Таня почувствовала, как приятное тепло разливается по телу, когда пригубила чудесный горько-пряный ароматный напиток. Саша пил мало - все-таки утром надо было садиться за руль - сегодня он преследовал совсем другие цели, ночь обещала быть бессонной, но Татьяне не забывал подливать. Они довольно долго сидели на свежем воздухе и, только когда солнце наполовину скрылось за верхушками деревьев, стоявшего на горизонте леса, Татьяна поднялась и, облокотившись на перила, почувствовала во всем теле "какую-то удивительную гибкость".
Саша подошел сзади и, обняв расслабившуюся девушку, нежно дотронулся губами до ее шеи, пахнущей сладкими, немного терпкими духами. На Татьяне было черное платье в белый горошек, в котором она ходила с Егором в гости к его родителям. Ее отливающие золото-каштановым блеском под лучами заходящего солнца волосы были заколоты на затылке, и лишь завитки локонов за ушами слегка шевелились от порывов налетающего ветерка. Под платьем - черное кружевное белье - она и сама не знала, почему оделась так - видимо, она предчувствовала, что им готовил вечер и наступающая ночь. Саша развернул ее к себе и, найдя губами ее губы, поцеловал нежно, словно спрашивая разрешение на продолжение, но она так живо откликнулась, прикрыв от наслаждения глаза, что мужчина задохнулся от радостного волнения - он ей нравился. А значит, может смело действовать, к черту все ее предрассудки! Он оставил ее губы, легко скользнул по щеке, поцеловал за ушком и, чувствуя, что девушка в его руках просто тает, прошептал:
Если тебе нужен душ, я подожду. Там внизу есть для тебя халат...
Таня вздохнула и пошла вниз. Глупо было бы не понять, что вечер закончится предсказуемо... В конце концов, это последний вечер...
В душе она действительно нашла огромную махровую простыню и длинный светло-кремовый мягкий халат. Ночьдругойкартинкиненашлатату
Когда Татьяна вышла из душа, то с удивлением обнаружила, что вверх по лестнице, на площадке каждого пролета, стоит по толстой зажженной свече, тускло отбрасывающей тени от маленького язычка чуть колышащегося пламени. В комнате были опущены жалюзи, так как на улице все еще было довольно светло, несмотря на то, что солнце уже зашло. В камине горели небольшие поленья, а вся комната мерцала от нескольких десятков зажженных свечей разного размера и формы, расставленных по всему помещению. В этом чудесном полумраке звучала музыка, и Саша, в одних брюках, уже сидел у камина, скрестив ноги. Таня опустилась на ковер рядом с ним, и он произнес:
К сожалению, шкуры медведя пока нет, но если ты захочешь когда-нибудь повторить встречу, я сам его завалю и положу его шкуру к твоим ногам.
Татьяна рассмеялась:
Знаю, что врешь - но все равно приятно, - призналась она.
Саша встал на колени перед девушкой и, взяв за ворот халата, начал медленно стаскивать его с ее плеч. Увидев немного напряженный блеск, промелькнувший в глазах соседки, он произнес:
Если тебе будет неприятно или больно, можешь остановить меня, но не называй мне больше ни одну из причин, по которым ты можешь отказаться...
Таня поняла, что он имеет ввиду ее постоянную "моральную" неподготовленность, она опустила глаза и промолчала. Саша, растолковав ее молчание по-своему, протянул ей пачку презервативов и прошептал:
Я буду очень осторожен.
Танины губы тронула чуть заметная усмешка: она и не боялась - у нее второй год стояла спираль. Первый раз, после рождения Ирки, она поставила ее, когда "залетела", принимая противозачаточные таблетки. Тогда пришлось сделать аборт, чтобы не рисковать здоровьем будущего ребенка - вдруг эти меры предохранения как-то могли бы подействовать на начавший развитие плод. Она жалела о том, что пришлось так поступить, но надо было рассуждать "логически", и она уступила голосу разума. Та спираль простояла три года, затем она сделала полугодовой перерыв и вновь поставила ее, чтобы было меньше хлопот, и не надо было отвлекаться во время близости с мужем, которая и так стала довольно редка в последнее перед разводом время. Она поняла, что Саша преследует не только те цели, чтобы предупредить нежелательную беременность. Этим он хотел показать, что оградит ее от возможных последствий после проведенной несколько дней назад ночи с другой девушкой. "Умничка, вспомнил... тонкий ход!" - подумала Таня, горько усмехнувшись.
Саша помог освободиться соседке от халата, и аккуратно опустил девушку на ковер, мякими ворсинками коснувшийся ее голой спины. Мужчина провел ладонью по ее груди, и она прогнулась ему навстречу...
Тогда он опустился, раздвигая коленями ее ноги, преодолевая легкое сопротивление осторожно и очень нежно, чтобы не спугнуть этот момент, когда она наконец-то доверилась ему, его рукам, губам, его телу...
А потом, они плавно двигались, угадывая последующие движения партнера, приближаясь к пику нарастающего с каждой минутой наслаждения и невольно оттягивая его, страшась "отрезвления", потому что сейчас это было настолько восхитительно, пьяняще, волнующе, проникновенно и честно, что хотелось, чтобы длилось вечность... Сашкино горячее тело было столь желанным, что Таня напрочь отбросила всю ханжескую неприступность и отдалась во власть его умелых нежных рук и жадных губ, покрывающих поцелуями ее разгоряченную ласками кожу. Его одежда была брошена рядом с ее халатом, и, хоть он и нацепил резинку, в этот момент Таня вряд ли задумалась бы о возможных последствиях безрассудно проведенной ночи. У нее было лишь одно желание - принадлежать ему, слиться с ним в одно целое...
Когда они уже восстанавливали дыхание, пытаясь прийти в себя, и отзвучал последний музыкальный аккорд на остановившемся диске, оба почувствовали, что им жарко у начавшего угасать камина в объятиях друг друга. Таня прошептала:
Воды...
Саша приподнялся на локте и, посмотрев на Таню, спросил:
Ты подумала о том же, о чем и я?
Татьяна кивнула, и они, поднявшись, не одеваясь, спустились вниз, и с разбега бросились в бассейн, выплеснувший брызги воды на низенький парапет-ограждение, принимая их нагие разгоряченные страстью тела...
Уже наступало утро, и небо на востоке окрасилось в розовый цвет. Вода была еще достаточно теплой, нагревшись предыдущим днем, но утренняя прохлада воздуха быстро дала себя знать. Сашка обнял Татьяну, и они с головой ушли под воду, слившись в очередном безумном поцелуе. Когда вода вытолкнула их на поверхность, они тяжело дышали - пора было вылезать. Саша подал соседке руку и легко помог выбраться ей на выложенный шестигранной плиткой берег.
Вернувшись в дом, Таня подумала, что теперь она может позволить себе "оторваться" напоследок и показать Саше, что она все-таки умеет быть настоящей женщиной. Терять уже было нечего, и вряд ли когда-то удастся еще насладиться таким чудом, что подарила эта ночь, предполагая последующее навсегда расставание...
Саша подбросил несколько поленьев в камин и сел перед ним, протянув к огню свои ладони. Таня, закутавшаяся было в халат, поднялась с кресла (стоявшее сейчас в этой комнате, в котором спала ее дочь в майские праздники), и, сбросив одежду, тихо подошла к сидящему к ней спиной Саше, и опустилась рядом. Ее ставшая упругой от купания в холодной воде грудь коснулась его голой спины, и он, наклонив голову назад, грустно посмотрел на девушку. Татьяна обняла его и дотронулась до его груди. Мужчина удивленно взглянул в лукавые Татьянины глаза и прижал ее руки, положив сверху свои.
Я хочу тебя... - произнесла Татьяна, и Саша притянул ее к себе, разворачиваясь. ТаняиСашатату
Теперь он был в ее власти, и Таня попыталась вспомнить все, что она когда-то умела. Честно говоря, ей не пришлось сильно напрягаться, потому что сама горела желанием. Ей не было дела до того, увидит ли он складку на ее животе или будет ли любоваться ее грудью, слегка опустившейся после кормления ребенка. Ей было все равно, что в темноте могут рассмотреть ее близорукие глаза - она "видела" его руками и внутренним зрением, которое ее сейчас не подводило. Сашка обалдело покорился ей, взявшей на себя инициативу, и под ее дрожавшими от возбуждения руками, ласкающими его тело и страстными губами - он и не подозревал в ней такого огня - ощущал себя просто мальчиком, впервые решившимся на близость с опытной женщиной...
Когда наступил кульминационный момент и отзвучали положенные стоны и хрипы - они закончили одновременно, он все не мог открыть глаз и выпустить ее из своих объятий, и вовсе не замечал боли от впившихся в его спину длинных ногтей Татьяны, страстно прижавшейся к нему. Прошло довольно много минут, прежде чем их объятия ослабли, и он, сместившись чуть в сторону, растянулся рядом с ней, не вытаскивая свою руку из-под ее спины...
Из-под полуприкрытых глаз Таня заметила, как Саша повернул лицо в ее сторону и недоверчиво покачал головой.
Что-нибудь не так? - пересохшими губами прошептала она.
Ну ты, блин, даешь! - только и смог произнести Саша крылатую фразу из прошумевшего пару лет назад фильма "Особенности национальной охоты".
Разреши, я буду расценивать это, как комплимент, - улыбнулась соседка.
Сашка был поражен, насколько она могла быть раскрепощена и желанна, когда отбросила свой ложный стыд и ненужную в таких обстоятельствах скромность. Такого блаженства он не испытывал даже, пожалуй, с профессиональной Маринкой. Возможно, потому, что тогда на ее ласки откликалась лишь плоть, а сейчас он готов был отдать этой лежавшей рядом женщине всего себя, и его душа вместе с телом тоже принадлежали ей, по крайней мере, в эту ночь...
Саша посмотрел на часы, которые в этот момент как раз перескочили с цифр 04:59 на цифры 05:00. Пора было потихоньку собираться домой - к восьми он должен быть в офисе. Он еще раз притянул к себе Татьяну, и они на несколько минут отодвинули приближение необходимости подъема. Затем мужчина оделся и пошел на кухю, оставив Татьяну приводить себя в порядок. После того, как они выпили горячий, крепко заваренный, любимый Татьяной английский чай "AHMAD TEA", с привкусом бергамота, пришлось покинуть этот дом, подаривший такую волшебную ночь обоим...
Пока Саша набрасывал кусок проволоки на ворота забора, Таня сидела в машине и с удивлением думала, что ей стало гораздо легче. И пусть они расстануться теперь, ночь, проведенная с Сашей, с любимым... давала ощущение какой-то законченности в их отношениях, как будто вскрыли гнойный нарыв - рана еще осталась, но нет теперь той невыносимой боли, что испытывала она, все отвергая его попытки близости, мучая его и мучаясь сама...
Александр сел за руль и предложил ей вздремнуть, пока они едут в Москву. Было уже почти шесть утра. Таня сначала отказалась, но тишина утра, нежная негромкая музыка и мелькание растущих по краям дороги деревьев, пока они выезжали из леса, заставили ее глаза закрыться. Она уже спала, когда Саша вывел свой BMW на широкую многополосную ленту Рижской скоростной автострады. Машин практически не было, и он сбросил скорость со ста сорока до восьмидесяти, только подъезжая к Красногорскому посту ГАИ.
Лишь у самого дома он разбудил ее, остановив машину. Наваждение закончилось. Настало время расчетов и расставания...
...Когда она опустилась на стул в кухне, устав (правда, приятной усталостью) от бессонной ночи, проведенной на Сашиной даче, сосед прошел в свою комнату и, вернувшись, положил на стол перед ней пачку стодолларовых купюр.
Сколько здесь? - поинтересовалась Таня, боясь прикоснуться к деньгам, словно к последнему, что ее еще удерживало здесь.
Тридцать пять.
Таня быстро прикинула в уме, что это больше той суммы, в которую оценили ее комнату в риэлторской конторе - 200 миллионов рублей, учитывая ее площадь, состояние, удаленность от центра и наличия рядом метро и прочих мелочей. Тридцать пять тысяч "баксов" тянули примерно на двести восемь "лимонов".
Здесь больше...
Пока обменяешь, пока все оформишь, ничего не останется, - возразил Саша спокойно.
Я постараюсь все сделать в течение месяца, - произнесла Таня. - Чтобы ты смог поменять замок.
Я не буду его менять. Оставь ключи у себя, - Саша сел напротив и грустно посмотрел на соседку. - Я не буду занимать твою комнату - вы с Иркой сможете вернуться сюда в любое время, если захотите этого...
Таня сидела, не прикасаясь к заманчивой пачке денег, обещавших ей двухкомнатную квартиру, если она добавит к этому еще и свою однокомнатную - уже почти закончился срок договора на сдачу ее квартиры внаем, да еще и останется на новую мебель... Ее поразило, что Саша не стал ей ничего предлагать на даче после волшебной ночи, когда она, наконец, отбросив все сомнения, так как считала, что это прощальный акт в их затянувшейся драме, позволила себе полностью насладиться радостью любовных переживаний с дорогим ее сердцу человеком, как будто, кроме них двоих, больше ничего и никого в этом мире не существовало. И он ни словом не обмолвился о том, чтобы ее удержать, если она собралась уходить, или как-то подтолкнуть ее к этому шагу: только теперь, выложив перед ней такой сильный стимул для принятия решения, поставил ее перед выбором. Хотя, нет - ведь он отдавал деньги и все равно предлагал путь к возвращению в этот дом, но разве она могла себе позволить принять столь щедрый подарок?
Ее руки лежали на столе, между ними находилась заветная стопочка купюр, и она никак не могла сделать этот нелегкий выбор. Саша положил свои руки поверх ее и, чуть сжав их своим ставшими холодными ладонями, произнес:
Я обещаю тебе, что в моей кровати больше не будет спать ни одна женщина, кроме тебя.
Таня недоверчиво склонила голову набок и выдавила жалкое подобие улыбки. Он добавил:
Только не отвечай сейчас, а то опять все испортишь, - мужчина резко встал и вышел с кухни.
А она все еще сидела, преваривая услышанное, протянув руку к пачке сигарет, оставленной Сашкой на ее столе, когда услышала звук захлопнувшейся за соседом входной двери. Ей тоже пора было на работу. Татьяна глубоко затянулась, чтобы унять дрожь, охватившую ее тело, и поднялась...
...Свет не горел, хотя было довольно поздно, и у Сашки болезненно сжалось сердце. Он остановился перед железной дверью в квартиру и открыл замок. Красный огонек светодиода перед дверью показывал, что квартира на сигнализации. Он поднял трубку, "дал отбой" и, не снимая ботинок, прошел на кухню - почему-то вдруг захотелось сделать глоток воды - ведь он так надеялся, что Таня не уйдет...
Саша включил свет и с удивлением обнаружил, что нетронутая пачка стодолларовых купюр лежит на его столе. Он, словно не доверяя своему зрению, подошел и, взяв в руку, будто взвешивая, подержал деньги, потом снова швырнул их на стол, затем медленно вышел с кухни и остановился перед Таниной дверью, из-за которой не доносилось ни звука. Саша протянул руку к ручке, не решаясь нажать, и, собравшись с мужеством, толкнул ее. К его удивлению, дверь легко распахнулась, и он увидел молодую спящую женщину, удобно расположившуюся на собранной софе. Сашкины губы тронула улыбка, и он, сняв перед дверью ботинки, на цыпочках прошел в комнату.
Мужчина осторожно опустился на колени рядом с кроватью и нагнулся, чтобы поцеловать Татьяну. Когда его губы коснулись ее губ, она обняла его, не открывая глаз, и притянула к себе. Он не стал упрямиться. Соседка сделала свой выбор.
ЭПИЛОГ
...Таня с удивлением разглядывала изменившийся интерьер квартиры, после того, как она не была здесь почти месяц. Сашка лихо "спровадил" ее из дома, когда она пошла в очередной отпуск, отправив ее в дом отдыха. Наташка предлагала поехать "на юга" дикарями, но Таня не решилась. Наташка была классная девчонка, но почему-то всегда искала на свою задницу приключений. Тане хотелось побольше времени провести с Иришкой, но с Наташкиной заводной натурой вряд ли им удалось бы нормально отдохнуть. Лешка с Юлькой собирались на пару недель в круиз на теплоходе. Таня такой роскоши позволить себе не могла. Оставался один выход - к родителям в деревню.
Сашка не посмел отговаривать Татьяну, раздумывающую, а не принять ли все-таки Наташкино приглашение, хотя видно было, что ему неприятна сама мысль о том, что Таня поедет к морю со своей незамужней подружкой (Лешкиной сестрой). В конце-концов, сошлись на том, что можно было бы поехать в какой-нибудь подмосковный дом отдыха - на Оку, например, чтобы сменить обстановку. К счастью, выяснилось, что Лена со своей дочкой тоже не решила, куда податься, и они вместе с Таней выбрали недорогую семейную базу отдыха, чем немало удивили Сашу, который надеялся оплатить путевку своих соседок. Татьяна все равно "держала дистанцию", оставляя за каждым право на личную жизнь, которым ни она, ни Саша не пользовались, но почему-то именно это и привносило в их отношения большую гармонию и заставляло более трепетно относиться друг к другу, чем если бы они считали себя связанными семейными узами или какими-то другими обещаниями и обязательствами.
...Через две недели, в пятницу, Саша заявился на базу и забрал Таню с Иришкой в Москву, чтобы сделать цветные фотографии и подписать кое-какие документы. Внимательно прочитав их, Татьяна догадалась, что это анкеты на загранпаспорта, но, заинтригованная Сашкиным загадочным видом, так и не смогла выведать, что он задумал. Затем он отвез их в поликлинику (почему-то не районную), и там, взяв у них кровь, попросили немного подождать, а затем сделали какие-то уколы, похоже, прививки. Сашка, отшучиваясь, проводил их в машину и, почему-то отказавшись заехать домой, вновь повез девочек на базу отдыха, предварительно затащив их в стоявший у дороги, но вполне пристойный ресторанчик, чтобы перекусить.
Вернувшись на базу, они обнаружили, что к Лене на выходные приехал Сашкин друг Николай, с которым вместе встречали Новый год. Он становился хорошим знакомым, претендующим на звание более близкого друга Ленки, и пришлось забирать ее дочь в свой двухместный номер.
Уложив детей, Саша с Таней со вздохом переглянулись - самим ночевать было негде, но Лена оказалась первой "застолбившей" право побыть наедине с мужчиной, и давнюю подружку Таня подводить не желала. Хорошо, что был июль месяц, и ночи были темные и жаркие. Правда, Таня с Сашей и так не замерзли бы, найдя укромное местечко, спустившись к самому берегу Оки, но всю ночь напролет провести под открытым небом было уже проблематично - все-таки, не семнадцать лет...
Когда солнышко поднялось достаточно высоко и приветливо коснулось своими лучами сидевших на холме людей, Таня, задремавшая на Сашкином плече, который боялся пошевелиться, чтобы не разбудить ее, очнулась и слега поежилась. День обещал быть жарким - все вокруг блестело, и солнечные лучи радужно отражались в многочисленных капельках росы.
Ну, Лена, устроила нам ночку, - притворно-возмущенным тоном произнесла она.
На самом деле Таня была благодарна Ленке за то, что, как в годы своей юности, она вновь провела романтический вечер, а затем ночь, полную любви, с тем, с кем ей хотелось бы больше всего на свете - с Сашкой. Похоже, он тоже не был слишком расстроен, что пришлось испытывать не относительно мягкую казенную кровать, а берег мелководной и быстротечной Оки, а затем - высокий холм над ней.
Пойдем в машину, - предложил Саша соседке. - Ты хоть пару часиков поспишь на откинутом сидении.
Таня сжала его протянутую руку, и он, подняв ее на ноги и обняв, повел девушку к воротам базы, которые на ночь запирались, хотя в пяти метрах от них была огромная дыра в заборе. Они проскользнули в эту дырку и, подойдя к машине и отключив сигнализацию, Саша разложил оба передних сидения и накрыл удобно устроившуюся Татьяну своей теплой курткой - все-таки под утро становилось прохладно.
Повезло твоей подружке, что я не могу остаться еще на одну ночь, - произнес Саша, улыбнувшись. - А то бы пришлось им следующую ночь любоваться луной. Коля тоже хорош, не мог приехать в прошлые выходные...
Таня улыбнулась - ночью растущая луна на чистом небе без облаков, оставляла на колышушейся водной глади реки такой красивый след-дорожку, что трудно было отвести взгляд. Они с Сашей нашли время полюбоваться этим чудом природы - благо, ночь была длинная. Жаль, что у Сашки какие-то неотложные дела в Москве в выходные дни. Но завтра она уже одна ночевать на улице не станет, будет спать на своей кровати, уложив девчонок в одну - "валетиком". Как-нибудь переживет она еще пару ночей Ленкиного романа - подружке тоже надо расслабиться...
А еще через неделю, за день до отъезда обратно в город, Саша приехал и, забрав всех, чтобы не тащиться два часа в обслуживающем базу автобусе, привез Лену с дочкой домой, и огорошил Татьяну тем, что у них нет времени заезжать к себе - их ждет самолет. Тане хоть и нравились сюрпризы, но не до таклй же степени, "с корабля - на бал".
Видя, что Сашка слегка огорчился, она заткнулась, перестав возмущаться, и принялась покорно перебирать вещи в своей дорожной сумке, чтобы выбрать то, что взять с собой на неделю для себя и дочери. Оставшиеся вещи сдали в камеру хранения в Шереметьевском аэропорту, машину поставили на платную стоянку и, подойдя к стойке таможенного контроля, Саша вытащил загранпаспорта и билеты на самолет. Как ему удалось получить новенький загранпаспорт (в который были вписаны и данные Иришки) без ее личного присутствия, для Татьяны осталось загадкой.
...Сказочная неделя пролетела очень быстро, и Саша предложил слегка одуревшей от жары и окружающей экзотики Татьяне остаться с Иришкой еще на недельку. К сожалению, он не мог пока больше задерживаться - Владимир Николаевич просил сменить его, он уже давно договорился, что отвезет свою семью в большой туристический круиз, и жена не могла перенести запланированный отпуск на другое время - она работала в солидной фирме, зарабатывая чуть меньше мужа, возглавлявшего собственную - правда, на партнерских началах. Вотелетату
Таня отказалась - что она будет делать здесь, не зная языка и изображая актрису театра Мимики и Жеста? Ирка почему-то гораздо быстрее освоилась и вполне сносно могла объяснить обслуживающему персоналу, чего она желает, несмотря на то, что познания в английском, полученные Татьяной в средней школе, когда была установка готовить детей в ПТУ - рабочих не хватало - и Иркины, усвоенные ею в своем "Светлячке", были почти на одном уровне.
...Иришку, почти черную от средиземноморского загара, отвезли к Егоровым родителям, дав ей с собой альбом с ее фотографиями, чтобы она не забывала все рассазывать по порядку, а не прескакивала с пятого на десятое, делясь впечатлениями с бабушкой, дедушкой и обещавшим приехать отцом. Фотографии, где они втроем с Сашей, Таня вставила в другой альбом, чтобы не "травмировать" бывших родственников. Она была счастлива и ей хотелось, чтобы окружающие тоже ощущали эту волну эйфории, какую они испытывали с Сашей...
В эти выходные должен был заехать Татьянин брат, который собирался навестить свою семью, отдыхавшую у матери, и Таня попросила его захватить Иришку с собой в деревню. Она должна была решить вопрос со своей мебелью, ставшей лишней после проведенного Сашей в их коммуналке евроремонта. Он потому и согласился на то, чтобы Таня уехала в дом отдыха, а не в деревню, откуда могла в любой момент возвратиться, чтобы сделать ей такой сюрприз.
Раньше он относился ко всем бытовым мелочам совершенно безразлично, не придавая им особого значения. Он так же комфортно чувствовал себя и в уютном кресле, и сидя на жестком стуле - его закаленный боевым духом организм принимал все. Он видел, что Татьяне это все же доставляло удовольствие и высвобождало кучу времени, когда можно было быстро привести квартиру в порядок, постирать белье, не торча весь день в ванной, чуть не до крови стирая руки одеждой Иришки, которая умудрялась и в жару находить грязные лужи. Когда можно было приготовить что-нибудь экзотическое из еды или по-быстрому разогреть в СВЧ-печке и т.п. Ему нравилось доставлять своим девочкам, как он называл своих соседок, маленькие радости. Татьяна тоже была рада приобретениям, хотя она и не "заболела" вещизмом, как-то раз приятно поразив Сашу фразой о том, что дошла до определенного рубежа и начала понимать, что не важно, среди каких вещей ты живешь, важно, с кем ты живешь среди этих вещей, потому что иногда может оказаться, что тебе ничего не нужно, кроме понимания со стороны казавшегося близким человека.
Единственное, что вызывало ее опасения, что не рано ли Саша переделывает их коммуналку в семейный очаг, с единой, шикарно обставленной кухней и выделяет Ирке одну из своих комнат, чтобы она могла спокойно спать, а, не просыпаясь в самый неподходящий момент, кричать маме, чтобы та шла к себе в кровать. И Татьяне приходилось высвобождаться из горячих Сашиных обятий и идти в уже остывшую с вечера кровать (когда она ложилась в своей комнате, чтобы Ирка не особо вдавалась в подробности, где мама проводит ночи), и придумывать, что она ходила по нужде или попить водички, если Ирка, иногда окончательно проснувшись, ставила вопрос ребром. Иришкавсобственнойкомнатетату
Действительно, получив в свое распоряжение самую маленькую - семнадцатиметровую - комнату (в своей бывшей квартире у нее был лишь закуток за шкафом - два на полтора метра), девочка отстала от взрослых и больше не изводила их своей настойчивостью о присутствии матери, принадлежавшей только ей, в их комнате. Очевидно она смирилась с тем, что дядя Саша имеет на ее маму тоже кое-какие права...
...Таня, улыбаясь, рассмотрела разложенные на столе школьные принадлежности Иришки, среди которых лежали два совершенно одинаковых пенала, купленных Сашкой и Егором, такие же, как у Лешкиной дочери, и взяла трубку радиотелефона, чтобы набрать Юлькин номер.
Юлька, выслушав ее рассказ, начала смеяться и никак не могла успокоиться. Наконец, сквозь смех, она произнесла:
Слава богу, мой в моследний момент передумал и купил девчонкам (Танюшке и Ирке) по набору французских фломастеров и карандашей. Он сказал, что кто-то из них двоих (или Егор, или Саша), все же догадается приобрести для Ирки столь вожделенный предмет, о котором она прожужжала всем уши.
Иришкапервоклассницатату
...А первого сентября Сашка, скрепя сердце, взял Егорову видеокамеру и уступил законному папаше право подержаться за руку дочери-первоклассницы, провожая ее к дверям школы. Затем, когда прозвенел звонок и дети потянулись в классы, каждый сел в свою машину, а Таня, согласно распоряжению мэра, о том, что у матерей первоклашек сегодня законный выходной, отправилась домой, готовиться к встрече любимого чада после первого дня занятий.
Татьяна дорабатывала последние дни в детском саду. Сдав девятимесячный отчет в октябре, она увольняется оттуда. Саша настаивал на том, чтобы она вообще бросила работу. Он достаточно зарабатывал, чтобы содержать всех троих, но Татьяна твердо усвоила, что должна иметь независимость в финансовом вопросе. Развод ее многому научил. Ей было гораздо увереннее чувствовать, что она сама имеет возможность позаботиться о себе и дочери, если вдруг что-то случится в их отношениях с Сашей. Замуж выходить она категорически отказалась. Саша понимал ее и не настаивал. Так их отношения были более четко обозначены - у них был бесконечный медовый месяц... Сашка предложил Тане работать дома. Он специально купил ей ноутбук, стоивший почти четыре тысячи "баксов", на котором она должна перепечатывать кое-какую информацию для Саши и делать несложные подсчеты предоставленных ей цифр. Он хотел, чтобы она могла больше времени проводить с дочкой - все-таки, превый класс спецшколы - ребенку трудно привыкнуть к новому режиму и нагрузкам. А еще он заставил пойти ее на курсы английского, и Татьяна, с радостью согласившись, все же спросила:
А зачем?
На что Саша, усмехнувшись, ответил:
Чтобы на следующее лето я мог тебя оставить отдыхать дольше, зная, что ты не пропадешь, неправильно истолковав какой-нибудь жест.
Таня засмеялась, вспомнив, сколько было забавных случаев, когда она, почти не зная языка, пыталась что-то получить в отеле. Она не догадывалась, что Саша с Ирой, иногда вечерами листая рекламные буклеты, выбирали маршрут путешествия на следующее лето. На ближайшие каникулы у них была запланирована поездка в Калифорнию, в Диснейленд, о которой Таню в известность пока не ставили, решив сделать для нее сюрприз...
...Таня проснулась оттого, что ее тряс Сашка, уговаривая успокоиться и целуя ее мокрые от слез глаза. Она вспомнила, какой ужас ей сейчас снился, и провела ладонью по покрывшемуся холодной испариной лбу. Она почти не вспоминала о той аварии, невольными свидетелем которой они стали 29 апреля. Но сегодня ей снилось, что она с Иркой сидит в машине, и на них несется огромный трейлер, а у нее нет сил двинуться с места, и двери заблокированы. Она видела, как Сашка где-то вдалеке пытается открыть дверцу одной из столкнувшихся машин, и тут гремит взрыв. Только яростный столб пламени, взметнувшись вверх, покрывает все вокруг пеплом... и больше нет ни машин, ни Сашки... И ей уже все равно, что будет с ними, и раздавит ли их трейлер или сумеет объехать...
Таня пронзительно закричала и не услышала собственного крика в своем сне. Но, оказывается, она кричала по-настоящему, и Сашка, испугавшись, начал ее будить, чтобы вырвать из кошмарного сна.
Что тебе приснилось, солнышко мое? - тормошил он Татьяну, которая уткнулась ему в грудь и молча качала головой, не в силах признаться, что она видела.
Он обнял ее, дрожащую, за плечи и прижал к себе. Ей стало так уютно и тепло, что она просто задыхалась от охватившего ее ощущения счастья. Наконец, девушка успокоилась и поведала ему о ночном кошмаре, и Саша успокаивающе ответил, что если видишь человека мертвым во сне, значит, он будет долго жить.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |