— Я похож на человека, которому может помочь труп трехсотлетней давности?
— Я не труп! — с достоинством заявил сэр Николас, резко отворачиваясь от невоспитанного мальчишки.
Дурацкое субботнее утро перетекло в не менее дурацкий субботний день. Но пальма первенства, конечно же, принадлежала вечеру.
Права история. Причиной всех трагедий на древней Земле во все века являлась женщина. Неважно, как она выглядела, неважно, во что была одета. Она просто была, и этого всегда оказывалось достаточно для того, чтобы что-то произошло…
— Ты хочешь, чтобы я для всех озвучил предполагаемую причину твоего гнева?
Лицо Люциуса Малфоя пошло розовыми пятнами.
— Ты — труп, Блэк, — яростно прошипел слизеринец и сделал шаг в сторону.
— Ты считал, что можешь безнаказанно прикасаться к моей невесте? Считал, что можешь заменить меня?
— Что ты, Малфой, разве тебя в чем-то заменишь? Особенно в сердечных делах. Ведь ни одна девушка в здравом уме к тебе по доброй воле не приблизится. Вот и остается с помощью папочки покупать молодую и красивую жену.
Страх был сильнее боли. Страх за нее и злость от осознания собственного бессилия.
— Да? И как же ты это объяснишь всем? — приподняла бровь Фрида.
— С лестницы упал, — в один голос ответили гриффиндорцы.
Девушка фыркнула.
— Да уж. Лестница попинала тебя всеми ступенями.
В лазарете с мадам Помфри чуть не случился удар, когда она увидела пациента.
— Блэку нужно выписать персонального телохранителя, который будет оберегать его от всех лестниц в Хогвартсе, — проворчала она.
— Подожди, пять минут ничего не решат. Как ребята? Кто вам рассказал?
— Нам сообщил Рем.
— Что он сказал?
— Угадай с трех раз. Все лестницы Хогвартса просто ополчились против несчастного Сириуса Блэка.
— Джим как?
— О! — в голосе Лили появилось небывалое вдохновение. — Он очень правдоподобно изображает из себя домового эльфа вот уже второй день.
Сириус удивленно посмотрел на нее.
— Стучится головой о стену со словами «это все я виноват. Я не должен был оставлять его одного».
Сириус невольно улыбнулся.
— Ерунда. Я сам просил меня не ждать.
— Да. Я попыталась ему объяснить, что это не его вина.
— И?
— Он через какое-то время с этим согласился и резко сменил тактику. Вчера к десяти вечера виноватой во всем оказалась я, потому что он так торопился ко мне, что бросил лучшего друга и, если бы я не настаивала на том, что мы должны больше времени проводить вместе, ничего бы не случилось.
— Я тебя искала, — огорошила заявлением Грейнджер.
— Поздравляю. Нашла. Можешь обвести сегодняшний день красным кружком в своем календаре.
Выдав эту тираду, юноша резко развернулся к ней спиной, намереваясь продолжить свой путь.
— Так за что же ты лишила Слизерин баллов?
— За разжигание межфакультетской вражды.
Драко Малфой поперхнулся воздухом и изо всех сил попытался не рассмеяться.
— Сама придумала или надоумил кто?
— Обратить внимание? — возмутилась Гермиона. — Хороший способ.
— Слушай, мальчику одиннадцать лет. Конечно, сделать мелкую пакость, чтобы девочка обратила внимание, — это для него лучший способ.
— То есть, это просто такой способ обратить на себя внимание? — подозрительно невинным тоном поинтересовалась гриффиндорка. При этом сделала шаг вперед, подойдя к юноше слишком близко, на его взгляд.
Драко опрометчиво кивнул на ее слова.
— В таком случае, исходя из твоей теории, могу сделать вывод, что ты просто без ума от меня с первого курса. Ты ведь не мог пройти мимо, чтобы не сделать какую-то гадость.
— Хотя нет, пожалуй, все эти годы ты пытался понравиться еще одному человеку гораздо сильнее, чем мне.
Драко с трудом вникал в смысл ее слов.
— Опять же, следуя твоей теории, ты просто без ума от Гарри Поттера.
Скрипнула дверь, которую он забыл закрыть, и на пороге появилась Блез собственной персоной. Она окинула взглядом общую картину. И что же она увидела? Ее жених обнимает ее подругу. На столе стоит бутылка вина и два бокала, на кровати валяется его одежда. Что бы сделала любая девушка на ее месте? Но Блез не была «любой». Она поняла все — по глазам Драко, которыми он молил что-нибудь сделать, как-то успокоить Пэнси.
— Не отравилась моим именем на своих губах? — съязвил он.
— Малфой, — устало проговорила девушка, — ты сегодня уже показал себя в превосходном свете, когда продолжил начатое Уорреном. Так не может продолжаться. Мы должны подавать пример. Поэтому давай не будем называть друг друга по фамилии при них. Можно просто не называть друг друга никак.
Юноша медленно выбрался из-за кафедры и стащил с себя мантию, бросив ее на крышку первой парты. Затем он потянул вниз узел галстука. Таким усталым девушка его давно не видела.
— Малфой, мне не доставляет удовольствия наблюдать стриптиз в твоем исполнении. Давай рассказывай.
Он вскинул на нее удивленный взгляд, потом посмотрел на галстук, который уже успел снять, и его губы тронула слабая тень усмешки.
— Понятно. То есть, тебя вдохновляет стриптиз исключительно в исполнении Поттера?
Девушка бросила на него убийственный взгляд.
— Слушай, а ты всегда краснеешь, когда говоришь на эти темы?
— Малфой! — Гермиона направила на него волшебную палочку.
— Да ладно. Я просто так спросил, — голос прозвучал устало.
— Но как? Почему мы этого не заметили?
— Вы просто не всматривались. К тому же, ты бы и не заметила этого, и Поттер не заметил бы. Только Уизли, но… Нужно знать, что искать.
Гермиона смотрела в его напряженную спину и пыталась понять, чем Рон отличается от них, а потом усмехнулась.
— Таким тактичным способом ты пытаешься напомнить мне, что я… магглорожденная?
Язык так и не повернулся сказать «грязнокровка». Юноша обернулся и посмотрел на нее.
«Не знаю. Просто понаблюдай. Я действительно понятия не имею, в чем это проявится. Если появится что-то необычное — пиши».
Пиши… Девушка улыбнулась.
«Да… Ты просто кладезь ценной информации. Куча слов и ничего внятного».
«Слушай. Я тут ее сижу развлекаю, а она еще недовольна. Ты считаешь, мне заняться больше нечем?»
Если бы мысли имели цвет, если бы их можно было увидеть, то в этот миг потоки радуги неслись бы из окон высокой башни по направлению к подземелью старинного замка, сталкиваясь на ходу с таким же лихим потоком, летящим навстречу. Менее ярким, не таким радужным и чуть более осторожным, но тоже неудержимым и неподвластным разуму.
Если бы мысли имели цвет и их можно было увидеть, то подземелье и башня старого замка оказались бы соединены мостом.
Фрида Забини сейчас выполняла роль «меча судьбы», занесенного над головой первокурсника из Слизерина.
Она, сама того не ведая, помогла отстроить стену равнодушия, сарказма и безразличия к ним всем, а сама осталась внутри этой стены. Она сама, большей частью, писала эти законы: улыбкой, язвительными речами в адрес гриффиндорцев, хрустальным смехом над его угрюмостью, убийственным взглядом на его сарказм.
— Я — Мариса, — девочка как-то странно собралась с духом и закончила, — Мариса Малфой.
Вежливые слова «очень приятно» утонули в судорожном вздохе. Вся приветливость слетела с Сириуса, как по мановению волшебной палочки.
— Девочка, в вашей семье мозги раздавали по старшинству, и на тебя явно не хватило? Ты хоть понимаешь, кому ты сейчас представляешься? Ты должна была заметить, что твой братец отнюдь не всеобщий любимец. Не думала, что с твоей помощью ему можно здорово отомстить?
— Твое счастье, что я не стану действовать его методами. Но это только пока. Так что в следующий раз думай, прежде чем произносить свою фамилию.
Сириус усмехнулся. Ему всегда импонировали смелые люди. Девочка оказалась интересной и непредсказуемой. Портило ее одно — брат.
— Считай, что тебе повезло. Можешь просто развернуться и уйти.
Сириус демонстративно опустил взгляд к книге.
— Я принесла тебе записку, — еле слышно проговорила девочка.
Ну, это уже наглость! Юноша вскинул голову.
— Твой братец написал пространные извинения на бумаге с гербовой печатью?
Сириус сглотнул и посмотрел в испуганные глазенки.
«— Ну, ты же волшебник. Сделай так, чтобы мы забыли друг друга. Сделай так, чтобы я тебя возненавидела. Сделай что-нибудь, чтобы нам обоим стало легче».
— Я не буду писать ответ.
— Не поняла, — еле слышно проговорила девочка.
Она написала: «Люблю. Люблю. Люблю. Люблю». Но какое это теперь имеет значение?
— Я не буду писать ответ, — твердо проговорил он. — Я скажу тебе на словах.
Настороженность начала исчезать из взгляда девочки. Она приготовилась слушать.
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— Передай… Нарциссе, что я…
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— Я благодарен ей за… приятные мгновения...
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— Мне было неплохо с ней...
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— Но я больше не хочу это продолжать.
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— У меня другая девушка. У меня все здорово, и я не хочу ее больше видеть и слышать.
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
— И писем мне от нее не нужно. Так что с тебя снимается почетная обязанность курьера.
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю».
темноволосый юноша осторожно развернул смятую записку и начал ее перечитывать.
«Люблю. Люблю. Люблю. Люблю». Двадцать восемь раз. Пока не закончился кусок пергамента.
Сириус положил записку на стол и осторожно разгладил дрожащими пальцами, а потом нагнулся и уткнулся в нее лбом.
— А почему Рон сам не пришел? — девушка изобразила шутливое возмущение.
— Он решил подставить меня под твой праведный гнев.
За максимализмом молодости не понимаешь, что у всех этих проявлений совсем другое имя — «Глупость».
Вспоминая яростный блеск серых малфоевских глаз, Драко всегда задавался вопросом: «Как в их семье могла родиться она?». Такая непохожая, такая импульсивная, такая… другая. Она и Нарцисса были полными противоположностями. Одна — образец благоразумия и сдержанности, вторая — просто ураган какой-то.
«Мистер Малфой, Вас в детстве не учили хорошим манерам? И с чего ты вообще решил, что кто-то обязан тебе помогать при твоей манере об этом просить?! Отвечу твоими же словами: “Ты слишком много себе позволяешь”».
«Уважаемая мисс Грейнджер! Не соблаговолите ли Вы убедить мистера Поттера выполнить необременительную для него обязанность. Заранее благодарен за Вашу чуткость и понимание!»
— Несмотря на ваши манеры, мистер Малфой, мисс Грейнджер соблаговолит вам помочь.
Память — самая жестокая и самая милосердная вещь на свете.
Где еще мог находиться этот возмутитель спокойствия?
— Знаешь, кто ты после этого! — вместо приветствия прошипела Нарцисса.
— Нет! Но не сомневаюсь, что ты мне сообщишь. И после чего, «после этого», кстати?
— У меня сегодня день рождения! — девушка приблизилась к нему и одарила сердитым взглядом.
— Я в курсе. Целых пятнадцать лет.
— Как назвать коня, которого мне подарил отец?
Девушка не смогла сдержать смех, когда увидела калейдоскоп эмоций в его глазах: настороженность, раздражение, удивление, облегчение и вновь раздражение.
Неловкое молчание как итог этого нелепого разговора. Легкий ветерок коснулся ярко-зеленой листвы и тут же затих, словно испугавшись того, что может нарушить это мгновение. Мгновение первой нежности, первой робости, первого вызова и первой серьезной недосказанности.
Память. Порой это — надежная стена, укрывающая от реальности, порой — рок, преследующий всю жизнь. А порой и то, и другое одновременно, ибо раз за разом все сложнее измученному разуму выходить из-под защиты ее надежных стен, сталкиваясь с суровой реальностью.
. Глупец! Он еще не понимал, что счастье можно заслужить, только жертвуя чем-то: привычками, положением в обществе, именем, а может быть, и собой.
Лили с ужасом наблюдала, как он тонет в пучине тоски и апатии к окружающему миру.
— Не спится? — резкий голос Джеймса Поттера заставил вздрогнуть.
— Я говорю: не спится?
Внезапно звенящую тишину нарушил судорожный смешок. Лили обернулась на Сириуса. Он осторожно прислонился спиной к стене и изо всех сил старался сдержать смех.
— Я сказал что-то смешное? — все тем же тоном поинтересовался Джеймс.
— Джим, слушай, прежде чем мне голову снесешь, позволь сказать последнее слово. Знаю, что в этой ситуации фраза звучит нелепо, но это не то, о чем ты подумал.
Сириус поднял руку, словно сдаваясь. Поттер смерил друга убийственным взглядом. Не то… Не то… Видели бы они себя со стороны. Да, Джеймс знал Сириуса не первый год. Знал, что от него можно ожидать чего угодно, кроме предательства. Поэтому он… верил этим нелепым оправданиям. Да их и оправданиями сложно было назвать. Как всегда вызов.
— Джеймс, мы просто разговаривали. И все.
— Да что ты? — юноша иронично поднял бровь на ее слова. — Хватит ржать! — это уже Сириусу.
Тот в ответ зашелся в новом приступе истерики. Лили понимала, что это — нервное, Джеймс же видел в этом насмешку.
— Не заметил, что здесь настолько жарко, чтобы раздеваться, — продолжил он свою линию, поднимая с дивана футболку Сириуса и швыряя в друга.
— Придурок! — с чувством произнес он. — Вот сейчас расскажу все Рему. А еще лучше Помфри, чтобы тебя еще на несколько недель в лазарет замуровали.
Сириус отдышался и поднял взгляд на друга.
— Это кто еще из нас придурок? О чем ты вообще подумал, черт побери!
— Знаешь ли, смотрелись вы недвусмысленно.
Сириус хмыкнул. Лили, о которой забыли, тихо кашлянула.
— Ну, все выяснили? Все живы?
— Я в пледе сидел. Лили его мне наколдовала.
Сириус кивнул на плед, валяющийся у ног. Джеймс поднял его с пола и накинул на друга.
— Видишь, как я беспокоюсь о целомудрии твоей девушки.
— Ну, хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет! — рявкнула Лили.
Оба юноши виновато посмотрели на нее.
— А на кой черт ты футболку снимал? И, главное, как? — заинтересовался Джеймс.
— Это не он. Это — Эмили.
Оба юноши обернулись.
— Ты подглядывала?! — в один голос поразились они.
— Заняться мне больше нечем. Просто с лестницы спускалась и на вас наткнулась. Я сразу ушла.
— Что ты здесь делаешь?
— В смысле? — Блэк весело приподнял бровь.
— У тебя здесь взыскание? — уточнила Лили.
Он на секунду задумался, а потом широко улыбнулся.
— Нет. У меня было у Макгонагалл. Но я уже закончил. Магией все-таки быстрее.
Он вновь улыбнулся.
— Почему у меня чувство, что ты что-то не договариваешь?
— Потому что так и есть, — весело согласился этот невыносимый мальчишка, усаживаясь за парту.
— А кто еще идет?
— Рем, Питер, я, четверокурсница из Пуффендуя и Джеймс. Ну, и еще ты.
От такой самоуверенности захотелось стукнуть его по голове. Жаль, нечем.
— Э-э-э. Я дала согласие?
— Ой, Лили. Брось. Будет правда весело. А еще… зря ты так на Джима ополчилась. Он — классный парень.
— И в чем же эта «классность» выражается? Я, например, вижу только никому не нужные выпендривания с его стороны. К тому же…
— Стой, — он не дал закончить, опасаясь, что она начнет пересказывать свои впечатления о друге и точно передумает. — Нам по пятнадцать. В голове ветер.
— Это весомый аргумент в пользу моего согласия, — многозначительно проговорила Лили.
— Да я серьезно. Он правда отличный парень, к тому же ты ему нравишься
— А почему он сам не подошел?
— Ну… он занят сейчас, понимаешь, на этом самом… В общем, ему некогда, а идти уже завтра, а за ужином вы могли не увидеться и…
Сириус старательно выпутывался из силков, в которые сам с разбегу запрыгнул.
— И чем же он занят? — не удержалась Лили.
Ее это злило и смешило одновременно.
— Он на тренировке, — не моргнув глазом, соврал Сириус.
— А тебя из команды исключили?
Секундная заминка.
— А я с метлы упал вчера, да так неудачно. Я вообще неважно летаю. Вот другое дело — Джеймс.
После десяти минут восторженных отзывов о достоинствах Джеймса Поттера Лили поняла, что готова влюбиться заочно. Надо же. Такого парня проглядела. Хотя нет. Не проглядела. Просто он всегда раздражал ее своим выпендрежем. Да и Сириус тоже раздражал. Было в этом что-то… ненастоящее, что ли.
— Ты не пожалеешь. Правда.
— Надеюсь, — девушка глубоко вздохнула. — Но если что…
— Понял, — он смиренно опустил голову. — Отвечать мне.
— Ты так Джеймса смешно нахваливал.
— Ну, еще бы… Он такой парень. Такой парень. Эх! Был бы я девчонкой, точно бы голову потерял.
. У Сириуса внезапно развязались все шнурки. Причем, когда остановились его подождать, стало понятно, что шнурков у него много и развязываются они тотчас после завязывания.
Время ткало свое полотно, небрежным жестом вплетая в него линии судеб. Чьи-то нити не подходили друг другу по тону, и Время их безжалостно разделяло, дабы сохранить красивый рисунок Жизни, прочно сплетая другие нити с этой же целью. Время выделяло из них ровные, гладкие и простые, чтобы рисунок был красив и правилен, а те, что были слишком сложны и фактурны, обрывались и выбрасывались за ненадобностью.
.
Так, например, кабинет трансфигурации был для нее коричневым: строгим и сдержанным; чар — бирюзовым: легким и вдохновляющим; зельеварения — темно-серым: неприветливым и несправедливым.
— Гермиона, я тебя не узнаю. Не хочу сказать, что ты никогда не врешь и все такое, но соврать, сказав «я тебя когда-нибудь обманывала?»… Это на тебя непохоже. Это… Это...
Затем, что Кэти уже сидит и плетет золотые нити мести.
В его взгляде девушка прочла обещание медленной и мучительной смерти.
— Что у тебя с Грейнджер? — огорошила Пэнси.
Хорошо, что сидел. Главное, спокойно. Она не может ничего знать наверняка.
— Пэнси, ты себя хорошо чувствуешь?
— Спасибо. Прекрасно.
— Тогда что за идиотские вопросы?
— Во-первых, вопрос только один, а, во-вторых, не такой уж он и идиотский, — девушка приподняла изящную бровь.
— Пэнси, даже если предположить невозможное, я имею в виду твою версию «чего-то с Грейнджер», тебя это не касается никоим образом.
— Странно, — девушка задумчиво провела пальцем по каминной полке и, обернувшись, взглянула на него в упор. — Ты редко врешь. Значит, это для чего-то нужно. Драко, что происходит?
Он набрал воздуха в грудь, чтобы все-таки нагрубить, но так и поперхнулся от ее последующих слов.
— О чем ты можешь с ней переписываться?
Сердце подскочило и понеслось вскачь. Блефует? Или нет? Была не была.
— Пэнси… Я переписываюсь по общественным делам и не только со старостой Гриффиндора.
— Я не собираюсь с тобой препираться. Пойду, пожалуй, погуляю где-нибудь еще.
С этими словами Гермиона круто развернулась, намереваясь уйти.
— Я тоже не хочу препираться.
— Да? — девушка обернулась и удивленно подняла бровь. — Ты хорошо скрываешь свое нежелание.
Он усмехнулся.
— А ты почему не празднуешь вместе со всеми? Держу пари, у вас пир горой. В очередной раз Гарри Поттер доказал свою уникальность.
Она решила пропустить выпад мимо ушей.
— Мне стало скучно.
— У вас так скучно празднуют? — удивился он.
— Нет. Там весело. Просто… Я решила прогуляться.
— Как насчет того, чтобы прогуляться до Хогсмита?
— До Хогсмита?
— Да. Сегодня суббота. Понятно, что все остались ради матча. Но теоретически сегодня посещение Хогсмита.
— Да, ты прав, — негромко проговорила девушка.
— Идем?
— Ты меня приглашаешь?
Он демонстративно огляделся по сторонам. Даже на цыпочки привстал, чтобы посмотреть поверх ее головы. Причем делал этот так старательно, что девушка невольно завертела головой: нет ли кого.
— Э-э. Ты видишь здесь кого-то еще? — наконец закончил осмотр прилегающей местности Драко Малфой.
— Нет, — честно ответила Гермиона.
— Так, что мы имеем? — начал рассуждать Малфой, причем поразительно серьезным тоном. — Кроме тебя здесь никого нет. Себя бы я вслух не приглашал. Как-нибудь со своим внутренним «я» мы бы по-тихому договорились. Так что…
— Не верю! Гермиона Грейнджер почтила своим присутствием квиддичный матч. Этот день нужно занести в историю. То-то я смотрю: как рано похолодало в эту осень!
Внезапно он вскинул на нее взгляд и негромко проговорил:
— Точно! Я помню тебя давным-давно на матче Когтевран-Пуффендуй.
То, как он это проговорил, заставило девушку насторожиться. Был какой-то подвох. Она это чувствовала.
— Боже! Драко Малфой заметил меня на трибуне! — попыталась отшутиться она.
— Заметил не я, — вернул этот милый мальчик на грешную землю, — но не в этом суть. Мы, помнится, долго поверить не могли.
— Во что? — окончательно насторожилась Гермиона.
— Квиддичный матч. Все прыгают, орут. И среди всей этой какофонии сидит Гермиона Грейнджер и… — он сделал эффектную паузу, — … вяжет.
— Ну ладно. Признайся, что это было?
Гермиона посмотрела в его лицо. Хуже, чем сейчас, вряд ли что-то будет.
— Я вязала — была не была — шапки для домовых эльфов, — зло выпалила она. — Все! Можешь начинать издеваться!
Она живо вспомнила реплики Рона на ее затею вообще и умение вязать в частности.
Девушка с вызовом посмотрела на него. Малфой старательно сдерживал смех, видимо, понимая, что она дошла до точки кипения. Он закусил губу, какое-то время пытался взять себя в руки, а потом тихо спросил:
— А зачем эльфам шапки? Уши мерзнут?
— Малфой! — угрожающе начала девушка.
Он поднял руки, словно сдаваясь.
— Да мне правда интересно.
— Я хотела их освободить, — неохотно проговорила Гермиона.
— Зачем? — серьезным тоном задал вопрос Драко Малфой.
— Десятки эльфов изо дня в день готовят нам еду, убирают наши комнаты… — завела Гермиона речь давно минувших дней.
— Ты единственная на моей памяти, кто с таким рвением берется за безнадежное дело.
— Почему сразу безнадежное?
— Потому что прежде чем рушить, нужно предложить что-то взамен.
— В общем, так. Мы опоздали, — он посмотрел на девушку, та раздраженно кивнула, признавая очевидный факт. — У нас есть три пути.
— Путь номер один: мы идем в Хогвартс сейчас, нас ждет праздничный прием при участии Филча, Макгонагалл, Снейпа, Дамблдора…
— Стой, — нервно окликнула девушка.
Он резко остановился и удивленно оглянулся.
— Я не пойду.
Теряя остатки терпения, юноша возвел глаза к потолку и что-то прошептал. В полутемном коридоре его лицо было видно нечетко.
— Что на этот раз?
— Можешь смеяться, но мне не наплевать на то, что обо мне подумают.
— Кто подумает?
Мимо прошла еще одна парочка, полуодетая девица чуть задела Гермиону плечом, мужчина игриво извинился за свою спутницу.
— Они подумают, — махнула рукой Гермиона неизвестно в чью сторону.
— О Мерлин! Ты видишь их в первый и последний раз.
— Все равно.
— Постой. Я понял: ты издеваешься, да?
— Нет. Я не издеваюсь. Я…
Она не успела договорить, как он схватил ее за локоть и потянул по коридору.
— Стой. Прекрати меня тянуть. Я…
— Слушай, я и так проявляю чудеса терпимости. Еще одна выходка — и мы пойдем в Хогвартс. Прямо сейчас.
Гермиона уставилась в пол, только чтобы не смотреть на него.
— Ты не шутишь? — он все еще не мог поверить в серьезность ее переживаний.
Она кивнула.
— А если я сделаю тебя невидимой и сам закажу комнату?
Нежность его голоса заставляла подумать о том, что отказ от предложенной перспективы будет последним сознательным поступком в жизни несчастной девушки Гермионы, так опрометчиво ступившей на этот скользкий путь…
— Номер удалось заказать, а вот мое желание ночевать в одиночестве в двух комнатах как-то не оценили. Иногда даже деньги не могут решить все проблемы.
— Почему в одиночестве? — ее шепот превратился в свистящее шипение.
— Потому что я был один. Тебя не было. Ты боялась, что подумает о тебе эта толпа, которой нет ни до кого дела.
— Ты все это специально сделал…
— Что именно? — тон сам по себе стал холодным. Какого черта, когда делаешь что-то просто так, тебя начинают подозревать в корыстных мыслях. Какого черта она вообще возомнила?!
— Ну, это… — ее голос стал неуверенным, а неопределенный взмах рукой получился каким-то жалким.
— Не хочу тебя обижать, но ты не представляешь никакой особой ценности для волшебного мира, — какое знакомое недоверие во взгляде, испуг. Люди всегда пугались, когда он начинал говорить тихо и очень четко, выделяя каждое слово. — Ты — не Поттер. Понимаю: тебе приходит в голову вероятность того, что тобой могут воспользоваться как приманкой. Но, во-первых, на будущее включай мозги пораньше, иначе твой Поттер может крупно влипнуть по твоей вине; а, во-вторых, по субботам в рядах Пожирателей Смерти выходной, — усмешка. — Так что можешь спать спокойно. С твоего позволения, я воспользуюсь ванной.
— Точно. Глупость все это. Пойдем, — он решительно направился к двери, но почувствовал, как Сириус схватил его за локоть.
— Ну уж нет! Хоть в день свадьбы ты будешь выглядеть по-человечески, а то Лили сбежит.
— В смысле?
Сириус указал на растрепанную шевелюру жениха.
— Я за парикмахером. И заодно попрошу его наложить заклятие грозового разряда. Чуть дотронешься, так шибанет...
— Ага! И Лили тут же овдовеет.
— Вокруг много молодых и холостых. Мы найдем ей подходящую партию, — беззаботно утешил Сириус, но, перехватив взгляд друга, произнес: — Как славно, что ты без волшебной палочки, а то свадьба прошла бы без шафера. Ладно-ладно. Не будет разрядов, а то Лили еще чего доброго захочет тебя по волосам погладить…
— В смысле, знал?
— В самом прямом, — Ремус спрыгнул со стола и потянулся, потом взглянул на друга. — Да не смотри ты на меня так! Это все с самого начала было понарошку.
Сириус приподнял бровь. Судя по тому взгляду, каким он смотрел на Люпина, он был близок к тому, чтобы вызвать для друга бригаду из клиники Святого Мунго.
— Что ты несешь? Какое «понарошку»?
— О Мерлин! Что же ты такой приставучий, а? Мы все решили с самого начала и встречались… — он запнулся, подбирая нужное слово, — временно, не по-настоящему.
— То есть, ты знал, что потом она выйдет замуж? За другого? — оторопело спросил Сириус.
Рем просто кивнул.
— Зачем? — в негромком вопросе прозвучало отчаяние.
— А зачем ты делал почти тоже самое? — резко спросил Ремус Люпин.
— Ну? Куда вы пропали? — Джеймс Поттер со счастливой улыбкой приближался к друзьям.
Те, как по команде, нацепили радостные улыбки.
— Да мы, собственно говоря, скромно ждем, когда до нас дойдет очередь, а то к вам не пробиться, — Сириус спрыгнул со стола и шагнул к другу. Крепко пожал ему руку и хлопнул по плечу. — Ну, как ощущения?
Джеймс неопределенно передернул плечами и улыбнулся.
— Да подожди ты, он еще не понял, — Рем втиснулся между Сириусом и Джеймсом и крепко сжал плечо жениха.
Джеймс помахал перед носом друзей левой рукой, демонстрируя сверкающее кольцо.
— Ну-у-у… Он теперь с нами и здороваться не будет, — протянул Сириус, отступая на шаг.
— Я же-нил-ся, — по слогам произнес Джеймс, обнимая друзей за плечи и притягивая к себе, — представляете?
— Да ты что? Не может быть! — удивился Сириус. — А мы-то думаем, почему носились, как угорелые, пару последних месяцев.
— Точно! — подхватил Ремус. — А, оказывается, у всего этого был смысл.
— Да ну вас, — дружелюбно протянул Джеймс. — Сегодня вы меня не достанете.
— Да мы завидуем, — успокоил Сириус друга, — вот и выпендриваемся. Лили-то одна такая.
— Точно! — Джеймс счастливо выдохнул. — А где Питер?
Сириус пожал плечами и, привстав на цыпочки, стал оглядывать зал поверх голов друзей.
— Он себя неважно чувствовал. Сказал, что отлучится… — откликнулся Рем.
— Жалко, — Джеймс оглядел друзей. — Спасибо вам. Не знаю, что бы я без вас делал?
— До сих пор бы издали вздыхал об одной рыжей девчонке, — съехидничал Сириус.
Рем промолчал.
— Да ну тебя, — отмахнулся Джеймс. — Я же серьезно.
— Знаю. Просто… на то мы и есть, чтобы всегда быть рядом и помогать в трудную минуту.
— И не только в трудную, — откликнулся Рем.
Дружба — одна из самых неразрешимых загадок на свете. Подстать любви. Возникает из ниоткуда и остается навсегда. Порой сам не можешь ответить на вопрос, почему именно этому человеку ты можешь доверить самое дорогое. Что в нем есть такое, чего нет в других? Дружба так же необъяснима, как и любовь. Ведь, если можешь объяснить хоть одно из этих понятий, значит, оно ненастоящее.
— Все, ну вас. Дайте невесту поцеловать, — Сириус вырвался из дружеских объятий и двинулся к центру зала.
— Эй! Теперь только с моего разрешения! — возмутился новоиспеченный супруг.
Сириус в ответ только рукой махнул.
— Ты видел! — Джеймс посмотрел на Рема. — Он еще и отмахивается!
— Это он разрешения попросил, — усмехнулся Люпин. — Я, кстати, тоже до невесты никак не доберусь.
— Дайте же мне наконец невесту поцеловать! — знакомый голос прозвучал у самого уха.
— Уже жену! — повернулась она к Сириусу, демонстрируя кольцо.
— Да ты что? — притворно удивился он. — Ну-ка, ну-ка…
Взял ее за руку и поднес к глазам, поворачивая и так, и эдак, чтобы блики света играли на обручальном кольце.
— Слушай, правда. А я и не заметил.
— Все потому, что вы с Джеймсом перемигивались всю церемонию, — приподняв бровь, произнесла она.
— Наблюдательная какая, — Сириус легонько коснулся губами теплой руки. — Тебе, вообще-то, слезы счастья должны были все застилать.
Он отпустил ее руку.
— Они и застилали, — негромко произнесла Лили. — Просто сложно было пропустить момент, когда Джеймс, отвлекаемый тобой, ляпнул «да» на словах «они не ведают, что ждет их дальше, но готовы встретить новый день рука об руку…».
— А что тебе не понравилось? Это говорит о том, что Джим все продумал.
— Сириус, на церемониях говорят только тогда, когда необходимо подтвердить согласие.
— Да ну… Это скучно, — вынес вердикт юноша.
Лили не сдержала улыбку. Порой казалось, что он никогда не повзрослеет, а порой… что повзрослел слишком рано. Он осторожно взял ее за плечи.
— Поздравляю. Вы заслуживаете счастья, — серьезно проговорил он.
— Счастья заслуживают все, — тут же откликнулась Лили.
— Но не у всех хватает мозгов его оценить. Вы смогли.
Он легонько поцеловал ее в щеку.
— Спасибо тебе за все, — прошептала Лили.
Он сделал шаг назад и подмигнул.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |