Когда она стала такой холодной? Неужели жизнь так ожесточила ее? Что же я с ней сделала?!
– Ты помнишь Мыша? – кричу я ей вслед, и она вдруг замирает на месте. Правда, по-прежнему спиной ко мне.
Несколько минут она стоит без движения, а потом поворачивается.
– Угу, – говорит Бринн. – Я помню Мыша.
Бринн
Я и правда его помню. Сейчас-то, конечно, смешно, но Мыш стал, если можно так выразиться, моим первым домашним питомцем. Отец часто ездил в командировки и привозил нам из отелей сувениры: флакончики шампуней и лосьонов и маленькие, узкие кусочки мыла. Мне было года четыре; и вдруг мыло словно ожило у меня перед глазами. С тех пор я повсюду таскала его с собой в кармане и понарошку скармливала ему кусочки сыра. Я назвала его Мышом, и мы были неразлучны. Вечером я клала его рядом с собой на подушку и держала рядом днем, когда играла. Мать только закатывала глаза и приказывала немедленно убрать мыло с обеденного стола, а отец, увидев моего любимца, хохотал и говорил, что примет с ним душ.
И только Эллисон, которой тогда было пять лет, восприняла мою любовь к Мышу всерьез. Она помогала мне устроить для него постельку из обувной коробки, вместе со мной украшала ее картинками с изображениями мышей и сыра. Всякий раз, как отец притворялся, будто хочет отнять у меня Мыша и отнести его в ванную, чтобы принять душ, она кидалась наперерез и кричала, чтобы он перестал.
Мы росли, Эллисон стала гордостью Линден-Фоллс, девочкой, у которой все получалось, и у нее больше не оставалось времени играть со своей младшей сестрой-дурнушкой. Странно, что Эллисон вообще помнит Мыша. Странно, что она так настойчиво хочет вернуться в мою жизнь. Может, Эллисон изменилась. Может, и хорошо, что она попросила меня приехать. Может, все еще будет хорошо.
Потом я думаю о мальчике, которого увижу завтра в книжном магазине, невольно вспоминаю о его сестренке, и у меня по коже снова бегут мурашки. Я никак не могу от них избавиться. Я слышу ее плач и начинаю гудеть себе под нос, чтобы заглушить его. Прохожие оборачиваются на меня. Я сажусь в машину и уезжаю.
Эллисон
Не знаю, чего я ожидала от первой встречи с Бринн, но, по-моему, она прошла нормально. Бринн не убежала, не устроила истерику, не наорала на меня. По-моему, Бринн за прошедшие годы сильно изменилась. Ожесточилась, озлобилась. Что ж, ее винить трудно – у нее все основания злиться. И все-таки я заметила кое-что еще. Она методично разорвала свою салфетку на крошечные кусочки, а потом принялась за мою. Она то и дело испуганно оглядывалась через плечо, а потом склоняла голову набок, как будто кто-то что-то шептал ей на ухо. Может, стоит позвонить бабушке и спросить, что она думает? Нет, наверное, я преувеличиваю. Я больше не могу утверждать, что хорошо знаю Бринн. Мы с ней не виделись пять лет, а ведь люди меняются. Я точно изменилась. Посмотрим, как она поведет себя завтра, когда познакомится с Джошуа и Клэр.
Я знаю, что не стоит торопить события, и все же мне кажется, что у нас с Бринн все наладится. Новое начало, новый старт. Вот что нам нужно. У нас впереди вся жизнь, чтобы снова стать друзьями. Стать сестрами.
Клэр
Сильные порывы ветра разносят по улице тускло-желтые, красные и бурые палые листья; они разноцветным вихрем кружатся в свете фонарей. Сейчас для сентября необычно холодно. Поблескивают непросохшие дороги; тяжелые серые тучи снова угрожают пролиться дождем. Вряд ли вечером в магазин зайдут еще покупатели. Хотя обычно «Закладка» открыта до девяти, Клэр решает сегодня закрыться на час раньше. Джошуа играет с конструктором «Лего» в детском отделе; он обещал быстро убрать конструктор, если придут покупатели. Клэр смотрит на Эллисон и Бринн; сдвинув головы, они о чем-то перешептываются. Потом Эллисон протягивает сестре стопку книг и протирает освободившуюся полку ароматизированным маслом с приятным лимонным запахом.
– Эллисон, сегодня можешь уйти пораньше! – кричит Клэр, но Эллисон настаивает, что доработает до конца смены.
– После работы мы пойдем выпить кофе. Мы столько не виделись… надо наверстывать упущенное, – говорит она Клэр, широко улыбаясь.
Рядом с сестрой Эллисон стала какая-то совершенно другая. Как будто растаяла тревога, мучившая ее последние несколько дней. Клэр рада за Эллисон, хотя, на ее взгляд, сестры не слишком-то хорошо общаются. Уж слишком Эллисон заискивает перед Бринн. Та держится отчужденно, рассеянно; кажется, ей хочется оказаться где угодно, только не здесь.
Клэр понимает, что соскучилась по своей сестре. Они уже довольно давно не общались; надо бы позвонить и пригласить ее в гости. Клэр все чаще задумывается о братике или сестренке для Джошуа. У нее такие радостные воспоминания о детстве, когда они с сестрой делились секретами. Она никогда не сомневалась: если ей что-то понадобится, сестра всегда ей поможет. Какое-то время они с Джонатаном носились с мыслью усыновить еще одного ребенка. Теперь Клэр видит, как радуется сестре Эллисон, и ее задевает одиночество Джошуа, у которого нет ни братика, ни сестрички. Надо будет снова поговорить с Джонатаном.
Клэр слышит, как над дверью звонит колокольчик; краем глаза она замечает, что в магазин нерешительно входит девушка – как будто пересекает невидимую черту, поддавшись сиюминутному порыву. Она не сразу узнает Чарм Таллиа. Ее каштановые волосы, влажные от сырости, кое-как стянуты в «конский хвост», лицо осунувшееся, озабоченное. Она нарядно одета, на ногах – туфли на высоких каблуках. Войдя, Чарм плотнее запахивается в синюю куртку, как будто в магазине холоднее, чем на улице.
– Здравствуй, Чарм! – говорит Клэр. – Как ты? Я все знаю… Прими мои соболезнования. Похороны были сегодня?
Чарм кивает и отворачивается от нее. Она озирается, как будто кого-то ищет.
Она медленно идет вперед, по-прежнему внимательно осматривая магазин.
– Здесь работает девушка по имени Эллисон Гленн? – тихо и хрипло спрашивает она.
– Да, работает. Сейчас она в подсобке. – Клэр разглядывает лицо Чарм. – Что с тобой? Похоже, ты плохо себя чувствуешь, – озабоченно говорит она.
– Да нет, все нормально, – рассеянно говорит Чарм. – Можно поговорить с ней? Я ненадолго.
– Конечно. – Клэр в замешательстве. – Вот не знала, что ты знакома с Эллисон. Вы вместе учились в школе?
Кусая губы, Чарм не сразу отвечает:
– У нас с Эллисон есть… общие знакомые. Я услышала, что она здесь работает, и зашла повидать ее. – Сзади Клэр слышит шаги и смех. Обернувшись, она видит: обе сестры – и Эллисон, и Бринн – застывают на месте.
– Эллисон, к тебе пришли, – говорит Клэр, как-то сразу понимая, что не увидит радостной встречи друзей. Она встревоженно переводит взгляд с одной девушки на другую и видит, что все три смущены и напуганы. Эллисон покровительственно кладет руку на плечо сестры; та стоит как громом пораженная.
– Эллисон! – Чарм облизывает губы. – Можно с тобой поговорить?
Эллисон оглядывается, переводит взгляд с Чарм на Бринн, потом оборачивается в сторону детской секции, где по-прежнему играет Джошуа. Клэр не успевает сообразить, какое выражение только что промелькнуло у нее на лице. Страх? Отчаяние? Может, и то и другое. У Бринн вид такой, словно ей хочется убежать.
– Эллисон! – окликает девушку Клэр. – Что с тобой?
– Все хорошо. – Эллисон кивает, но как-то слишком быстро. – Просто я очень удивилась. Мы долго не виделись.
Клэр вопросительно смотрит на Чарм; та бегло улыбается:
– Все хорошо, Клэр!
– Тогда ладно, – говорит Клэр, хотя Чарм не слишком ее убедила. – Я пойду к Джошуа, а вы поговорите. Бринн, не хочешь со мной?
Бринн шепчет, что хочет, и они идут к Джошуа, который сооружает из «Лего» пиратский корабль.
Бринн и Клэр садятся на пол рядом с Джошуа. Они не знают, что сказать друг другу.
– По-моему, дождь перестал, – говорит Эллисон, обращаясь к Чарм. – Пойдем на улицу. Там и поговорим.
Бринн
Ничего хорошего из этого не выйдет. Не верится, что я еще здесь, в Линден-Фоллс, в книжном магазине, с сестрой, которую, как я думала, больше не увижу. Мне больше никогда не хотелось ее видеть.
И еще здесь мать Джошуа. Она ни о чем понятия не имеет. Понятия не имеет о том, какую змею она пригрела у себя на груди. Что, интересно, она будет делать, если я все ей расскажу? Что она ответит, если я скажу: «Здесь находится девушка, которая подарила жизнь вашему сыну. Да-да, прямо здесь. Девушка, которая утопила своего ребенка. Девушка, которая подбросила младенца в пожарное депо. Девушка, которая за всем наблюдала…» Мне хочется пожалеть миссис Келби, но мне трудно. Трудно сочувствовать родителям, которые упорно не желают замечать правду.
Эллисон хорошо скрывала свою беременность. Высокая, крепкая; ей это удавалось без труда. И живот у нее был аккуратный, не висел впереди мячом, как у большинства будущих мам. Когда Эллисон меня позвала, родители ушли на какой-то прием, который устраивала отцовская фирма. Естественно, я сразу прибежала на зов. И дело не только в том, что все тут же бежали, стоило Эллисон позвать или поманить пальцем. У нее был странный голос, она как-то странно позвала меня по имени, и я поняла, что с ней что-то не так.
Но когда она окликнула меня во второй раз, я поняла: случилось что-то очень, очень плохое. Голос у нее был сдавленный, полный боли. Я выбежала из кухни, взбежала на второй этаж. Дверь в ее комнату была распахнута настежь; Эллисон стояла на коленях, широко раскинув руки и уперевшись ими в дверной косяк. Голова у нее упала на грудь; волосы закрыли лицо, как вуалью. На ней была ее любимая мешковатая спортивная куртка и спортивные штаны. Вырез куртки потемнел от пота.
– В чем дело, Эллисон?! – закричала я, подбегая к ней и падая на колени. – Господи, ты ушиблась? Тебе больно? – в отчаянии лепетала я.
Но она не ответила – не могла ответить, – потому что ее охватил еще один приступ боли. Она с трудом подавила стон и так сильно прижалась ладонями к двери, что у нее задрожали руки. Через секунду она уронила голову на грудь и тихо, жалобно застонала.
– Эллисон, скажи, что с тобой, пожалуйста, скажи! – Я вскочила, заозиралась по сторонам, ища трубку. – Я позвоню маме с папой!
– Нет! – с силой закричала Эллисон. Потом с трудом встала и загородила мне дорогу к телефону. Несмотря на ужасную боль, она не утратила напора. – Нет! – повторила она. Потом мягче, умоляющим голосом, продолжала: – Бринн, прошу тебя, пожалуйста, помоги мне… – И вдруг она повалилась на меня, и тогда я почувствовала. Почувствовала ее живот и дернулась от неожиданности.
– Эллисон! – сказала я, осторожно задирая на ней свитер. Под мешковатым свитером была короткая майка, которая уже не скрывала живот.
Как я могла ничего не заметить? Нет, как родители ничего не заметили? Они ведь не идиоты. Но они привыкли думать только о себе. После того как мы с Эллисон не оправдали их ожиданий, оказались не такими, какими они хотели нас видеть, они не пожелали иметь с нами ничего общего. Я-то с раннего детства понимала, что мне ни за что не дотянуть до родительских идеалов. Но Эллисон… Эллисон всегда поступала правильно. Всегда! До тех пор, пока не споткнулась и не полетела с пьедестала. Теперь, похоже, она для родителей больше не существует.
Если уж кто-то имеет право вырезать Эллисон из моей жизни, то только я сама. Она затянула меня в болото лжи и обмана, и с тех самых пор я вязну в нем. Только-только начала выбираться – и вот пожалуйста. Она снова заявилась, и я опять увязаю в трясине. И догадайтесь, кто пострадает больше всех? Джошуа. Если Эллисон и Чарм поговорят, жизнь мальчика изменится до неузнаваемости. Но, может быть, мне удастся спасти, защитить его – так, как меня саму никогда не защищала сестра, так, как нас с ней не защищали родители..
– Схожу посмотрю, что происходит, – говорю я миссис Келби. – Я сейчас вернусь! – Я встаю и бегу через весь магазин к двери. Но уже поздно. Все уже началось.
Эллисон
Я вывожу Чарм из магазина. Она нарядно одета, как будто только что из церкви. Вот только выглядит она неважно.
– В чем дело? – сразу набрасывается на меня Чарм. – Зачем ты здесь? Я думала, ты в тюрьме, а оказывается, ты работаешь, да еще здесь?! Ты что, спятила?
– Я не знала… – Я пытаюсь все объяснить, но Чарм еще не закончила.
– Джошуа попал к хорошим людям. Они его любят. Заботятся о нем. Ему хорошо. Почему ты хочешь испортить ему жизнь?
– Я ничего не хочу портить! – кричу я в ответ и тут же понижаю голос: – Я понятия о нем не имела. Клэр приняла меня на работу, а Джошуа я увидела только через день… И мне хватило одного взгляда, я сразу все поняла. Он вылитый Кристофер. А я как раз и оставила его Кристоферу!
– Кристофер бросил Джошуа на нас с Гасом. – Чарм пытается не плакать и то и дело косится на витрину магазина. – Мы старались заботиться о нем. Но Гас тяжело болел, а мне было всего пятнадцать! – Она давится слезами, но не может удержать их.
– Он сбежал? – спрашиваю я. – Кристофер сбежал и бросил ребенка на вас?!
Чарм презрительно фыркает:
– Судя по всему, ты спала с моим братом, но совершенно не знала, что он за человек. Как только ты уехала, он сунул Джошуа мне на руки и сбежал. – Чарм тяжело дышит; испарина, которой покрыто ее лицо, смешивается со слезами.
На секунду я теряю дар речи. Не знаю, чего я ждала от Кристофера, но мне казалось, он меня любил. Я думала, он страдал из-за того, что я бросила его. И мне казалось, что он с радостью примет от меня все. Особенно кусочек меня – и кусочек его самого.
– Я не хочу ломать Джошуа жизнь. Сама понимаю, что Клэр и Джонатан – замечательные родители. Не хочу, чтобы они узнали, кто я такая. Мне просто хотелось выяснить, что произошло. – Я пытаюсь объясниться.
– Теперь ты все знаешь. Кристофер не захотел его взять. – Чарм трудно продолжать; я оглядываюсь через плечо, боясь, что к нам выйдет Клэр. – Мы с Гасом пытались заботиться о нем, как умели. Но у нас ничего не получалось. После того как Кристофер сбежал и мы узнали о твоем аресте, я подбросила его в пожарное депо. А усыновили его Клэр и Джонатан. Они стали хорошими ро… О господи! – вдруг шепчет Чарм и смотрит куда-то мне за спину.
Я оборачиваюсь и вижу идущих в нашу сторону мужчину и женщину. Женщина шагает быстро, мужчина с трудом поспевает за ней.
– О господи! – повторяет Чарм. – Тебе нужно убираться отсюда!
– Чарм, мне нужно поговорить с тобой! – кричит женщина. Она чем-то размахивает над головой. Каждое слово сопровождается цоканьем каблуков.
Чарм вытаращивает глаза. Спотыкаясь, бредет вперед и натыкается на кирпичную стену магазина.
– Уходи! – шепчет она мне, но я не могу. Меня как будто приковали к месту.
Бринн
Выйдя на порог, я вижу, что Эллисон и Чарм ссорятся. Лицо у Чарм сердитое, но я не сомневаюсь, что Эллисон ее победит. Эллисон умеет одержать верх в любом споре. Ее не так просто запугать – она сама кого хочешь запугает!
– Бринн, ты должна мне помочь, – снова и снова повторяла она в ту ночь, плача и вцепившись в мою руку. – Пожалуйста, помоги мне!
– Мама и папа в курсе? – спросила я, укладывая ее в постель.
Она покачала головой, повернулась на бок и свернулась клубком, как будто пыталась раствориться в себе. Я быстро закрыла дверь. Мне хотелось, чтобы тайна Эллисон не покидала ее комнаты.
– Сейчас… – лепетала я, стоя над ней. – Сейчас… – Я оглядывала комнату. Простыни на ее кровати были влажные, в пятнах крови. – Слушай, Эллисон, – заговорила я, – одни мы не справимся. Давай я вызову скорую помощь! – Я потянулась к мобильнику на прикроватной тумбочке и вспомнила, что недавно видела у Эллисон на компьютере сайт, подробно описывающий процесс родов. Я еще подумала: странная тема для контрольной по биологии.
– Нет! – прохрипела Эллисон. Она первая дотянулась до телефона своей длинной сильной рукой. – Нет, никому не звони! Пожалуйста… Я сама справлюсь. Пожалуйста, Бринн, прошу тебя, помоги мне! – Эллисон снова согнулась от боли и застонала, но по-прежнему крепко сжимала телефон в руке. Она не хотела, чтобы я кому-либо звонила.
Я села на край кровати, откинула со лба сестры потную челку и в полном недоумении спросила:
– Почему?
– Я облажалась, – еле слышно проговорила Эллисон, когда схватка прошла. – Спала с ним. Я спала с ним и залетела! – в ярости сказала она.
– С кем? От кого ты залетела, Эллисон? – спросила я.
– От Кристофера, – простонала она.
– От какого Кристофера? – спросила я. Она не ответила, и я продолжала: – Ничего страшного. Со многими девушками такое случается. Можно ведь отдать ребенка на усыновление, и все будет хорошо. – Я старалась утешить ее, но даже сама не верила в то, что ей говорила.
– Как по-твоему, что сделает мама, если узнает? – злобно спросила Эллисон.
– Сначала очень рассердится, а потом привыкнет. Поможет тебе найти для ребенка хороший дом…
– Ничего она не привыкнет!
Я даже дернулась, такая горечь слышалась в голосе сестры.
– Она попытается все уладить! Пожелает растить ребенка сама или… не знаю… заставит меня им заниматься! И я навеки застряну в этом богом забытом городишке! Она превратит мою жизнь в ад! – Она кричала все громче; у нее началась истерика. Вдруг она села, почти прижавшись ко мне носом. – Нам надо от него избавиться!
– Ладно, ладно. – Я пыталась ее унять. – Ты только скажи, что делать.
Судя по всему, роды начались за несколько часов до того, как она позвала меня. Пока родители собирались на прием, Эллисон лежала у себя в комнате и сдерживала стоны. Мать перед уходом даже заглянула к ней в комнату без стука и напомнила, чтобы мы заказали себе пиццу на ужин – деньги она оставила на столе в кухне. Велела проверить, что все двери заперты, потому что они вернутся очень поздно, и запретила приглашать в дом друзей, потому что их не будет.
Через пятнадцать минут после того, как я поняла, что Эллисон рожает, у нее начались схватки. Я еще никогда не видела сестру такой усталой, такой подавленной. Потные, слипшиеся волосы облепили бескровное лицо; глаза то и дело закатывались. Она слабо цеплялась за мою руку, ноги у нее дрожали.
– Элли, давай вызовем врача, – умоляла я. – Мне страшно!
Но Эллисон отвечала: не надо врача, мы сами справимся. Сказала, что я ей нужна. Только я, и больше никто.
Я всю жизнь ждала от нее этих слов. Моя красивая, властная, независимая старшая сестра наконец-то нуждалась во мне, той, которая всегда оставалась в тени.
– Прошу тебя, Бринн, – шептала она запекшимися, пересохшими губами. – Прошу тебя…
Два простых слова вдохнули в меня силы. Я начала действовать. Приготовила все, что, по моим представлениям, требовалось для родов: собрала побольше чистых полотенец и простыней, намочила водой несколько тряпок, протерла спиртом ножницы, заготовила мешки для мусора.
Когда я вернулась в комнату сестры, Эллисон сидела, плотно сдвинув колени и опустив голову.
– Он выходит! – плакала она. – Выходит!
Я выронила кипу белья, которую несла в руках, и подбежала к ней.
– Элли, сними трусы, – попросила я.
– Нет! – закричала она. – Нет, Бринн! Не хочу, чтобы он появлялся! Не хочу! – Рыдая, она в отчаянии подняла на меня глаза. – Я его не хочу… пусть все прекратится, пусть все прекратится! – Потом сестра вдруг истошно закричала, испустила какой-то первобытный, отчаянный вопль… Наверное, так кричат только роженицы.
Я стащила с нее окровавленные, запачканные трусы и спортивные штаны и включила потолочный вентилятор. Как могла отмыла, оттерла ей ноги, смочив банное полотенце спиртом. Вентилятор разогнал спертый, пахнущий медью воздух; Эллисон покрылась гусиной кожей. Ветерок ее как будто ненадолго оживил. Она согнулась пополам, с такой силой вцепившись в простыню, что костяшки пальцев побелели. Посмотрев в ее бешеные глаза, я погладила ее по щеке и поняла, что мне самой придется все решать…
Ко мне подходит Клэр; мы вместе смотрим в окно. На улице стоят Эллисон и Чарм; к ним приближаются мужчина и женщина. Мужчине лет пятьдесят; на голове у него бандана, он в кожаной куртке с орлом на рукаве. Его спутница вырядилась совсем не по погоде, в шикарное черное платье и туфли на шпильках. Она что-то сжимает в руке.
Услышав крики с улицы, к нам присоединяются Джошуа и пес.
– Что там такое? – испуганно спрашивает Джошуа.
– Ничего хорошего, – бормочу я, и у меня внутри все сжимается. Бедный мальчик, думаю я. Кто спасет его от собственного прошлого?
Чарм
Мать останавливается напротив Чарм. На ее густо накрашенные ресницы падают капли дождя; по щекам уже бегут узкие черные потеки. Несмотря на страх, Чарм с трудом удерживается от смеха. Риэнн как паршивая пародия на зомби.
– Это еще что такое? – Мать показывает фотографию, которой она размахивала над головой, и Чарм больше не хочется смеяться. Ей кажется, будто из нее вдруг выкачали весь воздух.
– Где ты ее взяла?
– У тебя был ребенок? – опасно тихим голосом спрашивает Риэнн. – Ты, дрянь такая, родила ребенка, а мне ничего не сказала?
– Пожалуйста, успокойся, – просит Чарм. – Пожалуйста, не надо!
– Что не надо?! – вопит Риэнн. – Прикажешь закрыть глаза на твои выходки? Кто этот ребенок? Где он? Он твой?
Все ее тайны, которые она так долго хранила, выплывают на поверхность. Она хотела только одного – оградить Джошуа и убедиться, что он в безопасности. Она хотела, чтобы у него было нормальное детство с нормальными родителями… Чарм отворачивается от снимка. Ей не хочется на него смотреть.
– Ты без спросу вошла к нам? – Чарм не верит, что мать способна на такое. – Вломилась в дом Гаса и рылась в моих вещах!
– Кто ребенок на фотографии? – снова спрашивает Риэнн.
– Тише, – просит Эллисон, вставая между Чарм и ее матерью. – Пожалуйста, тише! – Она косится на магазин; через стекло на них смотрят Клэр, Бринн и Джошуа.
– А ты, – Риэнн грозит Эллисон пальцем, – лучше держись от меня подальше! – Она оглядывает ее с ног до головы. – Я знаю, кто ты такая… дрянь паршивая!
– Ри… – умоляюще говорит Бинкс.
– Заткнись, – обрывает его Риэнн и снова поворачивается к Чарм. – Сегодня я опять говорила с Кристофером, и он велел спросить тебя насчет ребенка. – Риэнн подбоченивается и мрачно смотрит на дочь. – Вот я и спрашиваю. Давай рассказывай!
– Где ты его взяла? – шепчет Чарм, глядя на фото в руке матери.
– Я твоя мать! – орет Риэнн в ответ, как будто это все объясняет. – Чарм, у тебя был ребенок? Ты, значит, родила, а мне ничего не сказала?
– Ты рылась в моих вещах, пока меня не было? – повторяет Чарм, не веря, что мать способна на такую подлость. – Зачем ты к нам вломилась?
– Я никуда не вламывалась, – с достоинством отвечает Риэнн. – У меня есть ключ. Ты не отвечала на звонки по мобильному, вот я и поехала к тебе домой. Я беспокоилась за тебя, потому и вошла. Потом я позвонила Джейн; она сказала, что ты поехала сюда. Чарм, хватит морочить мне голову! Немедленно объясни, какого черта…
Голос Риэнн обрывается; обернувшись, Чарм видит, что ее мать смотрит в окно магазина на Джошуа. Она смотрит на мальчика с нескрываемым любопытством. Скоро она поймет, кого ей напоминает его худое личико с заостренным подбородком. Если немедленно что-нибудь не придумать, мать сообразит, что к чему. Она поймет, как Джошуа похож на Кристофера, и для Джошуа все будет кончено. Распадется его счастливая, нормальная семья. Риэнн найдет способ принять участие в его воспитании, пусть даже у нее нет официальных прав на мальчика, и испортит ему жизнь, как испортила Чарм и ее брату.
– Уходи немедленно! – говорит Чарм сквозь слезы. – Сейчас я не могу говорить с тобой.
– Я не уйду, пока ты не ответишь на мои вопросы! – упрямо заявляет Риэнн.
– Мама, уйди, как ты уходила всегда! – с горечью говорит Чарм. – Ты всех используешь, получаешь что хочешь, а потом уходишь. Ты не имеешь никакого права являться сюда и требовать, чтобы я что-то тебе рассказывала. Ты утратила такое право давно, когда предпочла мне очередного своего дружка, а за ним еще одного, и еще одного!
Размахнувшись, Риэнн влепляет Чарм звонкую пощечину.
Клэр
– Почему они так злятся? – спрашивает Джошуа и дергает мать за руку.
Клэр видит, как морщится Чарм, а женщина в нелепом платье замахивается для удара. Когда женщина дает Чарм пощечину, Джошуа вскрикивает и сжимается от страха. Клэр бросается к двери, и Джошуа зовет ее дрожащим голосом:
– Мама! Ты куда?
– Сейчас вернусь, – уверяет его Клэр, выходя на улицу. – Побудь пока с Бринн!
– Что здесь происходит? – осведомляется Клэр, переводя взгляд с Чарм на незнакомку, а с нее – на Эллисон. Эллисон стоит в замешательстве; ее вид сродни чувствам Клэр. – Чарм, как ты? – Клэр внимательно осматривает лицо Чарм; ярко-алый отпечаток ладони резко контрастирует с бледной кожей.
– Нормально она! – рявкает незнакомка.
– Риэнн, что с тобой? – негромко укоряет ее мужчина. – Ты прямо как с цепи сорвалась!
– Мама! – недоверчиво ахает Чарм и, осторожно ощупывая лицо, разражается бурными рыданиями.
Мама… Значит, это мать Чарм, догадывается Клэр. Ничего удивительного, что Чарм потратила целое состояние на книги из серии «Помоги себе сам»! У Чарм и ее матери одинаковые карие глаза и полные губы. От пристального взгляда Клэр не укрываются ни одежда Риэнн, тесноватая и подходящая более молодой по возрасту женщине, ни суровые складки вокруг рта. И все же заметно, что изрядно потасканная блондинка с расплывшейся фигурой когда-то была настоящей красавицей. Вдруг взгляд Клэр падает на фотографию, которую Риэнн держит в руках. В ней что-то поразительно знакомое. Она хватает Риэнн за руку.
– Эй! – злобно говорит Риэнн, выдергивая руку, но Клэр успевает выхватить снимок и впивается в него.
Она видит очень утомленную Чарм, немного моложе, чем сейчас, с младенцем на руках. На младенце голубая шапочка; у него вздернутый носик, тонкие губы и заостренный подбородок. Малыш широко раскрыл глазки, взгляд у него встревоженный, бровки сурово насуплены. Сходство несомненное. У Клэр есть почти такая же фотография Джошуа. Только на том снимке сынишка на руках у нее, и она выглядит такой же усталой. Джонатан сфотографировал их на следующий день после того, как они забрали сына домой из больницы.
– О господи! – Клэр бросает на Чарм недоверчивый взгляд. – О господи!
Клэр всегда боялась, что однажды отыщется родная мать Джошуа, и все равно захвачена врасплох.
– Чарм! – с трудом произносит она. – Ты мать Джошуа?
Эллисон
Я смотрю на психованную мамашу Чарм и не верю своим глазам. Интересно, успею ли я уйти незамеченной?
– Чарм, – повторяет насмерть перепуганная Клэр, – ты – мать Джошуа?
Чарм открывает рот, но с ее губ не слетает ни звука. Она задирает голову к небу, как будто молится, и на ее лицо капает дождь.
Риэнн цепко хватает Чарм за запястье; Чарм безуспешно пытается вырваться.
– Ах ты, шлюха! – говорит Риэнн, дергая дочь за руку.
Чарм пробует заговорить, но из ее горла вырывается какое-то бульканье. Я больше не выдерживаю.
– Это я, – с трудом говорю я.
Клэр смотрит на меня, ничего не понимая.
– Это я… мать Джошуа. – Я обращаюсь только к Клэр. – Это я.
Бринн
Джошуа ходит за мной хвостиком, хныча и блея, как ягненок. Я хочу постоять у окна и посмотреть, что происходит на улице, но не могу остановиться.
Безостановочно хожу туда-сюда. Кажется, будто что-то заползает мне под кожу.
– Что происходит? – то и дело спрашивает Джошуа.
Бедный малыш, снова и снова думаю я, стараясь прогнать из головы воспоминания. Перед глазами всплывают картинки, и я дергаю себя за волосы, чтобы убрать их…
После особенно сильной схватки и истошного вопля сестры – я сжимаюсь, думая о том, что его наверняка слышат все наши соседи, – показывается головка ребенка. Она растягивает и разрывает нежную кожу сестры.
– Эллисон, выходит! – сказала я дрожащим от страха голосом. – Уже почти вышел!
Стиснув зубы от боли, Эллисон жалобно простонала: «Нет!» – и заплакала. Потом сдвинула ноги и рукой попыталась затолкать головку ребенка обратно.
– Эллисон! – встревоженно закричала я, хватая ее за руку. – Не надо!
Она ударила меня, но очень слабо, и тут началась очередная схватка и, несмотря на ее желание удержать ребенка внутри, младенца словно вытолкнуло наружу мощной волной. Охваченная благоговейным ужасом, я следила, как из Эллисон вылезает покрытая слизью головка. Мать и вылезающее на свет дитя вместе показались мне какой-то страшной, уродливой языческой богиней.
– А-а-а-а! – закричала Эллисон. – Нет, нет, нет! – Она замотала головой из стороны в сторону. – Нет, нет, нет!
– Элли, потужься еще разок, – попросила я. – Еще разок, и все. Давай! – приказала я, хотя никогда в жизни не смела ей приказывать. Эллисон замолчала, посмотрела на меня – и послушалась. – Эллисон, давай еще, последний раз. Всего один раз, ребенок выйдет, и тебе больше не будет больно. Обещаю!
Эллисон кивнула; она дышала часто-часто и неглубоко. Я быстро поправила ей подушки; вся дрожа, она с трудом приподнялась на локтях. Потом пристально посмотрела на меня, и на ее лице появилось такое знакомое решительное выражение. Ее серо-голубые глаза едва не вылезали из орбит, губы сжались в нитку.
– А-а-а-а-х! – закричала она, и мне на руки вдруг выпал младенец, весь в околоплодной жидкости и крови. Девочка. Крошечная девочка, покрытая толстым слоем кровавой слизи. Потрясенная, я брезгливо отодвинула ее подальше от себя на вытянутых руках – как будто нечаянно схватила чью-то использованную прокладку.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |