Ван Реддол притянул Малфоя, и тот взлетел над ним тем особым способом, который так поразил меня когда-то. Я, наконец, понял, что это: бросок квиддичного ловца. - Так ты хочешь служить мне кровью, плотью и своей волей?
- Не сомневайтесь! - украшенный серебром пояс Малфоя звякнул пряжкой об пол.
- Ты говорил, что мои сторонники готовы стать отмеченными. Кто они?
- Это Клуб Крови Хогвартса. Они ждут только вашего сигнала. Или моего.
- Точен в поступках и целях, - сказал ван Реддол, бросая на пол свою мантию. - Осторожен. Тщеславен. Богат. Красив... Прекрасное сочетание.
- О да! - глухо ответил Малфой. - Отметьте меня первым, мой лорд!
- Ты так жаждешь власти?
- Власть - извечная прерогатива Малфоев.
- Хорошо, что ты осознаешь, во имя чего стоит жить.
- Да! Ради этого я сделаю что угодно.
- Что угодно?..
- Что угодно!
- Тогда остановись.
...Что-то заскрежетало, и на пол опустился армированный сапог. Вслед за ним показался сам ван Реддол - я видел его боковым зрением.
- Видишь ли, мой мальчик, - сказал он, обращаясь к Малфою через плечо. - Ты достаточно усердный исполнитель, - ван Реддол наклонился ко мне, продолжая разговаривать с Малфоем. - Но у тебя нет главного качества моего первого слуги. Ты не самобытен. Ты такой же, как все остальные. - С этими словами он порвал застежку моего камзола. - В тебе нет того особого дара, - ван Реддол продолжал рвать мою одежду, вызывая запоздалые сожаления о напрасной трате денег, - который превращает талант в Могущество. Мистер Снейп представляется мне более благодатным материалом. Поэтому я отмечу его. Что же касается тебя, мой мальчик, то заруби себе на носу: лгать лорду Воланду де Морту может только непроходимый тупица!
...Это было ужасно. Но все же лучше, чем созерцать Малфоя, предлагающего ван Реддолу то, что, как я полагал, должно было принадлежать мне одному.
Ван Реддол был совершенно безумен и совершенно беспощаден. Его зрачки изменили цвет, когда зубы впились в мою шею. Он был жаден, тороплив, раскален, словно печь - и бесчувственен одновременно. Глаза его наливались кровью. Он отрывисто командовал: "Подними голову!", "Повернись!", "Смотри на меня!" "Возьми!", "Двигайся!". Вместе с тотальным поражением моей воли чувства были живы, и ведущим из них было чувство мщения. Каждому из тех, кто находился рядом. Я упивался грядущим возмездием - сначала Малфою, потом Воланду де Морту.
- Почему, мой Лорд?.. - сорвавшимся голосом крикнул Люциус.
- Потому что мой первый слуга не может быть предателем! - рычал ван Реддол.
- Но я никогда не предам вас! Все, что я сделал, я сделал ради вас! Только ради вас!
- Если ты не согласен со мной - уходи! - поднял окровавленный рот ван Реддол. - В отличие от Снейпа ты не ошеломлен.
...Люциус не ушел. Он метался по своей кровати, сидя на ней, как горгулья - я слышал, как его кулак бьет в дубовую спинку. Его ярость, зависть и жажда разрушения несколько скрашивали мое положение.
Они превращали стыд в подобие торжества.
Моя кровь, казалось, была везде - на полу, на ван Реддоле, на моей одежде, на руках, на груди. Я с трудом мог повернуть голову - ван Реддол прокусил мне шейный хрящ. Но я был уверен - это гораздо лучше, чем отдаться ему по собственному решению во имя удовольствия, и это гораздо лучше, чем видеть, как это сделает Малфой.
Ван Реддол размазал семя по моему животу и ударил рукой в солнечное сплетение:
- Либертатум!
Ему, черному магу большой силы, для снятия заклятия не нужна была волшебная палочка.
Я был свободен. Не знаю, понял ли Люциус, занятый избиением кроватной спинки, что произошло.
- Ты будешь служить мне? - выдохнул Воланд де Морт, приподнявшись на руках.
- С наслаждением! - ответил я, сбрасывая его с себя и бесконечно падая в его тьму. Ван Реддол отрывисто засмеялся. Он щелкнул пальцами, и палочка, выплыв из складок мантии, оказалась в его руках. Подняв меня над собой левой рукой, он направил правой острие в сгиб моего локтя.
- Сигна моритури.
Из него не вырвался сноп огня, как можно было ждать. Из него выбила струя черной вязкой жидкости, чья температура была куда ниже льда. Это был холод смерти.
Я весь оказался охвачен холодом смерти. Когда он вонзился мне в сердце, мистер Малфой, я потерял сознание.
***
Придя в себя, я обнаружил Воланда де Морта стоящим в оконной нише - его черная мантия сливалась с портьерами, но я безошибочно знал, что он там. По силе, идущей от него. Эту силу я теперь видел - туманный ореол подвижных очертаний. В остальном реальность обеднела. Я чувствовал твердость пола - но именно как твердь. Я не стал хуже видеть - пострадала цветность. Я не ощущал запахов, кроме самых грубых. Я не чувствовал своих ссадин, холода и тепла - только, целы ли кости.
- Вы следующий, мистер Малфой! - сказал ван Реддол.
- Сейчас, мой Лорд?..
- После того, как мой слуга утолит свою жажду.
...Я не стал хуже слышать, но я потерял ощущение тембра чужого голоса. Голоса были механическими, хотя и разными по высоте. Наверное, подумал я, это временное помрачение.
Но это не временное помрачение, мистер Малфой. Эта та реальность, в которой живут отмеченные сигна моритури - черной меткой смерти. Та реальность, в которой живет ваш отец, и в которой, возможно, вы будете жить сами. Из нашей жизни ушел вкус жизни. Мы, призванные Воландом де Мортом мстить и уничтожать, наполовину мертвы.
Я встал. Во мне переливалась холодная, безличная сила. Сила Воланда де Морта.
- Люциус, - сказал я, подняв руку.
- Что, черт возьми, происходит? - спросил он тихо (очевидно, на деле это звучало тревожно, или испуганно, или яростно. Мне никогда этого не узнать).
- Ты - моя цена, - сказал я. - Иди сюда.
- Ты шутишь, - посмотрел он на Воланда де Морта. Тот медленно кивнул головой.
- О боже, нет... - вскочил Люциус с явным намерением защищаться до последнего. Он выпутал из своей рубашки волшебную палочку и направил на меня. Я поднял свою.
- Не заставляйте меня подчинять вас, мистер Малфой.
- Круцио! - выкрикнул Люциус с исказившимся лицом.
...Это был незаконный, но сильный ход. Все кости внутри меня задвигались, развывая вены и сухожилия, сталкиваясь, ломаясь и пропарывая органы. Но я понял преимущество сигна моритури: с полнотой человеческих ощущений вытерпеть это было бы нельзя.
Люциус на это и рассчитывал. Но он опоздал.
Я рухнул на пол, сжав челюсти. По интенсивности боли я понял, как сильно ненавидел меня Люциус Малфой, и каких мук мне пожелал. Это развеяло последние иллюзии. Воланд де Морт наслаждался происходящим - его собственная награда была оглашена как "то, что вы сделаете друг другу". Собрав волю в кулак, я выставил палочку в направлении Люциуса и выдохнул:
- Империо!
Люциус окаменел - он даже не подумал о возможном ответе. Теперь он был в моей власти, но насладиться этим не было никакой возможности - перемолотая плоть хлынула изо всех врат - глаз, носа, ушей, и только знание о том, что это не реальность, заставило меня не сойти с ума. Знание отмеченных не помрачается даже Круциатусом.
Поэтому я знал, что все, чем был для меня Люциус, ушло навсегда. Я никогда не смогу почувствовать свет, идущий от его тела. Его лицо меня не ослепит. Я никогда не смогу более ступить в отношения, приближающиеся к любви.
Меня мотало по полу - бывшему ни чем иным, как просто твердью. Моя награда запоздала, как и проклятие Малфоя.
- Аппарируй, - хрипел я. - Аппарируй к черту на рога!
Люциус механически поднял палочку, взмахнул ей - и пропал.
***
Кровь остановилась в моих жилах, и через несколько минут действие Круциатуса кончилось.
Я лежал на полу, ловя ртом воздух - и тут раздались странные хлопающие звуки. Я вывернул голову и увидел, что Воланд де Морт лениво аплодирует.
- Прекрасно, мистер Снейп, - отчеканил он. - Это была месть, достойная умного человека.
- Рад и впредь вас не разочаровывать, - пробормотал я.
...При некотором ракурсе, мистер Малфой, в моем поступке относительно вашего отца можно было бы усмотреть жест великодушия. Но это не так. Я желал отомстить ему, и нашел единственную форму мщения, достойную меня - и его глупости: я выкинул его из моего мира. Я не поставил его в позорное положение, потому что на мой взгляд он и так в нем находился, к тому же я не обладаю в этой области той особой фантазией, которая заставляет людей получать наслаждение от чужих страданий. Я лишил вашего отца того, чего он добивался наиболее сильно - внимания Воланда де Морта. Ваш отец разбил мой иллюзорный мир - я отплатил ему тем же.
Свою черную метку он получил только год спустя.
Теперь он столь же холоден, жесток и бездушен к проявляниям жизни, как каждый из отмеченных. Благодаря этому мы не убиваем друг друга и можем сосуществовать в пространстве общего служения.
Но лучше бы, мистер Малфой, у каждого из нас оставалась надежда почувствовать друг к другу что-то помимо равнодушия.
***
Теперь, мистер Малфой, я перейду к главному.
Вы долго шли ко мне. Очевидно, на фоне вашего замороженного отца, которому сигна моритури не прибавила ни ума, ни дарований, я кажусь вам источником неких возможностей, которые вы можете присвоить. Вас влекут мои знания, моя непохожесть на других, моя власть над подобными вам, мое умением видеть людей насквозь и не скрывать от них моего суждения, моя воля, в которой есть часть воли Того-о-ком-не-следует-говорить. Для вас это свидетельство некой тайной жизни, которой я полон. Вы обратили ко мне свое молодое наивное лицо в надежде на некий равноценный обмен.
Мальчик мой, я ничего не могу дать тебе, кроме того холода, который тебе столь хорошо известен. Твое обаяние, жажда внимания и стремление к первенству во всем, кроме учебного процесса, твоя неразборчивость в средствах, столь напоминающие аналогичные качества твоего отца, разражают меня, как комариные укусы. Я не могу смириться с тем, что они не смертельны.
Ты не имеешь ничего, что мог бы мне предложить.
Но ты победил. Ты заставил мою память истечь этим ужасающим свидетельством моей несостоятельности как преподавателя, волшебника и человека. Человека, чья воля была однажды сломлена. Ты заставил меня сожалеть о том, что жизнь во всех ее красках, ее пульс, ее дыхание проносятся мимо меня. Ты заставил меня вспомнить о том, что я запретили себе наслаждение. Запретил себе славу. Запретил красоту. Победу. Власть. Бессмертие. Моя жизнь - это черная нора, где я бесконечно перебираю сухие травы.
Одиночество раскаявшегося грешника, Мистер Малфой, не сходно с одиночеством праведника.
Кровь преображается только синтезом личного опыта. Она преображается безвозвратно.
О прочем говорить я не имею ни права, ни желания.
Мальчик мой, прощай".
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |