Поняв, что Таня сама не стала выходить из машины по причине того, что ей не хотелось никого сейчас видеть, воспитательница воздержалась от дальнейших вопросов и комментариев. Лешка взял ни о чем не подозревавшего ребенка за руку, подождал, пока она попрощается с детьми и воспитательницей, и повел ее к машине, в которой Иришкина мама вытирала все-таки хлынувшие слезы. Когда на следующий день Егор положил перед растерявшейся Таней свидетельство о разводе, ей хотелось чтобы это был всего лишь сон...
Юлька растолкала задремавшего было мужа и произнесла:
Леш, я волнуюсь, она не берет трубку. У матери ее нет, у брата тоже. Уже так поздно, где она может быть?
Лешка стер рукой усталость с лица и, чмокнув жену, поднялся. Он сам чувствовал смутное волнение, но не хотел себе признаться в том, что Танька для него была больше, чем подруга, которая когда-то была с ним, а затем пошла на то, чтобы помирить его с бывшей женой.
Он на всякий случай взял запасные ключи от Таниной квартиры, которые хранились у них дома, и хлопнул входной дверью.
Включив сигнализацию на машине, он посмотрел на окна и немного успокоился - на кухне горел свет. Она могла недавно откуда-нибудь вернуться или выйти из ванны, в которой находилась, и поэтому, возможно, не подходила к телефону. Он еле дождался, пока откроются двери лифта и, выйдя, протянул руку к звонку. Он очень долго ждал, потом нажимал еще и еще. Он хорошо слышал в ночной тишине, как за двумя дверями раздается мелодичная трель звонка (на площадке была еще железная дверь на четыре квартиры), но больше никаких звуков оттуда не доносилось. Лешкино сердце защемило в неприятном предчувствии. Дрожащими руками он открыл молнию на кармане кожаной куртки и вытащил ключи от ее квартиры.
Распахнув дверь, он с облегчением увидел, что она сидит за столом и отрешенно смотрит на вошедшего. Лешка заглянул в комнату. Луч света из коридора скользнул по личику спящей крестницы, и он, облегченно вздохнув, прикрыл дверь. Сняв куртку, он подошел к молодой женщине и присел перед ней на корточки.
Жить не хочется, - доверительно сообщила она, все так же безучастно глядя перед собой.
Лешка внимательно посмотрел не нее и, кивнул, соглашаясь. Он поднялся и вышел на балкон, прихватив в комнате трубку радиотелефона. Когда длинные гудки прекратились и женский голос ответил, он сказал:
Юль, все в порядке. Я побуду здесь, ты ложись.
...
Нет, не жди.
...
Да, Ирка дрыхнет...
...
Спокойной ночи.
...
Думаешь, кофе лучше?
...
Пока!
Повесив трубку на аппарат, он вернулся на кухню и открыл полку, на которой, как он знал, обычно стояла банка кофе.
...А потом они сидели тесно прижавшись друг к другу. Таня маленькими глотками пила горячий кофе, а он, обняв ее, пытался найти слова, которые могли бы ее подбодрить в сложившейся ситуации. Лешка не привык видеть ее такой беспомощной и жалкой. Волна ненависти к ее экс-супругу захлестнула его. Этот козел там трахает свою любовницу, а он сидит здесь и не находит слов, чтобы сказать, что вся боль и отчаяние когда-нибудь пройдут и она будет счастлива. Сам он в это верил с трудом.
Как я буду жить дальше? - спрсила она, не ожидая ответа.
У тебя есть я, - произнес он, подняв ладонями ее лицо.
Он смотрел ей в глаза не отводя взгляда, и до Тани, наконец, дошел смысл сказанных им в порыве откровения слов. Она печально улыбнулась и закрыла глаза, ее подбородок опять задрожал. Он коснулся губами ее заплаканных щек и снова обнял ее.
Я буду с тобой, когда ты этого захочешь, - пообещал он ей, не расцепляя обнимавших ее рук.
Столько лет... - прошептала Таня, словно про себя. - Нет, мы не должны...
Она заставила себя увернуться от его поцелуев.
Я никого не предаю, - твердо признес он, догадавшись, что она имеет ввиду. - Она все поймет и простит, если узнает. Слишком много зависело от тебя тогда, но сейчас ты можешь расслабиться, если я нужен тебе - я буду рядом.
Так нехорошо... - неуверенно пролепетала Таня.
Он поднял ее и, взяв за руку, потянул за собой в комнату.
Опустив девушку рядом с собой на кровать, он достал плед и устроился поудобнее. Прислонившись спиной к стене и, заставив Таню сесть рядом с ним, он обнял ее и голова девушки оказалась у него на груди. Она сняла ненужные ей в темноте очки и сунула их под подушку.
Лешка ласково гладил ее волосы, расколов стягивающую их заколку, и не пытался возобновить разговор на щекотливую тему, начатый им на кухне. Он шептал ей слова, которые так же предназначались ей, но восемь лет тому назад. Она, убаюканная его голосом, воспоминаниями, теплом его тела и руки, нежно перебирающей ее волосы, а так же сломленнвя свалившимися на нее бедами, вскоре уснула. Лешка долго сидел, не желая обрести свободу, но Иришка заворочалась во сне, и он очнулся от своего забытия.
Осторожно высвободившись из-под спящей подруги, свернувшейся калачиком поперек софы, он заботливо накрыл ее пледом, и вышел на балкон.
Холодный октябрьский ветер сразу пробрал Алексея до костей. Надо было бы надеть куртку, но он боялся разбудить ворочащуюся во сне Ирку, и не пошел в прихожую. Дрожащими пальцами Лешка прикурил и, затягиваясь, принял решение, что не уедет сегодня.
Парень вернулся в комнату и, зябко поежившись, "нырнул" к Тане под плед. Она даже не пошевелилась. Его ноги вскоре затекли от неудобного положения поперек софы. Лешка нехотя вылез и, подставив стул, все-таки вытянул их. Приподнявшись на локте, он достал из-под покрывала вторую подушку и, придав ей нужную форму, положил ее себе под голову.
До утра оставалось всего четыре часа. Алексей зевнул: завтра на работу...
Затем посмотрел на провалившуюся в глубокую бездну сна Таню и решил, что завтра возьмет отгул...
глава 2
Когда Таня открыла глаза, из кухни уже доносился запах кофе и голос дочери, что-то с увлечением рассказывающий собеседнику. Она вытянула затекшие за ночь в неудобной позе ноги и села на кровати. Рядом валялась смятая подушка и едва уловимый чужой запах витал в воздухе комнаты. Татьяна посмотрела на часы и нехотя спустила ноги на пол, пытаясь нащупать стоявшие там тапочки...
На кухне ее встретили радостные глаза дочки, уплетающий йогурт, и внимательный взгляд давнего друга. На столе стояла тарелка с бутербродами и две чашки. Она остановилась в дверном проеме, но Лешка сделал приглашающий жест к столу: АлексейдругТанитату
Не соблаговолите ли разделить с нами трапезу? - шутливо поинтересовался он.
Таня улыбнулась и, пройдя, села на заботливо отодвинутый Лешкой для нее стул.
Он удивился, когда она собралась на работу и попытался ее отговорить. Но Таня возразила: теперь ей нельзя было терять даже эту мизерно оплачиваемую работу. Дочь следующей осенью должна была пойти в школу, вот тогда и будет возможность что-то изменить, но пока она должна была отработать в детском саду, именно с таким условием ребенка и приняли в группу.
Алексей все убрал со стола и теперь помогал Иришке разбирать свои игрушки, дав возможность Тане привести себя в порядок и собраться. В начале девятого они втроем вышли из дома, и он посадил их в машину.
Отвезя девочку в садик, Лешка подождал, пока Таня заскочит в кабинет и возьмет нужные ей документы. Он предложил подвезти ее в банк, и девушка с радостью согласилась - с утра стояла мерзкая погода - мелкий моросящий дождь и порывы ветра никак не улудшали настроения и не распологали для приятной прогулки. Автобусы были битком забиты пассажирами в мокрой одежде.
Из банка они поехали к Юльке на работу, где надо было распечатать жировки на оплату родительских взносов на содержание детей в детском учреждении. Таня давно эту работу делала на домашнем компьютере, но Егор забрал его.
У Ольги не было, пожалуй, только этого, а без компа Егор обходиться не желал. Еще ему было немного обидно, что Таня все же не стала его упрашивать о том, чтобы он оставил компьютер. Если бы она попросила, он, возможно, и сделал бы широкий жест, но она молча наблюдала, как он вытаскивает кабели из разъемов. Таня только забрала свою "рабочую" коробку с дискетами и вышла из комнаты. Он перебирал кассеты и диски, вспоминая, каких записей нет у Ольги. Те, которые нравились его бывшей жене, он оставил. Таня была бы рада, если б он забрал и свою аппаратуру, потому что можно было бы почувствовать себя более обиженной, да и подружки бы посочувствовали - "во какой гад! - с говном не расстанется". И легче бы было пережить его уход, сопровождаемый такими поступками.
Нам ничего "чужого" не надо, - процедила Таня, когда он последний раз "любовался" своей системой.
Егор понимал, что в ней говорит обида и боль, ему не верилось, что она сможет так легко расстаться со всем этим, так как знал, что она уже привыкла к хорошему звучанию их аппаратуры, которую сама вряд ли когда-нибудь приобретет, и поэтому возразил:
Ты можешь не включать, я оставлю дочери.
Какие фразы - прям слезу прошибает, - криво усмехнулась бывшая жена.
Таня понимала, что его уже ничем не остановить, поэтому хотела, чтобы сцена расставания произошла как можно быстрее, пока она еще держала себя в руках, чтобы не расплакаться в любой момент. Она готова была вцепиться в него и любыми словами удержать дома, но ноги не слушали ее и она продолжала сидеть на кровати, мысленно прокручивая всевозможные варианты своего диалога с ним. И, вместо того, чтобы открыто сказать, что она на самом деле чувствует, делала какие-то ядовитые замечания, наблюдая за его передвижениями по комнате, пока он собирал личные вещи.
Юлька сидела за столом и пила крепкий кофе. Ее веки были слегка припухшими, очевидно она провела бессонную ночь.
Привет! - Лешка подошел к жене и поцеловал ее в подставленные губы. - Вы не проспали сегодня?
Еле успели прибежать до звонка, и получили замечание, - пожаловалась Юлька.
Их дочь, Танюшка, была на год постарше Таниной Иришки и ходила в первый класс.
Девушка, сидевшая за соседним столом, подняла голову и, поздоровавшись с вошедшими, вопросительно посмотрела на начальницу. Юлька одобрительно кивнула, и девушка, взяв какие-то бумажки, торопливо покинула помещение. Юле нравилась эта сообразительная помощница; она теперь без особой надобности не появится здесь, пока Юля не позовет ее из соседней комнаты, где сидели остальные сотрудники.
Освободить? - она кивнула на компьютер, угадав, зачем Таня могла прийти в такую рань к ней на работу. (В их детском саду такой роскоши не было. Еле-еле хватало средств на выплату аренды помещения. Конечно можно было бы заиметь спонсоров, но заведующая детсадом была старой закалки и в предпенсионном возрасте - всякие новшества ее немного пугали, она не хотела лишнего "геморроя" на старости лет).
Таня вздохнула и полезла в сумку за дискеткой, а Юля поднялась со стула и попала в обьятия мужа.
Кофейком вас побаловать? - проворковала она и, получив утвердительный ответ, взяла чайник, чтобы сходить за водой.
Лешка уселся за соседний стол и, удобно расположившись за другим компьютером, запустил программу с играми.
Вернушись, Юля поставила чайник на электрическую подставку и внимательно посмотрела на мужа. Лешка упорно делал вид, что не замечает ее взгляда, но затем, не выдержав, поднял глаза и прошептал:
Не волнуйся, она оказалась благоразумнее меня...
Юлька облегченно вздохнула и с благодарностью оглянулась на Таню, сосредоточенную на экране дисплея. Ее пальцы проворно бегали по клавиатуре, и она не замечела диалога, происходившего между ее друзьями.
Когда все было сделано и распечатано, Лешка отвез Татьяну в детсад и поехал отметиться у себя на работе. Вечером он забрал ее и крестницу из садика и повез Татьяну к сестре, которая была Таниной подругой. Иришку ждала дома его дочка, они с Юлькой решили, что Тане необходимо отвлечься на некоторое время. Юля привела маленькую Танюшку из школы, и теперь они старались сделать домашнее задание (почитать и раскрасить заданное количество морковок перед зайцами) до того, как приедет ее младшая подружка. Это было перед выходными, так что все складывалось довольно удачно.
Лешкина сестра давно развелась, прожив со своим мужем всего год. Детей завести они не успели. Он любил поддавать. Может быть, если бы Наташка взялась за мужа как следует, она бы смогла его вытащить из этого болота, но его пьяный бред и признания в любви настолько бесили ее, что она не могла держать себя в руках и он, едва появившись на пороге в знакомом состоянии, удостаивался очередной взбучки. Правда после этого он некоторое время ни капли не брал в рот и их примирение сопровождалось страстной ночью любви. Но с каждым разом эти неожиданные срывы все больше отделяли их друг от друга.
Однажды он привел в дом приятеля, которого давно не видел. Они встретились у метро и свою встречу отметили не одной парой бутылок пива. После этого Наташкиному мужу захотелось продолжения банкета и он пригласил приятеля домой. Как обычно, жена встретила его появление в таком виде новой порцией брани. Друг возмущенно заметил, что в доме должен быть хозяин. Наташкиного мужа слегка "заклинило" и он попытался качать права, но она быстро указала им обоим на дверь. Друг все понял и по-быстрому убрался, но тут муж оскорбился за друга и тряхнул Наташку так, что у той отлетело несколько пуговиц на халате.
Ты меня позоришь перед друзьями! - кричал он в пьяном угаре.
Да какого черта ты приводишь ко мне в дом всякую пьянь?! - горячилась Наталья.
Я здесь тоже живу и буду приводить сюда, кого захочу, поняла? Ты живешь на мои деньги и еще будешь мне указывать с кем пить?
Это было несколько справедливо, потому что как раз в это время Наталья не работала в связи с сокращением на предприятии и ждала обещанного ей места у знакомых ее матери.
Ее родителей дома не было и поэтому муж чувствовал себя достаточно свободно.
Убирайся вон! - разошлась Наташка, задетая его замечанием. - Я проживу без тебя!
Да кому ты нужна?!! Кто тебя трахать-то будет? - в презрительной усмешке скривился он. (В постели-то он был действительно хорош).
Не беспокойся, очередь выстроится! Да не таких как ты, ты же все свои достопримечательности уже пропил!
Наташка его "задела" за больное. Он почему-то был увенрен, что после него ее будет трудно удовлетворить, но допустить саму мысль, что она сможет переспать с кем-то другим взбесила парня, и он, не сознавая что делает, наотмашь ударил ее. Наташка отлетела к стене и сползла вниз. Ее левая скула сильно заныла и стала опухать с поразительной быстротой. Муж, получивший наконец-то превосходство над женой, оставил ее сидеть на полу, перешагнул через девушку и, пройдя на кухню, полез в холодильник. Наташка, все еще не веря, что он решился ее ударить, медленно приходила в себя. Она поднялась на ноги и едва успела схватиться за дверной косяк, как прихожая поплыла у нее перед глазами. "Поздравляю! Примерно такой "подарок" я и хотела бы получить к нашей первой годовщине..." - подумала она. Всего через четыре дня они должны были бы отмечать первый год совместной жизни. Наталья пошла в комнату и позвонила брату.
Лешка приехал через двадцать минут и, войдя в квартиру (у него были свои ключи), увидел свою сестру с распухшим лицом. Она не сказала ему по телефону, что произошло, просто попросила приехать, но так как без особой нужды она не любила названивать по нескольку раз на дню (а утром она уже отмечалась), он понял, что это серьезно.
Лешка прошел в комнату и, взяв сестру за подбородок, поднял ее лицо кверху, желая получше рассмотреть ее, уже начавшую переливаться всеми цветами радуги, щеку.
Хороша! - он вопросительно поднял брови, ожидая объяснений. - Ну?
Лешке не нравился выбор сестры, но они привыкли не лезть в любовные дела друг друга. Когда же она собралась замуж, Лешка привел ей массу аргументов против их брака, но Наталья настаивала на своем: Лешка к тому времени опять сошелся с женой и у них родилась дочка, подружки повыскакивали замуж; Танька, кстати, была одной из последних, засидевшихся "в девках". Ей тоже захотелось домашнего уюта, ведь она не думала что все обернется именно так, как предсказывал брат, довольно хорошо разбирающийся в людях.
Я созрела... - горько вздохнула Наташка.
Убить его или пусть живет? - кивнул он в сторону кухни, где горе-муженек смотрел телевизор.
Как хочешь, - пожала плечами сестра. - Я с ним жить не буду.
Лешка пошел на кухню, достал из морозилки кусок мяса, принес его в комнату и, обернув полотенцем, протянул сестре:
Ты пока посиди здесь, подлечись немного...
Леш, - она схватила его за рукав правой рукой, так как левой прижимала к щеке завернутое в полотенце мясо. - Не надо убивать, пусть просто убирается отсюда...
Лешка был настроен решительно, он не мог допустить чтобы какой-то козел поднял руку на его младшую сесренку, на его кровь.
Он сунул ей попавшуюся под руки газету и подтолкнул к дивану:
Отвлекись, я в тюрьму не собираюсь...
Через полчаса Наташка с Лешкой курили на балконе, ожидая, пока ее муж с окровавленой мордой, которому только что удалось остановить кровь, соберет свой небогатый гардеробчик.
Его всего трясло, когда он швырнул ключи от квартиры под ноги супруге и, еле шевеля разбитыми губами, все же произнес:
Ты еще сама приползешь ко мне, сука, и будешь умолять, чтоб я вернулся...
Иди, не нарывайся, - примирительно подтолкнул его к двери Лешка, который взял сумку с остальными вещами и собирался подбросить непутевого зятя к нему домой.
Без рук, я сказал! - огрызнулся Наташкин муж и, презрительно плюнув на ковер в прихожей, развернулся, чтобы выйти.
Наташка вспыхнула, но Лешка махнул рукой: "мол, с него и так хватит".
Я позвоню вечерком, - пообещал он ей и пошел вслед за получившим по заслугам родственничком.
В следующий четверг Лешка провожал Наташку с Танькой в небольшой дом отдыха, если его можно было так назвать. Раньше-то это действительно были коттеджи для семейного отдыха, но сейчас не очень многим семьям удавалось выкроить из своего бюджета деньги на цивилизованную поездку в выходные дни на лоно природы. И это хозяйство пришло в упадок, оставшись без былого финансирования.
Некая коммерческая фирма взяла коттеджи в аренду и оборудовала их по своему усмотрению, оставив за предприятием пару зданий, стоявших на отшибе, для все еще работающих на нем людей.
А из оставшейся части вышел прекрасный, довольно дорогой центр, где были великолепные номера-люксы, несколько баров, залов для проведения дискотек, теннисные корты, бильярдные, небольшое казино, спортзал с разными тренажерами, сауна с бассейном, два видеозала, предназначенные для проведения уик-эндов, не знающих куда себя деть, молодых людей. Все находилось в прекрасном лесном массиве на берегу спокойного озера, на котором, правда уже не катались на лодках, так как прошел сезон.
Лешка старался приучить себя к мысли о том, что девчонкам надо "расслабиться" и Татьяну нельзя оставлять сейчас одну, ей нужна смена обстановки, новые впечатления и переживания, которые он не мог бы ей предложить. И он понимал, что она права, отклонив их.
Юлька смотрела за детьми, затеявшими игру в салочки вокруг машины.
Таня все старалась поймать взглядом дочку, которую оставляла на несколько дней у друзей, но Ирка не соображала, что мама тоскует и, весело повизгивая, носилась за подружкой.
Лешка вытащил из кармана небольшую коробочку, протянул сестре и сказал, обращаясь к обеим:
Девочки, я надеюсь на ваше благоразумие, ведите себя хорошо и соблюдайте правила личной гигиены.
Наташка, увидев на коробочке выразительный рисунок, хмыкнула:
Зачем нам столько?
На всякий случай, - насмешливо отозвался брат.
На всякий случай я уже взяла, - успокоила она его, но ему от этого спокойнее не сделалось.
Таня поймала Ирку и поцеловала ее, прощаясь. Та прижалась к маме на несколько минут и стала дергаться, пытаясь показать язык, дразнящей ее разбаловавшейся Юлькиной дочке.
Юлька положила руку Тане на плечо:
Ты, подруга, как на фронт собираешься. Поезжай спокойно, все будет хорошо, - заверила она ее.
Наташка заметила, что они едут как раз "на фронт", в некотором смысле этого слова, отчего Лешка болезненно скривился. Он, со вздохом поцеловал сначала свою сестру, затем подружку и, пожелав обеим "ни пуха!", обнял жену, и они пошли к машине, возле которой возились дети.
Две большие сумки уже стояли на сидениях японского микроавтобуса, и молодые женщины заняли свои места. Через несколько минут последний пассажир закрыл за собой дверь и автобус повез их навстречу развлечениям и приключениям...
...Вернувшись из поездки, не принесший ей особого удовлетворения, Таня опять осталась наедине со своими проблемами. Она почему-то вспомнила бабу Катю. Месяц назад Танина семья получила печальную весть. Их дальняя родственница, крестная ее отца, умерла. Старушке было уже за восемьдесят, и она была одинокой женшиной. Последний раз Таня ее видела два года назад на ее восьмидесятилетии. Она не часто навещала старую женщину, но ей нравилась завораживающее ощущение того, что она оказалась в другом мире. Вещи в доме бабы Кати были старые, почти антикварные, некоторые даже старше самой владелицы, доставшиеся ей по наследству от родителей.
Таня помнила, что баба Катя любила ее брать на руки, когда та была еще маленькой, и что-то тихо приговаривала, гладя ее по шелковистым волосам.
Во время войны молоденькая Катюша очень любила одного человека, они не успели пожениться, но на память о себе он оставил ей в подарок маленькую дочку, родившуюся уже после его гибели. К сожалению, Танечка, как назвала ее Катерина, прожила всего год и несколько дней: холод и голод не пощадил маленькое тельце. Больше Катя не встретила такого человека, от которого хотела бы иметь детей даже без замужества. Она так и прожила всю жизнь, ухаживая за двумя самыми дорогими ей могилками.
После похорон и поминок бабы Кати, Танина мать и еще одна родственница поехали разбирать ее вещи. Покойная баба Катя жила в огромном "сталинском" доме, в котором недавно закончился капитальный ремонт. Может быть, она прожила бы еще несколько лет, если бы не этот переезд в связи с ремонтом. Больше половины коммуналок расселили.
Не так давно баба Катя, по просьбе соседей, приватизировала свою комнату. Соседи надеялись, что со временем (после смерти старушки), смогли бы расчитывать на ее жилплощадь, но пока находились на служебной квартире, предоставленной им на время ремонта, неожиданно подошла их очередь на трехкомнатную квартиру, которую они ждали более двенадцати лет и уже не надеялись на такое чудо. Конечно, перспектива получения соседкиной комнаты давала бы им гораздо больше метров - квартира была огромная, но они, столько лет ждавшие такого момента, были не в силах отказаться получить еще одну комнату немедленно, причем, в новом доме.
Баба Катя не поехала на новую квартиру. Несколько раз ей предлагали однокомнатную квартирку от фабрики, где она проработала всю жизнь, но она все отказывалась в пользу более нуждающихся. Потом предлагать перестали: у нее не было особых льгот, на которые делают основную ставку: с мужем она не была расписана, поэтому привелегии вдовы погибшего на нее не распространялись. А в войну она не стояла у станка, так как растила дочку и помогала фронту тем, что шила военное обмундирование по семнадцать часов в сутки с такими же, как она женщинами, имеющими грудных детей, в холодном неотапливаемом помещении под оглушающий перестук маховых колес швейных машин до ломоты во всем теле.
Летом она приезжала к Таниным родителям в деревню, где часами вспоминали вдвоем с Таниной бабушкой дни молодости, нежась на нагретом солнцем крылечке перед домом. А с наступлением холодов, перебралась к племяннице, одиноко живущей в двухкомнатной квартире.
Кап.ремонт в старом доме делали долго, но на совесть: укрепили все балки, потолки, стены, поменяли трубы отопления и водоснабжения, наконец-то провели горячую воду и выкинули все газовые колонки. Дом был заново отделан и долго еще сохранял запах свежей краски. Кое-где пришлось перекладывать паркет и некоторые элементы мраморной лестницы, только опять, почему-то, не сделали лифт в этой девятиэтажке с высоченными потолками. Могли сделать хотя бы снаружи, как во многих старых домах. КомодбабыКатитату
Баба Катя очень сильно "сдала", когда вместе с вещами вынуждена была временно переехать. Старушка очень хотела вернуться в свою комнату, в которой, как ей казалось, навсегда поселились души дорогих ее сердцу людей. Но и обратное заселение не прошло даром - она всего несколько месяцев прожила, вернувшись домой.
Среди альбомов со старыми фотографиями, пожелтевших писем со штемпелем полевой почты, написанных красивым калиграфическим почерком, перетянутых шелковой узкой ленточкой, и нескольких детских распашонок, кружевного чепчика и маленького платьица, женщины наткнулись в этом ящике комода на несколько интересных документов...
...Почему-то Таня не получила того удовольствия, которое она хотела бы себе доставить этой поездкой. Наташка была в большем восторге от проведенных за городом выходных. Домой они приехали на роскошном "мерсе" Натальиного нового знакомого. Тот, с кем Таня провела время, оставил ей свою визитку и очень пытался заполучить ее тетефон, хотя бы служебный, но про себя Таня решила, что продолжения не последует. Он был совсем чужой, несмотря на проведенные вместе четыре дня и две ночи. Его движения, запах, речь - все было незнакомо. Может быть, потому, что за семь лет супружеской жизни Таня ни разу не посмотрела "на сторону" и получился такой эффект. Ей все еще казалось это недопустимым, она продолжала себя чувствовать женой, принадлежащей другому человеку.
Наташка была давно разведена и ко всему относилась проще. Таня удивлялась, почему она до сих пор никак не успокоится и не выйдет замуж. Нормальных ребят у нее было полно. По крайней мере, родила бы ребенка, ведь почти тридцать лет девке, но Наташка возмущенно возражала, что нечего плодить нищету. "Вот когда я обеспечу себя на первое время или найду того, кто отвечает всем моим требованиям - вот тогда и будет счастливый семейный очаг", - обычно к такой формулировке подходил их разговор на эту тему. Очевидно подходящего кандидата еще не было, а Наталья, после развода попавшая на работу в удачное место с неплохой зарплатой, привыкла хорошо одеваться и употреблять только дорогую косметику, тем более у нее была масса времени, чтобы следить за собой, так и ждала своего суженного. Она переодически делала визиты к брату и своим подругам, которые, обзаведясь потомством сидели дома, надеясь, что как дети более-менее станут самостоятельными, у них появиться больше времени, чтобы его можно было бы потратить на себя. Они немного завидовали свободной Наташке, которая по собственному усмотрению распоряжалась своим временем.
Дочку пришлось оставить ночевать у свекрови, чтобы дать возможность ей встретиться с Егором. бывший муж работал и должен был прийти только вечером. Таня с ним встречаться не хотела и решила посвятить освободившийся день уборке квартиры, тем более в прошлые, бурно проведенные выходные, ей было не до этого. Грязи особой не было, но огромные лохмотья пыли перекатывались около стен в коридоре и вылетали из-под кровати, когда она трясла покрывало, заправляя ставшую почему-то неудобной кровать.
Был уже пятый час ночи, а Татьяна все не могла заснуть, представляя, как ее бывший муж "отрывается" с Ольгой. Она не подозревала, что он вернулся довольно поздно, когда Ирка уже спала, и остался ночевать дома, чтобы с утра иметь возможность провести с ребенком некоторое время, зная, что у Тани на воскресение могут быть свои планы и она может потребовать привести Ирку домой, как только сама выспится.
Татьяна вспоминала какие-то незначительные подробности совместной с Егором жизни и они преобретали для нее новый смысл, представ ей в новом свете после произошедших изменений. Она представила, что теперь всегда ее кровать будет такой чужой и холодной без человека, прожившего с ней так долго. Молодая женщина зарылась с головой в подушку и почувствовала едва уловимый родной запах его туалетной воды.
Слезы хлынули ручьем и она, вдоволь нарыдавшись, вскочила с кровати и, включив свет, стала яростно стаскивать наволочку и пододеяльник, чтобы поменять белье, хранившее запах Егора. Затем Татьяна залезла в аптечку и, высыпав все, что там имелось на пол, отыскала несколько таблеток снотворного. На мгновение у нее появилось желание выпить сразу все, но здравый смысл подсказал, что этих таблеток вряд ли хватит, чтобы свести счеты с жизнью, а выглядеть потом посмешищем или получать очередную порцию сочувствующих и понимающих взглядов в спину - не хотелось. Она взяла одну таблетку и, оставив все остальное содержимое аптечки валяться на полу до утра, улеглась на кровать. Тане снился какой-то один долгий и хороший сон: как будто она вновь с Егором, и у них все хорошо и безоблачно, как в первые годы замужества. Она почти физически ощущала его тело в своих объятиях, занимаясь с ним в своем сне безумной страстной и очень нежной любовью.
Зазвонил телефон, и Таня с трудом разлепила тяжелые после снотворного веки. Ее руки крепко сжимали одеяло, сбившееся в ее объятиях. "Неужели я всю ночь занималась любовью с одеялом?" - горько удивилась она. Звонила Иришка, спросить, могут ли они с папой пойти погулять или ей надо возвращаться домой. Таню так и подмывало спросить, что это он в такую рань заявился, но посмотрев на часы, она удивленно подняла брови - через пару часов пора было бы обедать. Татьяна ничего не могла найти, чтобы отказать дочери в просьбе, хотя она знала, что Егору причинила бы боль, не разрешив им побыть еще вместе. Она подавила искушение доставить себе маленькую радость, ведь ребенок не виноват, что взрослые люди перестают любить друг друга. Хотя она все еще продолжала его любить и даже, пожалуй, больше, чем раньше, когда была уверена, что он останется рядом с ней на всю жизнь... Таня ненавидела бывшего мужа за это чувство, что не могла выкинуть из сердца, как того требовала оскорбленная гордость... но должно пройти время, чтобы перестать ненавидеть и себя...
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |