Край Ветров разрастается вширь, вглубь. Он уже точно нам не чужой, а значит, настала пора узнать его лучше. 1 страница

Край Ветров разрастается вширь, вглубь. Он уже точно нам не чужой, а значит, настала пора узнать его лучше.

Никс поступает в высшее учебное заведение, обязанная так же проходить обучение гильдейское, ведь истинный маг огня не только многое может, но и многое должен. На этом пути ей помогут или помешают уже знакомые нам по 'некромансу' Рин Даблкнот - элементалист льда, с которым лучше бы не иметь никаких дел и Тихомир Одиш, которого не стоит недооценивать.

Всем известно, что если кто-то и умеет спасать миры, так это девочки-волшебницы.

Другой вопрос, к этому ли все идет.

Мы идем параллельно, развязаны нити дорог

Нашу участь забрали другие - им это нужней.

Не ищи - ты обратно пути не найдешь, но меж избранных строк

Станешь камнем фундамента средь драгоценных камней.

Под мягкой подошвой видавших виды подранных босоножек шуршал розоватый щебень. На платформе у станции было подозрительно людно. Никс никого знакомого не приметила, - сплошь приезжие с чемоданами. Возвращаются восвояси, вестимо, в свои большие серые города.

Рановато они. Осень, конечно, пришла, - календарная. Но настоящую ее еще ждать и ждать. Первый день осени от летнего совершенно неотличим: солнце печет точно так же, как и вчера, море, скованное объятиями ближайших песчаных мысов, шепчет ласково и призывно. Ничего не изменилось, по сути. Кроме некоторых обстоятельств.

И этот день, конечно, кажется удивительно неподходящим для того, чтобы покинуть относительно отчий дом и отправиться прямиком в как будто бы взрослую жизнь.

Электричка запаздывала, и Никс огляделась в поисках если не свободной лавочки, то хотя бы какой-нибудь тени. Каменный парапет сбоку от билетных касс как раз оказался затенен и никем не занят. Никс села прямо на камень, уложив сумку на колени, достала из кармана плеер и стала выбирать песню под настроение.

Все не то.

Разве, может, вот это... и цинично, и воодушевляюще. Правдиво, словом. Достоверно. Подходит ситуации как нельзя лучше, ведь предстоящее путешествие обыденно и судьбоносно совершенно одинаково.

Пока Никс выбирала песню, на парапет рядом с ней забрались какие-то дети и стали шуметь. Никс взглянула на них искоса: двое мальчишек лет десяти-восьми. Песня подобралась к проигрышу, и Никола расслышала, о чем они, собственно, так воодушевленно шумят. Мальчишки спорили и гадали, можно ли по имени отличить колдуна. Один настаивал, что можно, а другой вообще во все это не верил, но, если бы верил, то - вот чисто теоретически! - конечно знал бы, что нельзя.

Никс усмехнулась иронично и слегка печально.

Тут уже верь не верь, да хоть кол на голове теши: ей предстоит сегодня первый день в академии, - нет, не магии и волшебства, - в академии искусств. Колдунов, волшебниц да и прочих ненормальных слишком мало, чтобы организовывать целую академию. А вот пристроить их к существующему учебному заведению - это можно, это практично и целесообразно. Так, по крайней мере, говорят старшие.

Чувство, что ты знаешь что-то такое, чего не знают другие - оно упоительно, конечно. Но, с другой стороны, смысла в этой 'тайне' нет никакого. Никс снова поглядела на мальчишек поверх плеча. Она уже не слышала, о чем они разговаривают, - музыка мешала, - но предполагала, что все о том же. Дети махали руками, глаза их светились изнутри неподдельной заинтересованостью. Как бы они отреагировали, если бы увидели, как в руках у Николы Рэбел, - у самого настоящего огненного элементалиста, - рождается и расцветает живое пламя, ярко-рыжий сгусток искристого волшебства?

Ахнули бы. Или испугались бы. Или решили бы, что это фокус. Не дай бог, начался бы визг и паника. Нет, оно того явно не стоит. Да и брать и колдовать что-то со спецэффектами посреди яркого солнечного дня без всякой на то надобности Никс и самой казалось странным.

На горизонте наконец вырисовалась черная точка, стремительно увеличивающаяся в размерах, и заждавшиеся пассажиры засуетились, подбираясь ближе к краю платформы.

Никс спрыгнула с парапета, взлетела по крошащимся бетонным ступеням и успела как раз к открытию дверей. Людской поток хлынул внутрь раскаленного солнцем стального змея. Внутри оказалось немного прохладнее, чем снаружи, но все равно - парилка. Гладкие сидения, сработанные из длинных деревянных брусьев оттенка жженого сахара, будто бы потели лаком. Никс заняла место у окна в середине вагона и села ровно. Хотелось, конечно, сжаться в комок, обнять себя за колени и так как будто бы спрятаться - но она сама понимала, что это никак не поможет и точно не защитит от стремительно приближающейся новой жизни. Как оно все там будет? Какие там будут люди? Неясная тревога, странные опасения неизвестно чего заставляли теребить значки на сумочном ремне и терзать злополучный плеер, никак не желающий выдавать что-либо подходящее. Настолько ли, в самом деле, неясны эти опасения? Может, она просто себе не хочет признаться в том, чего на самом деле боится?

Есть такие дела, которые ты, конечно, должен сделать сам. Но есть такие, которые лучше бы кто-нибудь помог. Вот, например, если к стоматологу надо, или... или в смутно знакомый город на первое занятие в неизвестном месте среди совершенно чужих людей. Ее опекун - Эль-Марко Кападастер - отец, конечно, никакой. Друг-то хороший, а вот отец... Но, если уж по-честному рассужать, - ну как бы он смог помочь ей в первый день обучения? Да никак. Ну, разве что, подбодрил бы словом перед занятиями, и забрал бы после. Заказали бы потом чего жутко вкусного, жирного и бесполезного, - отпраздновали бы. Даже зная, что праздновать особо нечего. Подумаешь, первый день. Все же как-то справляются с этими первыми днями, тем более что нервничать не о чем, экзамены пройдены, хоть и удаленно, с документами всё путём.

Но Эль-Марко уже далеко. Ему можно попробовать позвонить, хотя и не хочется его отвлекать. Ругаться он не будет, наоборот - скажет чего хорошего, передаст привет от тех, кто там рядом окажется, и еще пошутит что-нибудь несуразное про юных юношей. Как пить дать. А может и трубку не взять, или оказаться вне зоны доступа. Это будет значить, что он снова в какой-то дыре, где связь не ловит.

Никс казалось, что после зубодробительных неприятностей, в которые их втянул прошлой весной друг Эль-Марко, одиозный некромант Камориль Тар-Йер, должно как-то все спокойнее пойти, без скачков, без происшествий. Но как бы не так. Кроме прочего, тяжелого и безнадежного, о чем даже и думать не хочется, проблем подкинула Лунь. Это странное крылатое существо, похожее чем-то на гигантскую черно-синюю моль, ближе к осени забеспокоилось, стало плохо есть и в целом странно себя вести. Эль-Марко, понаблюдав за Лунью некоторое время, решил, что "девочке" одиноко. Так и сказал: "Ей не хватает самца". "Жуть какая", - подумалось Никс тогда. По прошествии нескольких дней Эль-Марко Кападастер зашнуровал массивные походные ботинки, проверил крепления на рюкзаке и, сменив привычный свой цилиндр на бейсболку, был таков. За день до этого Никс пришли результаты вступительных экзаменов, и оказалось, что ее определили в группу "Б", и первого числа ей следует явиться в филиал академии к девяти утра.

Эль-Марко, ее опекун, тоже был магом. Целителем, если уточнять. Талантливым настолько, что плохо верится, но при всей своей внешней сдержанности и предусмотрительности авантюры он обожал. А путешествие к руинам секретной научной лаборатории, разрушенной более тридцати лет назад на исходе Войны Причин, ничем иным, кроме "авантюры", не назовешь. Разумеется, отправился он туда не один, а прихватив двух своих приятелей, которых тоже уговаривать долго не пришлось. Так что, Эль-Марко сейчас где-то южнее, в глубине материка, изучает горный ландшафт в компании Камориль Тар-Йер и Мйара Вирамайна, ищет приключений себе на голову и, наверное, счастлив.

Хотя, когда Никс звонила ему последний раз, он сказал, что расположение точек слияния за тридцать лет поменялось и теперь не совсем соответствует имеющейся у них в распоряжении карте. С военными объектами все оказалось тоже не так-то просто, а развалин той лаборатории, из которой, предположительно, взялась Лунь, им отыскать пока не удалось. Поэтому они сейчас наобум ездят по деревням и собирают байки о войне, да пытаются, может, как-то ненароком вызнать, не держит ли кто в хлеве какую-нибудь особенную 'корову'. А Лунь Красавка, поскуливая от недостатка личной жизни, живет у Камориль Тар-Йер на чердаке, и Никс нужно будет на этой неделе туда наведаться и проверить, все ли в порядке, исправно ли Кристина (домработница Камориль) кормит Лунь и как там вообще дела у животного. Камориль тогда так и сказал, мол, ты ж с ней поиграй, она же скучать будет, наверное.

"А я как будто бы скучать не буду, - подумала Никс, прокручивая в голове тот диалог. - А меня кто кормить будет? Эх, хорошо быть котом. В следующей жизни обязательно...'

- Девушка, проезд оплачиваем, - прервала ход размышлений Николы кондуктор. Никс протянула мятную бумажку, которую до этого сжимала в кулаке, и приняла обратно медную сдачу и билет.

Три пятерки, три единицы. Вот она, удачливость утопленника во всей красе: цифры хорошие, да не съесть.

Никс сложила билетик пополам и сунула в карман зеленого джинсового комбинезона. В конце вагона материализовался мужичок с баяном и затянул что-то смутной веселости о простых, понятных и близких народу вещах. Никс уставилась в окно, заглушив навязчивую самодеятельность наушниками, в которых ритмично бился, ревел и негодовал нелегкий рок. Не под настроение, к сожалению - а который погромче.

Никс уткнулась носом в узорчатую решетку лифта, возникшего словно из ниоткуда сразу за поворотом. Казалось, что в старинном здании лифтов быть не должно, чай, не торгово-развлекательный центр, да и этажа всего три. А тут на тебе - лифт. Узор из кованого металла изображал птиц с женскими головами (или женщин с птичьими телами?) и выражения на лицах у них были какие-то странные, то ли чересчур блаженные, то ли просто недоуменные.

Вообще-то, изначально Никола искала лестницу. Но старинное здание, извернув коридоры причудливо и неприветливо, вывело ее в полутемный тупик, оказавшийся не совсем тупиком, и вот на тебе - лифт. Никс, рассудив, что делать нечего, вдавила металлическую кнопку вызова.

Чудо старинной инженерии ожило. Снизу, из непроглядной тьмы подвального этажа, неторопливо вынырнула лифтовая кабинка, шумно полязгивая скрытыми механическими внутренностями. Она плыла вальяжно и медленно, как предмет, которому, ясное дело, спешить совершенно некуда, и что-то в этом процессе было поистине медитативное. Настолько, что Никс даже засмотрелась, забыв на пару секунд о том, что волноваться позндно: пора спешить.

- Все еще желаешь прокатиться? - послышался голос из-за плеча. Никс вздрогнула и обернулась.

- Здравствуй, Никс, - произнес Тиха. - Давно не виделись.

- П-привет...

Держа в руках перемотанную скотчем картонную коробку, перед Никс стоял молодой человек довольно приметной наружности и сдержанно улыбался.

Встреча оказалась неожиданной.

Никс не видела Тиху с середины лета, если не с самой весны. Что правда, за лето Тихомир Одиш не поменялся ни капли. Взгляд - с прищуром, волосы - точно такие же, растрепанные и зачем-то выкрашенные в светлую зелень, а еще вот, пожалуй, добавились ко всему красные металлические серьги, которых в ушах слишком много, и загар, а сине-серый тонкий полувер, сдержанный, застиранный, блеклый - тот же, будто бы в противовес всему остальному странному и крайне приметному эпатажу. Широкие джинсы, черные кеды. Коробка в руках. Стоит, смотрит.

- Ну, так что? - переспросил Тиха. - Не страшно на этой рухляди кататься?

- Да вот как-то теперь не уверена... насчет лифта. Я так, попробовать. Я вообще не думала, что он тут есть.

- Заходи, не бойся, я сто раз так делал, - ответил Тиха, когда металлические створки разошлись в стороны, сложившись гармошками. - Заодно поможешь мне, кнопку нажмешь! А то у меня руки заняты.

Никс зашла внутрь кабинки и, дождавшись Тихомира, послушно нажала на кнопку третьего этажа. Створки закрылись с ужасающим лязгом, тяжело друг об друга стукнувшись.

Никс глянула на Тиху снизу вверх, а он улыбнулся ей одними губами, тоже скосив взгляд.

- Ты чего здесь? - спросил. - Учишься?

- Первый день, - ответила Никс. - А ты?

- А я занести книжки, которые Ари в прошлом году домой утащил и в библиотеку не сдал. Тяжкая обязанность старшего брата.

- А сам он что? - спросила Никс, слегка растерявшись.

Тиха улыбнулся шире:

- А ты не знаешь?

- Нет.

Что-то внутри лифтового механизма гулко стукнуло. Когда шум отзвенел, Тиха произнес:

- Парень к успеху идет. Ему сейчас не до этого, я даже не знаю, в каком он нынче городе... посчастливилось ему заменять гитариста в какой-то активно гастролирующей группе, забыл, как называется.

- Посчастливилось... - пробормотала Никс, уставившись на грязную клеенку внизу, на полу. Вздрогнула, глянула на Тиху: - А как же "Негорюй"?

- А куда она денется? - Тиха, не отпуская коробку, пожал плечами.

Лифт притормозил и распахнул створки. Тиха вышел первым, подозрительно ловко перекинул коробку на одну руку, а другой сначала остановил Никс, положив ладонь ей на плечо и заглянув в глаза, а потом нажал на кнопку с цифрой "4", и вынырнул, покуда его не прихлопнуло узорчатыми дверьми.

- Это что вообще было сейчас? - успела возмутиться Никс, когда лифт подозрительно резво рванулся вверх. Она еще успела разглядеть через гнутые чугунные прутья, как Тиха сомтрит ей вслед и весело подмигивает, но тут кабинку тряхнуло, так что ей пришлось ухватиться за деревянные перила, идущие по стенкам. Свет на мгновение померк, но тут же включился, лифт сбавил скорость и чинно выпыл на следующий этаж.

Створки распахнулись. Никс, осторожно оглядываясь, вышла.

Она уже осознала, что это только снаружи кажется, что этажей в доме три, но, выходит, вместе с тем, подвальным, откуда вынырнул лифт, их насчитывается пять. А может, и шесть, - кто знает, сколько там уровней снизу? Четвертый этаж, наверное, прячется от входящих за архитектурными изысками первых трех, и за высокими, все еще зелеными деревьями, которые окружают филиал академии плотной шумной стеной. А если снаружи смотреть, то и не видно почти ничего. И немудрено, в общем-то, что внутри какие-то аномалии, тупики и внезапно возникающие из-за поворота лифты: здание очевидно несколько раз перестроенное. Оно, в общем-то, из ряда вон и этого не скрывает. Этим оно, наверное, даже гордится, - все ж таки последние двадцать лет его занимает факультет изящных искусств. Не целиком вмещается, но занимает.

Никс поправила соскользнувший с плеча сумочный ремень и двинулась вперед по коридору, высматривая нужный ей номер аудитории. Наличие четвертого этажа, кроме прочего, объяснило и странный номер искомого кабинета.

А вот тот факт, что как-то вокруг и нет никого, первое время Никс не смущал. Но потом начал.

Внутренне похолодев, Никс отыскала в сумке телефон и глянула на часы.

- Вот это я да-а, - протянула она.

Итак, занятие началось пятнадцать минут назад. Что это означает? Это означает перфоманс типа 'эффектное появление' - то есть, форменный, полноразмерный крах. Все будут на нее пялиться. А может... может, ну его?.. Так, стоп, стоп, нет.

Расчет, вроде бы, точный, подвел, конечно. Но отсупать нельзя.

Никс, остановившись у высокой двойной двери с искомым номером, вдохнула, выдохнула, прислушалась. Из глубин аудитории раздавалось приглушенное 'бу-бу-бу', слегка потраченное эхом. Никс, решившись и внутренне сжавшись, тихонько приоткрыла дверь и вошла, на всякий случай изобразив на лице виноватую улыбку.

Небольшая, светлая аудитория, спроектированная классическим амфитеатром, была почти пустой: студентов в ней оказалось не более десяти человек, расселись они подальше друг от друга, распределившись по рядам относительно равномерно. Внизу, меж пыльных солнечных столбов, замер пожилой седовласый мужчина в костюме-тройке землистых оттенков.

- Извините, - пробормотала Никс, чувствуя испепеляющий стыд из-за изучающих взглядов, направленных на нее и, одновременно, облегчение от того, что лектор оказался ей чудом знаком. - Можно... войти?

Знакомый ей еще с прошлой весны Абеляр Никитович - самый настоящий чтец, опровергающий, правда, собою все, что о чтецах обычно рассказывают, - обвел аудиторию рукой:

- Проходите-проходите, Никола Константиновна, но впредь постарайтесь не опаздывать.

Никс, наконец, преодолела ступор. Уши, конечно, горели огнем, - в переносном смысле, и, потому она была втройне благодарна чтецу, который начал вещать снова, не дожидаясь, пока она проберется между рядами и усядется на свободное место. Коллеги-студиоузы обратили свои взоры обратно на лектора.

Никс шмыгнула за ближайший ряд, а потом еще пододвинулась поближе к окнам, устроившись в итоге в теплом солнечном пятне. Выдохнула, успокоилась, расположилась так, чтобы солнце не било в глаза и тоже прислушалась к тому, что говорил чтец.

Вот только сконцентрироваться на его речи оказалось не так-топросто. Слова чтеца тут же принялись куда-то уплывать, путаться друг с другом и, невесомые, мягкие, почти потеряли смысл. Никс сама не заметила, как стала рассматривать макушки отвернувшихся к чтецу других ребят, находящихся в аудитории: неужели они все?..

Да ну. Ну да! Все семеро... Все семеро, наверянка - элементалисты! Никола выросла вдали от областного центра, и из-за этого коллег по 'цеху' почти не знала. Поселок Змеиная Коса был небольшим, коренного населения в нем насчитывалось человек пятьсот-шестьсот. В школе, в которой она училась, никого из 'проклятых' не было вообще. Ну, может, и был там какой-нибудь латентный поглощающий - ну так, очевидно, не определил его никто, и, может, он так до конца дней своих ненайденным и пробудет... а тут целых семеро! У остальных гильдий свои порядки, свои ресурсы и правила, так что можно наверняка сказать: четыре девчонки и трое парней - свои, они наверянка пережили то же, что и Никс, и от этой мысли становилось и радостно, и тревожно одновременно, азарт и предвкушение проявились вставшими дыбом волосками на затылке и руках. А может быть кто-то из них, как и она - тоже маг огня? Может, кто-то из них, пускай и не рыжий - но тоже огонек? Вот это было бы да, это было бы что-то совершенно неверотяное!

Никс рассматривала макушки впереди сидящих будущих коллег теперь уже со всей сосредоточенностью, пытаясь по каким-то косвенным деталям разгадать, что они за люди. Вот единственная на всю аудиторию 'парочка' - то есть, двое рядом расположились. У них у обеих короткие стрижки, одна - ежиком, другая - что-то рваное подлиннее. Шейки тонкие, загорелые, футболки разноцветные, на изящных запястьях кожаные браслеты, поблескивающие фурнитурным серебром. Сестры, что ли? Внизу, ближе всего к лектору, сидит паренек - ушастый, крепкий, сутулый, замер, как истукан, и только иногда плечи разминает. Выше, на одинаковом расстоянии друг от друга и по разные стороны от прохода, снова девчонки - длинноволосая брюнетка и длинноволосая русая. У брюнетки пышные локоны немного вьются. В ушах у нее тяжелые медные серьги, на ней светлая блузка и, кажется, корсаж. У русой девушки косы спускаются по спине до самой талии, извиваясь романтическими волнами и поблескивая расплавленным золотом в контурном свете. Кожа у нее светлая, ручки слега полноваты, кофточка виднеется голубая, а из-под короткого рукава спадает на плечо белая маечная бретелька.

Еще ближе, почти перед Никс, сидит некто неопределяемого навскидку пола, но при тщательном рассмотрении можно все-таки догадаться, что это парень. По тому, хотя бы, что девушки обычно стараются мыть космы чаще, а уши - тщательней. А потом обладатель покрасневших локтей и сальных волос глянул в окно справа, как будто бы уловив звук, никому, кроме него, не слышимый, и мальчишку в нем окончательно выдал подвижный и острый кадык.

Поворачиваться вправо и напрямик рассматривать соседа по своему ряду Никс пока что не решилась. Она лишь боковым зрением смутно его видела, и, судя по силуэту, сосед оказался крупным, угловатым, по ощущениям так даже староватым каким-то, взрослым. Чувство было такое, что он совсем даже не первокурсник и вообще по ошибке сюда попал.

Но это нормально. Сила входит в свои права у каждого по-разному, кого-то может и в сорок стукнуть, хотя обычно, конечно, способности проявляются в самом раннем детстве.

Семеро 'проклятых' внимали речи чтеца Абеляра Никитовича, и Никс, удовлетворив немного свое любопытство, попыталась последовать их примеру и вникнуть в то, о чем говорил чтец. Солнечное пятно, в котором она пригрелась, как раз уползло, стало не так жарко, и рассыпавшееся, было, внимание удалось собрать.

Абеляр Никитович говорил что-то о множественном аллелизме. Никс почти ничего не поняла, кроме того, что это как-то связано с распределением магических дарований среди людей. Когда Абеляр заговорил о деталях расшифровки генома человека, Никс не поняла ничего вообще.

Ей только подумалось, что без бороды, наверное, чтец смотрелся бы моложе и, возможно, был бы даже капельку похож на того странного своего родственника, которого прошлой весной вылечил Эль-Марко. Очевидно, события той весны закончились для чтеца вполне неплохо - иначе бы он здесь лекции не читал. Значит, ничего ему поглощающие не сделали.

Ну, или сделали, но понятно, что ничего слишком страшного. А может, и лучше бы, чтобы сделали. Никс все еще немного злилась на него за фокус, который чтец провернул с ее головой. С другой стороны, этот фокус им тогда помог, но ведь... вдруг вспоминать что-то, чего никогда не знал - это шизофрения какая-то, в бытовом понимании этого слова. И да, теперь она будет умней и предусмотрительней, но все равно немного обидно.

Нельзя позволять касаться себя так или иначе другим магам любого профиля. Это правило очень простое, но его сложно осознать, пока не напорешься, пока растешь среди тех, кому можно доверять и кто ни разу тебя не подвел.

Но теперь, конечно, это правило куда ясней.

Никс потянулась и вслушалась.

Слова чтеца полностью превозмогли умиротворяющее тепло, раскрошили его напрочь, стукнулись хрустальными ледышками и зазвенели:

- Я рассказываю вам это все далеко не в последний раз, потому как, сам знаю, с первого, скажем так, прочтения трудно уразуметь степень ответственности, которая ложится на плечи мага-элементалиста. Тем из вас, кому родственники рассказывали о событиях тридцатилетней давности, все, конечно, в разы понятнее. Тем же, кто вырос не в полной семье, или у кого не было возможности обучаться основам ремесла, нужно раз и навсегда понять, осознать и принять тот факт, что, кроме своей жизни, вы так же обязаны беречь жизни людей, вас окружающих, - не только от себя, но и от потенциальной угрозы иноземного вторжения. Так что, дорогие мои 'проклятые', отныне вы - курсанты. В случае мобилизации, да не допустит Потерянный новой войны, вы отправитесь прямиком на фронт. В случае успешного завершения программы обучения вам будет присвоено офицерское звание, 'младший лейтенант' или 'лейтенант'. Что еще?.. Юноши и девушки, окончившие курс, на военную службу не призываются. Сейчас я выслушаю все ваши вопросы и по возможности на них отвечу, а после вам нужно будет проследовать в медицинский кабинет (это на втором этаже, кабинет двести три). Перед этим не забудьте подойти ко мне и взять распечатки с планом занятий и остальной дополнительной информацией.

Абеляр Никитович оперся о кафедру и сложил руки на груди:

- Слушаю ваши вопросы.

В аудитории воцарилась тишина.

Никс подумалось, что, должно быть, не одна она такая и остальные тоже не особо вникали в то, что говорил чтец. Однако же, пока новоиспеченные 'курсанты' молчали, парень, что сидел на одном ряду с Никс, но ближе к стене без окон, поднялся и заговорил, низко, немного тоскливо, как будто бы произносимые им слова доставляют ему неприятную боль вроде зубной.

- Я вот одного не понимаю, - начал он, - мы, выходит, военнообязанные. Все. Причем, постоянно, начиная с шестнадцати лет. Но вот скажите мне, пожалуйста, какой от меня лично может быть прок, если вдруг - война?

На него уже смотрели все, не только Абеляр Никитович. Чтец не торопился пареньку что-то отвечать, а паренек не садился, стоял, как будто бы хочет сказать что-то еще.

- Я же ничем практически от нормального человека не отличаюсь, - на самом деле продолжил парень. Слова стали даваться ему с еще большим трудом. - Какой из меня сын камня, если эти самые камни меня не слушаются почти? Почему я обязан иметь дело с армией до конца дней своих?

- То есть, вы думаете, что, если б не ваш магический дар, вам удалось бы отслужить год и забыть? - уточнил Абеляр.

- Возможно, - неуверенно откликнулся 'сын камня'.

- Садитесь, пожалуйста, - сказал Абеляр Никитович. - Претензии ваши к нынешней системе образования мне понятны, хоть я и не элементалист. Полагаю, опыт ваших коллег, уже прошедших обучение, вас не удовлетворит. Вам сейчас досадно что, в отличие от простых людей, у вас нет выбора, как такового. Да, это неприятно, понимаю. Но я, кроме этого, понимаю кое-что еще и хотел бы это до вас донести.

Абеляр Никитович снова начал расхаживать по пятачку, освещенному косыми солнечными лучами, поглаживая бороду в задумчивости. Неужели у него нет готового ответа на такой вопрос? Никс немного не верилось. Она снова посмотрела на соседа справа, - тот сжал челюсти так, что под тонкой кожей заходили желваки. У него, кстати, оказался на удивление приятный профиль, но злость его все-таки портила. Самую малость.

- Ваша молодость длится в толерантный век. Но толерантность - это не всегда хорошо, и не всегда оправданно, тем более, толерантность показная и настолько двуличная, - продолжил, наконец, Абеляр Никитович. - В моей молодости все было немного иначе. 'Проклятые' не были 'проклятыми'. Наоборот. Магический дар вызывал зависть и восхищение. О нем не умалчивали. Инаковость эту не скрывали. Да, многие забывались и, как это свойственно человеку, использовали силу во зло, добивались этой силой власти, и власть далее использовали, как силу. Чем, прямо скажем, и заслужили дурную славу. Ныне мы с вами куда как меньше отличаемся от простых людей. Но, - прошу, помните, - отличаемся. Коренным образом. На самом базовом уровне, - как я вам рассказывал в начале вводной лекции. Я прошу вас запомнить это, но молчать об этом, просто знать и понимать, но никогда не использовать, как аргумент: вы все - другие, вы - сильнее, вы - любимцы судьбы, которая дала вам путь и предназначение, - четкое, ясное, благородное. Поверьте, многие мечтают об этом, разрываемые изнутри муками выбора, ни к чему особенно не способные. Шанс, что из вас, в отличие от них, выйдет прок - намного больше. Вы примете свою природу, если еще не приняли, и примете свой путь, рано или поздно. Я очень надеюсь, что по окончанию обучения вы будете гордиться собой и сутью своей не без оснований, даже если сейчас вам кажется, что вы ни на что не способны. Исключительные чародеи очень часто получались из элементалистов. И я, что уж там, в душе надеюсь, что когда-нибудь наше ремесло вернет себе былую славу, и в этом будет и ваша заслуга тоже.

Абеляр Никитович замолк. В накатившей тишине паренек, спровоцировавший чтеца на только что отзвучавшую речь, тихо пробормотал себе под нос что-то неразборчивое и слегка ворчливое.

- Еще вопросы? - чтец окинул взглядом аудиторию. Подождал. Вопросов не дождался. - Вот и славно. Итак, подходите, берите распечатки, и вперед, в медкабинет, вас там уже заждались. После можете быть свободны.

Никс выбралась со своего ряда и стала спускаться вниз. Коллеги-элементалисты уже окружили кафедру, разбирая бумаги. Продвигаясь обратно на выход, они скользили по Никс взглядами как-то совсем равнодушно. Успели, наверное, насмотреться, пока она заходила, опаздывая.

Никс добралась до распечаток. Оказалось, что осталась одна, последняя, представляющая собой несколько сколотых вместе альбомных листов. И ее, эту последнюю распечатку, Никс схватила одновременно с другой девушкой, той самой, с русыми волнистыми волосами до пояса.

- Наверное кто-то из ваших коллег-курсантов взял две, - произнес Абеляр Никитович.

Длинноволосая девушка в голубой кофточке неуверенно отпустила листок.

- Давай после медкабинета тебе мою скопируем, - предложила ей Никс.

Та кивнула.

- Ну, тогда я себе ее пока возьму, - Никс опустила распечатку в сумку. Потом обернулась к чтецу: - Очень неожиданно было вас увидеть! Я и не знала, что вы у нас будете преподавать!

- Еще и кое-какие экзамены принимать, - улыбнулся он в ответ. - Ну, а я, сама понимаешь, удивился не слишком, и даже ждал нашей новой встречи. Ты, кажется, с весны немного подросла.

- Есть чуть-чуть, - кивнула Никола, и уголки ее губ сами поползли вверх, хоть ей и не хотелось вот прям так брать и улыбаться.

- Ну, бегите, у меня сейчас совещание, - сказал Абеляр Никитович. - Потом еще обязательно пообщаемся, расскажешь мне, чем закончилась история с тем мальчиком и теми твоими старшими друзьями.

- Обязательно! - согласилась Никс.

Она направилась к выходу. Обнаружила, что давешняя русоволосая девушка ждет ее возле двери.

- Ты знаешь, где именно на втором этаже нужный нам кабинет? - спросила Никс.

- Нет.

Голос у новой знакомой оказался нежный и певучий.

- Ну, значит, придется самим искать, - вздохнула Никола Рэбел, к тому моменту уже успевшая оценить специфику внутренней структуры здания. Собственно, именно из-за этой специфики она на вводную лекцию-то и опоздала.

Дата добавления: 2015-09-29