Палач
Прикосновения мрака обжигают, как лед и огонь одновременно. Пламя, в котором тает лед и раскаляется докрасна металл... Что с тобой станет, если испытаешь на себе всю ярость черного пламени?
- Это интересно, - эхом с холодных губ. Пепельные пряди щекочут лицо Амалея и скрывают выражение лица его Меча, и неясно, соглашается Глеф со словами бывшего Судьи или отвечает своим собственным мыслям.
- Раньше я считал Лордов неразумными детьми, которые, будучи оставлены без присмотра, поубивают друг друга и разрушат собственный дом... теперь понимаю, что ошибался. Они яркие и легкие, тяжелые и холодные, злые, беззаботные и беспамятные, ведомые своими страстями... но, дойдя до края пропасти, они каждый раз останавливаются. И если кто-то все же срывается - они ловят, на самом краю, всегда на краю - но ловят. Они причиняют боль друг другу и себе - но разве это не то, чего они хотят на самом деле? Им больше не нужны ни Судья, ни Палач - они прекрасно справятся сами. И... я думаю, это хорошо.
Тонкие пальцы накрывают ладонь демона, слегка дотрагиваются до кончиков черных когтей. Глеф поворачивает голову - глаза в глаза, темное пламя и прозрачный горный хрусталь.
Хочешь, чтобы я остался твоим мечом, Амалей?
Амалей
Темные пальцы зарываются в пепельную копну волос, вместо ответа Амалей наклоняется, прижимается губами к холодным губам меча, он любит чувствовать этот холод... Глеф... такой бесстрастный и стальной... он может до бесконечности испытывать терпение мрака и теперь, без связывающего ледяного панциря внутри, это вызывает жадный трепет черного пламени. Руки ползут по гладкому шелку одежды Глефа, Амалей притягивает его ближе, мягко разворачивая к себе. Тонкое тело в его руках... тонкое, но только не хрупкое, в этом существе острая твердость стали... и ее нелегко расплавить... но как же влечет эта трудность задачи! Мрак настойчиво ласкает неуступчивые губы - откройся же мне... откройся...
Палач
Прохладные губы приоткрываются, впуская тьму и огонь, сталь вздрагивает под натиском мрака. Глеф отвечает на ласку, его губы тверды, и в поцелуе он так же безжалостен, как в схватке. Затем Палач - вернее, уже бывший Палач - отстраняется. Кончики холодных пальцев, едва касаясь, очерчивают контур губ демона, чертят линию от щеки к уху и вниз по шее. Задорная усмешка, блеск прозрачных - бесцветных - разноцветных глаз - то ли азарт, то ли что-то еще.
- Это следует понимать как "да"?
Амалей
Амалей смотрит на него и в глазах горят красные огоньки, он качает головой, ластится к прохладной ладони Глефа.
- Нет, - еле слышно, и уже громче, - Я хочу научиться отпускать... на свободу...
Палач
- Что такое свобода? - свист стали, ушедшей в замах перед финальным ударом, шелест ткани, стирающей кровь с лезвия, шорох ножен, принимающих в себя клинок после поединка. Задумчивые огоньки в светлых глазах.
Знаешь ли ты, мой Судья... нет, теперь уже бывший Судья, чем стану я, перестав быть мечом? Я - не знаю. Хотя ты прав, это тоже может быть интересным. Но для начала придется сломать и меч, и ножны... знаешь? И - хочу ли я, чтобы ты знал?
Пальцы Глефа оплетают запястья Амалея, губы - все такие же холодные - мучительно-нежно касаются ладоней демона.
- Ценю твой выбор, Амалей и надеюсь, что понимаю его. И... спасибо тебе. Иногда ты был безжалостен, но никогда - жесток. Ты многое взял у меня, и многое дал. Я не пожелал бы никому оказаться в твоей власти, но лучшей руки для Меча я не мог бы желать.
О да, Амалей, ты многое взял и многое дал.Смогу ли я теперь стать прежним? И - захочу ли?
Серебристый росчерк - как взмах шпаги. Глеф стоит на одном колене, опираясь на меч, словно рыцарь на старых полотнах.
- Возможно, я найду новую руку, достойную взять Меч. Возможно, я откажусь от возможности быть Мечом, изменю свою сущность и облик.
Серебристый росчерк - шпагу в ножны. Тонкий силуэт - серебряной гравюрой на темном металле ночного неба, в двух шагах от демона. Улыбка - тонкая, как новорожденный месяц, и такая же светлая.
- Наше время подошло к концу, Амалей, но это было хорошее время.
Амалей
Ты снова неуловимый... и как всегда непреклонный... твоя сталь не растаяла под моими руками. Ты целуешь мои ладони и у меня внутри что-то вздрагивает, и на секунду становится трудно дышать. Твои слова как всегда четкие и ясные, а я не знаю, чего я хочу... меня очаровывает внезапность и непредсказуемость. Льда Равновесия больше нет внутри... я мог бы его восстановить, но меня уже манит безграничная свобода... и я хотел бы подарить это ощущение тебе - тому, кто разделял мою участь несколько веков... кто был для меня самым близким существом. Я смотрю на твою идеально прямую фигуру... я не могу отпустить тебя вот так...
Я вдыхаю свободу полной грудью, наполняясь на миг восторгом - посмотри, Глеф, что это такое.
Мрак взрывается, разлетаясь на миллионы частиц черной пустоты... там, где только что возвышался черный крылатый демон, гуляет ветер. Вихрь собирается за спиной юноши, близко... опаляя горячим всполохом крыльев... сегодня мрак горяч... в его душе вертятся огненные протуберанцы вместо космического льда.
- Я не отказываюсь от тебя, Глеф, - тяжелые ладони ложатся на узкие плечи, огромные крылья накрывают, укутывают сталь в бархат. - Моя рука все еще готова держать тебя... если ты этого хочешь. Я все еще намерен служить Равновесию... но по собственной воле, без Обетов и Слов... Но... хороший... верный мой... - привлекает его к себе, прижимаясь щекой к пепельным прядкам, целует уголком губ, - Я редко... нет... я вообще не знаю, когда я еще воспользуюсь мечом. Ты же знаешь, покарать я могу и сам... а ты... ты... ты был нужен, когда я сам умел лишь разрушать до основания, гасить звезды... Теперь все изменилось. Я многому научился за эти века и у тебя... и у миров... Ты прав, мир меняется, и я хочу этих перемен. И для тебя тоже.
Палач
Мир, огромный и беспредельный, сейчас сужается до кокона крыльев мрака. Бывший Палач прикрывает глаза, позволяя себе насладиться неторопливым скольжением черного бархата по светлой стали клинка, теплым дыханием в волосах, горячей искренностью слов демона.
- Значит, я неверно понял тебя, Амалей, - лица Глефа не видно, но по голосу можно догадаться, что он улыбается.
- Кто говорит о каре? Меч не только головы сносит... меч рассекает путы зависимости, узелки сомнений, паутину страхов... А то, что тебе не так уж и часто приходилось обнажать меч во имя правосудия - разве это плохо? Я уже привык к своим ножнам, - со смешком юноша разворачивается, не разрывая объятий мрака, медленно пропускает сквозь пальцы прядь черных волос.
- Что будет нести меч - разрушение основ или разрешение оков - зависит от руки, его держащей... ну и от самого меча в некоторых случаях. Обет Равновесия не связывает нас более, и мне теперь необязательно действовать лишь по твоему слову - я не Палач, а ты не Судья. Может быть, мне понравится быть просто твоим мечом. Может быть, я со временем захочу стать чем-то другим... знаешь, теперь мне кажется, что необязательно ломать клинок, чтобы измениться... это может произойти со временем, постепенно. Может быть, чему-то я научусь у тебя - наши уроки друг другу были порой болезненны, но это в прошлом, а будущее - в наших руках.
Амалей
Бывший Судья улыбается, чуть грустно, ему больше нечего сказать. Решение принято, лед разбит... слов и так уже много сказано. Он снова целует холодные губы... благодарно... во всяком случае намерение было такое... но льда внутри больше нет, и мрак жадно ворочается, и руки уже сами собой лезут под одежду, крылья смыкаются крепче, начинают расползаться на отдельные сегменты.
Палач
Бархатом по стали - обещание блаженства. Языки темного пламени ласкают неспешно - впереди вся вечность. Нетерпеливые прикосновения когтистых рук к бледной коже - вечность на исходе. Почему у твоих губ такой соленый привкус?
Глеф увлекается и дает себя увлечь, жадно впитывает вкус, запах, ощущения - такие знакомые и в то же время совершенно новые. Прохладные узкие ладони чертят линии на груди Амалея - сталью по бархату. Лезвием по коже, обещанием и угрозой, тонкая грань между жаром и холодом, между наслаждением и болью. Между нежностью и... чем?
Амалей
Глеф касается его... касается сам... не изображает больше из себя ледяную статую. От контраста холодных прикосновений к горячей коже бегут сладкие мурашки. Кожа Глефа теплеет под губами - длинный раздвоенный язык демона мрака облизывает шею, когти торопливо расстегивают пуговицы на рубашке, огромные черные крылья превратились в змеящиеся ручейки мрака, бархатные и горячие, они забираются за ворот рубашки, скользят по пояснице над поясом брюк. Сердце Амалея стучит так гулко, что, кажется, от него слышно эхо.
Палач
Губами - осторожно и бережно - к сердцу. Бывший Палач смотрит внимательно и без улыбки, в его глазах сейчас отражается ночь, но разве испугать ночной темнотой того, кто сам - мрак? Мысли - тягучим темным вином, черной патокой, гранатовым соком. На губах сладко, горячо и остро - желания и свобода, страсть и неизбежность. Одежда поддается щупальцам мрака, белая кожа как будто сама льнет к живому черному бархату. На секунду Глеф застывает, прячет лицо в ладонях - то ли смешок, то ли всхлип, не разобрать.
Амалей
Кожа такая нежная, прохладная, как приятно ее ласкать, скользить по ней словно сотнями пальцев, растекаться всей своей сутью... но что-то не так... живой и уже такой теплый Глеф снова словно деревенеет... нет - скорее стальнеет... как-то отдаляется... и этот звук. Амалей вздрагивает, отстраняется... его крылья?... это... мрак... все вернулось, он снова стал свободным и жадным до новых ощущений порождением мрака. Усилием воли демон собирает свои крылья... почти больно... озноб проходит по позвоночнику.
- Глеф? - тихонько спрашивает, бережно касаясь ладоней юноши, закрывающих лицо. - Я... я сделал что-то не так? Ты... ты... ты так... не хочешь? - наклоняется, пытаясь заглянуть в лицо.
Палач
- Не так? - юноша медленно отнимает ладони от лица, сейчас он как никогда более похож на человека, но в глазах и улыбке человеческого не осталось ни грамма - смесь растерянности, полудетского любопытства и нездешнего знания. - Все так. Все слишком так...
Кончиками пальцев от губ к губам - ближе и ярче самого глубокого поцелуя, а пальцы неожиданно горячие - слишком горячие для вечно холодного и отстраненного Меча - слишком горячие для человека. Серебристая ткань тлеет, расползается, обнажая тонкое гибкое тело. Кожа больше не кажется холодной - она обжигает, как раскаленный металл.
Амалей
- Слишком так? - демон усмехается, целует пальцы, облизывает сначала лишь мимолетно коснувшись языком, но потом быстрая раздвоенная черная полоска влажно пробегается по всей длине, забирается между пальцами, щекочет ладонь. Два колодца тьмы смотрят на юношу и в них разгораются алые огоньки.
Гибкое белое тело - сталь раскаленная добела... она тоже становится мягкой... податливой... Крылья с шумом схлопываются, накрывают юношу и тут же распадаются на десятки змеящихся щупалец, гладящих его всего... всего... сразу... ненасытно... Когтистые руки обвивают тонкую талию, демон притягивает его к себе... прижимает крепко и горячо...
Глеф, - выдыхают губы, - Мы теперь свободны, - и накрывают поцелуем - требовательным, но с оттенком какой-то отчаянной нежности.
Палач
Брать - жестко и неумолимо, и дарить - ласково и нежно... Поцелуй одновременно ожог и откровение, как будто каждый стремится выжечь на другом навеки свое клеймо и одновременно облегчить неизбежную боль, причиняемую раскаленным металлом.
- Да, - шепотом у края губ. - Сейчас - да.
В такие минуты останавливают свой ход светила и замедляет бег неумолимое время... В такие минуты океанские волны разбиваются на миллионы сверкающих осколков, а небеса становятся гигантским зеркалом, и каждый из живущих может увидеть в нем отражение своей мечты... По крайней мере, так кажется, а проверить, так ли это на самом деле, еще никто не пробовал - потому что в такие минуты находятся дела поважнее.
Глеф обнимает Амалея крепко и сильно, вплетает пальцы в шелковистую тьму волос. Острым ногтем - от затылка до поясницы и ниже, вызывая дрожь, рисуя границу между ознобом и жаром. Горячее безумно напряженное тело юноши почти вибрирует, когда жадный бархат стекает по плечам, по бедрам, обволакивая и проникая одновременно, раскаленные добела пальцы впиваются в плоть демона.
Амалей
Демон выгибается, шумно выдыхая, ощущая острый... ожог? ласку? страсть? Когти бессознательно впиваются в тонкую фигурку в его руках. Ноздри улавливают запах крови. Амалей опускается на колени и слизывает языком алые дорожки от его когтей... Глеф обжигающий... до боли в губах... и демон снова срывается с нежности на жадность... язык черной змеей ползет по линии талии, выписывает знаки бесконечности на животе... дразнит так близко к желанию юноши, но не касается... бесконечность... Щупальца мрака оплетают ноги и руки Глефа... не обездвиживают совсем, но ограничивают свободу, словно он запутался в бархатной сетке. Шевелятся, чуть сжимаются на миг крепко связывая и тут же чуть отпускают.
Палач
Кожа становится невыносимо чувствительной, как будто ее нет вовсе. Капельки влаги на обнаженном теле, на полуоткрытых губах - неужто сталь окончательно расплавилась? Лихорадочно-болезненное желание сводит с ума, но еще больше с ума сводит невозможность выразить его, ответить на чужую страсть - прикосновением на прикосновение, лаской на ласку... и в то же время эта временная беспомощность так сладка, так опасно-заманчива. Позволить мраку все, что ему заблагорассудится... Голова запрокинута, брови страдальчески сведены. Полувыдохом-полустоном:
-Только не отпускай!
Амалей
Не отпустит... мрак уже тебя не отпустит... и от твоего шепота бархатные оковы сжимаются только сильнее... губы горячие, обожженные накрывают возбужденную плоть, поглощают с ненасытностью мрака... словно утягивают в водоворот... в мраковорот... Здесь Глеф еще горячее... прикосновения к раскаленной стали обнажает до нервов... из горла Амалея вырывается неясный стон... он пьет желание, мешая его со своей болью. Щупальца пульсируют, нагреваясь от тела своей жертвы... извиваясь, проникают между ягодиц, трутся о вход в тело юноши... одно чуть проникает кончиком... но другое тут же отталкивает и само пробует стать первым... мрак течет по телу, мешается с потом, мажет собственным соком.
Палач
Как же горячо! Слишком горячий для тебя... прости... но это ты, ты сам меня таким сделал сейчас... мой демон...
Мрак держит крепко, не давая ни отстраниться, ни притянуть ближе, ни податься вперед к столь желанной ласке. Мрак дразнит, распаляя еще больше, заставляя возбужденное до предела тело дрожать, как натянутая струна. Из глаз Глефа текут слезы, мгновенно высыхая на горячих щеках. Безжалостно-медленные касания мрака, обжигающая нежность светлого металла - сладкая пытка для обоих.
Широко распахнутые глаза, блестящие от слез и непереносимого возбуждения.
- Амалей!
Амалей
Демон не прекращает своего занятия... не кричи, мой хороший, не зови, бесполезно... Темные щупальца подкрадываются к губам, затыкают рот, открытый в немом... нет, уже не в немом крике. Мягко ласкают небо, скользят по деснам, переплетаются с языком.
Демон на миг замирает, язык быстрой змейкой проскакивает по стволу - по всей длине, щупальце между ягодиц напрягается, входит одним сильным толчком и, пульсируя, проникает глубже, двигается сначала медленно, но потом все быстрее... страсть мрака разгорается все ярче... становится все ненасытнее... застилает разум когда-то управлявшего им демона... но только не сейчас... сейчас мрак вырвался на свободу, стер все границы и запреты...
Палач
Бархат и сталь... Танец по лезвию... Ритуал.
Сплетение плоти в поцелуе, жадный жар гибкого узкого тела, беспощадно-ласковый мрак, проникающий все глубже в тело и душу... Ритуал.
Дернувшись, Глеф сжимает в ладонях обвивающие его руки щупальца...
...и рассыпается серебристой пылью. Вместо худенького юноши с пепельными волосами в объятиях Амалея Меч - ясный, светлый, раскаленный и обжигающе ледяной одновременно. Тысячи лезвий, обвитых щупальцами мрака и лепестками обвивающие их сами - бережно, не повреждая... сжимая, стискивая.
Переплетение желаний, жар и холод, боль и наслаждение. Вечный танец на грани между запретами и соблазнами, между страхами и желаниями, между возможным и невозможным.
Амалей
Меч... прошивает светом... прожигает... ты такой яркий, Глеф, что даже мрак можешь пронзить... так пронзай... выжги каленым железом все злые семена, что впустили в меня темные лорды... один лишь уголок оставь... теплый... тот, о который я всегда могу согреться... но и его очисти... только росток не тронь... один единственный...
Только ты и можешь очистить, самое чистое и честное существо в этом мире... демон целует лезвие, режет губы и все равно прижимается ими... и всем лицом... пока не теряет человеческие черты... не превращается в черный клубящийся вихрь, букетом обнимающий меч... фонтаном взлетающий по нему вверх, рассыпающийся прямо в лепестках лезвий... и только одна пульсирующая сфера мрака со всполохами огня остается насаженной на меч.
Мрак черными лепестками опадает обратно, кружит, собирается в темную крылатую фигуру. Амалей стоит и хрипло дышит и меч в груди горит, а на лице ни то мука, ни то блаженство. Руки с черными когтями обхватывают клинок... нежно... режутся об острые края, стон срывается с губ, когда Амалей вынимает из себя меч... вместе с пульсирующей сферой, увитой алыми молниями... ловит ее, держит в одной ладони, а в другой сияющий меч.
Палач
Сияние меча постепенно гаснет, он ртутью стекает по ладони демона, и вот уже Глеф стоит перед ним в своем прежнем облике, опустившись на одно колено. Ловит когтистую руку, прижимается к ней губами - такими же прохладными, как обычно.
- Наш договор скреплен, Амалей. И, - озорная искорка на дне прозрачных глаз, - пожалуй, такой способ мне нравится!
Амалей
Демон опускается на колени рядом, гладит окровавленной ладонью по пепельным прядкам.
- Нет свободы... я ошибся... для меня ее нет... я изменился... ничего не вернуть... ничего не спасти... - вздыхает, улыбается, - Помоги мне, Глеф, сохрани для меня это... - протягивает на ладони черный пульсирующий комок, - Я теперь чист, благодаря тебе. И мне... - улыбка становится светлее, - тоже такой способ нравится... но мне снова нужно идти к Тьме... и этого, - пальцы чуть сжимаются на основании сферы, - тьма не должна коснуться, я одному тебе доверяю, ты последний чистый и светлый на этой земле. А меня Тьма влечет... так влечет, что страшно становится, - а улыбка на губах жуткая, с тайным, каким-то диким торжеством.
Палач
Что страшного в том, что тебя влечет тьма? Она - такая же стихия, как воздух, как вода, как пламя, как свет... Создавать и разрушать может каждая из них, все зависит от воли наделенного силой.. Демоны, Темные Лорды, стихийные существа... страстные порывы переходят у вас в мучительные сомнения, горькое отчаяние - в горячую надежду, беззаветная любовь - в ослепительную ярость... Вы дарите, отнимаете и снова дарите. И... спустя столько веков вы все еще мне интересны. Вы умеете удивлять... и не только.
На ясном лице бывшего Палача легкая грусть - созданию Грани не всегда легко понять даже Светлых лордов, что уж говорить о порывах и метаниях тьмы? С одной стороны, это помогало сохранять бесстрастие, но вот с другой...
- Свобода есть. Свобода решать и действовать - или напротив, не решать и бездействовать - и расплачиваться за свой выбор. Свобода сожалеть о выборе или не сожалеть о нем. И мы свободны пользоваться этой свободой или добровольно лишить ее себя.
Глеф протягивает ладонь, осторожно берет в руки доверенную ему драгоценность.
- Я сохраню, - пульсирующий мрак впитывается в светлую сталь груди. - Иди. Если будет нужно, ты всегда можешь призвать меня.
Амалей
- Спасибо тебе, Глеф, - целует в лоб, а потом в губы - нежно и горячо. - Ты не беспокойся, я себе новое слеплю, если что... только оно пустое будет... а в этом огонь. Я же мрак... какие страсти? В меня, что посеешь, то и пожнешь, - усмехается, а в глубине глаз еще что-то - ни то тайна, ни то сомнение. - Я только этот урожай хочу сохранить, у меня такого раньше вырастить не получалось, - последняя грустная улыбка на прощанье и взмах огромных крыльев... и от черного демона уже ни следа...
Палач
На губах Меча - отражение улыбки Амалея.
- Что посеешь, то и пожнешь, значит? Но как... - внезапно Глеф запрокидывает голову и смеется, и не понять радость это или отчаяние. - Так вот почему они выбрали меня!
Амалей
Прямо перед тобой Князь черная рана на ткани мироздания... она формируется в крылатый силуэт и я ступаю в этот участок Вселенной, сдвигая реальности. На мне больше нет судейской мантии... да и официальный костюм мне теперь ни к чему - лишние хлопоты при формировании моей материальной проекции. Достаточно юбки в пол на бедрах... она струится темными волнами мрака и я словно плыву над полом, не утруждаясь имитацией ходьбы. Я не складываю крыльев... они так и остаются распахнутыми за спиной, ничуть не прикрывая моего обнаженного торса. Да, полное нарушение дресс-кода, уж расставаться с официальной должностью - так расставаться.
- Здравствуйте, Ваша Светлость, - скалюсь черной улыбкой, - Или опять Темность? Что ж вы не успокоитесь никак, все-то вам надо хаос затеять?! Устроили себе беззаконие и хотите проверить, насколько хватит терпения Высших Сил? Но в любом случае, я пришел выразить благодарность за свою свободу лично, - отвешиваю театральный поклон, задевая кончиками огромных крыльев носки твоих сапог и с усмешкой взглядываю изподлобья. Опять у тебя полный душевный раздрай, я это вижу... ты не в состоянии быть цельным... ты даже не понимаешь, что... или кто... на самом деле над тобою властвует.
Князь
После океана Хаоса меня мотает. Я очень устал от магии Отца. Я еще не прошел второе испытание, как явился ты - искуситель... Хитрый, красивый, такой, каким тебя видит Шут. Твой великий мрак прекрасен. Гораздо больше он мне нравится теперь. Судейская мантия сковывала тебя. И делала странным и иногда скованным. Читаю в твоих глазах усмешку. Ты пришел не для того, чтобы благодарить. Ты явился, почувствовав, как малиновое варенье коснулось моих губ. Что не было горечи в той сладкой ночи, которую подарил мне Шут, рожденный отражением моей души. Единственный луч света во мне самом.
- Да полно про беззаконие. Закон там, где есть власть, - я показательно кланяюсь в ответ, развожу руки в стороны, показывая, что безоружен. - И благодарить меня не за что. Ты свободен от обетов. И Слово с тебя снято.
Клокочет внутри ревность, но я ее показывать не стану. Стекло цветное прячу в самый центр острых шипов.
- Опять грозить начнешь расправой, досточтимый Амалей? Нет тебе занятия? Найти? Сейчас мне некогда, поговорим позднее.
Ромашки. клевер душистый... Со мной венчальная поляна наяву. Мне вреден Амалей, как всякая заразная болезнь, что в душу лезет и там ножом пытается вертеть.
А золото волос твое, мой Шут, прекрасно. И свит ты из волшебства душистой ночи... И звезд, и восхищенья моего.
- Прочь, Амалей, спешу! Не до тебя мне.
Амалей
Ты меня гонишь, а я нарочно складываю крылья, но за спиной, теперь не прикрываюсь я судейской мантией, сотканной из них. Ты пахнешь солнцем, луговыми травами, малиной, медом, я чувствую, как ты цепляешься за эти ощущения... с чего бы сейчас?! Хм, как любопытна твоя реакция на меня.
- Расправой?! Когда же я расправой вам грозил? - вскидываю брови в притворном удивлении, - Разве что предупреждал о правосудии... но что мне оно теперь? Вы сами разбили единственное, что меня сдерживало, Ваша Темность. Или Вы считаете угрозой, - обхожу тебя по кругу, невесомо задевая бархатным черным крылом твое плечо, пара перышек мрака на миг касаются твоей шеи, - что я обещался затащить Вас в постель? Ну что ж... вы свое Слово любезно забрали, - останавливаюсь за спиной и продолжаю над самым твоим ухом, обдавая его горячим дыханием, - Хотите я заберу свое?
Князь
Конечно же, любезный Амалей, в вас все прекрасно без этих накладных ограничений.
- вы слово забирать пришли? Как это мило... - черчу я в воздухе вокруг нас черный круг, что поднимается выше небес и всех звезд и закрывает нас плотной крышкой, как в ловушку. - Верните слово... Слово... Не помню ваших слов... Лишь помню поцелуй и, кажется, хотели вы немного ласки? - я хаосом касаюсь ног демона. Рывком тяну к себе. - Что тьма и чернота друг другу противопоставят? - заламываю руки за спину бывшему Судье. - Теперь я сам вас поцелую.
Амалей
Какая прелесть? Черненький интимчик... а гнали было, Князь... куда-то торопились там... что, все дела уже забыты, импульсивный мой? И, ууууу, как боитесь, что сбегу. И не надейтесь, у меня на вас сегодня планы...
Я починяюсь, позволяю себя скрутить... едва могу сдержать торжествующую усмешку, она танцует на губах моих дразнящих... О, я многое узнал, побывав Князем Тьмы... секреты власти... которых, может быть, ты и сам не сознаешь, мой безрассудный Князь.
- Люблю ядовитые поцелуи, - в глазах сверкает вызывающее пламя, - Я мнооого их знавал... таких безумно сладких и... - облизываюсь черным языком, - опасных, но с Вашим по ядовитости не сравнятся никакие.
Князь
- Ну что вы, яд? Как можно, Амалей? Вас поцелую я без яда... Чтоб вспомнить, как меня вы целовали... - чуть-чуть касаюсь губ. Распробываю вкус. - Как сладко! Очень сладко, - шепчу тихонечко, почти что робко, улыбку мешаю с кровью. - Сладкая черника чернит на языке. Чернику я люблю... И черный вкус. И черное блаженство. А вы, мой сладкий, любите вы сверху?
Языком провожу по шее, отпускаю руки демону, чтобы его обнять.
Целую дальше. Он все оставил мне открытым.
И плечи, и грудь, живот. Черничное люблю в чернильной темноте.
-Станцуем танец, Амалей? лишь вы и я... И неизбежность встречи. - Шум дождя прорезает с молниями наш мир. И я тяну судью в безумный танец, где всякий шаг, как возбужденье плоти. Его черные волосы взметаются от ветра, сплетаются с серебром. - Ты слаще всякой тьмы, люблю я вкусно кушать, - откидываю Амалея назад, удерживая одной рукой, и приникаю губами страстно уже, как будто это последний поцелуй на свете
Амалей
- Сверху... снизу... это такие относительные понятия, Князь... я покажу вам позже...
Ты кружишь меня в танце, я отвечаю тебе, рывками прижимаюсь ближе, дразняще у самых твоих губ на миг проскальзывают мои губы, я выдыхаю мрак, он бархатом касается твоего лица, ласкает скулы, щеки, перышком касается изгиба твоего рта. А потом снова чуть дальше, насколько позволяешь ты, и вернуть холодное равнодушие на лицо, и лишь глаза сверкают - они светятся в темноте,вспыхивают от каждого безумно возбуждающего движения твоего тела.
Ты страстен, восторг - откинуться в твоих объятиях, и чтобы смешались неба и земля. Твои губы жадные, жаркие...долго ждал, Князь? Жалел хоть на мгновенье, что тогда оставил свою телесную оболочку? Не задержался еще хоть на часок?
Мой язык - длинный горячий сплетается с твоим, ползет, проникает в твой рот, раздваивается... растраивается, ласкает небо, скользит по деснам над зубами. Я меняю гравитацию... и вот уже я нависаю над тобой, обнимаю крепко... не упади... под твоими ногами пол, но он больше не внизу...
Князь
У бездны нет запретов и пространства, и поцелуй, как будто мы попали в невесомость. давайте же летать, Амалей. Без крыльев... Без страховки... Изменчиво менясь на глазах. Змеею становлюсь и обвиваю тело, скручиваю ноги, проникаю между ними, под складки ткани, ползу все выше, трусь изнуряющей похотью, Конец хвоста обвивает член, ласкает, скользит, заставляет его становится твердым, горячим...
- Хоть кверху ногами, Амалей, - переворачиваюсь в воздухе, веду языком по груди прямо вниз по квадратикам живота, проникаю руками под пояс. Играю пространством и своим телом, гибко танцующим змеей вокруг - везде. Ласкаю даже пятки нежностью своей.
- Черничный мой, черника из черник... - расстегиваю пояс, И юбка летит вниз, а губы мои находят такое дивное совершенство демонической плоти, облизывают головку.
Тьма... Тьма нас кружит все глубже. Молнии взрываются вспышками все чаще... Гром грозы. Мы в самом эпицентре.
Амалей
О бездна, что ж ты делаешь? Облизываю губы беспрестанно... и да, не зря одел я юбку, ох не зря... Как это горячо и сладко, жидкое пламя стекает вниз живота... усмехаюсь, то сжимаю твой хвост бедрами, то раздвигаю ноги шире. Глупые ограничения человеческого тела... о, как я люблю вот так... похотью мрака... Я знал, Князь, зачем к тебе прийти... Откидываюсь назад, перегибаюсь в талии... это мое тело тоже лишь создание мрака и нет ограничений... сейчас, когда разбиты льда оковы... А ты уже ползешь по мне... все ниже... твой язык... мне кажется, что у тебя их тысячи... теперь я знаю еще один секрет, Князь, мне было интересно, чем же ты так держишь своих сумасбродных лордов? Я хотел попробовать твоей горькой мяты... но ты дашь мне больше... спасибо тебе, Князь... но только вот сейчас мне мало! Нетерпеливо рычу... мну пальцами твое изменчивое, скользящее по моей коже тело... еще, Князь, этого мало... толкаю бедра вверх, хочу забиться глубже в твой рот, что так славно сейчас старается доставить мне удовольствие.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |