Нарцисса считала, что время все излечит, поможет забыть синеглазую мечту. Но время, видимо, издевалось. Время отшлифовало и отполировало его образ в сердце до такой степени, что из памяти стерлись все детские обиды, все, что не хотелось помнить. Остался лишь его образ, его запах, его руки, его губы. Время издевалось…
Нарцисса почувствовала, как липкие щупальца первобытного ужаса сжимают сердце.
«Путь к вершине всегда утопает в крови. И не только в крови врагов, но и своей собственной. Так должен ли тот, кто платит своей кровью за достижение цели, щадить других людей?».
— Что мне нужно было купить? — отвлек его от созерцания ненавистной физиономии голос Лили.
Она что-то судорожно искала в сумочке. Люпин улыбнулся. Вот кто совсем не изменился. Та же бледность, тот же затравленный взгляд. Да уж. Два дня назад было полнолуние. Удивительно, что он вообще в таком относительно нормальном состоянии.
— Микстура от кашля, успокоительное зелье, сонные травы, — принялся загибать пальцы Люпин.
Блэк и Лили чему-то улыбнулись. Видимо, Люпин уже не первый раз за день повторял этот перечень.
— И зелье от забывчивости, — усмехнулся со своего места Блэк.
— Сейчас получишь, — пригрозила Лили.
— Что вам, молодые люди? — появился с противоположной от Северуса стороны хозяин лавки. Он заметил своего помощника и хотел было что-то ему сказать, но Северус так отчаянно замотал головой, что пожилой волшебник сжалился и, старчески кашлянув, покачал головой. С высоты его лет это ребячество выглядело нелепо. Но Северус не мог заставить себя выйти из-за двери.
— Нам нужно…
— Микстура от кашля, успокоительное зелье, сонные травы, — снова принялся перечислять Люпин, вызвав улыбку Лили.
— Зелье от забывчивости, — снова внес лепту Блэк, справедливо рассудив, что в присутствии пожилого волшебника Лили не приведет свою угрозу в исполнение.
— Да будет вам известно, молодой человек, что одним из противопоказаний зелья от забывчивости является беременность.
Лили с Люпином рассмеялись, а Блэк обернулся к старику. На его лице смешались желание высказать все, что думает по поводу лекции, и уважение к сединам. Он набрал в грудь воздуха, но промолчал. А мистер Олван продолжил:
— Вы должны быть более снисходительны и к рассеянности, и к капризам. Леди готовится произвести на свет дитя. Вслушайтесь в эти слова. Новый человек. Новая жизнь. Возможно, он войдет в историю. Кто знает? — старик улыбнулся и внезапно подмигнул девушке.
Блэк так и не стал ничего говорить.
— Будьте добры, еще раствор эхинацеи какой-то там.
— Пурпурной?
— Точно, — щелкнул пальцами Блэк.
— А вы еще девушке пеняете, — улыбнулся Олван.
— Да я не пеняю. Просто она забывает все на ходу.
— Будьте снисходительны к вашей супруге. Она нуждается в поддержке и понимании.
— Всенепременно. Я ей блокнот на шею повешу, — пообещал Блэк, забирая покупку. — Спасибо.
— На здоровье. Удачи.
— И вам.
Ненавистный гриффиндорец бегом покинул лавку. Северус вышел из укрытия, глядя на захлопнувшуюся дверь.
— Она не его супруга, — зачем-то уточнил он.
— Где в твоих словах логика? — из-под журнала вопрос прозвучал глухо. — Зачем было меня окликать и просить не смотреть? Я и так, по-моему, интереса не проявлял.
Гермиона постаралась изо всех сил не обидеться на его слова.
— А вдруг ты бы случайно оглянулся?
— Делать мне больше нечего, — прозвучало из-под журнала.
Он прав. Для него несколько напечатанных страниц представляют гораздо больший интерес, чем она. Гермиона проглотила обиду.
— Можешь больше не прятаться под этим дурацким журналом.
— Вот спасибо! Облагодетельствовала.
Она вновь скользнула взглядом по такому знакомому профилю.
— Ты так и будешь изучать мою персону или все-таки соизволишь уснуть? — лениво поинтересовался он, даже не удосужившись повернуться.
— Я буду делать то, что захочу, — огрызнулась Гермиона, отчаянно злясь на то, что он заставляет ее так нервничать.
— Тогда мне следовало поинтересоваться твоими привычками, прежде чем оставаться на ночь с тобой в одной комнате. Надеюсь, ты не захочешь крушить мебель, тренироваться в непростительных заклятиях или…
— Непростительные заклятия — это больше по твоей части, — оборвала его девушка.
.......
— Не волнуйся, я сдержу свой порыв попрактиковаться в них, — ледяным тоном проговорил слизеринец.
Вот и Гермиона опустилась на колени перед диваном и с силой прижала слизеринца к себе, шепча какие-то нелепые успокаивающие слова. Успокаивала она явно себя, потому что он вряд ли что-то слышал сейчас. Он все так же продолжал биться в ее руках. Тогда Гермиона наклонилась и начала дуть на его лоб. Так мама делала в детстве, когда самой Гермионе снился кошмар. Нужно было просто подуть и сказать, что это всего лишь сон. И страшный сон обязательно уйдет, потому что сам боится ласковой речи и яркого света.
Напряженное тело в кольце ее рук затихло. Гермиона поняла, что юноша проснулся, по тому, как резко он дернулся в сторону, пытаясь вырваться из ее объятий. Она не позволила. Откуда только силы взялись в хрупком девичьем теле?
— Все хорошо, это только сон, — тихо повторила она, гладя его по влажным волосам. — Все хорошо.
На какое-то мгновение он расслабился и устало прижался лбом к ее плечу.
— Не хочешь быть в темноте? — негромко проговорила Гермиона.
Он обернулся. Она лежала на боку, подперев щеку рукой и закутавшись в одеяло.
— С чего ты взяла?
— Ну, любому нормальному человеку после кошмара хочется света и уюта.
— Ишь ты… — он усмехнулся. — Здесь просто прохладно, а камина нет. От свечи хоть чуть-чуть тепло пойдет.
— Почему ты просто не признаешь мою правоту?
— Правоту в чем?
— В том, что тебе тоже бывает страшно?
— А кому это нужно?
— Мне, например.
— Зачем?
— Я хочу думать, что нахожусь в одной комнате с человеком, а не с бездушным роботом.
— С кем? — не понял юноша.
— О Господи! Запишись на маггловедение.
— Я и так на него хожу.
— Что?! — опешила Гермиона.
Сама она давно бросила этот предмет и уж чего-чего, а присутствия на занятиях Драко Малфоя совсем не ожидала.
— Про роботов там не рассказывали, — пропустив мимо ушей ее вопрос, сказал он.
— Зачем тебе маггловедение?
— Ты непоследовательна, — юноша опустился в кресло по правую сторону от кровати, — только что сама предлагала на него записаться.
Гермиона не знала смеяться или злиться. Разговаривать нормально с ним невозможно.
— Ты часто здесь бываешь? — решила она перевести тему.
— Периодически, — легкое пожатие плечами. — Последний раз пару недель назад. У Крэбба был день рождения. Вот мы здесь и заночевали.
— Ты давно знаешь Блез?
Юноша откинулся на спинку кресла и, сцепив руки в замок, уперся локтями в подлокотники.
— Откуда сей интерес?
— Просто, — она пожала плечами.
— С детства.
— И какая она?
— Мерлин, тебе-то зачем?
— Просто у нас о ней не слишком лестное мнение. Хотелось бы услышать твою версию.
— Можно подумать, у вас хоть о ком-то из нас лестное мнение, — юноша улыбнулся, опустив подбородок на сцепленные руки. — Блез… славная.
— Скажи, а вы сами выбираете себе пару?
— В смысле?
— Не для встреч, а для брака, — пояснила Гермиона. — Мне правда интересно.
— Нет, обычно это делает семья, — без особого энтузиазма в голосе ответил юноша.
— А если ты, скажем, не любишь девушку, на которой должен будешь жениться?
— Милая славная Гермиона, — юноша улыбнулся. — Наивная. Верит в сказки, в любовь, в победу добра над злом…
— А ты не веришь?
— Нет.
— Почему?
— Я верю только в то, что могу увидеть.
— Ты никогда не видел любви?
— Все гриффиндорцы так надоедливы? — вопросом на вопрос ответил он.
— Нет. Я счастливое исключение, — улыбнулась Гермиона, понимая, что он и так слишком разоткровенничался.
— Мне несказанно повезло, — съязвил парень.
— Ты спишь, — он укоряющее направил указательный палец в ее сторону.
— Неправда. Хотя… да.
— Так зачем над собой издеваться? — юноша взглянул на часы. — Половина третьего. Отбой.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.
— Ты собираешься спать здесь?
— Ты хочешь предложить мне часть кровати? — он улыбнулся, не открывая глаз.
— Нет, — замотала головой девушка.
— Вот и я так думаю, — снова улыбка.
Гермиона не смогла не улыбнуться в ответ.
— Ладно. Тогда счастливо добраться. Поттеру привет, — все-таки не удержался.
— Непременно, — в ее голосе послышался вызов. — А ты Забини передавай.
Юноша резко обернулся. Что она несет?
— А причем здесь Блез?
— А Гарри причем?
— Ну как же. Мировая знаменитость. Все вокруг него вертится, — он все-таки позволил втянуть себя в детскую перепалку.
— Знаешь, спящий ты нравился мне больше.
— Неудивительно. Мне все говорят, что я неотразим во сне.
— И скромен в бодрствовании.
— Хм, Грейнджер… Стул стоит не очень устойчиво — это раз; в природе существуют волшебные палочки — это два; и вообще, здесь есть мужчина — это три.
Самолюбие все-таки вставило свой пункт.
Так бывает. Истина, словно озарение, освещает тебя, вырывая душу из темноты, в которую порой пытается загнать ее разум. Темнота, сотканная из правильных фраз, разумных поступков, логических решений. И вот наступает миг, когда становится ясно, что это — лишь отговорки. Это все ненастоящее и ненужное. А истина — вот она. Совсем рядом, просто порой мы не желаем ее замечать.
Что там писали в книгах о таких моментах? Сладкая истома, дрожь в коленях, мурашки по коже, головокружение… Врут все в книгах! Какая там сладкая истома, когда сердце замерло в ужасе от содеянного. Только грохот собственной крови в ушах и осознание того, что она понятия не имеет, что ей теперь делать.
А на ментальном уровне Северус едва со стула не упал от массированной атаки на собственный разум.
Но всему наступает конец, и уютный кокон из разумных слов, оправдывающих ее действия, разорвался в клочья пасмурным весенним вечером
Было в них что-то… настоящее, что ли.
Такое редко встретишь. Эти люди были вместе не по протоколу, не по чьей-то прихоти. Разве что по прихоти Судьбы. Они громко ссорились и не менее громко мирились, но всегда были вместе. В горе и в радости. Просто потому, что вместе им было хорошо. Фрида завидовала этой возможности — возможности выбора.
Последние минутки иллюзии счастья тают, подобно свечному воску.
Фриду всегда забавляло отношение компании Сириуса к Эмили. Ее никто никогда не слушал. Со стороны это было хорошо заметно. Сама Эмили то ли не замечала невнимания к собственной болтовне, то ли оно ее не смущало. Но чего не отнять было у гриффиндорцев, так это умения показать заинтересованность в собеседнике, дабы не обидеть его. Джеймс Поттер вставлял «угу» как раз в том месте, где требовалось. Лили, не открывая глаз, улыбалась на шутки Эмили. Питер так вообще воплощал собой внимание, хотя Фрида готова была поспорить на что угодно, что и тот Эмили не слушал. Рем даже пару раз что-то спросил в тему.
Эмили предложила воспользоваться камином, на что Джеймс дружески посоветовал лучше трансгрессировать, сообщив, что камин у Сириуса глуховат, и сам он уже пару раз улетал не туда. На что хозяин дома заметил, что у некоторых «фефекты фикции».
— Ничего не нужно, — он взмахом руки остановил поток ее бессвязного бормотания. — Все в порядке. Это же должно было случиться. Вот и случилось.
Он пожал плечами.
— Давно ты узнала?
— Сегодня.
— И сразу сказала. Спасибо.
— Я не могла тебя обманывать.
Он кивнул.
— К тому же мне теперь сложно выбираться из дома. Сам понимаешь.
— Понимаю, — эхом подхватил он.
— Ремус, — Фрида шагнула вперед и порывисто обняла его напряженные плечи, — прости. Я...
— Все хорошо, — голос был ровным, лишь рука, погладившая ее волосы, дрогнула.
— Рем, я… — слезы все-таки потекли.
— Ш-ш-ш. Я не стою того, чтобы ты плакала, — он высвободился из объятий и улыбнулся, достав из кармана платок. Она автоматически его приняла и начала вытирать слезы.
Время. Сложная и неумолимая субстанция. Порой, когда ожидаешь чего-то, оно тянется нестерпимо медленно, а порой летит, как сумасшедшее, особенно, когда ты вместе с кем-то дорогим и близким.
Минуты слагались в часы, часы в дни, дни в недели.
Жизнь неумолимо менялась. Это происходило незаметно, постепенно, но необратимо. А главное — естественно. Уже не возникал вопрос, почему нельзя встретиться с тем, с кем встречался год назад, почему должен делать то или это. Жизнь незаметно расставила все по своим местам. А люди привыкли и приняли это.
В дверь постучали. Ремус едва не подскочил, рука автоматически метнулась к карману джинсов за волшебной палочкой. Но он тут же успокоился. Так ломиться в его дом могли только два человека: Джеймс Поттер и Сириус Блэк. Джеймс на работе, следовательно…
— Рем! — в голосе Лили послышались панические нотки. — Осторожней.
— Лил, это Сириус. Все в порядке.
— Уверен?
— Естественно. Ну кто еще будет сносить дверь с петель? Со злыми намерениями приходят тихо.
Юноша улыбнулся Лили и направился к входной двери. Громогласный стук повторился.
— Скоро будешь ее менять, — объявил Ремус, распахивая дверь.
— Запросто, — пожал плечами Сириус и стремительно вошел в дом.
Люпин озадаченно посмотрел вслед.
— Тебе ее и правда скоро менять придется. Шатается, — не оборачиваясь, бросил Сириус.
— Еще бы, — Ремус прикрыл дверь и пошел за другом, — так ломиться.
Сириус прошел на кухню, распахнул шкафчик, достал стакан, наполнил его соком из графина и залпом выпил.
— Пошли напьемся, — внезапно проговорил он.
— А есть повод? — настороженно переспросил Рем, от неожиданности забыв о присутствии Лили.
— Повод есть всегда, — глубокомысленно заявил Блэк.
— Что случилось? — сдавленно прозвучал голос Лили.
Сириус дернулся и резко развернулся к камину.
— Привет, — улыбка в сторону девушки, взгляд, обещающий немедленную смерть, на Люпина. — Предупреждать нужно, — улыбка другу получилась похлеще взгляда.
— Я все слышу, — объявила Лили.
— Я не успел! — попытался оправдаться Люпин.
— Ничего не случилось. Не волнуйся.
— А почему ты такой взбудораженный?
— Да нормально все. Я всегда такой.
Он присел на корточки у камина и улыбнулся.
— Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно, — похвасталась Лили и тут же с ужасом посмотрела поверх его головы. — Рем!
Сириус резко пригнулся и развернулся вокруг своей оси, выхватив палочку.
— Горит! — закончила Лили.
От плиты валил черный дым. Люпин, чертыхаясь, бросился снимать пригоревшую кастрюлю, а Сириус разразился тирадой, стараясь не произносить ругательства вслух. От этого речь получилась занятной.
— Зачем так кричать? — сформулировал он в конце концов свой упрек.
Лили рассмеялась.
— Нервишки, мистер Блэк.
— Мы так и будем напиваться в гробовом молчании? — снова попытался он завести разговор.
— Хочешь, споем, — тут же предложил Сириус.
Рем вздохнул, опасливо оглянувшись на соседние столики. С Бродяги станется.
— А может, лучше скажешь, зачем мы здесь.
— Мы напиваемся.
— Я не пью, — напомнил Ремус.
— Ну не Сохатого же звать, который вот-вот отцом станет, — на этих словах лицо Сириуса помрачнело, но секунду спустя он уже снова улыбался.
Забавно ведет себя Случай. Порой можно убить годы на разгадку какого-либо вопроса, а ответ так и не найдется, а бывает, не успеешь еще толком сформулировать свой вопрос, как ответ тут как тут.
— Судьба, видимо, у Сириуса участвовать в нашей жизни. Сначала стал крестным, теперь еще это.
— Сначала стал шафером. Там тоже был жребий, — улыбается Джеймс.
«Когда останетесь в живых лишь вы — объединитесь».
Тогда Джеймс про себя покрутил пальцем у виска и больше эту тему не затрагивал.
Может, слухи о том, что Блэк — самый молодой аврор с таким количеством наград и взысканий. Его успели два раза повысить в звании и столько же раз понизить. Джеймс пытался выяснить у Сириуса за что, но тот беззаботно пожимал плечами и ссылался на «субъективность командного состава».
Была у Сириуса и такая черта — обнаруживаться в непосредственной близости от женского пола.
— Я читал твое досье, — глядя в глаза друга, проговорил Джеймс.
— С ума сойти! — Сириус возвел глаза к потолку. — Теперь ты знаешь обо всех моих дурных привычках. Какой ужас!
Сириус дернул плечом, и Джеймс его выпустил, даже посторонился, давая дорогу. Сириус направился к выходу.
— Это, кстати, секретная информация, — мимоходом проговорил он.
— А ты думал, только тебе девушки из архива дают почитать личные дела симпатичных сотрудниц? — парировал Джеймс.
Сириус усмехнулся и снова направился к двери.
— Ты хоть понимаешь, что мог погибнуть! — рявкнул Джеймс. — И, судя по твоему личному делу, не только сегодня! У тебя такие эксцессы через раз встречаются!
— Джим, — Сириус развернулся в дверях, — я понимаю, что один из твоих людей погиб, но это не повод орать на еще живущих.
— Да причем здесь это? — взорвался Джеймс. — Ты ведешь себя… — он в отчаянии махнул рукой.
Сириус пожал плечами.
— Ты хоть понимаешь, что я должен написать рапорт? — уже спокойнее проговорил Джеймс.
— Ну... долг — это святое, — глубокомысленно изрек Сириус, потягиваясь и пытаясь дотянуться до потолка.
Джеймс мысленно сосчитал до десяти. Когда Бродяга был в таком настроении, разговаривать серьезно с ним было бесполезно, но...
— В твоем личном деле сказано, что тебе осталось одно единственно нарекание, а потом отстранение на несколько месяцев, — уточнил Джеймс.
— Подумаешь, — Сириус наконец-то дотянулся кончиками пальцев до потолка. — Вернусь в отчий дом. Раскрою с порога объятия и торжественно объявлю: «Здравствуй, мама. Я одумался. Где тут у вас учат на Пожирателей?».
— Да иди ты, — не выдержал Джеймс и двинулся к выходу, задев Сириуса по пути плечом.
Тот словно только и ждал, когда же наконец выведет друга из себя.
— Джеймс, — Сириус наконец посмотрел ему в глаза. — У тебя — семья. Ты больше не можешь думать только о себе. Ты должен думать о них. Если с тобой что-нибудь случится... Даже думать об этом не хочу. А я? Меня никто не ждет, у меня нет жены, нет детей, нет родителей. Я… неудачник, — Сириус беспечно улыбнулся. — Если со мной что-то случится, мир не заметит потери.
Джеймс набрал воздуха, чтобы высказать все, что думает.
— Успокойся. Успокойся. Дыши глубже.
— Иди к черту!
— Договорились. Ты, кстати, ключи от моего мотоцикла не видел?
— Бродяга! — Джеймс оглядел коридор. — Ты на работу на нем летаешь? Если кто-то узнает...
— Он стоит у дома Рема. Успокойся. Я просто хочу его забрать, а ключи найти не могу.
— Может, дома оставил?
— Может. Ладно. Давай.
Они пожали друг другу руки. Сириус направился к каминной.
— Стой, — Джеймс и сам не ожидал, что окликнет. Просто вдруг захотелось об этом сказать.
Сириус обернулся. Джеймс догнал его.
— Пообещай мне одну вещь.
— Обещаю: не буду летать на работу на мотоцикле.
— Да нет, — отмахнулся Джеймс. — Пообещай, что не оставишь Лили и Гарри, если со мной что-то случится.
— Что? — брови Бродяги взметнулись вверх. — По-моему, это меня сегодня кто-то головой о землю стучал. Или я чего-то не заметил?
— Я серьезно!
— Поттер, прекрати! Что с тобой может случиться?!
— То же, что и с тобой!
— У меня больше шансов, — парировал Сириус.
Но, увидев серьезный взгляд друга, проговорил:
— Сохатый, ну с чего такие мысли, а?
— Просто пообещай и все.
— Если тебе станет легче...
— Станет.
— О Мерлин! Обещаю! Неужели ты думаешь, что кто-то из нас бросит твою семью? Тем более Гарри мой крестник. Да и вообще, иди ты с такими позитивными разговорами.
Сириус развернулся уйти, а потом вернулся обратно.
— Джим, все будет в порядке. Пройдет десять лет, и мы дружно будем провожать Гарри в Хогвартс. Он найдет себе таких же сумасшедших друзей, как ты в свое время. И школа снова будет стоять на ушах. Серьезно! Уже не будет этой чертовой войны. Гарри сможет заниматься тем, чем захочет. Играть в квиддич, например. Так что бросай свои похоронные мысли.
— Ах да! Я забыл! Это же Поттер! К нему даже стандартные заклинания применять нельзя. Он же особенный. Нужно на колдомедицине ввести спецкурс «Особые заклинания для поддержания символа освобождения в рабочем состоянии».
Юноша сердито посмотрел на Грейнджер. Она по-прежнему стояла на коленях и гладила бледное лицо Поттера, что-то повторяя.
— Прекрати, ему от этого вряд ли полегчает.
Девушка дернулась и сердито посмотрела на него снизу вверх. Отбросила мешающую прядь волос и собралась что-то сказать. Драко не стал дожидаться красноречивой тирады. Вместо этого он проговорил:
— Дай мне выйти.
— Ты собираешься перешагивать через Гарри?
— А ты предпочитаешь, чтобы я прошелся по нему? Я — за.
— Ты ведь хотела о чем-то поговорить. Это связано с приступом Поттера?
— Это уже не имеет значения.
— Что значит: не имеет? — начал злиться Малфой. — Ты врываешься в библиотеку, лепечешь
непонятно что, а потом появляется Поттер в компании со своим обмороком, и ты говоришь, что все это не имеет значения?!
— Что здесь произошло? — встревоженный голос мадам Помфри заставил их повернуть головы. — О Мерлин! Поттер? Что с ним снова приключилось? Мистер Малфой!
— Не трогал я вашего Поттера! — возвел глаза к потолку слизеринец.
И в первый раз в его словах была истина.
Гриффиндорец был под цвет простыни, с синяками под глазами, но умирать явно не собирался, иначе с чего бы вдруг Драко сюда вызвали. Не дань же уважения отдать, в самом деле.
— Я могу чем-то помочь? — вырвалось у нее.
Ей действительно отчаянно хотелось помочь. Он удивленно посмотрел.
— Помочь? — усмешка. — Если только ты умеешь воскрешать людей… или убивать.
— Ни того, ни другого, но… Кого ты сейчас хочешь убить?
— Дай подумать, — он сделал вид, что задумался. — Ну, например, подонка, который первым
швырнул заклинанием в беззащитную женщину. Или, например, того, кто решил, будто она Пожиратель Смерти. Они все заслуживают занять ее место. Ни один из этих… не стоит ее мизинца!
— Твой кот?
— Да, его зовут Живоглот, — Гермиона приподняла кота на вытянутых руках, демонстрируя. Кот зашипел.
— По-моему, я ему не нравлюсь.
— Судя по твоему лицу, он тебе — тоже.
— С детства не люблю кошек, — пожатие плечами.
— А кого любишь? Собак?
— Нет, собак тоже не люблю. Лошадей, пожалуй.
Оба замолчали.
Живоглот вырвался из рук и побежал под кровать Гермионы, сердито шипя. Ему явно не нравился этот мальчишка, посему кот решил переждать их беседу в своем укромном уголке.
— Разве от него есть польза? — юноша кивнул на кота.
— Конечно!
— Например?
— Он меня любит.
— О Мерлин! Ты просто его кормишь. Это не любовь. Благодарность. Корми его кто-то другой…
— Неправда. Его иногда кормит Джинни, но ее он так не любит.
— Кто такая Джинни?
— Сестра Рона. Такая рыженькая…
— Как и все Уизли, — он хмыкнул.
Гермиона бросила на него гневный взгляд.
— Вспомнил! — он щелкнул пальцами. — Она охотник! Такая настырная.
Гермиона улыбнулась.
— Она славная.
Юноша чуть пожал плечами и автоматически потер ноющий висок.
— Тебе нужно поспать, — наставительно повторила Гермиона.
— Вряд ли получится, — его голос прозвучал глухо. — Я… не знаю. Может, почитаю… Может… Не знаю еще.
— Ты, наверное, хотел побыть один, а я бесцеремонно вломилась.
— Причем, не в первый раз, — он обвиняюще указал на нее пальцем.
— В комнату — в первый.
Юноша усмехнулся:
— Точно.
— Ладно. Не буду мешать, — смущенно проговорила она.
Гермиона действительно собралась прервать связь, мысленно ругая себя на чем свет стоит.
— Подожди. Я… не сказал, что ты помешала. Я, наверное, не очень хочу быть один.
— Ты можешь пригласить кого-то из друзей, — она едва сдержала радость от его слов. Он остановил ее. Она… нужна?
— Ага. И весь вечер говорить о Марисе, — он нахмурился и замолчал.
— Вот!
— Что это?
— Успокаивающее зелье. Я принимаю его, когда хочу уснуть. Ну, там волнуюсь перед экзаменами или…
Он усмехнулся.
— Хочешь предложить его мне?
Она просто кивнула. Юноша подозрительно посмотрел на флакончик.
— А кто его делал?
— Я.
Скептическое пожатие плечами.
— О Мерлин! Малфой! Если бы я хотела тебя отравить, придумала бы что-нибудь поэффектнее. От него ты уснешь через тридцать минут. Никаких кошмаров, никаких мыслей. Просто отдых.
Он посмотрел ей в глаза.
— Зачем ты это делаешь?
Гермиона смутилась под пристальным взглядом.
— Я… Не знаю. Мне просто хочется помочь.
— Почему?
— Господи, ты всегда такой приставучий?
Он усмехнулся.
— Ни черта не понимаю, — произнес он себе под нос.
— А тебе и не нужно. Просто прими это.
— Ты должна меня ненавидеть, — негромко проговорил он.
— Ты меня тоже, — парировала девушка.
— Бред какой-то, — он помотал головой. А потом задал вопрос, к которому Гермиона оказалась не готова: — Как ты провела лето?
— Что, прости? — девушка почувствовала, что ее бросило в жар. Она нервно усмехнулась. Вот и настал час. Сказать правду? И увидеть в его взгляде ненависть. Ведь он делает свои робкие шаги не в память о том дне. Почему, она не знает. Но это что-то другое. Он начал доверять. — Что за странный вопрос?
Он пристально смотрел на нее.
— Тебе к завтрашнему дню написать свиток на тему, длиной двенад…
— Судя по тому, как ты покраснела, лето провела весело.
Девушка фыркнула.
— Отправляйся-ка ты спать.
Юноша некоторое время продолжал задумчиво ее разглядывать. Гермиона понимала, о чем он думает. Вспоминает тот чертов день.
— Отлично. Давай свой флакончик, — внезапно проговорил он. — Если что, хоть букетик к монументу положишь?
— Ты уверен, что тебя увековечат в монументе?
— Хм, ну тогда в чисто поле к одинокому холмику.
— Я даже всплакну пару раз, не волнуйся.
— О, ну теперь я спокоен.
Но венцом всех неожиданностей этого дня стала фраза декана факультета.
Пасмурный день — это всегда надежда на то, что вот-вот выглянет солнышко, и мир станет ярким и цветным. А еще осознание того, что взамен солнышка может начаться проливной дождь, и тогда мир скроется за серой пеленой.
— Их видел Хагрид. Он рассказал нам с Роном.
— А-а-а, — разочарованно протянул Малфой, — свидетель — образец красноречия. Я… это… того… — передразнил он лесничего.
— Может, для разнообразия озвучишь возражения? — проговорила Гермиона, удивившись, как ей удалось справиться с голосом — даже не дрогнул.
Юноша резко натянул мантию и повернулся к ней.
— Ты правда так наивна или просто издеваешься?
— Я…
— Ты пришла сюда, наверняка, никого не предупредив, так?
Она не стала отвечать. Это и так очевидно.
— Мы одни в кабинете. Нам не по пять лет, хвала Мерлину. И ты… ты…
— Вообще-то, поцеловал меня ты, — Гермиона постаралась не покраснеть от этой фразы. Получилось плохо.
Юноша досадливо махнул рукой:
— С тобой разговаривать бесполезно.
Он быстрым шагом направился к двери. На пороге резко развернулся:
— Ты понимаешь, чем может закончиться твое легкомыслие?
— Верни мою палочку, — голос слизеринца был убийственно холодным.
— Непременно, — Гермиона все-таки набралась храбрости. Психологи советуют решать проблему сразу. Вот и будем решать. — Только сначала ответь на вопрос.
На лице Малфоя появилось непередаваемое выражение. Несмотря на сжавшееся от страха сердце, девушка встретила его взгляд.
— Вопрос? Грейнджер, ты с ума сошла?
— Пока нет. У тебя другое мнение?
— И притом давно. Не валяй дурака, верни мою палочку.
— Один вопрос.
Слизеринец направился к выходу, но у двери остановился. Правильно, как же волшебнику без волшебной палочки… Юноша повернулся в ожидании вопроса.
Гермиона набралась храбрости (или глупости?):
— Почему ты хочешь казаться хуже, чем есть на самом деле?
Юноша несколько секунд смотрел на нее, а потом с подозрением переспросил:
— Это и есть вопрос?
— Ну да.
— В Гриффиндор берут исключительно психов?
— Не знаю, — беззаботно пожала плечами девушка.
— Бред.
— Просто ответь.
— Грейнджер, — он в раздражении возвел глаза к потолку, — что ты несешь? Откуда у тебя эта дурацкая привычка считать всех ангелами?
— Я не считаю тебя ангелом. А на этот вопрос ответь прежде всего себе.
— Да нечего тут отвечать. Это все твое больное воображение, это…
— Ты разозлился из-за того, что произошло. Пытался мне объяснить, что я легкомысленна и все такое. Но ты же не воспользовался ситуацией…
— Ты хотела, чтобы я ей воспользовался? — не поверил своим ушам слизеринец.
— Да нет же! — Гермиона от досады притопнула ногой. — Какой же ты бестолковый. Я пытаюсь объяснить, что ты сам не видишь своих…
— Подожди, — он шагнул в ее сторону. — Не нужно ничего говорить.
Еле слышный голос проникал в самое сердце. Он подошел совсем близко и заглянул в глаза. Гермиона поняла, что тонет в его взгляде.
— Знаешь, я давно хотел тебе сказать… — девушка завороженно застыла, когда его руки легли на ее плечи, — никогда нельзя быть такой доверчивой, — быстро закончил слизеринец, выдергивая из ее кармана свою волшебную палочку.
Гермиона задохнулась от возмущения и собственной глупости. Захотелось ударить его по голове чем-нибудь тяжелым.
— Ты… Ты…
— Вспомни этот момент в следующий раз, когда решишь пофантазировать на тему лучших сторон моей натуры, — с самодовольной улыбкой проговорил юноша.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |