Результатом было то, что общинная земля часто выбивалась перевыпасом, пока не становилась способной прокормить лишь незначительное количество скота.
Если бы каждый сельский житель был стимулирован проявить немного сдержанности, общинная земля могла бы прокормить гораздо больше скота.
Эта "трагедия общинных земель" повторялась снова и снова повсюду в ходе истории человеческой деятельности.
Каждый рыбный промысел, когда-либо разрабатываемый, скоро истощал рыбные запасы, и его рыбаки доводились до бедности.
С китами, лесами и водоносными слоями обходились таким же образом.
Трагедия общинных земель для экономистов является вопросом собственности. Отсутствие единоличного владения общинной землей или рыбным промыслом означает, что все разделяют одинаковые затраты за выбивание пастбища или истощение рыбных запасов.
Но человек, который один выпасает слишком много коров, или рыбак, который один вылавливает слишком много полных сетей, кроме того получает всю прибыль от той коровы или полной сети.
Таким образом он пожинает плоды лично, а разделяет затраты со всеми людьми.
Это верный способ разбогатеть для человека, и верный способ обеднеть для деревни.
Индивидуальное рациональное поведение приводит к коллективному иррациональному результату.
Халявщик выигрывает за счет сознательных граждан.
Точно та же проблема преследует мир генов.
Странно, но это является причиной, почему мальчики отличаются от девочек.
ПОЧЕМУ ЛЮДИ НЕ ГЕРМАФРОДИТЫ?
Ни одна из теорий, обсуждаемых до настоящего момента, не объясняет, почему существует два отдельных пола. Почему любое существо не гермафродит, смешивающий свои гены с генами других, но также избегающий затрат на самцов, будучи самкой? В сущности, почему вообще есть два пола, даже у гермафродитов? Почему бы не передавать друг другу только партию генов, как равные? "Почему половое размножение? "не имеет никакого смысла без "почему раздельнополость?" Оказывается, есть ответ.
Эта глава, возможно, о самой странной из всех теорий "Красной Королевы", о той, которая известна под непривлекательным названием "внутригеномного конфликта". В переводе это означает, о гармонии и эгоизме, о конфликтах интеересов между генами в телах, о генах-халявщиках и генах-преступниках. И она утверждает, что многие из особенностей организмов с половым способом размножения возникли как реакции на этот конфликт, а не для того, чтобы быть полезными для особи. Это придает непостоянный, интерактивный и исторический характер эволюционному процессу.
Тридцать тысяч пар генов, которые участвуют в создании и управлении средним человеческим телом, находятся в почти таком же положении, как семьдесят пять тысяч человек, населяющих маленький город.
Как человеческое общество представляет собой шаткое сосуществование свободного предпринимательства и социального сотрудничества, так же и деятельность генов в пределах тела.
Без сотрудничества город не был бы сообществом.
Все бы лгали, изворачивались и крали в своих интересах, за счет всех других, и вся социальная активность - коммерция, правительство, образование, спорт - прекратилась бы из-за недоверия. Без сотрудничества между генами тело, которое они населяют, не могло бы быть использовано для передачи этих генов будущим поколениям, потому что оно никогда не было бы построено.
Поколение тому назад, большинство биологов посчитало бы этот раздел сбивающим с толку. Гены не обладают сознанием и не принимают решение сотрудничать; они - неодушевленные молекулы, включаемые и выключаемые с помощью химических сигналов. То, что заставляет их работать в правильной последовательности и создавать человеческое тело, является некой таинственной биохимической программой, а не демократическим решением. Но в последние несколько лет революция, начатая Уильямсом, Гамильтоном и другими, заставила все больше и больше биологов думать, что гены похожи на активных и хитрых людей.
Не то, чтобы гены сознательны или движимы далекими целями - никакой серьезный биолог так не считает - но замечательный телеологический факт, что эволюция действует естественным отбором, а естественный отбор означает улучшенное выживание генов, которые улучшают свое собственное выживание. Поэтому ген по определению является потомком гена, который был способен попасть в будущие поколения.
Ген, делающий то, что увеличивают его собственное выживание, телеологически можно сказать, делать это, потому что это увеличивает его выживание.
Сотрудничество в построении тела является столь же эффективной "стратегией" выживания для генов, как и сотрудничество в управлении городом - успешной социальной стратегией для людей.
Но не все общество сотрудничает; неизбежно есть доля конкурентного свободного предпринимательства.
Гигантский эксперимент, называемый коммунизмом, в лаборатории под названием Россия доказал это.
Простое, красивое предложение, организовать общество по принципу "от каждого по способности, каждому по потребности" оказалось пагубно нереалистичным, потому что никто не понимал, почему он должен разделить плоды своего труда с системой, которая не вознаградила его за более тяжелую работу. Принудительное сотрудничество коммунистического типа столь же уязвимо для эгоистичных амбиций индивида, как и беспредел.
Подобным образом, если эффект гена улучшает выживание организма, в котором он находится, но препятствует его размножению, или сам ген никогда не передается через размножение, тогда он по определению вымрет, и его эффект исчезнет.
Нахождение верного баланса между сотрудничеством и конкуренцией было целью и проклятикм Западной политики в течение многих столетий.
Адам Смит признавал, что экономические потребности человека лучше удовлетворять, давая волю амбициям всех людей, чем планируя удовлетворить эти потребности заранее.
Но даже Адам Смит не мог бы утверждать, что свободные рынки производят Утопию.
Даже самый либертарианский политический деятель сегодня верит в необходимость регулировать, осуществлять надзор и облагать налогом активность инициативных людей, чтобы гарантировать, что они не удовлетворяют свои амбиции исключительно за счет других.
По словам Эгберта Лея, биолога из Смитсоновского Института Тропических Исследований, "Человеческому интеллекту предстоит еще спроектировать общество, где свободная конкуренция среди его членов работает на пользу целого".
Общество генов оказывается в точности перед той же проблемой.
Каждый ген, происходит от гена, невольно боровшегося за то, чтобы попасть в следующее поколение, любым доступным ему способом.
Было отмечено сотрудничество между ними, но конкуренция - также.
И именно конкуренция привела к изобретению пола.
Поскольку жизнь возникла из первичного бульона несколько миллиардов лет назад, молекулы, которые самовоспроизводились за счет других, стали более многочисленными.
Затем некоторые из этих молекул открыли достоинства сотрудничества и специализации, поэтому они начали собираться в группы, называемые хромосомами, чтобы управлять машинами, называемми клетками, которые могли эффективно копировать эти хромосомы.
Точно так же небольшие группы земледельцев присоединились к кузнецам и плотникам, чтобы сформировать сотрудничающие единицы, называемые деревнями.
Хромосомы затем обнаружили, что некоторые виды клеток могли слиться, формируя суперклетку, так же как деревни начали группироваться в племена.
Это было изобретением современной клетки командой различных бактерий.
Клетки затем группировались, создавая животных, растения и грибы, замечательные, большие конгломераты конгломератов генов, так же как племена слились в страны, а страны в империи.
Ничто из этого не было бы возможно для общества без законов, обеспечивающих соблюдение общественных интересов вместо личных, эгоистичных стремлений; то же самое было с генами.
У гена есть только один критерий, в соответствии с которым его судит потомство: стал ли он предком других генов.
В большой степени он должен достичь этого за счет других генов, так же как человек приобретает богатство, в значительной степени убеждая других расстаться с ним (законно или незаконно).
Если ген - сам по себе, все другие гены являются его врагами - каждый за себя.
Если ген - часть коалиции, то коалиция разделяет один и тот же интерес в победе над конкурирующей коалицией, так же как сотрудники Герц разделяют один и тот же интерес в его процветании за счет Эйвис [компании по прокату автомобилей - прим. Пер].
Это во многом описывает мир вирусов и бактерий
Они представляют собой одноразовые транспортные средства для простых групп генов, каждая из которых сильно конкурирует с другими группами, но сохраняет гармоничные отношения между членами своей группы.
По причинам, которые скоро станут очевидными, эта гармония рушится, когда бактерии сливаются, чтобы стать клетками, и клетки сливаются, чтобы стать организмами.
Ее приходится постоянно восстанавливать с помощью законов и бюрократии.
И даже на бактериальном уровне она полностью не сохраняется.
Рассмотрим случай нового, сверхпроизводительного мутантного гена, который появился у бактерии.
Он лучше всех других генов этого типа, но его судьба в значительной степени определяется достоинствами его группы.
Он как выдающийся инженер, обнаруживший, что работает в маленькой, обреченной фирме, или как превосходный спортсмен, оказавшийся во второсортной команде. Точно также, как инженер или спортсмен стремятся перейти в другое место, также и нам следовало бы ожидать, что гены бактерий придумали бы способ переместиться из одной бактерии в другую. И они нашли такой способ.
Он называется "конъюгацией", которая сама по себе считается формой полового процесса.
Две бактерии просто соединяются друг с другом узкой трубкой и передают через нее некоторые копии генов.
В отличие от полового процесса, он не имеет никакого отношения к воспроизводству, и это относительно редкое явление.
Но во всех других отношениях это половой процесс.
Это генетический обмен.
Донал Хики из университета Оттавы и Майкл Рос из университета Калифорнии в Ирвайне были первыми, кто предположили в начале 1980-ых, что "пол" бактерий был изобретен не для бактерий, а для генов - не для команды, а для игроков.
Это был случай гена, который добивается своей эгоистичной цели за счет товарищей по команде, оставляя их ради лучшей команды. Их теория не объясняла полностью, почему половой процесс настолько распространен в царствах животных и растений; она не конкурировала с ранее обсуждавшимися теориями.
Но она действительно выдвигает предположение, как начинался весь этот процесс.
Она подсказывает первопричину полового процесса.
В таком случае, с точки зрения отдельного гена, половой процесс - это способ распространиться вширь и вертикально. Если бы ген был способен заставить своего владельца-переносчика заниматься половым размножением, он бы сделал кое-что для своей собственной пользы (точнее говоря, он с большей вероятностью оставил бы свое потомство, если бы мог это сделать), даже если бы это это было во вред особи. Точно также, как вирус бешенства заставляет собаку хотеть кого-то укусить, тем самым склоняя ее к выполнению собственной цели - распространиться на другую собаку, ген мог бы заставить своего владельца вступать в половые отношения только для того, чтобы попасть в другое поколение.
Хики и Рос особо заинтересовались генами, названными транспозонами, или прыгающими генами, которые, похоже, способны вырезать себя из хромосом и вставить себя обратно в другие хромосомы.
В 1980 году две команды ученых одновременно пришли к выводу, что транспозоны, казалось, были примерами "эгоистичной" или паразитной ДНК, которая распространяет свои копии за счет других генов. Вместо того, чтобы искать причины, по которым транспозоны существуют в интересах особи, как ученые делали прежде, они просто представили, что это плохо для особи и хорошо для транспозонов.
Грабители и бандиты существуют не во благо общества, а ему во вред и с пользой для себя.
Возможно, транспозоны были, по словам Ричарда Докинза, "генами вне закона".
Тогда Хики заметил, что транспозоны были более распространены среди аутбридинговых видов, размножающихся половым путем, чем у инбридинговых или размножающихся бесполым путем.
Он использовал несколько математических моделей, которые показали, что паразитные гены преуспели бы, даже если бы они оказывали неблагоприятный эффект на особь, в которой обитали.
Он даже обнаружил несколько случаев паразитных генов дрожжей, которые быстро распространяются в видах, размножающихся половым путем, и медленно в бесполых.
Такие гены были на "плазмидах" или отдельных небольших петлях ДНК, и оказывается, что в бактериях такие плазмиды фактически вызывают тот самый акт конъюгации, благодаря которому они распространяются. Они похожи на вирус бешенства, заставляющий собак кусать друг друга. Грань между геном-мошенником и инфекционным вирусом размыта.
У АВЕЛЯ НЕТ ПОТОМКОВ
Несмотря на этот небольшой бунт, жизнь бактерий довольно гармонична.
Даже в более сложном организме, таком как амеба, образованном скоплением предковых бактерий когда-то в далеком прошлом, интересы группы и ее отдельных членов практически не различаются.
Но у более сложных видов гены имеют большие возможности процветать за счет своих собратьев.
Гены животных и растений оказывается полны полуподавленных бунтов против социальной гармонии. У некоторых самок мучного хрущака есть ген под названием Медея, который убивает то потомство, которое его не наследует. Как будто ген минирует всех детенышей самки и обезвреживает только тех, которых населяет сам.
Существуют целые эгоистичные хромосомы, называемые В-хромосомами, единственной функцией которых является обеспечить собственную передачу следующему поколению, проникая в каждое яйцо, созданное насекомым.
У другого насекомого, червеца, есть еще более странный генетический паразит. Иногда, при оплодотворении яйцеклеток, в них проникает несколько сперматозоидов.
Если это происходит, один из сперматозоидов сливается с ядром яйцеклетки обычным способом, а лишний сперматозоид держится неподалеку и начинает делиться вместе с яйцеклеткой. Когда особь созревает, паразитные сперматозоиды пожирают его гонады и заменяют их собой.
Таким образом, насекомое производит сперматозоиды или яйцеклетки, с которыми едва ли связано родством, удивительный пример генетического наставления рогов.
Наилучшие перспективы у эгоистичных генов возникают во время полового процесса. Большинство животных и растений диплоидны. Их гены образуют пары. Но диплоидия - ненадежное партнерство между двумя группами генов, и когда партнерство заканчиваются, отношения часто становятся враждебными.
Партнерство заканчивается на половом процессе. Во время мейоза, главного генетического механизма полового процесса, парные гены разделяются для создания гаплоидных сперматозоидов и яйцеклеток. Внезапно у каждого гена появляется возможность быть эгоистичным за счет своего партнера. Если он может монополизировать яйцеклетки или сперматозоид, он процветает, а его партнер - нет.
Эта возможность изучалась в последние годы молодыми биологами, среди которых особенно отличились Стив Франк из Калифорнийского университета в Ирвине, Лоуренс Харст, Эндрю Помианковский, Дэвид Хэйг и Алан Грэфен из Оксфордского университета.
Их логика была примерно такой: когда женщина беременеет, её эмбрион получает только половину её генов: это счастливчики; другая половина генов, которым не улыбнулась удача, томятся в неизвестности и в надежде на то, что в следующий раз при другом раскладе им больше повезет, когда женщина опять будет беременеть.
Ведь у Вас, повторю, есть двадцать три пары хромосом, двадцать три от Вашего отца и двадцать три от Вашей матери.
Когда Вы создаете яйцеклетку или сперматозоид, Вы отбираете по одному из каждой пары, чтобы передать в общей сложности двадцать три хромосомы. Вы могли бы передать все хромосомы, что Вы унаследовали от своей матери, или все хромосомы от Вашего отца, или, более вероятно, их комбинацию.
Теперь эгоистичный ген, который подстроил так, чтобы его шансы попасть в эмбрион были больше, чем пятьдесят на пятдесят, может добиться неплохого успеха.
Представьте, что он просто убил своего партнера, того, который поступил от другого деда или бабки эмбриона.
Такой ген существует.
На 2-й хромосоме одного вида дрозофилы есть ген, называнный "фактором нарушения сегрегации", который просто убивает всех сперматозоиды, содержащие другую копию 2-й хромосомы.
Поэтому муха вырабатывает вдвое меньше сперматозоидов, чем в обычном случае.
Но все сперматозоиды содержат ген нарушения сегрегации, который таким образом гарантировал себе монополию в потомстве мухи.
Назовем такой ген Каином. Теперь оказалось, что Каин фактически является однояйцевым близнецом Авеля, поэтому он не может убить своего брата, не убив себя.
Ведь оружие, которое он использует против Авеля, это всего лишь разрушительный фермент, выпущенный в клетку - своего рода химическое оружие.
Его единственная надежда состоит в том, чтобы прикрепить к себе устройство, которое его защитит - противогаз (хотя оно фактически состоит из гена, отгоняющего разрушительный фермент).
"Маска Каина" защищает его от газа, который он использует против Авеля.
Каин становится предком, и Авель - нет.
Таким образом ген хромосомного братоубийства распространится столь же непременно, как убийца наследует Землю.
Фактор нарушения сегрегации и другие братоубийственные гены известны под общим названием "мейотического дрейфа", так как они изменяют результат процесса мейоза, разделения партнеров.
Гены мейотического дрейфа обнаружены у мух, мышей и некоторых других видов, но они редки.
Почему? По той же причине, почему редко убийство.
Интересы других генов были восстановлены посредством законов.
Гены, как и люди, заняты не только убийством друг друга.
Те гены, которые разделяли хромосому с Авелем и погибли с ним, выжили бы, если бы изобрели какой-нибудь способ помешать Каину.
Или, выражаясь иначе, гены, которые мешают мейотическим драйверам, будут распространятся столь же уверенно, как распространяются мейотические драйверы.
В результате - гонка Красной Королевы.
Дэвид Хэйг (David Haig) и Алан Графен (Alan Grafen) полагают, что такая реакция действительно распространена, и что она заключается в своего рода генетическом захвате, обмене кусками хромосом.
Если кусок хромосомы, расположенный рядом с Авелем, внезапно поменяется местами с куском, находящимся рядом с Каином, то противогаз Каина будет попросту удален с хромосомы Каина и помещен на хромосому Авеля.
Результат: Каин совершает самоубийство, а Авель с тех пор живет счастливо.
Этот обмен называют "кроссинговером". Он происходит фактически между всеми парами хромосом у большинства видов животных и растений.
Единственное, что он обеспечивает, это более тщательное перемешивание генов, что большинство людей и считали его предназначением, пока Хэйг и Графен не высказали иное предположение.
Но Хэйг и Графен полагают, что кроссинговер необязательно выполняет такую функцию, он - просто часть внутриклеточной системы правопорядка.
В идеальном мире не существовало бы полицейских, потому что люди никогда бы не совершали убийств.
Полицеские были придуманы не для украшения общества, а для предотвращения его разрушения.
Поэтому, согласно теории Хэйга-Графена, кроссинговер контролирует деление хромосом, чтобы обеспечить его справедливость.
По своей сути, это не тот вид теорий, которые легко подтвердить.
Как заметил Хэйг, в сдержанной австралийской манере, кроссинговер похож на средство для отпугивания слонов.
Вы знаете, что оно работает, потому что не видите никаких слонов.
Гены Каина выживают в мышах и мухах, держа свои противогазы близко к себе, так, чтобы они навряд ли были разделены кроссинговером.
Но есть одна пара хромосом, которая особенно измучена генами Каина, "половые хромосомы", потому что эти особенные хромосомы не участвуют в кроссинговере.
У людей и многих других животных пол определяется генетической лотереей
Если Вы получаете пару X хромосом от Ваших родителей, Вы становитесь женщиной; если Вы получаете X и Y, становитесь мужчиной (если Вы не птица, паук, или бабочка, в этом случае наоборот). Поскольку Y хромосомы содержат гены, обуславливающие маскулинность, они не совместимы с X-хромосомами и не вступают с ними в кроссинговер.
Следовательно, ген Каина на X хромосомах может благополучно убить Y хромосому, не рискуя самоубийством.
Это оказывает влияние на численное соотношение полов следующего поколения в пользу самок, но это затраты, несомые всей популяцией поровну, тогда как выгоду от монополизации потомства получает непосредственно ген Каина - так же, как в случае халявщиков, служащих причиной трагедии простого народа.
ВОСХВАЛЯЯ ОДНОСТОРОННЕЕ РАЗОРУЖЕНИЕ
Однако в общем и целом, общие интересы генов превалируют над амбициями преступников.
Как выразился Эгберт Лей, "парламент генов" утверждает свою волю.
Все же читатель может проявлять нетерпение. "Этот небольшой тур по клеточной бюрократии," - говорил он, - "хоть и был увлекательным, не приблизил нас к ответу на вопрос, заданный в начале главы - почему существуют два пола".
Имейте терпение. Дорога, которую мы выбрали - искать конфликты между группами генов - ведет к ответу.
Поскольку сам пол может оказаться частью клеточной бюрократии. Самцами называется пол, который производит сперму или пыльцу: маленькие, подвижные, многочисленные гаметы.
Самки производят немногочисленные, крупные, неподвижные гаметы, названные яйцеклетками.
Но размер - не единственное различие между мужскими и женскими гаметами.
Намного более существенное различие - то, что есть несколько генов, которые достаются только от матери. В 1981 году двое гарвардских ученых, с проницательностью которых мы будем снова сталкиваться повсюду в этой книге, Леда Космидес и Джон Туби (Leda Cosmides and John Tooby), воссоздали историю еще более грандиозного генетического мятежа против этого парламента генов, мятежа, который ускорил эволюцию животных и растений в неизвестных новых направлениях и привел к изобретению двух полов.
До сих пор я рассматривал все гены как подобные в их схеме наследования.
Но это не совсем точно.
Когда сперматозоид оплодотворяет яйцеклетку, он отдает ей только одно: мешок генов, названный ядром.
Остальная его часть остается вне яйцеклетки.
Некоторые из отцовских генов остаются снаружи, потому что не содержатся в ядре вообще; они находятся в небольших структурах, названных "органеллы."
Есть две главных вида органелл, митохондрии, которые используют кислород, чтобы извлекать энергию из пищи, и хлоропласты (у растений), которые используют солнечный свет, чтобы создавать пищу из воздуха и воды.
Эти органеллы почти наверняка являются потомками бактерий, которые жили в клетках и были "одомашнены", потому что их биохимические умения были полезны для клеток - хозяев.
Будучи потомками свободноживущих бактерий, они пришли со своими собственными генами, и у них все еще есть многие из этих генов. У человеческих митохондрий, например, есть тридцать семь собственных генов. Спросить, "Почему здесь два пола?", это спросить, "Почему гены органеллы наследуются по материнской линии?" Почему бы также не ввести в яйцо органеллы сперматозоида? Эволюция, кажется, приложила необычайные усилия, чтобы не впускать органеллы отца. У растений узкая горловина предотвращает попадание отцовских органелл в пыльцевую трубку. У животных сперматозоид как будто обыскивают, когда он входит в яйцеклетку, чтобы удалить все органеллы. Почему так должно быть?
Ответ лежит в исключении к этому правилу: водоросль, называемая хламидомонада, у которой есть два пола, названные плюс и минус, а не самец и самка. У этого вида хлоропласты двух родителей участвуют в войне на истощение, которая разрушает 95 процентов из них. Оставшиеся 5 процентов - это хлоропласты плюс-родителя, которые своим большим количеством сокрушают хлоропласты минус-родителя.
Эта война истощает всю клетку.
Ядерные гены имеют об этом такое же смутное представление, как герцог в "Ромео и Джульетте" о войне между двумя его гражданами:
О, граждане Вероны! Я не верю,
Чтоб вы так низко пали и дошли
До этой дикой уличной резни!
Не граждане Вероны вы, но звери,
У коих над душой не властен разум
И алой кровью истекает сердце...
Довольно, я сказал! Оружье наземь!
Послушайте теперь, что скажет герцог.
Мне безразлично, кто затеял спор:
Синьор Монтеки или Капулетти.
Я вас терпел обоих до сих пор,
Но есть, увы, предел всему на свете.
Наш славный город стал в который раз
Ареной кровной мести из-за вас...
Но если все опять пойдет по кругу
И будет вновь гражданская война --
Вы жизнью мне заплатите сполна...
[Перевод Екатерины Савич.]
Как скоро обнаруживает герцог, даже этого сурового приговора недостаточно, чтобы подавить ссору.
Если бы он следовал примеру ядерных генов, он убил бы всех Монтеки.
Ядерные гены и отца и матери договариваются между собою, чтобы мужские органеллы были убиты.
Преимущество в том (для мужского ядра, а не для мужских органелл), чтобы принадлежать к типу, который позволяет убить свои органеллы, так, чтобы в результате иметь жизнеспособное потомство.
Так распространились бы владельцы послушных, самоубийственных органелл (у минус-пола).
Скоро любое отклонение от равного соотношения убийц и жертв принесло бы пользу более редкому типу и заставило бы соотношение скорректироваться.
Были изобретены два пола: убийца, который предоставляет органеллы, и жертва, которая не предоставляет.
Лоренс Херст (Laurence Hurst) из Оксфорда использует эти аргументы, чтобы предположить, что два пола являются следствием полового процесса с помощью слияния.
Поэтому там, где половой процесс заключается в слиянии двух клеток, как у хламидомонады и большинства животных и растений, Вы найдете два пола.
Там, где он заключается в "конъюгации" - формировании трубки между этими двумя клетками и передаче ядра генов по трубке - и где нет никакого слияния клеток, там нет никакого конфликта и никакой потребности в полах убийцы и жертвы.
И действительно, у видов, размножающихся с помощью конъюгации, таких как реснитчатые простейшие и грибы, есть много различных полов. У видов, размножающихся с помощью слияния половых клеток, почти неизменно есть два пола.
Существует один особо убедительный случай брюхореснитчатых инфузорий, у которых половое размножение может происходить любым способом.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |