Каррас попытался вычленить и определить источник боли в затылке и шее. Закинув мускулистую руку за голову, он принялся ощупывать основание черепа, заднюю часть шеи и спину вдоль позвоночника насколько возможно. Это «возможно» было не далеко. Из-за массы мышц на плечах и бицепсах он не смог бы дотянуться ниже середины трапеции. Однако этого не потребовалось. Пальцы скользнули по холодному металлу.
– Мы приживляем его к позвоночнику. Легко снимается при соответствующих ритуалах, когда придёт время, однако не пытайся вытащить его самостоятельно. Необратимый паралич не улучшит твоих боевых возможностей.
– Это ведь не просто подавитель, так? – буркнул Каррас.
– В точку, брат. Продолжай проявлять такой ум дальше – и, может, даже доживёшь до конца своего срока. Да, это не просто подавитель.
– Значит, все, кто прислан сюда, получают имплантат?
Лохейн кивнул.
– Это стандартная процедура. Следящее устройство с невральным прерывателем. Так мы поддерживаем здесь порядок, определяем границы допустимого и тому подобное. Здесь, в архивах Дамарота, хранится много такого, что засекречено на высшем уровне. Случись утечка, информация такого рода может подорвать договоры и соглашения, которые связывают Империум в единое целое. Караул Смерти – древняя организация, Каррас, и в свитках и инфосердечниках, собранных здесь, записано такое, что лучше оставить забытым.
На это более склонный к силовым методам космодесантник просто сказал бы: «Уничтожь их!».
Но только не библиарий. Не Лиандро Каррас. Для библиария знание уже само по себе оправдывает своё существование и так же важно для победы, как острый клинок и заряженный болтер.
Тем, кто прячет голову в песок, видна лишь тьма невежества. Не беги от ужаса и позора прошлого. Самые тяжёлые воспоминания – всегда самый надёжный урок.
Когда хадит сказал ему это? Давным-давно. Столетие прошло. Но слова эти были и всегда будут истиной. Каррас понимал необходимость надзора за боевыми братьями, пока те находятся в крепости Караула. Однако это никак не умаляло унизительности самого метода надзора.
– Если ты попытаешься проникнуть в запретную зону, имплантат отключит контроль над мускулатурой. И ты будешь мешком валяться на полу, пока сержант Караула не отменит команду. То же самое произойдёт, если ссора начнёт становиться излишне напряжённой. Нам не нужно, чтобы, к примеру, Космические Волки и Тёмные Ангелы переубивали здесь друг друга.
– Ты мог бы спросить, Штормовой Страж, – прошипел Каррас. – Ты бы объяснил – я бы согласился.
– А если нет? Думаешь, тогда мы просто отправили бы тебя домой? Нет. Я уже сказал, Каррас: Караул нуждается в каждом космодесантнике, которого призвал. Если бы только мы могли принять больше... Доверие – это роскошь, которую в нашем Империуме могут позволить себе очень немногие. И у нас нет времени на создание и укрепление этого доверия. Так что больше мы не спрашиваем. Мы делаем то, что должно. Ты можешь себе представить, как обсуждать применение этих имплантатов с Белым Шрамом? Или с Чёрным Храмовником? Попытки были. И то, что мы прибегаем к таким крайностям, должно тебе подсказать, чем всё закончилось.
Каррас выругался. Жить под присмотром, точно животное... Остаться без своего дара и быть вынужденным тренироваться без той силы, которая всегда была в его распоряжении...
Всё шло не так, как он себе представлял. В чём тут честь?
«Стефан, как ты отреагировал? Тоже возмутился, как и я?»
Однако, бранился Стефан на свой имплантат или нет, но он остался в Карауле и с величайшей гордостью прослужил больше тридцати лет. Он принёс славу своему ордену. С возмущением или без, но Каррас просто не мог сделать меньше.
– По-твоему, цель оправдывает средства, брат Лохейн. Пусть так. Ты судишь, зная больше, чем я. И всё же, для меня это плохое начало, как, наверное, и для остальных.
Лохейн пожал плечами.
– Как я уже сказал, я чувствовал то же самое. И преодолел себя. И ты преодолеешь. Твоя подготовка начнётся завтра в два ноль ноль. Начиная с этого момента у тебя будет слишком мало времени, чтобы тратить его на раненную гордость.
Лохейн поднялся с кресла. Каррас сделал то же самое.
– В течение часа боль в голове рассосётся. Физически замечать присутствие имплантата ты перестанешь быстро. Отсутствие дара будет беспокоить ровно в той мере, в какой ты себе позволишь. Постарайся не забывать, что это лишь временно.
Лохейн повернулся к выходу, однако Каррас остановил его.
– Скажи, брат, как вы это сделали? Среди своих моя сила считалась великой. Мне даже не нужен психический капюшон. В бою я испепелял врагов одним белым пламенем души.
– Когда придёт время, – ответил Штормовой Страж, – твоя сила вновь станет великой. Что же касается способа: как и многое здесь, тебе его знать не положено.
Он двинулся к двери, покачивая могучими плечами. Створки разошлись, но, перед тем, как выйти, Лохейн остановился и бросил через плечо:
– Я вызову тебя через час, Каррас. Одень то, что тебе приготовили. Одежда – на койке. У тебя сегодня Первое принятие Советом Караула.
Каррас промолчал.
– После принятия, – продолжал Лохейн, – всё изменится. На весь срок службы ты должен будешь в первую очередь считать себя Караульным, и только во вторую – Призраком Смерти. Я знаю, как это звучит. Я помню, как это звучало для меня. Однако смирись с этим побыстрее, ради собственного же блага. Только так ты добьёшься славы для своего ордена. Так было со всеми, кто чтил древние соглашения.
Каррас холодно уставился на Лохейна. Так думать о себе казалось невозможным. Призрак Смерти – во вторую очередь? Разум его восставал против этого, оскорблённый одной только мыслью.
Однако по-другому здесь не получится.
«Это будет трудно. Трон, как это будет трудно!»
– Ещё одно, – сказал Лохейн. – Ты должен знать, что как только за мной закроются двери, никаких вольностей больше не будет. Не забывай, что здесь я – старший библиарий. Ты – именно мой подчинённый. Начиная с этого момента ты будешь обращаться ко мне как положено. Ты будешь обращаться ко мне «милорд». Это ясно, кодиций?
Каррас застыл. Голос Лохейна звучал теперь по-командирски резко.
– Предельно ясно, – ответил Призрак Смерти, затем добавил после крохотной заминки: – Милорд.
– Через час, Каррас. Будь готов.
Лохейн вышел, и стальные челюсти двери за ним с лязгом захлопнулись.
Каррас развернулся и окинул взглядом свой новый дом. Тесновато. Просто. В высшей степени по-спартански. Хорошо.
В обеих стенах были сделаны углубления, высотой по пояс, в каждой стояла небольшая бронзовая статуэтка: символ смерти, как те, что высились у входа в причальный отсек. Помимо простой каменной койки здесь были книжная полка из чёрного гранитного дерева, уставленная одобренными текстами, и мраморная купель с водой чистой и холодной как лёд. Слева и справа каменные арки вели в две небольшие комнатки. В одной из них Каррас обнаружил свой психосиловой меч Арквеманн и те нехитрые пожитки, которые ему было дозволено взять с собой. В их число входила самая древняя из известных копия «Tribulatus Terrarum» Бельведере – чёткая, хотя и несколько драматизированная оценка политических событий, приведших к Марсианскому расколу.
Арквеманн висел на стене. Под ним, на чёрной металлической стойке, один из роти зажёг жертвенные свечи. Видимо, догадался, что меч этот – реликвия. Каррас про себя одобрил слугу.
Библиарий протянул руку к эфесу Арквеманна, шёпотом заговорив с оружием.
– Караульный Смерти – в первую очередь? Они хотят слишком много. Смерть в бою – это я приму легко ради чести мегира. Служить вечно, никогда не увидеть купола мавзолеев и гладкие крипты Логополя снова? Даже это я стерплю. Но орден всегда будет для меня прежде всего.
«Даже прежде Империума», – виновато признался он себе.
Каррас наполовину ожидал, что дух психосилового меча сейчас вспылит в ответ. Во время их тренировок на борту «Адоная» клинок соединял свою мощь с Каррасовой в точности так, как сказал кхадит, отвечая на силу и чувство чести в душе воина. Как он отзовётся на эту последнюю, не очень-то благородную, мысль?
Через рукоять Каррас не почувствовал ничего. Двинул пальцы по острой сверкающей кромке самого лезвия. По-прежнему ничего.
«Чтоб их».
Запечатав его силу, они отрезали Карраса от духа древнего оружия. Он чуть не взбеленился, едва не грохнул по стене тяжёлыми кулаками. Однако справился с собой. Это заняло какое-то время, но он сумел. Сердито рыча, Каррас развернулся и отправился исследовать вторую комнату.
То, на что он наткнулся во второй комнатке, мигом потушило пламя его раздражения.
Тёмное помещение освещали только свечи, но для его улучшенных глаз этого хватило. На каждой стене были развешаны отполированные и покрытые лаком черепа ксеносов и странные шлемы, созданные нечеловеческими руками. Под каждым предметом висел свиток пергамента, причём некоторые были гораздо более древними и потёртыми, чем остальные. Приблизившись к гротескному черепу крупного орка, Каррас вчитался в пергамент. И распахнул глаза от удивления. Затем передвинулся к шлему из тёмного металла, усеянному лезвиями, в котором легко угадывалась маска кого-то из эльдарской нечисти. Каррас прочитал свиток и под ним. Каждый артефакт в комнатке являл собой одно и то же – трофей, помещённый сюда в честь космодесантника, который его добыл.
Каррас знал эти имена. Все до единого они принадлежали Призракам Смерти. Несколько из указанных здесь братьев даже вернулись на Окклюдус живыми.
Это был храм, посвящённый долгой службе Каррасова ордена, и Каррас немедленно почувствовал смущение, устыдившись своего совсем недавнего гнева.
Он опустил глаза. Плиты чёрного мрамора под ногами украшали четыре выгравированных слова на высоком готике:
«Они служили с честью».
Каррас нахмурился про себя.
«И я должен. И я добавлю сюда свои трофеи».
Он склонил голову и прошептал молитву за души давно усопших, затем вышел обратно в главную комнату, где на койке была разложена тяжёлая мантия. Каррас присел на край и сгрёб жёсткую чёрную ткань в обе руки.
И глядя на неё испустил долгий вздох сквозь зубы.
«Что делать, как не следовать их примеру? Они погибли, чтобы соблюсти древнее соглашение. Они заслужили уважение Караула Смерти кровью и потом. А я решил, что получу его просто за то, что прошёл отбор. Теперь видно, как это было наивно. Уважение своих родичей я с трудом заслужил на Окклюдусе. Святая Терра, я даже трижды умер ради этого!
Будем надеяться, что на этот раз умирать не придётся».
Когда Марн Лохейн уже прошёл по коридору какое-то расстояние от жилища Карраса, в ухе его зазвучал голос, которые передало самое крошечное из всех вокс-устройств.
– Значит, он разозлился?
– Естественно, – ответил Лохейн.
– Он справится с собой?
– Я справился?
– А что, не справился, брат? Какая жалость. Думаешь, он продолжит дуться, даже когда получит свою силу обратно?
– Обида будет его пришпоривать. Полагаю, результатам это пойдёт на пользу.
– Ты видишь в нём немного себя, – В голосе послышалась усмешка.
– Не так уж немного, – ответил Лохейн, улыбнувшись про себя.
– Есть предположения, почему инквизитор так заинтересован именно в нём?
– Кроме его исключительного послужного списка – нет. Пока нет. Он не кажется особенно покладистым. Но и не открытый бунтарь, насколько я могу судить. Однако инквизиторы не шлют запросы просто так. Тут, может статься, вовлечено пророчество. Возможно, псайкеры Ордо Ксенос увидели что-то, чего не увидели мы. Линии его будущего такие запутанные и смутные. Библиариус не может их прочитать. Мы не можем этого объяснить, однако, что бы не привлекло внимание Инквизиции к Лиандро Каррасу, это должно быть очень серьёзно.
– Как и должна быть причина, почему указаны и те остальные. Ордо вступил в новое соглашение не только ради выгоды для нас. В какую игру они играют, интересно? Присматривай внимательно за этим Призраком Смерти, старина. Подготовкой его займётся сержант Кулле.
– Кулле? – переспросил Лохейн. – Мудро ли это? Я бы подумал, учитывая пьедестал, который его орден...
– Есть вещи похуже, чем недостаток уважения. Из всех сержантов Караула именно Кулле обладает наибольшим опытом работы под куратором от Инквизиции. Именно он сможет подготовить этого Карраса лучше всех для того, что бы ни ждало его за нашими стенами.
– Мне это очень не нравится, – ответил Лохейн. – Мы не можем просто отказаться от этого ордовского запроса? Этот инквизитор уже имеет две истребительные команды в своём распоряжении, и четыре команды, приписанные к нему в прошлом, были полностью уничтожены. Ордо зашёл в этот раз слишком далеко. Всучив нам список...
– Нет, брат. Мы им не откажем. Я думал, что все вопросы между нами решены, однако очевидно, что я ошибался, так что повторю ещё раз: новое соглашение – на первом месте. Со временем оно покажет свою ценность. Мы можем отдать ещё одну команду на поживу этим воронам, однако в целом Караул Смерти – не только этого сектора, а всего Империума – получает важный источник новой крови в критический момент. Мы оба знаем ценность этой силы сейчас.
– Так что пусть это будет последний раз, Марн. Я говорю окончательно и не буду возвращаться к этому вопросу снова. Ни с тобой, ни с капелланом Караула Кейфе. Увидимся в Зале Принятия через час. Нужно сделать приготовления перед тем, как эти новички примут первую присягу.
– Как пожелает милорд, – коротко отозвался Лохейн.
И прервал связь.
Глава 5
Зал был огромен – гулкое сырое пространство, высеченное в глубинах каменного сердца Кьяро. Ордима глазел с мрачным интересом по сторонам, стоя среди шахтёров – не только членов I-8, но и десятков других бригад – сотен суровых, пропылённых людей, безмолвных, ждущих, напряжённых от предвкушения.
Зал напоминал чем-то кафедральный собор, хотя ему было далеко до духовной возвышенности и великолепия отделки здания. Здесь играли роль, скорее, его строгость и эхо, гуляющее от стены к стене. На южной стороне возвышалась широкая каменная платформа, её поверхность поднималась примерно на метр от пола. Позади платформы зиял широкий проход, около четырёх метров в ширину и двух в высоту, в котором сгустились чернильные тени. Проходы поменьше вели в туннели, идущие на север. Через один такой Ордима с бригадой I-8 и вошёл сюда. Другие проходы вели в туннели на восток и на запад. Стены и пол в большом зале были ровные и гладкие, почти как стекло – явный признак обработки энергетическими инструментами. Возможно, это место когда-то служило сборным пунктом или столовой для рабочих, которые трудились здесь, когда Аррафельскую шахту ещё не выбрали дочиста.
Ордима поднял глаза. Потолок – точнее то немногое, что можно было разглядеть в тусклом свете ламп – был неровным, указывая на то, что когда-то это была естественная пещера. Вдоль всего зала на равном расстоянии друг от друга уходили в далёкий потолок исполинские колонны с ровно обтёсанными боками и скошенными углами. На каждой стороне колонн висели железные светильники, чей огонь распространял молочно-жёлтое мутное свечение вокруг, однако не давал – или почти не давал – ощутимого тепла. Ордима отметил, что перед лицом по-прежнему клубится парок от дыхания, и порадовался своему, точнее – Микалову, термокостюму.
«Мы не так глубоко, чтобы грело от магмы, – подумал он, – но довольно глубоко».
Когда бригада I-8 прибыла, Юнус приказал оставить тележки в широком боковом туннеле и тащить бессознательных пленников на себе. Ордима быстро прикинул число автотележек, уже припаркованных в туннеле. Пятьдесят шесть. Какое бы тёмное дело тут не затевалось, в него вовлечено людей гораздо больше, чем бригада одного Юнуса. Ордима не мог себе даже представить, что здесь соберётся столько народу. Под тысячу, не меньше! Он потихоньку их рассматривал.
Большинство были шахтёрами или из обслуживающих бригад, в термокостюмах, без которых на Ночной стороне не поработаешь. То тут, то там из-под толстой подкладки инструментальных обвязок проглядывала оранжевая ткань.
«Здесь, должно быть, рабочие с целого района».
Ещё сильнее тревожило присутствие других – людей, которым тут явно не место. Среди безмолвной толпы на глаза попадались вооружённые силовики, члены экклезиархии в ризах, служащие администратума, даже немалое число гражданских. В число последних входили несколько десятков женщин, со стеклянным взглядом, облачённых в толстые шерстяные плащи без опознавательных знаков. Женщины стояли все вместе ровными рядами на платформе слева, такие же безмолвные, как и остальные. Рядом прижали к груди широкоствольные ружья и штурмовые стабберы несколько силовиков.
По углам платформы стояли на страже другие силовики. Ордиме пришло на ум сравнение платформы со сценой, и эта связь потянула за собой мысли о более приятном: о куклах и о Недре.
«Дай мне дожить, чтобы увидеть его снова. Если я умру здесь внизу, он решит, что я его бросил».
Ордима обругал себя.
«Ты бы и так его бросил, дурак! Как только придёт приказ – выбора уже не останется».
Тем не менее, пока оставалось время, он хотел бы подготовить мальчика. Любое объяснение, которым он объяснил бы свой уход, было лучше, чем никакого объяснения вообще.
Юнус приказал бригаде сложить тела жертв из H-6 на холодную жёсткую поверхность похожей на сцену платформы. Не развязывая и не вынимая кляпов, их опустили лицом вниз на заиндевелый камень. Там уже лежали аккуратными рядами десятки других тел, тоже связанные и заткнутые кляпами – добыча других бригад или, может быть, гражданских и силовиков, которые присутствовали здесь. Среди них попадались и женщины, и мужчины, но детей не было. Уже хорошо.
Некоторые жертвы шевелились, приходя в сознание. Ордима видел, как те беспомощно сжимают кулаки, как силятся освободиться, вопя от страха и паники сквозь плотно забитые кляпы. Каждый раз, как такое происходило, силовик на сцене выходил вперёд и сильным ударом приклада в затылок успокаивал извивающуюся жертву.
«Тёмная чума на этих людей, – выругался Ордима, – и на их чёртов культ!»
Что касается природы культа, разгадка по-прежнему ускользала от Ордимы. Он был уверен, что такого ещё не встречал. Империум кишит всякого рода странными культами. Всегда найдутся люди, готовые следовать за очередным фальшивым идолом, невзирая на последствия. Еретики, кажется, распространяются и множатся, как тараканы, и единственный способ борьбы с ними – передавить всех.
Люди вокруг продолжали безмолвствовать, глядя на тёмный вход позади сцены, покорно ожидая чего-то, и Ордима даже начал дивиться терпению этой странной конгрегации. Его собственное терпение уже начинало таять. Он не сможет держать образ Микала вечно, хотя ещё одна доза цианоморфида продлит его... Если только он сможет ввести снадобье самостоятельно, не привлекая внимания.
Что-то изменилось. Ордима почувствовал это прежде, чем увидел. Словно рябь прокатилась по залу, переменилась атмосфера, появилась аура кого-то или чего-то приближающегося. Члены собрания упали на колени. Ордима, благодаря обострившимся от страха и напряжения чувствам, упал вместе со всеми, опоздав всего на долю секунды, так что ничтожную задержку никто не заметил. Да никто на него и не смотрел. Не смотрел, потому что из мрака широкого прохода на платформу начали выходить фигуры.
Новоприбывшие были впечатляюще крупными, однако кроме размеров, всё остальное скрывали плащи с капюшонами. Одни шагали гордо и мощно, в их походке было что-то от лёгкости звериной грации. Другие, явно горбатые, ковыляли, сразу напомнив Ордиме о его собственной, настоящей, фигуре и о том, что смотрит он на всё это действо глазами не своими, а позаимствованными у мёртвого, презренного Микала.
«Мертвеца, к которому присоединюсь и я, если не буду осторожен».
Прямые они или сгорбленные, но чем дольше Ордима изучал новоприбывших, тем яснее становилось, что все они – уроды. То, как облегала ткань плащей спины и плечи, намекало на искорёженную массу мышц и костей. Они явно так прятались под плащами потому, что были такими же гротескно уродливыми, как и он сам без воздействия своего бесценного снадобья.
Обычно, заметив другого горбуна или калеку, Ордима ощущал прилив сочувствия, понимания и нечто вроде чувства негласного товарищества. Но не сейчас. Что-то в этих людях вызывало у него тошноту, и это было странно. Что-то в глубине души отвергало их, хотя Ордима ещё не видел даже краешком открытого тела.
Странные люди заняли места на равном расстоянии у стены в задней части сцены. Там они и остались стоять, такие же безмолвные и неподвижные, как и конгрегация, преклонившая колени на полу. И вот явилась последняя фигура, и при виде её по спине у Ордимы словно кто-то провёл ледяными пальцами.
Человек, плавно вышедший из тёмного прохода, отличался высоким ростом. Мантия его, синевато-пурпурного цвета, казалась почти чёрной в тусклом свете канделябров. В руке он держал длинный металлический посох, отливающий тёмным золотом, с красным драгоценным камнем в навершии в виде трёх кривых когтей.
«Как этот их знак», – подумал Ордима.
Лицо человека было поразительно безволосым, с кожей гладкой и бледной с синеватым оттенком и восковым отливом. Это было лицо без возраста, без морщин или шрамов, но и без нежности юности. Сколько ему лет, Ордима не взялся бы определить. Он казался одновременно и древним, и в то же время – только вошедшим в расцвет сил. Но самым удивительным были его глаза. В тусклом жёлтом свете они, казалось, светились сами по себе, как у волка или кошки.
«Это я уже где-то видел».
Эти глаза прошлись по толпе из края в край, оценивая всё, что увидели. Задержались ли они на долю секунды дольше на Ордиме? Или это просто плод его воображения?
Ордима почувствовал, как желудок сжимает новый приступ страха.
Он смутно ощутил присутствие чего-то у себя в голове. Незаметное. Мягкое. Нечто деликатное, прикосновение психической пелены настолько лёгкое, что его можно было принять за игру воображения. Затем оно исчезло.
Величественная фигура на сцене – по сравнению с остальными в нём явно угадывался высший аристократ, – воздела посох и воскликнула ясным, чётким и не лишённым приятности голосом:
– Вы есмь чада Повелителя. Войдите в святилище сие и воздайте Ему хвалу.
Мужчины и женщины на полу зала скрестили на груди руки – каждая изображала уже знакомый трёхпалый знак, – и затянули единым монотонным голосом:
– Как любим мы, так и пришли служить.
Высокий человек кивнул и опустил посох.
– Все едины под властью Повелителя. Все любимы. Все бесценны. Лишь от дара Его наступит время мира и счастья. Мы Его народ, и Его благословение избавит нас от болезни и безумия, голода и страха. Он научил нас, чтобы могли мы привести других пред светом Его, – Человек указал на связанные тела, лежащие на сцене у него за спиной. – Так привели вы этих мужчин и женщин сюда сегодня, чтобы могли они узреть новую надежду и познать безграничную любовь Повелителя. Как и вы, они обретут жизнь вечную, чтобы внести свой вклад в пришествие божьего царства Повелителя.
Ордима сознательно раскрыл все свои чувства, вбирая всё, что видит, что обоняет, что слышит. Он собирал всё подярд, зная, что оптиком всё это записывает. Именно для этого его милость отправил его сюда. Этот культ в первую очередь был той причиной, по которой ему поручили Кьяро.
«И те дети на рыночной площади... Вот где я видел такие глаза. Я не ошибся. Они каким-то образом часть всего этого».
Ордима скосил глаза на группу женщин в плащах, ждущих на сцене.
«Святые угодники, не допустите...»
Во время речи высокого на сцене трое из связанных пленников снова пришли в себя. Они беспомощно дёргались и брыкались, отчаянно пытаясь освободиться – их подталкивал смертельный, инстинктивный ужас. Силовики, расположенные по углам сцены, вышли вперёд, чтобы утихомирить пленников, но воздух в зале опять всколыхнула некая волна. Ордима внезапно ощутил необъяснимое желание отойти назад, однако команда предназначалась не ему. Он остался на месте, а вот силовики на сцене отреагировали. Они отвесили низкий поклон и отступили, оставив связанные фигуры тщетно извиваться и мычать.
Повинуясь второму психическому сигналу, укрытые плащами у заднего края сцены вышли вперёд. Они склонились над украденными жертвами, взвалили по одной на каждое широкое плечо и, развернувшись, растворились в темноте проходе. Число жертв было нечётным, поэтому последний нёс лишь одно тело. Ордима проводил глазами этого громоздкого урода, тащившего свой безвольный груз к тёмному порталу. На миг длинный рукав плаща задрался, и Ордима ухватил короткий проблеск – всего лишь мельком – бледной синеватой кожи и пальцев, оканчивающихся кривыми чёрными когтями с опасным блеском. Затем фигура пропала из виду, уходя по туннелю в глубины пещер.
«Мутанты? – подумал Ордима. Снова он сосредоточил взгляд на странном высоком человеке с посохом. – Псайкер, глава мутантского культа, собирающий людей и каким-то образом их обращающий? Нет. Что-то не сходится. Шахтёры и все остальные... У них нет никаких признаков мутации. Что жн заставляет их подчиняться? Если только психическая сила, я бы почувствовал, несмотря на защиту. Как он их контролирует?»
Ещё стоило поразмыслить и о странных детях: трёхмесячная беременность, жуткие глаза, холодный нечеловеческий вид, с которым они избегали нормального детского общения. Это всё не очень вязалось с беглыми псайкерами и мутантскими культами.
«Как они все связаны?»
Ордима очень скоро получил свои ответы – и позже, как бы ни жёг его стыд и ужас, не мог забыть того, что сделал в том холодном каменном зале в недрах проклятой и обречённой планеты.
Глава 6
– Слишком медленно. Слишком, чёрт побери, медленно! Или срезаете ещё восемь секунд, или будем бегать, пока не сдохнете!
Сержант Караула Адреас Кулле из ордена Серебряных Черепов расположился за рядом мерцающих мониторов ещё с двумя космодесантниками из Караула Смерти и троицей техноадептов поддержки в чёрных с серебром одеяниях Технической службы Караула. Высоко наверху две трети неба занимала сияющая голубым громада луны Дамарота. Облачный покров, лениво перемешиваясь, неторопливо полз по её поверхности.
Каррас, насквозь промокший от пота, вздохнул и задрал голову. Он дышал глубоко, пользуясь моментом, чтобы мысленно настроиться на новое прохождение.
«Никакой тени. Один лунный свет вокруг».
Он глянул влево, потом вправо. Там, далеко-далеко, внутренняя сторона необъятного кольца закруглялась к сияющей луне. Но даже для усиленного зрения космодесантника, далеко превосходящего зрение обычного человека, детали на поверхности этих далёких изгибов терялись в безбрежности пространства и голубоватой дымке.
Тренировки здесь были настолько другими, настолько тщательными, что Каррас не чувствовал себя так с тех дней, когда был скаутом. Было, конечно, и что-то обычное: бесконечные часы разборов в сенсориуме и нейрореактивной симуляции под надзором Лохейна и остальных библиариев Караула, упражнения по огневой подготовке и занятия рукопашным боем, разработанные с учётом физических особенностей нечеловеческого противника. Этими вещами он занимался легко и привычно. Но это...
– У вас шесть минут, чтобы подготовиться и сесть в «Штормовой ворон», потом начинаем заново, – прогремел голос Кулле. – Старайтесь лучше! Кодиций Каррас, ко мне на пару слов.
Каррас оторвал взгляд от неба и направился к группе людей за мониторами. Мимо, в сторону убойного блока «Офидион», проковыляла небольшая армия сервиторов, чтобы восстановить строение в прежнем виде, как было до штурма. С утренней трапезы они это проделывали уже в двадцатый раз.
– Каррас, – кивнул Кулле. Космические десантники по бокам, которых он готовил к повышению на сержантское звание, также кивнули, точно зеркальные отражения с некоторым отставанием по времени.
– Сержант.
– Что скажешь?
– Всё почти как в предыдущий раз, сержант. Хуже всего зачистка с дымом в последней комнате. Без режима расширенного видения или хоть какого-то канала оперативных данных в реальном времени у нас страдает согласованность. Мы ещё привыкаем к этому способу вхождения через крышу, и действия без силовых доспехов вынуждают группу тратить слишком много внимания. Мы слишком торопимся, поэтому с синхронностью у нас бардак.
Кулле глянул на братьев, молча стоящих по бокам, и потребовал:
– Ваши мнения?
Тот, что слева, – вечно надменный брат Ган из ордена Авроры – поспешил высказаться первым.
– Они уже должны были усвоить метод входа, сержант. Подобные результаты неприемлемы. Восемь секунд – это целая вечность при оперативном извлечении агентов.
Каррас с трудом заставил себя не зыркнуть сердито на колючего рыжебородого десантника. Сам-то он как быстро приспособился к методам Караула? Скоростной спуск по тросу, проникновение через крышу, вход через окна... Вообще говоря, Космодесант ведёт войны, не нуждаясь во всех этих изощрённых штучках. Грубая и прямая сила – вот что принято. Адептус Астартес шагают с высоко поднятой головой, сея смерть среди врагов человечества. Они не проникают по-тихому через окна с бесшумным оружием в руках. Это работа для ассасинов.
«Для ассасинов и – оперативников Караула Смерти, как оказалось».
«Истребительная команда – это точный инструмент, который применяют в тех операциях против ксеносов, с которыми другие вооружённые силы справиться просто не в состоянии» – точная цитата слов командора Караула на церемонии принятия. Собственно, есть ли способ лучше парализовать вражеские войска, чем уничтожить руководство? Быстро, рационально, эффективно. Один выстрел из болтера может изменить ход целой войны.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |