Между тем, у теории есть недостатки. Она не в состоянии объяснить, как бактерии -- среди которых у некоторых видов изредка есть половогй процесс, а у других нет -- тем не менее страдают от мутаций в меньшей степени и делают меньше корректурных ошибок при копировании ДНК. Как выразился один из критиков Кондрашова, половой процесс -- "неуклюжий, странный инструмент, чтобы эволюционировать ради вспомогательной роли".
И теория Кондрашова страдает от того же самого недостатка, что и все теории генетической репарации и сама теория "викария из Брэя". Она работает также медленно.
Борющаяся против клона бесполых индивидов, популяция с половым размножением неизбежно должна быть доведена до исчезновения большей производительностью клона, если генетические недостатки клона не смогут вовремя проявиться.
Это гонка на время.
Насколько долгая? Кертис Ливли из университета Индианы вычислил, что для каждого десятикратного увеличения размера популяции, преимущества полового размножения дают еще шесть поколений, чтобы продемонстрировать его результаты, или пол потерпит поражение.
Если есть миллион особей, у пола есть сорок поколений, прежде чем он исчезнет; если миллиард -- он имеет восемьдесят.
Все же все теории генетической репарации требуют, чтобы тысячи поколений сделали свою работу.
Теория Кондрашова является, конечно, самой быстрой, но она, вероятно, не достаточно быстрая.
Все еще нет никакой чисто генетической теории, объясняющей пол, которая вызвала бы широкую поддержку.
Увеличивающееся число студентов, изучающих эволюцию, полагает, что решение большой загадки пола лежит в экологии, а не генетике.
:)
Готовый перевод Matt Ridley - The Red Queen / Мэт Ридли Красная королева: Chapter 3 (The Power Of Parasites) - Влияние паразитов
Глава 3
ВЛИЯНИЕ ПАРАЗИТОВ
Шахматная доска - мир; пешки - явления вселенной; правила игры - то, что мы называем законами природы. Игрок с другой стороны скрыт от нас. Мы знаем, что его игра всегда справедлива, беспристрастна и терпелива. Но мы также знаем, по своему опыту, что он никогда не пропускает ошибку или делает наименьшую скидку на незнание.
- Томас Генри Хаксли
Даже для микроскопических животных бделлоидные коловратки -- особенные животные.
Они живут в любой пресной воде, от луж в Вашей сточной канаве до термальных источников Мертвого моря и недолговечных водоемов на Антарктиде.
Они похожи на ожившие запятые, движимые тем, что кажется маленькой гидротурбиной впереди тела, и когда их водный дом высыхает или замерзает, они принимают форму апострофа и засыпают.
Этот апостроф называется "бочонком", и он удивительно устойчив к неблагоприятным условиям.
Вы можете кипятить его в течение часа или заморозить до одного градуса выше абсолютного нуля, то есть до -272 градусов Цельсия, на протяжении целого часа. Он не только не разрушится, но даже не погибнет. Бочонки распространяются по всему земному шару в виде пыли настолько легко, что считается, что коловратки регулярно путешествуют между Африкой и Америкой. После оттаивания бочонок снова быстро становится коловраткой, плывет своим путем по водоему с помощью коловращательного аппарата, поедая по ходу бактерии, и через несколько часов начинает образовывать яйца, из которых вылупляются другие коловратки.
Бделлоидная коловратка может заполнить озеро среднего размера своим потомством всего лишь за два месяца.
Но есть другая странность бделлоидных помимо их достижений выносливости и плодородия.
Никогда не видели ни одного самца бделлоидной коловратки.
Как уверяют биологи, каждый отдельный представитель любого из всех пятисот видов бделлоидных в мире - самка.
Половое размножение просто не в репертуаре бделлоидных.
Возможно, бделлоидные коловратки смешивают чужие гены со своими собственными, поедая своих мертвых товарищей и абсорбируя некоторые из их генов, или что-то столь же причудливое как это, но недавнее исследование Мэтью Мезелсона и Дэвида Уэлша показывает, что они действительно просто никогда не вступали в половые отношения.
Они обнаружили, что один и тот же ген у двух различных особей может более чем на 30 процентов различаться в местах, которые не затрагивают его функции - уровень различия, который подразумевает, что бделлоидные оставили половое размножение от 40 до 80 миллионов лет назад.
В мире существует множество других видов, у которых никогда не было полового разделения, от одуванчиков и ящериц до бактерий и амеб, но бделлоидные - единственный пример целого отряда животных, у которого полностью отсутствует половое поведение. Возможно, в результате все бделлоидные на вид довольно похожи, тогда как близкие им формы, monogonont rotifers, имеют тенденцию быть намного более различными; они покрывают целый диапазон форм знаков препинания. Тем не менее, бделлоиды - живой упрек расхожему мнению учебников биологии - что без полового размножения эволюция происходит с трудом, и виды не могут адаптироваться, чтобы измениться. Существование бделлоидных коловраток, по словам Джона Мейнарда Смита, "эволюционный скандал".
ИСКУССТВО БЫТЬ НЕМНОГО ДРУГИМ
Если не происходит генетической ошибки, детеныш бделлоидной коловратки идентичен своей матери. Человеческий ребенок не идентичен своей матери. Это - первое следствие полового размножения. Действительно, согласно большинству экологов, это - цель полового размножения.
В 1966 году Джордж Уильямс раскрыл логический изъян в основе объяснения полового размножения в учебниках. Он показал, как это требовалось, что животные игнорировали краткосрочный личный интерес, чтобы способствовать выживанию и эволюции своего вида, форме самоограничения, которая могла эволюционировать только под влиянием очень специфических обстоятельств. Он был очень неуверен в том, что ее создало.
Но он заметил, что пол и разброс часто, кажется, связаны.
Так трава отращивает вегетативные побеги, чтобы размножиться в местном масштабе, но вверяет ветру свои семена, произведенные половым способом, чтобы распространяться дальше.
Раздельнополые тли выращивают крылья; бесполые - нет. Немедленно следует предположение, что, если Ваши детеныши оказываются перед необходимостью широко распространяться, то лучше чтобы они различались, потому что на чужбине, возможно, не так, как дома.
Разработка этой идеи была на всем протяжении 1970-ых главной деятельностью экологов, интересующихся полом.
В 1971 году, впервые взявшись за эту проблему, Джон Мейнард Смит предположил, что половое размножение было необходимо для тех случаев, когда два различных живых организма мигрируют в новую среду обитания, в которой оно помогает объединить их особенности.
Два года спустя Уильямс вернулся в бой и предположил, что, если большинство детенышей собирается умереть как попытавшие свое счастье в роли путешественников, тогда те, что выживут, могут быть наиболее приспособленными.
Поэтому совершенно не важно, сколько у особи среднестатистических детенышей.
Важно иметь горстку незаурядных детей.
Если вы хотите, чтобы ваш сын стал Папой Римским, лучший способ этого добиться - иметь не много одинаковых сыновей, а много разных, в надежде на то, что один из них станет достаточно добродетельным, умным и религиозным.
Распространенным аналогом того, что описывал Уильямс, является лотерея.
Бесполое размножение - это как иметь много лотерейных билетов с похожими номерами.
Больший шанс выигрыша в лотерее будет, если у вас много билетов с разными номерами.
Поэтому, половое размножение полезно для особи, а не для вида, когда потомство, возможно, предстанет перед измененными или необычными условиями.
Уильямс был особенно заинтригован существами, такими как тли и коловратки monogonont, которые вступают в половые отношения лишь один раз в каждые несколько поколений.
Тли размножаются в течение лета на розовом кусте, а коловратки monogonont размножаются в уличной луже.
Но когда лето заканчивается, последнее поколение тлей или коловраток monogonont совершенно раздельнополо. Оно производит самцов и самок, которые ищут друг друга, спариваются и производят крепкое небольшое потомство, которое проводит зиму или засуху как твердые цисты, ожидающие возвращения лучших условий.
Вильямсу это напоминало принцип работы лотереи.
Пока условия были благоприятны и предсказуемы, имело смысл размножаться как можно быстрее - бесполым путем.
Когда их мирок рухнул, и следующее поколение тлей или коловраток столкнулось с проблемой поиска нового дома или им пришлось ждать возвращение старого, имело смысл произвести много разных детенышей, в надежде, что один из них окажется идеальным.
Уильямс противопоставил "модель тли-коловратки" двум другим: модели земляники-коралла и модели устрицы-вяза.
Саженцы земляники и животные, которые строят коралловые рифы, сидят на одном месте всю свою жизнь, но выпускают побеги или коралловые ветви так, чтобы особь и ее клоны постепенно распространялись в окружающем пространстве. Однако когда они хотят выпустить своих отпрысков намного дальше, в поисках новой, нетронутой среды обитания, земляника производит раздельнополые семена, а кораллы производят раздельнополых личинок, называемых "планулами".
Семена уносятся птицами; планулы дрейфуют в течение многих дней в океанских потоках. Для Уильямса это было похоже на пространственную версию лотереи. Те, кто путешествует дальше всех, наиболее вероятно, столкнутся с другими условиями, таким образом лучше, чтобы они отличались, в надежде, что один или два из них будут соответствовать месту, которого они достигнут.
Вязы и устрицы, являясь раздельнополыми, производят миллионы крошечных молодых особей, которые дрейфуют в бризах или океанских течениях, пока некоторым не посчастливится приземлиться в подходящем месте и начать новую жизнь.
Почему они это делают? Потому что, сказал Уильямс, и вязы, и устрицы, уже заполнили свою среду обитания.
В вязовом лесу мало полянок, а на устричной отмели мало свободных мест.
Каждое незанятое место привлечет многие тысячи претендентов в виде новых семян или личинок. Поэтому не имеет значения, что Ваш молодняк достаточно хорош, чтобы выжить.
Имеет значение, являются ли они самыми лучшими.
Половое размножение дарит разнообразие, поэтому оно делает некоторых Ваших потомков выдающимися, а некоторых очень плохими, тогда как бесполое делает их всех средними.
ЗАРОСШИЙ БЕРЕГ
Утверждение Уильямса вновь появлялось за эти годы во многих обликах, под многими названиями и со многими замысловатыми перипетиями.
Однако в общем математические модели предполагают, что эти лотерейные модели работают, только если приз, служащий вознаграждением за нужный лотерейный билет, представляет собой действительно огромный куш.
Если лишь очень немногие из рассеивателей выживают и эффектно преуспевают, половое размножение становится оправданным.
В других случаях - нет.
Из-за этого ограничения, и потому что большинство видов не обязательно производит молодых особей, которые будут мигрировать в другое место, некоторые экологи искренне одобрили лотерейные теории.
Но только когда Грэм Белл в Монреале пожелал, как сказочный король и золотая рыбка, увидеть фактические данные в пользу схемы, которую должна была объяснить лотерейная модель, вся стройная система рухнула. Белл намеревался каталогизировать виды согласно их экологии и наличию полов. Он пытался найти корреляцию между экологической изменчивостью и способностью к половому размножению, которую более или менее допускали Уильямс и Мейнард Смит.
Так он ожидал обнаружить, что животные и растения, более вероятно, будут размножаться половым способом в более высоких широтах и на больших высотах (где погода переменчивее и условия суровее); в пресной воде, а не в море (потому что пресная вода все время меняется: наводнения, засухи, нагревание летом, замерзание зимой, и так далее, тогда как море предсказуемо); среди сорняков, живущих в нарушенной среде обитания; и у маленьких существ, а не больших.
Он нашел полную противоположность.
Бесполые виды обычно бывают маленькими и живут в высоких широтах и на больших высотах, в пресной воде или поврежденной почве.
Они живут в ненасыщенных средах обитания, где суровые, непредсказуемые условия не позволяют популяциям достигать полной производительности.
Действительно, даже связь между половым размножением и трудными временами у тлей и коловраток оказалась мифом.
И тли, и коловратки monogonont становятся раздельнополыми не тогда, когда угрожает зима или засуха, а когда перенаселение нарушает кормовую базу.
Вы можете заставить их стать раздельнополыми в лаборатории, только позволив им чересчур уплотниться.
Вердикт Белла относительно лотерейной модели был суров: "Признанная, по крайней мере в качестве концептуального принципа, лучшими умами, которые рассматривали функцию способности к половому размножению, она, кажется, совершенно не прошла испытаний сравнительного анализа.
Лотерейные модели предсказывают, что половое размножение должно быть больше всего распространено там, где оно фактически является редким - среди очень плодовитых, маленьких существ в изменчивой окружающей среде.
Напротив, здесь половое размножение - исключение; но у крупных, долгоживущих, медленно размножающихся животных в стабильной окружающей среде оно - правило.
Это несколько несправедливо к Уильямсу, чья "модель устрицы-вяза" по крайней мере предсказала, что жестокая конкуреция между молодыми деревьями за пространство было причиной полового размножения вязов. Майкл Гизелин развил эту идею далее в 1974 году и привел некоторые многозначительные аналоги с экономическими тенденциями.
Как выразился Гизелин, "В интенсивной экономике они платят за разнообразие".
Гизелин предположил, что большинство существ конкурирует со своими братьями и сестрами, поэтому если каждый немного отличается от своих братьев и сестер, то больше может выжить.
Факт, что Ваши родители процветали, делая одно дело, означает, что они, вероятно, заплатят, чтобы делать что-то еще, потому что местная среда обитания уже впоне могла заполниться друзьями Ваших родителей или близкими формами, делающими их дело.
Грэм Белл назвал это теорией "заросшего берега", после известного последнего раздела "Происхождения видов" Чарльза Дарвина: "Любопытно созерцать густо заросший берег, покрытый многочисленными, разнообразными растениями с поющими в кустах птицами, порхающими вокруг насекомыми, ползающими в сырой земле червями, и думать, что все эти прекрасно построенные формы, столь отличающиеся одна от другой и так сложно одна от другой зависящие, были созданы благодаря законам, еще и теперь действующим вокруг нас."
Белл использовал аналогию с производителем пуговиц, который не имел конкурентов и ранее снабжал пуговицами большую часть местного рынка.
Что же ему делать? Он может либо продолжить продавать замены для пуговиц либо увеличить ассортимент пуговиц и попытаться расширить рынок путем убеждения покупателей купить разные виды пуговиц.
Аналогично, организмам с половым размножением во влажной окружающей среде, вместо того, чтобы штамповать больше одинакового потомства, лучше было бы немного его изменить в надежде произвести потомство, которое могло избежать конкуренции, приспосабливаясь к новой нише. Из своего исчерпывающего обзора полового и бесполого размножения в животном мире Белл слелал вывод, что "заросший берег" был самым многообещающим из экологических теорий пола.
У сторонников "заросшего берега" были некоторые косвенные свидетельства для подтверждения их идеи, которые были получены от посевов пшеницы и ячменя.
Комбинации различных вариантов обычно дают больший урожай, чем один вариант; растения, рассаженные в различных местах, обычно выживают хуже, чем на своих родных участках, как будто генетически приспособлены, чтобы их сажали дома; если им позволить конкурировать друг с другом в новом участке, растения, полученные из черенков или побегов, обычно выживают хуже, чем растения, полученные половым размножением из семени, как будто половое размножение обеспечивает своего рода неустойчивое преимущество.
Загвоздка в том, что все эти результаты также предсказаны соперничающими теориями так же правдоподобно.
Уильямс писал: "Фортуна будет действительно благосклонной, если вывод одной теории будет противоречить выводу другой".
Это особенно острая проблема в дебатах.
Один ученый привел аналогию с кем-то пытающимся решить, что делает его дорогу мокрой: дождь, разбрызгиватели для газонов или разлив местной реки.
Бесполезно включать разбрызгиватель и наблюдать, что он смачивает дорогу или смотреть, как льет дождь, и видеть, что он смачивает дорогу.
Делая какой-нибудь вывод из таких наблюдений, можно угодить в ловушку, которую философы называют "ошибкой подтверждения следствием".
То, что разбрызгиватели могут смачивать дорогу, не доказывать, что они нгамочили дорогу.
То, что "заросший берег" совместим с фактами, не доказывает, что он - причина фактов.
В наши дни трудно найти преданных энтузиастов "заросшего берега".
Их главная беда известна. Если от добра добра не ищут, зачем переходить на половое размножение? Устрица, которая выросла достаточно большой, чтобы размножаться, являет собой большой успех, по меркам устриц.
Большинство ее сестер и братьев мертвы. Если, как полагают последователи "заросшего берега", гены имели к этому некоторое отношение, то почему мы должны автоматически предполагать, что комбинации генов, которые победили в этом поколении, потерпят фиаско в следующем? Есть способы справиться с этой трудностью для "заросших берегов", но они немного похожи на определенные мольбы. Достаточно легко установить отдельный случай, где половое размножение имело бы преимущество, но поднимать это до общего принципа для каждой среды обитания каждого млекопитающего и птицы, для каждого хвойного дерева, принципа, который может дать достаточно большое преимущество, чтобы преодолеть факт, что бесполое размножение вдвое плодовитее полового - никто не может полностью заставить себя сделать это.
Есть более эмпирическое возражение на теорию "заросшего берега".
"Заросшие берега" предсказывают больший интерес к половому размножению у тех животных и растений, что имеют многочисленное мелкое потомство, которое конкурирует скорее друг с другом, чем с растениями и животными, имеющими немного крупного молодняка.
На первый взгляд, усилия, уделяемые половому размножению, имеют мало общего с тем, насколько малых размеров потомство.
Синие киты, крупнейшие животные, имеют громадных детенышей - каждый может весить 5 и больше тонн.
Гигантские секвойи, огромнейшие деревья, вырастают из малейших семян, таких маленьких, что соотношение их веса к весу дерева такое же, как соотношение дерева к планете Замля.
И все же они - организмы, размножающиеся половым способом.
В противоположность этому, амёба, которая делится наполовину, когда размножается, имеет огромного "детеныша", по размерам такого же, как она сама. И все же у амёбы нет полового процесса
Студент Грэма Белла по имени Остин Берт вышел и осматривал реальный мир, чтобы увидеть, соответствовал ли "заросший берег" фактам.
Он смотрел не на то, размножаются ли млекопитающие половым способом, а на то, сколько рекомбинаций продолжается среди их генов.
Он определил это весьма легко, считая число "кроссоверов" на хромосоме. Они - места где, вполне буквально, одна хромосома обменивается генами с другой. Берт обнаружил, что среди млекопитающих количество рекомбинаций не зависит от числа детенышей, немного зависит от размера тела, и сильно зависит от возраста зрелости. Другими словами, долгоживущие, поздно созревающие млекопитающие производят больше генетического смешения независимо от их размера или плодовитости, чем недолгоживущие, рано созревающие млекопитающие. По оценкам Берта, у человека тридцать кроссоверов, у кроликов десять, а у мыши три.
Теории "заросших берегов" предсказали бы противоположное.
"Заросший берег" также противоречит свидетельствам от окаменелостей. В 1970-ых эволюционные биологи поняли, что виды почти не изменяются.
Они остаются одинаковыми на протяжении тысяч поколений, а затем внезапно вытесняются другими формами жизни.
"Заросший берег" - градуалистическая идея. Если бы "заросшие берега" были верны, то виды постепенно дрейфовали бы через адаптивный ландшафт, изменяясь немного в каждом поколении, вместо того, чтобы оставаться неизменными, типичными в течение миллионов поколений.
Постепенно дрейфуя от своей предшествующей формы, виды оказываются на маленьких островах или в крошечных поселениях, именно из-за эффектов, в некоторой степени аналогичных трещотке Меллера: случайного исчезновения некоторых форм и случайного процветания других, мутантных форм. В больших популяциях процесс, который препятствует этому, является непосредственно половым процессом, поскольку новшество передается остальной части вида и быстро теряется в толпе.
В островной популяции половое размножение не может сделать этого определенно, потому что популяция состоит в настолько близком родстве.
Именно Уильямс впервые указал, что огромное ложное предположение лежало, и на самом деле все еще лежит, в основе большинства популярных трактовок эволюции.
Старая концепция лестницы прогресса
все еще остается в виде телеологии. Эволюция хороша для видов, и поэтому они стремятся заставить ее идти быстрее.
Все же застой, а не изменения являются признаком эволюции.
Половой процесс, генная репарация и сложные механизмы отсева у высших животных, гарантирующие, что только яйцеклетки и сперматозоиды без дефектов внесут свой вклад в следующее поколение - все это способы предотвратить изменения.
Целакант, а не человек, является триумфом генетических систем, потому что он остался верен типу в течение миллионов поколений, несмотря на бесконечные нападки на химические вещества, несущие его наследственность. Старая модель пола "Викарий из Брея", в котором половое размножение оказывает содействие более быстрой эволюции, подразумевает, что организмы предпочли бы сохранять частоту своих мутаций довольно высокой, так как мутация - источник всего разнообразия, и затем добиться хороших результатов, отсеивая плохие. Но, как выразился Уильямс, до сих пор нет никаких данных, что любое существо когда-либо делает что-нибудь, кроме попытки держать частоту своих мутаций настолько низкой, насколько возможно.
Оно стремится к нулевой частоте мутаций. Эволюция зависит от факта, что оно потерпит неудачу.
"Заросшие берега" действуют в математическом смысле, только если есть достаточное преимущество в том, чтобы быть как белая ворона. Авантюра в том, что то, что окупилось в одном поколении, не будет окупаться в следующем, и что чем длиннее поколение, тем меньше оно будет окупаться - что подразумевает, что условия продолжают изменяться.
КРАСНАЯ КОРОЛЕВА
Вступает бегущая Красная Королева.
Эта особая монархиня стала частью биологической теории двадцать лет назад и с тех пор становилась все более важной. Следуйте за мной, если угодно, в темный лабиринт многоэтажных полок в офисе Чикагского Университета, былых зиггуратов балансирующих книг и трехфутовой Вавилонской башни бумаги.
Зажатый между двумя сейфами и возникающий в стигийском пространстве размером со шкаф для хранения метёлок, здесь сидит довольно пожилой человек в клетчатой рубашке и с седой бородой, более длинной, чем у Бога, но не столь длинной, как у Чарльза Дарвина.
Это первый прорицатель Красной Королевы Лей Ван Вален, целеустремленный исследователь эволюции.
Как-то раз в 1973 году, до того как его борода стала настолько седой, Ван Вален отыскивал в своей вместительной памяти фразу, чтобы выразить новое открытие, которое он сделал, изучая морских ископаемых.
Было обнаружено, что вероятность того, что семейство животных станет вымершим не зависит от того, как долго оно существует.
Другими словами, у вида не повышаются шансы на выживание (слабость не растет с возрастом, как у людей).
Их шансы вымирания случайные.
Важность этого открытия не ускользнула от Ван Валена, ибо оно представляет собой жизненно важную правду о эволюции, не полностью оцененную Дарвином.
Борьба за существование никогда не будет легкой.
Однако хороший вид может адаптироваться к окружающей среде, и он никогда не будет расслабляться, потому что его соперники и враги также будут адаптироваться.
Выживание - это игра с нулевым итогом.
Успех только делает один вид более заманчивой целью для видов-соперников.
Ван Вален мыслями вернулся в детство и вспомнил живых шахматных фигур, которых встретила Алиса в зазеркалье.
Красная Королева - это важная женщина, которая бежит как ветер, но, кажется, совсем не продвигается:
" У нас, – сказала Алиса, с трудом переводя дух, – когда долго бежишь со всех ног, непременно попадешь в другое место.
– Какая медлительная страна! – сказала Королева.
– Ну, а здесь, знаешь ли, приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте! Если же хочешь попасть в другое место, тогда нужно бежать по меньшей мере вдвое быстрее!"
"Новый эволюционный закон," писал Ван Вален, пославший рукопись в каждый из самых престижных научных журналов, только чтобы увидеть, что ее отклонили.
Все же его притязания были обоснованы.
Красная Королева стала великим персонажем при биологическом дворе.
И нигде она не завоевала себе большей репутации, чем в теориях пола.
Теории "Красной Королевы" считают, что мир соревнуется со смертью.
Он действительно продолжает изменяться.
Но разве мы только что не слышали, что виды статичны для многих поколений и не изменяются? Да.
Суть Красной Королевы - что она бежит, но остается в одном и том же месте.
Мир продолжает возвращаться туда, откуда он начался; есть изменения, но нет продвижения.
Половое размножение, согласно теории "Красной Королевы", не имеет никакого отношения к адаптации к неживому миру - к тому, чтобы стать больше, или замаскированнее, или терпимее к холоду, или лучше при полете - но его суть в противодействии врагам, которые дают отпор.
Биологи постоянно слишком высоко оценивали важность физических, а не биологических причин преждевременной смерти.
В фактически любом описании эволюции засухи, морозы, ветра или голод широко рисуются как враги жизни.
Большие усилия, говорят нам, нужны, чтобы приспособиться к этим условиям.
Чудеса физической адаптации - горб верблюда, мех белого медведя, термостойкий бочонок коловратки - признаются величайшими достижениями эволюции.
Все первые экологические теории пола были направлены на объяснение этой адаптируемости к физической среде.
Но с "заросшим берегом", стала слышна другая тема, и в марше "Красной Королевы" это - доминирующая мелодия.
То, что убивает животных или препятствуют их размножению, лишь изредка представляет собой физические факторы.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 32 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |