Библиотека Московской школы политических исследований 26 страница

Хотя книга Теодора Рузвельта "Завоевание Запада" и была на­писана в самом начале его политической карьеры, она объединяет в себе достоинства истории Банкрофта и произведений Паркмана. Читатели этого четырехтомника не скоро забудут американцев, ос­ваивающих Аппалачи, или реальность "темной и кровавой земли". Но величайшим из историков-практиков, безусловно, является Чер­чилль. Вышедшая из-под его пера биография его предка, герцога Мальборо, а также многотомная "История англоговорящих народов" прочно занимают места на книжных полках каждого, кто всерьез стремится с помощью истории лучше разбираться в политике".

Затем идут книги авторов, которые, будучи историками по преиму­ществу, лично участвовали в описываемых ими событиях. Первейшим примером здесь выступает Макиавелли, в особенности его "Рассуж­дения о первой декаде ТитаЛивия". Ццкая ирония " Истории Англии" ', написанной Маколи, во многом объясняется его личным парламент­ским опытом. "История Соединенных Штатов в годы президентства Томаса Джефферсона и Джеймса Мэдисона" Генри Адамса передает не только ощущение семейной причастности автора к Белому дому, но и его по-человечески близкие отношения со многими политиками то­го времени. Несмотря на свои девять томов, это сочинение написа­но столь живо, что читается на одном дыхании. К той же компании можно отнести и "Эру Рузвельта" Артура М. Шлезингера. Опубли­кованные на сегодняшний день три тома заканчиваются на выборах 1936 года и в общей сложности составляют 1700 страниц, но читатель, взявшийся за эту книгу, с нетерпением будет ждать продолжения".

В ряду дополнительных источников мы хотели бы подчеркнуть значение автобиографий, биографий и мемуаров. Биография Лин­кольна, написанная Джоном Николаем и Джоном Хэйем, интерес­на тем, что принадлежит перу современников, работавших с этим пре­зидентом в Белом доме. Причем один из них — Хэй — впоследствии стал поэтом и государственным секретарем США. Автобиография Улисса Гранта написана столь изящно, а по стилю настолько совре­менна, что читатель сразу понимает, почему авторство этой книги в свое время приписывали Марку Твену. Предположение не подтвер­дилось, но от этого интерес к данному произведению только возра­стает. Автобиографические работы Черчилля о первой и второй ми­ровых войнах по меньшей мере столь же хороши, как и биография Мальборо. В них содержатся многочисленные недомолвки и хитро­сти, по сей день озадачивающие ученых, но практикам, нуждаю­щимся в чужом опыте, они обязательно пригодятся. Принадлежащие перу Гарольда Николсона биографии британских дипломатов, а так­же его собственные воспоминания о Парижской мирной конферен­ции — "Миротворчество в 1919 году" — позволяют читателю лично пережить преобразование Англии в эпоху Эдуарда VII. Книга лорда Дэвида Сесила "Мельбурн", ставшая, как говорят, излюбленным био­графическим сочинением как Джона Кеннеди, так и Гарольда Мак-миллана и поначалу очевидно сблизившая их, позволяет лучше по­нять трех этих деятелей, а также специфику довикторианской Англии. Работа Роберта Шервуда "Рузвельт и Гопкинс" и шедевр Шлезинге­ра "Роберт Ф. Кеннеди" попали в наш список потому, что каждая из

этих книг по-своему ярко передает косвенный политический опыт. То же самое касается и мемуаров Генри Киссинджера. Положа руку на сердце, мы не можем сказать, что желали бы видеть опубликован­ные этим автором тома более объемными, да и особыми откровени­ями они не блещут. Но отличающий его дар очевидца настолько не­отразим, что читатели буквально погружаются в его опыт, делая при этом самостоятельные выводы, подчас независящие от авторских "подсказок"²⁰. Наконец, невозможно удержаться от того, чтобы в ряду биографий, правда, весьма вольных, не упомянуть пьесы Шек­спира о династии Плантагенетов.

Таковы книги, которые мы оба считаем особенно полезными в ос­воении чужого опыта, наталкивающего на ценные мысли. Главный принцип отбора уже оговаривался. Истории должны быть рассказа­ны настолько гладко, чтобы читатель воспринял их в качестве состав­ляющей собственного опыта. Конкретное наполнение списка в раз­ных случаях может быть различным, поэтому наш окончательный совет прост: ищите и еще раз ищите. Если поиск выносит вас в цар­ство художественной литературы — что ж, пусть будет так, но не за­бывайте, что жизнь иногда оказывается богаче отвлеченных схем²¹.

В своих рассуждениях мы исходили из того, что обобщение чужо­го опыта поощряет умение мыслить во "времени-потоке". Такое дей­ствительно бывает. Бесспорно, подобная процедура преумножает "реестр" и обогащает "контекст". Кроме того, она позволяет уточнить понятия: ведь слова требуют конкретного наполнения — еще раз на­помним о термине "кризис". Возможно, то будут шаги в правильном направлении. Не исключено, что впечатления, полученные из "вто­рых рук", сделают читателя более внимательным по отношению к "шаблонам" других людей, помогут в "расстановке", научат распоз­навать в истине относительное, а в будущем — непредвиденное. Весьма вероятно также, что с их помощью кто-то из дня сегодняш­него сумеет распознать в прошлом контуры грядущего. Мы высказы­ваемся на этот счет столь неопределенно, поскольку знать наверня­ка нам попросту не дано.

Но если такое достижимо, не стоит ли побороться за это? Мы от­вечаем решительным "да". Поступая так, мы, разумеется, руководст­вуемся собственными пристрастиями и ценностями. Читатели могли заметить, что последние заставляют нас весьма консервативно отно­ситься к такой преисполненной человеческого самомнения и все же зыбкой (для нас, по крайней мере) сфере, как управленческие реше­ния. Для характеристики подходов, называемых в данной книге "эф-

фективными", мы намеренно использовали такие слова, как "не­предвиденное" и "относительное". Мы сознательно выбрали в каче­стве примера двух генералов, Маршалла и Вашингтона, известных прежде всего своими "характерами", а также приверженностью сред­нему, взвешенному курсу в трудные времена. Не будучи идеологами, или, что более точно, экстремистами, они проповедовали идеалы консенсуса. Не этого ли (когда все возможное сказано или сделано) мы добиваемся от метода, названного "мышлением в потоках време­ни"? Не на такой ли итог рассчитываем? Именно так. Ибо, с нашей точки зрения, — и это всего лишь мнение, а не истина в последней ин­станции, — высшим благом людей, принимающих правительственные решения, оказывается осмотрительность. Восприятие времени как потока играет важнейшую роль в обеспечении подобного результата. Добиваться от политиков осторожности в широком смысле — требование весьма достойное, но, надеясь на всеобщее применение метода, который даже описать толком невозможно, мы рискуем вы­звать разочарование. Шансы на успех подрываются нашей (и не только нашей) неспособностью наметить критерии, надежно отделить зерна от плевел, а преходящее — от вечного. Подобная слабость вы­нуждает нас ограничиваться увещеваниями, предлагая политическим деятелям или их помощникам учиться на практике, идти нелегким пу­тем проб и ошибок, делая максимум выводов из чужого опыта. Это, конечно, неплохо, но ведь конечный итог зависит только от них, а мы не имеем права возлагать слишком большие надежды на тех, для ко­го сделали столь мало.

Но когда речь заходит об осмотрительности в узком смысле, мы настроены более решительно. Здесь, по-видимому, нам удалось вы­работать конкретные механизмы, укрепляющие наши позиции — "мини-методы". Осторожность в малом, одно решение за раз — вот о чем мы вели разговор в предыдущих главах, будучи готовыми от слу­чая к случаю довольствоваться сколь угодно мизерными улучшени­ями и корректировками. Степень усовершенствования зависит от конкретных личностей и обстоятельств. Последние часто бывают непослушны, и поле для маневра оказывается чрезвычайно узким. Мы, однако, убеждены, что такое поле существует при любом раскла­де. Мы полагаем также, что рассуждения в соответствии с "мини-ме­тодами" зачастую открывают новые возможности и сокращают риск. Это позволяет рекомендовать данную методику всем новичкам.

Взгляните, к примеру, на наши иллюстрации: все они совершен­но однозначно рекомендуют скромность, но в то же время резерви-

руют место для улучшений и показывают, что даже малозаметные усо­вершенствования способны обеспечить более удачный финал. Отно­сительный успех первых наших историй — кубинского ракетного кризиса и реформы социального обеспечения — раскрывает извеч­ную склонность политиков прыгать с закрытыми глазами там, где са­мый беглый взгляд принес бы немалую пользу. Ибо в каждом из этих случаев от повторения предыдущих ошибок могли бы избавить весь­ма простые вопросы. Скажем, ракетного кризиса или, по крайней ме­ре, вызванного им шока, вполне можно было избежать, если бы чи­новники полугодом ранее заставили бы себя задуматься: а почему мы столь уверены, что Советский Союз никогда не вывезет ракеты сред­него радиуса действия за пределы собственной территории? что мо­жет подтолкнуть Советы к обратному? и нет ли подобных соблазнов в данном случае? С помощью такого рода вопросов можно было сде­лать хотя бы маленький шаг к своевременному предупреждению. А в 1981 году разрушению нормальных каналов межпартийного диало­га по социальной проблематике могли бы воспрепятствовать вопро­сы, в нужный момент заданные Дэвиду Стокмэну: насколько дале­ко готовы зайти демократы? а как насчет остальных? до какой степени точна наша информация?

Уточняющие вопросы составляют суть каждого из предложен­ных нами методов — они способны вносить ясность почти независи­мо от ответов. Исторические данные, ссылки или мемуары ни в ко­ем случае не являются единственным источником подобных вопросов. Другие источники, применяемые более последовательно и целе­направленно, включают в себя результаты статистического и право­вого анализа, теорию решений, материалы социальных наук. Что же касается самой истории, то она — лишь последнее прибежище неспе­циалистов. Но даже в таком второстепенном качестве она способна предложить гораздо больше, нежели получает от нее современная аме­риканская практика (об этом, по крайней мере, свидетельствуют на­ши ненаучные замеры). Ибо "вашингтонцы" нынешнего и, как ми­нимум, двух предыдущих поколений, склонны переоценивать аналогии, особенно в споре, и почти не используют все остальное — историю вопросов, индивидов и институтов. Они практически не стремятся открыть для себя сокровищницу исторических знаний, которыми их не снабдили в школе.

Мы вновь и вновь повторяем своим студентам-практикам, а теперь и читателям: поскольку так или иначе, сознательно или неосознанно, вы постоянно используете исторические знания, почему бы не попы-

таться усовершенствовать это использование с помощь довольно про­стых методов и за непродолжительное время? Мы говорим "простых", потому что нельзя настаивать на сложных подходах, не будучи уверен­ным в их способности гарантировать необходимый результат. Мы упо­минаем о "непродолжительном времени", ибо никто не занимается от­дачей распоряжений (или думает, что он этим занимается) более получаса в течение рабочего дня. Конечно, незначительное усовершен­ствование — цель скромная, но нас она вполне устраивает. Наши ме­тоды — включая Очевидное-Неясное-Предполагаемое и Сходства-Раз­личия, "правило Голдберга" ("как все начиналось?") и "вопрос Александера" ("какова та новая информация, которая может изменить предпосылки?"), события и детали на "шкале времени" — годятся как для отдельных людей, так и для организаций. Все это просто до при­митивности (что, однако, не должно отпугивать) и не требует времен­ных затрат более тех, которые могут себе позволить деловые люди.

Добиваясь осмотрительности в узком смысле, мы симпатизируем тем, кто делает это профессионально — политикам, принимающим от­ветственные решения. Наши методы предназначены как для них са­мих, так и для обслуживающего их персонала, но наши надежды адре­сованы непосредственно им. Все чаяния в конечном счете сводятся к одному. Мы рассчитываем, что с некоторой толикой внимания и уда­чи, внимания того типа, который предлагался в настоящей книге, по­литикам будущего удастся избежать участи Кеннеди, жаловавшегося Теодору Соренсену после провала операции в заливе Свиней: "Поче­му я был столь глуп?"²² Разумеется, видя в Кастро проблему, Кеннеди был не совсем уж неразумен. Многие американцы были настроены точ­но также и среди них — Эйзенхауэр и Никсон. Трудно считать глупо­стью и стойкое противодействие Кеннеди открытому применению американской силы. Доводы морали и права поддерживались военны­ми соображениями: Куба — лакомый кусочек, и взамен нам придется уступить где-то в другом месте. Иными словами, глупость, которую при­писывал себе президент, сводится к нескольким неверным решениям и заблуждениям: среди них перенос места высадки на 70 миль к запа­ду, отмена одного из двух авиаударов, неспособность понять, что вме­шательство США уже стало явным, уверенность в соблюдении Далле­сом запрета на открытое вовлечение американских сил и так далее. Просчеты такого рода обусловлены неверными оценками осущест­вимости задуманного. "А сработает ли это?" "А получится ли?" "Бу­дет ли пользы больше, чем вреда?" Так вот, мы надеемся, что число по­добных вопросов будет постоянно множиться.

Слова благодарности

Для учебного курса, предшествовавшего написанию этой книги, бы­ли подготовлены около пятидесяти "исследований-иллюстраций" (они перечислены в Приложениях). Данные материалы доступны для применения в учебных заведениях всей страны. В их подготовке участвовал Национальный фонд гуманитарных наук, которому мы весьма признательны.

Спешим также упомянуть Школу управления имени Джона Кен­неди гарвардского университета, поддерживавшую нас самыми раз­личными способами — временем, финансовыми ресурсами, содей­ствием ассистентов и заинтересованностью коллег; мы глубоко признательны. Международный центр ученых имени Вудро Вильсо­на в Вашингтоне пригласил на работу одного из нас в период подго­товки данной книги. Кроме того, эта организация стала форумом для обсуждения рукописи. Мы в большом долгу перед Центром и его замечательными сотрудниками.

Что касается самого текста, особую признательность адресуем читателям и комментаторам из академических и прочих кругов, мно­гие из которых упоминались в наших примерах. Среди тех, кто чест­но старался наставить нас на путь истинный, но при этом не несет ни малейшей ответственности за написанное нами, должны быть упо­мянуты следующие коллеги: Нэнси Альтман Лупу, Роберт Блэквилл, Джеймс Блайт, Джон Бросс, Гарольд Браун, Збигнев Бжезинский, Макджордж Банди, Вильям Банди, Брюстер Денни, Стюарт Эйзен-штадт, Томас Элиот, Харви Файнберг, Энтони Кинг, Дон К. Прайс, Дин Раек, Томас Шеллинг, Джеймс Шлезингер, Брент Скоукрофт, Джеймс Себениус, Теодор Соренсен и Чарльз Вышански. Мы более чем благодарны за время, идеи, искренность, предостережения и вдохновение, уделенные нам этими людьми.

Особую признательность адресуем Мелани Биллингс-Юн, выпол­нявшей обязанности директора-распорядителя проекта, в рамках ко­торого было подготовлено большинство наших "исследований-ил­люстраций". Ее персонал трудился честно, а иногда просто блестяще. Имена авторов размещены на титульном листе каждого исследова­ния. Редакторской обработкой мы занимались совместно с Мелани.

Мы благодарим Эрвина Глайкса за его острый глаз и профессио­нальное суждение, а также его коллег из издательства "Free Press" и нашего литературного агента Максин Гроффски — за хорошую рабо­ту и помощь.

Наконец, бесконечное спасибо — и никогда не будет довольно, — Салли Макасинас, нашему секретарю, которой пришлось терпеть нас, разбирая каракули и сражаясь с компьютером Мэя в течение тех долгих лет, пока создавалась книга.

Приложения

A. Методы. Б. Курсы

B. "Исследования-иллюстрации'

А. Краткое изложение "мини-методов "

I. Известное — Неясное — Предполагаемое / Сходства — Различия

Помогает оценить сложившуюся ситуацию ("сейчас"), выявить пробле­мы, беспокоящие принимающих решение, и наметить верные цели. Используется в сочетании с аналогиями из прошлого ("тогда"), либо от­дельно.

Шаг 1. Отделите Известное "сейчас" от Неясного, а потом и то, и другое — от Предполагаемого (выполняется политиком, столкнувшимся с проблемой, или уполномоченным им лицом). Шаг 2. Сделайте то же самое со всеми относящимися к делу аналоги­ями прошлого, которые приходят вам на ум или выдвигаются другими (оцените каждое "тогда" с точки зрения нынешних зна­ний). Шаг 3. Сопоставьте "тогда" и "сейчас" на предмет сходств и различий

(при отсутствии аналогий этот этап пропускается). Шаг 4. Предельно точно сформулируйте, в чем состоит ваше нынеш­нее затруднение и, если возможно, наметьте соразмерные с ним цели.

N.B.: Если затруднения и цели не стали яснее, попробуйте предпринять про­цедуру "расстановки" (см. пункт VII настоящего раздела) и повторите по­пытку; если результата по-прежнему нет, займитесь историей вопроса (пункты II — IV) и вновь попытайтесь.

II. "Правило Голдберга"

Не спрашивайте: "В чем проблема?"; лучше попросите рассказать все с самого начала. Таким способом вы сможете выяснить, каково дейст­вительное затруднение.

III. "Шкала времени"

Подбор основных дат с самого начала истории и до настоящего момента.

IV. "Журналистские вопросы"

"Когда" (см. "шкалу времени"), "что", "где", "кто", "как" и "почему". Используемые в совокупности, позволяют отследить и артикулировать историю вопроса (под которым понимается основная забота лица, при­нимающего решение), более четко прояснить цели и, следовательно, ва­рианты решения.

Шаг 1. Примените "правило Голдберга".

Шаг 2. Опираясь на "шкалу времени" и используя "журналистские во­просы", выделите ключевые тенденции. Шаг 3. Зафиксируйте на "шкале времени" все частные изменения,

имевшие серьезные политические последствия. Шаг 4. Наметьте цели и варианты решения, которые соответствуют за­боте, "очищенной" с помощью истории вопроса.

V. Заключение пари

Какое пари вы готовы заключить на то, что данная предпосылка окажет­ся верной? и/или

Какую сумму личных денег вы готовы поставить на это? Используется для проверки предпосылок, обнаруженных в ходе выше­приведенных операций. Шаг 1. Задайте данный вопрос (в том или ином варианте) каждому из

ваших советников, причем в присутствии остальных. Шаг 2. Попросите каждого определить, чем его ответ отличается от

прочих.

Шаг 3. Спровоцируйте спор, делая акцент на различия в точках зрения. Шаг 4. Вновь проанализируйте предпосылки, учитывая полученные

результаты. VI. "Вопрос Александера"

Каковы те новые факты (если таковые имеются), которые заставляют вас пересмотреть прежние предпосылки? (В каком направлении? Как вы определитесь?)

Это еще один способ проверки предпосылок; он позволяет также зара­нее расставить предупреждающие знаки и спланировать возможную корректировку курса ("Если подобные явления будут обнаружены, тог­да...).

Шаг 1. Поставьте вопрос. Шаг 2. Обобщите полученные ответы. Шаг 3. Проведите ревизию предпосылок — или принятых решений, —

если в ходе обобщения выявлены новые факты. Шаг 4 (дополнительный). Соответственно пересмотрите и исправьте

определения ситуации, заботы, цели, а также варианты решения.

VII. "Расстановка"

	Личность	Организация
"Шкала времени"	С юности родителей	С начала функционирова­ния ключевых элементов
События	Общеизвестные вехи пуб­личной истории	Нормативные акты, лиде­ры, преданные огласке внутренние конфликты
("Специальные события")	Вехи публичной истории, хорошо известные лишь той или иной социальной группе	(То же самое, что и для личностей)
Детали	Зафиксированные и до­ступные факты личной биографии	Внутренняя история: структура, процедуры (особенно — система по­ощрения к труду)

Процедура помогает определить должное место для "незнакомцев"

(будь то люди или организации), выводя личное мировоззрение или

институциональные особенности из внешних исторических данных.

Шаг 1. Сформулируйте стереотипное представление о человеке или ор­ганизации.

Шаг 2. Постройте соответствующую "шкалу времени".

ШагЗ. Нанесите на нее подходящие события (и/или "специальные со­бытия"), снабдив их датами.

Шаг 4. Сделайте выводы о вероятном мировоззрении интересующего вас персонажа или возможных подходах организации с тем, чтобы "обогатить" исходный стереотип и открыть его для дальнейших сопоставлений с меняющейся реальностью.

В этой книге мы неоднократно ссылались на лекционный курс о примене­нии исторических знаний, преподаваемый в Школе управления имени Джона Кеннеди в Гарварде. Читатель получил об этом курсе довольно по­дробное представление, ибо наши лекции и книга неотделимы друг от дру­га — они поднимают одни и те же проблемы и опираются на общую под­борку примеров. В данном приложении мы опишем некоторые другие курсы, ставящие аналогичные цели, а также расскажем, что говорят об ис­пользовании "мини-методов" в работе наши студенты-практики.

Новый курс, к чтению которого мы приступили в начале 70-х годов, но­сил экспериментальный характер и был рассчитан на часть семестра. К се­редине того же десятилетия мы набрались смелости, чтобы вынести его на суд студентов в качестве полноценного семестрового курса. А в конце 70-х Национальный фонд гуманитарных наук предоставил нам грант для совер­шенствования курса и подготовки на его основе "экспортного продукта".

До того момента мы почти не использовали на занятиях вспомогатель­ные и методические материалы. Число примеров, предлагаемых учащим­ся, было ограничено. Выделение фанта открыло перед нами возможности по совершенствованию этой стороны дела. Мы пригласили доктора Мела-ни Биллингс-Юн в качестве директора проекта. Под ее началом группа специалистов создала около полусотни "исследований-иллюстраций" по де­сять — двадцать пять страниц каждое. Продукция была опробована на на­ших занятиях; в результате некоторые курсы были модифицированы или пе­реписаны. Полный список "исследований-иллюстраций" с кратким резюме каждого содержится в приложении В.

В основном учебные заведения, использовавшие наши "исследования-иллюстрации" или как-то иначе участвовавшие в эксперименте, также имели профиль "общественная администрация" или "государственное уп­равление" ("publicpolicy" или "public administration") и готовили специали­стов с высшим образованием для руководящей работы. У каждого заведе­ния, однако, имелась своя аудитория, специфика, а также собственный стиль преподнесения материала.

Так, в Высшей школе городского и общественного управления Карне-ги-Меллона читался курс Джоэля Тарра "Историческая перспектива в го­родских проблемах". Этот преподаватель в сотрудничестве со своим колле­гой Петером Стернсом начал разрабатывать учебную программу почти одновременно с нами. Адресуя свои лекции будущим инженерам и прочим специалистам городского хозяйства, Тарр начинал с того вопроса, который мы откладывали "на потом". Призывая студентов дать определение поня-

тию "городской кризис", он напрямую спрашивал: "Насколько изменились нынешние условия? Что осталось неизменным?" Затем он останавливал­ся на истории вопроса, последовательно рассматривая эволюцию городской экономики, транспортных систем, пригородов, этнических и религиоз­ных общин, политических организаций. Он "заводил" слушателей, пред­лагая им оценить будущее "городского ренессанса" Питтсбурга — или, ис­пользуя нашу фразеологию, стимулировал размышления в "потоке времени".

В Гарримановской школе городского и общественного управления при университете штата Нью-Йорк в Стоуни-Брук разрабатывался курс не­сколько иного рода. Его авторами стали Дэвид Брунер и Майкл Барнхарт. Хотя в большинстве своем их студенты также стремились получить долж­ности в органах власти штата или муниципалитетах, среди них лишь еди­ницы имели техническое образование. В первую очередь их интересовали общие закономерности управления. В силу данного обстоятельства в Сто­уни-Брук упор делался на организационную историю, причем здесь исполь­зовался не только пример с заливом Свиней, но и исследование, посвящен­ное Объединенному профсоюзу угольщиков, а также подготовленное Гарвардской школой бизнеса известное "дело Дэшмана". С помощью этих иллюстраций раскрывались различные способы применения стандартных управленческих процедур.

В некоторых заведениях сам подход к предмету отличался от нашего. В Институте корпорации RAND в Калифорнии, где все студенты являются свежеиспеченными магистрами и готовятся к получению степени Ph.D., на основах частичной занятости работают в различных проектах "RAND Cor­poration "и отличаются поголовной склонностью к математическому анали­зу, первоначальная реакция на лекционную программу типа нашей оказа­лась, мягко говоря, неоднозначной. Некоторые студенты возмущались, что с помощью этого курса их пытаются убедить в состоятельности исто­рии как науки. Тогда преподаватель института Стивен Шлоссман начал излагать материал таким образом, что слушателям приходилось отыскивать аналогии, заниматься историей вопроса и тому подобными материями применительно к их собственным исследовательским программам — раз­работке частных пенсионных систем, перспективам введения налога на добавленную стоимость в других странах, атакам с воздуха на ранних ста­диях войны и тому подобным темам. В такой форме курс "заработал" да­же в математически ориентированной среде.

В авторской программе по политологии, разработанной в Чикагском университете, Барри Карл двигался в прямо противоположном направле­нии. Упомянутое "оправдание истории" здесь ставилось на первый план, а повседневной применимости придавалось лишь второстепенное значение.

В данном курсе широко раскрывалась история управленческих профес­сий, как в государственной, так и частной сфере, эволюция государствен­ного регулирования, а также политические вопросы, касающиеся образо­вания и социального обеспечения. Завершались лекции масштабным обзором американских идеологий.

Упомянутые эксперименты свидетельствуют о довольно широком спе­ктре возможностей, открывающихся перед школами государственного уп­равления и общественной администрации.

В Высшей школе администрации бизнеса при Университете штата Се­верная Каролина в Чепел-Хилл Лестер Гарнер приспособил такой курс к тре­бованиям программ М.В.А.

Также опираясь на "исследования-иллюстрации", данный курс отлича­ется от нашего и прочих упомянутых тем, что здесь используется ограни­ченное число примеров, которые на протяжении семестра рассматривают­ся студентами под самыми разными углами зрения. Так, в одном случае им предлагается решить, стоит ли рекомендовать некой электронной фирме за­няться производством компонента для нового танка. Гарнер пишет: "Им предстоит выработать рекомендацию, не имея на руках детальных финан­совых расчетов, в результате чего даже на заключительных стадиях курса мы получаем довольно любопытные ответы. В этом разделе мы затрагиваем та­кие факторы, как система политических взаимосвязей, в рамках которой принимаются решения об оборонных контрактах, отношение американцев к армии и большому бизнесу, а также проблемы производства с примене­нием новых технологий. Все они на деле должны были бы повлиять на позицию фирмы. Мы рассматриваем эти факторы в исторической пер­спективе, и к концу курса многие слушатели начинают понимать, что фи­нансовые выкладки могут оказаться последним по значимости фактором в принятии решений подобного рода".

При рассмотрении другого исследования в Чепел-Хилл имитируются американо-мексиканские переговоры, касающиеся компенсации потерь США в связи с национализацией нефтяной отрасли Мексики в 30-е годы. Подобная тема требует понимания различий в историческом опыте мекси­канских и американских чиновников, а также "капитанов" нефтяной про­мышленности. Но, в отличие от предыдущего, данный вопрос, как выяс­няется, можно решить только с использованием изощренных финансовых расчетов.

Если судить по числу записавшихся или по студенческим рейтингам, все упомянутые учебные курсы можно считать успешными. Но подобные дан­ные не в состоянии опровергнуть подозрения в том, что многие слушате­ли делают выбор в пользу нашей проблематики по единственной причине:

Дата добавления: 2015-09-29