- Может, мне тоже лучше вернуться? – печально спросила Лили, но Гарри уловил в ее вопросе провокационную нотку.
Девушка изучала лицо Снейпа, будто ответ был необходим ей, как воздух. Или она ждала еще чего-то.
«Ну, скажи, что мне лучше вернуться. Или скажи... Скажи же наконец, что я нужна тебе!»
Молодой человек тоже уставился на Снейпа. Тот же молчал, став жалким и похожим на плохо выучившего урок школьника. Несколько раз он облизнул губы, будто готовясь ответить, но не решался, и теперь он действительно заслуживал, чтобы выкрикнуть ему, как это когда-то сделал Гарри, «Трус!», потому что и Лили, и ее будущему сыну было совершенно очевидно, что он не в силах сказать несколько честных и так необходимых сейчас слов.
По лицу девушки пробежала судорога, будто она было готова расплакаться, но она взяла себя в руки и решительно шагнула к Снейпу. Тот беспомощно дернулся, черные глаза распахнулись испуганно и жадно, но он остался на месте. Лили подошла к нему близко- близко, подняла руку и коснулась щеки. Даже со стороны было заметно, что слизеринец весь дрожит, как лист, вот-вот готовый сорваться с ветки от порыва осеннего ветра. И снова смешанная с раздражением жалость охватила Гарри к этому нелепому человеку. Он вспомнил себя с Чжоу, но ведь тогда ему было меньше лет... «Нет, тебе столько же было», - напомнил ему ехидный голосок в голове.
Лили приподнялась на цыпочках, и Гарри почувствовал смущение, понимая, что ему бы следовало отвернуться, но вместо этого жадно всматривался в лицо единственного из двоих, кого ему было хорошо видно.
Щеки слизеринца пылали, он с выражением священного восторга и муки прикрыл ставшие мутными и теплыми глаза, потом склонил голову ниже, отвечая на поцелуй. Гарри видел, как взлетели его руки и, после секундного колебания, сомкнулись у девушки на талии. Сначала неуверенно он провел ладонями по ее спине, а потом стал прижимать ее к себя так, словно хотел с ней слиться воедино.
«Надеюсь, это скоро закончится», - в смятении думал Гарри, гоня от себя навязчивое побуждение провалиться куда-нибудь, потому что боялся снова «выпасть» из воспоминания. До его слуха донесся чей-то откровенный стон, от которого кровь забурлила в жилах – слишком хорошо ему был знаком этот звук, издаваемый молодыми людьми, полными сил и сгорающими от желания. Когда же темнота окружила Гарри, он был ей почти благодарен.
Но в этот раз он, преодолевая головную боль, давление, сжимавшее его со всех сторон, и плохо поддающуюся контролю панику - решительно двинулся вперед, продираясь сквозь абсолютную тьму. И был вознагражден.
Когда наконец он почувствовал во всем теле легкость, то с удовлетворением заметил, что все еще находится в Хогвартсе, только потолок был непривычно низок. Гарри огляделся.
Теперь он присутствовал на уроке, похоже Защиты, суда по обстановке в аудитории.
Он пробежался взглядом по спинам учеников и без труда узнал в двух из них, сидящих рядом, отца и Сириуса. Со смешанными чувствами он приблизился к ним и стал напротив, слившись с впереди сидящими. Он не испытывал восторга, как когда-то, увидев их впервые, когда воспринимал их, как ровесников. Теперь он смотрел на обоих со щемящей нежностью, давно простив им их несовершенство и просто наслаждаясь возможностью любоваться беззаботными улыбками на их лицах. Джеймс что-то нашептывал на ухо Сириусу. Гарри поднял голову, всматриваясь в глубину класса, и разглядел задумчиво и хмуро уставившегося в книгу Ремуса. Питер сидел рядом с ним, беспокойно блуждая взглядом по сторонам, будто от скуки. Молодой человек услышал приглушенный смех и с неприятным предчувствием посмотрел вниз, опасаясь, что дорогие его сердцу люди снова задумали какую-нибудь «шалость». Но те и не думали ни о чем подобном, а из обрывков фраз, которые Гарри смог расслышать, он понял, что они лишь обсуждают квиддич. Мистер Уизли усмехнулся, со снисходительным осуждением. Конечно, отца больше всего интересуют собственные победы, а со своим единственным поражением он вскоре справится. Кстати, о поражениях... Где же мама? Тут Джеймс, воспользовавшись тем, что Сириус, душераздирающе вздохнув, вернул внимание параграфу, бросил жадный взгляд через ряд. И Гарри, мысленно поблагодарив его за эту подсказку, направился к парте Лили.
Девушка вела себя странно. Она делала вид, что внимательно читает учебник, сама же постоянно переводила взгляд себе на колени, где вытанцовывало черное в позолоте перо. Она выглядела встревоженной и явно старалась следить за появлявшимися на страничках в клеточку строчками. «Так, а где профессор?» - деловито спросил себя Гарри и с недоумением отметил, что больше чем кого-либо он хочет видеть именно его.
Но Снейп тут же обнаружил себя, зашипев себе что-то под нос, и мистер Уизли подпрыгнул, потому что выяснил, что он как раз сидел у слизеринца на спине. Молодой человек прошел еще немного вперед и стал теперь разглядывать будущего зельевара, который проделывал те же манипуляции, что и мама. Зашипел же он, потому что пергамент кончился, и ему пришлось в спешном порядке, воровато оглядываясь, лезть в сумку за новым. До слуха Гарри донесся смешок. Он был не очень удивлен, заметив, что это Джеймс толкает локтем Сириуса, и оба тихо помирают со смеху, наблюдая за суетящимся одноклассником, который действительно выглядел презабавно, пытаясь незаметно дотянуться до уползающей от него в их сторону сумки.
«Придурки!» - в сердцах пробормотал Гарри.
- Итак, - раздался у него за спиной очень низкий хрипловатый голос.
Гарри вздрогнул и обернулся. Перед классом в театральной позе стоял невысокий кривоногий человечек с возбужденно блестевшими глазами.
- Итак, вы закончили с теорией, я так полагаю, и готовы продемонстрировать на практике то, что вы вынесли из сухих строк учебника.
Класс дружно одобрительно загудел, Лили и Снейп тревожно переглянулись, а парочка мародеров оставила сумку Снейпа в покое. Чем тот и воспользовался, притянув ее заклинанием к себе и с облегченным выражением доставая оттуда новый лист пергамента.
Гарри с грустной улыбкой наблюдал, как Снейп старательно приготавливает свои нехитрые приспособления, чтобы продолжить слежку.
Идея, преследовавшая его почти с самого начала, как он стал погружаться в чужие воспоминания, сейчас оформилась, и ему уже самому не казалась странной. «А что если бы... Если бы действительно ты не трусил, Снейп? Тогда все было бы иначе... Меня бы не было, или я был бы другим, и ты тоже... Или ты смог каким-то чудом что-то передать мне, поэтому Дэниел рисует тебя. Может быть такое? Может ли мамина любовь сыграть со всеми нами такую шутку? Незаметно взять какую-то частичку тебя и передать это мне? Или я схожу с ума от всех этих неожиданных и странных воспоминаний?»
- Я думаю, Северус хочет нам продемонстрировать своего Патронуса, - нехорошим тоном объявил тем временем Креспель.
Он приблизился к Снейпу, и Гарри подумалось, что этот мистер похож на карикатуру самого Снейпа, только взрослого. Он был таким, каким виделся маленькому Поттеру его учитель зельеварения. Крючконосый, неприятный тип, наслаждающийся смущением и замешательством своих учеников, в данном случае самогО незадачливого слизеринца.
Но в отличие от Гарри Снейп быстро взял себя в руки и очень вежливо произнес:
- Да, сэр. Как скажете.
Гарри насмешливо закатил к потолку глаза. «Сама безобидность, конспиратор несчастный».
- Прекрасно, мистер Снейп. Пройдите к доске. Вот так. Класс, тишина! Ну-с, мы все ждем.
В абсолютном безмолвии Северус вытянул руку с палочкой вперед, смешно тряхнул головой, инстинктивно скрывая лицо за неопрятными прядями от любопытных и в большинстве своем недоброжелательных взоров одноклассников, и пронзительным мальчишеским голосом выкрикнул:
- Expecto Patronus!
Из кончика его палочки тут же вырвалось облачко, которое быстро стало принимать очертания белой птицы, как решил поначалу Гарри. Но потом он понял, что это великолепный Пегас, легко опустившийся на серебряные копыта между рядами. Гарри не единственный был поражен, узрев ТАКОГО Патронуса в исполнении Снейпа, и отошел от шока только, когда увидел лица Сириуса и Джеймса. Те даже не смеялись, а с ошарашенным видом пялились на дивное животное.
- Очень хорошо, мистер Снейп, - насмешливо пропел голос Креспеля.
- Ну-с, кто у нас следующий... Желает поразить наше воображение?
Гарри, ухмыляясь, вновь посмотрел на отца и крестного, ожидая, что те сейчас начнут возбужденно обсуждать произошедшее, но с удивлением заметил, что у них, как и у остальных учащихся, был такой вид, будто ничего не случилось. На интереснейшем уроке ребята сидели с будничными скучными лицами и теперь только механически выходили один за другим к доске, демонстрируя своих, большей частью, не очень удачных Патронусов.
Мистер Креспель же совсем потерял интерес к уроку. Он с азартно блестевшими глазами что-то искал у себя в портфеле, который он вытащил из ящика в столе, полагая, что и до него ни у кого нет дела. Только в этом он ошибался. Кроме Гарри за ним следили Лили и Снейп. У них единственных были осмысленные лица, и оба выглядели очень взволнованными.
Мистер Креспель тем временем с безумно загоревшимися глазами извлек нечто, замерцавшее на его темной ладони, на свет и с мерзейшей улыбочкой обратился к Лили:
- Теперь мисс Эванс. Иди сюда, моя славная девочка, - сладким отвратительным голосом предложил он.
Лили встала дрожащая и бледная. Она бросила на Снейпа жалобный взгляд и направилась к доске. Но тут же ее лицо стало таким же равнодушным, как и у остальных одноклассников.
- Вот так, моя очаровательная мисс. Мы все ждем с нетерпением.
Гарри с ужасом увидел, как профессор, вытянув руку, жадным взглядом наблюдает за действиями Лили. Та же, бессмысленно улыбаясь, уже четко произносила:
- Expecto Patronus!
Зеленоглазая уютная кошечка почти сразу обрела свои очертания, шагнув из легкого светлого облачка, и доверчиво направилась к мистеру Креспелю, который склонился, ожидая ее приближения с каким-то прозрачным камнем в руке.
Гарри понимал, что если мамин Патронус, несущий ее магию, попадет в лапы Креспеля, с ней произойдет то же, что и с предыдущими жертвами этого мага. Он с отчаянной надеждой посмотрел на Снейпа, мысленно умоляя его сделать хоть что-нибудь, хотя и помнил, что мама до последнего мгновения своей короткой жизни оставалась ведьмой... Или нет? Теперь он уже ни в чем не был уверен.
Но тут путь беззаботной киске преградила белая тень, и Гарри снова увидел белоснежного Пегаса Снейпа.
- Нет! – взвыл мистер Креспель, отдергивая руку, но было поздно – крылатый Патронус толкнул копытом камень.
Потом стало происходить что-то жуткое. Прекрасное создание затягивалось камнем, как в водоворот, отчаянно пытаясь выбраться и бросая в сторону Снейпа умоляющие взгляды. Лили равнодушно наблюдала за всей этой сценой, а слизеринец, не двигаясь с места и закрыв глаза, в аудитории, наполненной одноклассниками... беззвучно плакал. И никто кроме Гарри не видел этих горьких бесполезных слез, стекавших по худым щекам, и бледных дрожащих губ.
Гарри подошел к нему, горя желанием обнять, не замечая, что сам близок к тому, чтобы разрыдаться. Ему казалось, что он сейчас сойдет с ума от жалобных звуков, издаваемых гибнущим навсегда Патронусом Снейпа, и от непрекращающегося воя мистера Креспеля.
Тут двери распахнулись, в аудиторию вбежал Дамблдор, но у мистера Уизли уже не было сил сражаться с вновь охватившей его слепой черной пеленой. Он понимал, что возвращается домой, но не сделал и попытки, чтобы воспротивиться этому.
Глава 7.
- Гарри, что с тобой происходит последнее время? - обеспокоено спрашивала его Джинни как-то за ужином, пока большая ложка шустро раскладывала по трем тарелкам овощное рагу.
- Со мной? Все в порядке, дорогая. Много работы. Ты помнишь, я предлагал внедрить некоторые маггловские изобретения в быт магических семейств, - с несколько рассеянным видом начал объяснять Гарри. - Естественно, их надо доработать, приспособить. Представь, как было бы здорово, если бы у нас появился телевизор или мобильные Пегасы...
- Прости... Мобильные - кто?
Дэниел неожиданно вскочил с места и побежал к себе в детскую. Оба родителя, очнувшись каждый от своих мыслей, с недоумением посмотрели ребенку вслед. Однако мальчик быстро вернулся, размахивая очередным листком пергамента. Джинни улыбнулась сыну и, опережая Гарри, забрала рисунок себе. Супругу осталось только настороженно следить за ее лицом. Последнее время Гарри стал очень внимательно изучать работы Дэниела, при этом становился день ото дня мрачнее, и Джинни уже всерьез начала за него беспокоится, но, увы, пока ей не удалось вытянуть из мужа причину его все ухудшающегося настроения.
- Что там? – нетерпеливо спросил Гарри спустя минуту. Его голос прозвучал очень встревожено, потому что Джинни то улыбалась, то хмурилась.
- Все в порядке, милый. Просто куда-то пропал наш загадочный человечек. Смотри, зато какое чудо нарисовал Дэниел!
И это действительно было чудо. На Гарри печальными влажными глазами смотрел великолепный белоснежный Пегас с серебряными копытами.
- Гарри, что с тобой? Ты так побледнел!
- Прекрасный рисунок, Дэниел. Кто это? – вымучено улыбнувшись, обратился мистер Уизли к ребенку.
- Защитник. Он приходит ко мне во сне, и все злые духи убегают. Мне показал его Снивеллус.
- Но у него же есть еще какое-нибудь имя. Почему ты всегда называешь его... так? – тем же ровным деланно невозмутимым тоном спрашивал Гарри.
- Не знаю, - пожал Дэниел плечами. – Он никогда не говорил, как его зовут, но если хочешь, я его спрошу.
- Он всегда отвечает на твои вопросы?
Но Дэниел только равнодушно кивнул овощному рагу и зачерпнул новую порцию. Судя по его розовым раздувающимся щечкам, и аппетит и настроение у мальчишки сегодня были отменными.
Молодой человек молча вернул жене рисунок и поднялся из-за стола.
- Гарри, куда ты? А как же рагу? Ты не съел и половины.
- У меня голова разболелась. Пойду спать, извини, дорогая. Я действительно устал сегодня.
- Да, конечно, - печально отозвалась Джинни и долго еще после ухода мужа грустно изучала рисунок, тщетно пытаясь понять, как столь восхитительное создание могло его расстроить.
Оказавшись в своей спальне Гарри ничком повалился на кровать. За эту неделю он успел увидеть с десяток иллюстраций к воспоминаниям мамы. Было совершенно очевидно, что его собственный сын как-то связан с бывшим профессором, потому что картинки отражали именно эмоции слизеринца. И еще, он знал, что остались две странички, на которых должно было быть запечатлено окончание этой истории, но до сих пор у него не хватило духу вновь стать свидетелем того, что ему не под силу изменить.
Однако Гарри не терял времени даром. Позавчера он добился разрешения посетить огромный архив, где ознакомился со многими газетными выпусками за последнее столетие, включая даже малоизвестные издания с очень коротенькой жизнью. И именно в одной из таких газетенок с пафосным названием «Хрустальное око пророка» он нашел небольшую заметку о том, что в Хогвартсе было раскрыто и предотвращено серьезнейшее преступление. Некий мистер Креспель, учитель Защиты, в результате вовремя принятых мер по спасению учащихся был признан невменяемым и отправлен в госпиталь св. Мунго. В его ладони нашли потемневший камень кровавого оттенка. Специалисты признали в нем очень редкую и считавшуюся утерянной разновидность древних эльфийских самоцветов, предназначенных, для сохранения чудесных свойств былой легендарной эпохи. По утверждению директора Дамблдора мистер Креспель при помощи этого камня вытягивал магическую энергию у магглорожденных волшебников, считая, что он таким образом возвращает ее обратно, в тот мир, из которого она, якобы, была ими позаимствована. Однако плохо отдающий себе отчет в собственных действиях безумец не уследил, как в глубину таинственного древнего камня попала частичка магической энергии волшебника полукровного происхождения, что оказалось губительным и для кристалла, и для слабой психики горе-экспериментатора... Сразу после этой статьи газета была закрыта, хотя Гарри пришел к выводу, что редактор действительно стремился правдиво освещать имевшие место события, что, похоже, несмотря на несколько легкомысленный подбор большинства заметок, оказалось неугодным министерству.
Гарри притянул к себе тетрадку и раскрыл ее на той странице, где Северус прощался со своим Патронусом. Сделать это было не сложно, так как страница выглядела неровной, будто кто-то поливал ее слезами... Молодой человек не мог припомнить, чтобы действительно плакал, да и давно он потерял эту способность, говоря по правде, поэтому, скорее всего, это были слезы его мамы, которая впоследствии перечитывала записанное Малфоевским пером. Как же она отреагировала на жертву Снейпа? Простил ли он ей эту потерю? Не потребовал ли чего-нибудь взамен? «Что ж, смелее, Поттер!», - приказал самому себе Гарри, не замечая, что назвал себя уже несуществующим именем, и привычно заскользил пальцами по новой странице.
Он увидел молодую женщину, которая, закутавшись в теплый платок, сидела у окна расписанного ледяными узорами. В комнате уютно потрескивал камин, а тени беззаботно раскачивались, послушные ритму, задаваемому пламенем. На коленях у Лили – сегодня очень печальной, но как всегда прехорошенькой в огненном ореоле темно-каштановых волос - лежала уже знакомая тетрадь. Мама водила пером по строчкам, но те с секундной задержкой исчезали, как бы впитываясь в поверхность.
Лили с неудовольствием наблюдала за пропадающими буквами, будто это явление ее не только не забавляло, но даже расстраивало.
«Подумать только, еще неделю назад я думала, что счастлива...» - выводило простое серое перышко недолговечные слова. – «Мне хорошо и надежно с Джеймсом. С каждым днем мы становимся все ближе друг другу, опровергая глупые теории, что, мол, постепенно любовь угасает. А через семь месяцев у нас появится малыш... Казалось бы, что еще нужно скромной земной женщине, чтобы не роптать на судьбу?
И надо же мне было, разбирая ненужные старые вещи, найти позабытый детский дневник, которому единственному я доверила историю своей позабытой любви. Мне было странно читать о собственных чувствах к Снейпу, тем более теперь с высоты моих лет, я ясно вижу, что была влюблена в него еще тогда, когда мы были совсем еще детьми. Во мне росло раздражение на себя, на свою наивность, и я уже решила выбросить дневник глупой десятилетней девочки, как вдруг почувствовала, что меня будто куда-то затягивает... И каково же было мое удивление, когда я увидела себя со стороны. Это было похоже на мой опыт общения с Думосборами. Видимо, в результате выброса некой сильнейшей энергии большая часть записей стала невидимой, сплетясь в цепочку воспоминаний.
Я бродила по уже прожитой мною жизни, с болью наблюдая за собой и за... Снейпом. Но мое прошлое чувство к нему вопреки всякой логике оживало и крепло, вытесняя те эмоции, которыми я, казалось, была полна, пока не попала в эту ловушку, подстроенную собственными руками. Я осознавала, что предаю Джеймса, но шла и шла вперед, пораженная тем, как многого я оказывается не помню, и как неправильно понимала, то, что обрывочно сохранилось в памяти. Я открывала нас обоих заново, и он приближался ко мне, как прежде заслоняя всех остальных. Да, он вновь околдовал меня своими печальными и насмешливыми глазами, а ведь я думала, что избавилась от наваждения, именуемого Северус Снейп. Самый нелепый, самый зловещий, самый язвительный и самый притягательный для меня маг во всей магической вселенной. Тот, который первый открыл мне мою тайну и протянул мне руку, кто дал мне знать, что я не одна.
Однако самое тяжелое открытие ждало меня впереди...
Ах, Северус! Почему же ты молчал? Почему не сунул мне под нос тетрадь, не бросил мне ее в лицо! Ты принес мне в жертву частичку собственной магии, только чтобы сохранить всю мою, а потом... потом ты отдалился от меня, а я смела бросать на тебя холодные презрительные взгляды, когда замечала с какой тоской ты смотришь на нас с Джеймсом. Я видела, что ты страдаешь, но я устала постоянно бороться за тебя, всегда первой делать шаг навстречу, и ждала, когда ты сам придешь ко мне, переступив наконец через свою невыносимую гордыню.
Только теперь я знаю, что произошло на том роковом уроке Защиты. Тогда же я пришла в себя в больничном крыле, у моей кровати сидел Джеймс - такой встревоженный и милый. А тебя нигде не было, ты будто избегал меня. Я же, злясь на тебя, забросила тетрадь подальше.
Теперь все в моей жизни кажется мне роковой ошибкой. Да, Джеймс любит меня и всегда любил, но он и без меня устоял бы в этой жизни на ногах, смог бы стать счастливым, не со мной, так с другой. Ты же нуждался во мне, и теперь мне кажется, что потому я так любила твои глаза, что через них твоя гордая душа просила меня помочь, вести тебя по жизни, так как блестящему твоему уму не всегда по силам отличать белое от черного. Ты пожертвовал мне собственного Патронуса, я же отвернулась от тебя, предоставив самому разбираться с собственной судьбой. И ты разобрался... Безобразно, бессмысленно ее исковеркав.
Стекло, на котором мороз рисовал все новые узоры, глухо звякнуло. Лили осторожно отложила дневник, переместив его на низкий столик и не замечая, как черное с позолотой перо ожило и осторожно поползло к чистым страницам, хищно нацелив на них чернильный острый кончик.
Лили выглянула на улицу и отпрянула назад. Так в полнейшей растерянности и испуге она стояла какое-то время, но потом побежала к двери. Гарри подошел к окну и успел увидеть, как в свете фонаря мелькнул подол черного плаща. Его сердце тревожно екнуло.
- Северус! Ты?.. Зачем ты пришел?.. Я не думала, что увижу тебя еще хотя бы раз! - восклицал голос матери в прихожей. Ответов Гарри не слышал, только какой-то неопределенный шорох и неразборчивое бормотание. Но тут дверь распахнулась, и в комнатку вошел... Северус Снейп. Гарри побледнел, внимательно разглядывая бывшего профессора, который не был похож ни на грозного, но вполне будничного (возможно просто потому что они к нему привыкли) декана Слизерина, ни на мрачноватого, но по своему очень трогательного юношу, к которому Гарри даже стал привязываться, просматривая мамины воспоминания.
В мокром от таявшего снега плаще прямо перед ним стоял настоящий Пожиратель Смерти, но парадоксальным образом он показался Гарри очень... нет, не красивым, а скорее запоминающимся, ярким. Во всяком случае, он сам бы не отказался от такой внешности – в определенные моменты его жизни, это, пожалуй, не повредило бы. С таким человеком даже министр Скримджер не позволил бы себе фамильярного снисходительного тона. «Точно, не позволил бы. Он просто, не долго думая, велел бы запустить в него Авадой!», - охладил свой неуместный восторг Гарри.
Однако мама была и моложе, и по многим причинам уязвимее для неожиданного зловещего обаяния Снейпа. Она осматривала его с жадным интересом, который ей плохо удавалась скрыть.
Очень высокий – выше Гарри, и даже выше, чем мистер Уизли помнил его по школе... Видимо, слуги Лорда отдавали предпочтение сапогам на высоком каблуке, а может, дело было в необычайной даже для Снейпа худобе. Черные глаза, казалось, излучали собственный свет, возможно, такая иллюзия создавалась из-за того, что они были влажными, как бывает от сильнейшего волнения или при болезненном состоянии. Однако кожа поражала не только бледностью, но и чистотой, а черные волосы шелковой волной струились по плечам. «Видимо, его научили следить за собой. Мыть там голову, стирать подштанники...» - безуспешно пытался развлечь себя Гарри. Однако сердце бешено колотилось в груди. Он догадывался, о чем пойдет речь.
- Ты не боишься, что сейчас сюда придет Джеймс, - спрашивала Лили, после того как они успели обменяться любезностями, а на самом деле завуалированными упреками. - Зачем ты пришел, подвергая себя такой опасности?
- Опасности? – насмешливо переспросил Снейп. – Не хочу обижать твоего драгоценного супруга, но я уверен, что, заявившись сюда, большей опасности подвергнется он.
- Как самоуверенно с твоей стороны, Снейп! Ты считаешь, что сможешь справиться с аврором, сумевшим собственноручно обезвредить с дюжину самых известных Пожирателей смерти?
Северус насмешливо выслушал ее тираду. Но, судя по обрывкам мыслей, которые Гарри удавалось разобрать, мама действительно разрывалась между радостью от возможности видеть этого человека и страхом за него.
- Известных, не всегда лучших... – медленно проговорил Пожиратель, безжалостно глядя прямо в зеленые глаза. - Джеймс не придет сегодня ночью, мы оба это знаем. Зачем же напрасно сотрясать воздух? А пришел я вот по какой причине...
Тут Снейп замолчал, видимо подбирая слова, и показался Гарри немного смущенным. Лили тоже это заметила. Она вопросительно приподняла бровь, внимательно вглядываясь в лицо бывшего однокурсника.
- Видишь ли, Лили, - вновь заговорил Снейп, все больше запинаясь. - Хммм... Скажи... семейство Поттеров, случайно, не ожидает... Хммм, пополнения?
- Мне кажется это не твое дело, Сев... Снейп, - слегка вспыхнув, заявила Лили.
Некоторое время они обменивались колючими взглядами, будто вели безмолвную дуэль, но в результате Снейп первым отвел глаза, сделавшись очень похожим на свою юную безобидную версию.
- Мне важно это знать, - признался слизеринец.
- Может, ты тогда объяснишь причину?
Гарри увидел, как длинные пальцы вцепились в подлокотники кресла, и по-прежнему избегая глаз молодой ведьмы, Снейп медленно произнес:
- Я совершил серьезную ошибку Лили...
Тут он замолчал, собираясь с силами, чем и воспользовалась мама, насмешливо заметив:
- Верно, и даже не одну.
- Лили, я должен знать срок... твоей беременности, если она имеет место быть. Это без преувеличения вопрос жизни и смерти.
- Чьей, Северус?
- Твоей. То есть вашей.
Мама нахмурилась, вновь пристально изучая Пожирателя смерти, заметно теряющего в результате этого осмотра всю свою грозность.
- Что ты еще натворил, помимо того, что позволил изуродовать себя меткой? И при чем здесь я?
- Лили... Я подслушал одно пророчество. Понимаешь, когда я... рассказывал о нем Темному Лорду, я и предположить не мог, что оно коснется тебя. А потом я узнал о твоей свадьбе и тогда... Я понял, что мог подписать тебе смертный приговор.
- Северус, я ничего не понимаю. Что за пророчество? При чем здесь моя свадьба?
- В пророчестве сказано, что ребенок, рожденный в июле следующего года победит Темного Лорда, а родится он от тех, кто трижды нарушал планы повелителя. И если все сопоставить... Просто скажи мне... Ведь ты... не ждешь ребенка?
Снейп наконец нашел в себе силы снова посмотреть молодой женщине в прямо в глаза.
Но Лили молчала, продолжая со странным выражением разглядывать бывшего однокурсника. Щеки того лишились неестественной холодной бледности и покрылись неровными розовыми пятнами. Было очевидно, что он страдает от ее безжалостного взгляда, и, как избавления от пытки, дожидается ответа, но она не торопилась облегчать его участь.
- А если бы речь шла о незнакомой тебе женщине и ее ребенке, то ты бы спокойно жил дальше, зная, что из-за твоего донесения ее убьют? Подумаешь, одной магглой меньше... У нас же другая сущность. Как раздавить насекомое, верно?
- Лили, уже поздно корить меня за мои моральные принципы! Для меня все кончилось! – закричал вдруг Снейп, придвигая к ней лицо, в этот миг такое же безобразное, каким оно запомнилось Гарри по урокам зельеварения. – Просто скажи, да или нет! Об остальном я позабочусь!
- Не кричи, - спокойно сказала Лили, медленно поднимаясь.
Гарри с недоумением смотрел на маму. Теперь он верил, что она могла силой своей Любви защитить его от Волдеморта и, по сути, победить Темного мага. Она перестала казаться хрупкой, миловидной молодой женщиной. Теперь она, гордо выпрямившись, стояла перед Снейпом, похожим на заблудившегося ребенка и не смеющим сдвинуться с места. Было очевидно, что он с трудом узнает ту, которую привык защищать, которую всегда считал слабее себя. И он явно по-другому представлял их встречу.
Что же касается самой Лили, то те мысли, которые Гарри удалось разобрать, сначала показались молодому человеку случайными, потом безумными, а потом ему оставалось только, сжав кулаки, усилием воли заставить себя не покинуть воспоминание, решив все разузнать до конца.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |