Через минуту или около того охотник за головами снова возник в дверях продолговатой комнаты, сопровождаемый Лейлой Слейд и самим Молохом. На сквозняке затрепетало пламя свечей.
— Лейла! Зигмунд! — воскликнул Куллин, поднимая взгляд.
— Это называется — занят делами? — спросила Слейд, усмехаясь. — Занят тем, что валяешься с голым задом?
— Не издевайся, Лейла, — засмеялся Куллин, — Этот добрый сэр с иголками уже почти закончил работу.
Они разговаривали на низком готике, поэтому графер смог их понять.
— Да, я уже почти закончил, — подтвердил он.
Лейла кивнула.
— Легализуешь нас? — спросила она своего господина на идрише, и Молох уставился на нее.
— Именно так,— ответил на том же диалекте Куллин.— Деяния, касающиеся эксклава, переносятся на мою кожу. Совершенно законно и по всем правилам. Благодаря его работе мы станем невидимками для системы.
Законы Танкреда, касавшиеся права собственности, были Древними и грубыми. Любое владение — землями, жильем, рабами и другим имуществом — считалось действительным только после того, как информация вытатуирована на коже владельца. Гражданину было необходимо перенести всю информацию о своих легальных делах, чтобы правительственные органы предоставили ему право владения. Гильдия граферов являла собой древнюю и уважаемую организацию, державшую офисы в торговых кварталах. Когда дела были уже переданы, существующие татуировки затемнялись. Стать «затемненным» означало разориться илиже быть лишенным наследства. Некоторые безжалостные, но преуспевающие землевладельцы приходили в легислатуру, надев на себя, подобно плащам, сухую шелестящую кожу тех, кому наследовали.
Эксклав представлял собой небольшой комплекс башен и домов, расположенный в северном конце центральной городской улицы. Куллин владел им в течение уже двадцати лет, начиная с того времени, как ему потребовалось провернуть здесь одно дело, но все это время необходимые деяния украшали спину сенешаля, которому за это платили. Орфео вернулся, чтобы взять владение в свои руки, и рассчитался с сенешалем, которому затемнили деяния. Теперь Куллин ждал, пока их перенесут на его собственное тело. Сенешаля хорошо вознаградили за службу. А затем Люциус Уорна убил его и уничтожил тело. Куллин не любил бессмысленный риск.
— Мы почти завершили,— произнес Орфео на идрише.
— Хорошо, поторопись. Нам надо с тобой кое о чем поговорить, — ответил Молох.
Он подошел к кушетке и окинул взглядом иглы графе-ра. При этом Зигмунд также разговаривал на идрише.
— Друг мой, — посмотрел на него Куллин, — я и понятия не имел, что вы тоже знакомы с этим диалектом.
— Я с ним не знаком. Но разобраться в нем оказалось достаточно просто.
— Услышав всего несколько фраз?
— Орфео, мне кажется, что вы до сих пор меня недооцениваете.
— Он удивителен! — эмоционально произнесла Лейла. — И проделывает такие трюки с оружием, словно...
— Что?
— Да ладно. Ничего.
— Все готово, — произнес графер на низком готике, поднимаясь.
— Благодарю вас, — ответил Куллин, вставая с кушетки и подбирая одежду.
— Осталось только разобраться с вопросом оплаты, сэр, — учтиво напомнил графер.
Позвольте рассчитаться мне, — сказал Молох на идрише.
Он взвесил в руке иглу, а затем легким щелчком метнул ее. Она пронзила правый глаз графера прямо сквозь слезную протоку, выступая оттуда, словно очень длинная ресница. По телу графера пробежала дрожь. Окрашенная чернилами слеза прокатилась по его щеке. Мужчина рухнул на колени, а после сложился пополам, ударившись лицом о плиточное покрытие пола. Лейлу Слейд передернуло.
Удар вогнал иглу по самую верхушку.
— Вполне хватило бы и монет, — спокойно заметил Куллин, и Люциус Уорна разразился глубоким, мерзким смехом.
— Мне бы хотелось серьезно с вами поговорить, Орфео, — проговорил Молох, присаживаясь.
— Звучит зловеще, — ответил Куллин. — Желаете выпить?
— Секума, — сказал Молох. Орфео кивнул Лейле.
— Принеси сразу для всех, — сказал он.
— А что насчет?.. — спросила Слейд, глядя на труп графера, застывший, словно в молитве.
— Сомневаюсь, что он тоже захочет выпить.
— Я хотела сказать...
— Знаю, Лея. Уберемся позже. Вначале надо выслушать, что хочет сказать Зигмунд.
Лейла принесла подогретые питейные чайнички с секу-мом. Куллин сделал глоток и слегка прогнул спину, чтобы уменьшить натяжение кожи на месте свежих татуировок.
— Так что вы задумали, Зигмунд Молох?
Молох улыбнулся. И его улыбка, как и все лицо, страдала от недостатка симметрии.
— Позвольте мне начать с признаний в том, что я ваш должник. Это бесспорно. Вы вытащили меня из Петрополиса, когда мои планы рухнули, и в течение шести месяцев охраняли меня. Чуть раньше я уже разговаривал об этом с Лейлой. Я в долгу перед вами и не собираюсь от него Отказываться. И обманывать вас не собираюсь. Я по достоинству отблагодарю вас, как только представится такая возможность.
— Но? — учтиво кивнул Куллин.
Боюсь, что мы начнем мешать друг другу,— сказал Молох. — Я поднимаю этот вопрос в надежде избежать такой вероятности. Но, боюсь, мы все равно рано или поздно окажемся помехой друг для друга.
— По какой же причине?
— Если оценивать стандартной шкалой, то я обладаю сверхъестественным уровнем интеллекта. Альфа... даже выше чем альфа. И должен выразить свое почтение, если судить по тому, что мне удалось узнать о вас за время нашего сотрудничества, вы такой же.
— Благодарю.
— Вы гений, Орфео. И Когнитэ была бы рада видеть вас в своих рядах.
— И вновь благодарю вас. Скажите, Зигмунд, вы что, пытаетесь комплиментами затащить меня в постель?
Лейла засмеялась.
— Мы оба, — снова заулыбавшись, покачал головой Молох, — манипуляторы, интриганы, конспираторы. Мы способны различить смысл там, где его не смогут увидеть другие. Мы умеем продумывать и создавать экстравагантные комплексные планы, наслаждаясь их воплощением в жизнь. Короче говоря, боюсь, мы настолько хороши, что вряд ли нас можно назвать здоровыми.
Куллин снова отпил из чайничка и отставил его.
— Не могу не согласиться с этими словами. Продолжайте.
— Работая вместе, мы могли бы реализовать просто немыслимые проекты. Но мы не вместе. Всем распоряжаетесь только вы. И мне не доверяете. Вначале это было даже целесообразно. Но теперь стало помехой. Существует реальная угроза того, что мы перессоримся и порвем друг друга. Вообще, мне просто хочется быть с вами откровенным.
— Откровенность — это хорошо.
Молох поднялся на ноги:
— Я выхожу из игры, Куллин. Начиная с Петрополиса, я был только грузом, вашим трофеем. Да, я представляю для вас ценность. Могу догадываться, что вы могли бы заработать приличные деньги, передав меня любой из заинтересованных групп. Но этого я допустить не могу.
В самом деле? — спросил Куллин, снова присаживаясь, зная, что Лейла Слейд уже бесшумно поднялась, а Люциус Уорна подошел ближе. — Знаете ли, Зигмунд, мне кажется, вы неблагодарный человек. Вначале я вытащил вас из печи, а теперь вы считаете, что я стал бесполезен?
— Этого я не говорил.
— Но именно так все и прозвучало.
— Каждый слышит только то, что слышит. Полагаю, вместе мы могли бы добиться многого. Но только как партнеры. А не так, как сейчас.
Куллин поднялся и встал перед Молохом. Слейд застыла возле.
— Вы живы исключительно благодаря мне, — сказал Куллин. — Вам удалось избежать пленения и экзекуции только потому, что я обеспечил вашу безопасность. Мне приходилось присматривать за вами и продумывать пути, ведущие к вашему спасению. Мы делали все возможное...
— Я понимаю...
— Рейвенор мог бы...
— Рейвенор отстает от нас всего на шаг! — прорычал Молох. — Всего на шаг! Он преследует нас, выслеживает и практически наступает нам на пятки, куда бы мы ни направились, последние шесть месяцев! Он...
— В этом-то и суть, — тихо произнес Куллин.
— В чем?
— В этом!
Это был один из тех крайне редких случаев, когда Лейла Слейд слышала, чтобы ее господин повышал голос.
— Где удобнее прятаться, как не в тени этого ублюдка? — мягко произнес Куллин. — Вы стали самым разыскиваемым человеком сектора, Зигмунд. Куда нам бежать? К ядру? Не с вашим лицом, записанным на каждом поисковом планшете, не с вашим именем, занесенным в список «разыскивается». Может быть, к Мутным Звездам? Нет, там нам искать нечего! Мы можем только скрываться! Наше волшебство способно работать только до тех пор, пока мы остаемся внутри системы. И именно этим я занимался. Просчитывал каждый шаг Рейвенора. Все это время мы оставались в его «мертвой зоне». Ваш главный противник прячет вас самим фактом своего присутствия.
Молох промолчал и нахмурился.
— И сделать это было непросто, — произнес Куллин. — Так что, мать вашу, проявите ко мне хоть немного уважения!
Молох отступил назад. Ему непривычно было оказываться настолько огорошенным.
— Ох, Орфео, — простонал он, — вот потому-то мы и должны работать вместе. Находиться в диалоге друг с другом. Должен признать, вы блестяще управляетесь с Рейве-нором. Но вам стоило все рассказать и мне!
— Успокойтесь, — сказала Лейла. — Просто успокойтесь. Молох, не заставляйте меня второй раз за один день выступать против вас.
Но Зигмунд был слишком рассержен, чтобы сдерживаться:
— Уйди, Лейла. Ты помнишь, что произошло в прошлый раз.
Раздраженная Слейд выхватила пистолет и приставила его к голове Молоха.
— Только не снова, — произнес Зигмунд, производя правой рукой свой необычный щелкающий жест.
Оружие Слейд взлетело в воздух, и Молох поймал его. Но левая рука Лейлы уже нацеливала на него лазерный короткоствольный пистолет.
— Я быстро учусь, — сказала она, и Люциус Уорна, стоящий позади нее, спокойно поднял свой болтер.
— О, да уберите вы их, — угрюмо произнес Молох, глядя на Куллина. — Нам необходимо начать делиться информацией и помогать друг другу прямо с этого момента.
— С чего бы это?
— С того, что, боюсь, дела наши плохи.
— Плохи?
— Не имея представления о ваших великолепных расчетах и будучи обеспокоенным сложившейся ситуацией, я задействовал собственные планы. Боюсь, они вступят в конфликт с вашими, и это повлечет за собой плачевные последствия для нас обоих.
— Во имя Трона, — вздохнул Куллин, — Зиг, что именно вы сделали?
Словно в ответ на его вопрос загудел входной звонок у внешних ворот.
— Посетитель, — произнесла Лейла.
Проверь, кто там, — ответил Куллин.
Слейд убрала в кобуру лазган и поймала брошенный Молохом пистолет. Убрав и его, она вышла из комнаты.
— Что вы сделали? — повторил Куллин, переведя взгляд на Молоха.
— Позаботился о своей безопасности.
— Оставьте это мне.
— Обязательно, если вы станете держать меня в курсе дел и будете прислушиваться к моим предложениям. Нам необходимо начать сотрудничать, иначе мы уничтожим друг друга.
— Всецело с вами согласен.
Слейд возвратилась в сопровождении человека, закутанного в длинный плащ с капюшоном.
— Посетитель к нашему гостю, — сказала она.
— Вероятно, это не самая удачная идея, принимая во внимание труп на полу, — пророкотал Уорна, впиваясь взглядом в мертвого графера.
— Не стану настаивать на соблюдении формальностей, — произнесла закутанная фигура, а затем повернулась к Молоху. — Нас связывает восхитительное чувство братского взаимодоверия.
Молох улыбнулся. Древнее кодовое приветствие Когни-тэ показалось ему заблудившимся, навевающим тоску эхом.
— И я полон доверия, с нетерпением жажду узнать своего брата, — ответил он в соответствии с традицией.
— Рейвенор покидает этот мир. Его охота закончена, — сказал человек, скрывающийся под капюшоном.
— Отличные новости, — ответил Молох.
— Теперь нам осталось уладить самую малость, — произнес посетитель.
— Ох, Зигмунд, да расскажете вы уже или нет? Что, черт возьми, вы натворили? — прошептал Куллин.
— Я дал одно обещание, которое теперь необходимо исполнить, — сказал Молох. — Нам надо сделать все возможное для этого. — Он снова посмотрел на человека в плаще. — Так что там осталось?
Человек откинул капюшон и тряхнул длинными белыми локонами.
— Нам осталось всего лишь убить огромное количество людей, — произнес дознаватель Бэллак.
Глава пятая
Они встретились в павильоне одного из салонов в недрах Бастина. Это благородное заведение часто посещали законодатели мод. Облаченные в роскошные балахоны или расшитые драгоценными камнями платья, при полном параде знатнейшие люди Бастина приходили в салон, чтобы и себя показать, и других посмотреть. Скифы и наземные автомобили выстраивались в очередь, чтобы высадить своих пассажиров под входным навесом, где танцоры и акробаты кружились в мерцающем свете огней.
Внутри заведение освещалось светосферами и подвесными фонарями. Каждая кабинка и столик были защищены занавесями из белого шелка, усиливавшего сияние ламп, и внутри шатра сам воздух казался переливающимся, сливочным, теплым светом. За шелковыми завесами передвигались люди. Отовсюду доносились смех, голоса, звон бокалов, мягкая камерная музыка. В воздухе текли запахи духов и обскуры, секума и горячего шоколада. Туда-сюда сновали сер-виторы, нагруженные тяжелыми подносами.
Он занял шатер по правой стороне салона и, когда пришла та, которую он ждал, заказал амасек и горшочек густого темного шоколада.
— Выпьешь? — спросил Нейл.
Она покачала головой. На женщине было бархатное вечернее платье такого же насыщенного черного цвета, как и ночь снаружи. Также она надела подходящую наряду шляпку с вуалью и боа из выкрашенного в черный цвет меха. В этом облачении она приобрела царственный вид и казалась вдовствующей правительницей какого-нибудь древнего мира.
— Что ж, присаживайся.
Она села напротив него на атласную кушетку. Сдержанный смех, спровоцированный каким-то остроумным замечанием, донесся из-за шелковой стенки у нее за спиной. Женщина подняла руки, извлекла из прически две серебряные булавки и сняла шляпку с вуалью. Более сексуального раздевания Нейл еще не видел.
— А господин не станет тосковать без тебя? — спросила она.
— Что?
— Твой господин не станет тосковать без тебя?
— Ох. Нет, только не этим вечером. У него и без меня хлопот по горло. А что насчет тебя?
— Фенкс разрешил, — ответила Ангарад.
— Так почему ты захотела со мной встретиться?
— Ты был знаком с моей тетей. Мне бы хотелось, чтобы ты о ней рассказал.
Нейл пригубил свой амасек, похожий на расплавленное золото. Гарлон не мог отвести взгляда от своей собеседницы.
— Ну, если ты так хочешь, — наконец произнес он. Нейл чувствовал себя уязвимым, и не только потому, что пришел на встречу без оружия из-за мощных сканеров салона. Когда Ангарад сказала ему, где хотела бы с ним увидеться, ему просто пришлось принарядиться. Серый льняной плащ и брюки, а также белая рубашка из сатонийской материи. В этой одежде он казался себе смешным. Чувствовал себя голым. И не чувствовал себя... Гарлоном Нейлом. Кроме того, его не покидало ощущение, будто он совершает какой-то проступок, предательство. Он никому не сказал, куда отправляется, и особо тщательно постарался скрыть свои планы от Рейвенора, а теперь и сам не мог до конца понять, почему так поступил.
— Значит, поговорим о тете... — начал он.
— Да..
— Твоя тетя. Конечно, мы были знакомы, но мой господин знал ее намного лучше.
— И твой господин не станет разговаривать со мной. Во всяком случае откровенно. Мне необходимо узнать о мече.
— О мече?
— Да, о мече.
— А как же тетя?
— Она умерла. Клан смирился с этим. Но клинок... Ожесточающая. Ее необходимо востребовать.
— Востребовать? — спросил Нейл.
— Ее сталь принадлежит клану. Это древний закон. Ожесточающую необходимо вернуть.
— М-да, это будет непросто. Она у моего господина.
— У твоего господина? У Рейвенора?
— Нет, кхм... у моего прежнего господина, у Эйзенхор-на. — Голос Нейла задрожал.
— И где же он?
— Пропал. Уже очень давно. Прости. Но оружие это мне известно. Мне даже пришлось познакомиться с ним ближе, чем хотелось бы.
На лице Ангарад проступило выражение, которое он не смог прочитать. Она встала, придерживая подол платья, и обошла низкий столик, на котором стояли напитки и серебряный горшочек с шоколадом. Мечница опустилась на кушетку возле Нейла и устремила на него пронзительный взгляд. Золотые пуговицы высокого ворота ее платья начинались под самым подбородком.
— Где? — спросила она.
— Где, прошу прощения, — что? — ответил он вопросом на вопрос.
— Где она тебя коснулась?
— Коснулась... Прошла насквозь.
Ангарад подалась вперед и поцеловала его. Ее губы были влажными и податливыми.
Она взяла его за руку и стащила с кушетки.
— Дела идут неплохо, — пробормотал он.
Она поцеловала его снова. Впиваясь друг в друга губами, сжимая друг друга в объятиях, они покатились по полу, иногда задевая ногами стол. Амасек Гарлона расплескался. Губы Ангарад были обжигающе горячими, а язык казался стремительной, влажной змеей.
— Здесь? Ты уверена? — проговорил Нейл, когда их поцелуй наконец прервался.
Точно огонь, охвативший пергамент, ее лицо озарила улыбка. Легким взмахом руки, затянутой в черную перчатку, она показала на белые шелковые стены вокруг, на которых проступали силуэты.
— Салон гордится атмосферой конфиденциальности и возможностью предоставить посетителям уединение, — сказала Ангарад.
— Но стены тонки. Это только шелк... — начал было он.
— Ты боишься?
Он кивнул, и тогда они оба рассмеялись. Они поцеловались снова, врезаясь то в кушетку, то в стол.
— О Трон! — выдохнул он.
Она стащила с него плащ и разорвала ворот его рубашки.
— Где? — снова спросила Ангарад.
— Живот, — ответил он, пытаясь притянуть ее. Мечница полностью разорвала его рубашку, обнажая мокрый от пота торс.
— Где?
— Вот! — прошептал Нейл, показывая на темный шрам длиной с большой палец руки, проступающий на его жи воте чуть выше пояса.
Она встала рядом с ним на колени.
— Ох, ну так что... — вздохнул он, подмигивая.
Она поцеловала шрам и лизнула его. Ее язык заскользил по телу Нейла. А затем она распрямилась и посмотрела на него.
— И это все? — сглотнул Гарлон,
Что-то загудело. Ангарад извлекла из кармана вокс.
— Господин вызывает меня, — сказала она.
— О Трон, в самом деле?
— В самом.
Она отвернулась и подобрала шляпку.
— Ты не должен был остаться в живых, — сказала она.— Это ведь была картайская сталь. Твой случай, Гарлон, является очень редким исключением из правил. Таких мы Называем Ваша Эсв Фат, что означает «помилованный гением».
— Я увижу тебя снова? — спросил Нейл, почувствовав себя глупым четырнадцатилетним подростком в тот же миг, как произнес это.
Ангарад улыбнулась. И улыбка эта показалась ему хищной и восхитительной.
— Обязательно, — сказала она, а затем отдернула шелковый занавес и исчезла.
Нейл сел. Внутрь заглянул сервитор.
— Что я могу принести вам, господин? — протрещал тот.
— Амасек. Большой бокал. А еще новую рубашку,— Ответил Гарлон.
Глава шестая
— Этот увечный ублюдок был прав, — пробормотал инквизитор Фенкс. — Ты должен будешь ему все передать.
— А мы облажались, по-настоящему облажались, — ответил Бэллак.
— Здесь, все это время,— продолжил Фенкс, выскакивая из экипажа, остановившегося в темном переулке. — А мы смеялись над его догадкой.
— Рейвенор стар и опытен, — произнес Бэллак, присоединяясь к Фенксу. — Как он там говорил? Он верит. — Бэллак выплюнул последнее слово, точно ругательство. — Он знает свое дело.
— Мне придется принести ему извинения, — решил Фенкс. — Во имя всего святого, Мизард тоже придется извиниться. Теперь я понимаю, почему его так ценят. — Фенкс посмотрел на Бэллака. — Если, конечно, информация подтверждена. Надеюсь, она подтверждена?
— Полученные сведения безупречны, — сказал Бэллак.— Их передали восемь независимых шпионских групп, а геносенсоры подтвердили точность информации. Молох здесь.
— Он нас не ждет?
— Он нас не ждет, сэр.
Фенкс подал напряжение на свою черную броню. Раздался гул, когда стали включаться системы. На высоком воротнике зажглось кольцо зеленых сигнальных огней. Инквизитор отстегнул болтер и дважды передернул затвор.
— Поднимай их! — приказал он.
Дознаватель Бэллак кивнул. Из ожидающих экипажей выпрыгнули остальные: Д'Мал Сингх со своими боевыми гончими, Щугурт, Клодель, Ментатор.
— Где Ангарад? — спросил Фенкс.
— Уже в пути. Мы сообщили ей.
Фенкс покачал головой:
— Мы не можем ее дожидаться. Не сейчас, когда цель настолько близка. Мы начинаем.
Начинаем! — окликнул Бэллак ожидающих людей.
— Только не так, — проворчал, приближаясь, Таркос Ментатор, их старый ученый. — Не с огнестрельным оружием.
— Что? — процедил Фенкс.
Ментатор пожал плечами, а затем указал дрожащей рукой на темное строение перед ними:
— Ваша добыча, сэр, укрывается в генераторном здании. Если быть точным, в общественном генераторе девятьсот восемьдесят семь, обслуживающем западный район Бастина. Кроме энергетических ячеек, хранящихся в этом месте, есть еще и летучие химикаты, находящиеся во взвешенном состоянии. Использовать здесь огнестрельное оружие — очень плохая идея.
— Почему? — спросил Фенкс и осекся, осознав, насколько глупо прозвучал его вопрос. — Да, верно, мы взлетим на воздух. Благодарю, ученый. — Инквизитор убрал в кобуру свой болтер. — Зачехлить все огнестрельное оружие! — приказал он, обнажая короткий кривой меч.
Клодель убрала плазменный пистолет и сжала в каждой руке по ятагану. Выругавшись, Шугурт терпеливо отключил от плечевого гнезда свое орудие, убрал его обратно в экипаж и взмахнул боевым топором с длинной изогнутой рукоятью.
— Стрелять — нет! — проинструктировала Д'Мал Сингх поскуливающих псов, и их орудийные модули дезактивировались и спрятались. — Зубы — хорошо!
Собаки зачавкали и заклацали, обнажая бритвенноострые клыки.
Бэллак вооружился рапирой и парным кинжалом.
— Выдвигаемся, — бросил Фенкс, направляясь к генератору. — Тому, кто принесет мне голову Молоха, причитается премия.
Покойник лежал лицом вниз на холодном стальном полу.
— Где вы достали труп? — спросил Молох.
— Это графер, которого вы убили, — ответил Уорна. — Нам было нужно тело, а он валялся прямо под ногами. Сходство невелико, но кто может знать, как вы на самом выглядите?
— Их это обманет?
Люциус Уорна, кажущийся неуклюжим в своем помятом доспехе и покрытый плотной сеткой шрамов, кивнул:
— Я сделал все так, чтобы он полностью соответствовал вашему генетическому коду, отпечаткам ладоней и сетчатке. Они не увидят разницы.
— Тут и песенке конец? — спросил Молох у гигантского охотника за головами.
— Тут ей и конец, — улыбнулся Уорна.
— Подобная переделка отпечатков и генное кодирование стоят немало, — произнесла Лейла Слейд.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |