- Не распаляй его, Нарси, - захохотала Белла. – А то он пустится в подробности, и у тебя будет выкидыш.
- А ты здесь вместо гинеколога? – прищурился Люциус.
- Да уж не вместо пациента!
…Люциус ощутил дурноту, смешанную с облегчением. Кто бы мог подумать, что в женщинах столько настоявшегося, прелого яда?
- Последний раз предупреждаю – поиграл он палочкой. – Или мы заканчиваем дело миром, дорогая Нарцисса успокаивается и оправляет сестру в гостевую спальню, или я отправляюсь к черту, как того хочет моя жена.
- Что, Люц, - слабым голосом спросила Нарцисса. – Тебе так хочется секса?..
Тебе разве не обломилось только что?.. Ты все еще голоден?..
- Я… - начал было Люциус.
- Да, ты идешь к черту! – закончила Беллатрикс.
- Да, дорогой, - нежно повторила Нарцисса. - Ты им пахнешь. Ступай прочь.
Люциус покрутил палочку, оглядел комнату, посмотрел на носки своих ботинок. Пожал плечами вышел за дверь.
* * *
Коридор был тускло освещен, ряды закрытых дверей блестели изысканными ручками и окладами замочных скважин. Все спальни этого крыла пустовали. Он мог открыть любую – но зачем?.. Чтобы валяться без сна поверх покрывала и строить планы мести? Все женщины – гадюки, в этом нет ничего нового. Может, Нарцисса просто много выпила?.. У Беллы же всегда характер был не подарок… Это неизменно уже четвертый год. Не понятно было, в чем его, Люциуса Малфоя, специфическая вина. Он никого не убил без разрешения. Он выкрутился изо всех передряг, связанных с Лордом, выполнил его волю, провел время со старым товарищем, потому что заслужил приятный вечер. Конечно, они пошалили на лестнице – но без ощутимого ущерба. Потом они пили, и хотя эта часть была покрыта маревом неясной неги, он помнил, что по выходе из кабинете там все было прилично. Трезвый Снейп щурился на свечи и был ядовит, как обычно.
И кстати, где собирается ночевать Снейп?.. Уйдет не прощаясь, как всегда?..
Какая разница.
До Снейпа ли, когда семейная жизнь накренилась?..
Непонятно, отчего Нарси так дался Снейп. Что она себе вообразила. Снейп и Люциус - не приятели, и вообще после Школы видятся только на вызовах Лорда. И на этих вызовах сидят в разных углах зала, стоят у противоположных могил кладбища, у них даже общих дел не бывает. Потому что Люциус – лучший, ему поручают ответственные задания, а Снейп так.
«Сколько раз в год мы видимся?» – спросил себя Люциус, остановившись в устье коридора.
«За три последних года, не считая этих суток, вы разговаривали пять раз, - подсказала память. – Четыре раза на раутах. Один – на вокзале. Все это было просто обменом колкостями. На самом деле Снейп тебя никогда не занимал».
…Но это было неправдой, потому что Снейп очень и очень сильно занимал Люциуса Малфоя. Он присутствовал в ежедневной жизни Люциуса как приятная или тревожная, возбуждающая мысль. Малфой постоянно о нем слышал от других людей - насмешки, сплетни, имя в разговоре. Он следил за его жизнью. Писал ему деловые письма. Он даже мысленно с ним болтал! Но выходило, что все это происходит только в голове Люциуса, а на деле вспомнить абсолютно нечего – полная стерильность.
Я его избегаю? – прикрыл глаза Люциус.
Память живо выкинула сегодняшнюю историю правой руки (очень снейпово выражение!), и Люциус понял, в чем дело. Конечно, он его избегает. Потому что в его присутствии он совершенно не владеет собой! И это позор, публичная потеря лица, слабое место. Стоит зацепиться языком за слово, рукой за рукав, коленом за колено, локтем за плечо – и начинается неостановимый процесс смешения, переливания, соединения…
…Ты никогда не думал о том, чем это кончается у нормальных людей?..
Конечно, думал. Но сто лет назад этого не произошло, и никто не сожалел. А теперь ты женат, и вы видитесь дважды в год на официальных приемах. Ты так устроил свою жизнь, что это просто стало невозможным.
И вот сейчас ты послан к черту женой, Снейп меж тем, привычный к распорядку, давно спит в своей норе на диване.
А низ живота все так же ноет, словно ты отравился.
* * *
Дверь кабинета впереди резко распахнулась.
Люциус вздрогнул.
На площадку вышел Северус Снейп с очень злым лицом, и быстро направился в сторону спален, словно коридор был пуст! Люциус Малфой ощутил, как потолок расцвел болезненными всполохами, заискрил и поплыл влево. Он сделал четыре больших шага вперед, и с разлета влился в подоспевшего к нему человека.
- Слава Мерину! – сказал он, запустив руку в черную макушку. – Как ты мог, Снейпи, развалить мой брак??
- Сейчас я спущу тебя с лестницы, - с гортанным ликованием ответил Снейп. – Думается, вы дозрели!
…Его ладони собственнически легли Люциусу на бедренные кости, и что-то там чувствительно продавили. Это было болезненно, и Люциус отступил. Какие-то позиции были потеряны из-за внезапности. Такое ощущение, что у Снейпа был заранее выверенный план, пока Люциус страдал по коридорам и бесконечно собирался с мыслями.
Теперь Снейп толкнул его к стене и, пользуясь найденным нервным узлом, сбил с себя его руки разворотом плеча. Плоть под пальцами была тонкой, погибельной и словно проницаемой. Люциус прижался лопатками к шпалере. Высоко над ним потрескивал восковой светильник, заливая пол желтизной. В каждом глазе Снейпа плясало по язычку пламени.
- Ничего личного, - приблизил лицо Снейп, его дыхание обожгло мочку уха. - И без сантиментов, не так ли?..
- Перебрал, Снейпи?.. – привычно ушел в оборону Люциус, протестно отстраняя голову – впрочем, недостаточно, чтобы этот маневр имел успех.
- Недобрал! – засмеялся Снейп коротко и резко. От его губ на своей шее у Люциуса дрогнули колени. И жажда сопротивления моментально испарилась. Руки непроизвольно легли на чужие плечи. Ему казалось – он разливается по стене как слякоть. Слепил желтый свет. Он хотел этого несколько лет, давно, и так привык запрещать себе даже думать об этом, что перестроиться на принятие обстоятельств было очень трудно. Слишком внезапно. Почти поздно. Почти…
- Открой глаза! – сказал Снейп. – Или я настолько безобразен?..
Люциус разлепил веки: коридор пульсировал, орнамент на ковре змеился, словно состоял из клубка изумрудных гадюк. Но позволить Снейпу видеть свое состояние и потешаться над ним - значит пасть ниже некуда, это недопустимо. От этого мерз затылок, и странный холод разливался по внутренностям. Снейп отстранился и медленным жестом подвел свою волшебную палочку ко лбу Малфоя. Она прижалась горизонтально, лакированным боком – Люциус чувствовал острые выступы костяшек, державших ее, и свое наркотическое безволие перед происходящим. Он не успеет защититься, если счет пойдет на секунды. Он уже опоздал. Снейпу достаточно шепнуть одно слово – и непростительное заклятие вступит в силу.
Но Снейп ничего не шептал и, видимо, пока не собирался. Он очень внимательно смотрел неподвижным, страшным взглядом в глубину чужих глаз, ловил малейший оттенок мысли. Люциус Малфой не владел окклюменцией, и из него бесконтрольно потекли, полились образы, за которые в иной момент было бы очень и очень стыдно. Но он в любом случае проиграл – на одном из двух фронтов, и будет либо подчинен, либо прочитан, неизвестно, что хуже. Или лучше.
Рывком достав свою палочку из рукава, он коснулся ей Снейпа, повторив непростительный жест. Напряжение возросло. Невербальная магия – это ежедневно практикуемая реальность, достаточно лишь пожелать… Потрескивал светильник. Не разрывая зрительного контакта, Снейп скользнул выступом палочки по лицу Люциуса и вдавил навершье в его солнечное сплетенье. Люциус почти не дышал, медленно опуская свою палочку, пока она не замерла в повторяющем жесте подчинения. Их руки касались друг друга, льнули она к другой, и это выглядело непристойно. Ничего не происходило. Более всего это было похоже на блеф по огромным ставкам, где тот, чьи нервы сдадут, потеряет все. Глаза Снейпа потеплели. Перехватив палочку наработанными пальцами, он повел ее вверх по телу Люциуса, по груди, по излому шеи, по лицу – почти не касаясь кожи – и Люциус автоматически повторил этот жест, пьянея от скрытой в нем угрозы. Их руки уперлись в лоб друг другу одновременно. Аппликатура непростительных заклятий обострила нервы, в какой-то миг от этого повеяло жутью. Один неверный вздох… Или выдох… Или мысль… Но это всего лишь игра… Опасная, беззаконная, запрещенная… Возможная только между «своими».
Снейп смотрел в зрачки Люциусу, и его темные глаза смеялись. Каста. Они – особая каста, и ничьи законы никогда не будут для них более существенны, чем то, что они посчитают законным сами. Чья это мысль?..
Палочка Снейпа прошла по белокурой голове и соскользнула на плечо. Люциус знал, что повторяет следующее движение за миг до его возникновения. Есть что-то завораживающее в этих одновременных, зеркальных ласках без соприкосновения. Локти, грудная клетка, подбородок… Волны силы от волшебного оружия были так интенсивны, что щемило в груди. Люциус понял, что задыхается.
- Есть вещи, - тягучим голосом произнес Снейп, - которые между мужчиной и женщиной невозможны.
Люциус ухмыльнулся – и разжал пальцы.
Палочка бесшумно упала на ковер.
…Первую остановку они совершили у перил, потому что Снейп отстранился и сказал:
- Нокс!..
- Зачем? – пробормотал Малфой, дрожа. – Все спят.
Но его руки были слишком заняты, чтобы принимать какие-то решения, и тем более препятствовать чужим.
Свет погас. С характерным стуком палочка Снейпа покатилась по лестнице вниз.
Следующая остановка произошла под покосившейся рамой. В темноте Люциус почти ничего не видел, зато Снейп различал светловатый контур его головы и белую рубашку. Снейп под распахнутой мантией был совершенно гладкий и выскальзывал из рук, схватить его оказывалось неожиданно трудно. Элемент борьбы распалял. В какой-то момент Люциус нашел способ управления ситуацией: он вцепился в раскрытую мантию Снейпа, забирая в руки как можно больше материи, пока Снейп не оказался прижат к нему, лишаясь маневренности. Снейп скользнул руками под рубашку Люциуса, которая давно выбилась из брюк, и теперь неспешно поднимал ее, целуя открывающуюся кожу, продвигаясь вместе с тканью выше, до шейной впадины. Люциус дрожал и цепенел, и когда ткань коснулась его лица – вынырнул через горловину, обжигая черную макушку дыханием. Одежду Снейпа он выпустил, чтобы избавиться от своей. Однако Снейп не останавливался в манипуляциях с рубашкой – он еще немного протащил ее, на сей раз вниз, обнажая плечи, после чего резко отступил. Люциус пошатнулся: его руки потеряли свободу движений, узкие манжеты так и остались не расстегнутыми, и каждое следующее движение, призванное вести к освобождению, запутывало его все больше. Снейп, не обращая внимание на проклятья и треск материи, обхватил Люциуса за талию и направил его прочь от шатающихся портретных рам к перилам. Равнобедренная схватка – впрочем, не настолько агрессивная, чтобы кончиться увечьем – действительно никогда не была бы возможна в лобовом контакте с женщиной. «В любовном», - поправил Снейп с характерной, не самой приятной интонацией. Она сводила Люциуса с ума. Горделивая, все обесценивающая, принижающая, гадкая… он упивался ей. Со сбитых рам понесся сонный прононс: «Cet homme, cet homme, c’est l’homme de la nuit…»
- Non! Je ne regrette rien, - через плечо Снейпа приказал Люциус.
- Всем спать! – в тон ему отозвался Снейп.
- Оставь моих предков! – возразил Люциус неубедительно.
…Скованные рубашкой руки лишали его возможности противостоять, как и лишали некого орудия воздействия, превращая тело в орган, способный лишь воспринимать и впитывать. Это было унизительно, почти комично, и вызывало волну подкашивающего возбуждения, словно чувствительность его кожи возросла в десять раз, каждая клетка, каждый беззащитный клочок кожи в своей вынужденной пассивности кричал о прикосновении. Снейп не скупился на раздражители. Тело зажило своей животной, инстинктивной жизнью, выгибаясь, как ствол под ветром, из горла шли незнакомые звуки.
- Car ma vie, car mes joies aujourd'hui, ca commence avec toi…
- Боже, как приятно… Надеюсь, твои прабабки это вынесут…
В шепоте Снейпа слышалось самодовольство. Годы неравной борьбы с Мародерами наделили его навыками успешного использования подручных средств – они оказались столь же полезны сейчас, сколь были не ценимы прежде... Он тоже откровенно наслаждался ситуацией, и это не просто распаляло, это провоцировало зайти как можно дальше, грубее, фатальнее. Старый вывих превращался в полноценный перелом, и сломанного было не просто не жаль – оно давно того заслуживало!
Снейп оказался сильным и властным. Материя на Люциусе порвалась – никто еще так не обращался с баронетом Малфоем, словно он был зачумлен в броне своего происхождения. Никто не брал его силой, даря при этом наслаждение.
Видимо, Снейп думал о том же.
Вдавив Люциуса в изгиб перил, он внезапно ухватил его длинные волосы в кулак – и спросил, касаясь губами незащищенного кадыка:
- Мистер Риддл уже исполнил ваши мечты, мистер Малфой?.. Вы отдались ему по сердечной склонности, или ради престижа?..
- Не твое дело, Снейпи… - выгнул шею Люциус, чувствуя страшное, неконтролируемое желание. – Ты ему не соперник!
- С чего вы взяли, - намотал его волосы на руку Снейп, - что я собираюсь его превзойти?.. У меня бытовой интерес…
- Он… не очень изобретателен… - обвился ногой Люциус вокруг снейпова колена. Жар, идущий от чужого тела, вгонял в дрожь. – Вы оба…
- Мы оба что?.. Полукровки? – отклонил голову Люциуса Снейп еще сильнее, движения его губ теперь ощущались на подбородке. – Или оба не постигли твоей натуры?..
Люциус застонал по двум причинам. Он не знал ответа, и ему хотелось стонать.
- Расскажите мне, как это сделал Риддл, - прошептал Снейп. – Я не хочу повторяться…
- Он делает это как человек! – вывернул голову Люциус. – А не как лошадь, стоя!
Снейп расхохотался, и вдруг обнял Люциуса. Крепко, рывком. Над переплетенными нагими торсами встала античная тоска. Время застыло, и если бы не растущее мучительное сердцебиение, простоять так можно было долго. Потом тело Снейпа начало двигаться. Нагая набухшая плоть сквозь тонкие брюки ощущалась опаснее, чем взведенный курок.
Люциус схватился обеими, свободными от клочьев ткани руками за перила и поглощал прикосновения всей поверхностью тела. Бесстыдно, откровенно, опьяненно. Он не знал, как это получилось. Не знал, отчего не настоял на любой из своих гостевых спален. В действиях Снейпа не было торопливых, запрещенных приемов, и контакт постоянно балансировал на границе взаимного притяжения – невозможно было понять окончательно, Люциус тянется к Снейпу, словно притягиваемый магнитом, или Снейп загоняет Люциуса в угол. Пока, наконец, Снейп не накрыл Люциуса собой от пальцев до лодыжек, совершенно идентичным иероглифом, колено между колен, плечо к плечу, запястье к запястью, скула к скуле. Его юная, сухая кожа источала запах железа, мартовских дождей и той особой сырости, которой пропитаны старые дома с фамильными тайнами. Густой фиолетовый мрак окутывал лестницу, оглушительно пахли тяжелые восковые лилии и вытяжки полыни. Кровь под кожей тоже имела запах и вкус, и в какой-то момент разлилась под веками красным всполохом. Пульсировало в висках. Снейп шевельнул бедром, его подвижный рот ощущался на мочке уха. Лживые губы обхватили ее осторожно, как ядовитый плод, Люциус схватил ртом воздух, судорога поднялась снизу, как игла, на которую насажена стрекоза, взорвала гортань – и он закричал.
Высокая лепнина потолков провибрировала, сияющий воздух наполнился шепотом и возмущенными репликами со стен. Было что-то особенно привлекательное в том, чтобы без всякого стыда, в извращенной близости, наслаждаться безродным, компрометирующим чужаком на виду у всей фамильной галереи. Когда Люциус получил Темную Метку – они только поджали губы! Сдержано одобрили сделанный выбор. А тут вопли чести… так им и надо.
Сладкий ужас пробирал до костей вместе с подступившей истомой.
Это была самая сильная, эмоциональная – и одновременно разочаровывающая разрядка в жизни баронета Малфоя. Чего-то важного не хватало, как будто за авансом не последовало полной оплаты.
…Снейп нетвердыми шагами спускался по лестнице, бросив Люциуса у перил. Его штормило. Богатая мантия Малфоя теперь выглядела на Снейпе дико. Словно это тело самого Люциуса равнодушно удаляется прочь.
Люциус провел рукой по лицу и, придерживаясь за перила, бросился следом. На срединной площадке, выгнутой как подкова, Снейп развернулся. Люциус остановился в шаге, щурясь в темноту. Его ноги подкашивались. Снейп очень вовремя взял его за плечи и уронил на колени.
Следующие минуты прошли в бреду. Портреты поносили их обоих на чем свет стоит – но Люциус этого не слышал: Снейп опустился рядом и впился в его губы горьким, словно прощальным поцелуем. В нем не было изощренной опытности, но была глубокая, неподдельная страсть – и ясно чувствовалось, что страсть эта обращена не к баронету Люциусу Малфою. Наконец Снейп сбавил обороты – и тут Люциус, в ужасе перед возможной покинутостью, обхватил снейпову голову, не давая ему оторваться, кусая его губы и выпивая нутро, словно утопающий. Снейпа била дрожь. С удивлением Люциус обнаружил, что его собственные ресницы влажны, и глаза слепит синяя, лучистая мгла.
Снейп резко встал.
- Прощай, - сказал он.
- Что?.. – оперся рукой на плиты пола Люциус. – Куда?
- Я хочу домой. В пригород с трубой.
- Почему?..
Снейп запахнулся и обхватил себя руками. Голос его был тусклым:
- Люциус… Происходящее между нами приятно и довольно забавно… но я не люблю тебя. Не могу сказать, что ты мне противен. Однако комедия затянулась, спасибо за коньяк.
…Люциус не верил своим ушам. Как такое может быть?.. Остро и внезапно защемило в межреберье, словно кончился воздух или умер кто-то значительный.
- При чем тут любовь?.. – выдавил он, стараясь изобразить насмешку. Не удачно.
- Я думал… - сказал Снейп и отвернулся, глядя в пол.
- Что? – вскочил Люциус. – Что ты думал?..
- Видишь ли… Я думал, что перестану ненавидеть тебя, если овладею тобой… Это внесло бы некоторую ясность в мою жизнь…
- В твою жизнь?! – сузил глаза Люциус, хотя сердце все ныло и ныло, и слова выходили наружу ломкими из-за перекрытого дыхания. – А как же моя? Мои интересы?.. Мои… чувства?
- Брось этот вздор, - процедил Снейп. – Свои интересы вы тут прекрасно блюдете сами… - Он поднял свою палочку, на которую смотрел уже минуту, и сунул ее в карман.
- Ты ненавидишь меня? – наконец спросил Люциус, схватив Снейпа за рукав.
- Не знаю. Но я совершенно точно не хочу ни тебя, ни твоего дома. Пусти меня. Это… было ошибкой.
Снейп поднял голову. На его губах застыла некрасивая, извинительная улыбка.
…Люциус ощутил, что проваливается в черный, безнадежный, стылый ад. Если бы он мог, он упал бы на пол и разрыдался. Наверное, вскрыть себе грудную клетку было бы менее мучительно.
Кто бы мог подумать, что его горе когда-либо превысит его обычную ненависть к Северусу Снейпу? Снейп не мог его ненавидеть, тело не может лгать, лгать может только рот, за что Снейп так поступает с ним?..
- За что? – спросил Люциус.
Снейп расслабил лицевые мышцы, и оскал стек с него, как вода. В глазах у Люциуса стояли настоящие слезы.
- Что тебя так удивило? – спросил Снейп, склонив голову к плечу, словно Люциус Малфой был стрекозой неизвестной породы, и его стоило рассмотреть без суеты. – Мы договорились развлечься без сантиментов. Теперь мне надоело, и я хочу уйти. Ты женатый человек, который никогда не сделает ради меня исключения из своих привычек. Я не хочу покупать забавы с тобой, пользуясь твоими размолвками с женой или общей скукой. Я… не могу иметь отношения с человеком, которого можно подчинить. Я думал, что для меня имеет значение твоя добровольность. Теперь я полностью удовлетворен. Ты готов отдаться прямо здесь, и так будет в любой момент, когда я этого пожелаю. Не знаю, конечно, пожелаю ли я этого… Ты мой, хочешь ты того или нет. И я ухожу.
Люциус быстро соображал. Что-то было неверным, скрытым, нелогичным. Нужно было сделать над собой усилие. Рывок.
- Конечно, Снейпи, - сказал он наконец покорно, поскольку Снейп не уходил, а принявшие решение люди так не поступают. – Я почту за счастье отдаться тебе, возможно, публично. Ты не этого случаем ждешь?.. Или мне стоит посетить твою нору, чтобы тебя отпустило. Неужели ты настолько обиделся за сломанную руку, что все еще ищешь сатисфакции?..
- Конечно, - сказал Снейп. – Ты отплатил мне только за одну треть подъема. И хотя ты уже успел мне надоесть, в находчивости тебе не откажешь.
…Потолок мигнул в полусвете болезненными пятнами.
- Я не ослышался? – хрипло переспросил Люциус, рефлекторно касаясь груди.
- Нет, мистер Малфой, - развернулся Снейп и побрел по лестнице вниз. – Вы сделали мне больно, это не может оставаться безнаказанным.
Последние слова он сказал через плечо, и все пружины внутри Люциуса снова разжались.
- Подонок! – скрипнул он зубами, налетая на Снейпа со спины.
_________________________
Они сцепились, падая на ступени, и несколько футов пролетели вниз, сплетясь невразумительным, яростным клубком. На нижних ступенях Снейп схватился за распорки перил, тормозя падение – и Люциус съехал на две ступени ниже. Снейп тут же оттолкнулся и прижал его к полу.
Гневное дыхание смешивалось, ломило локти и все выступы, которыми была пересчитана парадная лестница Мелфой-менора.
- Мы много понимаем в боли, не так ли?.. – горячий шепот Снейпа входил прямо в мозг, наводя там одному ему ведомый порядок. – Особенно в телесной. Другие ее виды очень смешны. Несущественны…
- Господи боже! – застонал Люциус, пытаясь сбросить Снейпа и превратить все в шутку. – Ты же просто больной, надо было свернуть тебе шею…
- Скажи: «Пожалуйста», - прошептал Снейп. – Хотя я все равно тебе не поверю.
- Пожалуйста - что? Пожалуйста, не сходи с ума?.. - Люциус нервно засмеялся и согнул колено, но это только ухудшило его положение. Теперь Снейп был везде. Ему даже удалось переместиться вдоль лестничного марша, а не поперек него, в чем Люциус ему, как видится, помог. Бессознательно. От этого перемещения ступени врезались в спину менее болезненно, а маневренность сильно возросла.
- Я так устроен, - снисходительно объяснил Снейп, лаская его всей поверхностью тела, при этом руки его обрели подозрительную техничность. – Ты уже слышал, что не возбуждаешь меня? Это значит, что мне глубоко наплевать, заниматься тобой на лестнице или нет… - Снейп провел губами по ребрам, подмышечным впадинам, правому соску, а бедром – по налившемуся паху, и Люциуса затрясло. - Ты очень отзывчив, Люциус, если в чем-то себя убедишь… Нарцисса отлично сделала свою часть работы… - голос Снейпа был низким, бархатным и словно издевался над происходящим. - Я могу довести тебя до оргазма без помощи рук. Или только с помощью рук… Иногда мне кажется, что одной только речью… мой неверный, податливый, холодный друг… - Люциус закрыл глаза и сжал зубы. Он точно знал, что борется, но не понимал, с чем. Тело предавало его, но необходимо было бороться. – Однако ты не в состоянии мне гарантировать того же … Это работа, мистер Малфой, а не удовольствие… Я смогу получить его, если ты одобришь мои действия… - Снейп приподнялся на локтях, отодвинул ногой колено Люциуса и лег внутрь чужого тела, как в раковину. Его сильные пальцы неожиданно коснулись глаз, прошлись по спинке носа, задержались на губах. Люциус понял, что обнимает Снейпа, словно свою собственность, руками, коленями и даже выступами ключиц, хотя это невозможно. Даже чужой вес, даже ступени под спиной были приятны, необычны и желанны, что тоже казалось невозможным. – Например, Люциус… если ты откроешь мне свою душу… Не под лигилименцией, а по сердечному порыву… Свою черную, распутную душу, которую вдохновляет только насилие…
- Я не понимаю, что тебе нужно! – не узнал свой голос Люциус. – Чего ты добиваешься?! – он сжал руки Снейпа железной хваткой, вынудив того отстраниться.
- Попроси меня, - поднял уголки губ Снейп. – Я сделаю все, что ты хочешь, Люциус. Все. Я знаю тебя как облупленного… но джентльменам должно договариваться… - он нагнул голову, и концы волос проехались по сгибу малфоева локтя. – Чтобы потом никто не мог обвинить другого…
- О чем ты хочешь, чтобы я просил? – подался вперед Люциус в отчаянном жесте независимости, Снейп, словно устав, опустил голову. Их губы на миг соприкоснулись. Люциус замер и вдруг разжал руки. Снейп закрыл глаза и глубоко, поступательно исследовал чужие губы, снаружи и внутри. Потом он увлекся. Его руки подломились. В ушах били колокола.
Потом, не разрывая поцелуй, он облокотился на левый локоть, вырвал из захвата колен полу мантии и достал волшебную палочку. Люциус тут же отстранился.
- Флагрейт! – осипшим голосом приказал Снейп, направив палочку на стену. На стене возник горящий крест, захватив часть портретной рамы. Дама на портрете вскрикнула, подобрала юбки и с ужасом взирала на пламя. Краска на холсте начала потрескивать. Дама метнулась на соседний портрет. Люциус тоже вывернул голову, но глаза его были пусты. Левой рукой Снейп гладил его плечо.
- Отметка для кладов и способ маркировки… - просветил он, словно не лежал полуголым на чужом теле, а давал дружеский совет. – Знаешь, какая там температура?..
Люциус понял, что у него подводит живот. Чувство было новым. По венам растеклось безволие.
- Нет, ты же не станешь этого делать…
- Всего 70 градусов, но ее можно повысить до 120. Это очень странные ощущения, Люциус… К тому же колдомедицина каждый год совершенствуется…
- Нет, Север, это… неприемлемо! – вывернулся Люциус. Но вид его был растерянным, и борьба с собой, наконец, достигла апогея.
- Флагрейт! – с ненавистью направил палочку на свою грудину Снейп. Люциус понял, что погиб. Огненный крест был наложен неровно, со сдвигом влево, более чем символично. Снейп наклонился - жар опалил Люциуса, и подведенный живот свело характерной судорогой. Люциус выбросил руку и накрыл горящий крест ладонью. Огонь проступил и сквозь нее. Это было терпимо. Завораживающе. Рука Снейпа легла поверх.
- Страсть к отметкам разного рода…- сказал он, скосив глаза в сторону гостиной двери, откуда пять часов назад их выпроводил Лорд, - очевидно, имеет немагическую природу… это наследие магглов… Однако мы можем проверить… Или страшно?
Люциус откинулся назад и развел руками полы несуществующей рубахи.
- Хотите сами? – протянул палочку Снейп. Интенсивность его отметины стала спадать.
- Нет, сделай ты…
- Уверен?
- Да, Северус, совершенно точно, - казалось, голос Люциуса прояснился, а сам он протрезвел.
- Я солгал, - дернул бровью Снейп. – Это больно.
– Пожалуйста, я хочу, чтобы ты сделал это, - Лицо Люциуса порозовело. – Я… этого желаю.
Рука Снейпа дернулась, словно в этих простых словах он расслышал нечто большее.
- Флагрейт! – указал он палочкой в левую руку Люциуса.
Глаза Люциуса излучили яркий, болезненный блеск.
Оба прекрасно поняли, что происходит. В любом случае, переиграть ситуацию было нельзя. Огненный крест флагрейта перекрывал метку Хозяина, и таким образом было очевидно, кто и на кого здесь заявляет права. Голова у Люциуса пошла кругом. Никогда прежде он не мог вообразить себе столь бесцеремонной наглости в посягательстве на чужую собственность Великого Волшебника, особенно если этим волшебником был Темный Лорд, а предметом раздора – он, Люциус Малфой. Обычно за него бились более простыми и грубыми способами. Например, его покупали.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |