Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 31 страница

Вышеизложенное позволяет сделать следующие основные выводы:

1) приготовление представляет собой умышленное создание условий для совершения умышленного преступления, прерванное по не зависящим от лица обстоятельствам; 2) приготовление отличается от обнаружения умысла тем, что подготовка к совершению преступления состоит в кон­кретных действиях (актах бездействия), создающих необходимые для со­вершения преступления условия, а не в простом выражении намерения совершить преступление; 3) от покушения приготовление отличается тем, что все подготовительные действия (акты бездействия) осуществляются до начала исполнения объективной стороны состава преступления; 4) если в процессе подготовки какого-либо преступления лицо выполнит состав другого преступления, оно отвечает за два преступления: оконченное, ко­торое оно успевает совершить, и за приготовление к запланированному преступлению; 5) наказывается приготовление лишь к тяжкому и особо тяжкому преступлению; 6) наказание за приготовление к преступлению по сравнению с оконченным преступлением обязательно смягчается, при этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы не назначаются.

§ 4. Покушение на преступление

Покушение представляет собой второй вид неоконченного преступле­ния. Оно характеризуется тем, что субъект приступает к выполнению объек­тивной стороны состава преступления, которое прерывается по не завися­щим от него причинам до наступления общественно опасных последствий.

Определение покушения в отечественном уголовном законодатель­стве и уголовно-правовой доктрине различалось.

Согласно Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. покушением признавалось «всякое действие, коим начинается или продолжается приведение злого намерения в исполнение».

В Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г. поку­шением считалось действие, направленное на совершение преступле­ния, когда совершивший выполнил все, что считал необходимым для приведения своего намерения в исполнение, но преступный результат не наступил по причинам, от него не зависевшим (ст. 18). При этом ста­дия совершения преступления сама по себе не влияла на меру репрес­сии, которая определялась степенью опасности лица (ст. 20). Таким об­разом, покушение наказывалось наравне с оконченным деянием, и на­казание зависело от степени опасности лица.

В УК 1922 г. покушение определялось как действие, направленное на совершение преступления, когда совершающий таковое не выполнил всего того, что было необходимо для приведения его намерения в ис­полнение, или когда, несмотря на выполнение им всего, что он считал необходимым, преступный результат не наступил по причинам, от не­го не зависящим (ст. 13).

В этом определении покушение представляет собой только дейст­вие, а бездействие упускается из виду. Кроме того, выражение «дейст­вие, направленное на совершение преступления» может означать и по­кушение, и приготовление. Обращает на себя внимание и деление по­кушения на два вида: 1) совершивший покушение не выполнил всего того, что было необходимо для приведения намерения в исполнение;

2) он выполнил все, что считал необходимым. Причем в первом случае законодатель руководствовался объективным критерием, а во втором - субъективным. Положительными чертами этого определения является указание на «направленность» действий, что означает невозможность покушения на неосторожное преступление и преступление с косвен­ным умыслом, а также указание на прерванность деяния по не завися­щим от лица обстоятельствам.

УК 1922 г. не предусматривал обязательного снижения наказания за покушение. Более того, в уголовном законе содержалось положение, согласно которому покушение «карается как совершенное преступле­ние, причем отсутствие или незначительность вредных последствий по­кушения могут быть приняты во внимание судом при определении меры наказания» (ст. 14). Такой подход не является чем-то исключительным и существует в ряде современных зарубежных государств, в частности во Франции. Законодатели этих государств исходят из того, что в случае покушения результат (общественно опасное последствие) не наступает по обстоятельствам, не зависящим от воли лица. Следовательно, лицу нельзя «поставить в заслугу» ненаступление результата. При этом суды, как правило, не назначают точно такое же наказание, что и за окончен­ное преступление, учитывая, что вред правоохраняемым благам в дей­ствительности не причинен.

В УК 1926 г. общее определение покушения, подобно тому, что суще­ствовало в УК 1922 г., отсутствовало. Вместо него в ст. 19 УК говорилось о том, что покушение преследуется также, как совершенное (т.е. окончен­ное) преступление, при этом суд при выборе меры наказания должен ру­ководствоваться «степенью опасности лица», совершившего покушение, подготовленности преступления и близостью последствий, а также учиты­вать причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.

В УК 1960 г. покушение определялось как «умышленное действие, непосредственно направленное на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по причинам, не зави­сящим от воли виновного» (ст. 15). Покушение наказывалось в рамках санкции за оконченное преступление.

При назначении наказания за покушение суд должен был учитывать характер и степень общественной опасности действий, совершенных виновным, степень осуществления преступного намерения и причины, в силу которых преступление не было доведено до конца.

Действующий УК внес определенные уточнения в институт поку­шения, допустив возможность совершения покушения как действием, так и бездействием (в прежнем уголовном законодательстве указание на бездействие отсутствовало). В отличие от УК 1922 г. не проводит­ся деление покушения на виды. Непосредственно в уголовном законе сформулировано правило квалификации покушения — по двум стать­ям: по статье, предусматривающей ответственность за оконченное пре­ступление, и по ст. 30 УК, где дается определение покушения. За по­кушение предусмотрено сокращенное наказание (не более ³/₄ от мак­симума наиболее строгого вида наказания, установленного в санкции уголовно-правовой нормы) и неприменение смертной казни и пожиз­ненного лишения свободы (ст. 66 УК).

Покушением на преступление, согласно ч. 3 ст. 30 УК, признаются действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совер­шение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам.

Как и приготовление, покушение содержит три обязательных призна­ка: объективней, субъективный и признак прерванности деяния по не зависящим от лица обстоятельствам.

Объективную сторону покушения законодатель определяет как дейст­вия (бездействие), непосредственно направленные на совершение пре­ступления. Это значит, что лицо приступает к выполнению состава пре­ступления. Деяние из стадии подготовки к совершению преступления переходит в стадию выполнения его объективной стороны. Даже совер­шение одного-единственного действия, входящего в объективную сто­рону состава соответствующего преступления, при прерванности дея­ния по не зависящим от лица обстоятельствам означает наличие поку­шения на совершение преступления.

Определение начала исполнения состава преступления зависит от то­го, как сформулирован состав преступления в Особенной части УК. Так, например, если с целью совершения изнасилования насильник срывает с потерпевшей одежду и угрожает убийством в случае оказания потерпевшей сопротивления и в этот момент его задерживают, то налицо покушение на изнасилование, поскольку это преступление (ст. 131 УК) предполагает не только половое сношение с потерпевшей, но и приме­нение определенного физического или психического насилия, что и име­ло место в данном случае. Срывая одежду с потерпевшей и высказывая угрозу, виновный начинает выполнять объективную сторону состава из­насилования. Приготовлением в таких случаях следует признавать сня­тие своей одежды и обнажение половых органов самим преступником, подготовку им средств контрацепции и пр. А оконченным рассматривае­мое преступление будет уже с начала полового сношения с потерпевшей.

Если те же действия — срывание одежды и угроза убийством — со­вершаются не в целях изнасилования, а для похищения вещей, следует говорить об оконченном преступлении — разбое (ст. 162 УК).

Большое судебно-практическое значение имеет вопрос о разгра­ничении приготовления и покушения, поскольку покушение на пре­ступление наказывается в любом случае, а приготовление к преступле­нию — только применительно к тяжким или особо тяжким преступле­ниям. От правильного решения этого вопроса зависит наступление или ненаступление уголовной ответственности.

Так, для состава угона автомобиля необходимо выяснить, начиная с какого момента действия виновного следует считать покушением на угон: с момента «вскрытия» машины, проникновения в нее либо приве­дения двигателя в работающее состояние. В ст. 166 УК речь идет об угоне как неправомерном завладении автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения. Таким образом, угон понимается несколько шире, чем это следует из буквального толкования этого понятия, и вклю­чает в себя установление определенного контроля над транспортным средством, а не только его перемещение в пространстве. Исходя из этого, уже с момента проникновения в автомобиль следует говорить о покуше­нии, поскольку лицо предпринимает попытку установить контроль над транспортным средством, т.е. начинает выполнять объективную сторону преступления - угона без цели хищения. Признание этих действий при­готовительными означало бы их ненаказуемость, так как преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 166 УК, как совершенное без квалифицирую­щих признаков, относится к категории преступлений средней тяжести.

Рассмотрим другой пример. Лицо с целью кражи из запертого сейфа проникает в комнату, где находится сейф, после чего его действия пре­секаются. Возникает вопрос: о каком виде неоконченного преступле­ния идет речь — о приготовлении или о покушении? С одной стороны, незаконное проникновение в помещение или иное хранилище является квалифицирующим признаком кражи (п. «б» ч. 2 ст. 158 УК). С другой стороны, проникновение в комнату, в которой находится сейф, только создает условия для последующего хищения ценностей, поскольку пре­ступнику еще необходимо проникнуть в сейф. Эти действия находятся за рамками состава кражи и при их вынужденной прерванности озна­чают наличие приготовления к преступлению. А вот усилия преступ­ника открыть сейф следует оценивать как попытку проникнуть в хра­нилище материальных ценностей, т.е. начало исполнения объективной стороны преступления, и пресечение действий похитителя в этот мо­мент означает наличие в действиях виновного покушения на хищение в форме кражи путем проникновения в помещение или иное хранилище.

Покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерыва­ется преступное деяние: покушение прерывается на стадии исполнения состава преступления, а приготовление - на стадии подготовки к совер­шению преступления. Различие между приготовлением и покушением следует проводить и по содержанию приготовительных действий (бездейст­вия) и действий (бездействия), которыми осуществляется покушение. Приготовительные действия лишь создают условия, необходимые для совершения преступления, но сами не способны привести к преступ­ному результату: одним лишь приобретением огнестрельного оружия нельзя лишить другого человека жизни, приобретением яда — совер­шить отравление, изготовлением ключа-дубликата — похитить чужое имущество из квартиры и т.д. Действия (акты бездействия), которыми осуществляется покушение, превращают потенциальную возможность совершения преступления в действительность и при беспрепятствен­ном развитии преступной деятельности сами приводят к общественно опасным последствиям. Приготовительные действия не входят в объ­ективную сторону состава преступления. Действия (акты бездействия), которыми осуществляется покушение, напротив, представляют собой элементы объективной стороны состава преступления, за исключени­ем общественно опасных последствий^[418].

От оконченного преступления покушение отличается только одним признаком — отсутствием общественно опасного последствия. Это по­следствие, с одной стороны, должно входить в содержание умысла ви­новного лица, а с другой — соответствовать законодательному описа­нию последствий в статье Особенной части УК.

Субъективная сторона покушения заключается в прямом умысле. Это подтверждается использованием законодателем формулировки «умышленные действия (бездействие), непосредственно направленные на совершение преступления...» (ч. 3 ст. 30 УК). Направленность на ре­зультат свойственна лишь преступлениям с прямым умыслом. При кос­венном умысле результат лицу безразличен и оно не направляет свои усилия на его достижение.

Установление в деянии косвенного умысла означает наличие не со­става неоконченного деяния - покушения, а иной оконченный состав преступления. Так, если сторож, охраняющий яблоневый сад, обнару­живает воров и стреляет поверх голов убегающих от него несостояв- шихся похитителей, то в случае причинения вреда здоровью кого-ли­бо из них он несет уголовную ответственность за конкретный физиче­ский вред, им причиненный, а не за покушение на убийство, поскольку его действия не были направлены на причинение смерти кому-либо из убегавших, его целью было лишь напугать их.

При покушении умысел может быть только конкретизированным (определенным). В случае неконкретизированного умысла, который довольно близок к косвенному умыслу, уголовная ответственность на­ступает не за покушение на преступление, а за фактически совершен­ное оконченное преступление.

Конкретизированный умысел может быть неальтернативным и аль­тернативным.

При альтернативном умысле возникает вопрос: за покушение на ка­кое из двух преступлений должен отвечать виновный? К примеру, он с дальнего расстояния стреляет в другое лицо, надеясь, что причинит либо смерть, либо тяжкий вред здоровью потерпевшего, однако про­махивается и не причиняет вообще никакого вреда. Как квалифици­ровать содеянное: как покушение на убийство или как покушение на причинение тяжкого вреда здоровью человека? Правильной представ­ляется квалификация содеянного как покушения на более опасное пре­ступление, т.е. как покушение на убийство. В противном случае более опасный умысел останется без надлежащей уголовно-правовой оценки.

Признак прерванности деяния по не зависящим от лица обстоятель­ствам является обязательным и для приготовления, и для покушения. Как и в случае приготовления, эти обстоятельства могут быть как внеш­ними по отношению к субъекту преступления, так и внутренними.

Внешние обстоятельства иногда являются результатом действия фи­зических, химических и других процессов.

Так, Ш. совместно с другими лицами совершил разбойное нападение на С. и Д. в доме С. и их убийство. С целью сокрытия следов преступления, а также уничтожения имущества Ш. разбросал перед газовым камином в за­ле дома тряпки и бумагу, облил их спиртными напитками и поджег, после чего с места преступления скрылся. Через некоторое время огонь в доме са­мопроизвольно погас, не причинив значительного имущественного ущерба. Ульяновский облсуд квалифицировал действия Ш. применительно к под­жогу как оконченное преступление — умышленное уничтожение и повре­ждение чужого имущества (ч. 2 ст. 167 УК). Однако Президиум Верховно­го Суда РФ правильно переквалифицировал действия Ш. на покушение на совершение преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 167 УК, при этом указав, что «если в результате действий, непосредственно направленных на поджог чужого имущества, предусмотренные законом последствия не на­ступили по причинам, не зависящим от воли виновного, то содеянное при наличии у него умысла на причинение значительного ущерба должно рас­сматриваться как покушение на уничтожение или повреждение чужого иму­щества путем поджога»^[419].

Покушение может иметь место в случае фактической ошибки со сто­роны субъекта преступления. К примеру, лицо, желая причинить смерть сотруднику правоохранительного органа (ст. 317 УК), в действительности причиняет смерть иному лицу, не имеющему такого статуса (ст. 105 УК). В этом случае содеянное квалифицируется по совокупности преступ­лений: как покушение на то преступление, которое лицо планировало совершить, и как оконченное, фактически совершенное преступление (подробнее об этом см. главу XII «Субъективная сторона преступления» настоящего учебника).

В теории уголовного права проводится деление покушения на ви­ды. По степени реализации умысла выделяют оконченное и неокончен­ное покушение. При этом существует три основных подхода к опреде­лению этих видов покушения: 1) субъективный, согласно которому сте­пень завершенности покушения определяется представлением об этом виновного лица; 2) объективный, учитывающий завершенность дейст­вий виновного с учетом описания преступления в уголовно-правовой норме; 3) смешанный, согласно которому покушение признается окон­ченным, когда совершены те действия, которые лицо считало необхо­димыми и которые в действительности были необходимыми для совер­шения преступления^[420].

Подобное деление покушения на виды предпринималось еще в УК 1922 г. Однако, как отмечалось выше, Кодекс при этом не придержи­вался единого критерия деления. Из современных УК деление покуше­ния на виды предусмотрено в УК Украины 2001 г.

В юридической литературе значение такого деления покушения объ­ясняется необходимостью индивидуализации уголовной ответственно­сти^[421] либо невозможностью добровольного отказа при так называемом «оконченном» покушении.

Однако в российском законодательстве деление покушения на виды лишено правового основания, поскольку законодатель дифференци­рует на виды неоконченное преступление, а не покушение. Вид покуше­ния — оконченное или неоконченное — не влияет на его наказуемость, следовательно, законодатель не считает оконченное покушение более опасным, чем неоконченное, в противном случае это было бы отражено в санкции. Такая позиция обоснованна. Любое покушение прерывает­ся ближе или дальше к общественно опасным последствиям по обстоя­тельствам, не зависящим от лица. Вынужденная прерванность деяния до стадии наступления общественно опасных последствий — главная черта любого покушения, имеющая судебно-практическое значение.

Что касается возможности добровольного отказа при «оконченном» покушении, то такая постановка вопроса некорректна по нескольким основаниям. Во-первых, понятия «добровольный отказ от совершения преступления» и «покушение на преступление» являются взаимоис­ключающими. Если имело место покушение — прерванное по не зави­сящим от лица обстоятельствам деяние — добровольный отказ уже не­возможен. При добровольном отказе лицо само прекращает преступле­ние до наступления общественно опасных последствий.

Во-вторых, при отсутствии последствий, когда лицо выполнило все, что считало необходимым для совершения преступления, доброволь­ный отказ возможен. Допустим, лицо с целью убийства дало другому медленно действующий яд, тем самым выполнив все, что считало не­обходимым для достижения результата. Однако до наступления смер­ти потерпевшего этот субъект может дать противоядие либо принять иные меры к его спасению. В этом случае следует говорить о добро­вольном отказе от совершения преступления, исключающем уголов­ную ответственность.

В науке уголовного права выделяют также годное и негодное покуше­ние. Негодное покушение в свою очередь подразделяется на: покушение на негодный предмет и покушение с негодными средствами. И в том и в дру­гом случае речь идет о фактической ошибке лица относительно пред­

мета или средств совершения преступления. При покушении на негод­ный предмет последний либо отсутствует, либо утрачивает свои преж­ние свойства, с наличием которых связано совершение преступления.

Так, следователь А., будучи должностным лицом, реализуя свой умысел на получение взятки в крупном размере за прекращение уголовного дела в от­ношении Б., неоднократно встречался с последним и обговаривал с ним свои действия, направленные на совершение этого преступления: определял этапы расчетов - первая часть суммы — 25 тыс. долларов США — за приостановле­ние дела производством, а при окончательном расчете — еще 25 тыс. долла­ров США за передачу копии постановления о прекращении уголовного де­ла. Однако при встрече следователю А. был передан конверт с 9 тыс. рублей и «муляжем» из долларов США Судебная коллегия по уголовным делам Вер­ховного Суда РФ указала, что «преступные действия следователя А. не были доведены до конца по не зависящим от него обстоятельствам в связи с тем, что сумма денег в крупном размере А. была передана в виде муляжа денежных купюр». Таким образом, в действиях А. имелся состав неоконченного пре­ступления — покушения на получение взятки в крупном размере (ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 4 ст. 290 УК)¹. В данном случае предмет преступления (муляж денеж­ных купюр) не обладает необходимыми свойствами (свойством быть иму­ществом), с наличием которых связано получение взятки как преступление.

В литературе данный вид покушения иногда называется покушени­ем «на негодный объект». Это выражение неверно. Общественные от­ношения, блага, интересы как объекты всегда «годны» для посягатель­ства, в противном случае невозможно было бы объяснить то, что они поставлены под защиту уголовного закона.

При покушении с негодными средствами лицо использует средства, не способные причинить вред, например производит выстрел из неза­ряженного ружья, подсыпает в стакан потерпевшему вместо яда неток­сичное вещество и т.п. Используемые средства могут быть абсолютно непригодными (магия, ворожба и т.п.) или непригодными в данном конкретном случае. В первом случае, при отсутствии общественной опасности, уголовная ответственность не наступает.

В отличие от приготовления покушение на любое преступление, не­зависимо от категории, влечет уголовное наказание. В зарубежном уго­ловном праве существует две. модели наказуемости покушения: 1) в рам­ках санкции за оконченное преступление и 2) установление более мяг­кого наказания, чем за оконченное преступление.

Законодатель России пошел по второму пути и предусмотрел за по­кушение пониженное наказание: не более трех четвертей от максималь­ного срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмо­тренного в санкции Особенной части за соответствующее оконченное преступление. При этом смертная казнь и пожизненное лишение сво­боды за покушение не назначаются (ст. 66 УК).

Подытоживая сказанное, отметим: 1) покушение — это совершаемое с прямым умыслом действие или бездействие лица, непосредственно направленное на совершение преступления, прерванное на стадии ис­полнения состава преступления по не зависящим от лица обстоятель­ствам; 2) покушение отличается от приготовления стадией, на которой прерывается преступное деяние, а также содержанием действий (актов бездействия): приготовительные действия (бездействие) лишь создают условия для совершения преступления, но сами по себе не способны причинить вред, действия (акты бездействия), совершаемые при по­кушении, входят в объективную сторону соответствующего преступ­ления, за исключением общественно опасных последствий, и при бес­препятственном течении сами способны повлечь преступный резуль­тат; 3) от оконченного преступления покушение отличается отсутствием общественно опасных последствий; 4) деление покушения на виды — оконченное и неоконченное, годное и негодное — законодательно не за­креплено и не влияет на квалификацию содеянного, поскольку во всех случаях речь идет о прерванном по не зависящим от лица обстоятель­ствам преступлении; 5) в отличие от приготовления, караемого толь­ко применительно к тяжкому и особо тяжкому преступлениям, поку­шение на любое преступление наказуемо, однако в уголовном законе предусмотрено обязательное смягчение наказания за покушение, при этом смертная казнь и пожизненное лишение свободы не назначаются.

§ 5. Добровольный отказ от преступления

Добровольный отказ от преступления — это прекращение лицом при­готовления к преступлению либо прекращение действий (бездейст­вия), непосредственно направленных на совершение преступления, если лицо осознавало возможность доведения преступления до конца (ч. 1 ст. 31 УК).

Прежнее уголовное законодательство включало иные положения о добровольном отказе. Так, согласно УК 1922 г. добровольным отка­зом признавалось «покушение, не доведенное до конца по собствен­ному побуждению покушавшегося». Таким образом, добровольный отказ считался видом неоконченного преступления, но неоконченно­го по воле «покушавшегося» лица. Такое не доведенное до конца «по­кушение» каралось «как то преступление, которое фактически им со­вершено» (ст. 14).

Как уже отмечалось ранее, добровольный отказ от совершения пре­ступления и покушение на него исключают друг друга. В случае поку­шения на преступление, т.е. прерванного по не зависящим от лица об­стоятельствам деяния, добровольный отказ уже невозможен, так как преступление не может получить своего дальнейшего развития, его за­вершение невозможно, отказываться не от чего. Одним из условий доб­ровольного отказа является возможность завершения преступления, от­сутствие осознаваемых лицом препятствий к этому. Следовательно, не­корректно определять добровольный отказ через понятие покушения.

Кроме того, покушение нельзя довести или не довести до конца. Оно всегда суть прерванное, не доведенное до своего завершения пре­ступление.

Указание на покарание добровольного отказа, пусть и за фактиче­ски совершенное, снижает его значимость для общества. В действитель­ности добровольный отказ исключает уголовную ответственность за то преступление, от совершения которого лицо отказалось добровольно. Что касается иного преступления, которое лицо «успевает» совершить до момента добровольного отказа от преступления, то ответственность за это иное преступление наступает на общих основаниях. И об этом, на наш взгляд, не следовало говорить в норме о добровольном отказе.

В УК 1926 г. применительно к добровольному отказу уже не гово­рилось о «не доведенном до конца покушении», законодатель указы­вал на «несовершение» преступления «по добровольному отказу лица» (ч. 2 ст. 19). В этом случае суд должен был установить соответствующую меру социальной защиты за те действия, которые фактически были со­вершены покушавшимся или приготовлявшимся.

Положительными чертами новой регламентации добровольного от­каза, согласно УК 1926 г., были: 1) указание на несовершение преступ­ления (т.е. отсутствие самого состава преступления) в случае доброволь­ного отказа; 2) признание возможности добровольного отказа на первых двух стадиях совершения преступления — стадии подготовки к соверше­нию преступления и стадии исполнения состава преступления; 3) нена- ступление уголовной ответственности за преступление, от совершения которого лицо отказалось, причем такая ответственность исключалась и за приготовление, и за покушение на то преступление, от соверше­ния которого лицо отказалось добровольно.

Вместе с тем указание на наказуемость фактически совершенных действий (за другие преступления, совершенные до момента добро­вольного отказа) снижало профилактическую значимость нормы о доб­ровольном отказе, поскольку в глазах населения создавало видимость наказуемости и того преступления, от совершения которого лицо от­казалось.

В УК 1960 г. было определено, что «лицо, добровольно отказавшее­ся от доведения преступления до конца, подлежит уголовной ответст­венности лишь в том случае, если фактически совершенное им деяние содержит состав иного преступления» (ст. 16). Здесь также законода­тель вместо указания на ненаказуемость деяния в случае добровольного отказа лица от его совершения делал акцент на обратном — на ответст­венности лица, хотя и за совершенное иное преступление.

В действующем УК норма о добровольном отказе подверглась суще­ственным изменениям. Она включает не одну, как ранее, а пять частей, где предусмотрены основные условия добровольного отказа.

Отказ от совершения преступления возможен лишь на его первых двух стадиях — стадии подготовки и стадии исполнения состава преступле­ния, до момента наступления общественно опасных последствий. Зако­нодатель говорит о прекращении лицом «приготовления к преступле­нию» или «действий (бездействия), непосредственно направленных на совершение преступления» (ч. 1 ст. 31 УК). Выражение «приготовление к преступлению» здесь следует понимать не как вид неоконченного дея­ния, т.е. прерванного по не зависящим от лица обстоятельствам, при ко­тором добровольный отказ уже невозможен, а как этап совершения пре­ступления (стадию). После наступления общественно опасных последст­вий добровольный отказ невозможен, а возможно деятельное раскаяние.

Добровольный отказ может быть выражен как в действии, так и в без­действии. Это зависит от того, на какой стадии он осуществляется, и от характера совершаемого преступления. На стадии подготовки к совер­шению преступления достаточно бездействия - отказа от перехода к ис­полнению состава преступления.

Для большинства преступлений характерно то, что вслед за испол­нением состава преступления сразу наступают общественно опасные последствия. В этих случаях добровольный отказ может состоять в не­выполнении всех действий, образующих объективную сторону состава преступления. В противном случае результат неизбежен. Если же по­следствия несколько отдалены от деяния, а последнее уже выполне­но, добровольный отказ также возможен, но только в форме действий по предотвращению вреда. Например, в случае отравления до момен­та наступления смерти потерпевшего возможна дача ему противоядия.

Дата добавления: 2015-10-21