Я поспешил дать разрешение на вышивание, точь-в-точь, как дал его на
отсутствие лопнувшего чучела кобуза и сломанного крыла купидона. Миссис
Мерридью сделала над собою усилие и из благодарности взглянула было на
меня. Но нет! Она не смогла задержать на мне свой взгляд и снова обратила
его на мисс Вериндер.
- С позволения мистера Дженнингса, - продолжала эта почтенная дама, - я
попросила бы об одном одолжении. Мистер Дженнингс намерен произвести свой
ученый опыт сегодня ночью. Когда я еще училась в пансионе, я
присутствовала при подобных опытах. Они всегда кончались взрывом. Не будет
ли мистер Дженнингс настолько любезен, чтобы предупредить меня
заблаговременно, когда следует ожидать взрыва в настоящем случае. Я хотела
бы переждать этот момент, если возможно, до того, как пойду спать.
Я попытался было уверить миссис Мерридью, что при настоящем опыте
взрыва по программе не полагалось.
- Нет? - повторила почтенная дама. - Я очень благодарна мистеру
Дженнингсу, - вполне понимаю, что он обманывает меня для моего же
успокоения. Но я предпочитаю откровенность. Я вполне примирилась с мыслью
о взрыве, но _очень_ желала бы перенести его, если возможно, до того, как
лягу в постель.
Тут отворилась дверь, и миссис Мерридью опять слегка вскрикнула. От
страха перед взрывом? Нет, только от появления Беттереджа.
- Прошу извинения, мистер Дженнингс, - сказал Беттередж тоном самой
изысканной учтивости, - мистер Фрэнклин желает знать, где вы. Скрывая от
него по вашему приказанию присутствие в доме барышни, я сказал ему, что не
знаю, где вы. Это, если вам угодно будет заметить, просто-напросто ложь.
Так как я стою одною ногою в гробу, то чем менее вы будете требовать от
меня подобной лжи, тем более я буду вам обязан, когда пробьет мой час и я
почувствую укоры совести.
Нельзя было терять ни минуты на размышления по поводу совести
Беттереджа. Каждую секунду в комнату мог войти, отыскивая меня, мистер
Блэк; поэтому я тотчас отправился к нему. Мисс Вериндер вышла со мной в
коридор.
- Они, кажется, сговорились вас мучить, - сказала она мне. - Что это
значит?
- Только протест со стороны общества, мисс Вериндер, хотя и в маленьком
масштабе, против всего нового.
- Что же нам делать с миссис Мерридью?
- Скажите ей, что взрыв будет завтра в девять часов утра.
- Чтобы отправить ее спать?
- Да, чтобы отправить ее спать.
Мисс Вериндер вернулась в гостиную, а я поднялся наверх к мистеру
Блэку.
К моему изумлению, я застал его одного. Он ходил в волнении из угла в
угол, видимо раздраженный тем, что остался один.
- Где же мистер Брефф? - спросил я.
Он указал на затворенную дверь в смежную комнату, занимаемую стряпчим.
Мистер Брефф входил к нему на минуту, пытался опять возражать против наших
намерений и опять потерпел полную неудачу; он ничего не добился от мистера
Блэка. После чего стряпчий занялся черной кожаной сумкой, до отказа
набитой деловыми бумагами.
- Серьезные дела, - заключил он, - совершенно неуместны в настоящем
случае; но тем не менее они должны идти своим чередом. Мистер Блэк, быть
может, простит человеку деловому его старомодные привычки. Время - деньги,
а мистер Дженнингс может рассчитывать на его присутствие, как только оно
ему понадобится.
С этими словами стряпчий вернулся в свою комнату и вновь занялся своей
черной сумкой.
Я вспомнил миссис Мерридью с ее вышивкой и Беттереджа с его совестью.
Удивительное единообразие лежит в основе английского характера, подобно
тому, как оно сказывается и в выражении лица англичанина.
- Когда вы дадите мне лауданум? - нетерпеливо спросил мистер Блэк.
- Вам надо немного подождать, - сказал я. - Я побуду до тех пор с вами.
Еще не было и десяти часов. После расспросов Беттереджа и мистера Блэка
я пришел к заключению, что лауданум, данный мистером Канди, был принят не
раньше одиннадцати. Итак, я решился не устраивать вторичного приема ранее
этого времени.
Мы поговорили немного, но мысли наши были заняты предстоящим опытом.
Разговор не клеился и скоро прекратился совсем. Мистер Блэк небрежно
перелистывал книги, лежавшие на столе. Я предусмотрительно проглядел их
все, когда мы вошли в комнату: "Опекун", "Сплетник"; "Памела" Ричардсона;
"Чувствительный человек" Мэкензи; "Лоренцо Медичи" Роско и "Карл Пятый"
Робертсона - все вещи классические; все вещи, разумеется, неизмеримо
превосходящие что бы то ни было, написанное в более поздние времена; и все
вещи, с теперешней моей точки зрения, обладающие одним великим
достоинством: не приковывать ничьего внимания и не волновать ничьего ума.
Я предоставил мистера Блэка успокоительному влиянию классической
словесности и занялся этими записями в своем дневнике.
Часы говорят мне, что скоро одиннадцать. Я опять должен закрыть эту
тетрадь.
Два часа пополуночи. Опыт проделан. О результате даю сейчас подробный
отчет.
В одиннадцать я позвонил Беттереджу и сказал мистеру Блэку, что ему
пора наконец ложиться.
Я выглянул из окна. Ночь была теплая и дождливая, похожая на ночь
двадцать первого июня прошлого года. Не веря приметам, я, однако,
обрадовался отсутствию в атмосфере всякого прямого влияния на нервную
систему, всякого чрезмерного накопления электричества или признаков
приближающейся грозы. Беттередж подошел ко мне и таинственно сунул мне в
руку бумажку. На ней было написано следующее:
"Миссис Мерридью отправилась спать после твердого моего уверения, что
взрыв произойдет завтра в девять часов утра и что я не выйду из этой части
дома, пока она сама не придет и не возвратит мне свободу. Она не
подозревает, что главное место действия - моя собственная гостиная, иначе
бы она осталась тут на всю ночь. Я одна и очень встревожена. Пожалуйста,
дайте мне возможность видеть, как вы будете отмерять лауданум; мне
непременно хочется как-то участвовать в этом, хотя бы в скромной роли
зрительницы. Р.В."
Я вышел из комнаты вслед за Беттереджем и приказал ему перенести ящик с
аптечкою в гостиную мисс Вериндер.
Приказание, по-видимому, застало его совершенно врасплох. Он посмотрел
на меня, как бы подозревая с моей стороны тайный умысел в отношении мисс
Вериндер.
- Осмелюсь ли спросить, что общего между моей молодой барышней и ящиком
с лекарствами? - спросил он наконец.
- Останьтесь в гостиной, и вы увидите, - был мой ответ.
Беттередж, кажется, усомнился в своей способности успешно наблюдать за
мною без посторонней помощи, когда в дело вмешался ящик с лекарствами.
- Нельзя ли пригласить и мистера Бреффа присутствовать при том, что вы
хотите делать? - спросил он.
- Не только можно, но и должно. Я иду просить мистера Бреффа спуститься
со мною вниз.
Беттередж ушел за аптечкою, не сказав более ни слова. Я вернулся в
комнату мистера Блэка и постучал в дверь к стряпчему Бреффу. Он тотчас ее
открыл, держа бумаги в руке, весь поглощенный Законом и совершенно
недоступный Медицине.
- Мне очень жаль, что я должен вас потревожить, - сказал я, - но я иду
приготовлять дозу лауданума для мистера Блэка и вынужден просить вас
присутствовать при этом и следить за тем, что я делаю.
- Ага! - заметил мистер Брефф, нехотя уделяя мне одну десятую долю
своего внимания и оставив девять десятых его сосредоточенным на бумагах. -
Более ничего?
- Я должен просить вас вернуться со мною сюда и присутствовать при
приеме лекарства.
- Более ничего?
- Еще одно. Я вынужден обеспокоить вас просьбой перебраться в комнату
мистера Блэка и выжидать в ней последствий приема.
- Очень хорошо! - сказал мистер Брефф. - Моя это комната или мистера
Блэка, разница не велика; я могу сидеть над моими бумагами в любом месте.
Разве только вы, мистер Дженнингс, сочтете нужным воспротивиться _этой_
небольшой примеси здравого смысла в вашей процедуре?
Прежде чем я успел ответить, мистер Блэк крикнул ему с постели:
- Неужели вы хотите сказать этим, что нисколько не заинтересованы нашим
опытом? Мистер Брефф, у вас воображения не больше, чем у коровы!
- Корова - очень полезное животное, мистер Блэк, - ответил стряпчий. С
этими словами он вышел вслед за мною из комнаты, все еще держа в руках
свои бумаги.
Мы нашли мисс Вериндер бледною и встревоженною; она взволнованно ходила
из угла в угол в своей гостиной. Возле стола в углу стоял Беттередж на
страже у ящика с аптечкою. Мистер Брефф опустился на первый попавшийся
стул и, стараясь быть полезным, немедленно опять углубился в свои бумаги.
Мисс Вериндер отвела меня в сторону и тотчас заговорила о том, что
поглощало все ее мысли, - о состоянии мистера Блэка.
- Каков он теперь? - спросила она. - Не нервничает ли? Не выходит ли из
терпения? Как вы думаете, удастся ли опыт? Уверены ли вы, что это ему по
повредит?
- Совершенно уверен. Идемте, я сейчас буду отмеривать лауданум.
- Еще минуту! Сейчас двенадцатый час. Сколько придется ждать, прежде
чем будет результат?
- Трудно сказать. Около часа, пожалуй.
- Я думаю, в комнате должно быть темно, как было в прошлом году?
- Обязательно.
- Я буду ждать в моей спальне, точь-в-точь как это было тогда. Дверь я
оставлю приоткрытой. В прошлом году она тоже была немного растворена. Я
буду наблюдать из-за двери гостиной, и как только она откроется, погашу
свечу. Все именно так и происходило в ночь после дня моего рождения. И
сейчас ведь все должно повториться точно так же, не правда ли?
- Уверены ли вы, что сможете владеть собою, мисс Вериндер?
- Для _него_ я готова на все! - ответила она с горячностью.
Взглянув на ее лицо, я убедился, что на нее можно положиться. Я опять
обратился к мистеру Бреффу.
- Мне придется попросить вас отложить на минуту в сторону ваши бумаги,
- сказал я.
- О, конечно!
Он вскочил, будто я прервал его занятия в самом интересном месте, и
подошел со мною к аптечке. Тут же, лишенный своего профессионального
интереса, он взглянул на Беттереджа и устало зевнул.
Мисс Вериндер приблизилась ко мне с графином холодной воды, который она
взяла со стола.
- Позвольте мне налить воды, - шепнула она. - Я _должна_ приложить к
этому руку!
Я отмерил сорок гран из пузырька и вылил лауданум в стаканчик.
- Наполните его на три четверти водою, - сказал я, подавая стаканчик
мисс Вериндер.
Потом я приказал Беттереджу запереть ящик с лекарствами, прибавив, что
больше он не понадобится. Лицо старого слуги просияло от невыразимого
облегчения. Он, очевидно, подозревал меня в замысле произвести медицинский
опыт и над его молодой госпожою.
Налив воду по моему указанию, мисс Вериндер уловила минуту, когда
Беттередж запирал ящик, а мистер Брефф опять вернулся к своим бумагам, и
украдкою поцеловала край стаканчика.
- Когда вы его подадите ему, - шепнула прелестная девушка, - подайте
этой стороною!
Я вынул из кармана стеклышко, которое должно было представлять алмаз, и
подал его ей, говоря:
- И к этому вы должны приложить руку. Спрячьте это стеклышко в то самое
место, куда в прошлом году спрятали Лунный камень.
Она отправилась к индийскому шкапчику и положила стеклышко, игравшее
роль алмаза, в ящик, в котором лежал в день ее рождения настоящий алмаз.
Мистер Брефф глядел на все это так же, как и на все остальное, - с явным
неодобрением. Но драматизм этого момента нашего опыта одержал верх (к
величайшему моему удовольствию) над самообладанием старика Беттереджа.
Рука его дрожала, когда он светил мисс Рэчель, и он шепнул ей с
озабоченным видом:
- Уверены ли вы, мисс, что это тот самый ящик?
Я снова направился к двери с лауданумом и водою в руках. На пороге я
остановился дать последнее наставление мисс Вериндер.
- Не забудьте вовремя потушить свечи, - сказал я ей.
- Я потушу их тотчас, - ответила она, - буду ждать в своей спальне
только с одной свечой.
Она затворила за нами дверь гостиной. В сопровождении мистера Бреффа и
Беттереджа я вернулся в комнату мистера Блэка.
Мы застали его тревожно метавшимся на постели, он спрашивал себя с
раздражением, дадут ли ему наконец лауданум в эту ночь. В присутствии двух
свидетелей я дал ему дозу лауданума, поправил его подушки и посоветовал
ему лежать тихо и ждать.
Кровать его со светлыми занавесками поставлена была изголовьем к стене
так, чтобы с обеих сторон был доступ свежему воздуху. Я опустил занавески
с одной ее стороны и в той части комнаты, которую он не мог видеть,
поместил мистера Бреффа и Беттереджа, которые должны были ожидать действия
лауданума. В ногах кровати я опустил занавес наполовину и поставил стул
для себя так, чтобы иметь возможность быть у него на глазах, или, если
понадобится, скрыться от него, дать или не дать ему заговорить со мною,
смотря по обстоятельствам. Узнав предварительно, что он всегда спал со
светом, я поставил на столик у его изголовья свечу, но так, чтобы свет не
ударял ему в глаза. Другую свечу я отдал мистеру Бреффу, свет ее смягчался
опущенными у кровати занавесками. У окна были подняты фрамуги, чтобы
освежать воздух. Шел тихий дождь. В доме царила тишина. На часах моих было
двадцать минут двенадцатого, когда все приготовления были закопчены, и я
занял свое место на стуле в ногах кровати.
Мистер Брефф вернулся к своим бумагам и, казалось, углубился в них
по-прежнему. Но, взглянув на него теперь, я увидел некоторые признаки
того, что юриспруденция начинает утрачивать над ним свою власть.
Захватывающий интерес положения, в котором мы находились, брал понемногу
свое и оказывал влияние даже на его трезвый ум. Что касается твердых
правил и достоинства в обращении Беттереджа, они в настоящем случае были
им утрачены. Он забыл, что я производил "шарлатанский фокус" над мистером
Фрэнклином Блэком; забыл, что я перевернул весь дом вверх дном; забыл, что
я не читал "Робинзона Крузо" с тех самых пор, как был ребенком.
- Ради бога, сэр, - шепнул он мне едва слышно, - скажите, когда
начнется действие?
- Не раньше полуночи, - ответил, я также шепотом. - Не разговаривайте и
сидите тихо.
Беттередж снизошел до последней степени фамильярности со мною без
малейшей борьбы за свое достоинство. Он ответил мне одним кивком!
Переведя глаза на мистера Блэка, я увидел, что он все так же мечется в
постели, удивляясь, отчего лауданум все еще не производит никакого
действия. Сказать ему, при таком его состоянии, что чем больше он будет
проявлять беспокойства и нетерпения, тем дольше не наступит желанное
действие лауданума, - не повело бы ни к чему. Всего лучше было постараться
отвести его мысли от опиума, незаметно направив их на что-нибудь другое.
С этой целью я вовлек его в разговор, стараясь опять навести его на
предмет, служивший нам темою в начале вечера, - на алмаз. Я старался
обратить его мысли на ту часть истории Лунного камня, которая относилась к
доставке камня из Лондона в Йоркшир, на опасность, которой подвергался
мистер Блэк, забрав его из банка во Фризинголле, и на внезапное появление
индусов в доме леди Вериндер в день рождения ее дочери. Упоминая об этих
событиях, я нарочно сделал вид, будто неверно понял многое из того, что
мистер Блэк мне рассказывал несколько часов назад. Таким образом я
заставил его заговорить как раз о том, чем нам нужно было занять его
мысли, конечно, не дав ему заметить, что я делаю это с намерением.
Мало-помалу он так увлекся исправлением моих неверных представлений, что
перестал метаться по кровати. Он совершенно позабыл про опиум в тот важный
момент, когда я по его глазам впервые увидел, что опиум начинает
действовать на его мозг.
Я взглянул на часы. Было без пяти минут двенадцать. Непривычный глаз
еще не заметил бы в нем никакой перемены. Но с каждою минутою наступающего
утра быстрые, хотя едва уловимые, успехи влияния лауданума начинали
сказываться все яснее. Восторженное опьянение опиумом заблистало в его
глазах, легкий пот выступил на его лице. Через пять минут он начал
говорить бессвязно - мы все еще продолжали наш разговор. Он упорно
продолжал говорить об алмазе, но не заканчивал своих фраз. Потом настала
минута молчания. Вдруг он сел на постели. Продолжая думать об алмазе, он
заговорил опять, но но со мною, а с самим собой. Это изменение показало
мне, что первый результат опыта достигнут. Возбудительное действие опиума
овладело им.
Было уже двадцать три минуты первого. Следующие полчаса были решающими
для нас: встанет он с постели или нет, чтобы выйти из комнаты?
Наблюдая за ним с напряженным вниманием, - в невыразимой радости, что
первый результат опыта совпал и по существу, и даже почти точно по времени
с тем, как я это предвидел, - я совершенно забыл двух товарищей по моему
ночному бдению. Взглянув на них теперь, я увидел Закон, представленный
бумагами мистера Бреффа, небрежно брошенным на пол. Сам же мистер Брефф
жадно смотрел сквозь щель между неплотно задернутыми занавесями кровати. А
Беттередж, забыв всякие сословные различия, заглядывал через плечо мистера
Бреффа.
Заметив, что я смотрю на них, они оба отскочили, как два мальчугана,
пойманные школьным учителем на место преступления. Я знаком пригласил их
следовать моему примеру и тихонько скинул ботинки. Если придется идти
вслед за мистером Блэком, вам необходимо сделать это без шума.
Прошло десять минут - и ничего не случилось. Вдруг он сбросил с себя
одеяло. Он спустил одну ногу с кровати. Он сидел в ожидании.
- Напрасно я забрал его из банка, - пробормотал он про себя. - Там он
был в безопасности.
Сердце мое сильно забилось, в висках застучало, как молотом. Сомнение
насчет безопасности алмаза опять завладело его мыслями! На этом одном
сосредоточивался весь успех опыта. Надежда, внезапно охватившая меня,
оказалась слишком сильным потрясением для моих расстроенных нервов. Я
вынужден был отвести от него глаза, иначе бы я не совладал с собою.
Наступило молчание.
Когда я позволил себе снова взглянуть на него, он уже стоял возле
кровати. Зрачки его были теперь сужены; глаза блестели при свете горевшей
на столике свечи в то время, когда он медленно покачивал головою из
стороны в сторону. Он размышлял, он сомневался; он заговорил снова:
- Как знать? Индусы, может быть, прячутся где-нибудь в доме!
Он замолк и медленно прошел на другой конец комнаты, остановился,
постоял немного и вернулся назад к кровати, говоря с собой:
- Он даже не заперт. Он в ее индийском шкапчике. И ящик не запирается.
Он присел на кровати.
- Кто угодно может его взять, - продолжал он.
И опять он встал и повторил свои первые слова:
- Как знать? Индусы, может быть, прячутся где-нибудь в доме!
Он снова был в раздумье. Я спрятался за занавесками кровати. Он окинул
комнату бессознательным, блестящим взглядом. Я притаил дыхание. Снова
задержка, - в действии ли лауданума, или в деятельности мозга - кто мог
определить это? Все зависело от того, что он сделает дальше.
Он лег в постель.
Ужасное сомнение мелькнуло у меня. Может быть, успокоительное действие
опиума начинается уже теперь? Это противоречило всем моим расчетам; но что
такое расчет, когда речь идет об опиуме? Едва ли найдутся два человека на
свете, на которых он действовал бы одинаково. Не было ли в организме
мистера Блэка какой-либо особенности, из-за которой и действие на него
лауданума тоже должно быть особенным? Неужели нас постигнет неудача в
минуту окончательного успеха?
Нет, он внезапно опять встал.
- Как могу я спать с _этим_ на душе?
Он взглянул на свечу, горевшую на столике у изголовья кровати. Через
мгновенье он взял в руку подсвечник.
Я погасил вторую свечу, горевшую по другую сторону занавески, и вместе
с мистером Бреффом и Беттереджем спрятался в самом дальнем углу за
кроватью. Я знаком показал им, чтобы они молчали, как будто бы от этого
зависела их жизнь.
Мы ждали, не видя и не слыша ничего, скрытые занавесками.
Свеча, которую он держал в руке, вдруг двинулась с места. Он прошел
мимо нас быстрыми и неслышными шагами, не выпуская свечи.
Он отворил дверь и вышел из спальни. Мы последовали за ним по коридору.
Мы последовали за ним вниз по лестнице. Он ни разу не оглянулся, он ни
разу не остановился.
Он отворил дверь гостиной и вошел, не затворив ее. Подобно всем дверям
в доме, она была повешена на больших старинных петлях. Между дверью и
косяком оставалась большая щель. Я знаком подозвал моих спутников к этой
щели, чтобы он не мог заметить нас. Сам же стал тоже за дверью, по по
другую ее сторону. По левую руку от меня находилось углубление в стене.
Туда я мог тотчас спрятаться, если бы он вздумал выглянуть в коридор.
Он дошел до середины комнаты, все со свечою в руке, огляделся вокруг,
по ни разу не оглянулся назад.
Дверь в спальню мисс Вериндер была чуть приоткрыта. Она погасила у себя
свечу. Она мужественно владела собою. Смутное очертание ее белого легкого
платья - вот все, что я мог разглядеть. Никто бы не заподозрил, что в
комнате живое существо. Она стояла в тени, у нее не вырвалось ни слова,
она не сделала ни одного движения.
На часах было десять минут второго. В мертвом молчании я слышал тихий
шум падающего дождя и шелест деревьев от легкого ночного ветерка.
Постояв с минуту в нерешимости посредине комнаты, он прошел к углу, где
находился индийский шкапчик.
Он поставил свечу на шкап и стал выдвигать и задвигать один за другим
ящики, пока не дошел до того, где лежало стеклышко, игравшее роль алмаза.
С минуту он смотрел на ящик, потом вынул из него правой рукой стеклышко, а
левой взял со шкапчика свечу. После этого он вернулся на середину комнаты
и опять остановился.
До сих пор он с точностью повторял все то, что проделал в ночь после
дня рождения. Будут ли и последующие его действия точным повторением того,
что он сделал в прошлом году? Выйдет ли он из комнаты? Вернется ли он, как
поступил, по моему предположению, тогда, в свою спальню? Покажет ли нам,
что он сделал с алмазом, когда возвратился в свою комнату?
Первое его движение было не тем, какое он сделал после первого приема
лауданума. Он поставил свечу на стол и сделал несколько шагов к дальнему
концу гостиной. Там стоял диван. Он тяжело оперся на его спинку левой
рукою, потом выпрямился и опять возвратился на середину комнаты. Теперь я
увидел его глаза. Они становились тусклы, и веки отяжелели. Блеск зрачков
быстро исчезал.
Напряжение этой минуты сказалось на нервах мисс Вериндер. Она сделала
несколько шагов и остановилась. Мистер Брефф и Беттередж взглянули на меня
из-за двери в первый раз. Предчувствие, что ожидания будут обмануты,
овладело ими так же, как и мною. Все же, пока он стоял на середине
комнаты, надежда еще была. Мы ждали с огромным нетерпением, что будет
дальше.
То, что произошло дальше, - решило все. Он выпустил стеклышко из рук.
Оно упало на полу у двери и осталось лежать на виду. Он не сделал никакого
усилия, чтобы его поднять: он смотрел на него мутным взглядом, и вдруг
голова его опустилась на грудь. Он пошатнулся, пришел опять в себя на
мгновение, нетвердыми шагами направился к дивану и сел на него. Он сделал
над собой последнее усилие, попробовал встать, - и снова опустился на
диван. Голова его упала на подушки. Было двадцать пять минут второго. Я не
успел еще спрятать часы назад в карман, как он уже спал.
Все было кончено. Теперь он находился под снотворным влиянием
лауданума; опыт пришел к концу.
Я вошел в комнату и сказал мистеру Бреффу и Беттереджу, что они могут
идти за мною. Теперь уже нечего было опасаться его потревожить. Мы могли
свободно двигаться и говорить.
- Первое, что нужно решить, - сказал я, - это вопрос, что нам теперь с
ним делать. Вероятно, он проспит часов семь или шесть по меньшей мере.
Нести его назад в спальню чересчур далеко. Будь я помоложе, я справился бы
с этим один, но сейчас здоровье и силы у меня не те, что прежде, и я
боюсь, что придется мне просить вашей помощи.
Они не успели ответить, как мисс Вериндер тихо позвала меня. Она стояла
в дверях своей спальни с легкою шалью и стеганым одеялом в руках.
- Вы будете сидеть при нем, пока он спит? - спросила она.
- Да, я не хочу оставлять его одного, так как не совсем уверен в
действии на него опиума.
Она подала мне шаль и одеяло.
- Зачем его тревожить? - шепнула она. - Постелите ему на софе. Я
затворю дверь и останусь в своей комнате.
Это бесспорно было и проще, и безопасней всего. Я передал это
предложение мистеру Бреффу и Беттереджу; оба его одобрили. Не прошло и
пяти минут, как он уже удобно лежал на софе, укрытый шалью и одеялом. Мисс
Вериндер пожелала нам доброй ночи и затворила за собою дверь. Я предложил
нам троим, стоявшим посреди комнаты, сесть вокруг стола, на котором горела
свеча и лежали письменные принадлежности.
- Прежде чем разойтись, - начал я, - мне нужно сказать два слова о
произведенном мною опыте. Имелись в виду две цели. Во-первых, надо было
доказать, что в прошлом году мистер Блэк вошел в эту комнату и взял Лунный
камень, действуя бессознательно и непроизвольно под влиянием опиума. После
виденного вами, вы, вероятно, теперь в этом убеждены.
Оба они без малейшего колебания ответили утвердительно.
- Вторая цель, - продолжал я, - заключалась в том, чтобы узнать, куда
он дел Лунный камень, когда вышел с ним из гостиной на глазах мисс
Вериндер в ночь после дня ее рождения. Достижение этой цели, конечно,
зависело от того, насколько точно повторит он все свои прошлогодние
действия. Этого он не сделал, и вторая цель опыта не достигнута. Не могу
сказать, чтобы я не был огорчен этим, но честно скажу - я нисколько этим
не удивлен. Я с самого начала говорил мистеру Блэку, что наш полный успех
в этом деле зависит от точного воспроизведения физических и нравственных
условий, в какие он был поставлен в прошлом году, и предупредил его, что
достигнуть этого почти невозможно. Мы воспроизвели эти условия только
отчасти, и опыт удался, конечно, тоже только отчасти. Быть может, я дал
ему слишком большую дозу лауданума. Но, по-моему, первая из указанных
много причин и есть та настоящая причина, которой мы обязаны и нашим
успехом, и нашей неудачей.
Сказав это, я положил перед мистером Бреффом письменные принадлежности
и спросил его, не согласится ли он изложить подробно все, чему был
свидетелем, и скрепить это своею подписью. Он тотчас взялся за перо и
составил отчет с привычной быстротой дельца.
- Этим я отчасти могу загладить, как некоторой компенсацией, то, что
произошло между нами вечером, - сказал он, подписывая бумагу. - Прошу
прощения у вас, мистер Дженнингс, за недоверие к вам. Вы оказали Фрэнклину
Блэку неоценимую услугу. Говоря нашим юридическим языком, вы выиграли ваше
дело.
Извинение Беттереджа было характерным для него.
- Мистер Дженнингс, - сказал он, - когда вы вновь прочтете "Робинзона
Крузо", - что я вам настоятельно советую, - вы увидите, что он никогда не
отказывался признавать свои заблуждения. Прошу вас, сэр, считайте меня в
настоящем случае идущим по стопам Робинзона Крузо.
С этими словами он в свою очередь подписал бумагу.
Мистер Брефф отвел меня в сторону, когда мы встали из-за стола.
- Одно слово об алмазе, - сказал он. - По-вашему, Фрэнклин Блэк спрятал
Лунный камень в своей комнате. По-моему, Лунный камень находится у
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |