О том, что мы встречаемся, никто не знает. Он умеет устроить так, что подруги и родители уверены, будто я от них и не отлучалась.
Мне интересно с ним и... весело. Это необычно, учитывая, что он и со мной угрюмый, но он умеет шутить. По-своему. В кафе-мороженице он с невозмутимым видом наколдовывает самым вредным официанткам огромные чепцы, а двум нашим одноклассницам, которые нас в этом кафе как-то увидели и стали дразнить «женихом и невестой», отрастил огромные уши. Те, хихикая, посмотрели друг на друга и устроили такой визг, что нам пришлось срочно бежать, чтобы не оглохнуть. Когда мы отсмеялись, я стала допытываться, пройдет ли у них это. Он уверил, что пройдет, и я с облегчением увидела их на следующий день совершенно нормальными, а Северус пропал на неделю. Говорил потом, что у него были какие-то проблемы, которыми он, впрочем, не пожелал со мной делиться.
Так мы встречаемся почти каждый день за исключением тех случаев, когда к нему в гости приходит белобрысый взрослый парень. То, что он тоже маг, я поняла сразу. Он очень странно одевается, как на картинках в книжках, которые я читала, но не это главное. Его, как и Северуса, выдает странный взгляд, будто он смотрит сквозь тебя и еще... От него идет какая-то сила. Понимаю, звучит глупо, но я не знаю, как это описать. Ну, будто воздух вокруг него вибрирует. Вот с этим типом Северус мне запрещает встречаться даже взглядом и не объясняет причины.
***
У меня сегодня случилось сразу два события. Одно замечательное – прилетела настоящая живая сова! И принесла письмо. Что тут началось дома! Ну, в общем... Все хорошо. Только мама почему-то плакала, а папа убежал на чердак успокаивать Петунью.
Я была бы сегодня счастлива, если бы не виделась вечером с Северусом. Не знаю, что на меня нашло, но когда я увидела, что он радуется вместе со мной, он показался мне таким... милым. Я никогда не видела до этого, как он улыбается. Не кривится, как обычно, а именно улыбается. Он стал похож не на колдуна или там, мага, а на волшебника, принца из сказок и я... Я поцеловала его. Дура! Всего лишь в щеку, просто потому что мне было так хорошо с ним в тот вечер, потому что только он по-настоящему понимал, что для меня значит эта белоснежная сова, влетевшая в окно с конвертом, привязанным к лапке. Но он стал, как каменный, едва я прикоснулась к нему губами.
«Никогда больше не делай так, Эванс», - ледяным тоном заявил мне он. Мне показалось, что все вокруг нас стало серым и мертвым только от звука его голоса.
«Почему?» - спросила я сердито и отчаянно.
«Между нами не может быть ничего общего, Эванс. И запомни. В школе не подходи ко мне. Никто не должен знать, что мы друг друга знаем».
Мне захотелось его ударить тогда, но я только развернулась и побежала от него прочь. Мне вслед раздался его крик: «Эванс! Постой! Лили!»
Я остановилась, как вкопанная только, когда услышала, что он впервые, да, впервые, назвал меня по имени.
Он сам подбежал ко мне, как-то виновато заглянул в глаза и забормотал что-то непонятное:
«Мы все равно будем встречаться, я тебе обещаю. Я никому не дам тебя в обиду. Только не станем никому рассказывать... Лили! Да послушай же ты!»
Но я уже бежала от него, обещая себе, что даже близко не подойду к нему больше, даже если он постоянно будет попадаться мне на глаза в загадочном Хогвардсе. Да и зачем он мне? Если я правильно понимаю, эта чудесная школа будет битком набита волшебниками. Не все же они такие самовлюбленные снобы, как Снейп и этот его белобрысый приятель...»
Глава 4.
Гарри поймал себя на том, что уже достаточно долго и бессмысленно перечитывает последнюю строчку. Он поднял глаза и прижался затылком к мягкому ворсу ковра. Состояние, в котором он находился, было странным. Больше всего подошло бы определение – «будто пыльным мешком по голове ударили». «Снейп и мама дружили в детстве... Вернее мама с ним дружила, а этот... уже тогда проявил свою... свою слизеринскую сущность. Он и общался-то с ней по принципу «на безрыбье и рак – рыба». Бедная наивная девочка... Нашла себе приятеля. Мерлин мой, как же мало я о ней знаю. Говоря откровенно – не знаю ничего».
Гарри тяжело вздохнул и снова раскрыл тетрадку. Теперь он смог немного определиться с собственными ощущениями. Ему было невыносимо тоскливо - так, что заныло сердце. И еще почему-то тревожно. Будто что-то пропустил, не понял в немудреных записях десятилетней девочки. Подумать только... ровесницы его маленького Дэниела.
Хотя, почему он так расстраивается? Ничего сверхъестественного он так и не узнал. И почему раньше не приходила в голову эта простая мысль, что они могли быть знакомы в своем маггловском детстве? Снейп любил говорить гадости о Джеймсе Поттере, но никогда ни одного оскорбительного слова не было сказано в адрес Лили. Почему это не показалось ему, Гарри, странным? Снейп слизеринец, и пусть выяснилось, что он до конца был на стороне Дамблдора, - несколько оригинальным образом, надо заметить... Но он мог бы сказать что-нибудь вроде «твоя мать была невыносимая всезнайка...» или «так же задирала нос, как и твой отец...» Но нет. Ни звука, ни намека. Будто Лили Эванс жила на другой планете, пока Снейп учился в школе. А Слагхорн ее хвалил за успехи в зельеделии. Неужели Снейпа не раздражала грязнокровка, посмевшая превзойти его в любимейшем предмете? Или... Может ли быть такое, что своими достижениями она обязана той же некогда загадочной личности, что и сам Гарри, а именно Принцу-полукровке?
От этой мысли Гарри стало совсем тошно. Он резко встал и поплелся на кухню, чтобы принять успокоительного. И снотворного. Уснуть и забыть вообще обо всем, что узнал. Но рука, будто обрела собственную волю, и, не отдавая хозяину отчета, прихватила тетрадку с собой.
- Так, где тут у нас настойка белладонны. К черту. Помнится, у нас было пиво, - бормотал он, рассеянно заглядывая сначала в шкафчик, потом в холодильник.
«Никогда не подойду к нему больше!» - он почти услышал звонкий девчоночий голос, полный горечи и обиды. «Вот это верно. И нечего к нему подходить. Это ты правильно решила», - думал Гарри, разглядывая пузатую пивную кружку с запотевшими боками, но пальцы теребили тетрадь, будто надеялись, что хозяин позволит им вновь перелистывать исписанные детским почерком страницы, будто они рассчитывали найти там что-то еще, ускользнувшее от внимания.
В конце концов молодой человек сдался. Отпив хороший глоток пива и отодвинув кружку, он положил перед собой тетрадку. И только теперь заметил, что «Лили Эванс» выведено изящным взрослым почерком, заметно отличающимся от того, которым сделаны записи в самом дневнике. Зачем бы маме потребовалось хранить эту тетрадку, если она решила «не подходить к нему больше?» Да еще и подписывать ее спустя годы...
Перед глазами вновь замелькали желтоватые страницы. Оказалось, что дневник заполнен лишь на половину. Могло ли быть такое, что дальше записи велись невидимыми чернилами, как в некоторых запретных книгах? Гарри извлек из кармана палочку и прошептал несколько слов, которые помогли ему когда-то в похожем случае. Но ничего не произошло. Ничего. Молодой человек почти облегченно вздохнул и отпил еще пива. Кто знает, что бы ему еще пришлось прочитать, и хочет ли он это знать...
Мама и Снейп. «Мне не нужна помощь от мерзких грязнокровок!» «В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Снивеллус.»
Неужели это все, что они сказали друг другу за семь школьных лет?..
- Я хочу знать, - признался Гарри пустой странице в крупную клеточку, но провел по ней ладонью без всякой надежды.
Странно... Он будто почувствовал что-то. Тепло, схожее с дыханием. Гарри снова погладил листок пальцами - уже осмысленно - и зашептал:
- Я хочу знать, хочу, слышишь? Чтобы это ни было, но я должен знать, зачем ты хранила эту тетрадку. Покажи мне...
Его пальцы словно запутались в потоках воздуха, идущего от пустой страницы, и тут он услышал шепот. Тихий, завораживающий, будто произносимый не голосом человека, а его духом.
«Он должен быть у себя... Я давно не заходила к нему – не может же он на меня рассердиться...»
Гарри отдернул руку и нервно вцепился во влажные бока пивной кружки. Почему-то сразу стало очевидным, кто этот «он», который может рассердиться.
- Снейп, сволочь ты этакая. Если я что-нибудь узнаю, что мне не понравится, я тебя из-под земли достану, - возбужденно прошипел бывший Поттер, набрал полную грудь воздуха и снова потянулся к тетради.
Он прислушивался к голосу и упустил момент, когда уютная кухня куда-то пропала, а вместо ее низкого потолка над ним раскинулись высокие своды замка. «Хогвартс», - догадался Гарри.
Стройная девичья фигурка шла впереди него. Девушка, в которой по темно рыжим волосам - огненно-золотистыми в свете факелов - он узнал свою маму, беспокойно оглядывалась и продвигалась очень неуверенными шажками, будто ждала опасности позади себя и не рассчитывала на хорошую встречу там, куда направлялась.
«Как все-таки странно. Я уже четыре года общаюсь с волшебниками, но по-прежнему только его воспринимаю, как настоящего мага. Как так получается?» Ее мысли тревожили Гарри, но в них была явная насмешливо-веселая нотка, и само их звучание напоминало перезвон хрустальных колокольчиков, поэтому он не заметил и сам, как на его губах появилась улыбка и отразилась в зеленых глазах.
«Иногда мне все-таки кажется, что он рад меня видеть, только изо всех сил старается не показывать. Какой же он смешной, даже здесь, среди своих. Да уж, своих... Там был Джонни, тут Джеймс. Ах, Северус, зачем же ты дразнишь их? Неужели так трудно понять, что с ними тебе не справиться. В одиночку. А этот твой белобрысый покровитель, под чьей защитой ты сумел обзавестись недругами и среди слизеринцев, не желая прикусить язычок и научиться наконец помалкивать, закончил школу, оставив тебя самого разбираться с последствиями ваших сомнительных шуточек... Ума не приложу, почему я иду к тебе, рассчитывая на твою помощь? Ты же такой глупый, Северус, даром, что некоторые преподаватели в твоем присутствии боятся случайно что-нибудь перепутать или оговориться. Ты ведь ничего им не скажешь, но бедняжкам достаточно только посмотреть на твою физиономию и увидеть твою неподражаемую улыбку, так не приглянувшуюся мародерам...»
Услышав прозвище, которое сами себе присвоили отец и его компания, Гарри нахмурился и тут заметил, что они уже стоят у узкой двери в кладовку, видимо, Филча.
Лили осторожно, но с заметным усилием толкнула дверь, пробормотав себе что-то под нос, что Гарри в отличие от ее мыслей не расслышал, и они оказались внутри.
В небольшом помещении было тесновато из-за огромного количества хозяйственной утвари, вроде щеток, ведер и швабр, но довольно светло – сквозь единственное просторное окно лился белый солнечный свет. Посередине на каменном столе стоял котелок, чьи бока лизали язычки пламени. Над котелком вился сиреневый пар и сквозь него на юную ведьму с непонятным выражением взирал очень юный Снейп. Он был похож на того чахлого подростка, которым Гарри его помнил по подсмотренному воспоминанию, только выглядел более уверенным и почти совсем не сутулился. И еще... Молодому человеку показалось, что при появлении Лили черные глаза расширились и стали больше, но тут Снейп спросил:
- Эванс? Тебя никто не заметил? Я не ждал тебя сегодня.
И Гарри с раздражением узнал уже совершенно снейповский надменный голос, от которого у него на затылки встопорщились волоски.
- Нет, конечно. Я, кажется, ни разу не подводила тебя. Что ты делаешь?
Снейп усмехнулся.
- Глупейший вопрос, Эванс. Как видишь – не пляшу и даже не играю на скрипке. Попробуй угадать, чем же я занимаюсь, стоя с палочкой перед кипящим котлом.
- А ты умеешь играть на скрипке? – как ни в чем ни бывало, спросила девушка, совершенно проигнорировав ехидный тон однокурсника. При этом глаза ее весело заблестели.
Снейп же напротив, как показалось Гарри, слегка покраснел.
Гриффиндорец, которому от всей этой ситуации начало становиться весело, насмешливо подмигнул будущему профессору.
- Ты пришла, чтобы выяснить, какие у меня музыкальные таланты? - после некоторой паузы поинтересовался Снейп и очень характерно приподнял бровь, что заставило Гарри расплыться в невольной ухмылке.
«Мерлин мой! И я это... Это чудо боялся? Кого он тут хочет напугать своими гримасами?»
Лили похоже разделяла эмоции невидимого сына, потому что ее губы не покидала улыбка, лишь только она увидела слизеринца, но тут она слегка нахмурилась и серьезно ответила:
- Нет, Северус. Я хотела... Знаешь, Джеральд так и не вышел из больничного крыла. А Марии уже третью ночь снятся кошмары. Она совсем ослабла, бедняжка. Есть еще трое второкурсников, чье состояние беспокоит Помфри. Мне кажется это странным... А тебе?
- Не все справляются с нагрузкой, - осторожно ответил Снейп.
Лили какое-то время смотрела в бесстрастное лицо, потом вздохнула, отвернувшись от Снейпа, и с рассеянным видом стала разглядывать сваленные грудой поломанные прутья от метел. Слизеринец вернулся к своему занятию и начал помешивать варево, но Гарри заметил, что он с явным беспокойством посматривает на девушку, которая направилась к окну и, присев на подоконник, стала чертить на нем прутиком невидимые круги, глубоко о чем-то задумавшись.
Молодому человеку показалось, что оба юных волшебника ведут себя так, будто привыкли к обществу друг друга, причем настолько, что могут просто находиться вместе, занимаясь каждый своим делом. Во всяком случае, Лили будто вообще забыла о Снейпе, а ее мыслей Гарри не слышал. Возможно, потому что они были быстры и сумбурны и не успевали сформировываться в слова. Что же касается Снейпа, то он как раз явно чувствовал присутствие Лили, а взгляды, которые он украдкой бросал в ее сторону, заставили Гарри покраснеть. Несносного слизеринца, который только что изображал тут надменную холодность, совершенно очевидно интересовала мамина фигура, обтянутая школьной мантией, особенно ее заметная верхняя часть. И Гарри совсем бы разозлился, если бы взгляд Снейпа был бы откровенно похотливым, но он смягчался чем-то похожим... на нежность. Или тревогу и, похоже, именно из-за слов Лили.
- Все они магглорожденные, Северус, - заявила вдруг девушка, обращаясь к стене.
Снейп вздрогнул. Отложил палочку и подошел к ней. Теперь Гарри не видел их лиц, только спину Снейпа и мамину руку, вцепившуюся в подоконник.
- Лили, - хрипловатым, но странно притягательным голосом медленно заговорил Снейп, - это может быть совпадение. Насколько я знаю, все они не отличались особыми талантами и действительно могли не выдержать нагрузки. Ты... Ты как себя чувствуешь?
- У меня последнее время часто кружится голова. А вчера приснился кошмар и знаешь, кто в нем был?
- Наверное, я, победивший в нашем с тобой маленьком состязании, затеянном Слагхорном. Между прочим, у меня уже почти готово зелье. А ты так и не приступала к нему. Верно?
- Ах, Северус, я буду только рада, если добрейший старик расстанется наконец с иллюзиями на мой счет. Победа должна остаться за тобой. Это будет справедливо... И ты ошибаешься. Мне снился наш новый учитель, мистер Креспель.
Глава 5.
Гарри показалось, что спина Снейпа приблизилась к нему, он инстинктивно попятился, но темнота буквально залепила глаза, а в ушах зазвенело. Он схватился за все более тяжелевшую голову, мучительно пытаясь сбросить неприятное и жуткое ощущение, уперся лопатками во что-то жесткое, и тогда морок прошел. Гарри открыл глаза и понял, что снова сидит на кухне в Норе. «Но ведь это не все!» - отчаянно подумал он, уставившись на тетрадь со смешанным выражением разочарования и надежды.
- Это же не все, верно? Пожалуйста, я должен увидеть...
Его пальцы снова заскользили по листку в клеточку, но теперь его поверхность оставалась совершенно холодной. Тогда Гарри догадался перевернуть страницу. Он шепотом просил кого-то – но кого? Невидимых духов, оберегающих от него секреты мамы, или ее саму - пустить его в прошлое, показать все до конца, обещая, что примет все, как есть... И его мольба возымела действие: долгожданный подобный дыханию воздух мягкой волной коснулся ладони...
Это снова был Хогвартс, только сегодня был ясный солнечный день, потому что свет из окон лился живой и веселый. Но странность заключалось в том, что он не видел мамы. Вместо нее в нескольких шагах от себя он обнаружил Снейпа, что не было непредвиденным, но рядом со Снейпом на подоконнике, прислонившись к каменной раме, в позе повелителя вселенной сидел... Драко? Нет. У белокурого молодого человека было то же надменное выражение лица, серые умные глаза излучали ту же уверенность в собственном превосходстве, только в его исполнении это выглядело более естественно, и у Гарри промелькнула печальная мысль, что бедный Драко всего лишь пытался играть чужую мало подходившую ему роль. И сейчас он сам себе удивился, как мог их спутать, потому что даже черты лица Люциуса заметно отличались от черт отпрыска: они были резче и жестче, как бывает у людей, которым с юных лет приходится бороться за место в жизни, глаза же были светлее и казались ледяными.
Но не для того, чтобы лицезреть этого подлого человека, который всегда вызывал у него лишь отвращение, Гарри рвался в воспоминания матери. Совершенно сбитый с толку, он стал лихорадочно оглядываться по сторонам, чтобы понять, что происходит, но тут услышал, как прохладный голос задумчиво произнес, будто продолжая прерванную затянувшимся молчанием беседу:
- Настоящие маги – из Майяр*. Это древний народ, существовавший еще до рождения мира. У них, а вернее, у нас, другая сущность, чем у людей. Когда-то они были очень сильны, и даже человеческий облик могли принимать по собственному желанию, который вовсе не был им необходим. Тогда новорожденный мир был наполнен магией...
Гарри перестал метаться и воззрился на слизеринцев, невольно привлеченный такой странной темой.
- Они были, как боги? – спросил Снейп.
Глаза младшего слизеринца возбужденно блестели, но свой вопрос он задал таким тоном, будто его не особенно интересует ответ.
- Не совсем. Над ними стояли Валар**. Но в ход истории вмешался человеческий род, и магия стала покидать этот мир. Почти все Майяр развоплотились и вернулись к создателю. Но часть осталась, и от них ведут род самые древние и уважаемые семейства. Блэки, Малфои, Принсы...
Гарри презрительно скривился. Понятно, слизеринцы обсуждают, какие они умопомрачительно крутые. Прямо боги, мантикраб их за ногу.
- Ты же говоришь, у них не было человеческого облика... И почему они остались? – любопытствовал тем временем Снейп.
«Я бы не стал на твоем месте разговаривать с этим мерзавцем таким тоном, приятель»,- подумал было Гарри и усмехнулся, когда сообразил, что чуть ли не беспокоится за Снейпа.
- Та их часть, которая осталась, не пожелала больше служить Валар.
- А куда эльфы делись? Настоящие, я имею в виду. И я думал, что Майар были так созданы, что не могли существовать отдельно от своих повелителей, - не унимался юноша.
- Так... Опять какая-то маггловская книжка?
От взгляда, которым старший слизеринец наградил приятеля, Гарри действительно стало не по себе. В нем не было ярости, видимо змеи не испытывают таких эмоций, но в серых глазах обозначилось жутковатое хищное выражение.
Однако Северус - «Мерлин мой, с каких пор он для меня – Северус?» - Снейп и не думал пугаться:
- Да, представь себе, - заявил он с вызовом.
И Гарри поймал себя на том, что впервые юная версия профессора вызвала у него действительно положительную эмоцию. Впрочем, кто бы спорил? У Снейпа было полно недостатков, но трусость в их число никогда не входила. Это то он уже усвоил.
- Я же велел тебе не читать книг наших врагов, - угрожающе прошипел Малфой, все так же пытаясь заморозить Снейпа взглядом.
- Почему они враги? И как тогда, по-твоему, появились магглорожденные волшебники? И кто тогда такие... Как я?
Последний вопрос неожиданно смягчил гнев Люциуса. Он слабо улыбнулся... У Гарри глаза на лоб полезли, потому что это действительно была улыбка. Вот какой гримасы он точно не ожидал у Малфоя увидеть... Люциус же стал терпеливо объяснять:
- Не «по-моему», а по тому, что говорится в магических книгах – магглорожденные – это просто люди, которым передалась часть магической силы, после того как старый мир был изуродован войной и изменился до неузнаваемости. То есть сущность у таких магов – человеческая. Они иные, Северус. И я устал вдалбливать эту простую истину в твою совсем не глупую голову.
- Но они умеют колдовать не хуже многих из... нас. Или вас. Я уже не уверен в своей сущности. И в собственном существовании. Как же тогда могли появиться полукровки?
Тут Люциус рассмеялся, заставив Гарри вздрогнуть, и пусть и снисходительно, но почти нежно, – «Я схожу с ума! Ну надо же, а я думал этот подонок только Круциатусы на людей напускать со смехом умеет» - как младшего надоедливого, но любимого брата, щелкнул Снейпа по носу.
- Все в порядке и с твоим существованием и с твоей сущностью. Есть теория, что полукровки – самые сильные маги. Поэтому многие чистокровные волшебники относятся к вам подозрительно и недолюбливают. Что касается оставшихся Майяр – то их было немного, и они очеловечились, а в наказание были лишены бессмертия и большей части своей силы. А грязнокровки... В том то и дело, что магическая энергия стала перетекать к ним. Оставаясь людьми с их маленькой жизнью, чуждым нам мировоззрением, они отнимают у нас магию, часть которой возвращается к таким как ты.
- Но почему это? Как это происходит?
- Из-за многочисленных войн, в которых гибнут истинные маги, и потому что Майяр – не забывай, пошли против воли собственного создателя, оставшись здесь, отрекшись от своих повелителей ради свободы. То, что происходит, происходит не по вине магглов, но... Единственная возможность вернуть магию – уничтожать магглорожденных волшебников.
«Естественно... Кто бы сомневался? И тебе нравится весь этот бред, Снейп? Как ты можешь все это слушать, а потом... Потом смотреть в глаза моей матери?!»
- И это поможет? – только и спросил Снейп, но Гарри отчетливо уловил в вопросе скептическую горькую нотку.
Люциус отвернулся и уставился в окно.
- Я так понимаю, что все эти вопросы неспроста. Могу я узнать имя прекрасной девы, разбившей сердце моего упрямого кузена?
«Приехали! Так они родственники! Где же мама? Она должна это слышать!»
- Мне кажется, что все это... ерунда, Люциус. Магглов на порядок больше нас. Вы всех их уничтожать собираетесь?
- Нет, естественно. Лишенные магических способностей нас не интересуют. Пока, - обыденным тоном заметил Малфой.
Теперь он снова смотрел на Снейпа, но Гарри показалось, что взгляд Малфоя будто потерял свою непоколебимую уверенность.
Он склонился к Снейпу, который сидел с очень расстроенным видом, и как-то виновато потрепал юношу по голове.
- Ты просто еще слишком мал для таких разговоров... А я все время забываю об этом. Что касается твоей проблемы. Так и быть, я готов сохранить для тебя одну грязнокровку. Кстати, ты так и не сказал, как ее зовут.
Рядом с Гарри раздался приглушенный вздох, он обернулся на звук, но никого не увидел. «Мама в плаще-невидимке отца. Значит, она все слышала. Прекрасно. Только бы эти... Только бы ее не заметили, не догадались». Но на подоконнике царила тишина. Снейп молчал, сжав в ниточку губы.
- Я вижу ты готов сохранить ее имя в тайне даже под пытками. Очень трогательно. Хорошо. Тогда вот тебе мой совет: записывай все, что происходит на уроках мистера Креспеля. И пусть твоя дама сердца поддержит тебя в этом благородном деле. У вас будут доказательства. Для Дамблдора этого достаточно. Я пришлю тебе два самопишущих пера с совой.
- Люциус...
- Надеюсь, у тебя пройдет эта блажь. Не наживай себе неприятностей, не повторяй ошибок собственной матери.
- Люциус, спасибо.
- Я еще не прислал тебе сову, - холодно заметил ему Малфой, но тут он резко повернул голову, прислушиваясь к торопливому топоту чьих-то ног.
Гарри встал на пути Малфоя, боясь погони и совершенно позабыв, что не в его силах предотвратить что бы то ни было в чужих воспоминаниях, но Малфой ограничился только тем, что брезгливо скривил губы и уставился на уже явно испуганного Снейпа.
Однако мистеру Уизли больше не было до них дела. Он бежал за мамой, ориентируясь на дробь ее каблучков.
Примечание: Майяр*,Валар** - "Сильмариллион", Толкиен Джон Рональд Руэл.
Глава 6.
«Я для него всего лишь мерзкая грязнокровка, и всегда была! Как я не поняла это сразу? Я та, которую Малфой убил бы, как вредное насекомое, но решил оставить, как... Как беспородного щенка позволяют держать, лишь бы потешить ребенка. Нет, намного, намного хуже! Как же все это гадко! И неужели Джеймс был прав на его счет, насчет всех этих слизеринцев, трясущихся о чистоте крови? Среди них нет нормальных людей, и Снейп не исключение. И правильно они достают его! Так ему и надо! И правильно, что именно его среди всех других. Нелепый, жалкий... Ненавижу!»
Эти и другие им же подобные мысли теперь отчетливо были слышны Гарри. Он должен был бы испытывать злорадное удовлетворение, но ему почему-то было тяжело все это слушать.
Вдруг прямо перед ним возникла длинная нескладная фигура. «Снейп!» - успел в панике вскричать Гарри, но слизеринец резко затормозил перед ним, хватая руками воздух, и молодой человек врезался, а вернее прошел сквозь неожиданное препятствие. Когда он обернулся, ожидая увидеть что-нибудь ужасное, например, мерзко ухмыляющегося Малфоя, приготовившегося пытать его несчастную маму, то испытал нечто вроде шока.
Встревоженный Снейп стоял перед ним, обнимая пустоту перед собой, вернее сражаясь с этой пустотой, которая выкрикивала: «Пусти! И не подходи ко мне больше! Я видеть тебя не могу! Пусти же! Запачкаешь свои, ах, чистокровные лапки!»
- Лили, да погоди ты! Я не пущу тебя никуда в таком состоянии! Лили!
Снейпу удалось сдернуть с мамы плащ-невидимку, и теперь они стояли друг напротив друга одинаково взлохмаченные и запыхавшиеся.
- Я пытаюсь найти выход, чтобы помочь тебе. И я помогу.
- Каким образом? Конспектируя Малфоевскими перьями, что происходит на уроках? Да я не вспомню о том, что надо записывать, а перо твоего дражайшего кузена я в руки не возьму!
- Это самопишущие перья, Лили.
- Я не верю ему. Да и тебе теперь не верю. И не понимаю, что тебе вообще нужно от меня? Тебе же ясно сказали, не пачкаться общением с такими ничтожными созданиями, как я. Смотри, наживешь неприятностей.
- У меня своя голова на плечах. И я не разделяю все эти бредовые идеи.
- Да ну? Совсем? То-то у тебя глаза горели.
- Лили, послушай. Наверное, что-то из того, что ты слышала - правда. Но это не имеет никакого отношения... к нам. Мы же с тобой... друзья.
Снейп произнес это с усилием, будто преодолевая в себе что-то, будто высказывая вслух сокровенное. Гарри даже почувствовал к нему подобие жалости, но Лили только обидно и зло рассмеялась, заговорив обличительным тоном:
- Правда?! Неужели?! Не помню, чтобы ты воспринимал меня, как друга. Ты же скрываешь ото всех, что мы общаемся. Боишься Малфоя? Что засмеют свои же?
- Я ничего и никого не боюсь! И ты могла в этом убедиться!
Лили хотела еще что-то сказать, но прикусила язычок.
«Я не понимаю тебя, Северус. Да, тебе не страшна ни физическая боль, ни насмешки... И я действительно не раз в этом убеждалась, но все же ты именно боишься, я чувствую это, но мне не хочется даже думать о том, что пугаю тебя... Я!»
Они смотрели друг на друга: Снейп очень бледный, напряженный как струна и мама, внезапно сникшая и расстроенная.
- Значит, ты все-таки думаешь, что это учитель Защиты? – спросила она вполне нейтральным голосом.
- Да, Люциус говорит, что теперь школу будут преследовать беды именно из-за преподавателей этого предмета, - с облегчением начал объяснять Снейп. – Дамблдор не может его уволить до конца года, но если мы будем отслеживать то, что происходит на уроках, мы получим возможность сами с ним справиться. Кроме того, директору нужны доказательства. Насколько я понял, его отношения с мистером Креспелем не так просты, да и все, кто заболел – поправились и чувствуют себя превосходно. То же, что они стали магглами, министерство не может расценить, как ущерб их благополучию. Они просто вернуться в свои семьи и будут вести обычный образ жизни, как и их родители.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 23 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |