обратиться к ней. Тогда было неважно, что Белл предложил «концепцию постиндустриального общества как аналитическую конструкцию, а не описание конкретного общества» (Bell, 1973, с. 483). Представлялось, что теория постиндустриального общества правильно описывает грядущий мир. Предвидение Белла вносило интеллектуальный порядок в беспокойное время перемен. При таком положении вещей мало кто оказался способен заметить предупреждение Белла о том, что «концепция постиндустриального общества является чисто абстрактной» (Bell, 1973, с. х).
Оказалось, что Белл предвидел то смятение, которые новые коммуникативные технологии внесут в нашу жизнь. Да, действительно, еще до этого он писал о необходимости массового распространения информационных технологий, и вот они у нас уже есть, значит, прогноз Белла оказался верным. Понятно, почему ему поверили и возвели в ранг чуть ли не гуру. Понятен и компромисс самого Белла, который заговорил на модном языке «информационной революции».
Хотя в конце 1980-х годов энтузиазм вокруг «могущественного микро» поутих и пошел на спад интерес к футорологии, быстрое и, по-видимому, неослабевающее развитие Интернета, мировой паутины, в конце 1990-х годов, подогретое лихорадочным ожиданием миллениума, возродило интерес к предсказаниям будущего. На этой волне опять утвердилось представление о ключевой роли Дэниела Белла, который предвидел и описал постиндустриальную эру.
Сейчас, когда уже целое поколение тщательно изучило концепцию Белла, разумеется, нетрудно найти в ней недостатки. Редкая социальная теория живет больше десяти лет, так что достижению Дэниела Белла, который продолжает играть важную роль в серьезных дискуссиях, можно только позавидовать. Свидетельством его мощного воображения и интеллекта служит то, что любая серьезная попытка сформулировать концепцию информационной эры отправляет ее автора к книге The Coming of Post-Industrial Society. Неудивительно, что книга была переиздана в 1999 г. и снабжена, как это часто происходит с творчески активным и обладающим огромным интеллектом Беллом, предисловием автора объемом в 30 000 слов, в котором он размышляет об убедительности и актуальности своих основных идей.
Стоит добавить, что The Coming of Post-Industrial Society - это настоящий академический подвиг и легким чтением книгу не назовешь. Кришан Кумар (Kumar, 1978), самый резкий критик Белла, признает, что его теория постиндустриализма - «самое дерз-
кое и крепкое сбитое из всего... что написано футурологами» (с. 7). В 1960-е годы работали и другие социологи, многие из них, заглядывая в будущее, подчеркивали роль экспертизы, технологии и знания. Но никому не удалось представить такой систематической и содержательной концепции, какая изложена в книге Белла. Более того, теория Белла стала первой попыткой понять суть информации и развивающихся коммуникационных технологий, в его новаторской работе выведены принципы, которые сохраняют свою силу и по сей день. И наконец, нельзя не сказать, что Дэниел Белл является мыслителем первого ряда и в США, и во всем мире, выдающимся социологом последней четверти XX в. (Jumonville, 1997; Leibowitz, 1985; Waters, 1996). Белл написал много значительных работ - от The End of Ideology (1961) до новаторской книги Cultural Contradictions of Capitalism (1976) и, разумеется, самой The Coming of Post-Industrial Society. Первые две из названных работ - литературное приложение к газете - «Тайме» включила в список главных книг второй половины XX в. Это говорит о силе интеллекта Белла, но чтобы полностью оценить его, надо сказать несколько слов о его интеллектуальном стиле и интересах. Белл - не тот теоретик, которой создает запутанные и абстрактные модели. Все, не связанное с практической жизнью, для него не важно, главное - осветить самые существенные, влекущие за собой серьезные последствия изменения, чтобы читатель лучше понимал мир, в котором живет. Белл, конечно, остается теоретиком, но его внимание сосредоточено на тщательном анализе реального мира. Более того, весь его труд продиктован убеждением, что аналитика имеет практическое значение. Поэтому Белл пишет много, но публикуется не в основных академических изданиях. Реферативный журнал - это не для него; он предпочитает такие издания, как Dissent, New Leader и Public Interest (он является соучредителем последнего журнала). Цель Белла состоит в том, чтобы его прочитали и поняли политики и лидеры общественного мнения. Признавая его талант и восхищаясь Беллом, в этой главе я сосредоточусь на его теории постиндустриального общества и буду резко критиковать ее. Я доказываю, что теория ПИО несостоятельна и что существуют авторитетные социологические подтверждения моей позиции. При этом остается только удивляться, почему концепция Белла по-прежнему востребованна.
Особенно важно показать, что ПИО не помогает понять роль и значение информации в наше время, поскольку поверхностные исследователи часто связывают терминологию и образ ПИО, созданные Беллом, с информационным обществом. Им кажется, что,
написав «постиндустриальное информационное общество», они придают вес своей работе, отсылая читателя к 500-страничному тому гарвардского профессора Дэниела Белла. Такая отсылка придает авторитет, вес и значительность статьям, книгам и телевизионным программам, в которых выдвигаются преувеличенные предположения относительно направления и характера развития современного общества и которые не заслуживают серьезного внимания. Суметь продемонстрировать, что ПИО - несостоятельное понятие, означает подорвать основу многих распространенных представлений о нашем мире.
Однако было бы несправедливо просто осудить Белла за ошибки в его социологии, и еще некрасивее пытаться дискредитировать его только за то, что он оказался в недостойной компании. Дэниел Белл не имеет ничего общего с теми весьма посредственными мыслителями, которые цепляются за полы его пиджака, и потому перед тем как детально рассмотреть социологические дефекты его теории, воздадим ему хвалу за то, что он побудил нас серьезно размышлять о типе общества, в котором информация играет ключевую роль. Теория ПИО может быть построена на неверных основаниях, эмпирически не оправданна, противоречива и несостоятельна, но самый известный труд Белла The Coming of Post-Industrial Society - это (позаимствуем определение у Джорджа Оруэлла) «хорошая плохая книга». Футурологи вроде Элвина Тоффлера, Николаса Негропонте и Джона Нэсбита, чьи измышления в бумажных обложках пользуются популярностью в самых широких кругах, пишут просто плохие книги: интеллектуально худосочные, вторичные, аналитически беспомощные и почти во всех отношениях наивные. А Дэниел Белл сделал «хорошую плохую работу». В ней, может быть, многое неверно, но мы должны признать ее достоинства: это академически богатая, крепко скроенная, исполненная воображения работа, которая производит большое впечатление.
Белл полагает, что мы входим в новую систему, в постиндустриальное общество, которое, хотя и имеет различные отличительные черты, характеризуется главным образом возрастанием количества и значения информации. Дэниел Белл считает, что информация и в количественном, и в качественном отношении является ключевой для ПИО. С одной стороны, постиндустриализм ведет к увеличению информации, находящейся в пользовании. С другой - Белл утверждает, что в постиндустриальном обществе происходит качественный сдвиг, особенно заметный в связи с возрастанием роли того, что он называет теоретическим знанием. Иначе говоря, в мире ПИО становится не просто больше информации, здесь всту-
пает в игру другой тип информации - знание. Отсюда легко понять, почему теорию Белла с такой готовностью подхватили те, кто отстаивает возникновение информационного общества.
Белл, несомненно, был прав в том, что роль, которую играет информация в общественной, экономической и политической сферах, резко возрастает. Однако он глубоко заблуждался в том, что это якобы свидетельствует о возникновении общества нового типа - «постиндустриальной эры». Действительно, теория ПИО несостоятельна, если рассматривать ее в свете реальных социальных тенденций, т.е. если сравнивать «аналитический концепт» с реальным миром, окажется, что первый ко второму неприменим. Кроме того, ПИО представляется состоятельным «идеальным конструктом», только если в качестве отправной точки принять чистую теорию и методологический подход к социальному анализу, который оказывается ложным, когда в расчет принимаются реальные общественные отношения. Иначе говоря, весь этот проект чрезвычайно уязвим с эмпирической, теоретической и методологической точек зрения, что и будет продемонстрировано в этой главе.
Неоэволюционизм
Дэниел Белл полагает, что Соединенные Штаты ведут мир к новому типу социальной системы - в постиндустриальное общество. Не утверждая, что развитие ПИО есть неизбежный ход истории, он все же считает, что можно проследить движение от доин-дустриального через индустриальное к постиндустриальному обществу. Эта особая траектория движения явно основывается на очень неопределенной хронологии. Конечно, нетрудно применить терминологию Белла к историческим периодам. Например, в начале XVIII в. Англия была страной доиндустриальной, т.е. сельскохозяйственной, в конце XIX в. - определенно индустриальной, т.е. преобладало мануфактурное производство, а теперь, в начале третьего тысячелетия, видны признаки постиндустриализма, т.е. преобладает сектор услуг. Глядя на распланированный Беллом маршрут, кажется, что мотор истории работает в автоматическом режиме и везет нас к полностью развитому ПИО. И действительно, Белл был уверен в этом маршруте, так как в начале 1970-х считал, что постиндустриализм «станет определяющей чертой XXI в....общественных структур США, Японии, Советского Союза и Западной Европы» (Bell, 1973, с. х).
Хотя у социологов эволюционистские теории не в чести, они имеют обыкновение возникать снова и снова. Эволюционизм от-
стаивать трудно: от него попахивает социальным дарвинизмом, этой чистоплюйской мыслью, будто бы мы (авторы книг, чаще всего комфортно живущие в самых богатых странах мира) пребываем в обществе, к которому остальные, менее удачливые страны обязаны стремиться и так или иначе продвигаться в этом направлении. Эволюционизм представляется отвратительным самодовольством и к тому же уязвим интеллектуально с разных точек зрения. Две из них тесно связаны между собой. Первая - ошибочность историзма (т.е.' мысли о том, что можно определить основные законы и тенденции истории и таким образом предвидеть будущее). Вторая - ловушка телеологического мышления (представления о том, что, претерпевая изменения, общества идут к некой конечной цели). Говоря современным языком, эволюционистские теории - а нельзя не признать, что Белл эволюционист, - предполагают, что история имеет вполне различимые тенденции развития в том направлении, в каком развиваются Западная Европа, Япония и в особенности Соединенные Штаты. Отсюда, в общем, вытекает, что людям ничего не надо делать и не надо особенно тревожиться по поводу проблем в собственных странах - несправедливостей, неравенства, непредсказуемости и жестокости человеческого существования, поскольку логика истории неумолимо влечет их вперед и вверх, к лучшей системе, которая больше отвечает их чаяниям.
Дэниел Белл - слишком изощренный и лукавый мыслитель, чтобы не откреститься от подобных обвинений. И действительно, в своей работе он неизменно внимателен к этим и подобным хорошо известным изъянам социальных наук (таким, как технологический детерминизм и технократические посылки, что мы увидим позднее). Подобные обвинения он отметает сразу, однако простое отрицание не является, конечно же, свидетельством невиновности*. Я убежден в том, что трудно избежать вывода, будто ПИО представляется типом общества, явно превосходящим все, когда-либо существовавшие, и столь же трудно противиться заключению, что мы неизбежно движемся к постиндустриализму благодаря глубинным социальным тенденциям. Когда я перейду к Беллову описанию ПИО, читатель сам сможет оценить приверженность ученого к эволюционистским посылкам.
* Джон Голдторп в 1971 г. жаловался на «рецидив историзма» в среде социологов и прямо обвинял в этом Белла, «даже при том, что историцистские аргументы он не выдвигает открыто, а иногда даже опровергает их» (Goldthorpe, 1971, с. 263).
Отдельные сферы
Для начала я хотел бы рассмотреть важное теоретическое и методологическое положение, фундаментальное для труда Белла. ПИО возникает благодаря переменам не столько в области политики и культуры, сколько в социальной структуре. Его развитие неизбежно «ставит вопросы» (Bell, 1980, с. 329) перед политикой и культурой, но Белл особо подчеркивает, что нельзя рассматривать перемены так, будто они происходят в одной из сфер, а затем влияют на все остальные параметры общества. Он считает, что продвинутые общества «радикально разъединены» (Bell, 1980, с. 329). То есть существуют независимые «сферы» - социальная структура, политика и культура, - которые существуют автономно, так что событие в одной сфере необязательно повлечет за собой последствия в иных. Например, если что-то меняется в экономике, это может дать политикам какие-то преимущества либо поставить их перед трудностями, но, настаивает Белл, это отнюдь не автоматически влечет за собой перемены: сфера социальной структуры (куда входит экономика) - это одно дело, политика - другое.
Говоря иначе, Белл - антихолист, он снова и снова повторяет, что общества не являются «органическими или настолько интегрированными, чтобы их можно было анализировать как единую систему» (Bell, 1973, с. 11). Он решительно отвергает все тоталитарные (холистические) теории общества, исходят ли они (в первую очередь) со стороны левых, которые убеждены, что капитализм внедряется и во все стороны общественной жизни, и в каждую по отдельности, или же отталкиваются от более консервативных позиций, предполагающих, что функция общества состоит в интегрировании и оно развивается в сторону порядка и равновесия. В противовес этим подходам Белл разделяет, совершенно произвольно и без четкого обоснования, современные общества на три сферы - социальную структуру, политику и культуру (почему только три сферы? почему не являются независимыми сферами право, семья и образование?). Как я уже говорил, профессор Белл не дает доказательств того, что эти «разъединенные сферы» существуют в современных обществах: они просто являются разъединенными, и социолог, который этого не признает, глубоко заблуждается.
Можно спросить, почему этот вопрос вообще стоит ставить? Почему нас должно волновать, что Белл настаивает на разъединенное™ обществ на три сферы? Причина, как мы увидим, состоит в том, что этот вопрос - краеугольный камень теории Белла. Во-первых, это позволяет ему высказывать явно противоречи-
4 - 2647
вые мнения одновременно. Многократно повторенное заявление Белла - «я консерватор в культуре, социалист в экономике, либерал в политике» (Bell, 1976, с. ix), основывается на его убеждении, будто существуют три разъединенные области, в которых человек может иметь различные взгляды. Если он признает, что культура отделена от экономики, экономика - от политики и т.д., то он может заслуживать доверие, исполняя три этих различных роли, в отличие от сбитого с толку и противоречивого исследователя, которому не хватает логики и последовательности.
Во-вторых, такое радикальное разъединение разных сфер позволяет Беллу обойти неудобные вопросы о том, какая степень перемен в одной сфере оказывает влияние на другую. Он может - что и делает - допустить, что события в одной сфере «ставят вопросы» для остальных, но дальше он не идет, остановившись на том, что его интересует та или иная сфера в отдельности. А с этим никак нельзя согласиться. Поскольку Белл настаивает, что все три сферы независимы друг от друга, он может избежать неудобных вопросов о взаимоотношениях этих сфер, снова и снова возвращаясь к своей теоретической посылке.
В-третьих, Белл не предлагает нам никаких доказательств и свидетельств, подкрепляющих его исходную позицию (Ross, 1974, с. 332-334). Мир, в котором существуют люди, заставляет их постоянно ставить перед собой вопросы о связях культурных, политических и социальных структур, что делает по меньшей мере уклончивыми, если не намеренно жульническими, рассуждения Белла об их «радикальном разъединении».
В-четвертых, одна из самых поразительных характеристик ПИО состоит в том, что она обнажает распад «общей системы ценностей» (Bell, 1973, с. 12), ранее поддерживаемой обществом в целом. Да, он утверждает, что «в наше время разъединение трех [сфер] увеличивается» (с. 13). В его работе The Cultural Contradictions of Capitalism (1976) главной темой стал распад некогда интегрированного этоса и потребностей социальных структур (Белл доказывает, что структуры XIX в. восприняли характер протестантизма - трезвость, сдержанность и трудолюбие, и это соответствовало требованиям социоэкономического развития, поощрявшего инвестиции и бережливость). Кроме того, в The Coming of Post-Industrial Society Белл уделяет особое внимание возрастающему числу специалистов-профессионалов, что влечет за собой важные последствия в политике (в переводе на простой язык: «будут ли нами править профессионалы?»). Привлекая внимание к подобным вопросам, Белл определенно подчеркивает значение взаимосвязанности трех сфер, а не их разъединенности. В таком слу-
чае как могут некогда единые сферы культуры и социальных структур разойтись так далеко или - иначе ставя вопрос - какое количество связей между ними сохранилось? А если развитие в одной сфере действительно оказывает влияние на другие, тогда какова же их природа? Питер Стейнфелс пишет:
О
чевидно не только то, что эти три сферы тесно связаны, но их взаимоотношения в первую очередь интересуют Белла. При всем его аналитическом разделении на три сферы он не в состоянии уйти от понятия общества как единого целого; это снова и снова возникает в его книгах и статьях, это звучит подспудно, если не выражено явно; это представляет основной предмет его беспокойства... А раз так, Беллу нужна теория об отношениях между разными сферами не меньше, чем теория об их дивергенции... Она не должна быть теорией, которая просто дает определение через одну из сфер... она должна установить измерения этих сфер, а также направления и способ их взаимодействия.
(Steinfels, 1979, с. 169)
Постиндустриальное общество
Читателям следует иметь в виду отправной принцип Белла, который утверждает, что социальная структура радикально разъединена с политикой, как я уже подчеркивал при описании ПИО. Главное, что ПИО возникает благодаря переменам только в социальной структуре, которая включает экономику, структуру сферы занятости и систему стратификации, однако не связана с политикой и культурой. Таким образом, The Coming of Post-Industrial Society представляет собой анализ перемен, происходящих всего лишь в одном секторе общества, и, как предупреждает Белл, не стоит предполагать, что имеются в виду те его части, изменения в которых влекут за собой серьезные последствия.
Белл предлагает типологию общественного устройства, которая на любой стадии целиком и полностью определяется доминирующим типом наемного труда. По Беллу, самый распространенный вид трудовой деятельности является определяющей чертой того или иного общества. То есть Белл полагает, что если в доин-дустриштьных обществах преобладал сельскохозяйственный труд, а в индустриальных самым распространенным был труд на мануфактурах, то в постиндустриальном обществе главенствующую роль играет занятость в сфере услуг.
Ключевым объяснением подобных перемен Белл считает рост I производительности труда. Критическим фактором, определяющим 1 переход от одного типа общества к другому становится возмож- 1 ность получить «больше за меньшее» количество труда благодаря 1 применению принципа рационализации (эффективности). В дойн- I дустриальную эпоху каждый должен был трудиться на земле, что- I бы обеспечивать собственное существование. Однако позже стало ] возможным кормить население страны без того, чтобы каждый 1 обрабатывал землю (например, благодаря внедрению более про- | грессивных сельскохозяйственных приемов, улучшению землеполь- ] зования и скотоводства), теперь уже можно отвлечь часть рабочей j силы от фермерских угодий, и она станет производить предметы потребления, имея при этом гарантированное продовольственное снабжение. Соответственно эти люди перебираются в города, обеспечивают своим трудом растущее число мануфактур, будучи уверены в том, что продовольствием они будут снабжены за заработанные деньги из излишков сельскохозяйственного производства страны. По мере развития этого процесса, в связи с тем что все меньшая часть населения производит все большие излишки сельскохозяйственной продукции (а чем больше сельское хозяйство рационализируется с помощью новых техник и технологий, тем больше продукции оно производит меньшим числом работников), все большая часть населения перетекает из сельскохозяйственных работ в буржуазную систему мануфактур.
С развитием этого процесса мы решительно входим в индустриальную эру, где преобладает мануфактурный труд. И, как всегда, работает принцип «больше за меньшее». Соответственно индустриальное общество процветает все более и более, применяя все более производительную технику на фабриках, где, в свою очередь, растет производительность. Паровой двигатель снижает потребность в мускульной силе и в то же время увеличивает производительность; электричество позволяет запустить монтажные линии. История индустриализации может быть написана и как процесс постоянного развития механизации и автоматизации, что гарантировало заметный рост производительности. Здесь та же железная логика - больше продукции, произведенной все меньшим количеством работников.
Так как производительность повышается, промышленный прирост дает обществу возможность позволить себе прежде немыслимую роскошь - учителей, больницы, развлечения и даже отпуска. В свою очередь, подобное использование достигнутого индустрией благосостояния создает рабочие места в сфере услуг, профессии, нацеленные на удовлетворение возникающих потребностей,
что люди уже могут себе позволить, и щедрость индустриального общества дает им эту возможность. Чем больше богатства создает промышленность и чем меньше для этого требуется работников благодаря техническому прогрессу (все то же «больше за меньшее»), тем больше услуг может быть оказано и тем больше работников промышленность отпускает в сферу услуг.
Если этот процесс развивается (а Белл утверждает, что по мере того как мы входим в ПИО, это происходит), значит, мы убеждаемся в следующем:
» число работников, занятых в промышленности, снижается до такой степени, что очень мало кто находит себе работу в этой сфере (эра «заводов-роботов», «полной автоматизации» и т.д.);
» одновременно с сокращением числа работающих в промышленности происходит постоянный и уверенный рост производительности, обеспечиваемый непрекращающейся рационализацией производства;
» благодаря увеличению производительности в промышленности происходит непрекращающийся рост богатства, которое может быть потрачено на удовлетворение новых потребностей, возникающих у людей (что-нибудь вроде медицинского оборудования или услуг массажиста);
* идет постоянный процесс высвобождения людей от занятости в промышленности;
» бесконечное создание новых рабочих мест в сфере услуг, нацеленное на удовлетворение новых потребностей, которые возникают в связи с ростом богатства (т.е., становясь богаче, люди открывают новые возможности тратить деньги, а это требует увеличения числа работников в сфере услуг).
Белл идентифицирует постиндустриализм, опираясь на известные эмпирические данные социальных наук. Нельзя отрицать: происходит сокращение занятости в первичном (сельском хозяйстве и добывающей промышленности) и во вторичном (мануфактурном) секторах экономики, что уравновешивается ее ростом в третичном секторе, т.е. в секторе услуг. Это было подробно рассмотрено еще в 1940 г. Колином Кларком, а затем выражено в количественных параметрах Виктором Фушем (1968) и другими. Для Белла «общество услуг» тоже является постиндустриальным обществом.
Однако перед тем как рассматривать этот вопрос, следует подчеркнуть, что занятость в сфере услуг совершенно реально обо-
значает конец истории перетекания занятости из одного сектора в ' другой. Обоснования здесь прямолинейны: поскольку принцип «больше меньшим числом» требует сначала от сельского хозяйства, потом от промышленности механизации и автоматизации, сначала освобождаются рабочие руки в сельском хозяйстве, потом в промышленности при одновременном обеспечении роста общего богатства. Для таких мыслителей, как Белл, подобные «выбросы» рабочей силы из первичного и вторичного секторов, представляются положительным фактором, который влечет за собой конец эры индустриального общества; это общество избавляется и от тяжелого физического труда, и от радикальных политических течений, точнее, от марксистской политической агитации, поскольку, задается вопросом Белл, как пролетариат может вести борьбу, если пролетариат исчезает? Автоматизация отменяет рабочий класс и в то же время способствует росту благосостояния более широких масс. Общество, получив дополнительные ресурсы, начинает поступать по формуле Кристиана Энгеля: развиваются новые потребности, удовлетворение которых и покрывают эти ресурсы*. Как уже было сказано раньше, это влечет за собой увеличение занятости в сфере услуг. Общество стало богаче? Придуманы новые потребности? Все это приводит к разрастанию сферы услуг, например, в отелях, в туристическом бизнесе и психотерапии. И действительно, следует отметить, что потребности человека ненасытны. Когда люди получают дополнительные деньги, у них начинают возникать дополнительные потребности вроде массажистов, спортивных занятий, психотерапии. Кроме того, работа в сфере услуг особенно трудно поддается автоматизации. Она ориентирована на человека и обычно нематериальна, а потому увеличение производительности с помощью машин не может быть значительным. Как можно автоматизировать работу социального работника, няни или учителя?
Короче говоря, сфера услуг будет увеличиваться по мере возрастания производительности (богатства), извлекаемого из сельского хозяйства и промышленности, но особо беспокоиться о том, что работа в сфере услуг будет автоматизирована, не стоит. А пото-
* «Поскольку национальный доход возрастает, мы видим, как в теореме Кристиана Энгеля... что доля денег, потраченных на питание дома, начинает падать, дополнительные доходы сначала используются для приобретения товаров долговременного пользования (одежда, дома, автомобили), а потом - предметов роскоши, на отдых и т.д. Таким образом, третичный сектор, сектор персональных услуг - рестораны, отели, автосервис, путешествия, развлечения, спорт - начинает расти, так как горизонты людей расширяются и появляются новые желания и вкусы» (Bell, 1973, с. 128).
му эволюционный процесс, определенно имевший место на протяжении доиндустриальной и индустриальной эпох, в зрелом ПИО теряет свою силу. С вхождением в постиндустриальное общество мы достигаем конца истории перемещений в сфере занятости из-за технических усовершенствований. А раз так, занятость нам обеспечена.
Роль информации
Если можно признать, что устойчивый рост благосостояния приводит к доминированию труда в сфере услуг, то следует поинтересоваться и местом информации в этом уравнении. Почему Белл осмеливается заявлять, что «постиндустриальное общество - это информационное общество» (1973, с. 467) и что «экономика сервиса» указывает на переход к постиндустриализму? Не так трудно понять роль информации в его теоретических построениях. Он объясняет ее с помощью нескольких связанных между собой посылок. Главное, что он делает акцент на образе жизни людей в различные эпохи. В доиндустриальном обществе это «взаимодействие с природой... когда используется грубая мускульная сила» (1973, с. 126); в индустриальную эпоху, в «техническом и рационализированном обществе, где доминирует машина», жизнь становится взаимодействием с преобразованной природой (с. 126). В отличие от этих двух эпох, жизнь в «постиндустриальном обществе основана на услугах... и является взаимодействием с людьми» (с. 127). «Главную роль играет не грубая мускульная сила, не энергия, а информация» (с. 127).
Иными словами, если некогда человек обеспечивал свое существование возделыванием земли и должен был полагаться на физическую силу и традиции (доиндустриальная эпоха), позже должен был отвечать требованиям машинного производства (индустриальная эпоха), то с возникновением общества услуг (постиндустриального общества) предметом труда для большинства стала информация. В конце концов «взаимодействие между людьми» и есть то взаимодействие, для которого базовым ресурсом является информация. Не занимаются ли банкиры только тем, что регулируют денежные потоки? Не занимаются ли терапевты только тем, что ведут диалоги с пациентами? Не занимаются ли рек-ламщики только тем, что производят и передают образы и символы? Не занимаются ли учителя только тем, что передают знания? Работа в сфере услуг - это информационная работа. А доминирование занятости в сфере услуг неизбежно ведет к возрастанию количества информации. Используя более позднюю терминологию Белла, можно различить три типа труда, а именно «добывающий»,
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |