Автор:bellatrix_lestrange87 5 страница

На ковер из ее приоткрытых посиневших губ хлынула желтая мутная от желчи вода. Ее нещадно рвало, выворачивало наизнанку. Девушка, склонившись на локтях, перепачкав вымытые волосы в зловонной рвоте, не могла остановить позывы. Тошнота подкатывала и вырывалась из горла новыми порциями кислой блевотины. Гермиона захлебывалась, но ее мутило все сильнее. Голова раскалывалась, словно под стальными тисками. Она содрогнулась в позыве еще раз и, потеряв сознание, упала в лужу собственной желчи и желудочной кислоты. В истощенном голодом желудке ничего кроме этого не имелось.

Когда Лаванда с Парвати, возвращаясь с двойного свидания, встретили прощающихся у лестницы Дина и Джин, было уже около полуночи. Девушки, смеясь и шутя, поднялись в спальню, уверенные, что Гермиона или спит, или проводит время с Гарри, где-нибудь уединившись. Никто не ожидал увидеть гриффиндорку лежащей на полу в луже рвоты. Без сознания, почти обнаженную, с листком, зажатым в стальной хватке кулака. Джинни подскочила к подруге и проверила пульс на ее холодном запястье.

- Мерлин, она такая холодная, - воскликнула рыжая девушка.

- Не паникуй, Джинни, окно открыто, она просто замерзла, наверняка, - неуверенно закончила Парвати, попытавшись успокоить младшую подругу.

Патил подошла к Гермионе, убрав руку мисс Уизли, сама проверила пульс. Затем вытащила из мантии палочку, подняв тело девушки в воздух заклятием, и понесла его в больничное крыло.

- Джин, найди Поттера, не стой, как истукан.

Джинни Уизли вскочила с пола и помчалась в комнату мальчиков старшекурсников в поисках своего бывшего парня. Лаванда так и не произнесла ни слова - шок, лишил ее дара речи. Девушка просто очистила пол и пошла следом за Парвати.
Сонный Невилл подскочил, когда в дверь возле его кровати забарабанили настойчивые руки Уизли.

- Откройте дверь, Гарри, ты там? – девушка кричала, слезы текли по ее лицу. Она никогда не видела Гермиону в таком состоянии, даже когда вокруг них летали сотни разноцветных лучей в пылу битвы за Хогвартс, подруга никогда не падала в обморок.

- Пикси вам в голову, кого это принесло, - Невилл не на шутку испугался.

- Лежи я открою, - подал голос Гарри Поттер из-за задернутого полога. Он встал и, накинув пуловер на голое тело, спокойно пошел к двери. Гриффиндорец узнал голос Джинни сразу, но не хотел общаться с разъяренной подругой, снова сующей нос, куда не просят.

- Джинни, неужели Риддл снова воскрес? – грубо спросил Уизли парень.

Девушка не нашлась с ответом, а потом, очень серьезно посмотрев в зеленые глаза Поттера и, не повышая голос, выложила все, что видела несколько минут назад в своей спальне.

- Она лежала без сознания, Парвати отлеветировала ее в больничное крыло. Что произошло Гарри?

Поттер не ответил, он оттолкнул Джинни с дороги и направился вниз по лестнице в пижамных штанах, босыми ногами. Он шел спокойно, пока в голове не щелкнуло, и он не прокрутил слова подруги еще раз. Его Гермиона в лазарете, без сознания. Он помчался со всех ног по шершавым камням замка, обжигающий холод которых отзывался ноющей болью, посылая колики в область печени.

Тяжелые двери обители мадам Помфри приоткрылись, выпуская в коридор испуганных Парвати и Браун.

- К ней не пускают, Гарри, - он не услышал оклик девушек, ворвался в помещение и пошел к дальней кровати, у которой хлопотала медсестра.

- Мистер Поттер, я велела сказать вашим сокурсницам, что к мисс Грейнджер нельзя. Потрудитесь объяснить, почему вы не поняли моих указаний.

- Я хочу знать, что с ней, - он проигнорировал угрозу в голосе мадам Помфри.

- Я не знаю, мистер Поттер, но вам следовало бы лучше следить за ее питанием и за состоянием здоровья. Она крайне истощена, и мозг подает слишком слабые импульсы. Думаю, она проспит до понедельника, поэтому вам здесь нечего сейчас делать! – голос пожилой женщины был суров. Она не стеснялась отчитывать Гарри за состояние девушки, потому что все в замке знали, что лучшая ученица Хогвартса по совместительству еще и девушка национального героя.
Гарри решительно подошел к Гермионе и склонился к ее лицу. Невесомый поцелуй не мог разбудить девушку, как и все лекарства медсестры. Она неподвижно лежала, погруженная не то в сон, не то в кому.

- Я люблю тебя, больше жизни люблю! Прости меня, прошу, прости! – он шептал ей на ухо извинения, не заботясь, слышит ли его женщина все еще водящая палочкой над девушкой.

- Зайдете завтра, Поттер! – голос Помфри смягчился, тронутая его нежностью она не стала грубо выгонять парня. – А сейчас позвольте мне продолжить свою работу.

Гарри отступил, и, еще раз посмотрев на посиневшие губы любимой девушки, ушел.

В кармане мадам Помфри продолжал лежать смятый, запачканный и местами влажный листок, бережно изъятый из стиснутой руки Гермионы. Медсестра не посчитала нужным ставить мистера Поттера в известность о своей находке.

Глава 9

Никогда в гриффиндорской башне не было так холодно. Все еще полусонная, девушка не могла понять, откуда веет этим морозным ветром и почему пальцы ног почти не ощущаются. Она слегка пошевелила ими, затем согнула ноги в коленях, в надежде прикрыть замерзшие ступни одеялом. В изнеможении, без сил, Гермиона не хотела открывать глаза. Лежать в холоде, на слишком жестком матрасе ей было предпочтительнее. Только подумав об этом, она резко распахнула глаза и приподнялась на локтях. От стремительного рывка голова закружилась, но обращать на это внимание девушка не стала. Матрас ее кровати в спальне девочек был мягким, как и подушка, и теплое пуховое одеяло. И холодно в комнате никогда не было. Парвати, индуска по происхождению, не переносила даже легкой свежей прохлады. А стены никогда не были белыми, во всем замке, кроме одного определенного места. Гермиона огляделась и увидела быстро идущую к ней Мадам Помфри с подносом, уставленным разными снадобьями, зельями и кубком с чистой прозрачной водой.

- Ты проснулась, милочка! Доброе утро, мисс Грейнджер, - женщина поставила поднос на некогда желтую потертую прикроватную тумбочку, выцветшую от яркого солнца, льющего свет через высокие арочные окна больничного крыла.

- Почему я здесь, мадам Помфри? – Гермиона не пыталась вспоминать события минувшего дня. Голова гудела и девушку все еще немного шатало. Спросить напрямую было разумнее чем напрягать и без того тяжелую голову.

- Быть может, ты не оказалась бы здесь, если бы питалась соответственно своему возрасту. Вы не канарейка, мисс Грейнджер, трех зернышек вам явно недостаточно, - осуждающе ответила медсестра, и поднесла к пересохшим губам студентки рюмочку с фиолетовой жидкостью и ароматом сухофруктов.

- А как я попала к вам, мадам? – девушка морщилась от терпкого слишком сладкого вкуса зелья, тягучее она тяжело проглатывалось и тонкой пленкой осталось на языке и небе.

- Вас принесли сюда соседки по комнате мисс Патил и мисс Браун. Поздно ночью, пополуночи. Вы были без сознания, деточка, и мне не оставалось ничего кроме, как погрузить вас в продолжительный сон, - женщина перечитывала этикетки, прежде чем выливать содержимое флакончиков в рюмку. - Мисстер Поттер так же был здесь и вчера и в ту ночь, когда вас принесли, - колдомедик продолжала свои манипуляции со склянками и поила Гермиону то тем, то этим отваром. Все они отвратительно пахли, девушка силилась не выплевывать их тотчас, как чувствовала во рту мерзкий вкус.

- Сколько я проспала, разве меня принесли не этой ночью? – гриффиндорка недоуменно посмотрела на постаревшую женщину, спасшую так много жизней в те жуткие военные времена.

- Не так много, как вы думаете, сегодня понедельник. Ты проспала всего лишь сутки.

- Сутки? - гриффиндорка качала головой. - Так много? Но почему я отключилась, раньше такого никогда не случалось, - Гермиона больше не спрашивала, теперь она искала ответы в своей голове по старой привычке.

- Когда вас принесли, я провела исследования магией. Сколько дней, недель, а может и месяцев, вы недоедали мисс Грейнджер? Мне пришлось обратиться к магловской литературе, учитывая… Вы меня поняли. У вас гастрит, мисс Грейнджер. И на ваше счастье без болевого синдрома. Все симптомы и ваше общее состояние указывают на это заболевание. Теперь я вынуждена отпаивать вас питательными настоями.

- Но я…,- мадам Помфири не дала Гермионе возможность возразить.

- Вы крайне безответственно к себе отнеслись. Вы будущая мать, а так не осмотрительно подрываете свое здоровье. Сегодня я отпускаю вас, но прослежу за вашим питанием. Госпожа директор уже уведомлена о происшествии.

Женщина подняла поднос и собиралась уйти, внезапно останавливаясь, она снова обернулась к девушке. – Полагаю это ваше? – В сморщенной руке она держала помятый листок бумаги.

Девушка сразу вспомнила и узнала, клочок в ладони медсестры.

- Спасибо, - протянув руку и забрав злосчастную бумажку, выдавила Гермиона. Она не стала ничего добавлять, но медсестра и так поняла, что студентка больше благодарила за сохранение этого листка в тайне.

Когда девушка спустя час привела себя в порядок, двери больничного крыла с шумом распахнулись, и на пороге лазарета Гермиона увидела бледное, осунувшееся лицо Гарри Поттера. Парень стоял, ссутулившись, словно груз вины за недавнюю ссору до сих пор лежал на его плечах. Мантия не отглаженная, неопрятной черной тряпкой висела на широких плечах. Она могла с точностью определить, что расчески его волосы не видели с пятницы, когда она сама с утра приводила их в порядок перед последним учебным днем недели. Гарри молча, прошествовал в помещение и направился к девушке.

Он не заговорил с ней, не кинулся извиняться или упрекать. Не стал расспрашивать о ее здоровье. Синие круги под глазами и опушенные уголки губ красноречивее слов выдавали усталость и плохое самочувствие гриффиндорки. Парень подошел ближе, обнял ее рукой и развернул к себе спиной, уткнувшись носом в растрепанные слегка пожирневшие волосы на затылке. Они стояли, прижавшись, друг к другу в тишине, смотря на хмурое небо через заляпанные дождевыми каплями окна и не решаясь произнести вслух даже слова приветствия. Так ничего не сказав, пара вышла из больничного крыла, держась за руки. Минуя коридор, ведущий в большой зал, заполненный обедающими студентами, они направились к гриффиндорской башне.

- Ты должен вернуться на занятия, - укоризненно сказала она, закрывая дверь спальни. – Нет смысла охранять меня, я справлюсь, Гарри! – От долгого молчания ее голос охрип, пару фраз брошенных в разговоре с медсестрой не смогли расшевелить связки. Гермиона сухо закашлялась.

- Ты прогоняешь меня? – он не хотел, чтобы его вопрос прозвучал так грубо, но вовремя остановить гневный тон не сумел. – Мне уйти?

Гермиона смотрела на него, бросая снятые грязные вещи в плетеную корзину у кровати. Гарри сидел, низко опустив взъерошенную черноволосую голову. Он дышал шумно, набирая в грудь больше воздуха, должно быть, чтобы успокоиться и не наделать глупостей. Он все еще помнил события прошедшей субботы, желание получить ответы на свои вопросы никуда не делось.

- Я не хочу, чтобы ты уходил, - девушка подошла к нему и присела на колени, обхватывая хрупкими ладошками его шершавые покрытые мозолями пальцы. – Но у тебя впереди еще три урока.

- Ты думаешь, они интересуют меня сейчас, Гермиона? – он спрашивал с осуждением, точно она сказала глупость. Красивое лицо помрачнело, и он с расстановкой выдавил, – Сейчас меня волнуешь ты и то, что с нами происходит?
Гермиона напряглась и поспешно поднялась с колен.

- У меня нет сил, обсуждать это, надеюсь, ты понимаешь. Позже, это ведь подождет? – она пыталась замять медленно, но неумолимо нарастающую бурю. Скрыть волнение за улыбкой и может сделать вид, что этих дней не было, и весь этот кошмар происходил не с ними.

- Я не могу дать тебе ответ на этот вопрос! Только ты сама можешь решить для себя, заодно поставить в известность меня о своем решении. Это может подождать, Гермиона? – его голос звучал недоверчиво, абсурдность вопроса убивала его. Это не могло ждать. - Есть ли шанс, или уже попросту поздно даже что-то обсуждать? – в его голосе так отчетливо была слышна обида. Она пожирала его из нутрии и заставляла чувствовать себя брошенным, покинутым щенком. Гарри всеми силами старался не показать свою слабость перед ней, но не мог справиться с отчаяньем и еще одной шуткой судьбы. Почему именно на его долю должны выпадать испытания? Неужели ему было мало пережитого прежде.

- А есть ли, что обсуждать? Я никак не пойму тебя, Гарри, - защищаясь, она не чуралась атаковать первой. - Что ты хочешь от меня? Ничего ведь не случилось. Видишь, все стало на свои места. Я просто плохо питалась и от того была вялой и раздражительной, - Гермиона пыталась придать голосу уверенности, но с каждым словом произнесенным в слух, с каждым словом своей новой лжи, терпела фиаско. – Теперь все станет, как раньше!

Вымученная улыбка, исказила ее лицо. Эмоция, так красившая ее прежде, теперь уродовала и делала милое личико девушки искусственным. Искусственным и бутафорным казалось парню все вокруг.

- Никогда уже не будет, как раньше! – Гермиона замерла, с чистым махровым полотенцем в руке, когда разъяренный обвиняющий голос Гарри Поттера раздался позади нее. Она обернулась и посмотрела в его полыхающие яростью зеленые глаза. Как могла она забыть, что парень, сидящий в ее комнате, никогда не умел сдерживать себя, что только она находила в себе силы обуздать, необходимая, всегда держащая его в узде. И сейчас, как бы выйдя из строя, больше не исполняла свою ответственную роль. Бойкая натура Поттера вырывалась наружу.

- Ты считаешь нам нечего обсудить? Так давай я подкину пару тем для размышления!

Его сильная рука спортсмена одним движением смела с комода внушительную стопку тяжелых фолиантов и магловских книг.
Он мог быть устрашающим, слишком сильно в нем наэлектризованными волнами дребезжала древняя магия. Гермиона видела ее мощные выбросы, похожие на прозрачные едва заметные силовые кольца, когда Гарри особенно сильно злился. – Я бы с удовольствие услышал ответ, милая! Какого хрена твоя книга делает у Малфоя, как она вообще к нему попала?

Чертовски бессмысленно строить из себя дуру и делать вид, что не понимаешь, о чем он говорит. До того, как эта мысль успела проскользнуть в ее умной голове, Поттер уже увидел страх в ее глазах и сожаление. Он уже знал, что для нее не стало открытием место, где находится ее книга. И как истолковать это Гарри не имел ни малейшего понятия. Личная вещь его девушки находилась у его врага, который два дня назад объявил ему войну за их общее будущее.

- Ты сама дала ему книгу? – он подлетел к Гермионе и схватил девушку за плечи. – Отвечай!

Впервые в жизни Гарри Поттер кричал на Гермиону. Кричал, брюзжа слюной, все сильнее сжимая свои руки. Он причинял ей куда меньшую боль в сравнении стой, которую сам испытывал в этот момент. Слишком сильно жизнь успела потрепать молодого девятнадцатилетнего парня. Но поступки девушки показались ему мировой катастрофой по сравнению с пережитыми годами войны. Если до этого злой рок просто хлестал его по лицу, частыми, порой сильными пощечинами, то гриффиндорка сама того не сознавая ампутировала по частям его конечности. Эта боль распространялась во всем теле и маленький мальчик в нутрии молодого мужчины, лишенный материнской любви и ласки, не знал, как справится с ней. Как пережить ее предательство, которое уже успел себе выдумать.

- Как ты можешь такое думать? – она не могла поверить, что перед ней сейчас тот самый парень, которого она знала с детства. – Ты сошел с ума?

- Откуда у него книга, Гермиона? Скажи мне, где Мерлина подери, он мог взять твою вещь? – он продолжал удерживать ее.

- Ты делаешь мне больно, Гарри! – руки парня мгновенно разжались, он опустил их в медленном шаге назад. Как справиться с ненавистью охватившей его? Как понять на кого направить ее русло? Он ненавидел Малфоя! Ненавидел ли он себя? Мог ли он вообще испытывать нечто похожее по отношению к Гермионе?
Не мог.

- Прости, я не хотел. – На самом деле Поттер бы лишился головы, но никогда не позволил бы себе причинить боль человеку, которого любил. Ни душевную, ни физическую. В этом, Гермиона точно знала, и было отличие между ним и тем другим

- Я знаю, - она сделала неуверенный шаг в его сторону и приподняла выбритое лицо пальцами. – Я знаю. Остановись, Гарри! Неужели ты перестал верить мне, разве я давала тебе повод?

- А, что я должен думать, Гермиона? Скажи мне, что? Когда он показывает мне твою книгу, когда говорит все эти вещи? – Вырвалось. Неожиданно и так не к месту у него вырвалось упоминание об их встрече, их разговоре.

Голова склонилась к лицу, вопрошая, ее глаза сузились до тонких презрительных щелок.

- И ты молчал? – ее гневу не было предела. Она шумно сглатывала, страх бился в грудной клетке, колотя сердце с бешеной скоростью. – Ты говорил с ним обо мне, но молчал?
Это была лишь самозащита. Попытка сыграть на его слабости перед ней. Ей необходимо было знать, насколько далеко мог зайти Малфой в своих угрозах. Насколько шатким могло стать ее положение на данный момент.

- Обсуждал меня с хорьком, и не стал ставить меня в известность! Да, что с тобой происходит? Как ты мог? – ее крик оглушил парня. Столько горечи и упрека в нем было.

- Я…

- Убирайся!

- Гермиона, - Гарри не веря, проскулил ее имя.

- Просто уйди! Оставь меня одну! – она пресекла выставленной вперед ладонью осторожный шаг в свою сторону. Оскалилась в непривычной для себя гримасе, проигнорировав его ласковый взгляд, сбежала в ванную.

Он ушел, сделал то, что Малфой бы никогда не смог. Ушел по первому требованию. Потому, что она просила, потому что он ее любил.

Гарри закрылся в комнате и сел на холодный пол у дверей. Сейчас он понимал, как никогда, кто на самом деле в ее глазах выглядел жалким. Понимал всю правдивость слов Малфоя и не мог сидеть, просто, сложа руки. Настойчивое желание бороться за свое будущее, за счастье, которого его всегда хотели лишить, чувствовалось сотнями иголочек вонзающимися в кончики сильных огрубевших пальцев. Еще много лет назад жизнь научила его, что если чего-то очень хочется это непременно нужно взять самому, потому что добрых фей, как бы глупо это не звучало из уст волшебника, не существует. Никто не отдаст тебе заветную мечту, красиво выложенную на блюдце с голубой гжельной каемочкой. Он не опускал руки никогда.

Даже когда том Риддл дышал ему в лицо смрадными парами смерти. Когда их крепко держали руки егерей в Малфой-меноре, когда зеленый луч авады летел прямо в его сердце. Не опустит их и сейчас. Крушить и ломать Гермиону, как тонкий стебель пшеницы, что росла вокруг дома семейства Уизли, парень не собирался. Она просила лишь немного времени, просила дать им шанс пережить это все и Гарри не поступит иначе. Удержать эту тонкую грань, не соскользнуть и не выпустить нити их судеб из рук представлялось непосильной задачей, но Гермиона не оставила им иного выхода. Смотреть в стороне, но не сметь пускать все на самотек.

Укрываясь теплым одеялом, лежа в постели в одежде, так и не удосужившись раздеться, Гарри Поттер думал об этом, о самом сложном испытании для его сердца и их любви.

Когда утром он перешагнул порог Большого зала, его глаза сразу выхватили взмах каштановых волос в рядах гриффиндорских голов. Должно быть, для него, их легкий мерцающий лоск особо ярко выделялся на фоне других. Гарри неторопливо пошел по направлению к девушке и друзьям, все еще помня ее вчерашнее настроение и последние слова.

Однокурсники встречали его приветливыми улыбками, кивками и взмахами кубков тыквенного сока зажатых в руках. Рон что-то спросил, но Гарри не уловил суть вопроса и оставил его без ответа. Когда тепло от ее бедра согрело ногу парня, неосознанно, он облегченно выдохнул и смог сделать хотя бы маленький глоток горячего ароматного чая. Гермиона не стала поворачиваться в его сторону, не подарила привычный утренний поцелуй, но и не отпрянула, почувствовав его рядом. Она продолжала сидеть и поглощать оладьи с черничным джемом, о чем-то увлеченно беседуя с Джинни. Легко и непринужденно создавая атмосферу обыденности. Словно не было дней проведенных в больничном крыле, ссор и измора голодом. Как будто в жизни не было ни единой проблемы, которая могла омрачить их, наконец-то ставшую размеренной, жизнь.

Он принимал ее игру и готов был выдержать любые невзгоды, если рядом будет сидеть она и вот так, как ни в чем не бывало, с аппетитом слизывать с чайной ложки капли темно-фиолетового джема. Гарри Поттер был готов на все, если это принесет покой и радость ее душе.
Джинни заливисто смеялась, положив голову на плече Дина. И Гермиона умело выдавила актерский радостный оскал. Улыбкой это нельзя было назвать. Девушка все пыталась вникнуть в разговор, похоже, для его поддержания хватало односложных ответов. Во всяком случае, рыжая гриффиндорка не разу не заподозрила подругу в отстраненности. Гермиона пыталась распробовать сладкое варенье, но почему то, никак не могла избавиться от привкуса сухого сена во рту. Оладьи напоминали ей резиновые коврики размером с десертные тарелочки. Противные и безвкусные. Она делала все машинально, как работ, не придав значение своим собственным чувствам, своей действительности. Она хотела лишь порадовать его желание о счастливых буднях. Когда его плечи расслабились, а поза стала непринужденной, она улыбнулась искренне, впервые за несколько дней. Оказывается, в ней давно умерла прирожденная актриса, ей поверил самый подозрительный человек на свете. Так думала она, позабыв, что он все еще оставался Гарри Поттером.
Его теплая ладонь накрыла острую коленку и легко сжала. Парень давал понять ей, что он здесь, рядом, и все, что было «до» осталось сегодня за их спинами, в бордовой комнате девочек. Пожалуй, это был первый раз, когда Гарри Поттер был готов удовольствоваться одним лишь «После» не узнав так тревожившее его «до».

Головы студентов резко взметнулись вверх. Над их головами кружила стая сов. На стол перед многими студентами падали белые конверты, вопилки и посылки из дома. Зал зашумел и заполнился шуршанием пергаментов. Гарри выхватил из лап своей совы, так похожей на Буклю, Пророк и развернул на передовице. Углубившись в чтение новостей, он не заметил, как черный филин, спикировав к столу, не присаживаясь на него, выкинул из лап небольшой конверт прямиком в тарелку к девушке сидящей рядом. Гермиона успела только удивиться красоте его перьев, как птица взмахнула крыльями и взлетела ввысь.

Удивления не было, как и шокированных взглядов, трепета внутри или страха. Быть может, ее чувства атрофировались настолько, что она больше не в силах была испытывать яркие эмоции. Быть может бумага конверта и слишком выделяющаяся на фоне других птица и без того слишком очевидно говорила об отправителе. Гермиона уверенно взяла письмо в руки, достав карточку из плотной бумаги, мгновенно узнала почерк. Чтобы там не было написано, она смогла бы выдержать, не впасть в истерику и не разрушить иллюзию умиротворенности, так нелегко давшуюся им, Гарри продолжал читать, иногда откусывая кусочек от тоста, запивая его постоянно пополнявшимся чаем в красивой фарфоровой чашке. Смогла бы, определенно. Но слова, так аккуратно выведенные на бумаге, иногда слишком сильно вдавленные пером, не были простыми. Они не спрашивал, как прошел ее день, или как ее самочувствие. Не угрожал и не провоцировал. Без обращения. Всего лишь новый небольшой отрывок. Новый для него и такой знакомый, почти выученный наизусть, простой магларожденной девочкой, до дыр зачитавшей любимый готический роман из цикла классической школьной программы любого британца.

«…и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?
- Здесь оно и здесь! - ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь, - или где она еще живет, душа... Душой и сердцем я чувствую, что не права!»

Скамья накренилась от ее быстрого, неуклюжего движения. Она встала на ноги. Не проронив и слова, шаркая потяжелевшими ногами, пошла к выходу. Переминая в руке листок, отчаянно мечтая, чтобы он превратился в пепел и развеялся сам, не иначе, как его никогда и не существовало. Теперь ее не терзали сомнения, порой беспочвенные, порой с такой прочной подоплекой. Стиснутые кулаки дрожали, мелко, как – то слишком неуверенно. Посылал разум ли эту дрожь, или она смогла понять? Он не донимал ее бессмысленными отрывками. Эти послания не способ позлить. Эти строки - предвестницы. Безжалостные предвестницы краха ее мирной жизни. Надежд, разрухи любви, что еще отголосками теплилась на задворках разума. Своей проклятой душой и измученным сердцем она знала, что не права. Но самой, наслюнив пальцы, погасить фитилек свечи ей не хватало духу.
В голове всплыли слова из утерянной любимой книги. Жалкая и ничтожная она, могла поклясться, что чувствует, как вместо крови ее сосуды заполняет молоко. Белое, прозрачное, разбавленное проточной хлорированной водой. Шляпа и вправду не ошиблась. Трусам, с молоком вместо крови, не место на факультете храбрых и смелых. Когтевран оценил бы ее за ум по достоинству.

Гермиона не оглянулась ни разу, зачем отзываться на его голос, полный тревоги и непонимания? Зачем, если и слова в ответ на его вопросы придумать не успела?
Девушка вышла во двор под мелкий моросящий дождь. Все еще лихорадочно сжимая в сжатой руке клочок бумаги. Ей не зачем было перечитывать и без того известную фразу. Но она все равно развернула смятый лист. Взглянуть на строки еще раз и может тогда страх исчезнет. Ошибка не возможна. Это тот же почерк и она не впервые видит его. Еще давно, ей приходилось часто видеть их работы рядом друг с другом, как самые лучшие и высоко оцененные. Но представляла ли Гермиона, что витиеватые слишком вычурные буквы будут преследовать ее, не хуже боггарта? Как жаль, что усилившийся дождь, отвратительными развода и потеками смывающий чернила, не мог положить конец и смыслу, сложенному из букв и слогов. Силы, справиться с этим самой, прекратить то, что брало начало не ведомо откуда, исчерпались. Ей так хотелось переложить этот груз на чужие плечи, и она делала это, не взвешивая, не сожалея, кидая в пучину ее безумия и жестокости двух разных, но связанных мужчин. Не сопротивляясь, они ныряли в этот водоворот, борясь и вонзая в противника острые и тупые пики копий. Не режущие, безопасные края: долга, справедливости, надежности. И ранящие до крови, иголками вонзающиеся в плоть острия желания, силы и подчинения. Они могли бы наносить раны в бою, но не видели, что вонзают свое оружие прямиком ей в сердце. А Гермиона, ставшая слабохарактерной и безвольной, терпела и только оглядывала, слегка исцарапанный правый бок, не замечая хлещущей крови из рваных дыр в левом, уверенно наносимые ударами Драко Малфоя. Нельзя уцелеть, не выбрав сторону, стоя посередине, на границе двух крепостей.

Гермиона пошла вдоль высокой изгороди можжевельника и скрылась в его зарослях, присев на низкую лавку в самом уединенном месте Хогвартского двора.

Глава 10

Неосознанно, его ладонь легла на теплое лакированное дерево школьной скамьи Большого зала, где еще несколько минут назад сидела Гермиона. Гарри не стал бежать за ней, опасаясь очередного скандала или возобновления недавно угасшей ссоры. Слишком много их было между ними в последнее время. Он бы и рад сказать, что все их перебранки это временное, по типу притирки характеров, которые, наверняка, проходят все молодые пары решившие связать свою жизнь. Лгать самому себе не хотелось. Все их слова, брошенные в сердцах в разгар ссор, имели под собой прочную почву недоверия с обеих сторон. Они обвиняли не себя, а друг друга, прекрасно осознавая, что в любом конфликте всегда виноваты двое.

Кусок не лез парню в горло, аппетит пропал окончательно. Распрощавшись с друзьями, он поплелся в сторону подземелий, где у общего факультета уцелевших «восьмикурсников» профессор Слизнорт проводил зелья. Их не стали делить на две пары, как раньше. Далеко не все пережили войну, а оставшиеся не желали возвращаться в стены школы, превратившейся, в тот день, в кровавое поле биты. Горстки студентов четырех факультетов объединили в один большой класс. Рон и Лаванда плелись позади Гарри, он слышал их, но желание остановиться и дождаться друзей не возникало. Он не хотел разглагольствовать на тему квиддича, не хотел смеяться над шутками, когда в жизни было все так паршиво.

Гермиона не появилась. Мадам Помфри дала ей освободительный лист от всех занятий до пятницы. Девушка в это дождливое утро вторника могла спокойно пропустить занятия по уважительной причине.
Возле бывшего кабинета Снейпа стояли группами болтающие студенты. Класс все еще был закрыт, видимо Слизнорт никак не мог оторваться от завтрака. Гарри обвел однокурсников равнодушным взглядом и прислонился к холодной стене. Он закрыл глаза и хотел хоть пару минут побыть в забвении. Дать передышку уставшей голове, переполненной сотней роящихся, как жалящие осы, тяжелых тревожных мыслей. Друзья стояли в сторонке, Дин хотел позвать друга, что бы рассказать очередную историю, когда его движение в сторону Гарри пресек Рон, отрицательным кивком головы. Дин не сдвинулся с места, вопросительно глядя на Уизли, но ответа на невысказанный вопрос так и не получил. Смелые и любопытные гриффиндоры выросли так же, как и другие участники войны. Поттера так никто и не потревожил, пока он сам не дернулся, а его слегка приоткрытые глаза не сощурились в поисках источника знакомого голоса.
Забини, обнимая одной рукой Панси Паркинсон, отчитывал Драко Малфоя. И к удивлению всех кто придал значение непривычной сцене слизеринского театра, было невдомек почему, гордый и неуправляемый Малфой спокойно слушает, понурив голову и не высказав другу в ответ ни слова. К всеобщему несчастью никто не слышал брюнета, Гарри Поттер в том числе.

Дата добавления: 2015-09-30