Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова 28 страница

Освобождение от уголовной ответственности на основании ст. 28 УК требует некоторых уточнений применительно к преступлениям, соста­вы которых сконструированы по типу материальных и формальных. Формулировка ст. 28 УК полностью укладывается в рамки материаль­ных составов. Применительно к формальным составам в полной мере применима ч. 1 ст. 28 УК — лицо подлежит освобождению от ответст­венности за невиновное причинение вреда, если оно не осознает обще­ственной опасности своего действия или бездействия.

§ 8. Мотив и цель преступления

Мотив и цель преступления являются факультативными элементами субъективной стороны преступления. Они становятся обязательными и учитываются при квалификации преступлений в случаях, указанных в конкретной статье Особенной части УК. Например, злоупотребле­ние должностными полномочиями (ст. 285 УК) влечет за собой уголов­ную ответственность лишь при наличии корыстной или иной личной заинтересованности, которые и являются возможными мотивами зло­употребления. Их отсутствие исключает уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями даже при наличии всех остальных признаков данного состава преступления.

Корыстная цель является обязательным признаком любого хище­ния. При ее отсутствии лицо не может быть привлечено к ответствен­ности за хищение.

Так, Р. был осужден за разбой. Кассационная инстанция удовлетвори­ла протест заместителя Председателя Верховного Суда РФ и указала, что по делу не было доказано наличие у Р. корыстной цели — обязательного признака разбоя ^[375] .

Однако и в тех случаях, когда мотив и цель не являются обязатель­ными элементами преступления, они обязательно учитываются судом при индивидуализации наказания. «При оценке степени обществен­ной опасности содеянного и назначении наказания, — отмечал Вер­ховный Суд РФ в одном из своих постановлений, — следует учитывать цели и мотивы действий виновного»^[376]. ^

Мотив преступления — это обусловленные определенными потребно­стями и интересами внутренние побуждения, вызывающие у лица ре­шимость совершить преступление. Цель преступления — представление лица, совершающего преступление, о желаемом результате, к достиже­нию которого оно стремится, совершая преступление.

Мотив и цель, являясь психологическими категориями^[377], тесно связа­ны между собой. Всякая человеческая деятельность обусловлена опре­деленными мотивами и целями. Преступное поведение, как и любая че­ловеческая деятельность, имеет определенные мотивы и направляется на достижение определенной цели. Между мотивом и целью существу­ет внутренняя связь. Формирование мотива предполагает и постановку определенной цели. Мотив является той движущей силой, которая ве­дет субъекта к достижению цели. Вместе с тем мотив и цель — понятия не совпадающие, поскольку по-разному характеризуют психическое от­ношение виновного к совершаемому деянию. Если в отношении моти­ва можно задать вопрос, почему человек совершил общественно опас­ное действие (бездействие), то в отношении цели - к чему стремился виновный. Следовательно, цель определяет направленность действий.

Так, В., совершивший заказное убийство, действовал с корыстными мотивами. Его целью было получение материальной выгоды. Мотив пре­ступления и определяемая им цель — однопорядковые понятия. Однако при этом возможна постановка и иных целей, не совпадающих с моти­вом, но необходимых для осуществления конечной цели.

Мотивы и цели всегда конкретны и указываются, как правило, в статьях Особенной части УК либо в качестве основного признака со­става, либо в качестве квалифицирующего или привилегированного признака. При указании на мотив как обязательный признак состава законодатель обычно использует термин «побуждения» или «заинтере­сованность». Например, ст. 153 УК предусматривает ответственность за подмену ребенка из корыстных или иных низменных побуждений. В ст. 292 УК (служебный подлог) говорится о корыстной или иной лич­ной заинтересованности. Указание именно на мотив совершения пре­ступления в Особенной части чаще всего встречается в квалифициро­ванных составах преступления. Так, причинение тяжкого вреда здо­ровью признается более опасным, если оно совершено по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религи­озной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. «е» ч. 2 ст. 111 УК).

Чаще в статьях Особенной части УК содержатся указания на цель преступления. Например, о цели как об основном признаке преступ­ления говорится в ст. 187 УК, предусматривающей ответственность за изготовление с целью сбыта или сбыт поддельных кредитных либо расчетных карт, а также иных платежных документов, не являющихся ценными бумагами. Во многих статьях определенная цель выступает в качестве квалифицирующих деяние признаков. Так, торговля людь­ми признается более тяжким преступлением, если она осуществляет­ся, например, в целях изъятия у потерпевшего органов или тканей для трансплантации (п. «ж» ч. 2 ст. 127¹ УК).

Указания на мотивы и цели преступления содержатся и в Общей ча­сти УК. В этих случаях они также имеют определенное уголовно-пра­вовое значение. Например, цель совершения тяжких или особо тяжких преступлений указана в ч. 4 ст. 35 УК при определении признаков пре­ступного сообщества (преступной организации). В статье же Особен­ной части предусмотрена ответственность за организацию преступно­го сообщества (ст. 210 УК), при решении вопроса о наличии или об от­сутствии признаков преступного сообщества необходимо обращаться к ч. 4 ст. 35 УК. Одним из признаков обоснованного риска как обстоя­тельства, исключающего преступность деяния, законодатель называет «достижение общественно полезной цели» (ст. 41 УК).

Некоторые мотивы и цели расцениваются законодателем как смяг­чающие или отягчающие наказание обстоятельства. Например, мотив сострадания (п. «д» ст. 61 УК), цель сокрытия или облегчения совер­шения преступления (п. «е» ст. 63). Устанавливая возможность при ис­ключительных обстоятельствах назначения виновному более мягкого наказания, чем предусмотрено за совершенное им преступление, зако­нодатель в первую очередь говорит о необходимости учета целей и мо­тивов преступления (ст. 64 УК).

В ряде случаев законодатель хотя и не называет, однако подразу­мевает наличие определенных мотивов и цели. Такие, например, пре­ступления, как кража, мошенничество, грабеж и другие виды хищения (ст. 158—162 УК), предполагают наличие корыстной цели, о чем пря­мо говорится в примечании к ст. 158 УК, определяющей общее поня­тие хищения.

В уголовно-правовой литературе делались попытки классифициро­вать мотивы и цели по их характеру, содержанию, признаку устойчиво­сти и др. Эти классификации весьма многочисленны и разнообразны. Однако наибольшее значение они имёют прежде всего для криминоло­гических исследований. В правоприменительной же практике по уго­ловным делам_ч мотивы и цели преступления неизменно учитываются исходя из законодательных норм.

Наиболее опасными признаются низменные мотивы и цели, к чис­лу которых (учитывая их распространенность) относятся в первую оче­редь корыстные мотивы, преследующие цель извлечения материаль­ной выгоды или избавления от материальных затрат путем соверше­ния преступления.

По вопросу о том, какие мотивы и цели, кроме корыстных, могут быть отнесены к числу низменных, существуют различные мнения. Представляется, что к низменным в первую очередь должны быть от­несены такие мотивы и цели, которые в уголовно-правовой литературе характеризуются как антисоциальные, т.е. направленные против основ­ных ценностей общества в целом и выражающиеся в противостоянии субъекта государственным и общественным интересам. Это, например, мотивы национальной, расовой, религиозной ненависти, цель сверже­ния или насильственного изменения конституционного строя Россий­ской Федерации (ст. 279 УК), цель разработки планов и условий для совершения тяжких и особо тяжких преступлений (ст. 210 УК). К низ­менным мотивам и целям можно отнести и такие, которые получили название «асоциальные», например хулиганские мотивы, цель введе­ния в заблуждение государственных органов.

В отношении личностных мотивов высказываются различные мне­ния. Одни авторы относят их к низменным, другие выделяют в отдель­ную группу. Это такие мотивы, как месть, ревность, неприязненные от­ношения, карьеризм и пр. Такого рода мотивы некоторые авторы обос­нованно называют «общественно нейтральными». К числу последних могут быть отнесены и такие мотивы, с которыми законодатель не свя­зывает усиление уголовной ответственности, но которые учитываются при индивидуализации наказания. Это мотивы трусости, ложно поня­тые интересы дела и пр.

Однако в любом случае указанные мотивы и цели хотя и в разной степени, но являются общественно опасными, так как приводят к со­вершению преступлений и свидетельствуют о намерении лица причи­нить вред правоохраняемым интересам.

Как уже отмечалось, мотив и цель присущи любому умышленному преступлению. По мнению одних авторов, в преступлениях с косвенным умыслом нельзя отыскать мотив, по мнению других — поведение лица, совершающего умышленное преступление, всегда мотивировано. И при косвенном умысле преступник не только ясно представляет себе каузаль­ную взаимосвязь деяния и последствия, но и сознательно их принимает^[378].

Обосновать теоретически наличие мотива и цели преступления, со­вершенного с косвенным умыслом, чрезвычайно трудно, так как по­следствия являются побочным результатом деяния; виновный не стре­мился к ним, относился к наступлению их безразлично^[379]. Постановка цели в таких случаях отсутствует, ибо действия зачастую направляются на достижение иного результата. Вместе с тем нельзя вовсе исключить значение мотива и цели при совершении преступления с косвенным умыслом, особенно когда умысел неконкретизирован.

Более сложным представляется вопрос о том, можно ли говорить о мотиве и цели неосторожных преступлений.

Некоторые ученые полагают, что при совершении неосторожных преступлений действия субъекта носят сознательный волевой харак­тер, а следовательно, являются мотивированными и целенаправленны­ми и на этом основании говорят о мотиве и цели неосторожных пре­ступлений.

Однако применительно к неосторожным преступлениям более пра­вильно говорить лишь о мотиве и цели поведения, но не преступле­ния. В пользу этой точки зрения свидетельствует то, что законодатель не включает мотив и цель ни в число обязательных, ни в число квали­фицирующих признаков неосторожных преступлений. К тому же цель, которая является представлением о желаемом результате, никак не впи­сывается в рамки неосторожной вины. Вместе с тем нельзя не признать, что поведение любого вменяемого человека является мотивированным и целенаправленным. Однако мотивы поведения не выступают в ка­честве мотивов совершения преступления, так как уголовная ответст­венность предусмотрена в этих случаях не за нарушение определен­ных правил предосторожности, а за общественно опасные последствия, к которым лицо не только не стремилось, но даже и не допускало воз­можности их наступления.

Так, И., посадив в машину знакомых девушек и желая показать им свое умение водить автомашину, значительно превысил скорость, не справил­ся с управлением, выехал на полосу встречного движения и врезался в гру­зовую машину «Газель». Одна девушка погибла. И. совершил преступле­ние, предусмотренное ст. 264 УК, — нарушение правил дорожного движе­ния, повлекшее по неосторожности смерть человека. Можно ли в данном случае говорить о результате, к достижению которого стремился И.? А вот желание продемонстрировать свои навыки вождения автомобиля налицо, что и предопределило соответствующее поведение субъекта, выразившее­ся в нарушении правил движения.

Подводя итог изложенному, отметим, что мотив и цель могут быть, во-первых, обязательными элементами конкретных составов преступ­лений; во-вторых, включены законодателем в статьи Особенной части УК в качестве квалифицирующих преступление признаков; в-треть­их, учтены в качестве смягчающих или отягчающих наказание обстоя­тельств при индивидуализации наказания.

§ 9. Ошибка и ее уголовно-правовое значение

Ошибка представляет собой неправильную оценку лицом, совер­шающим преступление, своего поведения, фактических обстоятельств содеянного, последствий, условий противоправности и пр.

В уголовно-правовой литературе предлагаются различные опре­деления ошибки. Одни ученые определяют ошибку как заблужде­ние лица относительно фактических и юридических признаков со­деянного; другие - как неверное, неправильное представление лица о фактических и юридических признаках или свойствах совершен­ного деяния и его последствий; третьи — как неверную оценку лицом своего поведения; четвертые — как заблуждение лица относитель­но объективных и субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление; пятые — как заблуждение лица относительно характера и степени обществен­ной опасности совершаемого деяния и его уголовной противоправ­ности^[380].

При наличии терминологического различия во всех этих опреде­лениях достаточно полно и правильно раскрывается понятие ошиб­ки, которая заключается в неправильной оценке лицом, совершаю­щим преступление, своего поведения и (или) его последствий либо его уголовной противоправности.

В УК отсутствует норма, определяющая ошибку, хотя при обсу­ждении его проектов высказывались предложения о включении такой статьи. Так, в проекте УК, опубликованном в 1995 г., имелась ст. 29 «Ошибка в уголовно-правовом запрете»: «Если лицо не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать, что совершаемое им деяние как общественно опасное запрещено законом под угрозой на­казания, такое деяние признается совершенным невиновно и в силу этого лицо не подлежит уголовной ответственности.

Если лицо не осознавало, что совершаемое им деяние как общест­венно опасное запрещено законом под угрозой наказания, но по об­стоятельствам дела должно было и могло это осознавать, такое лицо подлежит уголовной ответственности за совершение преступления по неосторожности в случаях, предусмотренных соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса»^[381].

Эта статья не была включена в УК 1996 г., поскольку в ней по суще­ству раскрывалось не понятие ошибки, а понятие невиновного причи­нения вреда. Положения этой статьи, сформулированные более точ­но, вошли в ст. 28 УК как признаки невиновного причинения вреда (случай, или казус).

Наличие ошибки может существенно повлиять на квалификацию совершенного деяния, так как она в первую очередь определяет при­знаки субъективной стороны преступления, характер и содержание ин­теллектуальных и волевых процессов^[382].

В уголовно-правовой литературе предлагаются различные класси­фикации ошибок. Так, одни авторы выделяют ошибки в отношении: 1) общественной опасности деяния; 2) обстоятельств, являющихся элементами состава преступления; 3) юридических факторов (ошиб­ка в праве)^[383]; другие классифицируют ошибки по таким основаниям, как предмет (юридическая и фактическая); причины возникновения (извинительная и неизвинительная); значимость (существенная и не­существенная); социально-психологическая природа (виновная и не­виновная)^[384].

В настоящее время общепринятой классификацией, имеющей не только теоретическое, но и практическое значение, признается клас­сификация в зависимости от заблуждения лица относительно отдель­ных признаков преступления. В соответствии с этим различаются юри­дическая и фактическая ошибки.

Юридическая ошибка — это неправильное представление лица о пра­вовой сущности или правовых последствиях совершаемого им деяния. В литературе такой вид ошибки иногда называют «ошибкой в праве».

Юридическая ошибка может выражаться прежде всего в неправиль­ном представлении лица о преступности или непреступности своего поведения.

Так, лицо полагает, что его действия преступны и влекут за собой уголовную ответственность, тогда как они УК не предусмотрены. На­пример, лицо считает, что сам факт управления транспортным сред­ством в нетрезвом состоянии является уголовно наказуемым деянием. Однако уголовно-правовой запрет такого деяния отсутствует, и оно признается административным правонарушением^[385]. Деяние, не преду­смотренное уголовным законом, не может влечь уголовной ответствен­ности вследствие отсутствия уголовной противоправности как обяза­тельного признака преступления.

Однако возможны и противоположные случаи, когда лицо полага­ет, что совершаемое им деяние не влечет уголовной ответственности, но УК считает такое деяние преступлением.

Так, К. долгое время занимался отловом бродячих собак. Приведя со­баку домой, он сдирал с нее шкуру, когда животное было еще живым, изго­товлял из шкуры шапки и рукавицы, которые продавал на рынке. При при­влечении к ответственности по ст. 245 УК за жестокое обращение с живот­ными К. заявил, что не знал об уголовно-правовом запрете таких действий и полагал, что совершает благое дело, избавляя город от бездомных живот­ных. К. был осужден не за уничтожение бродячих животных, а за примене­ние при этом садистских методов, используемых в присутствии своих ма­лолетних детей, которых заставлял помогать ему. Таким образом, незнание закона не освободило К. от уголовной ответственности.

Большинство ученых и практических работников признают незыбле­мым это правило, но возможны ситуации, когда нарушитель уголовно­правового запрета не только не знал, но и не мог знать о нем в тех усло­виях, в которых он находился в момент нарушения запрета. В таких случа­ях уголовная ответственность исключается вследствие отсутствия вины.

Юридическая ошибка может заключаться в неправильном представ­лении лица относительно квалификации содеянного.

Так, В., выдавая себя за законного наследника и пытаясь получить вклад, принадлежавший умершей А., полагал, что совершает мошенниче­ство. Однако Пленум Верховного Суда РФ указал, что действия В. явля­ются не хищением, а причинением имущественного ущерба путем обма­на (ст. 165 УК 1996 г., ст. 94 УК 1960 г.) ^[386] .

Наконец, юридическая ошибка может касаться вида и размера на­казания за совершенное виновным преступление. Эта ошибка не влия­ет на ответственность, поскольку вид и размер наказания находятся за пределами субъективной стороны.

Таким образом, юридическая ошибка лица, совершившего преступ­ление, не влияет ни на квалификацию, ни на размер или вид опреде­ляемого судом наказания, поскольку ответственность наступает вне за­висимости от мнения виновного^[387].

Фактическая ошибка — это неправильная оценка лицом фактических обстоятельств, являющихся обязательными объективными элементами состава преступления, т.е. ошибка: а) в объекте и б) в признаках объек­тивной стороны состава преступления^[388].

Ошибка в объекте заключается в неправильном представлении ли­ца, совершающего преступление, юридической сущности объекта по­сягательства как обязательного элемента состава.

Так, Д., полагая, что О. является женой судьи, в производстве которого находилось дело его приятеля, применил в отношении нее насилие, не опас­ное для жизни и здоровья, требуя вынесения судьей его приятелю оправда­тельного приговора (ст. 296 УК). Однако О. ни к судье, ни к его семье отно­шения не имела. Л. полагал, что таким образом он сможет воспрепятство­вать правосудию. Но его действия, подпадавшие фактически под признаки ст. 115 УК, явились преступлением против личности. Следовательно, Л., полагавший, что причиняет ущерб одному объекту, фактически причинил его другому. Эти объекты неравноценны, так как умышленное причинение легкого вреда здоровью (ст. 115 УК) отнесено к числу преступлений неболь­шой тяжести, а угроза или насильственные действия в связи с осуществле­нием правосудия или производством предварительного расследования (ч. 3 ст. 296 УК) — к числу преступлений средней тяжести.

В подобных случаях квалификация действий зависит от направленности умысла, но так как объект, на причинение ущерба которому был направлен умысел, не пострадал, содеянное должно квалифицироваться как покуше­ние (ч. 3 ст. 30, ст. 296 УК) и по совокупности как умышленное причине­ние легкого вреда здоровью (ст. 115 УК), т.е. за фактически совершенное^[389].

Данное мнение, поддерживаемое одними учеными, вызывает возраже­ния у других на том основании, что такая юридическая оценка не соответ­ствует содержанию вины. При квалификации содеянного в таких случаях по совокупности вменяется, образно говоря, как бы две вины, в конечном итоге за одно психическое отношение возлагается двойная ответственность.

Аналогичная позиция высказана и в другой работе: «Чтобы привести в соответствие эти два фактора (направленность умысла и причинение вреда не тому объекту, на который субъективно было направлено по­сягательство), при квалификации преступления используется юриди­ческая фикция: преступление, которое по своему фактическому содер­жанию было доведено до конца, оценивается как покушение на наме­ченный виновным объект»^[390]. Применительно к изложенному выше делу

содеянное JL будет квалифицировано, согласно этому мнению, по ч. 3 ст. 30 и ч. 3 ст. 296 УК.

Очевидно, что при ошибке в объекте по существу имеют место два пре­ступления (одно - неоконченное, а второе — оконченное). Совершение же одним действием двух преступлений, согласно ч. 2 ст. 17 УК, предусмо­тренных разными составами УК, должно квалифицироваться по совокуп­ности. Поэтому предложенный вариант решения рассмотренного спор­ного вопроса можно считать разновидностью идеальной совокупности.

От ошибки в объекте посягательства следует отличать ошибку в пред­мете и ошибку в личности потерпевшего.

При ошибке в предмете посягательства квалификация содеянного зависит от того, обязательным или факультативным элементом соста­ва является предмет в каждом конкретном случае. Ошибка в предме­те, являющемся обязательным элементом состава, влияет на квалифи­кацию содеянного. Ошибка в предмете, являющемся факультативным элементом, на квалификацию не влияет.

Иное положение в случаях, когда предмету присущи особые свой­ства, например наркотические средства, оружие, взрывчатые вещества и др. В таких случаях, как и при ошибке в объекте, ответственность дол­жна наступать с учетом направленности умысла.

Ошибка в предмете может относиться и к квалифицирующим при­знакам предмета, например к его ценности.

Так, желая похитить с выставки картину, представляющую значитель­ную художественную ценность, субъект по ошибке похищает другую, та­кой ценности не представляющую. Здесь также учитывается направлен­ность умысла. Фактически субъект совершает кражу, ответственность за которую предусмотрена ст. 158 УК, но полагает, что совершает более зна­чительную, учитывая ценность предмета, что предусмотрено ст. 164 УК (хищение предметов, представляющих особую ценность). В этом случае фактически совершенная кража будет квалифицироваться как покушение на хищение предмета, имеющего особую ценность (ч. 3 ст. 30, ст. 164 УК), и по совокупности как хищение чужого имущества (ст. 158 УК).

Ошибка в личности потерпевшего заключается в том, что субъект, же­лая причинить вред одному лицу, в результате заблуждения причиняет ^вред другому лицу. Так, Н., подкарауливавший с целью убийства сво­его недруга в темном подъезде, выстрелом из пистолета убил по ошиб­ке другого гражданина. Такого рода ошибка не влияет на квалифика­цию, так как не касается обстоятельств, являвшихся признаками состава преступления. Виновный посягал на жизнь человека и свое намерение °существил. Действия квалифицируются как оконченное убийство.

Однако в некоторых случаях ошибка в личности потерпевшего в то же ^вРемя оказывается и ошибкой в объекте. Например, посягая на жизнь сотрудника правоохранительного органа, субъект по ошибке убил гра­жданина, не имевшего отношения ни к этому сотруднику, ни к право­охранительному органу. Вместо намеченного виновным посягательства на порядок управления (ст. 317 УК) фактически было осуществлено посягательство на жизнь (ст. 105 УК). Содеянное в таких случаях дол­жно квалифицироваться по направленности умысла как покушение на преступление, которое намеревался совершить виновный (ст. 317 УК), и фактически совершенное убийство человека (ч. 1 ст. 105 УК). В дан­ном случае имеет место и ошибка относительно объекта посягательства.

Фактическая ошибка может касаться признаков, характеризующих объективную сторону преступления. Это прежде всего ошибка в харак­тере совершаемого действия или бездействия. Такого рода ошибки мо­гут быть двух видов.

Лицо не считает свои действия (бездействие) опасными и влекущи­ми уголовную ответственность, хотя Кодексом они признаются пре­ступлением. Например, лицо расплачивается за покупку фальшивой купюрой, не подозревая об этом. В данном случае налицо преступле­ние, предусмотренное ст. 186 УК (изготовление, хранение, перевоз­ка или сбыт поддельных денег или ценных бумаг), но ответственность по указанной статье наступает лишь при наличии умышленной вины. Отсутствие умысла исключает уголовную ответственность.

Лицо считает свои действия (бездействие) общественно опасными, но объективно они таковыми не являются. В этих случаях ответственность наступает за покушение на преступление, так как виновный реализует свой умысел на совершение конкретного преступления. Так, желая отра­вить своего конкурента в бизнесе, субъект подсыпает ему в бокал поро­шок, который считал ядом. Однако порошок оказался безвредным. В та­ком случае действия будут квалифицироваться по ч. 3 ст. 30 и ст. 105 УК^[391].

Ошибка относительно признаков, характеризующих объективную сторону, может заключаться в ошибке относительно количественной или качественной характеристики общественно опасных последствий.

Заблуждение лица относительно количественной характеристики последствий на квалификацию содеянного не влияет, если эта ошиб­ка не выходит за установленные законодателем пределы. Так, в при­мечании 4 к ст. 158 УК установлен крупный размер хищения — стои­мость имущества, превышающая 230 тыс. руб. Любой размер вреда, превышающий эту сумму (за исключением особо крупного, который составляет 1 млн руб.), рассматривается как крупный и на квалифика­цию не влияет. Если же умысел виновного был направлен на хищение в крупном размере, а он фактически оказался меньшим, содеянное дол­жно квалифицироваться как покушение на хищение в крупном размере, поскольку осуществить таковое виновному не удалось по обстоятель­ствам, не зависящим от его воли. Объект в этих случаях один и тот же.

Ошибка в качественной характеристике последствий, т.е. в характере вреда, может заключаться в непредвидении вреда, который фактически наступил, и, наоборот, в предвидении вреда, который не наступил. В пер­вом случае исключается ответственность за умышленное преступление, но возможна ответственность за неосторожное причинение вреда, если лицо должно и могло его предвидеть. Во втором случае ответственность наступает за покушение на преступление (при наличии прямого умыс­ла). Так, сталкивая свою жертву с балкона пятого этажа, субъект полагал, что таким образом лишит ее жизни. Однако приземление потерпевшего в сугроб повлекло за собой лишь причинение вреда здоровью^[392].

Ошибка в развитии причинной связи заключается в неправильном понимании лицом причинно-следственной зависимости между совер­шаемым им действием (бездействием) и наступившими общественно опасными последствиями.

Так, Н., решив расправиться с Л., подкараулил его и ударил по голове молотком. Полагая, что Л. мертв и желая скрыть преступление, Н., привя­зав к ногам потерпевшего груз, сбросил его в реку. Однако Л. был еще жив и, как показала экспертиза, погиб от утопления. В этом случае последствие явилось результатом не тех действий, которые были совершены виновным с целью лишения жизни, а иных, направленных уже на сокрытие преступ­ления. Ответственность в подобных случаях наступает по двум статьям — за покушение на убийство (ч. 3 ст. 30 и ст. 105 УК) и за неосторожное при­чинение смерти (ст. 109 УК).

Ошибка в развитии причинной связи не влияет на квалификацию, если в результате действий (бездействия) наступает такое обществен­но опасное последствие, которое охватывалось умыслом виновного.

Так, М., поссорившись со своим собутыльником Б., ударил его ножом в область сердца и, полагая, что тот мертв, ушел. Однако Б. умер значитель­но позже от потери крови. М. был привлечен к ответственности за убийство.

Разновидностью ошибки в развитии причинной связи является отклонение действия, когда по причинам, не зависящим от воли винов­ного, вред причиняется не тому, на кого направлено посягательство.

Так, А. стреляет в проходящего по улице с приятелем Б., но Б. в момент выстрела споткнулся, и пуля попала в приятеля, причинив тяжкий вред его здоровью. Действия А. в этом случае будут квалифицированы по двум стать­ям — покушение на убийство Б. (ч. 3 ст. 30 и ст. 105 УК) и причинение тяж­кого вреда здоровью по неосторожности (ч. 1 ст. 118 УК) при наличии ви­ны в виде легкомыслия или небрежности. Так же квалифицируются и дру­гие случаи отклонения действия.

В теории уголовного права выделяются и другие виды ошибок, в част­ности в квалифицирующих признаках преступления. Например, ошибоч­ное представление виновного об отсутствии квалифицирующих при­знаков совершаемого деяния, когда они имеются, либо, наоборот, об их наличии, когда они фактически отсутствуют. В таких случаях ответст­венность определяется содержанием и направленностью умысла.

Дата добавления: 2015-10-21