Никс стало холодно и она встрепенулась, вытаскивая себя из воспоминаний о сне, который только что прошел.
Белые стены, в окне - тусклая заплатка неба, цветы на тумбочке полевые какие-то... Голубая краска на стенах без единой трещинки. Больничная палата? Но почему здесь так уютно?.. И пахнет... пахнет травяным чаем, а не лекарствами.
О, а вот кое-чего важного она сразу-то и не заметила, хотя, казалось бы.
На расстоянии вытянутой руки - чья-то макушка. Юноша, спящий в неудобной позе, сидя, спиной прислонился к ее постели. Его волосы выкрашены в ярко-зеленый, и вот уже отрастают, и поэтому видно корни - каштановые. В ушах у него красные металлические серьги, блестят. И Никс его знает, определенно знает, но вот имя выскочило из головы и никак не раскроется, никак не проявится.
Словно память о мире снов заслонила собой память о настоящем.
Никс протянула руку и коснулась его зеленых волос. Он вздрогнул, почувствовав прикосновение, распахнул глаза, обернулся к ней.
- Ух... Никс!
Его обветренные губы растянулись в широкой улыбке, а карие глаза засияли.
- Как ты? - он сел поудобнее, опираясь теперь локтями на край кровати. - Ты проснулась! Вот это поворот. Принести чего-нибудь? Пить хочешь? Никс? Мы тут все... То есть, я... в общем, ты нас напугала так, что...
- А что, собственно, случилось?
Да как же тебя зовут, бойкий ты, восторженный человечек? Вспомнись же, ну, пожалуйста.
- Ты не помнишь?
Ничего не помню, но тебе не скажу. Потому что тебя не помню тоже, хотя знаю, что ты - не чужой.
- В моей голове все как-то перемешалось, как в миксере, и все еще пляшет... Я помню только башню... и Фантасубвеструм... И Кэрри. Да... И то, что мы не успели сделать то, что нужно. Я не успела пройти лезвийный мост. И, кажется, я потеряла его крыло. Пепельные гиены сожрали его... как ту черную маску.
Зеленоволосый взял ее за руку, за запястье. Тиха. Тихомир Одиш, брат Аристарха Одиша, водит минивэн, что-то скрывает, носит серый полувер и широкие брюки, хотя мог бы носить и узкие, ведь сейчас это модно и фигура ему позволяет. Он кажется умным, если с ним наедине, и кажется странным, если есть кто-то еще. Он очень легко поддерживает словесные игры, и готов выступить глупцом, если его не хватает для того, чтобы шутка удалась. Он запросто загорает, и все равно его вздернутый нос шелушится, потому как недавно сгорел. Пальцы у него сухие и теплые, немного шершавые. Да. Это Тихомир Одиш.
Никс смотрела на него, оглушенная всколыхнувшейся, ожившей памятью, а Тиха не отводил глаз, держал ее ладошку тепло и ласково, и говорил, улыбаясь:
- Звучит, конечно, как бред, но это нормально, ты ведь только проснулась, - он сжал ее руку крепче. - А мы тут уже такого напредполагали! Что надо на север идти, восстанавливать какое-то зеркало, и вообще... Предков твоих позвали с континента, чтоб было кому за тобой приглядывать. А я тут, пока ждал, уснул. Я даже не думал, что...
- Предков, говоришь, - протянула Никс, осознав масштабы произошедшего. - Наверное, ты имел в виду опекуна.
- Точно.
- Это вы зря... наверное. Наверное, зря.
- Да все равно, - сказал Тиха, склоняясь к белым простыням и целуя Никс в ладошку. - Я все равно жутко рад, что ты проснулась. Не потому, что идти никуда не пришлось, не подумай, а потому, что...
- Тиха, - Никс произнесла его имя шепотом, на выдохе. Сердце замерло где-то под горлом, - тебе не кажется, что такого рода вещи не стоит... не стоит делать... хм, видишь ли, я думала, что такого рода вещи... начинаются как-то иначе, что ли.
Он, глаз с нее не сводя, улыбнулся, не размыкая губ, и снова поцеловал ее в ладонь, на этот раз чуть дольше, чем следовало бы, оставив на коже крохотный влажный отпечаток.
- Да я бы и рад начать, как следует, но получилось вот так. Но разве ж это важно, огонек.
Никс в момент стало жарко и душно, и она физически ощутила, что стремительно краснеет. С чего бы? - казалось бы! - а вот. Локти дрогнули и вся сила из рук куда-то делась. Ее ладошка безвольно выскользнула из пальцев Тихомира.
Никс опустила голову так, чтобы волосы по возможности прикрыли лицо.
Хотелось куда-нибудь срочно деться.
Хоть бы обратно в сон провалиться!
Нет же.
Реальность оказалась не без характера, и за просто так прогибаться не стала.
- Я позову врача, - проговорил Тиха, поднимаясь. - И... извини. Я обещаю впредь держать себя в руках. Я скоро вернусь.
Я оставил Берсу сторожить вещи у запертой Тихиной машины, а сам отправился внутрь лечебницы, чтобы, собственно, призвать владельца транспортного средства наружу. Звонить ему мне что-то в голову не пришло, - я был уверен, что Тиха в палате, на посту, как штык.
Ан нет. Дверца скрипнула, открываясь, шторы всколыхнулись - и медсестра со шваброй обернулась ко мне, глядя устало и безрадостно.
- Чего смотришь, упырь? Профилактическая уборка.
Час от часу не легче.
- Вы не подскажете, куда перевели...
- В регистратуру иди, - ответствовала печальная женщина.
Я, чуя неладное, отправился, куда послали - на первый этаж, стучаться в маленькое зарешеченное окошко.
Работница регистратуры обрадовала меня пуще уборщицы, заявив, что пациентку из заявленной палаты выписали несколько часов назад, и больше информации она мне изложить не может, мол де, по правилам не положено.
Смутное беспокойство, начавшее копошиться где-то на задворках разума еще когда я заглядывал в пустую палату, усилилось. Я направился на выход, выбивая каблуками дробь по скрипучему больничному паркету.
Солнцу хватило тех десяти минут, что я был в лечебнице, чтобы нырнуть за гнутый хребет старой горы на западе, и сумерки загустели, как карамель. Я снял очки и сунул их в тряпичный чехол - при таком освещении от них никакого толку.
- Эй, Рейни! - окликнула меня Берса издалека. - А Тихомира где забыл?
Я подошел к ней, к машине, к двум плотно утрамбованным походным рюкзакам с пожитками - моим и ее.
- Николу выписали несколько часов назад.
Берса подобралась, даже от пыльного бока минивэна отлипла.
- Что? Бродяжке звонил?
- Нет.
- Так звони!
- Погоди, дай подумать. Машину бы Тиха не бросил. Стало быть, он где-то тут, недалеко.
Я огляделся по сторонам.
Итак, позади у нас дорога, а за ней крохотный поселок в несколько десятков одноэтажных домов. Сбоку, за лечебницей - железнодорожная станция. А впереди у нас спуск к морю, и там...
- Кэй, глянь - мне кажется, или я вижу костер?
Берса посмотрела туда, куда я показывал.
- Хм. Похоже на то. Да, пожалуй, свет как от костра.
Я уже набирал Тихомира.
Гудки шли долго, и я уже, было, перестал надеяться и не сбрасывал звонок просто из-за упрямства, но динамик, наконец, прокашлялся и оттуда донеслось задорно-провокационное:
- Чего тебе опять, бледная рожа?
- Ты куда пропал? Что с девчонкой?
- Я с ней. И курятина с грибами под сливочным соусом.
- Тиха, сволочь, где вы? Это ты костер палишь? Почему сразу не позвонил?
- Поспеши, - напевно прогудела трубка, - может, и тебе достанется.
И тишина.
- Пойдем, - бросил я Берсе, пряча телефон.
- А вещи? - запротестовала она не слишком уверенно.
Я помолчал, снова глянул по сторонам, констатируя полнейшую, беспросветнейшую глушь.
- Ты - как хочешь, а я беру деньги, спальник и еду. Остальное пущай воруют. Может, мой тельник согреет хотя бы их, ежели так хреново греет меня.
К берегу мы спустились быстрее, чем за пять минут: он оказался куда ближе, чем мне померещилось в сгущающейся темноте. Продравшись через лесополосу, мы выбрались на мелкий желтый песок.
На полпути к морю, убранный двумя булыжниками, и в самом деле теплился костерок. На подстилочке, спиной к нам, сидела Никс, и силуэт ее чернел на фоне костра, словно клякса. Я даже приостановился ненадолго, чтобы полюбоваться тонкой девичьей фигуркой и осознать, что все, в общем-то, хорошо. Все разрешилось. Едем дальше. Живем, в общем-то. Ура.
Тихи где-то не было.
Никс обернулась, когда мы подобрались ближе. Она ничего не говорила, просто смотрела.
Я же впервые за долгое время не знал, что сказать. Берса тоже молчала где-то у меня за спиной.
Я подошел к костру, уронил спальник на песок, сел на него. Выудил из сумки с едой вино, батон и штопор.
Глянул вбок - Кэй возилась со шнуровкой высоких кед.
- А Тиха где? - спросил я у Никс, откупоривая бутылку.
Она смотрела на меня загнанным зверьком. В темноте сверкали блики в ее глазах, словно две маленькие свечки - и я различал это даже без очков, что удивительно.
- За дровами пошел, - ответила Никс тихо. - Вон, возвращается уже, что-то тащит здоровое.
Я обернулся: Тиха и вправду волок за собой какую-то выдающихся размеров корягу.
- Итак, ты проснулась, - произнес я, констатируя очевидное.
- Рейни, ты дуб, - заявила Берса. - Впрочем, это подождет, я - проверю воду.
И она побрела во тьму, к воде.
Я вздохнул.
- Если это не любовь, то что же?..
Никс молчала и на меня не смотрела, безотрывно гипнотизируя костер.
Кажется, пора применять чит.
- Предлагаю выпить за то, что нам-таки не придется тащиться на крайний север и творить там незамно что, - предложил я, откупоривая бутылку. - Тиха тебе все рассказал?
Никс кивнула.
- И что ты думаешь по этому поводу?..
Никс все так же смотрела в огонь, молчала. Мне показалось, что она не собирается ничего отвечать.
- Было бы лучше, если бы я успела пробраться внутрь, - наконец произнесла она.
- Внутрь чего?
- Внутрь Башни Тайны.
Никс перевела взгляд на меня, и я застыл, почувствовав слабое прикосновение ее магии. А девчонка-то на самом деле в ярости. Не то чтоб совсем - ярость ее сейчас под контролем, но она, определенно, есть. Она скована, ее сдерживают разум и железная воля хозяйки, но факт остается фактом: у девчонки сейчас такие демоны внутри шалят, что мне стоит тоже собраться и быть наготове - на случай, если она вдруг сорвется.
- Никс, я не могу понять тебя настолько полно, как мне хотелось бы. Может быть, ты объяснишь...
Я замолк, не закончив фразу ввиду того, что Тиха наконец дотащил свою монстроидальную корягу к костру.
За пояс у него был заткнут походный топорик и вообще выглядел он цветущим.
- Что это вы тут уже творите без меня? - поинтересовался он. - О, винцо. Предусмотрительно.
- Таки где курятина и сырный соус? - спросил я.
- Значит, каким образом я все это организовал в походных, так сказать, условиях, тебя не волнует? - ответил Тиха, доставая топорик и принимаясь за дело. - В общем, надо было вам идти быстрей.
Я обратился к Никс:
- Будешь?..
А она смотрит загнанным зверем и молчит. В ее взгляде то ли немой укор, то ли невысказанная обида. Рановато как-то.
Мне бы на самом деле не хотелось, чтобы ко всем ее тайнам и секретам добавился еще один. Надо ее как-то разговорить.
- Сегодня воскресенье, значит, завтра мне на учебу, - произнесла Никс, снова глядя в огонь. - Мне, в общем-то, не холодно, так что я вас не поддержу.
- Да ладно тебе, один денек можно и пропустить, - доверительно сообщил Тиха. - Это на первом курсе кажется, что нельзя. Но на самом деле - можно. К тому же надо, я считаю, отпраздновать твое чудесное исцеление.
- Чудесное... - повторила за ним Никс безучастно.
- Ну, знаешь, когда в дело вступают старинные загадочные артефакты, которые смущают и пугают суровых старых магов - это достаточно интересно, - признался я.
Никс вздохнула.
- Ну, теперь никому никуда не надо. Эль-Марко вы тоже зря с места сорвали. Я же проснулась. Хоть бы день подождали, что ли...
- Конечно, день, - произнес Тиха, оторвавшись от своего занятия. Подошел к костру с топором в левой руке, отчего, на мой взгляд, заговорил гораздо убедительнее: - После красных бабочек, сгорающих пеплом, стихов, которые части старинной северной колыбельной, непробуждаемой тебя и шарахающегося от стекляшки бородатого чтеца. Конечно, тут погодить денек - самое оно.
Никс сжалась еще. Хотя, казалось бы, дальше некуда. Еще чуть-чуть - и она сколлапсирует.
- Это не смертельно, - выдавила Никс. - Даже если... если я засну еще раз, это не страшно. Я, кажется, поняла.... Тот звук, который все пронзил - это и был Зов, о котором говорил Кэрри. Я думаю, меня обратно призвал он же. Звук, который....
- Так дело не пойдет, - перебил ее я, и она уставилась на меня, похожая на всклокоченную сову. - Давай, что ли, с самого начала. Потому что я вообще ничего не понимаю. А эта штука помогает согреться мне, - я протянул ей вино, - а тебе, возможно, поможет расслабиться и перестать копить секреты и недомолвки.
Никс колебалась. Я видел это отчетливо. Ее грызет изнутри какое-то неразрешимое противоречие, и дело тут не в вопросе трезвости. Возможно, она взвешивает, насколько может быть откровенной.
И пока она думает, принимать ли из рук моих бутылку красного сладкого и доверять ли вообще нашей странной компании, на небе рассыпаются звезды, - по широкой и привычной дуге, мерцая и подрагивая, и расплываясь для меня в смазанные капельки-огоньки, похожие на снег, на мутные пятнышки на стекле. Жаль, что диоптрий уже не хватает, и, даже надев очки, я не увижу звезды так, как видел их раньше.
Никс приняла вино и, помешкав пару секунд, все-таки отпила.
С берега вернулась Берса в мокрой, потемневшей от воды джинсе и уселась прямо на песок, подставляя огню тощие узловатые пальцы с обломанными ногтями.
- Может, по сосисочкам, опоздашки? - организаторским тоном вопросил Тиха, разобравшись с корягой.
Море шумело, костер облизывал толстые кривые ветки, печеный на костре 'деликатес' пах одуряюще. Никс расслабила плечи. Вскоре, минут этак через двадцать, она и вовсе села свободнее и даже начала улыбаться. Может, это и не ее, на самом-то деле, отпустило, а нас. Может, это я перестал подбирать слова и пытаться осознать происходящее сверх того, что и так очевидно.
И тогда, слово за слово, она поведала нам об удивительно ярком и на удивление запомнившемся сне, о красноволосом Кэрри, которого она никогда до этого не видела, о пепельных гиенах, проваливающихся в никуда, о небесном ките и корабле Фантасубвеструме, и о Башне Тайны, в которую она почти что пробралась, если бы ее не выбил из морока (а это был именно он) страшный, чудовищный Зов.
Песок совсем остыл. Тепло его можно было прочувствовать, лишь зарыв ступни в рассыпчатую толщь и добравшись до слоя, хранящего отголосок дневной жары.
Мы стали собираться потихоньку. Чтобы работа не пропала зря, Тиха бросил в костер оставшиеся ветки, и пламя взмыло вверх, в свежую, безлунную ночь, в усеянную звездами непроглядную синеву.
- Ай, один раз живем! - заявила Берса, заправляя волосы под жилетку. Потом она разбежалась и прыгнула через костер, прикрывая лицо руками. Пробежав пару шагов, Кэй плюхнулась на песок и рассмеялась.
Тиха принял вызов. Подошел к костру чуть ближе, чем следовало бы, замер, что-то просчитывая, сделал два шага назад, напрягся, ринулся вперед и сиганул через пламя, свернувшись как-то хитро, так, что приземлился на песок кувырком.
- Во дает! - восхитилась Кэй.
- Ну, а я как-то без фокусов, - сказала Никс, поднимаясь с песка и явно намереваясь последовать примеру Тихи и Берсы, - или с фокусами?
- Эй-ей, не думаю, что этих ребят есть какой-то резон удивлять, - все-таки вмешался я, прервав процесс сворачивания спальника.
- Давай с фокусами! - махнул рукой Тиха. - Что уж там! Это же огонь - твоя стихия! Покажи нам все!
Никс посмотрела на меня дерзко и с вызовом. Всего на миг, - но этого мне хватило, чтобы ощутить, как рвется наружу ее волшебство, то самое, которое я ей так часто запрещал. Внутри этой девочки живет не просто дар, а, кажется, какой-то огненный демон - и это я уже давно понял, но именно в такие моменты я его отчетливо 'вижу'. И это, конечно же, аллегория, но назвать как-то иначе характер ее магии я не способен.
Она распустила волосы. Конечно, ведь огонь подчиняется ей. Она ничего у меня не спросила - конечно, она делала так сто раз, и здесь, сейчас, у костра, я ей не куратор и не советчик. Она не разбегалась и не прыгала - она спокойно и медленно вошла в огонь. Под ее босыми пятками захрустели ветки, и восходящие потоки воздуха подхватили ее волосы, завились вокруг рук и тела яркие огненные змеи.
Берса перестала улыбаться, Тиха дернулся, но мешкал. Я ничего не предпринимал, зная, в каких отношениях огненные элементалисты с настоящим пламенем.
Никс раскинула руки в стороны. Костер взвился, заискрил, приобрел форму. Что еще, кроме огненных крыльев, могла придумать девочка ее лет? Правильно, ничего. И ничего не придумала, - а потому языки пламени сложились в два широких, острых крыла.
И она, кажется, начала танцевать. Ничего быстрого, ничего специального - плавные простые движения рук, вторя которым рассекают звездную ночь огненные крылья. Поворот, наклон, изгиб.
Я никогда не понимал танцев.
Но, стоит признать, я совершенно четко осознаю, почему именно Берса и Тихомир смотрят на нее так. Обычная магия (если можно ее так называть) - она спецэффектов не подразумевает, ежели маг не позер или не эстет. А тут им показывают представление. Простое, но в сущности своей эффективное, эффектное. В танце, по сути, и без всякого волшебства оживает миф: исполнитель дистанцируется от тех, кто на него смотрит, встает один против всех, становится мертвым среди живых, балансирует на тонкой грани. И, замерев на цыпочках между светом и тьмой, между пламенем костра и бархатом леденеющей ночи, он становится проводником между тем и этим светом, связующей нитью, проводом, словом, основой, на которой держится вместе абстрактное наше 'всё': время, пространство, жизнь.
И пламя вспыхнуло ярче, ослепляя нас, лишь для того, кажется, чтобы погаснуть полностью в миг.
Магией пронзило насквозь, да такой, что я тут же полностью протрезвел.
Вокруг пепелища тлели разбросанные угли, а в центре вместо Николы Рэбел сидел, скрючившись, кто-то другой.
Существо дернулось, и темные космы неразличимого в ночи цвета явили белое, как мел, лицо. Затравленным, диким зверем смотрело оно на меня, упершись тонкими когтистыми пальцами в перемешанный с пеплом песок. Казалось, ему тяжело и оно больное - руки его подкашивались, его трясло, а вставать оно даже не пыталось.
- Это же.... Это же земли исхода. Как же здесь... темно, - проговорило оно, и голос был не женским и не мужским - нежным, плавным, глубоким и даже как будто бы слишком спокойным.
- Так, парни, не подходите к нему, - заявила Берса, подскочив с песка и одновременно пытаясь добыть огонь из зажигалки. - Подальше отойдите лучше! Рейнхард! Чего сидишь? Что ты смотришь на него, как баран на платье короля?
Глухую ночь пронзил свет карманного фонарика. Кей перестала чиркать заартачившейся зажигалкой.
Существо прикрыло глаза тощей ладонью, щурясь.
Ага.
Красные космы. Черный, золото, кровавые узоры на белой коже.
Вот этого нам еще не хватало.
- Тиха, не свети ему в глаза, - попросил я по возможности мягко. - Кэй, не кипешуй.
- Ты знаешь, что это? - спросил Тиха сурово, полуутверждающе, просьбы моей не удовлетворив.
- Догадываюсь. Это тот самый Кэрри, о котором рассказывала Никс, если ты не слушал. Хотя мне казалось, что ты слушал.
Тиха цыкнул и стал светить в песок, Кэрри опустил руки и начал оглядываться по сторонам. Берса находилась за ним, похожая отчего-то на вытянувшуюся по струнке сову и, кажется, при этом умудрялась пятиться куда-то влево.
- Это - изначальный мир, да? - вопросил Кэрри, моргая ресницами цвета перезрелой вишни. - Как я... где... зачем я тут?
- Меня больше интересует, где сейчас Никс, - произнес я.
- Задняя пятка подсказывает мне, что она теперь там, где раньше был он, - сказал Тиха.
- Такое возможно? - недоверчиво спросила Берса, незаметно подобравшаяся ко мне справа.
Мы втроем молча уставились на Кэрри.
- Возможно ли поменяться местами с кем-то из морока? - озвучил я общий вопрос.
- Я... мне не ведомо, - произнес Кэрри.
- Как-то стремно оно разговаривает, - хмыкнула Берса.
Я подошел ближе к Кэрри, сел на корточки рядом.
- Эй-ей, Рейни, может, ты близко так не подходи? - снова начала Кэй.
Тиха ее поддержал:
- Вдруг оно хищное?
Я смотрел на Кэрри, оценивая его по возможности объективно. Тощий. Да. Мяса еще меньше, чем на мне. Скелет развитый. На вид - от восемнадцати до тридцати, точнее не скажешь. Движения то дерганные, то плавные. Подрагивает. Замерз. Растерян. Однозначно подчиняется физическим законам. Символы на золотой мантии мне не знакомы. В глаза не смотрит, но то и дело поглядывает куда-то вверх, на звезды, мельком, как будто что-то там, в сверкающей синеве, манит его. Ведет себя тихо, не дергается. То ли боится, то ли не хочет спугнуть.
- Ты хищное? - спросил я.
Кэрри молчал, поджав красные губы. Потом все же взглянул мне в глаза на миг, виновато улыбнулся и пожал плечами:
- Вероятно.
- Как насчет рассказать нам, какое отношение ты имеешь к Никс и куда она запропастилась? - продолжил я.
- Никс - это юная дева, чья сила обратилась в пламенный кинжал - зерно огненного вихря? Такого оружия я давно не видал, коль не лукавить, - стал степенно говорить Кэрри. Мне показалось, что он так говорит специально, растягивая время, или затем, что собственная речь успокаивает его. - Пожалуй, даже слишком давно. Но, к сожалению, я не могу поведать вам, как мы связаны и связаны ли. Я...
Берса нависала справа, как какая-то голодная хищная птица, и Кэрри замер на секунду, глядя на нее. Я тоже посмотрел. Перевел взгляд обратно на Кэрри.
- Я как раз исполнял свой долг, - продолжал он, сглотнув, - уже далеко от Башни Тайны, в которую так хотела попасть юная дева. Гиены и дургие химеры глубинных троп особенно беспокойны в этот час. Морок наполняется спящими, и исконные обитатели нервничают из-за того, что чужаки бродят по их территории, заглядывают в норы и гнезда. Я же обычно стерегу морок от излишних треволнений, и вот...
- Стоп-стоп-стоп, - я поднял ладонь. - Погоди. Ты... Ты - оберегаешь морок от треволнений? Ты, вроде как... страж?
- Да, - Кэрри степенно кивнул, и колокольчики в его волосах мягко тренькнули.
- 'И плавит стекло из песка последний хранитель снов...' - пробормотал Тиха. - А тут у нас песка...
- Ой нет, - я взялся за голову. В виски ударила кровь, догадка показалась правильной и оттого чудовищной. - Нет-нет-нет. Только не это. Кэрри... Ладно, бог с ней, со связью, но скажи мне... возможно ли, что кто-то другой, кроме тебя, станет стражем морока?
- Этого мне неведомо, - ответил Кэрри, покачав головой.
- Кто-нибудь оберегал морок до тебя? - это спросила Берса.
- Сколько я помню себя, я был всегда такой один, - ответил Кэрри. - Всегда. А было ли что-то до того, как я себя осознал... наверное, ничего и не было.
Я поднялся, повернулся к Тихе и Кэй. Звенящая пустота в голове была словно вакуумная прослойка в термосе, защищающая мой здравый разум от сотен слабо обоснованных предположений и десятков натянутых теорий, готовых вот-вот завихриться и вскипеть в мозгу, стоит лишь дать им волю, и от не менее разрушительных эмоций. Сейчас не время укорять себя в идиотизме и беспечности. Хотя стоило бы.
- Итак, ребята, - произнес я серьезно. - Я редко такое говорю, так что вы лучше об этом инциденте помалкивайте. Барабанная дробь. Собственно, что нам, Потерянный его дери, делать?..
- Что-что, - хмыкнул Тиха, - Во-первых, к этому Кэрри ты лучше спиной не поворачивайся - это раз. А два... Сворачивай спальник. Нам предстоит далекий и нелегкий путь. Хотя... он будет все же чуточку легче, чем мог бы быть. И чуточку сложнее, чем рассчитывал я. Потому что дело ясное - никуда поход на север не отменяется, осколок тот - единственное, что объясняет всю эту чепуху с засыпаниями, пробуждениями и прочим относительно здраво. А красноволосого уродца нам надо брать с собой, потому что знает он побольше нашего, пускай и не говорит.
- Ну не такого уж и уродца, - промурлыкала Кэй, подмигивая Кэрри, который, в свою очередь, взял и натурально покраснел. Кэй хихикнула и разулыбалась от уха до уха. - А может, нам эту очаровашку добавить по вкусу в костер? - продолжила Кэй. - Вдруг сработает?
- Я бы предпочел избежать такой участи, - тихонько заметил Кэрри.
- Никс колдовала, - произнес я уверенно. - Так как заклинаний, даже безмолвных, она знает всего пару штук - это было что-то ее, собственное, интуитивное, - сила, замешанная на таланте и воображении. Пламя само по себе в заклинание не сложится.
- Да пошутила я, - Кэй мотнула головой, - что я, изверг, что ли? Но, по сути, - что мы можем сделать сейчас?
Стало так тихо, что в мое сознание пробился холодный шепот близкого моря и влажное шуршание прибрежного ветра.
- Холодает, к тому же, - добавила Кэй. - Ты не чувствуешь, разве?
Я чувствовал. Еще как. Но, в отличие от нее, давно привык абстрагироваться.
Я молчал. Остальные выжидающе смотрели на меня, как будто ожидая команд.
Кэрри водил длинными тонкими пальцами по песку, судя по всему, совершенно им очарованный.
А я к тому моменту не спал уже больше двух суток.
- Тиха прав, - произнес я, наконец. - Осколок зеркала и слова Абеляра - единственные зацепки, которые у нас есть. И вот еще он, - я указал на Кэрри. - Не оставлять же существо из морока на пляже возле помирающей деревеньки? Значит, надо брать его с собой. Но вот еще какое дело. Осколок заставил Никс уснуть, а про исчезновения целиком и переходы в морок Абеляр ничего не говорил. Информация устарела. Кэй, - я повернулся к Берсе, - звони ему снова.
- Я бы не стала, - Кэй покачала головой.
- Почему?
- Чую ягодицами, не стоит. Но я позвоню.
Она полезла в карманы шорт за телефоном. Я обернулся к Тихе.
- Проблеск совести у Рейнхарда Майерса ослепителен, как взрыв сверхновой, - оскалился он.
- Это ты про Кэрри? Ослепительной была волна от магии, что случилась, когда Никс пропала.
- Точно, - кивнул Тиха. - Даже я ее почувствовал.
- У тебя же сохранилась та карта, на которую ты перенес точки перехода в морок, когда весной зависал в усадьбе некроманта?
- Спрашиваешь, - он ухмыльнулся.
- Ты ни разу не пробовал ею воспользоваться?
- Да как-то недосуг было...
- Ясно.
- Ты предлагаешь... - Тиха глянул на Кэрри неуверенно, - раз уж Никс наверняка в мороке, причем во плоти... попробовать отправить его обратно?
- Или пройти за ним. Или вместо него, - ответил я. Обратился к Кэрри: - Слушай. Ты вообще как - хочешь вернуться обратно, к себе?
- Еще не знаю, - признался тот.
- Хорошо. А Никс помочь хочешь?
- Пожалуй, я мог бы, если бы знал, как...
- Отлично.
Я подошел к нему и протянул ему руку.
- Хватайся, помогу встать.
Кэрри медлил.
- Ты что творишь, Рейнхард? - взъерошилась Берса, оторвавшись от телефонного разговора. - Думаешь, он правил не знает?
- Гляжу, знает, - хмыкнул я, - и именно поэтому медлит.
- Тебе жизнь, что ли, не дорога? - не унималась Берса. - А что, если...
- А я рискну.
- Не смей!
Кэй со всей дури шлепнула меня по протянутой руке и сама ухватила Кэрри под локоть. Напрягшись, она помогла ему встать.
- Не прикасайся ни к кому из магов, - заявила Кэй слегка ошарашенному гостю из морока. - Протормозишь - помрешь! Оно тебе надо?
Кэрри был явно шокирован. И я, кстати говоря, тоже.
Берса потянула Кэрри за собой:
- Все в машину!
- Ты платья-то ему подбери, - в спину им крикнул Тиха. - Навернетесь!
- Дурдом, - резюмировал я.
Когда мы добрались до минивэна, оказалось, что вещи таки никто не украл. Мы утрамбовались внутрь, и на этот раз мне досталось место возле водителя.
Я обернулся в салон и увидел там взъерошенную Берсу и совершенно осоловелого Кэрри.
- Кэй, - произнес я, - так ты дозвонилась Абеляру-то?
- А? Что? Нет, - она покачала головой, - занято. Три раза звонила ж. Могу еще попробовать, но это будет уже как-то навязчиво, а?
- Ладно, фиг с ним, прорвемся.
Тиха провернул ключ зажигания и мотор в стальной утробе нежно зарокотал.
- Итак, прежде, чем мы покинем город и, собственно, полуостров, - проговорил он, ровняя зеркало заднего вида, - подумайте: все всё взяли? Мы все сделали, что надо? Ничего не забыли?
Я молчал, думая, что и как. Мысли не складывались.
- Эй, ему бы одежки какой нормальной, - послышался сзади голос Берсы. - Мое на него маловато будет, да и бабское. Рейни, ты ж вроде примерно того же роста, у тебя запасные вещи есть?
Я обернулся к ним.
- С собой - только нужное, да и то... ты ж знаешь.
- Ну, значит, надо заехать к тебе.
- Карта в бардачке, - намекнул Тиха, выжимая сцепление и выворачивая руль. - Поехали.
Дальний свет выхватил из ночи куски проселочной дороги. Лечебница "Ласточка" осталась черным силуэтом на фоне звездной россыпи, а вскоре и вовсе растворилась в ночи. Я развернул карту, подсвечивая себе фонариком, выданным Тихомиром.
- Вот эта ближайшая к городу точка - возле западного маяка - это оно? - спросил я. - Сможем посетить по пути как раз.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 42 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |