Пока что он мне не по карману и вряд ли в скором времени станет иначе. Гильдия платит гроши и хватает их только на то, чтоб не загнуться от голода. Подработка, конечно, лечит, но выжирает время. А с творчеством типа нашего все всегда не просто. Да, знаю, кому-то, бывает, везет, - но, очевидно, не нам. Пока что все, чего мы добились, выгрызается у реальности живыми зубами по голому граниту. Но я не ною, нет. Мир несправедлив. Да, собственно, не очень-то и хотелось.
А еще... а еще мне, что уж там таить, холодно. Очень холодно. Вот тут я ною, да, и без зазрения совести, потому что мне правда холодно. В снег, в дождь, сейчас, жарким полднем на берегу залива, ясным вечером, туманным утром... мне всегда холодно, и мне даже кажется, что не просто всегда. Навсегда.
Согреться я попросту не могу. Не получается. Если бы все было по правилам, я должен был бы по своему желанию брать чье-либо тепло в достаточном количестве и, коль уж потребуется, оставлять по себе безжизненную ледышку. И злорадно хохотать при этом, конечно же.
Но мир несправедлив. Точнее, устроен порой так, чтобы жить было потяжелей. Повеселее, что ли. Поинтересней. Будь это все завязано на обыкновенную, нормальную термодинамику - было бы много проще. Проще, сподручнее и без каких-либо жалоб с моей стороны. Но нет. Это - магия. Такая вот, сука, мерзкая, вездесущая, постоянная, врожденная, изнутри съедающая сила, от которой не сбежать, хоть тресни, хоть куда езжай, хоть что пей.
Иногда мне кажется, правда, что я почти нащупал то единственное, что может прекратить мои страдания раз и навсегда, избавить меня от непрекращающегося озноба. Об этом, правда, наскоро не расскажешь. Но каждый раз понимание и ощущение избавления ускользают от меня.
Пожалуй, стоит все-таки отметить, что здесь, в этом городе, мне лучше, чем было там. Я переехал сюда пять лет назад. Место, где ночи куда длинней и большую часть года за окнами свищет вьюга, осталось позади, и теперь я живу здесь - в городе у теплого ласкового моря, в городе, где властвуют настойчивые влажные ветра, где самые мрачные подворотни в густой темноте своей цветасты, где нельзя шагу ступить, чтобы не наткнуться на шизофреника, психа, нежную трепетную девочку или недобитого мага произвольной специализации. Им здесь будто бы мёдом намазано.
И этот город определенно нравится мне.
Я же - круглый сирота. Я глуп. Я ничего не умею.
Я - восходящая звезда, застрявшая на горизонте в момент, когда время свилось петлей. Я привлекателен. От моего голоса у этих потенциальных шлюх мурашки по коже и зад в пупырышках.
Я - элементалист льда, и я ума не приложу, чему тут радоваться.
Я перспективный, талантливый нищеброд. Я под прицелом. Тысячеглавая гидра еще не обретенной славы не греет меня, она лишь намеревается меня прикончить, как только я коснусь ее, отвернусь и расслаблюсь. Я одинок, и я кричу в пустоту их черных сердец, и в ответ не слышу эха. Тишина. Открытые рты. Широко распахнутые глаза. Бессмысленные, безумные улыбки. Бесцельная пустая любовь-вымогательство. Стоять на краю страшно. До дрожи. До оторопи. Просто-напросто мороз по коже.
Хотя спасение, кажется, в падении. Да, именно так.
Но все это - за гранью бисерного моста.
А бабка-то правильно на меня орала и совесть ее чиста.
К чему это я?
Здесь и сейчас во всем виноваты так не вовремя сдохшие дешевые наушники. Если б не они - я бы не слышал крика озлобленной бабки, я бы не позволил своим мыслям зайти так далеко.
Я сложил зонт и вошел в угодливо расступившиеся передо мной двери продуктового супермаркета.
Такого, в общем-то, не бывает. Такого ни с кем никогда не случается. Да, финт наподобие этого обожают начинающие сценаристы, его любят самопровозглашенные писатели, о нем мечтают юницы, расположившись на широких подоконниках и попивая душистый кофе, - но это, конечно же, невероятно чуть более чем полностью, и чуть менее, чем совсем.
Когда ты ревешь белугой, сидя на бордюре, размазываешь по лицу слезы, сопли и дождевые капли, прохожие обычно дают тебе вволю погоревать, не приставая и даже особенно не разглядывая. Мало ли, какая там беда приключилась у человека. Что ж теперь, и пореветь нельзя? Улица - место общественное, хочешь - ходи, хочешь - реви, только не хулигань.
И вообще, на исходе лета, в городе у моря, когда теплый проливной дождь припечатывает пыль к горячему асфальту, плакать о своей судьбе - одно удовольствие. Извращенное, конечно. Не слишком достойное. Но ежели тебе еще и везет, как проклятой - то практически неизбежное.
И когда Никс почти уже затихла и съежилась комочком, а в голове у нее зазвенела болезненная легкость и уничижающая пустота, - предвестники внутреннего спокойствия, в котором, как известно, можно найти истинно верное решение для парочки экзистенциональных вопросов, - кто-то к ней все-таки подошел.
Дождь с характерным звуком колотил в тугой барабан зонта.
Никс подняла голову, одновременно вытирая запястьем покрасневший нос.
Она увидела над собой светлый силуэт в обрамлении красного круга. В круге тут же опознала зонт, а силуэте - еще одного старого знакомца, увидеть которого не ожидала вовсе.
Над ней возвышался, глядя молча и, при том, как-то неизъяснимо выразительно, Рин Даблкнот, - юноша лет двадцати на вид, худой, как жердь, одетый, как шут, приметный, как рекламная вывеска и с лицом непроницаемым, как кирпич. Светлые его волосы, отливающие синевой - крашеные наверняка, - были завязаны в хвост. На стеклах очков в тонкой металлической оправе серебрились мелкие дождевые капельки.
Ему бы сказать 'привет!' или еще чего, да и Никс не стоило бы молчать. Но она молчала, потому что, по правде, очень уже устала за этот день говорить.
Еще в первую их встречу (если это, конечно, можно назвать встречей) Никола Рэбел решила для себя не иметь с этим человеком никаких дел. Решение это было подспудным, и, как ей тогда казалось, единственно верным. Потом события беспокойной прошлой весны закружили ее, увлекли, потащили за собой. Неприятности оборачивались приключениями, приключения превращались в драму, а потом она научилась как-то в этой драме жить. И с тех самых пор - целое длинное, неспокойное, в мгновение ока прошедшее лето, - Никс не видела ни тщетно искомого ею Ромку Заболотницкого, ни Ари и Тиху Одишей, ни Рина Даблкнота.
И вот, после всего, что выпало на ее долю в этот ненастный день, он встречается ей, словно так и надо, и что это, если не очередная насмешка судьбы?
Никс снова стало жалко себя, невыносимо защипало в носу, но в этот раз она все-таки удержалась.
Она хорошо уже знала, чем грозят ей подобного рода вещи. Встреча эта - почти наверняка, - может в любой миг обернуться бедой.
Никс смотрела на человека, держащего красный зонт, достаточно большой, чтобы укрыть их обоих, по-прежнему снизу вверх и по-прежнему не говорила ни слова.
- Ты чего здесь сидишь? - спросил, наконец, Рин Даблкнот, перехватывая зонт в другую руку.
Никс не хотелось никак оправдываться, а отвечать правду было долго. Да и вряд ли ему интересна правда.
Поэтому она ответила вопросом на вопрос:
- А чего бы мне... здесь не сидеть?
Рин недоуменно вскинул брови, потом нахмурился, а потом улыбнулся мягко:
- Ну, хорошо. Сиди, если все в порядке. Я думал, случилось что.
Улыбка эта показалась Никс снисходительной и насмешливой, - всего лишь на секунду, но мгновения этого хватило, чтобы внтури неприятно завозилась, казалось, схлынувшая уже тоска. Никс разрывалась между тем, чтобы накричать на белобрысого, соамоуверенно хлыща и тем, чтобы снова разреветься. Вот уж невовремя он со своей наигранной добротой и жалостью!
- Тебе-то какое дело, случилось что или не случилось? - зло спросила она.
К ее удивлению, злость что-то внутри переключила, словно тумблер какой-то, так, что ей даже стало немного лучше. Веселей, что ли. Совсем чуть-чуть.
- Никакого, ты права. Не буду более мешать, - ответил Рин, разворачиваясь.
Он, предварительно оглянувшись по сторонам, направился вверх по улице, выстукивая по мокрому тротуару дробь каблуками пижонских сапог. В руке у него был белый пакет, на вид - увесистый, и Никс бессознательно отметила на полиэтилене логотип ближайшего супермаркета. Еду несет, вестимо.
В животе заурчало. Инстинкт самосохранения очнулся, оценил ситуацию относительно здраво и совершенно практично, быстро-быстро оформил договор с совестью и самоуважением и подмахнул, не глядя. Никс поднялась со своего бордюра и припустила сквозь дождь за Рином, пока он не успел еще скрыться за поворотом.
- Эй, стой! - крикнула она.
Рин послушно приостановился и обернулся. Спросил с усмешкой, уже очевидно глумливой:
- Что, передумала замерзать насмерть?
- Насмерть замерзать - это не про меня, - отмахнулась Никс, слегка запыхавшись. - Я... Я кушать хочу. А тут такое... такое...
Рин смотрел на нее выжидающе, спокойный и внимательный.
Никс сжала кулачки. Зажмурилась и выпалила:
- У меня, в общем, сумку украли в столовой. Сегодня. А мне... в общем... завтра уже в академию, а в городе нет никого, только Тиха, разве что, а номера его тоже нет, и...
- Какая ты, однако, везучая, - заметил Рин.
- Издеваешься? - голос Никс угрожающе зарокотал.
- Ничуть, - сказал Рин и коротко улыбнулся. - Когда я буду издеваться, поверь, сомнений у тебя не возникнет.
- А куда ты идешь? - спросила Никс, опомнившись.
- Домой. Еды вот купил на пару недель вперед. Если хочешь, пойдем со мной, - предложил он просто, - отогреешься, может, высохнешь... поешь. Позвонишь, может, кому с городского. Телефон же тоже в сумке был?
Никс промолчала. Она не хотела говорить, что телефон на месте, лежит во внутреннем кармане комбинезона и ничего ему не сделалось.
Рин, не дождавшись ответа, вздохнул, перехватил зонт в левую руку и двинулся прочь.
Никс поспешила за ним.
- А где ты живешь? - спросила она, занырнув под зонт.
Капли застучали глухо.
- Тут недалеко. В старом городе, - ответил Рин.
- В старом городе? - Никола ахнула. - Но ведь там... опасно!
- Ага, еще скажи, что там наркоманы и падшие женщины!
- А разве нет?
- А где их нет?
- А ты всегда отвечаешь вопросом на вопрос?
- А ты?
Никс закусила губу, чтобы ничего резкого не ответить. Шли некоторое время молча, минули книжный магазин, старый, закрытый театр и свернули с проспекта на улочку поуже, поднимающуюся вверх под небольшим уклоном. Улочка была вся заставлена припаркованными так и эдак машинами, так что пришлось их огибать и всячески между ними лавировать.
Рин вдруг спросил:
- А кто тебя научил к незнакомым парням в гости ходить?
- Я не боюсь мужчин, - гордо призналась Никс.
- Вот как.
- К тому же, ты не незнакомый, - добавила она уверенно. - Тебя все знают.
Рин ничего на это не ответил, - свернул неожиданно куда-то вправо. Никс пришлось поспешить. Переулок, по которому они шли теперь, устремлялся вверх довольно резко, так, что кое-где даже попадались ступеньки, и был еще уже прошлой улочки. По мощенке сверху ручейками стекала теплая вода, смывая с насквозь промокших тряпичных босоножек остатки налипшей грязи.
- Тут осторожней иди, - посоветовал Рин, - начинается стекло.
И правда: когда они свернули на очередную улочку, обнаружилось, что вся она устлана стеклянными изразцами, - разноцветными, гадкими и шероховатыми, матовыми, щерблеными, ромбовидными, квадратными и округлыми, похожими на прозрачную морскую гальку. Умытая дождем, разноцветная мощенка блестела, и каждое отдельное стеклышко казалось вмурованным в землю драгоценным камнем.
Никс засмотрелась на игру цветов и чуть было не навернулась радостно, но ловко удержала равновесие, даже ни за что не зацепившись.
Совсем скоро, преодолев пару крутых лестниц, они пришли. Дом - красный, кирпичный, с крышей, покрытой фигурной жестью, был двухэтажным, в маленьком дворике подле него росли орехи и шелковица, невысокий забор оплетала пышная ежевика. Рин передал Никс красный зонт, а сам, разыскав в кармане ключ, коленом придавил металлическую дверь. Завозился, разбираясь с замком.
Никс, приняв тяжелый, на самом-то деле, зонт, стала оглядываться: с трех сторон - похожие обветшалые дома, а дорога идет дальше, куда-то на юг. Слева от дороги - крыши тех домов, что ниже по уступу, а справа - земляной холм, покрытый выжженной травой, на нем - железобетонный столб линии электропередачи, и провода свили себе гнездо на самом верху. Подобные опоры можно было разглядеть и дальше, но они в конце концов терялись из виду за холмом.
- А что там? - спросила Никс, указывая на дорогу.
- Обрыв, старая водонапорная башня, древние развалины, - ответил Рин, открывая дверь. - Заходи.
Никс опасливо вошла в густой синеватый полумрак, пахнущий мятой и старым домом.
- Проходи, обувь здесь снимай, сейчас тапки дам, - заговорил Рин, поставив пакет с едой на пол и разобравшись со своими сапогами и курткой. Голос его звучал неожиданно тепло, так, что Никс даже удивилась. Да что не так с этим парнем?
Он, и правда, выдал ей темно-фиолетовые пушистые тапочки.
- Пойдем на второй этаж, я там живу.
- Снимаешь? - спросила Никс.
- Ага.
- А хозяева где?
- Сейчас нету.
- Хорошо.
Никола, оглядываясь по сторонам, прошлепала вслед за Рином по длинному коридору к металлической винтовой лестнице. Когда они поднимались, лестница приглушенно гудела. Вывела она их в узенький, темный коридорчик с единственным мутным окошком в торце. С обеих сторон коридора было по две двери.
- Здесь - уборная, совмещенная, снизу никто не ходит, но быть надо настороже: щеколда заедает, можешь себя нечаянно запереть, - стал рассказывать Рин. - Тут - кладовка, в ней ничего интересного. А здесь вот я живу, а в той комнате - сплю. За свои деньги местечка лучше не найти, да и зачем? Вон, смотри, какой вид из окна.
Вид из окна Николу, выросшую в раздольной Змеиной Косе, где со всех четырех сторон можно разглядеть горизонт, не впечатлил. Но вот внутреннее убранство съемной этой мужской обители показалось ей неожиданным, и, более того, странным. Даже, пожалуй, не столько странным, сколько непонятным.
В комнате царил бардак. Он властвовал здесь безраздельно, кое-как отступая лишь в районе окна и створок платяного шкафа. Помещение было набито разномастным барахлом под завязку. Цветастые склянки, прокопченные бока трех высоких кальянов, подсвечники, чайники, чьи-то гипсовые бюсты, часы, сувенирные тарелки, настольные лампы и прочая приметная, разноцветная, металлически-блестящая мелочь оккупировала практически все свободное пространство комнаты. Стройные ряды деревянных полок, занимающие стены от пола и до потолка, тоже не пустовали, ощетинившись пестрыми корешками разноформатных книг.
Так, развернуться среди всех этих вещей, ничего не задев, представилось Николе задачей практически невыполнимой. Лишь приглядевшись чуть-чуть получше, она поняла, что пыли, в общем-то, на цацках и статуэтках не так уж и много, вещи, на самом-то деле, все не такие уж старые и не совсем убитые. Некоторые увиденные здесь штуки ей, по правде говоря, в жизни еще не попадались и она даже не смогла бы их как-то назвать - просто слов для такого не знала.
На большое, удобное на вид кожаное кресло с широкими подлокотниками был наброшен лоскутный плед. Кресло располагалось возле окна, там же, рядом, был заваленный бумагами и книгами стол, на котором, в окружении пяти грязных кружек, стоял раскрытый, но выключенный ноутбук.
- Ты клептоман, что ли? - спросила Никс у Рина, который как раз рылся в шкафу.
Он аж отвлекся от своего занятия.
- Что? - спросил, поправляя съехавшие на нос очки.
- Ты, что ли, клептоман, спрашиваю? - повторила Никс. - Откуда все эти вещи?
- А, мне послышалось, 'некромант', - ответил Рин, снова отворачиваясь к вороху кое-как сунутой в шкаф одежды. - Нет. Это мне поклонники дарят и друзья... Ну и кое-что - не мое, надо бы отдать, а многое от прошлых жильцов осталось, не выбрасывать же, вдруг понадобится?..
Он, наконец, нашел, что искал. Развернул, осмотрел, понюхал зачем-то и продемонстрировал Никс широкую, ярко-желтую футболку, которая и ему самому, наверное, была бы велика. Спросил:
- Пойдет?
- Кому?
- Тебе. Тебе же надо переодеться в сухое.
Никс автоматически приняла футболку из его рук, не понимая, что вообще такое творится.
- Да я б сама высушилась... Я просто... Точнее...
Она вспомнила давешнюю джинсовую девку, ее грубый и глупый запрет на волшебство, и злость снова заклокотала внутри.
- Не рассчитаешь и пол мне прожжешь, - сказал Рин. - В таком эмоциональном состоянии тебе только колдовать, ага.
То, как Рин с ней говорил, (а говорил он по-доброму и вел себя, пожалуй, даже чересчур заботливо) никак не вязалось с его образом и с тем, что она о нем знала и успела подумать.
- Л-ладно, - проговорила Никс нерешительно.
- Переодевайся, потом спускайся вниз, на кухню, я чая сделаю. Или, если хочешь, можешь вот в сеть выйти - паролей не стоит, но минут через двадцать все равно спускайся, надо же перекусить.
- Х-хорошо, - ответила совсем огрошенная Никс.
Рин вышел и плотно прикрыл дверь за собой.
Никс, поглядев по сторонам, начала, было, стягивать с себя промокшую футболку, но остановилась. Поддавшись сиюминутному любопытству, приоткрыла дверь в соседнюю комнату - в ту, где Рин, по его словам, спал.
Спальня оказалась чуть меньше, но такая же захламленная. Там было чуть светлее, а на стенах, вместо полок, висели афиши и плакаты в рамочках.
Никс не поверила своим глазам. Она несколько раз моргнула на всякий случай. Нет, все так и есть. Ошибки быть не может. Это, кажется, именно он, и, скорее всего, не зря кажется.
Никс даже ближе подошла, все еще себе не веря.
С большого, немного выцветшего плаката в темных тонах на нее смотрел мужчина неопределенного возраста с бледной до синевы кожей и волосами черными, как вороново крыло. Глаза его, хищные и щедро подведенные тушью, тлели потальным золотом, а одет он был, как порядочная работница древнейшей профессии. Волосы, правда, покороче, да и начес... Но, не смотря на кое-какие отличия, не узнать в нем Камориль Тар-Йер было практически невозможно.
Во дела. Рин - фанат Камориль? Никс улыбнулась, а потом и рассмеялась негромко. Так вот чего он такой добрый, - подумалось ей. Вот оно что. Ну, хорошо, раз так. Раз так - то и ничего страшного.
Она стянула мокрую майку через голову, повесила на батарею. Быстро накинула огромную желтую футболку - плотную, хлопковую, теплую. Футболка оказалась такой большой, что закрыла ноги чуть ли не до колен. Поэтому Никс и комбинезон сняла и тоже на батарею повесила. В сеть не пошла - что там искать сейчас? - а стала спускаться вниз.
Дом оказался, все-таки, не маленький. Нижний этаж, скудно освещенный, был по ощущениям еще и каким-то холодным. Никс прошлась по давешнему коридору и завернула в кухню, где вовсю уже творилось обыкновенное бытовое волшебство: Рин в фартуке чего-то строгал ножичком.
- Помочь? - спросила Никс.
- Не, - ответил Рин, - садись. Вон твой чай. Сахар клади.
Покончив с нарезкой овощей, он обернулся и поставил на стол две пузатые полупрозрачные тарелки с лапшой, залитой бульоном. В обе положил по половинке яйца, по ломтику мяса и присыпал сверху некоей дурманяще пахнущей зеленью.
- Прошу!
Никс сглотнула слюну и послушно взялась за ложку. На мягком табурете она сидела, по привычке, вместе с ногами и надеялась, что никого это не смутит.
Рин уселся напротив, тоже на табуретку, и стал есть незаметно извлеченными откуда-то палочками.
- Вкусно, - похвалила Никс.
- Не отвлекайся, - посоветовал Рин. - Остынет.
По прошествии нескольких минут упоительного поглощения пищи Никс поняла, что слегонца объелась, но жалеть об этом не стала. Чай, который, казалось, уже в нее не влезет, тем не менее отлично пошел.
- Ну, а теперь рассказывай, как ты докатилась до жизни такой, - предложил Рин.
Никс дула на чай, хотя он в этом и не нуждался. Чаинки плавали внутри стеклянной кружки весело и бессистемно.
- Ну, в общем... - начала она, - сначала меня угораздило родиться в этом мире мной, - помолчала. - А потом... если коротко...
И она рассказала о событиях этого дня, и забежала немного назад, и попробовала представить, что будет потом, и от этого настроение ее снова сделалось отнюдь не радужным. Рин слушал внимательно, не перебивал, только, зачем-то, раз за разом включал электрический чайник заново подогреваться, да подливал себе в чашку кипятка по чуть-чуть.
- Ясненько, - протянул он, когда Никс закончила свой сбивчивый рассказ. - Барышню ту я знаю. Обеих знаю, если уточнять. Высокую, как ты говоришь, 'джинсовую', зовут Кей, настоящее имя - Катерина Берса. Эта пигалица наломала немало дров и попортила многим кучу нервов, и она, при всем при этом, не так проста. У нее недетских размеров связи в руководстве академии, кабы не родители какие-нибудь. Ее отмажут, даже если она съест первокурсника на обед при всем честном народе.
- Поглощающая - дочь кого-то из руководства академии? - недоверчиво переспросила Никс. - Конечно, что такого-то, но я как-то не думала, что... ох... в голове не умещается!
- Ничего такого, и правда, не было бы, и барышня бы не тусила который год в стенах твоего филиала, если бы она и правда была поглощающей, - довольно разъяснил Рин так, что Никс, в итоге, все равно ничего не поняла.
- А кто же она тогда? Я ее... я ж ей по животу... прям рукой вот. Там или верещать и убегать, или наблюдать за бурным расцветанием волдырей! Может, она бесчувственная какая-нибудь?
- Или злой и страшный робот? - Рин улыбнулся.
Никс глянула на него с прищуром:
- Так что она за феномен такой?
Рин облокотился локтями на стол и отхлебнул только что разбавленного кипятком чая, уже практически бесцветного.
- Ну, не томи! - взмолилась Никс.
- Она элементалист, - ответил Рин, поставив кружку на темную столешницу. - Так называемый нулевой, срединный. Она - твоя и моя 'сестра', если это можно так назвать, но она ничего не может. Ничего. И от этого, полагаю, характер-то у нее и подпортился.
Никс удивленно молчала, переваривая.
- Такое... возможно? - наконец проговорила она.
- Вполне, - ответил Рин. - Поглощающие - они, на самом деле, разные. Бывают - абсолютные, бывают специализированные, а бывают, как наша Берса - нулевые, заточенные под огоньков или таких, как я. Она, кончено, делает вид, что универсальна, и если б ты, в противовес ее ожиданиям, оказалась бы не огоньком, она бы все равно какое-то время терпела бы твое воздействие, чтобы, значится, не упасть в грязь лицом перед подружками. А приметная юница в розовом, кстати, - Анита Совестная, и тут все тоже не столь ужасно, как тебе могло подуматься, а еще хуже, но это не суть.
- Ты знаешь, зачем она это сделала? - настороженно спросила Никс. - Зачем она украла мою сумку? Из-за того, что ей на меня указала эта Кей?
- Как знать, - уклончиво ответил Рин. Отхлебнул еще чаю и заел его конфеткой из вазочки. Молчал, жевал, косил на Никс серым глазом, похожим, конечно же, на грязную морскую ледышку. Прожевав, продолжил, как будто бы сжалившись: - Чего-то они от тебя хотят, эти две красавицы. Скорее всего, завтра, - или когда ты там должна снова быть в академии? - тебе предстоит с ними разговор. Ты, кстати, кому, кроме меня, успела на произошедшее нажаловаться?
- Никому, - грустно ответила Никс. - Только в полицию ходила, заявление написала.
- Занятно, - протянул Рин. - Бери конфету.
- Не хочу.
- Зря.
Он поднялся и пошел к раковине, мыть тарелки и свою чашку. Никс чай еще не допила и кружку держала в ладошках. Она печально вздохнула и, допив чай, произнесла, глядя Рину Даблкноту в спину:
- А ты... а ты можешь занять мне немного денег на проезд?..
Рин снова ничего не ответил и даже на нее не посомтрел. Никс стало несколько неуютно. Она уже, было, пожалела, что вообще спросила. Покончив с посудой, Рин все-таки соизволил обернуться, сложил руки на груди, сдул упавшую на лицо прядку и ответил:
- Нет.
И загадочно замолчал.
- Вот... как, - смущенно проговорила Никс, сжимаясь калачиком. - Но... эм... почему?..
- У меня есть идея, как помочь тебе лучше, - ответил Рин и улыбнулся. Улыбка получилась слега пугающая, бледная и кривоватая, но при том довольно искренняя, как будто бы.
Никс вспомнила, как на вопрос его, 'кто научил ее ходить в гости к парням' ответила, что мужчин не боится. Тут же пожалела о своем ответе. Пожалев, сразу же себя одернула и смирила мелкую дрожь, начавшую, было, распространяться по телу откуда-то из коленок.
- И... как же? - спросила она, заставив себя глядеть ему прямо в глаза.
- Скоро начнет темнеть, - сказал Рин, вешая кухонное полотенце на плечо и оглядываясь на окно. - У тебя - ни денег, ни документов, ни телефона, ни умения использовать наиболее грамотно свой славный магический дар.
Никс смолчала о том, что у нее, кроме всего прочего, еще и удача проклятой - не к чему Рину знать об этом, не к чему.
- Что ты вообще намереваешься дальше делать? - спросил он.
- Ну, - протянула Никс. - Я думаю... я думаю добраться домой, в Змеиную Косу... там у меня припрятаны ключи от гаража. Я их найду. В гараже, теоретически, можно спать. С утра вернусь в город, отучусь, а там, может, как-то яснее станет насчет сумки, или в деканат схожу, или к Абеляру Никитовичу, раз уж имя воровки мне теперь известно. Вот такой примерно план.
- Отстой, а не план, - заявил Рин.
У Никс даже волосы на затылке дыбом встали, - так ее возмутил его ответ.
- Ну тогда получше что-нибудь предложи! - выпалила, не думая.
- Отлично. Сейчас пойдем на набережную, заработаем тебе денег на карманные расходы, чтобы хватило хотя бы на недельку, - начал Рин.
- Что? На набережную? Заработаем?
- Не волнуйся, ничего криминального. Ночь переночуешь у меня (если вообще придется спать, конечно же), а завтра я сведу тебя с барышней, у которой сам снимал комнату, пока учился. Слышал, она себе никого взамен пока что не нашла, и, полагаю, приютить тебя на первое время она и забесплатно согласится. Квартира, кстати, недалеко от академии, - считай, большое везение, можно будет с утра подольше поспать! И это все позволит тебе относительно спокойно заниматься поисками пропавшей сумки и разбирательствами с милашками Анитой и Катериной.
- Это все звучит, как бред умалишенного, но, кажется, может сработать, - ответила Никс.
- Отчего же, как бред?
Но Никс ему не ответила. Хотела сказать, что опекун учил ее быть самостоятельной и, по возможности, самой разбираться со своими бедами и не полагаться на помощь других. Доучился, - кстати сказать, но это ладно. Хотела даже предупредить, что, раз они общаются сейчас, то ему стоит опасаться: утопленническая ее удачливость имела свойство перекидываться на тех, кто рядом, как бы задевая их своим контрастным краешком.
Но Никс ничего этого ему не сказала, зато запоздало поблагодарила за вкусный и сытный обед, на что Рин небрежно ответил 'пустое' и пошел наверх.
Никс старалась Рину не мешать. Он сказал ей, что на набережную они пойдут чуть позже, а до тех пор ему надо сделать кое-какие дела. Он устроился на своем кожаном кресле, спустив ноутбук со стола на колени и, кажется, полностью абстрагировался от реальности. Никс, оказавшись предоставленной сама себе, отправилась изучать чужой дом, раз хозяев нет и делать больше нечего.
Надолго дома не хватило, да и особо интересного в нем ничего не нашлось. Никс немного поразглядывала город из окошка на первом этаже. Там, за немытым стеклом, стремительно расходились тучи, как будто бы они куда-то спешат и им срочно надо сообразить осенний ливень где-нибудь еще. Покатые разноцветные крыши старого города влажно поблескивали в лучах стремящегося к горизонту солнца. Никс сумела разглядеть даже клочок моря вдалеке, - маленький, яркий, пронзительно-голубой.
Потом она изучила прискорбно скудную хозяйскую библиотеку, приметила сборник фантастических рассказов и, потянув за корешок, выудила и принялась читать, присев рядом с диваном прямо на пол. В книжечке гигантские боевые роботы бороздили просторы космоса, инопланетные захватчики проявляли чудеса хитрости и изворотливости, галактику спасали юные девочки исключительно силой любви, а если не спасали, то умирали на руках у прекрасных юношей, сами по себе прекрасные ничуть не менее, а то и более.
Никс захлопнула томик, не осилив до конца четвертый рассказ. Уставившись в стенку напротив, она вспоминала прошлую весну. Вспоминала, как в сад, тяготеющий к запущенности, что возле дома черного, как уголек, ворвались твари мерзкие, как прогнивший холодец, как... да очень мерзкие, чего уж там, зачем эпитеты, и так не ясно, что ли? И твари эти были смертоносны и практически непобедимы, но их сильней и смертоносней были ее друзья. А потом... а что потом? Потом - то самое, самое худшее, самое странное, зачем-то настоящее, зачем-то взаправдашнее и реальное, и если всему остальному, вроде как, есть объяснение, то этому никто объяснения так и не дал.
Откуда у нее в груди семя солнечного цветка? Огонь - понятно, это дар, конечно, редкий, да, конечно страшный, - проклятие, одним словом. Но солнечный цветок - откуда? И если это - частица силы Духа Огня, то какова его неразделенная мощь?
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |