Российская академия образования 10 страница

Третье звено процесса перевода реализуется внешним способом формирования и формулирования мысли (замысла) посредством языка перевода, языка выхода. Третье звено — это само формулирование высказывания. Если процесс осмысления и установления, формулирования смысла воспринимаемого осуществляется внутренним способом формирования и формулирования мысли посредством языка входа и замысел формируется также системой языка входа, то необходимость переформулирования, соответственно, момент переключения с одного языка на другой приходится на третье звено, на этап формулирования мысли.

Намеченные звенья всегда последовательны во времени относительно одного отрезка сообщения, одного «смыслового куска», «смыслового блока», но они могут совмещаться во времени, накладываться друг на друга при обработке разных отрезков сообщения. Так, осмысливая одну синтагму, переводчик-синхронист в это же время уже формулирует и произносит предыдущую. Здесь как бы происходит наложение двух способов формирования и формулирования мысли, то есть внутренней и внешней речи. В разных видах перевода степень наложения разная. Так, если синхронный перевод предполагает одновременное «включение» двух способов формирования и формулирования мысли посредством языка перевода выхода, то письменный перевод основывается на последовательном включении сначала внутреннего способа формирования и формулирования мысли посредством языка источника в процессе осмысления, затем формирования смысла средствами внутреннего, индивидуального, предметно-схемного кода, установления соответствия смысл-замысел, то есть формирования замысла высказывания и формулирования мысли внешним способом, то есть внешней речью, посредством языка перевода, выхода. Естественно, что в этом случае каждый этап может быть выполнен с большей мерой совершенства. Соответственно, по степени соединения, совмещения способов формирования и формулирования мысли в процессе перевода первое место занимает синхронный перевод, затем последовательный, устный и затем письменный (то есть СП>УП>ПП).

Сложность перевода как вида речевой деятельности выявляется также и в том, что продукт рецептивной части

деятельности — умозаключение — является предметом продуктивной части этого процесса. Получаемое в результате осмысления умозаключение может быть более или менее полным в зависимости от условий перевода, поэтому предмет, то есть замысел, может определяться разной степенью полноты. По полноте и глубине замысла виды перевода также различаются — от синхронного перевода, характеризующегося наименьшей полнотой замысла, приводящей часто к «разрывности программы (А. А. Леонтьев [10. С. 169]), до письменного перевода, в котором замысел и программа высказывания характеризуются наибольшей полнотой (то есть по полноте замысла СП<УП<ПП). Здесь же отметим, что сложность перевода как вид РД определяется также и тем, что это всегда «двуязычная деятельность» (Б. А. Бенедиктов).

Таким образом, мы показали, что перевод представляет собой сложную речевую деятельность, в которой, так же как и в других ее видах, основным является способ формирования и формулирования мысли посредством языка, то есть речь. Перевод рассматривается как речевая, а не мыслительная деятельность также и потому, что эта деятельность выполняет не когнитивную, познавательную, а только коммуникативную функцию. Перевод — это деятельность, при помощи которой осуществляется акт общения. К тому же этот вид характеризуется тем же психологическим содержанием, что в другие виды речевой деятельности, что свидетельствует о том, что и перевод также является видом речевой деятельности.

Говоря о переводе как специфическом виде РД, мы прежде всего имеем в виду характер его мотивированности. Все виды РД, как известно, удовлетворяют познавательную или коммуникативную, но всегда собственную потребность человека. Эта интеллектуальная потребность «находит себя» в предмете речевой деятельности, то есть мысли, и опредмеченная таким путем потребность (в терминах теории деятельности А. Н. Леонтьева) становится мотивом деятельности. В процессе перевода человек удовлетворяет потребность в общения других людей. Эта первичная социальная потребность в свою очередь порождает когнитивно-коммуникативную, как бы производную от социальной, потребность в получении информации в адекватном ее выражении на другом языке. Получается, что предмет деятельности — воспринимаемая и

воспроизводимая мысль — удовлетворяет социальную потребность через удовлетворение вызванной ею когнитивно-коммуникативной собственной потребности. Соответственно, мотив перевода как вида РД всегда носит опосредствованный характер. Интересно, что по степени выраженности и этой особенности перевода его виды достаточно явно различаются от наибольшей опосредствованности мотивации в СП до наименьшей опосредствованности собственно когнитивной мотивации социальной в письменном переводе (то есть СП<УП<ПП).

Специфичность перевода как вида РД проявляется также и в том, что этот вид РД инициируется в своей исполнительной части другим человеком. Как известно, исполнительная часть деятельности является реализацией, воплощением внутреннего психического образа, который формируется в сознании в процессе отражения действительности. В речевой деятельности и, в частности, в таких ее продуктивных видах, как говорение и письмо, образ представлен в форме собственного замысла. В переводе замысел задан другим человеком, поэтому, если в говорении, например, образ (замысел) и действие всегда находятся во внутреннем соответствии, то в переводе замысел одного человека может не соответствовать способности его воплотить, сформировать и сформулировать у другого человека (переводчика). Можно сказать, что так же, как и мотивация, так и сама деятельность перевода носит опосредствованный характер. Отметим, что и сам коммуникативный акт в процессе общения также является опосредствованным деятельностью переводчика. Так, если элементарный коммуникативный акт определяется отношением Г1→С2, то есть говорит один человек и слушает второй, то в процессе перевода этот акт опосредуется деятельностью переводчика и определяется отношением.

Г1СпереводчикГпереводчикС2

Таким образом, проведенный анализ психологического содержания перевода как вида РД, с одной стороны, вскрывает сложность и специфичность этого речевого процесса, а с другой стороны, еще раз убеждает в правильности положения, что владение основными видами речевой деятельности еще не обеспечивает владения переводом и что переводу необходимо учить специально, учитывая психологические особенности этого сложного,

специфического, вторичного вида речевой деятельности человека.

Ссылки на литературу к II.3.4

1. Анохин П. К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. — М., 1968.

2. Беляев Б. В. Психологический анализ процесса языкового перевода // Иностранные языки в высшей школе. — М., 1963. — Вып. II.

3. Бенедиктов С. Б. Психологический анализ одновременного восприятия и воспроизведения связной речи // Автореф. канд. диссер. — Вильнюс, 1974.

4. Бенедиктов Б. А. Психология овладения иностранным языком. — Минск, 1974.

5. Выготский Л. С. Мышление и речь. — М. — Л., 1934.

6. Зимняя И. А. Опережающее отражение в речевом поведении // Иностранные языки в высшей школе. — М., 1974. — Вып. 8.

7. Зимняя И. А., Чернов Г. В. Вероятностное прогнозирование в процессе синхронного перевода // Предварительные материалы экспериментальных исследований по психолингвистике. — М., 1974.

8. Зимняя И. А., Чернов Г. В. К вопросу о роли вероятностного прогнозирования в процессе синхронного перевода // Тезисы «Вопросы теории и методики преподавания перевода». — М., 1970. — Ч. 1.

9. Комиссаров В. Н. О двояком подходе к изучению переводческой деятельности // Материалы Всесоюзной научной конференции «Теория перевода и научные основы подготовки переводчиков». — М., 1975.

10. Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. — М., 1969.

11. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — М., 1959.

12. Пегачева З. А. Некоторые психологические вопросы обучения устному переводу // Сб. «Бюллетень коллоквиума по экспериментальной фонетике и психологии речи». Изд. I МГПИИЯ, 1959. — Ч. II.

13. Ревзин И. И., Розенцвейг В. Ю. К обоснованию лингвистической теории перевода // Вопр. языкознания. — 1962. — № 1.

15. Федоров А. В. Основы общей теории перевода. — М., 1968.

III. Основные компоненты

психологического содержания

речевой деятельности

III.1. Мысль как предмет речевой деятельности1

Описывая предмет речевой деятельности, еще раз обратим внимание на то, что в теории деятельности предмет рассматривается в качестве одной из основных характеристик деятельности. По определению А. Н. Леонтьева, «всякая деятельность организма направлена на тот или иной предмет, непредметная деятельность невозможна» [4. С. 37]. Предметом речевой деятельности является мысль как отражение в сознании человека связей и отношений объектов и явлений реального мира, существующих вне зависимости от человека. Этот идеальный предмет обусловливает специфический характер деятельности и ее цель, а именно: выражение или восприятие мысли. В данной трактовке мысль рассматривается как единица мышления, минимальной размерностью которой является суждение. Выступающая в продуктивных видах речевой деятельности в качестве ее предмета собственная мысль говорящего или пишущего может характеризоваться разной мерой репродуктивности (или продуктивности). Предметом рецептивных видов речевой деятельности является «чужая», «заданная» в воспринимаемом зрительно или на слух тексте мысль. На продуцирование своей и на смысловое восприятие заданной мысли как на предмет и направлена речевая деятельность.

Мысль как предмет речевой деятельности имеет несколько характеристик. Одной из основных характеристик является то, что мысль — это установление смысловой

связи: «...всякая мысль стремится соединить что-то с чем-то, установить отношения между чем-то и чем-то» [2. С. 269]. Эти соединения, отношения, образующие смысловые связи, в форме которых в сознании человека отражаются существующие вне его связи и отношения предметов и явлений реального мира, в то же время суть предметные связи и отношения объективной действительности. Здесь важно отметить двузначность понятия «предмет речевой деятельности»: говоря о предметном плане, имеем в виду, что за мыслью стоят объекты действительности и второй предметный план — это уже отражение в сознании этих объектов, мира «вещей» и их отношений.

Элементарным проявлением смысловой связи является межпонятийная связь1. Так, связь двух понятий, например, «береза» и «дерево», может выявляться в атрибутивном отношении — березовое дерево, в предикативной связи — Береза — дерево и т. д. При этом в каждом отдельном высказывании должно быть соблюдено правило межпонятийного соответствия входящих в это высказывание слов. Высказывание имеет смысл (является осмысленным) при условии соотнесения в нем конвенционально не взаимоисключающих друг друга понятий типа «круг» — «квадрат», «на» — «под» и т. д. Отсюда ясно, что при произвольном изменении содержания понятия любое их сочетание может быть осмыслено в определенном контексте. Однако это сочетание, становясь осмысленным, остается для носителя языка бессмысленным. Так, предложения типа «Кентавр выпил круглый квадрат» и «Вкусный самолет спал на лугу» [6. С. 27] рассматриваются нами не «как осмысленные и семантически правильные», а как осмысляемая грамматически правильная бессмыслица...

Основным, определяющим динамику мысли типом межпонятийной смысловой связи является предикативная связь. Эта связь может быть явной, как в приведенном примере — Береза — дерево, и скрытой, или депредицированной, как в случае назывного предложения типа «Лето». Предикативная связь ранее других формируется в речевом развитии (онтогенезе) и составляет

основу, ядерную модель порождения речевого высказывания1.

Наряду с определяющей структуру высказывания предикативной связью, в нем устанавливаются общедополнительные смысловые связи2. Они раскрывают основную предикативную связь по линии конкретизации, уточнения, расширения или обобщения отражаемых в высказывании предметных связей, существующих в самой объективной действительности.

В процессе отражения действительности сознание человека формирует и более сложные, чем первичные, предметные, смысловые связи на основе соотнесения более простых смысловых связей между собой. В свою очередь, «вторичные» смысловые связи также могут быть соотнесены между собой, что образует смысловые связи еще более высокого уровня. Сравним несколько предложений, в которых выражается все более усложняющаяся смысловая связь: 1) Береза белая, 2) Белая береза стоит вдали, 3) Я вижу белую березу, 4) Белая береза видна мне издалека. Так, в первом предложении одна предикативная связь, которая депредицируется и превращается в атрибутивную во втором предложении. В нем уже установились более сложные связи внутри основной предикативной. С наибольшей наглядностью это проявляется на примере четвертого предложения и особенно ясно — на связи трех первых, которые как бы «спрессовались» в четвертом. Очевидно, что чем выше «порядок» смысловой связи, тем она абстрактнее и, следовательно, менее конкретна.

В проводимом анализе понятия «смысловая связь» основополагающей является концепция А. Н. Леонтьева, согласно которой «смысл» понимается в самом широком плане как создаваемое в деятельности субъекта отношение. Это позволяет трактовать его двояко: и как отношение субъекта к действительности, и как установление субъектом деятельности отношений между отражаемыми явлениями и выражаемыми словами понятиями, что соотносится

и с общелингвистической трактовкой этого понятия...

Первый, основной, уровень формирования смысловой связи — это уровень межпонятийной связи. Эта смысловая связь, рассматриваемая как устанавливаемое субъектом деятельности отношение между двумя понятиями, основывается на том, что содержание обоих понятий включает хотя бы один общий, взаимно не исключающий эти понятия признак. Так, понятия «вкус» и «зрение», «ясность» и «сладость», «квадрат» и «круг» не разрешают сочетания вкусное зрение, ясная сладость или квадратный круг.

Говорящий на родном языке в результате огромной речевой практики общения уясняет понятийное содержание употребляемых им слов (хотя и не всегда осознает и не может, соответственно, это объяснить). На родном, например, русском, языке говорящий никогда не скажет громоздкая линейка, узкий простор, огромные волосы. Он не скажет так потому, что понятие «громоздкость» предполагает объем, которым не определяется «линейка»; понятие «узость» предполагает границы, ограничивающие безграничный «простор»; понятие «огромности» предполагает неохватность объекта и обязательную его однородность, например: огромные просторы, поля, волны и т. д., волосы, находящиеся на ограниченном участке — голове, не могут характеризоваться этим определением.

Второй уровень смысловой связи — это связь между членами предложения, определяемая, с одной стороны, логикой мысли, отражающей логику событий, а с другой стороны, а) местностью, валентностью слов (как отражением связи участников, то есть актантов ситуации, обозначаемой именем) и б) межпонятийной смысловой связью. Например, русское слово очередь определяется двухвалентностью этого слова: очередь (1) за чем (за газетой), очередь (2) на что (на автомобили) [1. С. 121].

Третий уровень смысловой связи — это связь между новым и данным, т. е. связь между ремой и темой в суждении, в сверхфразовом единстве. Такая связь обусловливается логикой мысли и сама определяет дальнейшее ее развитие в тексте.

Рассматривая мысль как предмет говорения, необходимо обратить внимание на ее вторую характеристику, то есть динамичность, «текучесть» структуры выявленных

выше смыслообразующих отношений в построении высказывания — от исходного общего к отдельному. Мысль как предмет говорения — сложная структура отношений, верхний уровень иерархии которой представляет собой самое общее и в то же время самое главное для говорящего. Это — главная общая мысль, идея текста. Соответственно, трудность и внутренняя противоречивость процесса развертывания, изложения мысли заключаются в том, что, высказывая в каждый отдельный момент этого процесса единичное предложение, говорящий посредством него раскрывает и общую мысль. Другими словами, специфика мысли как предмета говорения заключается в том, что она раскрывается в самом процессе говорения, в ходе установления всех смысловых связей нижележащих уровней вплоть до межпонятийных. Как отмечает Н. И. Жинкин, «в конечном счете, во всяком тексте, если он относительно закончен и последователен, высказана одна основная мысль, один тезис, одно положение. Все остальное подводит к этой мысли, развивает ее, аргументирует, разрабатывает» [3. С. 250]. Раскрывая эту основную мысль, или основной предмет высказывания, говорящий «строит» как бы многоуровневую пирамиду высказываний, причем ее вершина является тем пунктом, от которого идет построение всех других уровней, и выступает в качестве общего замысла всего высказывания...

Рассматривая специфические особенности предмета говорения, следует отметить и его третью характеристику. Она заключается в том, что общая исходная мысль, то есть самая вершина всей структуры смыслообразования, может быть и не выражена в тексте, находясь в подтексте, точнее, образуя подтекст сообщения, или его пресуппозицию. В тексте может не найти отражения целиком и вся структура смыслообразований или структура отношений основного предмета — основной мысли — и тех, которые ее раскрывают. Может не прослеживаться также и четкий переход от основной темы к так называемым микротемным и ситуативным высказываниям (или в обратной последовательности). Тем не менее, осуществляя речевую деятельность, человек всегда следует, хотя и не всегда полностью осознает это, своей «внутренней логике» раскрытия всей структуры предметных отношений. При этом естественно, что чем ближе внутренняя субъективная логика изложения к объективной логике отношения

общего и отдельного, тем стройнее и отчетливее мысль — предмет речевой деятельности.

Отметим также еще одну важную особенность мысли как предмета, или ее четвертую характеристику. Являясь чаще всего результатом продуктивного мышления, или, точнее, собственной творческой мыслительной деятельности человека, мысль может реализоваться и в процессе воспроизведения (например, пересказа текста) мыслей других людей, то есть быть результатом репродуктивного мышления. Но и в том, и в другом случае предметом говорения является мысль. Таковы основные особенности (характеристики) мысли как предмета говорения, которые должны быть учтены при организации предметного плана речевой деятельности.

Ссылки на литературу к III.1

1. Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. — М., 1974.

2. Выготский Л. С. Мышление и речь // Собр. соч.: В 6 т. — М., 1982. — Т. 2.

3. Жинкин Н. И. Развитие письменной речи учащихся III—VII классов // Известия АПН РСФСР. — М., 1956. — Вып. 78.

4. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. — М., 1959.

5. Лущихина И. М. Экспериментальное исследование психологической значимости грамматической структуры высказывания // Теория речевой деятельности. — М., 1968.

6. Правдин М. Л. Логика и грамматика. — М., 1976.

7. Слюсарева Н. А. Смысл как экстралингвистическое явление // Как сделать урок иностранного языка интересным. ВПШ и АОН при ЦК КПСС. — М., 1963.

8. Фигуровский И. А. Синтаксис целого текста и ученические письменные работы. — М., 1961.

9. Хомский Н. Синтаксические структуры // Новое в лингвистике. Сб. статей: переводы / Сост., ред. и вступ. статья В. А. Звегинцева. — М., 1962. — Вып. 2.

III.2. Речь как способ формирования и формулирования мысли1

Предлагаемая нами интерпретация речи как способа формирования и формулирования мысли посредством языка, основываясь на общелингвистических и общепсихологических

представлениях о внутренней связи и неоднозначности явлений языка и речи, предполагает их включение во внутреннюю структуру речевой деятельности индивида. Как и всякая другая деятельность человека, его речевая деятельность (во всех ее видах) может осуществляться только при помощи определенных средств и способов. При этом средства и способ совершения деятельности человека соотносятся всегда с ее предметом. Так и в речевой деятельности индивида мы выделяем средства (языковую систему) и способ (речь) формирования и формулирования мысли как предмета речевой деятельности. Соответственно, язык и речь «входят» на равных, хотя и различных правах в саму систему — «говорящий» или «слушающий человек» (а также читающий, пишущий, думающий и переводящий).

Если, суммируя все вышесказанное, сформулировать, что нового дает такой подход к определению речи по сравнению с распространенной сейчас лингвистической, по сути, концепцией языка, можно наметить несколько моментов. Во-первых, рассматривается не глобальная, неоднородная речевая деятельность (языковые явления) говорящего коллектива, а речевая деятельность индивида. Во-вторых, речь и язык рассматриваются как входящие в структуру речевой деятельности индивида средства и способы формирования и формулирования мысли, выступающей в качестве предмета деятельности. В-третьих, речь и язык как способ и средства формирования и формулирования мысли суть феноменологически самостоятельные, хотя и тесно взаимосвязанные «инструменты» речевой деятельности. В-четвертых, речь как способ формирования и формулирования как своей собственной мысли (в процессе говорения, письма), так и чужой, заданной в тексте мысли (в процессе слушания, чтения), «включается» во все виды речевой деятельности индивида. В-пятых, звучание (фонация) есть исполнительная часть говорения. В-шестых, в процессе обучения иностранным языкам языковая система как средство и речь как способ формирования и формулирования мысли наряду с самой речевой деятельностью в целом выступают в качестве самостоятельных объектов обучения. Мы обучаем ученика не какой-либо расплывчато-неоднородной речевой деятельности как языковому явлению, а формируем его собственную речевую деятельность на иностранном языке.

Для этого ему будет необходимо овладеть средствами и способами реализации каждого из ее видов и ее общими и частными механизмами. При таком обучении учитываются потребность и предмет говорения, то есть содержание самой мысли.

Графически представив систему говорящий человек в форме круга, мы можем увидеть то, что отличает деятельностный психологический подход (круг Б) от существующего сейчас (круг А) лингвистического (см. рис. 1).

Рис. 1.

Остановимся на более подробном рассмотрении явления «речь». Представляя собой способ формирования и формулирования мысли посредством языка, речь использует язык как социально отработанный инструмент, орудие, средство процессов формирования и формулирования мысли. Закрепленный в речевой практике языкового коллектива способ формирования и формулирования мысли может впоследствии фиксироваться в языковой системе как средство, как грамматическое обязательство. Так, например, явление Complex Object в английском языке, фиксируемое как грамматическая норма, языковое правило, отражает специфический для этого языка способ формирования и формулирования мысли. При этом сам способ формирования и формулирования мысли отражает в себе логику событий, то есть те связи и отношения явлений и предметов реальной действительности, которые суть обозначение. Как справедливо отмечает Г. В. Колшанский, «если способ организации речевого высказывания не является произвольным творением разума человека (выделено мною. — И. З.), а задан ему самой материей, то и управление этим способом зиждется в конечном итоге

на тех отношениях вещей и явлений, которые отображаются в содержании каждого высказывания» [5. С. 225].

Естественно, что способ формирования и формулирования мысли посредством языка у каждого человека в процессе общения может существенно видоизменяться, определяя индивидуальную неповторимость высказывания и представляя собой «весьма сложную игру сложного речевого механизма человека в условиях конкретной обстановки данного момента» [17. С. 25]. Способ формирования и формулирования мысли посредством языка зависит по меньшей мере от четырех факторов: от культурно-исторической традиции носителей языка, от индивидуальных особенностей говорящего, от ролевых отношений (условий общения) и от характера общения — себе или другому человеку адресована мысль.

Однако все изменения находятся в пределах трех способов формирования и формулирования мысли, которыми оперирует грамотный человек. Выбор одного из трех способов зависит от того, а) кому адресована мысль говорящего: себе или другому человеку; если другому, то б) присутствующему в данный момент или в) отсутствующему. Соответственно, выделяются и три способа формирования и формулирования мысли, или три формы речи: внутренний способ формирования и формулирования мысли посредством как языка, так и внутреннего предметно-схемного (по Н. И. Жинкину) кода, или внутренняя речь; внешний устный способ формирования и формулирования мысли посредством языка, или внешняя устная речь, и внешний письменный способ формирования и формулирования мысли посредством языка, или внешняя письменная речь. Здесь следует еще раз подчеркнуть, что средства (язык) и способы формирования и формулирования мысли посредством языка (речь) реализуются внутри речевой деятельности.

Отмечая ведущую роль определения функционального назначения речи1, то есть речь для себя и для других, для

целей качественного различия ее форм, Л. С. Выготский подчеркивал, что сама эта идея восходит к В. Гумбольдту. Применительно к языку поэзии и прозы «...язык имеет свои особенности в выборе выражений, в употреблении грамматических форм и синтаксических способов совокупления слов в речь» [2. С. 337].

По словам Л. С. Выготского, «мысль Гумбольдта заключается в том, что различные по своему функциональному назначению формы речи имеют как свою особую лексику, свою грамматику и свой синтаксис. Это есть мысль величайшей важности» [2. С. 297]. Другими словами, можно сказать, что каждый из трех способов формирования и формулирования мысли предполагает и свое языковое воплощение.

Соотношение двух функционально и структурно отличных форм речи внутренней и внешней, из которых последняя выявляется также в двух формах — устной и письменной, можно представить в виде схемы соотношения способов формирования и формулирования мысли внутри видов речевой деятельности.

Схема 2.

Соотношение способов формирования

и формулирования мысли

Схема наглядно показывает, что внутренняя речь должна рассматриваться как самостоятельный способ формирования и формулирования мысли, а не как своеобразный «черновик» письменной речи (Л. С. Выготский), или

«внутреннее представление», или то, что «предшествует внешней речи» (Б. В. Беляев). Наше толкование внутренней речи как внутреннего способа формирования и формулирования мысли близко к рассмотрению А. Н. Соколовым внутренней речи как «механизма смыслового комплексирования» [15. С. 99] для себя, реализующегося в таких видах речевой деятельности, как думание, чтение, слушание.

Внутренняя речь рассматривается как специфический способ формирования и формулирования мысли.

Он может осуществляться как средствами языка, так и средствами предметно-схемного (по Н. И. Жинкину), внутреннего, индивидуального кода, являющегося высшей формой абстракции вербального мышления [6]. Специфика использования такого кода в этой форме речи определяется исходным коммуникативным намерением субъекта речевой деятельности — общаться с самим собой. Обе формы внешней (устной и письменной) речи, отвечающие цели общения человека с другими людьми, осуществляются только с помощью средств социально отработанной языковой системы, известной партнерам общения. В то же время они отличаются друг от друга по полноте и характеру формирования и формулирования мысли. Это объясняется мерой ситуативной обусловленности самого процесса общения, то есть большей или меньшей заданностью всей ситуации, в которой происходит общение. Говоря о ситуативной обусловленности внешних способов формирования и формулирования мысли, «включаемых» человеком в говорение и письмо, следует отметить, что в ситуации общения, определяемой целым рядом факторов, особенно важную роль играет общность этой ситуации для ее партнеров. Можно также ожидать, что степень ситуативной восполнимости будет тем больше, чем дольше партнеры общаются друг с другом, чем очевиднее и нагляднее заданность ситуации. Эта зависимость, выражающаяся и в самом тексте, была сформулирована В. Г. Гаком как «общий закон отношения высказывания к ситуации». Согласно этому закону, «элементы ситуации, не входящие в пресуппозицию, то есть не известные заранее говорящим, никогда не могут быть опущены и соответствующие им темы обязательно передаются

Дата добавления: 2015-10-21