкой, где не будет места ни пламени костра, ни звездной ночи.
Разумность существования не имеет ничего общего с надеждой.
- Надежда не спасет мир - но и без нее он вряд ли спасется. Наша слабость, да - прекрасные иллюзии, в которые так хочется верить, глупая нежность и лишенные логики поступки - но и сила тоже. Нельзя держать удар, если и не надеешься его выдержать. Нельзя сделать иллюзию реальностью, не поверив в невозможное.
Тьма пульсирует в груди мрака - такая горячая, что чувствуется даже на расстоянии, и, пропустив удар, отзывается мрак в груди Меча.
- Это Князь, да? Знаешь... - юноша, как когда-то раньше, берет ладони Амалея в свои, но не целует, а просто на секунду прижимается к ним щекой, - хорошо, что ты не собираешься избавляться от его даров. Когда придет время, ты сможешь помочь ему.
Глеф касается своей груди - там, где, отдаваясь болью в висках, бьется сгусток темного пламени.
- Если не собираешься забирать обратно, я, пожалуй, оставлю его себе - если ты не против, Амалей. Не думаю, что оно изменит меня сильнее, чем уже изменило. Однажды из него получится отличная звезда - потом, когда тебе больше не нужен будет меч, а мне придет время измениться окончательно.
Амалей
- Я не питаю иллюзий, малыш... - нежно зарывается пальцами без когтей в пепельные прядки, - Мрак порождает иллюзии, но сам он не в их власти, он слишком темен для этого... Князь... - странная улыбка прорезает губы, - я надеюсь... что надежда обретет свет. Мой же путь - тьма. Я помогу ему... я помог бы ему всегда - стоило ему попросить, но он хотел Суда, хотел наказать себя. Что бы я сделал, чтобы этого не повторилось... Мир этот слишком прекрасен... в нем есть тепло... огонь... и огонь этот любит игру тьмы и света... а я... - демон загадочно усмехается, - хочу, чтобы игра продолжалась... ибо даже мраку ведомы желания... А сейчас, давай прощаться, - Амалей склоняется и невесомо касается губ Глефа... раз... и еще... только потянись и поцелуй расцветет новыми красками.
Глеф
Ты - нет, да и я обычно не питаю иллюзий. Это все магия Шута, трепет крыльев золотых бабочек, разноцветная пыльца на черном и белом, заставляющая поверить, что не бывает пределов возможного...
Невесомая, прозрачная, призрачная ласка - морской солью на губах. Предел возможного почти достигнут?
Глеф обнимает демона - сильно, сжимая до боли, впиваясь стальными пальцами в плечи - отвечает на поцелуй яростно и отчаянно. Затем отстраняется и почти невесомо проводит ладонью по щеке.
- Ты особенный, Амалей, - Меч смотрит в черные омуты глаз мрака, не скрывая ни взгляда, ни души. - Из всех созданий этого и других миров, из всех рожденных и нерожденных, из всего, что было, есть и будет ты - самое прекрасное, самое важное и драгоценное для меня существо. Наши судьбы пока еще сплетены - твоим бархатом и моей сталью, нашим договором - и я рад этому. Я не знаю, когда порвется эта связь, я не знаю, что ждет нас дальше, и меня не пугает неизвестность... но ты - бархатная изнанка мира, вечная бесконечная ночь - ты останешься, каков бы ни был конец пути, и это единственное, что имеет сейчас для меня значение. Я хочу, чтобы ты знал об этом - до того, как мы расстанемся.
Амалей
- Ты для меня тоже очень дорог, Глеф, - гладит по плечам, снова нежно целует в уголок губ, - Но мы не можем больше не вмешиваться. Ни я, ни ты... так уж случилось.
Глеф
- Может, и хорошо, что так случилось, - улыбкой по губам мрака - ласково и нежно, будто боясь повредить. - Теперь мы видим мир иначе, не снаружи, а изнутри, впускаем в сердце и душу. Он изменяет нас, но и мы теперь можем изменять его.
Юноша прижимается холодным лбом к горячему плечу, нежась в тепле черного бархата - когда еще? - переплетает свои пальцы с пальцами демона, запрещая себе думать о том, что было и что могло бы быть. У них и так мало времени, к чему добавлять горечь полыни в пряный аромат ночных трав?
- Что ты собираешься делать теперь, Амалей?
Амалей
- Пойдем, - демон чуть загадочно улыбается, не расцепляет сомкнутых в замок рук, ведет Глефа к обрыву, садится на край и тянет его к себе... на колени... прямо над бездной, напоенной ароматом альпийских лугов. Обнимает, целует в висок, в ушко, в шею, - Ни о чем не беспокойся, мой хороший... верный мой... все будет хорошо. Я постараюсь...
Глеф
Теплое дыхание щекочет затылок, горячие губы выцеловывают затейливую вязь - узор вплетается в причудливые письмена на клинке. Юноша склоняет голову, открываясь ласке, дыхание сбивается.
- Вообще-то я за тебя беспокоюсь, - Глеф ловит руку демона - так непривычно видеть ее без когтей - прижимается к ней лицом. - Ты же что-то задумал, жизнь моя, я же чувствую...
Амалей
Амалей тихо усмехается, гладит свободной ладонью по бедрам юноши, ненавязчиво раздвигая их, дует теплым дыханием на открытую шею.
- Не думай об этом, ни о чем сейчас не думай...
Глеф
- Значит, не скажешь... - не только думать трудно, дышать трудно, когда жаром по коже, жидким огнем по телу, когда мрак изнутри просыпается и тянет лепестки навстречу мраку снаружи...
Глеф разворачивается, обвивая ногами талию Амалея, ловит прядь черных волос, притягивает ближе.
- Как пожелаешь, мой демон, - глаза - грозовое небо над океаном Хаоса, дыхания смешиваются. - Но помни: решая, ты решишь и за меня тоже - пока мы связаны договором. И я последую за тобой - куда бы ты ни направился...
Амалей
- Глеф... - целует его, жарко, ласкает губы, срывает дыхание, не дает говорить больше, пальцы стягивают одежду, гладят спину, поясницу, опускаются ниже, ища вход в тело. Мрак сегодня нежен, нет прежней жадности, ласка течет неспешным потоком, тягучим, бархатным, мягким.
Глеф
Поцелуй возвращается - терпким гранатовым вином с привкусом железа и соли. Касания ложатся на горячую кожу демона осенними листьями, струями дождя, падучими августовскими звездами - на плечи, на спину, на живот... багрянцем виноградной лозы оплетают средоточие желания.
Тугой пульсирующий комок внутри Меча разворачивается огненно-черной спиралью, тянется к породившему его мраку... толкается изнутри, ища встречи с себе подобным.
Серебристые пряди щекотной лаской - полынью и ковылем. Кончиком языка по груди - чтобы дрожью и нетерпением отозвалось...
Звездами на ночном бархате, чернью на серебре - наши узоры. Луговыми травами, опрокинутым небом - наше прощание. Шелестом песчинок, осколками зеркал - все, что еще не сбылось и все, что уже не сбудется. Ничего не изменить уже... Мне остается лишь довериться тебе, радость моя, и верить - верить, что все будет хорошо... что ты не причинишь себе вреда... что когда мир закончится и начнется вновь, я увижу тебя снова - ах, как бы мне хотелось верить в это...
Амалей
Демон мрака откидывается на спину, позволяет себя ласкать, обволакивает теплыми прикосновениями в ответ. Ладони сжимают бедра Глефа, качают на медленном огне страсти... тихой, нежной... прощальной... но там, внутри плавящейся сейчас стали останется подаренная надежда, завернутая в чистый мрак... и кто знает... может, после прощания будет новая встреча... Ведь для этого она и существует - надежда, чтобы согревать и дарить... И ветер треплет пепельные прядки, невидимыми крыльями за спиной... ласкает создание Грани вместе с луговыми цветами... где-то в ночи...
Глеф
Ветер путает, переплетает пряди, черные и серебристые, сдувает грусть с ресниц. Возвращается дыхание, размеренно пульсируя, успокаивается мрак в груди, лишь трепещет крыльями бабочка-надежда.
В улыбке Меча - прозрачность осеннего солнца, лишь в уголках губ - тени.
- Опять все сделал по-своему, да?
Болезненная нежность, горькая сладость последней ночи... твой прощальный подарок - еще один... что мне делать с подарками твоими, Амалей?
В лоб и в губы - последней, прохладной, прощальной нежностью.
- Знаю, что сейчас скажешь. Не стоит - все, что хотели, сказали уже друг другу без слов. Об одном прошу тебя - позаботься о себе, мой демон, радость моя... если случится так, что я этого сделать не смогу. Мне было бы жаль потерять этот мир, но потерять тебя... Если кроме надежды ничего не останется - что проку в ее радужных крыльях?
Амалей
- Хорошо, молчу, - гладит нежно по спутанным волосам, - Но ты тоже не решай за меня. Я научился отпускать на свободу. Так воспользуйся, если будет нужно.
Глеф
- Когда я решал за тебя? - глаза в глаза, колодцы мрака и светлая сталь. - И сейчас не буду, обещаю. Спасибо - за свободу... и за все остальное тоже. Может быть, я воспользуюсь твоим подарком. Может быть, мы увидимся вновь, когда завершится круг и наступит новый рассвет.
Невесомое прикосновение - трепет крыльев огненной бабочки.
- Надеюсь, Амалей, в конце пути ты обретешь желаемое, и конец пути станет для тебя началом.
Острым клинком по бархату ночи - дверь в Межмирье.
Прощай, моя радость!
Последний шаг сделать, оказывается, совсем не трудно. Если не будешь бояться упасть, не упадешь.
...Время истекло.
Глеф
Межмирье - двери, мосты и зеркала, ветер в лицо и шелест сыпучего, зыбучего времени... Сколько еще осталось? Где-то в дальних зеркалах мечется огненная искра, горит узор на ладони - достаточно протянуть руку и позвать. Уже пора? Еще нет? Прощание - черным бархатом на плечах. Все решения приняты, все слова сказаны... или еще не все?
- Здравствуй, рыцарь.
Теодор
Кланяюсь. Смотрю на тебя. Ты изменился, ты уже не Палач, но даже сейчас я не рискну проверить, кем ты стал. Кем бы ты ни стал, ты единственный из нас демон равновесия.
- Приветствую тебя, Глеф. Мир на пороге гибели, ты это чувствуешь?
Смотрю, раскрываюсь. Увидишь мою боль? Поверишь? Или пройдешь мимо?
Глеф
Образы обрушиваются водопадом, захлестывая с головой. Глеф стоит, вглядываясь в распахнувшуюся бездну - ему не в первый раз приходится ловить лепестки желаний и страхов - из них сплетаясь, возникал меч Палача, и чтобы свершить приговор, нужно смотреть и видеть, пройти сквозь цветной поток чужих страстей и поразить цель. Но прежде поток стекал по его клинку, не задевая сути, теперь же сталь, вздрагивая, отзывается на каждый лепесток. Страсть. Отчаяние. Мужество. Боль. Надежда.
Губы, закушенные в кровь и открытая нараспашку душа. Душа Князя, сплетенная Теодором, мятной змейкой утекающая в зеркало. Переплетенные судьбы. Нестерпимая боль и неистовое желание. Паутина страха и горькое мужество. Верность и желание защитить.
Бесцветные глаза бывшего Палача сейчас почти белы, руки стиснуты на рукояти меча - до боли, до судороги.
Грозный Пожиратель душ, самый опасный из демонов после Князя, его правая рука... и его верный рыцарь... Как же мы похожи с тобой, Теодор! Во всем, что касается страха и бесстрашия, выбора и мужества...
- Время на исходе, знаю. Чем я могу помочь тебе, Пожиратель душ? Я сделаю все, что в моих силах... ты знаешь, почему, а если и нет, имеешь право знать.
Теодор
Я шел, ни на что не надеясь. Шел, потому что иначе не мог поступить. Я знаю, что сейчас достаточно малейшего неправильного шага, чтобы мир скатился в пропасть.
Мы всегда жили страстями, помани нас огоньком безумия, мы завертимся в нем, утонем. Погубим себя и Князя. По-другому мы не можем. Даже я. Даже когда мой разум холоден, достаточно одного присутствия Князя, чтобы я стал его марионеткой. Так я думал до последнего времени. Но теперь... Мне все равно, кем был, кто я есть, кем я стану. Теперь для меня главное спасти его.
Слова Палача как обухом по голове. Я уже все решил, но прежде... Прежде мне нужно узнать.
- Расскажи.
Глеф
- Мы похожи, Теодор, - Глеф подходит к Пожирателю, открывая ему душу. В спокойствии светлого взгляда - грусть, теперь он не прячет ее.
- Ты - рыцарь Князя, я - меч мрака. Нити наших душ прочно переплетены с чужими судьбами, и в этом наша слабость и наша сила. Нас почти невозможно сломать - по крайней мере, пока мы сами не пожелаем быть сломанными. Нас не пугают ни боль, ни холод, ни тьма. Мы не знаем страха... за себя - нет.
Для меня, как и для тебя, не имеет значения, кем я был, кто есть и кем стану. Окажись я в тех же обстоятельствах, что и ты, я повторил бы в точности каждое твое решение... и каждый из ответов на вопросы. Поэтому.
Открытой ладонью - к ладони.
- Если бы я мог выбирать, я бы, наверное, выбрал тебя. Но и ты, и я отказались от возможности выбирать, сделав выбор еще в самом начале дороги. Мы не знаем, что нас ждет в конце пути, но и это не имеет значения тоже - что бы ни ждало, мы просто пройдем его до конца. Итак, Теодор, чем я могу помочь на твоем пути?
Теодор
Откровение... Смотрю на Глефа, чувствую его душу. Его тепло. Очередной шажок моего безумия? Страх опять ломает меня до костей и уходит. Я чувствую других. Шута. Амалея. Чувствую. Но знаю, что это не важно. Аккуратно провожу пальцами по ладони Глефа, оставляя свою нить. Теперь Палач будет чувствовать мои истинные намерения, когда я рядом. Твердо смотрю ему в глаза.
- Помоги мне спасти Князя. Помоги мне спасти этот мир. Шут не сможет. Амалей тоже.
Глеф
Я помогу тебе, рыцарь, спасти твоего Князя - то, что тебе дороже всего на свете. Без него не будет мира - хитросплетения теней и света, истины и иллюзий, боли и страсти... любви и смерти. Знаешь ли ты, Князь, скольким ты нужен и важен? Хватит ли тебе этого знания, чтобы удержаться на краю? Чтобы дождаться?
- Хорошо, - узкая сильная ладонь сжимает ладонь Теодора - рукопожатие двух воинов перед битвой. - Я не хочу ни гибели мира, ни участи Зеркала для Князя, ни отчаяния - ни для кого.
Шут, действительно ли ты ничего сделать не сможешь? Огненные бабочки, бьющиеся о ртутную гладь... даже если так, там, где ты - нет места отчаянию.
- Что мне нужно будет сделать?
Теодор
Я - страсть. Я - отчаяние. Я - безумец. И я знаю, что делать.
Выпускаю проекцию души Князя. Я знаю, ты увидишь. Смотрю заворожено. Кручу в разные стороны.
- Смотри, - разворачиваю плетение душ демонов. Собираю обратно. Оборачиваю проекцию. Выпускаю между нами. - Это душа Князя. Это наши души. Видишь?
Нити душ жадно огибают проекцию, пытаясь найти хоть одну точку соприкосновения. Извиваются. Находят. Но только одна нить. Остальные рвутся прочь. Да и та нить, которая нашла свое место, постоянно пытается оторваться, дергается, и тут же возвращается обратно. Успокаиваю нить, ласкаю ее пальцами. Спрашиваю тихо:
- Ты понял? Это не наш Князь. Это кто-то другой. И я смогу определить его. - Глажу бьющуюся в отчаянии ниточку сплетенной мной души. - Это нить Амалея. Он уже демон Князя. Но он не знал настоящего Князя, он не сможет определить. А Шут... Шут мастер желаний, но в душах не разбирается. Он может ошибиться.
Разделяю проекцию и души, прячу. С отчаянной надеждой смотрю на Глефа.
- Я дал тебе часть себя. Ты всегда поймешь, что я на самом деле чувствую. И не безумен ли я. Только ты сможешь пройти по краю и не оступиться. Доверься мне, я помогу Шуту найти настоящего Князя. И убей меня, когда я потеряю разум.
Глеф
Души демонов, такие непохожие, яркие, яростные, живые... И из них сплетается одна - единая. Все это я видел уже раньше, будучи Палачом - но теперь смотрю совсем иначе, по-другому ощущаю завораживающую картину... мира? Пожалуй, теперь я понимаю, что ты имел в виду, Князь - тогда, на берегу океана.
- Вижу. Понимаю.
Вот каковы твои выбор и замысел, рыцарь? Верно, в этом и есть моя суть - идти по краю, не оступаясь, и свершать решенное. Что ж, так тому и быть.
- Когда я в последний раз видел Амалея, он сказал мне, что вера вернее и крепче и надежд, и любви. Не знаю, насколько он прав, но я верю тебе, Пожиратель душ... тебе и Князю. Верю, что ты сделаешь все, как надо, а он поможет тебе и себе. И я сделаю, как ты просишь.
Наши пути подходят к концу, Теодор, но я рад, что последние шаги мы сделаем рука об руку.
Теодор
- Спасибо тебе, Глеф! - кланяюсь на прощание и ухожу домой. Не оглядываюсь, но знаю, что ты смотришь мне вслед. Надеюсь, хоть ты настоящий...
Время утекает белыми звездами междумирья. Его все меньше и меньше, но мне нужно успеть.
Глеф
Прямая спина рыцаря - отражением в светлом клинке.
Если придет время твоего желания, Пожиратель душ, я исполню его. Как только меч будет обнажен для убийства - не по велению руки, сжимающей его, а по чужой просьбе, по собственной воле меча - наш договор с демоном мрака будет расторгнут. Столько раз рассекал я чужие путы и связи, пришла пора сделать это и для себя...
Белым по белому... Теперь я знаю, что ожидает в конце пути.
Боюсь? Нет.
Жалею? Тоже нет.
Ветер Межмирья не пахнет ничем. Ветер Межмирья пахнет полынью и осенними листьями, луговыми травами и морской солью. В первый и последний раз Глеф позволяет себе задохнуться от полынной горечи, позволяет боли захлестнуть себя с головой... пропускает сквозь себя и отпускает. Там, куда он направится сейчас, это будет ненужным и лишним грузом.
Время течет, убегает сквозь пальцы - серым песком последнего берега, свинцом вод Океана Хаоса, ртутью темного зеркала, в глубинах которого скрывается... кто?
Времени больше не осталось.
Кровь узором по лезвию, трепет огненных крыльев, россыпь разноцветной мозаики в бесчисленных зеркалах... Достаточно лишь позвать тебя, Шут, достаточно протянуть руку - и ладони коснутся твои горячие ласковые пальцы. Прикосновение к надежде перед тем, как сделать самый последний шаг.
- Идем. Он ждет нас.
Князь - Теодор
Князь
Черна поверхность потолка в главном зале обители Пожирателя Душ. Но сегодня она изменяется так странно и непонятно. И отражает весь зал и все переходы дворца, и петляют в ней странные тени.
Зеркало. Огромное зеркало проявилось, чтобы смотреть на дом, в котором гулко отзывается эхо на каждый шаг.
Капли ртути капают вниз на пол. отражаются яркими звуками от стены. Кап-кап-кап. Словно дождь. Кап-кап-кап... Все сильнее идет прямо в зале дождь, собираясь в фигуру темную, высокую. Серебряные волосы, закрытые глаза. Князь стоит посреди зала, не в силах вырваться из забытья старого проклятья Суда.
Теодор
Судорожно сжимаю бокал с вином в руке. Что-то происходит. Тьма мечется по комнатам, словно старается от чего-то укрыться. Кто-то пришел. Ко мне никто не может прийти без разрешения. Только Князь. Мой Князь или не мой?
А у меня почти нет сил после последней ворожбы....
Князь
Темные колонны по периметру. Темнота звезд вливается в окна. Поднять бы веки, но тяжело. Даже через них я узнаю этот дом. Зеркало решило, что так интереснее... Усугублять и мешать... Доводить до последней черты. Открываю глаза. В них отражаются призраки. Делаю шаг вперед, проверяя, насколько отпустит поверхность, которая следит за мной.
Здесь когда-то жил Теодор. Отражение с моей душой приходило и к нему, чтобы поиграть. Оно ведет всех к гибели и новому Суду.
Иду по мрамору, исчерченному белыми вкраплениями. Волочится по полу длинный черный плащ, превращаясь в зеркало. Что ты хочешь? Что ты добиваешься? Мое отражение...
Теодор
В любом случае, нужно идти. Отставляю бокал, успокаиваю Хаоса, нельзя ему сейчас вмешиваться, только пострадает. Раскидываю сеть на весь замок. Главный зал, как и ожидалось. Тяну через кольцо, все, что могу забрать. Шаг... Смотрю на тебя... Ты кто?
Как можно более незаметно активирую проекцию души Князя и сплетенную мной душу.
Князь
Слушаю звуки... слушаю звезды... слышу тебя в полете... в невесомости крыльев маханье зеркал. Разбивается время моим присутствием. Стекла летят из окон замка. Я пришел... я не здесь. Зеркало за спиной вздымается и смеется, глядя на тебя, Теодор. Отражает сотни тебя самого. И души, что в тебе, множатся в нем в десятки раз. Я ничего не могу поделать. Зеркало сейчас сильнее всех демонов. Сказать тебе я об этом... Руки чернотой закрывают мне рот. Зато вперед выступает черная фигура.
- Нравится мое кольцо?
Теодор
В голове набатом бьется: "Нравится мое кольцо?". Значит, пришел-таки. Но нужно проверить, убедиться. Улыбаюсь. Нагло. В прошлый раз это тебя разозлило. Подношу руку ко рту, медленно, так чтобы тебе было хорошо видно, провожу кончиком языка по кольцу, обегая рубин в центре. Отстраняю руку. Выдыхаю, глядя в рубин:
- Нравится.
Продолжаю нагло улыбаться.
Князь
- Я рад, - чернит тени по залу зеркало, расшивает серебром пространство. Окрашивается черная фигура красками и жизнью. - Подойди, не бойся.
Отступаю я в сумрак зеркала.
Высок Князь и красив. Не отличишь никогда неправды, мой рыцарь. В нем душа живая, настоящая. Как придет Скрипач к зеркалу, как отомкнет Шут дверь, как отличите правду?
Отражение поднимает твое лицо за подбородок. Ветер небывалый порывом поднимает крылья белые за его спиной.
Закрываю глаза...
Теодор
Проваливаюсь в поцелуй. Обхватываю тебя руками. Вдыхаю твой запах. Голова плывет. Ничего не нужно только твои губы, твои руки. Жадно тебя целую. Обнимаю, ласкаю.
И снимаю проекцию твоей души.
Пока тело вжимается в тебя, пока душа ластится к тебе, разум сравнивает. Проекции совпали. Теперь только не выдать себя. Проекции внутрь, как можно глубже. Сплетенную душу тоже. Запрятать среди прочих душ, чтобы ты не заметил.
Раскрываюсь тебе, оберегая спрятанное. Я все также без ума от тебя, все также хочу, все также подвластен. Ты не должен ничего заметить.
Князь
Чернота обвивает тебя, накрывает белыми крылами. Я же иду к разбитому окну и дышу воздухом свежим, почти морозным. Ты всегда был первым среди демонов, Теодор. Как ты отличишь... правду... и что есть правда, если ты много веков после Суда томился в этом зеркале, что оно обрело душу и мою плоть.
- Теодор, ты не должен мешать Шуту, - темная фигура обвивает тебя. Не должен следовать за ним, когда придет Глеф.
Смотрю на звезды молча, поднимаю лицо, чувствуя ветер.
- Ты должен прийти, Теодор, - говорю молчаливыми губами. - Ты должен мешать Скрипачу.
Теодор
- Да, Князь, - выдыхаю в твои губы. Кому я отвечаю? Я не знаю. Я собираю. Я прячу. Я решу.
Утыкаюсь в твое плечо. Сжимаю пальцами твою одежду. А хочется забраться под нее, гладить тебя, чувствовать тебя. Хочется оставить в тебе метку. Нельзя.
Поднимаю голову и впиваюсь поцелуем тебе в шею.
Князь
Он чувствует ли боль от твоих поцелуев? Призрак... кровь течет по его шее... Твоя метка, Теодор? Хорошая попытка. Поворачиваюсь, невесомо касаюсь твоих волос. Поверь, я не стою, чтобы ты лил обо мне слезы или злился и искал мою кровь, как след через все проклятья. Мгла. Окружает мгла.
Теодор, я хочу лишь сказать... и не сказать... мятной россыпью оставляю мокрый след, обходя вас, пока целуетесь. Поднимаю глаза на зеркало, где отражаются три фигуры. Ты не видишь меня за своей спиной. Но в ту ночь, под лепестками я был с тобой... Был с тобой...
Теодор
Целую. Неистово, яростно. Знаю, что не тебя, но это нельзя показать. Ведь это тоже ты. Хотя бы частично. Что? Слезы? Нет, нужно прекратить немедленно, пока ты не заметил! Зажмуриваюсь изо всех сил, сжимаю, скручиваю душу внутри. А внешне продолжаю ласкать тебя. Я люблю тебя. Даже таким...
В душе рассыпаются пеплом розовые лепестки...
Князь
Падает... Оно падает... зеркало... огромным небом... на нас всех. Поздно. Поздно для меня, Теодор. Я сказал все, что мог. Успел ли ты что-то сделать?
ФИНАЛ
Великая буря поднялась над океаном хаоса, превращая его гладкое стекло в черные волны. Даль окрасилась кровью, сверкали молнии на небе. Горел огнем закат в надвигающихся на последнюю реальность черных тучах. А к самому берегу черным пятном поднялось черное зеркало, которое встречало Темных лордов. \Больно. Слишком больно... Через тьму явилось колдовство. Колдовство знало, что Шут явится на берег не один. Так было написано судьбой. Князь смотрел на своих лордов. Князь смотрел пристально, ожидая того, что они решат...
Бусины времени катал между пальцами и молчаливо улыбался. Зеркало плыло к берегу. И его встречали вихри, потоки.... Уже стоял магический круг на берегу, предназначенный для семи оставшихся зеркал. Уже была близка разгадка.
Князь
Я выхожу тьмой из зеркала. Я выхожу слюдой из зеркала. Я выхожу гневом из зеркала. Я выхожу ночью из зеркала. Шут, подойди. Не бойся. Иду к тебе, дрожу за тебя. Боюсь тебя... Ты пришел. Ты не побоялся прийти, но с собой ты привел ИХ. Ты их привел... для моей беды.
Песок и чернота каплями идет за мной. Зеркало расплывается, становясь плащом жидкого олова.
Беру тебя за подбородок. Глаза зеленые. В них свет яркий... Мучающий меня болью. Я смотрю на Шута, поднимаю глаза и волоку его к алтарю. Не обращая внимания на тех, кто пришел. Шиплю:
- Ты пришел не один, Шут. Ты предал меня... - острые когти вырастают из пальцев. Я вонзаюсь в твой разноцветный камзол, рву его на части, пропарываю кожу. И вырываю твое сердце... Прощай, Шут.
Адский Шут падает... Падает на алтарь, окрашивая все своей кровью.
Я перешагиваю через Адского шута, и плащ мой становится зеркалом. На нем крохотный изъян. Скол у самого края отражения. Прикладываю его, чтобы совпало. Дрожит зеркало. Открывается дверь. И на меня падает настоящий Шут. Он без сознания.
- Тсс, - я целую его в губы... - Все будет хорошо.
Шут
И каждый раз - как первый... Поцелуи твои голову кружат...
Что я, что ты? А не важно... Ты здесь... Под руками липко и мокро, свежей кровью пахнет вокруг. Моею кровью. Зазеркальной?! Ты это сделал?! Я чувствую, хотя не вижу... Я даже тебя, радость моя, не могу видеть сейчас....
Выжгло мне глаза пламя мое же. Последняя ворожба не далась просто так. Огонь многое позволяет - но и берет много взамен. Я с каждым говорил и видел каждого - и это последнее, что видеть было мне дано. Теперь все мраком.... Он пламя потушил до теплых и не жгучих огоньков... Вот только, мрак может спрятать, защитить, утешить... Но, он не лекарь.... Прохладной мятой на ожоги бы твою любовь. Но, ее еще взрастить нам надо снова...
Я могу лишь только обнимать сильнее...
Князь мой, как же не хватает мне тебя... Но, так было надо. Я обещанья и слова свои не рушу. А ты мне нужен! Если б знал, как ты мне нужен...
Дыханьем теплым скользят по твоей коже мои слова, а перед глазами, во мраке - я вижу зеркало.... Я знаю, оно сейчас плащом тебя укрыло... Лишь твое или и мое тоже? Или меня в зеркалах больше нет, раз так пахнет кровью вокруг? Но, это все потом... Если ты позволишь, что б это "потом" было...
Не вижу, я чувствую маленький изьян в зеркальной глади, что и в сердце моем бьется осколком... Складываю их вместе, кровью поливаю - нашей кровью, смешанной, мятно-чернично-медовой, - и знаю, что огромным - на пол неба - зеркалом поднимается за твоей спиной твой плащ. Открываю...
Отпускаю...
- Свет мой, нежность моя, сказка моя, любовь моя, радость моя.
Я выбираю сердцем... душою... судьбою... Собою... Тобою... Ним...
Мой выбор не будет другим. Хочешь ты так? Не хочешь? Все решиться сегодня ночью... На что это все похоже, гоже так иль не гоже... Я не знаю. Люблю тебя... Я так выбираю.
Правильно или нет? А это совсем не важно...
И мне, впервые, не страшно....
Теодор
Еле-еле прихожу в себя. Голова кружится, тело крутит. Аккуратно ощупываю все вокруг. Князь... И твое отражение... Шут... Не чувствую себя в твоей душе... Настоящий... Океан Хаоса... Глеф...
Незаметно зову: "Хаос!". Чувствую дрожание граней, и бросаю в своего Дракона одну из проекций души Князя. Хаос, ты говорил, что только Князь может убивать. Что ж, я дал тебе подобную силу.
Тяну из кольца все, что можно, сжимаю в кулак души Скрипача, Принца, Алой Леди. Они где-то рядом. Резко встаю, и пока никто ничего не смог сделать, кричу Хаосу "Охраняй!". Он ненавидит всех. Он любит только меня. Он теперь сможет хранить.
Быстрый взгляд на Глефа: "Верь!"
Подбрасываю вверх обручальное кольцо, оплетая его душой из нитей демонов. Подобное притягивается подобным... Тяну...
Черное зеркало в Океане змеится трещинами. На берегу появляются семь зеркал. Кидаюсь ко второму, смотрю в глаза свои. За спиной Хаос ревет и бесится. Обеими руками в зеркало. Рассыпаюсь...
Выхожу из зеркала. Защитное плетение, атакующее. Смотрю на пепел под ногами. Всего лишь пепел, но пока ты ходил ко мне, пока брал мою силу, я все забрал у тебя. Все, что ты помнил. Все, что ты знал. И твои души тоже. Перехватываю нити управления душами оставшихся демонов. Ловлю кольцо и одеваю на палец. Нить души Глефу - договор в силе.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |