Спокойная жизнь Потаенной страны нарушена! 27 страница

— Ты не можешь говорить это всерьез!

— Могу. Мы возьмем их с собой в королевство Первых. Актер не откажется от такой возможности. Мы оставим их там до тех пор, пока не выполним свою задачу, — изложил свой план гном. — Наверняка у Первых есть удобные комнаты, из которых эти трое не смогут сбежать и будут много солнечных восходов наслаждаться гостеприимством нашего народа.

— Это если они захотят с нами пойти.

Подмигнув Боендалу, Тунгдил стал рассказывать о своем плане, все больше радуясь идее.

— Пойдут. Я расскажу ему интереснейшие истории о гномьем королевстве, и он захочет увидеть его собственными глазами. Скажу всем остальным, чтобы они не удивлялись.

В ответ на это Боендал лишь что-то неразборчиво буркнул.

Делая вид, что проверяет состояние доспехов, Тунгдил подошел сперва к Гоимгару, а затем к Баврагору, и посвятил их в свой план.

Пройдя через лес, путники вновь наткнулись на трупы единорогов. Родарио немедленно начал делать записи и зарисовки, распространяясь об этих столь прекрасных и мирных созданиях.

«Правильно ли мы поступили?» При виде единорогов Тунгдила вновь начала мучить совесть за то, что он бросил в беде Мифурданию. «Боги, вы же знаете, что у нас не было другого выхода».

Группа дошла до подножия горы, откуда вверх вела неприметная тропка, по которой можно было добраться до плато.

— Тревога! — Тело Боендала напряглось. Он взял свой молот наизготовку.

Каменотес сжал в руках молот, а Гоимгар укрылся за щитом.

— Тревога? Почему тревога? Добрые люди, что вы намерены делать? — удивился Родарио.

Девушка тоже достала оружие. Два необычных смертоносных предмета. Казалось, будто мастер, изготовивший один из них, взял два изогнутых серпа и насадил их на концы короткого древка. А на втором древке лезвия были прямыми, и, судя по тому, как они сверкали, это было обоюдоострое оружие. Металлические пластины защищали руки девушки.

Актер повернулся к Нарморе.

— Что ты собираешься делать, о цвет Потаенной Страны?

За последние недели Тунгдил научился доверять инстинктам друзей и тоже приготовился к бою.

Вскоре и он почувствовал запах противников. Этот запах был интенсивнее и приторнее, чем у орков, и все же он отдавал жиром.

Внезапно враги бросились на них из кустов.

К ним с визгом мчалась орда богглинов. За их спинами стояли два орка с плетьми, снабженными железными наконечниками. Этими плетьми орки натравливали богглинов на людей и гномов, так как богглины по природе своей довольно трусливы.

Чудовища обнажили черные зазубренные мечи, на которых видна была засохшая кровь их последних жертв. Они прыгали и скакали как обезьяны, крича от страха и ненависти и неумело бросаясь в атаку. Обычно богглинам удавалось победить врага за счет численного преимущества, а никак не за счет воинского искусства или отваги. На месте одного убитого богглина тут же появлялись еще трое. Они били, кусали и царапали противников, бросаясь на них и сбивая с ног.

— В круг! — поспешно приказал Боендал.

Баврагор встал рядом с ним, потянув за собой и Гоимгара, которому ничего не оставалось, как принять бой. Родарио внезапно куда-то исчез, зато Фургас с Нарморой тоже встали в круг.

Оружие гномов разило противника, ломая черепа и кости. При этом гномам приходилось следить за тем, чтобы ни один из ловких врагов не проскользнул мимо. Гоимгар, укрывшись за щитом, орудовал коротким мечом, который, будто серебристая молния, пронзал тела богглинов, защищенные лишь кожаными доспехами. Отвратительного, гнойного цвета кровь капала на его щит и струйками стекала вниз.

Нармора двигалась в три раза быстрее гномов. Ее легкое, но невероятно острое оружие давало превосходство над богглинами. Вскоре люди и гномы начали теснить противника, но орки настолько жестоко лупили своих мелких родичей плетьми, что те бросались на противников из страха перед зеленомордыми.

Богглинов было много, круг гномов и людей постепенно сжимался, и гномы мешали друг другу. Острый шип молота и рукоять оружия Баврагора ударились друг о друга, и Баврагор выпустил молот. Три богглина мгновенно набросились на одноглазого и повалили его. Сквозь образовавшуюся брешь проникали все новые и новые уродцы. Тунгдилу стало сложно обороняться.

И тут послышалось громкое шипение. Из-за деревьев ударила струя ядовито-зеленого дыма. Что-то затрещало и завыло. В зеленом тумане показалось огромное чудовище с двумя головами, издававшее громкие вопли и плевавшееся огнем в богглинов из зубастых пастей. Двое богглинов пали жертвами пламени, остальные замерли от страха.

Воспользовавшись этим, Баврагор поднял молот, и гномы сумели одолеть богглинов, прорвавшихся внутрь круга. Тунгдил с Боендалом продолжили бой.

— Если это чудовище двинется к нам, я им займусь, — сказал Боендал. — Но до тех пор, пока оно занято богглинами, мы его трогать не будем.

Выскочив из круга, Нармора прыгнула в ближайший куст и уже через мгновение возникла за спиной одного из орков. Кривое лезвие ее оружия отрубило первому орку голову, и его труп повалился на землю. Уклонившись от плети второго орка, девушка наклонилась к земле и прыгнула вперед, всадив прямое лезвие орку прямо в живот. Тонкое острие пробило кольчугу, убив чудовище на месте.

Испуганные неведомым созданием и смертью орков, богглины врассыпную бросились наутек. На земле осталось около тридцати убитых созданий.

— А теперь вернемся к тебе, отвратительное порождение Тиона, — прорычал Боендал и, наклонив голову, бросился в атаку на огнедышащее чудовище, пытавшееся скрыться в посветлевшем тумане.

— Стой! — удержал Фургас Боендала. — Это же Родарио!

— Что?! — изумился Баврагор, который как раз в этот момент замахнулся топором и, внезапно остановившись, прокрутился вокруг собственной оси.

Послышалось шуршание, за которым последовал громкий смех.

— Вот это бегство! — воскликнул лицедей, выходя из тени. На нем были невероятно длинные кожаные одежды, а в правой руке он держал огромные головы. Гномы увидели в левой руке ходули, при помощи которых он увеличивал свой рост.

— Я подумал, что в роли чудовища сослужу вам лучшую службу, чем в роли воина. Мои навыки фехтования подходят лишь для сцены или отвлечения противников, поэтому пришлось быстро взять реквизит и сыграть для этих крошечных гадов роль того, кого они уважают. Алхимия весьма занятна, знаете ли.

— Но я же тебя чуть не убил! — не веря собственным глазам, сказал Баврагор.

— Так, значит, все это выглядело настолько правдоподобно? — восхитился Родарио, восприняв слова гнома как комплимент, и поклонился. — Ну что же, мои почтенные зрители. Почему я не слышу аплодисментов? — В его голосе прозвучало разочарование.

Гномы смотрели на него ошеломленно.

— Люди безумны, — сухо заметил Баврагор. — Я всегда думал, что Боиндила никому не удастся превзойти, но увиденное мною сейчас превосходит все, что я знал об умалишенных.

— Но безумие этого лицедея оказало нам большую услугу, — напомнил ему Тунгдил. — Без этого представления ты был бы уже мертв, Баврагор. Чудовище из бумаги… А мы купились… — Он рассмеялся, заразив своим смехом остальных.

Актер поклонился еще раз, и на его лице засияла широкая улыбка.

— Благодарю, благодарю. Я вполне удовлетворен, ведь по веселью вашему заметил, что представление вам понравилось.

Этот момент показался Тунгдилу подходящим, и он подозвал к себе людей.

— Я посоветовался со своими друзьями, — сказал он им, сделав загадочное выражение лица. — Вы показали, что на вас можно положиться, и потому мы позволим вам узнать правду. Мы направляемся в гномье королевство Первых, к кланам, защищающим Западный переход от чужаков.

— Понимаю. Вы решили собраться все вместе, чтобы пойти войной на Нод'онна? — с восторгом подхватил его слова Родарио. — Так, значит, эти разговоры об Огненном Клинке не были выдумкой?

Он немедленно потянулся за своим пером.

— Мы хотим предложить вам сопровождать нас к Первым, чтобы вы увидели всю тамошнюю роскошь своими глазами. Это зрелище и золотые монеты станут наградой за вашу помощь.

Почувствовав, что его слова заинтересовали лишь франтоватого актера, Тунгдил начал расхваливать невиданное им самим доселе великолепие, описывая техникусу Фургасу изумительнейшие конструкции, используемые гномами. Рассказал он и о доспехах и украшениях, надеясь привлечь этим внимание девушки. Договорив, он с нетерпением стал ждать их ответа. При этом он с ужасом заметил, что Баврагор уже опустил ладони на рукоять своего окровавленного топора и готов напасть на людей, если они не согласятся на это предложение. Боендал также изготовился к бою.

— Благодаря этому я мог бы открыть новый театр, — замечтался Родарио, теребя бородку. — Фургас, ты только представь, какую технику мы при этом могли бы задействовать! Мы увидим то, чего до нас не видел ни один человек.

— Хорошо, — согласился Фургас.

Лишь Нармора казалась недовольной. Техникус поцеловал девушку, ласково погладил ее по голове, но в ответ она только поморщилась.

— Она тоже на это согласится, не так ли?

Тунгдил присмотрелся к Нарморе повнимательнее. В Театре Диковинок она играла альвийку. «Но ее лицо не похоже на эльфийское. Она женщина, благодаря благоприятному стечению обстоятельств унаследовавшая больше красоты, чем другие представительницы ее расы».

— Можно ли узнать, где вы так научились сражаться? — небрежно спросил он. — И как это называется? Я еще никогда не видел подобного оружия. — Гном указал на глефы, висевшие у нее на ремне.

— Они называются «полумесяц» и «луч солнца». Я сама их выдумала.

— Вы?

Фургас вновь поцеловал ее.

— Она играет альвийку в нашей пьесе, и мы подумали, что у альвов должно быть какое-нибудь диковинное оружие, — сияя от гордости за свою возлюбленную, объяснил он. — Потребовалось много времени, чтобы найти кузнеца, который согласился их изготовить.

— Охотно верю. — Тунгдил решил удовлетвориться таким ответом. — Давайте поднимемся, пока богглины не передумали. — Он указал на тропинку.

Но мысли о Нарморе не покидали гнома. «Такое оружие так просто не придумаешь, и, уж конечно, нельзя овладеть им в таком совершенстве, как Нармора».

По лицам Боендала и Баврагора было видно, что они думали о том же. Эта девушка, очевидно, была искусной воительницей, которая по каким-то причинам предпочла проявлять свое мастерство на сцене, а не на поле боя.

Фургас обнял девушку, и гном увидел нежность в его глазах. «Неужели любовь к этому мужчине заставила ее отказаться от войны? — подумал Тунгдил и решил, что спросит у нее об этом попозже. — Несомненно, она когда-то была наемницей в Идоморе или у королевы Умиланты. Но при этом она так молодо выглядит…»

Фургас и Нармора помогли миму снять слишком длинные штаны, Гоимгар успокаивал пони. К счастью, во время боя животные не сбежали. Боиндил по-прежнему храпел на спине одного из них, отсыпаясь после попойки.

— Вы только послушайте, — покачал головой Баврагор. — Таким храпом можно целую рощу свалить.

— Представляю его лицо, когда он услышит, какой бой пропустил, — злорадно заметил Боендал. — От горя он после этого вообще перестанет пить пиво.

Двигаясь цепочкой, все поднялись на плато. Оттуда была видна Мифурдания. Над городом висел густой дым, а у стен виднелись крошечные черные точки. Судя по всему, защитники не сумели отбить орды Нод'онна. Зрелище огорчило даже неунывающего лицедея. Нармора с равнодушным видом стояла у края выступа, внимательно всматриваясь в лес внизу, в то время как Фургас вместе с гномами подошел к водопаду, собираясь смыть с себя кровь богглинов.

— А куда теперь? — спросил он, заметив, что тропинка на плато обрывалась.

— Нам нужно кое-что вынести, а затем мы спустимся, — ответил Тунгдил. — Прежде чем пойти в Мифурданию, мы спрятали здесь подарки для Первых. Они находятся в небольшой пещере за водопадом.

— Вам помочь? — предложил Фургас.

— Нет, в этом нет необходимости, — отказался гном, не желая раскрывать людям тайну тоннелей. — Отдохните немного, чтобы потом охранять наш сон.

Кивнув техникусу, Тунгдил вместе с Гоимгаром, Баврагором и Боендалом отправился в штольню.

Подъем сокровищ доставил им немало мучений. Они носили груз час за часом, пока наконец не вытащили на поверхность слитки золота, серебра, паландия, враккасия и тиония. Сражение и тяжелая работа утомили гномов, и после наступления темноты они улеглись и мгновенно заснули.

Незадолго до окончания погрузки проснулся Боиндил. Он был очень пристыжен, но не потому, что напился, а потому, что оказалось — он плохо выносит алкоголь, что явно доказал ему Баврагор.

Группу актеров Боиндил воспринял с крайним недоверием и предпочел с ними не разговаривать. Он пропустил сражение с богглинами и не мог оценить боевых навыков троицы. До тех же пор, пока актеры не проявили своего мастерства, гном предпочитал оставаться неприветливым, и даже чары Родарио на него не действовали.

— Твое королевство принадлежит нам, Гундрабур, — произнес альв, стоявший у постели Верховного короля. Его окружала тьма. — Мы просто заберем его так, как мы захватили королевство Пятых.

— И ты ничего не сможешь с этим сделать. — Во тьме комнаты возникло лицо второго альва. Его покрывали черные татуировки, и странные символы подчеркивали бледную кожу, придавая альву устрашающий вид. — Тогда ты будешь уже мертв. Ты будешь сидеть в вечной кузнице своего бога Враккаса и скорбеть.

— О тебе все позабудут, жалкий странный гном, — выплыл из темноты третий альв, вставший у короля в ногах. — Ты Верховный король, столь многого возжелавший в свои последние дни и ничего так и не достигший. — Альв прислушался, подняв фиалковые глаза к потолку. Король услышал громкий стук. — Слышишь, Гундрабур? Это кланы Вторых. Они сбивают со скалы твое имя, потому что ты был плохим королем. — К звуку первого молота присоединились и другие. От стука и грохота у Гундрабура заболела голова. — Ничто не будет напоминать о тебе, и время твоего правления назовут ничейным временем, за которым последовало унижение гномов. Из-за тебя, гном. Твоя вина…

«Гундрабур! Гундрабур!»

Альвы обернулись к двери. Створы распахнулись, и в комнату проник яркий свет.

— Скоро увидимся, — попрощались порождения Тиона, растворившись во тьме, непроглядной даже для глаз гномов.

«Гундрабур!»

Верховный король испуганно подхватился на кровати, очнувшись от сна. Он дрожал, а его сердце выскакивало из груди. Он не сразу понял, что происходит.

Гундрабур, застонав, провел ладонью по лицу. У кровати сидел Балендилин, отиравший королю холодный пот со лба губкой, которую обмакивал в небольшую миску, стоявшую у короля на животе. Миска закачалась.

— Это был просто кошмарный сон, — успокоил советник, сжимая его руку.

— Они ждут меня, — испуганно прошептал Гундрабур, казавшийся сейчас еще старше обычного — седой гном, утопавший в одеялах. — И они правы. — Запинаясь, он рассказал советнику о своем сне. — Я уже не встану с этой постели, Балендилин, — вздохнул он. — При этом я хотел умереть в бою с Нод'онном или хотя бы еще раз в жизни раскроить орку череп. — Засмеявшись, он закашлялся. — Одним демонам известно, откуда взялась эта моя слабость.

Балендилин же прекрасно понимал причины такого самочувствия Верховного короля. После переговоров с Бислипуром король выпил пива, и затем ему три дня было плохо. Желудок Гундрабура не принимал никакой пищи, у короля поднялась температура. Гном, пышущий здоровьем, перенес бы подобное недомогание легко, но пожилому Гундрабуру пришлось мучиться.

Балендилин выяснил, что гном, несший в зал пиво, по дороге столкнулся с Бислипуром. Бислипур же интриговал так, будто его учили сами кобольды, но доказать советник ничего не мог.

«Этим отравлением Бислипур перешел все границы. Теперь он — убийца, совершивший покушение на верховного правителя нашего народа». Балендилин втайне поклялся обвинить Бислипура в преступлениях, если у него появятся хоть какие-то доказательства. Балендилин хотел привести предателя на суд и потребовать казни. И если его противник в ближайшем будущем не совершит никаких ошибок, он позаботится о том, чтобы эти ошибки стали неизбежны.

— У меня нет наследников, и потому я выбрал тебя своим преемником, — слабым голосом сказал Гундрабур. — Ты станешь королем Вторых и будешь править кланами лучше, чем я.

Балендилин отер пот с высокого лба старика.

— Ты был хорошим королем, — возразил он. — И ты по-прежнему хороший король.

У Гундрабура на глазах выступили слезы.

— Я хочу выйти на Высокие Врата, где прошли мои лучшие сражения.

— Это плохая идея. В таком состоянии это может тебя убить.

— Значит, такова будет воля Враккаса, и когда место короля освободится, его займешь ты! — Отставив миску, Гундрабур поднялся. — Мой топор и доспехи, — приказал он.

Каждая деталь облачения возвращала королю былую стать. Кожаная куртка, легкая кольчуга до колен, украшенные драгоценностями пластины горла, плеч и груди, шлем и перчатки, окованные железом сапоги и кожаные штаны — все это придавало правителю величественный вид. В конце концов он взял свой топор, рукоять которого доходила ему до пояса, и направился к двери.

Все уговоры советника ни к чему не привели. Верховный принял решение и, преисполнившись гномьим упрямством, не слушал уговоры.

Вместе они прошагали по тоннелям гномьего королевства. Балендилин поддерживал короля во время всех остановок, которые им приходилось делать через каждые пару пролетов. В конце концов они выбрались к заставе, воздвигнутой их предками для того, чтобы остановить орков и других чудовищ, и поднялись на самую высокую сторожевую башню.

Гундрабур со стоном опустился на низкий камень между двумя зубцами крепостной стены. Его лицо покрылось потом, руки дрожали, но вид у него при этом был счастливый. Южный ветер играл его седыми волосами, прозрачными, будто тонкие нити. Король закрыл глаза.

— Конечно, ты думаешь о том, что Бислипур что-то подмешал в пиво, и от этого я чувствую слабость, — сказал он. — И я думаю, что ты прав. Но, если он будет использовать все средства, не уподобляйся ему, Балендилин, чтобы одержать победу, иначе ты станешь столь же подлым.

Подойдя к своему королю, Балендилин взглянул ему в глаза.

— А что еще мне остается? Не клин ли клином вышибают?

— Он выдаст себя, и тогда ты должен будешь оказаться рядом, чтобы показать всем его подлую натуру, так чтобы даже его лучшие друзья отвернулись от него. Но до тех пор храни молчание, иначе кланы Четвертых обвинят тебя в клевете. Вода точит камень, не оставляя царапин, как тот клин, которым ты собрался этот клин выбивать.

Гундрабур поднял на советника мутные глаза.

— Стань водой, что точит камень, Балендилин, во имя благополучия всех гномов. — Король взглянул на широкое ущелье, на дне которого покоились останки многочисленных чудовищ. — За время моего правления ни один орк не проник на эту сторону, — пробормотал он, и в его голосе зазвучала гордость. — Мы хранили Потаенную Страну от Тионова отродья. Теперь нам предстоит спасти ее от внутренней угрозы.

Помолчав, король залюбовался величественными скалами. Глубоко вздохнув, он улыбнулся.

— Это ты прислал мне их, мой верный друг? — с благодарностью прошептал он. — Ты хочешь подарить мне возможность умереть на поле боя? — Подняв топор, он провел по лезвию пальцем.

В тот же момент стражники на крепостной стене забили тревогу, заметив приближавшихся тварей. Звуки горнов призвали гномов к оружию. Двери крепости распахнулись, и дежурившие у стены воины помчались на стену вверх по ступеням.

Балендилин видел, как молодеет лицо его короля. Запах ненавистных орков раздул огонь в горне его жизни, укрепив руку и прояснив взор. «Это чудо!»

— Пускай опускают мост, — приказал Гундрабур, поднимаясь на ноги.

Всего несколько мгновений назад его ноги дрожали от веса кольчуги, но сейчас король вновь превратился в юношу.

— Хочу взглянуть, остались ли орки столь же ничтожными, как в мои лучшие времена. Проверим, сумеют ли они победить старого гнома.

Ворота открылись, и со дна ущелья поднялись опоры, на которые опустились первые каменные плиты моста. Пятьдесят гномов встали в строй плечом к плечу со своим Верховным королем.

Балендилин предпринял последнюю попытку.

— Ты погибнешь в этом бою, Гундрабур. Прошу тебя…

Старик опустил ему ладонь на плечо, а затем пожал руку.

— Я хочу умереть до того, как меня убьет яд, мой дорогой друг. Я не позволю Бислипуру радоваться оттого, что он сумел уничтожить меня, — шепнул он советнику, обнимая его на прощанье. — Моя смерть будет славной, как и надлежит гному. Об этом будут вспоминать с уважением. — Отстранившись, он взглянул своему другу в глаза. — Первые десять убитых мною орков падут во славу твоей утраченной руки. Всего тебе доброго, Балендилин. Мы вновь встретимся в кузнице Враккаса. — Улыбнувшись, король повернулся. — Воины из племени Бероин! — громко воскликнул он, и стены крепости эхом ответили на его слова. — Сражайтесь со мной плечом к плечу, защищая наше королевство и Потаенную Страну!

Гномы возликовали, обрадовавшись, что Верховный король идет вместе с ними в бой с орками, ведь они не ведали о том, что короля подло отравили.

«Мы увидимся вновь». У Балендилина сжалось горло, когда он увидел, как его друг гордо выходит из ворот на мост. Над головами гномов неслись зажженные арбалетные стрелы и снаряды катапульт, а затем ряды орков и гномов схлестнулись и начался ближний бой.

Прошло много времени. И вдруг послышался чей-то испуганный возглас — Гундрабур был убит. В это мгновение Балендилин решил не следовать совету Верховного короля. Он хотел убить Бислипура. «Не в нашей природе быть водой, — мрачно подумал он. — Мы предпочитаем орудовать молотом».

На пятый день после смерти Верховного все работы в королевстве Вторых были приостановлены. Гномы всех кланов, преисполненные печали, собрались в огромном зале, где колонны, казалось, высились до самых звезд.

В центре стоял каменный саркофаг, изготовленный лучшими каменотесами племени. Он был украшен прекраснейшими гравюрами, славившими дела Гундрабура и, в первую очередь, его последний победоносный бой с орками у Высоких Врат.

На крышке саркофага был высечен портрет короля, на котором он был изображен молодым — Гундрабур в своих лучших доспехах сжимал в руках топор.

Гроб находился на возвышении, его было видно из дальних концов зала. Тонкие солнечные лучи освещали мрамор, падая сквозь отверстия в скале, что придавало саркофагу неземное сияние.

«Вот и пришло время прощаться». Опечаленный Балендилин поднялся по ступенькам к гробу и остановился. Опустившись на колени, он наклонил голову, чтобы выразить павшему в бою свое почтение. Поднявшись, Балендилин оглянулся на собравшихся, чьим королем он должен был теперь стать.

— Он почувствовал приближение врагов к Высоким Вратам еще до того, как их заметили стражники. Он всегда первым замечал врагов и хранил нас, — громко произнес он, невольно покосившись на Бислипура, стоявшего с кланами Четвертых в дальнем углу зала, не смея не явиться на церемонию похорон Гундрабура. — Наш король покинул нас, не успев воплотить свою мечту о единстве племен нашего народа, но он положил начало новому времени. Клянусь Враккасом, богом-кузнецом, что его цели отныне станут моими целями и я не успокоюсь до тех пор, пока не достигну их.

Собравшиеся выразили свое согласие, стуча рукоятями топоров об пол. По тоннелям горы прокатился грохот.

Больше Балендилин ничего не смог сказать, так как горе сжало его горло. Подойдя к изголовью, он поцеловал мраморного Гундрабура в лоб и еще раз опустился на колени.

Когда он встал, пятьдесят гномов вдели длинные шесты в незаметные отверстия в саркофаге и по команде подняли гроб. Молча спустившись по ступенькам, они пронесли гроб по залу, чтобы гномы в последний раз могли поклониться своему усопшему повелителю перед тем, как его тело отнесут в усыпальницу королей.

Балендилин шел за гробом, так как должен был провести ночь в одиночестве у саркофага. Когда он на следующее утро вернется из усыпальницы, то наденет корону Вторых, а когда-нибудь найдет последнее пристанище подле Гундрабура.

Краем глаза он заметил, что Бислипур подошел к нему поближе. По всей видимости, советник Четвертых хотел узнать, о чем же думает Балендилин и не исходит ли от него опасность. «Бойся меня, Бислипур. Тебе не скрыться от моей праведной мести».

При этом Балендилин смотрел вперед, делая вид, будто не заметил своего врага.

Дойдя до Зала королей, носильщики поставили саркофаг на базальтовый постамент. В горе проделали новое отверстие так, чтобы солнце Потаенной Страны освещало каменный лик Гундрабура.

Все гномы вышли из огромного зала, в котором покоились останки королей племени. Здесь стояли двадцать шесть саркофагов.

Пройдя ряд саркофагов, Балендилин остановился у гроба своего друга. Опустив топор на землю, Балендилин положил правую руку на топорище. «Прощай, Гундрабур». Он и сам превратился в камень, не чувствуя течения времени. Гном смотрел на саркофаг, а его мысли пребывали в вечном Ничто, сознание очистилось, а душа качалась на волнах горя. В какой-то момент ему показалось, что вокруг него слышится шепот голосов, но он не понимал их речей.

Существовали гномьи легенды о том, что души умерших королей выходили из кузницы Враккаса, чтобы проверить своих преемников, и могли отклонить кандидатуру будущего короля. Якобы существовали наследники престола, которые так никогда и не вышли из этого зала, и с тех пор их никто никогда не видел.

Балендилина такая судьба не постигла.

Когда на следующее утро он, усталый и измученный, вышел из усыпальницы, собравшиеся гномы поприветствовали его поклоном и стуком топоров. Они славили нового короля, поднося ему крепкое пиво и хлеб с ветчиной.

Подкрепившись немного, Балендилин запил завтрак пивом и взобрался на возвышение, где до этого стоял гроб Гундрабура.

— Я не хотел этой короны, — громко и отчетливо произнес он. — Я хотел бы, чтобы Гундрабур сидел на этом троне еще сотни циклов, чтобы я мог верно служить ему, но все обернулось иначе. Молот Враккаса поразил нашего короля после того, как он убил четырнадцать орков, а тело его пронзили четыре стрелы. Но он назвал меня своим преемником, и потому я спрашиваю у вас: хотите ли вы, чтобы я стал вашим новым королем?

Громкое «да» донеслось до него со всех сторон, и вновь рукояти топоров опустились на мрамор пола. Гномы скандировали его имя, и у растроганного Балендилина мурашки побежали по коже.

— Вы сделали свой выбор. Не забудем же Гундрабура и претворим его мечту в жизнь, — торжественно произнес он. — Защита Потаенной Страны — это наша общая задача, независимо от племени и клана. — Поискав Бислипура в толпе, он обнаружил его там же, где тот стоял вчера. — Подойди ко мне! — попросил он советника Четвертых.

Несколько удивившись, гном, прихрамывая, поднялся на возвышение и поприветствовал нового короля кивком головы. В холодных карих глазах Бислипура читалось изумление.

— У наших племен больше нет Верховного короля, а двое гномов, один из которых займет эту должность, проходят свое последнее испытание. Не секрет, что мы с Бислипуром представляем разные точки зрения. До тех пор пока не вернется один из двух претендентов на трон, я предлагаю прекратить наши распри, чтобы не отравлять отношения между племенами, ведь это может привести к настоящей вражде. — Он выпрямился. — Помните, любые раздоры гномов укрепляют зло. Что бы ни приказал наш следующий Верховный король, мы покоримся ему и пойдем за ним. — Балендилин протянул своему противнику руку. — Согласен ли ты со мной?

У Бислипура просто не оставалось другого выбора. Он пожал руку Балендилина, но при этом вовсе не казался униженным или оскорбленным. Это удивило Балендилина.

— Клянусь, что далее не буду убеждать Совет племен в своей правоте до тех пор, пока не вернется один из претендентов на трон, — отчетливо произнес он. — Наши цели различны, но враг у нас один. Зло. Мы должны уничтожать его, в каком бы обличье оно нам ни являлось, ведь это было и остается призванием нашего народа.

Толпа гномов возликовала, видя, как их лидеры пожимают друг другу руки. Никто не заметил, что в их взглядах читалась клятва в вечной ненависти.

— Для того чтобы вы поняли, насколько серьезно мое обещание, я предлагаю начать борьбу со злом немедленно, — произнес Бислипур. — Можем ли мы допустить, чтобы орки творили бесчинства у врат Огровой Смерти? — Он повернулся к гномам. — На это я отвечу вам — нет!

Громкие возгласы дали ему понять, что все поддерживают это предложение.

— Я направил гонца по тоннелю к племени Четвертых, чтобы сюда прибыли пять тысяч наших лучших воинов, — сообщил он собранию и опешившему от такой новости Балендилину. — Кланы Четвертых и Вторых освободят эти территории от орков, и сделают они это вместе! — Он вскинул вверх руку с секирой, и луч солнца заиграл на ее лезвии. — Пускай мечта Гундрабура об объединенном войске гномов исполнится хотя бы отчасти!

Возликовав, гномы так застучали топорами от восторга, что гранит задрожал.

«Ах ты, ублюдок! — Балендилин пытался сделать хорошую мину при плохой игре. — Я знаю, чего ты добиваешься на самом деле, — думал он, разглядывая Бислипура. — Ты приведешь сюда свое войско, чтобы обезопасить себя. Или ты теперь сам хочешь усесться на трон Верховного короля, чтобы вступить в войну с эльфами?»

Бислипур повернулся, и его беспощадные глаза блеснули.

Дата добавления: 2015-09-30